Пендлтон Дон. Капо из Акапулько

   — Отменно.
   — А как насчет другого оборудования?
   — Тоже полный порядок.
   — Понятно. Ну, а что тебе еще известно?
   — Что еще? Похоже, ты сильно обеспокоил белого папочку.
   — Печально это слышать, — сухо отозвался Болан.
   — Он уверяет, будто земля под тобой ходит ходуном, и советует тебе перебраться в другое курортное местечко.
   — При всем моем желании... — вздохнул Болан. — Я тут, кажется, здорово застрял.
   — Тебе виднее. Мое дело — передать просьбу. Можешь о ней забыть.
   — Уже забыл, — усмехнулся Мак. — Но передай папочке, что я всегда ценю его заботу обо мне. Просто мы живем как бы немножко в разных измерениях, и иногда его советы...
   — Можешь не продолжать, — прервал друга Таррин. — Между прочим, я пытался навести справки о твоей деве. Ни-че-го. Но у меня есть другая информация. В частности, о флагах.
   — Так-так, выкладывай.
   — Белый флаг поднял мальчик Ровера из Вашингтона. Смекаешь? Он дошел до них через Государственный департамент.
   — Ну, и что здесь особенного, Липучка?
   — Не знаю, но, по-моему, что-то есть.
   — Хорошо, я подумаю. Едем дальше. Флаг был поднят в пять по акапулькскому времени. Правильно?
   — Минута в минуту. Теперь слушай о черном флаге. Он прибыл на нью-йоркском экспрессе. Я разговаривал с тем, кто это осуществил. Его запустили с корабля прямо в открытом море.
   — Очень романтично, — хмыкнул Болан.
   — Не без того. Информация получена через телефонную компанию Эр-Си-Эй.
   — Спасибо, Липучка. Похоже, кусочки головоломки начинают понемногу складываться. Это хорошо. Кстати, ребята Ровера не могут использовать помощников?
   — Хочешь сказать: из разных стран?
   — Да кого угодно! Просто не могу понять, какое отношение ко всему этому имеют ребята Ровера. Что-то тут не так. Я бы хотел знать, что ты думаешь об этом.
   — О наемниках Ровера? — уточнил Таррин.
   Без сомнения, он имел в виду информаторов ФБР, не обремененных «законами страны».
   — Да, Липучка, да, — быстро проговорил Болан. — Меня это очень интересует. Как-никак я уже потерял шесть любимых женщин.
   Голос Таррина мигом посуровел:
   — Они — твоя плата за доблесть, солдат.
   — Так ты о них ничего не слышал?
   — Их точное число шесть, так?
   — Совершенно верно, ровно половина дюжины.
   — Сразу шесть! Вечно ты любишь терять целые комплекты! — невесело усмехнулся Таррин. — Нет, их судьба мне неизвестна. Обычно слухи о подобных событиях доходят намного позже. Почему-то люди не любят распространяться на такие темы. Но я могу развесить кое-где уши, если это необходимо.
   — Не стоит, — устало произнес Болан. — Я попробую разобраться сам. Тебе знаком человек по имени Джон Ройал?
   — А кто же его не знает?!
   — Помяни его добром, Липучка.
   — Что?! Не может быть! А где ты находился в тот момент, черт побери?
   — Увы, меня не было рядом, — со вздохом ответил Мак, — хотя кое-кто и пытался представить дело так, будто я сидел с ним до самой последней минуты.
   — Так что у вас там происходит? Мне это не нравится, сержант.
   — Слишком долгая история, друг, расскажу как-нибудь потом. Что удалось узнать об «ушах» в доме Спилка?
   — Твоя информация полностью подтвердилась, — доложил двухголовый гений из Питтсфилда. — Но учти один нюанс: они как белые, так и черные. И разбираться с этим тебе придется самому. Сдается мне, у вас там становится достаточно жарко, приятель.
   — Не то слово.
   — Ну так постарайся не сгореть. Будь осторожен, Страйкер.
