Пендлтон Дон. Буря в Техасе

   Позже стаю известно, что Джеральд Уитсон числился директором делавэрской корпорации «Интернэшнл Банкерс Холдинг». Он был членом клуба нефтяников, национальным советником по вопросам экспорта-импорта нефти и закулисным махинатором, оказывавшим серьезное влияние на политическую жизнь штата Техас.
   Уитсон был также партнером в остинской фирме «Ойлфилд Рисерч энд Консервейшн», представлявшей интересы влиятельных кругов как в техасском Капитолии, так и в Конгрессе США.
   Джеральд Уитсон, как и отставной генерал, тоже умер со значком снайпера в руке.
   Не позднее, чем через час после убийства в Хьюстоне, в офис «Ойлфилд Рисерч энд Консервейшн» в Остине вошел посетитель и пожелал увидеть управляющего, известного в Техасе юриста. Пропуском и паролем вновь послужило имя Джозефа Квазо.
   У дверей офиса посетителя лично встретил и проводил в кабинет сам эсксвайр Томас Килканнон.
   Не прошло и минуты, как гость вышел, холодно кивнув на прощание секретарше.
   — Не заходите в кабинет, — предупредил он ее. — Вызовите полицию и скажите, что убит человек.
   Полицию-то она вызвала, а вот другим советом пренебрегла. Она нашла Томаса Килканнона уткнувшимся лицом в лужу крови на столе, его безжизненные пальцы сжимали все тот же снайперский значок.
   В пять часов все полицейские силы штата Техас были подняты по тревоге. В состояние повышенной боевой готовности была приведена полиция в соседних штатах Арканзас, Луизиана, Оклахома и Нью-Мексико. По тревоге подняли силы пограничной охраны США.
   Стало доподлинно известно, что Мак Болан, возглавлявший список людей, разыскиваемых ФБР, пошел войной на Штат Одинокой Звезды и, одержимый жаждой крови, потерял над собой контроль. Три его последние жертвы — весьма респектабельные и влиятельные граждане с безупречной репутацией.
   В глазах правоохранительных органов штата и по словам одного из тележурналистов, «Мак Болан совершил трагическую ошибку: возомнив себя и судьей, и присяжным, и палачом, он явился в Техас, как очередной убийца-маньяк».
   Но в тот же день в личном дневнике Мака Болана появилась такая запись: «Я — не судья и не присяжный. Эти люди своими действиями сами приговорили себя к смерти. Идет война, а на войне нет места морали. Пусть мир проклянет меня. Я совершил лишь то, что должно было свершиться».
   Мир трижды проклял Мака Болана в Техасе.
   Когда-то Оскар Уайльд написал: «Тому, кому отпущено более одной жизни, суждено и умереть не единожды».
   Но сколько же проклятий способна вынести человеческая душа?

Глава 12

   — Ничего нового, сержант, — прозвучал в трубке сдержанный голос Лео Таррина. — О Техасе никто даже на заикается, будто и слова такого нет. При упоминании о Техасе мафиози сразу переводят разговор на другую тему. Агенты ФБР качают головами и тоже уходят от ответа. Но я все-таки связался с Гарольдом Броньолой. Единственное, что он сказал, так это то, что ты ступил на зыбкую почву. Он просит тебя прекратить это дело. Как я понял, ФБР проводит там крупную операцию, какое-то расследование. Во всяком случае, Гарольд дал понять, чтобы ты не мешал работе ФБР и успокоился.
   — Я не могу успокоиться, — ответил Болан. — А ты передай Броньоле, что его так называемое расследование закончилось, так и не успев начаться.
   — У тебя есть доказательства?
   — Есть. Я могу назвать ему фамилии всех действующих лиц с указанием рыночной цены каждого, если его это интересует.
   — Ты же знаешь, что интересует, — с досадой промолвил Таррин. По его тону можно было судить, насколько он тяготился посредничеством между двумя близкими ему людьми, которых он очень ценил и уважал.
   — Хорошо, я дам эти сведения, надеюсь, они ему пригодятся. В деле замешан один из его начальников. Сейчас не все так гладко в Вашингтоне, Лео. Что происходит с хваленой неподкупностью высших чиновников в этой стране? Кажется, что купля-продажа людей превратилась в основной вид деятельности в правительстве.
   — Послушай, Мак, все не так плохо, как ты себе представляешь.
   — Разве? Пойми, Лео, сейчас для меня труднее всего отделить овец от волков. Нынче все похожи друг на друга: одинаковый запах, поведение. Я сыт по горло.
