Пендлтон Дон. Переполох в Детройте

   Он со всей тщательностью провел разведку, вычислил врага, пересчитал его, развел по секторам. Теперь оставалось нанести удар в том месте, где, как он полагал, это принесет наилучшие результаты. Мак не питал иллюзий на тот счет, что он сотрет противника с лица земли. Болан был реалистом и не верил в чудеса. Он понимал, что возможности армии, состоящей из одного солдата, весьма ограничены. Конечно, будь у него достаточно времени, он, в конце концов, сумел бы и в одиночку расправиться с детройтской мафией. Она и так едва держалась на поверхности. Но у Палача оставалось совсем немного времени, он попал в глубочайший цейтнот, и это ломало все его планы. Обычно успех Болана основывался на применении тактики коммандос: это внезапный мощный удар по противнику, создание в его расположении хаоса и паники, затем быстрый отход — и все это за считанные минуты, с обратным отсчетом времени для каждого этапа операции. Все делается быстро и решительно. Акция не считается завершенной до окончательного отрыва от противника. Любое отклонение от этого графика чревато катастрофическими последствиями.
   И нападение на мафиози Детройта Болан спланировал в соответствии с этой тактикой. Время он выбрал очень удачно. Мак застал их при проведении деловой встречи и тут же нанес удар. Противник в беспорядке отступил, неся большие потери, и это послужило серьезным предупреждением их «друзьям» — иметь дело с мафией очень опасно для здоровья. И, будь у Болана больше времени, он разнес бы в пух и прах их осиное гнездо, не оставил бы от него камня на камне. Уже только из-за этого можно было бы считать удар по детройтской мафии успешным. Подобные акции действуют отрезвляюще и многих излечивают от мании величия.
   Но на этот раз обстоятельства оказались сильнее его.
   Мак проторчал в Детройте уже лишних двадцать часов, полностью отойдя от выполнения своей первоначальной задачи. Лео Таррин не преувеличивал сложность обстановки. Разведка, проведенная Боланом, дала те же самые результаты. За ним следила сама смерть. А все, что он мог сделать — это следить за ней...
   Нет, не совсем так. Он по-прежнему вел наступательные действия. Правила игры немного изменились, но противник оставался тем же, и Болан не изменял своим принципам — разве что пока он еще не плыл по волнам крови.
   Законы безумной войны пасуют перед ответственностью сильной личности. Нет, лучше называть все вещи своими именами: перед долгом. Болан обязан был помочь двум женщинам и для этого ему требовалось обернуться назад и плюнуть смерти в лицо.
   Он мог сделать это. А впрочем, черт возьми, таков был его долг!
   Любые другие действия или бездеятельность привели бы к тому, что Мак стал бы презирать жизнь и самого себя.
   Обстоятельства всегда сильнее человека, и попытка обойти их напоминает погоню за тем неземным волшебством, которое Болан почувствовал в обществе очаровательной Тоби Ранджер. Да, лошадка-судьба может быстро вывезти и круто изменить ход событий, но с той же легкостью она может сбросить седока и вернуться в конюшню.
   Юджин О'Нил однажды высказал такую мысль: «чувство удовлетворенности — это теплый хлев для обжор и лентяев».
   Уже давно Мак Болан не испытывал такого чувства. И не стремился к нему.
   Впереди его ждал долгий и трудный путь, куда бы он его не привел. И пусть смерть сидит у него за спиной — Палач оседлал свою судьбу и был готов к действию.