   — Ты знаешь меня, — тихо ответил Болан и положил трубку.
   Именно так — грандиозный пожар, в котором погибнуть ничего не стоит. Скоро весь город будет охвачен пламенем, если только не удастся изначально сбить огонь.
   А Болан до сих пор не представлял, с какого же конца ему лучше всего подступиться.

Глава 17

   Как всегда, он надел свой знаменитый костюм для ведения ночных боевых действий — костюм, который давно уже превратился в символ этого человека и его войны. Даже лицо и руки покрывал слой темной краски. В черной кобуре покоились девятимиллиметровая «беретта» с глушителем, который Болан изготовил сам, а также запасная обойма с разрывными патронами «парабеллум».
   Оставив все прочее в машине, он тихо шагнул в ночь. В небе сияла луна, сквозь разрывы кучевых облаков сверкали яркие звезды.
   Часы показывали два ночи. В этой части города все уже готовилось ко сну. Лишь редкие звуки смеха и веселья разносились над тихими водами залива.
   Болан ступил в воду и бесшумно поплыл к «Марии». Достигнув яхты, он ухватился за якорную цепь и некоторое время прислушивался, после чего двинулся вдоль корпуса к корме. На корабле царила полнейшая тишина; ни в рубке, ни на палубе, ни в иллюминаторах не было ни единого огня. Но Болан знал, что все на борту сейчас настороже и готовы к любой неожиданности.
   В этот момент он заметил на корме человека. Сунув под голову надувную подушку, тот небрежно развалился на дощатой палубе. Одна нога его была полусогнута, и пальцами правой руки он выстукивал по коленке какой-то быстрый, дробный ритм.
   Болан бесшумно вскарабкался на корму и, молниеносно набросив на шею человека тонкую гарроту, тотчас увлек свою жертву под воду. Когда охранник перестал подавать какие-либо признаки жизни, Болан отпустил его и снова быстро взобрался на борт.
   Люк в каюту был открыт. Болан сунул голову в черный проем и подождал немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Чуть погодя он уже смог различить очертания корабельной обстановки. Внизу, прямо под собой, он увидел маленькую кухонную плиту, левее, вдоль переборки, стояли две кровати — кто-то спал на них, безмятежно похрапывая. Из каюты вела дверь еще в одно крохотное помещение — судя по всему, там тоже стояла койка.
   Бесшумно спрыгнув внутрь, Болан мгновенно пустил в дело свою смертоносную леску. Первый человек испустил дух, даже не сообразив, что же с ним происходит. Второй также не оказал ни малейшего сопротивления — лишь слабый, угасающий хрип засвидетельствовал его конец.
   После этого Болан пошарил рядом с плиткой и, найдя спички, чиркнул одной. В тусклом, колеблющемся свете он разглядел в углу фонарь, работающий от аккумуляторов, и включил его.
   Как он и предполагал, за распахнутой настежь дверцей находилась маленькая каюта, почти целиком занятая широкой кроватью. В дверном проеме виднелась голая нога, свесившаяся почти до пола. Нога резко дернулась, и Болан услышал:
   — Эй, что там со светом? Ведь еще не пробило четыре часа!
   Болан шагнул вперед, схватил парня за лодыжку и выдернул из кровати, одновременно доставая револьвер с глушителем.
   — Я убью тебя, обормот! — еще не проснувшись окончательно, взревел парень. На вид лет тридцати, он был крепко сложен, волосат, а все его одеяние составляли лишь короткие пляжные шорты.
   Парень привстал на колени,, намереваясь хорошенько врезать глупому шутнику, и тут вдруг замер, увидев прямо перед собой человека, облаченного в черное. Взгляд его смятенно метнулся в сторону и уткнулся в мертвеца, который с выпученными глазами лежал на соседней кровати. Парень мигом все понял.
   Маленький металлический предмет звонко шлепнулся возле его ног.
   — Выбор за тобой, — холодно процедил Болан.
   Парень глубоко вдохнул и, зажмурясь, помотал головой.