   — Тебе надо передохнуть, Мак, ты устал.
   — Да. От компании, с которой приходится иметь дело. Это сборище подонков и негодяев, Лео. Представь себе: сегодня я казнил генерала Спеллмана.
   — Кого?
   — Натана Спеллмана, бывшего начальника европейского отдела контрразведки. Затем настала очередь финансового воротилы, который был на «ты» с королями и президентами. А список закрыл руководитель ассоциации адвокатов Техаса, у которого все стены завешаны фотографиями членов Верховного суда и их автографами. Сегодня я покончил со всеми троими. Они этого уже давно заслуживали.
   Последовала долгая тяжелая пауза, наконец Таррин вздохнул.
   — Так вот, значит, в чем дело...
   — Что такое?
   — Броньола летит спецрейсом в Техас в сопровождении большой группы крупных полицейских чинов.
   — Когда ты разговаривал с Гарольдом? — спросил Болан.
   — Около часа назад.
   — Тогда все ясно. Я ожидал, что реакция будет бурной. Меня это не удивляет, Лео.
   — А ты уверен, что не ошибся?..
   — В правильности выбора целей? Уверен, как всегда.
   — Ага. Ну что же, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
   — Вот именно, — сказал Болан своему другу в Питтсфилде.
   — Броньола знает, что мы поддерживаем связь. Он надеется, что к тому времени, когда он доберется до Техаса, там уже и след твой простынет. Ты же знаешь, какое у него задание, сержант.
   — Конечно, знаю, — вздохнул Болан.
   — Гарольд сказал, что, если ты все же останешься, он хотел бы переговорить с тобой прежде, чем начнется война не на жизнь, а насмерть.
   — Он направляется в Даллас?
   — Да.
   — О'кей. Если тебе удастся в ближайшие часы связаться с ним, передай, чтобы он в восемь часов ждал меня без сопровождающих у главного подъезда здания ФБР. Я встречусь с ним там.
   — О'кей, Мак, будь осторожен.
   — Конечно. Там все в порядке?
   Таррин понял скрытый смысл этого вопроса. Он касался любимой женщины Болана Валентины Куэрент и его малолетнего брата Джонни Болана, которых Таррин держал в надежном месте. После того как в Бостоне едва не произошла трагедия, Болан, касаясь в разговоре близких ему людей, опасался называть их имена вслух.
   — Все в порядке, но они беспокоятся о тебе, говорят, что ты очень рискуешь, — сказал Таррин.
   — Как только я начну излишне осторожничать, тут же стану мертвецом. Следи за домашним очагом, Лео.
   — Об этом не беспокойся. Ах да. Тебе все еще нужна информация по нефтяным месторождениям?
   — Мне нужно все, что только можно найти, — заверил его Болан.
   — Кое-что я уже нашел, но не очень много. Один мой знакомый из Министерства внутренних дел сообщил, что несколько месяцев назад в Техасе появилась новая контора по прокладке трубопроводов «Пекос Кондуит Инк.». Чем они занимаются, узнать не удалось, но прослеживается явная связь с твоими покойными клиентами. Фирма зарегистрирована как дочерняя компания «Интернэшнл Банкерс Холдинга».
   — Хорошо. Спасибо, Мак. Возможно, эти сведения мне пригодятся. Ну, давай заканчивать, старик.
   — Одну минуту. Лилео со всей своей группой прибыл в Даллас. Я знаю, что ты поработал у Джо Квазо, но об этом предпочитают помалкивать, дабы не выносить сор из избы. Сейчас власть в Техасе временно передана Лилео. Он сделает все, чтобы твоя голова упала в корзину, сержант.
   — Тебе что-нибудь известно о его планах?
   — Нет. Но он молод, хитер, решителен и, я бы сказал, весьма опасен.
   — О'кей, спасибо, Лео. Я буду осмотрителен.
   Болан повесил трубку и вышел из будки, возле которой топтался пилот. Не без некоторого беспокойства Гримальди спросил:
   — Что теперь, Мак?
   — Возвращайся на базу, — ответил Болан. — Я свяжусь с тобой.
   — А ты куда направишься?
   — В город. Мне надо еще кое-кого попугать.
   — А самолет?
   — Оставь его и даже не подходи к нему близко.
   — А ты знаешь, сколько стоит эта птичка? — с явным сожалением спросил Гримальди.
   Болан натянуто улыбнулся и ответил:
   — А ты знаешь, чем кончится, если тебя вычислят по нему?
   Пилот вздохнул.