* * *

   — Клянусь святым Петром, этот фургон — настоящий арсенал на колесах! — воскликнула Тоби.
   — Точно, и на нем я отправляюсь на прогулку, — ответил Болан. — А ты поедешь на машине, на которой приехал я. Учти, она краденая, поэтому будь осторожна.
   — Великолепно. Ко всему прочему мне только не хватает попасться с краденой тачкой!
   — Дело еще хуже, чем ты думаешь, — с улыбкой ответил Болан. — Это полицейская машина. А полиция гонится за мной. Выключи рацию, а то они смогут засечь по ней местонахождение автомобиля.
   Глаза Тоби широко раскрылись от удивления.
   — Ты самый паршивый...
   Болан тихо засмеялся.
   — Я хочу, чтобы ты провела небольшой отвлекающий маневр.
   Он провел ее в боевой отсек фургона, и поставил перед большой картой города, висевшей на стенке. Мак провел пальцем по границе графств Уэйн и Макомб, примыкавших с севера к Кросс Пойнт Вудс, затем обвел какую-то точку.
   — Где это? — спросила она.
   — Вот здесь. Эта улица, этот квартал.
   — И что здесь особенного?
   — Посмотри еще раз.
   — Ого, это же... — от волнения дыхание Тоби участилось. — Что это за красные цифры. Нумерация домов?
   — Верно.
   — Четырнадцать девяносто.
   — У-гу. А нас интересует дом номер 1492. Второй дом справа, чуть выше.
   — Ну, я...
   — Странно, не правда ли? — спросил Болан.
   — Я с самого начала подозревала, что этот номер имеет какое-то отношение к исчезновению Жоржетты. Или все-таки это совпадение?
   Мак вздохнул и положил руки ей на плечи.
   — Для себя я понял давно, Тоби: в нашем непростом мире не бывает совпадений и случайностей. Человек, который живет в доме номер 1492, — ключ к поискам Жоржетты. Мне необходимо пробраться туда и получить исчерпывающую информацию по интересующему нас вопросу.
   — А этот тип дома?
   Болан кивнул.
   — За весь этот день он и носа за дверь не высовывал.
   — Тогда чего же мы ждем?
   — Этого парня усердно пасут. Постоянно дежурят два патрульных автомобиля: один почти напротив здания, чуть севернее его, второй за углом в переулке, на расстоянии полуквартала от дома в восточном направлении.
   Тоби напряженно вглядывалась в карту. В фургоне было темновато, и Болан включил электрический фонарь.
   — Ага, теперь вижу. Что мне нужно сделать?
   — Я хочу, чтобы ты подъехала туда на машине, которую я увел из полицейского гаража.
   — Ого! Прямо к дому?
   — Да. Только сделай это по-умному. Повяжи на голову косынку или платок, чтобы твои светлые волосы не бросались в глаза. И вообще, не давай рассматривать себя. Когда будешь подъезжать, выключи фары и не забудь, что они у тебя есть. Выкатившись на подъездную дорогу, остановись. Из машины не выходи.
   — А что за подъездная дорога?
   — Съезд с магистрали в виде дуги футов пятьдесят.
   — Выкатись и остановись, — повторила Тоби.
   — Да!
   — Сколько времени стоять?
   — Столько, сколько мне понадобится, чтобы спокойно проникнуть в здание, — Болан похлопал ладонью по карте. — Я подъеду с этой стороны. Боевой фургон оставлю здесь, дальше пойду пешком. Как только ты свернешь на эту улицу, мне на все потребуется около двух минут. Ты должна продержаться хотя бы это время.
   — О'кей. Можешь на меня рассчитывать. Ты хочешь, чтобы я подъехала со стороны переулка, откуда ведется наблюдение?
   — Да, я хочу, чтобы тебя увидели.
   — Ты хочешь, чтобы меня поймали?
   Болан пожал плечами.
   — Я не хочу, чтобы тебя застрелили, Тоби. Когда полицейские начнут приближаться, считай, что игра закончена. Здесь есть элемент риска. Не забывай: сейчас объявлена охота на бешеного пса...
   — Да, я знаю, — прошептала она.
   — Когда они подойдут, крикни им что-нибудь. Дай рассмотреть себя. Ну, а что делать потом — решай сама. Я думаю, ты найдешь наилучший выход.
   — Конечно, — ответила Тоби, все еще глядя на карту.
   — О'кей, тогда пошли.
   — Мак...
   — Да?