   Конечно, он знал: хочешь или нет, а решение придется принимать. Прямо сейчас.
   Собственно, выбор был невелик — жизнь или смерть. Однако сам факт, что он все еще жив, хотя и валяется, как последняя шавка, у ног Мака-Ублюдка, свидетельствовал: время решать у него покуда есть.
   Вновь глубоко вздохнув, парень уперся спиной в кровать.
   — Ладно, — обреченно пробормотал он. — Что тебя интересует?
   — Я не полицейский и не судебный обвинитель, — напомнил Болан. — Просто я люблю, когда мне говорят правду. Если я ее не услышу, право выбора перейдет ко мне. И чтобы не было потом никаких «я не подумал сразу» или «я забыл». Давай, выкладывай.
   Парень облизнул пересохшие губы и негромко начал:
   — Меня зовут Ренато, Пит Ренато. Я работал на Майка Талиферо — на покойного Майка Талиферо, — быстро добавил он. — Сам понимаешь, не мне решать, на кого работать. Я только выполняю приказы. Люди решили — и точка.
   — Какие люди? — сурово спросил Болан.
   — Ну, какой-то там совет, я даже толком не знаю. Словом, решили, что никто, кроме Макса, не сможет так хорошо управлять Мексикой. Нам будет трудно без него, он всем нам нужен, понимаешь? Но он начал зарываться, ведет себя так, словно ему на нас плевать. С ним трудно говорить. Куда это годится? Вот мы и хотим его немножечко спустить с небес на землю. Пусть почувствует в нас нужду.
   — Хотите уничтожить царство, но оставить короля?
   — Если можно так выразиться, — хмыкнул Ренато.
   — Но планы ваши немножко расстроились? — в тон ему заметил Болан.
   — И все по твоей милости. Столько было шума! Макс мобилизовал всю свою армию. Теперь сидит у себя на вилле и чего-то дожидается. Мы неподалеку нашли деревушку, с кучей женщин и детей. Семьи вояк...
   — Это очень печально.
   — Да, веселого мало.
   — Как я понимаю, вы сделали вид, будто это вас не касается. До каких пор?
   Парень пожал плечами:
   — Не я решаю. Думаю, до тех пор, пока армия не уберется отсюда.
   — Не рассказывай мне сказки. При первой же возможности, если удастся застигнуть их врасплох, вы перебьете всех женщин и детей.
   Парень снова пожал плечами.
   — А при чем тут Ройал? Его-то — за что?
   — Понятия не имею. Какая-то грязная игра...
   — Кто за ней стоит?
   — Ей-богу, не знаю! Это началось еще до того, как я здесь появился. Я ни о чем не спрашивал, а мне никто ничего и не собирался объяснять.
   — Похоже, ты не в восторге, что тобой командует женщина, а?
   Парень напряженно уставился на Болана.
   — А кому это понравится? — наконец проговорил он. — Но я не выбираю... своих начальников.
   Существовали определенные пределы, дальше которых, даже под страхом смерти, люди исповедоваться не могли. Болан научился чувствовать эти границы и не перегибать палку — так в конечном итоге удавалось больше узнать. Человек должен раскрыться сам, насколько считает возможным. И никакое насилие пользы не принесет.
   Судя по всему, парень дошел до крайней черты в своих откровениях.
   — Ладно, Ренато, ложись-ка спать, — проворчал Болан. — Если у тебя еще остались мозги, утром все эти проблемы перестанут тебя волновать.
   — У нас в семье дураков нет: ни со стороны отца, ни со стороны матери, — криво усмехнулся Ренато. Вяло отсалютовав Болану, он тотчас забрался на кровать и задвинул за собой дверь.
   Болан потушил фонарь, выждал несколько секунд, после чего бесшумно покинул каюту и растворился в ночи.
   Он еще не до конца разобрался во всей этой ситуации, но теперь полученных сведений по крайней мере было достаточно, чтобы ясно представить себе, откуда следует начать решительные действия.