   — Понятно. Это всего лишь деньги. А что такое деньги?
   — Это то, за что покупают человеческие души, — философски заметил Палач. — Ляг на дно, Джек, и не высовывайся.
   — Ясное дело.
   Подумав, Болан добавил:
   — Ты можешь оказать мне одну услугу. Он протянул своему помощнику картонный пакетик со спичками.
   — Позвони в этот мотель из телефона-автомата. Попроси комнату номер 115. Если ответит мужчина, повесь трубку. Если женщина, скажи ей, чтобы сидела тихо и не психовала. Лед тронулся.
   Гримальди плотоядно улыбнулся.
   — Я мог бы поехать туда и подержать ее за ручку.
   — Даже думать забудь. Ее рука может оказаться последней в твоей жизни.
   — Угу, так ты думаешь?..
   — Кто может поручиться, Джек? — ответил Болан. — Сделай так, как я прошу.
   — Можешь положиться на меня, Мак. Но и ты, приятель, побереги себя. Я слушал радио. Здесь становится горячо, обстановка накаляется.
   Болан улыбнулся.
   — Я же сказал, Джек, лед тронулся.
   Мужчины обменялись крепким рукопожатием и разошлись в разные стороны: Гримальди — к вертолету, чтобы вернуться в свое убежище, Болан — к машине, чтобы вернуться на поле боя.
   Буря над Техасом набирала силу, и в ее эпицентре находился этот хладнокровный, целеустремленный человек.
   Очень скоро сверкающие молнии расколют грозовые тучи, раскаты грома прокатятся по равнинам и на просторах огромного штата грянет битва за его будущее.

Глава 13

   Лилео был на несколько дюймов выше Джо Квазо, широкоплеч, узок в талии, носил длинные волосы по последней моде — ну просто сошел со страниц «Плейбоя» или «Пентхауза». Красивый мужчина — взрывной, энергичный, если смеялся, то от души, вспыхивал, как порох, и тут же отходил. Самоуверенности и наглости у него было хоть отбавляй.
   Джо Квазо его ненавидел, но терпел.
   Они оба склонились над большой картой Техаса, разложенной на столе, и обсуждали совместные действия на предстоящую ночь.
   В апартаментах Джо яблоку негде было упасть. Мафиози бесцельно слонялись из комнаты в комнату, собирались кучками и травили последние анекдоты или на выбор смотрели телепрограммы по пяти телевизорам, имевшимся в квартире. Это были крутые парни, молодые и здоровые, прошедшие огонь, воду и медные трубы. Многие из них воевали во Вьетнаме.
   Лифт то и дело выплевывал все новые и новые группы энергичных, крепких людей. На всем этаже стоял гомон, слышались взрывы смеха, приветствия и звон стаканов. Стеклянные двери в оранжерею были открыты, и там тоже толпился народ.
   Телохранители Квазо уже в который раз рассказывали людям Лилео, приехавшим из Флориды, об утренних событиях в доме. При этом, с каждым новым пересказом история, как снежный ком, обрастала все новыми потрясающими подробностями и деталями, и в последней редакции рассказа Мак Болан превратился в загадочного сверхъестественного Бэтмена.
   День уже клонился к вечеру, и живописный техасский закат окрасил небеса во все оттенки красного цвета, когда к столу, за которым трудились Джо и Лилео, подошел один из охранников, разносивший пиво и бутерброды, и озадаченно объявил, что Мак Болан просит подойти к телефону мистера Лилео.
   Квазо метнул в мафиози испепеляющий взгляд, велел ему заткнуться и проваливать к чертовой матери вместе со своими грязными шутками, но тот настаивал:
   — Нет, сэр. По-моему, это действительно он.
   Джо и Лилео обменялись недоуменными взглядами. Брови гостя вопросительно поднялись, и он сказал:
   — Ну раз так, я возьму трубку.
   Мафиози нажал кнопку и придвинул ему телефон. Лилео снова взглянул на Квазо и поднес трубку к уху.
   — Лилео слушает.
   Холодный голос сказал ему:
   — Эй, приятель, сделай одолжение, улыбнись. Я хочу как следует рассмотреть твое лицо.
   Лилео хихикнул и ответил:
   — Ты что, можешь видеть через телефон? Откуда я могу знать, что ты — Болан?
   — Это я, — подтвердил голос. — И я смотрю на тебя не через телефон, Лилео, а через оптический прицел с двадцатикратным увеличением, установленный на снайперской винтовке. Перекрестие прицела наведено прямо на твой затылок, это значит, что пуля войдет в твое тело над верхним шейным позвонком. Но я слышал, что у тебя смазливая физиономия, и мне бы хотелось взглянуть на нее прежде, чем я превращу ее в кровавое месиво. Так что улыбнись, пожалуйста.
   Лилео снова хохотнул, но смех его на этот раз прозвучал несколько наигранно. Он сказал, нервно барабаня пальцами по столу:
   — Брось это ребячество, приятель. Тебя никто здесь не боится.
   — А я и не собираюсь никого пугать. Это не входит в мои намерения... Ну, вот так, отлично. У тебя сильный, выразительный профиль. Теперь повернись в фас, чтобы я смог увидеть цвет твоих глаз.
   Лилео прикрыл ладонью микрофон.
   — Узнайте, откуда он говорит! Найдите этого шутника и принесите мне его голову, чтобы впредь он не баловался с телефоном!
   Охранник принес другой аппарат для Квазо.
   Как расходятся от брошенного камня круги по воде, так от стола по всему этажу разошлась волна зловещего молчания. Все поняли, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
   К выходу устремились несколько молодых людей с озабоченными лицами, на ходу соображая, как выполнить категорический приказ босса.
   Квазо поднес телефонную трубку к уху и тут же услышал:
   — Ты присоединяешься к беседе, Квазо? Тогда придвинься поближе к своему дружку, чтобы легче было убрать вас обоих двумя выстрелами.
   Квазо инстинктивно сделал шаг назад.
   — Что за игру ты затеял, парень? — спросил Лилео дрожащим от напряжения голосом, устремив через окно гневный взгляд в лиловые сумерки, спустившиеся над далласскими крышами.
   — Ну вот теперь ты смотришь в правильном направлении, — прозвучал в трубке холодный голос, — прямо на меня.
   — Пусть говорит. Поддерживай разговор, — шепнул Квазо.
   — Я смотрю на здание в полумиле отсюда, — небрежно бросил Лилео. Его глаза беспокойно обшаривали багровое от заходящего солнца открытое пространство.
   — Я здесь, — продолжат издеваться его невидимый собеседник, — на крыше. Правда, расстояние чуть больше полумили. По моему дальномеру ровно девятьсот метров. Как я сказал, пуля войдет на дюйм ниже того места, на которое наведено перекрестие прицела. У меня отличный карабин — «уэзерби». Он бы тебе тоже понравился. Скажи что-нибудь, и я покажу тебе, какое это классное оружие.
   Квазо прикрыл ладонью микрофон и заорал:
   — Задерните шторы! Да закройте же их наконец, черт возьми!
   А голос все так же неторопливо продолжал:
   — Я мог бы убрать тебя, Лилео, в любой момент за последние десять минут. Но ты бы так никогда и не узнал, что тебя сразило. Твой череп потом соскребли бы со стенки. Но я дарю тебе жизнь... временно.
   — Да ты совсем свихнулся, парень, — сказал Лилео, бледный как полотно. Он стоял, сжавшись в комок, и облегченно вздохнул лишь тогда, когда кто-то, наконец, задернул проклятые шторы.
   Внутренний голос кричал ему, чтобы он немедленно уносил ноги из Далласа, но необъяснимая бравада не позволяла поддаться панике при первой же угрозе. Мафиози с ненавистью взглянул на телефонную трубку, которую сжимал в руке.
   — Если бы ты мог застрелить меня, то уже сделал бы это. Ты не супермен, Болан. Послушай-ка, что я тебе скажу. Когда я буду уезжать из Далласа, у меня в мешке будет лежать твоя голова. И не думай, что ты чего-то добился этими детскими шалостями.
   — А я и не рассчитывал на особый эффект, Лилео. Я просто хотел сообщить, что думаю о тебе и о грязной шайке твоих головорезов. Вот, послушай-ка...
   Телефонная трубка буквально выпрыгнула из руки Лилео, когда диафрагма внутри нее грохнула так, что чуть не рассыпалась от громоподобного выстрела. Лилео бросился на пол. В ушах у него зазвенело, а сам он чуть не потерял сознание от динамического удара по барабанным перепонкам.
   Квазо тоже бросил свою трубку и распростерся на полу, инстинктивно пытаясь прижаться к нему как можно плотнее. Сейчас он страстно желал лишь одного: стать плоским, как лист бумаги.