Глава 18

   — Я вытащил тебя из кровати, Макс?
   — Еще чего! — мрачно отозвался хозяин Акапулько. — Но я ведь просил не дергать меня!
   — Я заключил с тобой сделку, Макс, и пытаюсь выполнить свои обязательства. Не создавай на моем пути дополнительных трудностей.
   В телефонной трубке послышался тяжелый вздох:
   — Что у тебя там происходит, Болан? Какого черта?!
   — Слишком долго объяснять, Макс. Но прими это как данность. Я вынужден изменить условия нашей сделки. Тебе придется убраться вон из страны, уехать навсегда. Ну, скажем, в Рио. Хорошее место. Там ты будешь чувствовать себя как дома.
   — Нет, ты точно спятил, — с отвращением произнес Спилк.
   — А я и не скрываю, — едко усмехнулся Болан. — Пора бы тебе, Макс, принимать меня таким, какой я есть. И прислушиваться к моим словам. Пора уже в меня поверить — раз и навсегда.
   — Как в Единого Бога?
   — Я, конечно, не всесилен, но свое дело знаю неплохо. Запомни это. И если я говорю тебе, что смогу выполнить данные мной обязательства только после того, как ты покинешь страну, значит, так оно и есть. Или тебе все нужно объяснять на пальцах?
   — Я был бы очень признателен...
   — Скоро над тобой возьмут верх, приятель.
   — Пусть попробуют, — нервно рассмеялся Спилк.
   — Этим уже занимаются, не беспокойся.
   — Я готов! Отправляй их ко мне.
   — Ты, вероятно, не совсем представляешь себе реальное положение дел, Макс. Им важно разрушить твое царство, а не твой трон. Никто тебя свергать не собирается — просто повяжут тебя по рукам и ногам, и все дела. Дернут за веревочку — ты отдашь салют, дернут за другую — ты согнешься в три погибели и будешь, как миленький, облизывать чью-то задницу. Хорошенькая перспектива, верно?
   Хозяин Акапулько тихо выругался в трубку.
   Затем, чуть помолчав, неожиданно спросил:
   — Почему ты так добр ко мне, мистер Псих?
   — Совсем не потому, что испытываю к тебе пламенную любовь, — сухо отозвался Болан. — Но я действительно волнуюсь за тебя, Макс. Как я могу выполнить нашу договоренность, если ты не принадлежишь себе? Чтобы сдержать слово, мне придется разрушить тебя такого, каким ты стал сейчас. А это будет вдвойне трудно сделать, когда тебя повяжут окончательно. Так что я вынужден заняться тобой сегодня вечером. Не обижайся, Макс. Обстоятельства сильнее меня.
   Болан ожидал, что на него обрушится поток проклятий, но в трубке царила тишина. Ему даже показалось, что после этих слов дыхание Спилка сделалось спокойнее и глубже.
   — Ты слишком серьезно говоришь об этом, — наконец негромко отозвался Макс.
   — Я ко всему отношусь серьезно, чем бы ни занимался.
   — Значит, по-твоему, они собираются сделать из меня марионетку?
   — Выдам тебе профессиональный секрет, Макс. Сейчас на вельде у них три хорошо оснащенные группировки, способные стереть в порошок твою деревню. Остальные группировки рассредоточены вдоль всего побережья и готовы по первому приказу начать атаку в глубь территории. У них достаточно оружия, чтобы как следует тебя потеснить. Я — солдат, приятель, и не люблю врать. Тебя уже крепко держат за горло, достаточно им еще слегка сжать пальцы — и ты вышел из игры. Раз и навсегда.
   — Откуда мне знать, что...
   — Я думал, ты умнее, Макс.
   — Ну, предположим, я поверю тебе. Что это меняет? Да пусть они сожгут весь вельд — до самого побережья, мне плевать! Ты видел моих людей, ты видел мой дом! Не так-то просто одолеть меня, Болан, не так-то просто!
   — Надеешься их пересидеть? — саркастически осведомился Болан. — Но это, ей-богу, смешно. Они могут ждать сколько угодно. Конечно, они с удовольствием повязали бы тебя сегодня же вечером, если бы не я. Ты хоть это понимаешь? Я пробрался на сцену и слегка изменил декорации. Не случись этого, твои люди сидели бы по домам, а рано утром обнаружили бы, что к горлу каждого приставлен острый кинжал. Никто и пикнуть бы не успел. А ты, проснувшись, увидел бы, что у твоего дворца стоит новая охрана, а к твоим рукам и ногам привязаны крепкие веревочки. Пока ничего подобного не произошло, но это дело времени, Макс, мне ли объяснять?! Все твои метисы и индейцы, Макс, — ну, сколько они смогут продержаться на ферме вместе с женами и детьми? Для них выход один — стать перебежчиками в лагерь врага. И они побегут, хочешь ты или нет.
   — Проклятье! — злобно прохрипел Спилк.
   — Таковы правила игры, Макс, и не я их придумал. И мне остается либо спрятать тебя, либо уничтожить. Как видишь, выбор невелик, и я склоняюсь к последнему...
   — Сукин сын! Только попробуй...
   — Просто я хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей. Кстати, ты нашел «жучки»?
   — Пошел ты!.. Да, нашел! Несколько штук. Ну и что?
   — А как ты думаешь, откуда они взялись? И куда сегодня вечером мотался Крутой Пол, а, Макс?
   — Он никуда не выходил.
   — Брось! Расспроси-ка его о «Марии» и человеке по имени Ренато.
   — Я тебя не понимаю...
   Болан громко, с сожалением вздохнул:
   — Ты меня удивляешь, Макс. Как может глава мексиканской мафии быть столь наивным? По-твоему, я — единственный в городе человек, способный действовать наверняка? Не думай чересчур плохо о своем помощнике — он обычный человек и старается играть по правилам, уж коли они есть. Или кем-то предложены, не в этом суть. Заставь его разговориться. И задай ему вопрос насчет Кантина Лола. По имеющимся сведениям, все последние месяцы в этом месте находился полевой штаб твоих оппонентов, назовем их так.
   — Так долго? — устало спросил Макс.
   — Да, несколько месяцев, не меньше. Уж тебе ли, Макс, не знать, сколько времени уходит на создание подобных штабов! Разные встречи, проталкивание нужных людей, решение каверзных вопросов, предложения, которые невозможно отклонить. Ведь ты человек бывалый, Макс, сам должен знать.
   Конечно, Макс все превосходно знал! Но он не терпел советчиков со стороны.
   — Значит, по-твоему, мне лучше улететь, исчезнуть сразу? — медленно проговорил он. — Как ты наивен, мистер Псих! Все, точка! И не вздумай звонить мне еще раз!
   — Наша сделка расторгается, — жестко объявил Болан и повесил трубку.
   Что ж, скоро на сцене появятся новые декорации.
   До подъема занавеса осталось тридцать минут. Это был окончательный срок, который Палач определил для себя. Вполне достаточно, чтобы подготовиться к началу кровавого спектакля.

Глава 19

   Над холмами застыла тишина, все было скрыто во мраке ночи, лишь внизу, возле перекрестков и пешеходных дорожек, тускло сияли отдельные фонари.
   Бесшумно перебравшись через изгородь, Болан очутился во внутреннем дворике дома, куда вернулась с яхты Марти Канада. Повсюду было темно и тихо, лишь в окне спальни, задернутом плотной занавеской, горел неяркий свет. Болан осторожно поднялся по ступенькам и, миновав короткий коридор, приблизился к двери спальни.
   Из комнаты чуть слышно доносилась ритмичная мексиканская музыка — вероятно, девушка включила радиоприемник, что стоял на тумбочке возле кровати.
   Выждав несколько секунд, Болан тихонько приоткрыл дверь.
   Комната освещалась лишь лампой на маленьком ночном столике.