   В брошенных телефонных трубках вновь громыхнуло, прежде чем первое свинцовое послание преодолело девятьсот метров, разделявших оба высотных дома. Пуля разбила стекло, прошила штору и впилась в стену над столом с таким звуком, с каким топор мясника врубается в деревянную колоду. Следующие пули одна за другой вонзались в стену на одинаковом расстоянии друг от друга по точно рассчитанной крестообразной схеме, прочерчив сначала линию справа налево, затем сверху вниз.
   Телефон валялся на полу рядом с головой Лилео. Он насчитал десять выстрелов, вздрагивая каждый раз, когда очередная пуля с глухим стуком впивалась в стену, а когда стрельба прекратилась, он вновь услышал в трубке холодный голос:
   — С приездом, приятель. Добро пожаловать в Даллас!
   Крутые парни сплошной массой устлали пол гостиной. Они лежали даже в коридоре — там, куда пули просто не могли залететь. Никто не рискнул остаться на ногах.
   Лилео поднял голову, молотя кулаками по полу, и заревел:
   — Сволочь! Сволочь! Ах, какой подонок!..
   Квазо молча пялился на изуродованную стенку. Пол был усыпан осколками оконного стекла, кусками штукатурки и кирпича.
   Один из мафиози громко вскрикнул, указывая пальцем на стену:
   — Боже милостивый! Посмотрите, он нарисовал крест, идеальный крест!
   — И это при закрытых шторах, — с суеверным страхом в голосе добавил другой.
   Так получила еще одно подтверждение леденящая душу легенда о подонке Болане — мистическом существе, хладнокровном убийце, казнившем за время своего крестового похода больше членов Организации, чем она потеряла за всю историю своего существования.
   В полумиле от дома, где жил Квазо, на крыше точно такого же многоэтажного здания спокойно работал человек в черном комбинезоне. Он отсоединил от телефонной линии свой аппарат, разобрал карабин и вместе с пристрелочным станком уложил его в большую кожаную сумку. Вскинув ее на плечо, он покинул свой огневой рубеж...
   Да, он добился своего. Он вселил в сердца своих врагов неуверенность, уважение к противнику и животный страх перед ним. Тем самым он завоевал преимущество, которое будет как нельзя кстати предстоящей долгой ночью.
   Конечно, Мак мог запросто уничтожить и Лилео, и Квазо. Но насколько такой шаг был бы полезен для окончательного результата его миссии?
   Цель нынешнего этапа игры заключалась в устрашении и деморализации противника. Он должен стучать зубами от страха, шарахаться от собственной тени, вздрагивать от каждого ночного шороха. Сбитый с толку и чрезмерно осторожный враг скорее начнет допускать оплошности и просчеты.
   Болан проделал длинный путь в Техас не для того, чтобы затеять вульгарную перестрелку с мафиози. Он явился сюда, чтобы восстановить порядок и покой в этой части страны. Но сначала следовало посеять страх в душах тех, кто предпочитал миру кровопролитие и хаос.
   Да, лед тронулся.
   Через десять минут после обстрела апартаментов Весельчака Квазо из подземного гаража выехало несколько машин, битком набитых крепкими, плечистыми парнями. Лимузины выстроились в колонну и помчались к центру города.
   На квартал отставая от каравана машин, за ними следовал спортивный «порше», за рулем которого сидел высокий, атлетически сложенный молодой человек.
   Мак Болан ехал на поиски нового огневого рубежа.

Глава 14

   Справедливости ради следует отметить, что Лилео, Квазо и компании предстояло проделать большую работу по организации надежной обороны.
   Интересы мафии в Техасе были весьма широки и разнообразны, и это во многом осложняло дело. Болан мог возникнуть где угодно, и, чтобы встретить его во всеоружии, нужно было тщательно спланировать систему обороны. Кроме того, Болан обладал просто фантастической мобильностью, что само по себе делало задачу мафиози невероятно сложной, если не сказать невыполнимой.
   А если еще учесть личные качества этого человека и в полной мере осознать, на что он способен, задавшись какой-то конкретной целью, то предстоящая работа представлялась настоящим кошмаром. В конечном счете, все легенды о «Великом подонке» уже перестали казаться явно преувеличенными. Он действительно потрясающий сукин сын! За какие-то неполные двенадцать часов он натворил столько, чего другим не сделать за всю жизнь: сначала он совершил налет на буровые, взорвал там все, что можно было, и скрылся, прихватив с собой заложницу.
   Затем Болан появился в Далласе, хладнокровно вторгся в штаб-квартиру Организации и, перестреляв половину охраны и выпотрошив сейф, выставил Джо Квазо на посмешище перед всем белым светом.
   Вскоре он объявляется в трех удаленных друг от друга городах и ликвидирует важных шишек, связанных с мафией: одного — в Эль-Пасо, другого — в Хьюстоне, третьего — в Остине.
   А когда боссы встретились, чтобы обсудить план совместных действий против Болана, этот ловкач нанес еще один наглый удар по штаб-квартире, беседуя при этом с Лилео по телефону!
   Да, подобные подвиги существенно подрывали моральный дух мафиози. Парни теперь ходили на цыпочках, чувствуя себя так, будто каждый вздох может оказаться последним. Они шарахались от каждого темного угла, будто оттуда на них могли обрушиться все темные силы ада.
   Но это еще не самое страшное. Хуже всего было то, что своими действиями Болан сорвал весь техасский план. Группа Лилео прибыла в Техас с конкретной задачей: взять Болана. Но этот ублюдок спутал все карты еще до начала игры. Теперь основная задача сводилась к тому, чтобы сохранить от развала то, что еще осталось нетронутым.
   Техасский план затрещал по швам всего лишь после двенадцати часов работы ублюдка Болана. Это ужасно огорчило стариков на восточном побережье. Указания, полученные Лилео и его группой, были просты и бесхитростны, как грабли: любой ценой остановить дикий галоп Палача по Техасу! А для этого требовалось оказать Болану достойное противодействие, вновь вселить уверенность в запуганных друзей Организации, играющих главные роли в техасском плане. Лилео сам сможет перейти в наступление, перехитрить этого умника, заманить его в ловушку и снять с него голову.
   Должно быть, в Организации где-то была утечка информации, и Болан ловко использован ее. Так почему бы не использовать эту утечку с пользой для себя?
   Когда машина подрулила к новому штабу, Лилео сказал Джо Квазо:
   — У меня есть идея, Джо. Мы заставим этого ублюдка бежать.
   — Куда? — озабоченно спросил Квазо.
   — Никуда, — ответил Лилео. Он осклабился, посмотрел на свои руки и добавил: — Да. Бежать без оглядки.

* * *

   Вслед за колонной машин мафии Болан въехал в один из старых районов города, где когда-то обитали сливки далласского общества. Теперь это престижное ранее место трудно было узнать в заброшенных, запущенных кварталах. Некогда шикарные апартаменты были переделаны под меблированные комнаты, а особняки превратились в многоквартирные дома. Все остальное снесли, и на освободившемся месте построили рестораны для обслуживания автомобилистов, станции автосервиса и другие коммерческие точки. Однако кое-где неприступными для прогресса бастионами все еще стояли старинные дома, чье великолепие несколько поблекло, но полностью не исчезло под напором безжалостного времени.
   Группа Лилео направлялась как раз в один из таких оплотов старины — трехэтажный особняк, выдержанный в колониальном стиле времен гражданской войны, с характерными декоративными элементами и белыми колоннами на фасаде. Стояло потрепанное временем великолепие на участке земли площадью в несколько акров, окруженном кованой островерхой оградой. Изолированный дом с парком как нельзя лучше подходил для убежища гангстеров. Болан запомнил его расположение и проехал мимо.
   Этой берлогой он займется позже, а пока у него хватало других более срочных дел.
   Он остановился у телефона-автомата в нескольких кварталах от особняка и позвонил на местный телецентр.
   — Я бы хотел поговорить с редактором отдела новостей, — сказал он.
   — Соединяю, — обнадежила его телефонистка.
   Через минуту он уже разговаривал с другой девушкой.
   — С вами говорит Мак Болан. Сообщите о моем звонке редактору отдела новостей.
   Последовало взволнованное восклицание, и после короткой паузы в трубке зазвучал мужской голос:
   — Это Лес Мур, редактор отдела новостей. С кем имею честь?..
   — Будем говорить быстро и немногословно. То, что я скажу, действительно подтвердит вам, что я тот, за кого себя выдаю. Моя фамилия Болан, и я приехал сюда не ради своего удовольствия, а скорее, ради вашего будущего. Здесь, в штате Техас, зреет гнойный нарыв, и если люди не осознают это и не возьмутся за решение назревшей проблемы, то все может очень плохо кончиться.
   — Г-м, мистер Болан, я записываю вас на магнитофон.
   — Ничего не имею против. Я хочу, чтобы все знали: это я сегодня наградил медалями смерти Спеллмана, Уитсона и Килканнона. Но это еще не конец: этой ночью еще кое-кому будут вручены аналогичные награды.