   Марти Канада, совершенно голая, спала на широкой кровати, даже не удосужившись разобрать себе постель.
   При виде девушки Болана словно ударило током.
   Вдоволь налюбовавшись ее соблазнительной красотой, он наконец перешагнул порог и притворил за собой дверь так, чтобы замок отчетливо щелкнул среди царившей в доме тишины.
   Марти мгновенно открыла глаза и с тревогой уставилась на нежданного гостя. Однако усилием воли она тотчас подавила охватившую было ее панику и, расслабившись, протянула к нему обе руки, что должно было означать, по-видимому, полное дружелюбие и радость от случившейся встречи.
   — Я боялась, что ты не догадаешься искать меня тут, — слегка осипшим голосом проворковала она.
   Продолжая стоять возле двери, Болан сухо осведомился:
   — Ты в самом деле боялась этого, да?
   — А твой домик — клевое место. И так симпатично расположен... — Казалось, только сейчас Марти начала осознавать свою наготу. — О! Я смущаю тебя?
   — Вовсе нет, — отозвался Мак. — Но тебе лучше закрыть воду в ванной.
   — Я купалась, — сказала она, соблазнительно проводя руками по своему сияющему телу. — Кран, кажется, сломался, ну и пусть себе течет. — Загадочно улыбаясь, она слегка похлопала ладонью по кровати рядом с собой.
   И тут возле изголовья, на полу, Болан увидел «отомаг», вложенный в прочную кожаную кобуру.
   Болан проворно наклонился, поднял оружие и, раскрыв кобуру, проверил, в каком состоянии пребывает «отомаг», после чего сунул его обратно в ящик, где он обычно лежал.
   — Спасибо, что позаботилась о моем «Громе», — язвительно произнес он.
   — Я думала, ты нарочно его оставил мне, — простодушно улыбнулась Марти. — Я тебе была так благодарна! Я жутко перепугалась, Мак, честное слово, меня прямо трясло от страха.
   Болан понимающе кивнул.
   — Ты злишься на меня. Почему? — Она вновь похлопала ладонью по кровати рядом с собой. — Не думала, что ты такой злопамятный.
   — Я все уже забыл, — сухо ответил Болан. — И сейчас меня интересует совсем другое. Где ты была, когда убили Джона Ройала?
   Внезапно в ее прекрасных глазах блеснули слезы, и она отвела взгляд в сторону.
   — Да, случилось ужасное. Я была... я была... Не могу говорить об этом, Мак!
   — Постарайся, — жестко попросил он.
   Она беспомощно посмотрела на него.
   — Я должен услышать эту историю, Марти.
   Она села на кровати и обхватила колени руками, неподвижно уставясь в одну точку.
   — Я тогда как раз пошла искупаться в бассейн, — наконец очень тихо заговорила она. — И тут появились какие-то люди. Я была совершенно голая и спряталась под трамплином. Люди ворвались в дом и что-то там делали некоторое время, потом они вышли и быстро удалились. Только тогда я вылезла из своего укрытия и тотчас бросилась к дому. Ну, а внутри уже увидела это. Мне сделалось страшно, и я, Мак, просто убежала. Я ничего не могла поделать с собой. Ужас, ужас!..
   — Значит, ты спряталась в бассейне...
   — Я не знала, куда еще деваться.
   — Который был час?
   — Ой, я даже не посмотрела. Перед сном я выпила снотворного и вылезла из постели в жутко подавленном состоянии. Мне показалось, что в доме никого нет, и я решила немного поплавать. Обычно это восстанавливает мою форму.
   — А когда ты вышла из бассейна, то сразу нашла «Гром»?
   — Да.
   — И поехала прямиком сюда?
   — Да.
   — Ты не стала колесить по городу и не купила себе новый черный брючный костюм? И ты не пошла в Красный квартал на встречу в «Кантина Лола»? А оттуда не отправилась на «Марию», чтобы завершить свои дела? Я ничего не упустил, верно?
   На ее лице застыло смешанное выражение абсолютной невинности и неподдельного возмущения.
   — Не понимаю, о чем ты говоришь. Еще раз повторяю: я приехала прямо сюда. И, как видишь, не ошиблась: здесь-то ты и нашел меня.
   Если бы Болан не видел все собственными глазами, он, безусловно, поверил бы ей — настолько убедительным казался ее тон. Такая кроткая красавица просто не в силах лгать, решил бы посторонний человек. Но Болан не был посторонним...
   Он шагнул к ванной и рывком открыл дверь. Свет не горел, прямо за дверью висели два мокрых полотенца.
   Щелкнув выключателем, он шагнул через порог.
   И замер как вкопанный.
   — Это еще что такое? — изумленно пробормотал он и невольно бросил взгляд через плечо на Марту Канада, с невозмутимым видом продолжавшую сидеть на кровати.
   В ванне лежала совершенно голая очаровательная блондинка с кляпом во рту. Ее ноги, стянутые тугой веревкой, были прикручены к душевым кранам, а руки связаны за спиной. Холодная вода полным напором била из душа прямо в лицо девице. Затычка в сливной воронке отсутствовала, и потому ванна стабильно оставалась наполненной примерно на одну треть.
   Мак закрыл кран и, отвязав девушке ноги, вытащил ее из ванной, после чего избавил от остальных пут и выдернул изо рта кляп — сжатый в тугой ком чулок.
   Девушка здорово нахлебалась воды, вся закоченела и пребывала в состоянии полной прострации. Болан энергично растер тело несчастной и затем несколько раз сильно похлопал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Наконец, она глубоко вздохнула и раскрыла глаза, непонимающе уставясь на Палача.
   — Не дергайся, — успокаивающе произнес Болан. — Я сейчас...
   Он инстинктивно почувствовал опасность и резко обернулся.
   Возле тумбочки с выдвинутым ящиком стояла Марти. Зажимая «пушку» обеими руками, она с каменным лицом целилась в Мака. Причем вся ее поза — слегка наклоненное вперед туловище и широко расставленные ноги — казалось, свидетельствовала, что эту красотку неплохо научили владеть оружием где-нибудь на стрельбище или по крайней мере в тире.
   «Отомаг» разрабатывался для мужчин с мощной рукой и крепкой хваткой. Очень непросто было тщательно прицелиться, держа на весу оружие такого размера и такого веса, и потом четко спустить тугой курок. Да и вообще, как бы ни была физически развита женщина, она все равно не сумела бы справиться с огромной силой отдачи при выстреле.
   Мгновенно оценив ситуацию, Болан только мрачно усмехнулся.
   — Весь мир лежал у твоих ног, — ледяным тоном произнес он, — все волшебство мира было в твоих руках. Ты нарочно решила остаться ни с чем? Почему?
   Большой «Гром» оглушительно рявкнул и отшвырнул Марти назад; семнадцатиграммовая пуля с грохотом ударила в пол в полутора метрах от Болана.
   — Расстояние всего-то пять с половиной метров — и такой промах, — укоризненно покачал головой Палач. — Мне было бы стыдно. Ладно, подойди ко мне и вложи «пушку» в мою руку, как ты это уже проделала с Джонни Ройалом.
   Она вновь нажала на курок, однако теперь результат оказался еще хуже: пуля угодила в угол позади Болана. Тогда Марти с яростным криком бросилась на Палача.
   Смертоносная пуля, выпущенная из «беретты», заставила девушку замереть на полпути, войдя в ее прелестную головку точно между глаз. Кровь мигом залила лицо, и Марти, бездыханная, упала навзничь.
   Мак опустился на одно колено и забрал у нее грозное оружие. Склонившись над мертвым телом, он секунду смотрел на обезображенное лицо Марты Канада, потом устало вздохнул и выпрямился во весь рост.
   Женщины всегда идеализируют себя. Даже когда это может стоить им жизни...
   — Сволочь, — тихо произнесла другая блондинка, нетвердо переступая через порог ванной комнаты. — Вшивая сволочь!