   — А ты веришь, что Жоржетта... что она может быть в этом доме еще живой?
   — Все может быть, Тоби. Будем надеяться на лучшее.
   — Да, я... Ну ладно, пошли.
   Девушка шагнула к Маку, обвила руками его шею и горячо зашептала на ухо:
   — Вернись живым.
   — Таково название этой игры, — вполголоса пробормотал Палач.
   — Если Жоржетты уже нет... если она погибла... не стоит рисковать собой, сержант. Боюсь, что ты слишком самоуверен. Не похорони себя в ее могиле.
   — Это кто самоуверенный? Если у тебя есть лучший план, то я весь — внимание.
   — Не могу же я с налета взять и что-либо предложить. Это же очень серьезная задача!
   — Да, Тоби, в игре, которую мы ведем, приходится решать только такие.
   — Конечно, конечно, но...
   Он еще раз вздохнул и спросил:
   — Ну что, больше не мечтаешь о зеленых лужайках с мягкой свежей травкой?
   — Почему нет? Я же все-таки человек.
   — Верно. Поэтому нам пора приниматься за дело, Тоби.
   — Спасибо за напоминание, — девушка отпустила его, сердито вытерла мокрые щеки и вышла из фургона.
   Уже совсем стемнело. Вечер был тихий, душный, тягостный.
   Болан вышел вслед за Тоби. Они сверили часы и еще раз обсудили детали операции.
   — Следуй за мной, — инструктировал он ее. — Больше квартала интервал между нашими машинами не допускай. Ты не должна потерять меня из виду. Я оставлю фургон и пойду дальше пешком, когда до цели останется два квартала. С этого момента ты действуешь самостоятельно и должна въехать на подъездную дорожку точно в согласованное время.
   — Будет сделано, — пробормотала Тоби. — А как и где мы встретимся?
   — Ты что, смеешься?! Думаешь, тебе удастся уйти от полиции?
   — Пусть попробуют поймать меня...
   Болан отступил на шаг и резко бросил:
   — Даже не думай! Никаких авантюр!
   — А-а, черт возьми! Брось, сержант. Я все сделаю, как следует. Ты зря недооцениваешь женщину-агента федеральной службы. Короче, где мы встречаемся?
   Мак еще раз повторил плоским, невыразительным голосом:
   — Тоби, на меня объявлена охота. Не давай полиции лишнего повода хвататься за оружие.
   — Как насчет квартиры? Годится?
   Она одарила его своей самой обаятельной улыбкой и заглянула в глаза, дожидаясь ответа.
   Болан пожал плечами, проворчал что-то невразумительное и наконец сказал:
   — Хорошо, Тоби, значит, и ты вступаешь в игру. Квартира подойдет. Только будь внимательной и не притащи за собой хвост.
   — Ты лучше позаботься о себе, — ответила она низким, внезапно охрипшим голосом.
   Мощные руки Болана приподняли Тоби, как ребенка. Он как-то торжественно поцеловал ее, опустил на землю и ласковым шлепком пониже спины подтолкнул к машине. Проследив, как Тоби села в машину, Мак забрался в кабину фургона и начал свой путь в джунгли — в человеческие джунгли, худшие из всех известных ему. В них было полно людоедов и охотников за головами самых разных мастей, здесь имелись свои заповедники, свои браконьеры и своя дичь, здесь даже Маку Болану приходили в голову мысли о зеленых пастбищах на небесах.
   Но он знал, что зеленые пастбища предназначены только для мертвых.
   Теплый, сухой хлев — не самое лучшее место для достойной жизни. В таких местах нет неземного волшебства, за которым можно было бы идти хоть на край света.
   Судьба Болана лежала в темной бездне, которую некоторые люди называли адом. Болан называл ее жизнью. И рассчитывал прожить ее до последнего удара сердца.

Глава 19

   — Эй, Ли!
   — Чего тебе?
   — С запада медленно приближается машина. Погоди... ага! В ней один человек, правда, я не могу разглядеть его. Машина похожа... ого! Черт побери! Это же наша тачка!
   — О'кей, стойте смирно, не выдавайте себя! Будьте на связи!
   — Хорошо. Он проезжает мимо меня. По-прежнему не могу рассмотреть, кто внутри, но автомобиль точно наш!
   — О'кей. Теперь и я его вижу. Что он делает?
   — Задержался у перекрестка. Думает, куда ехать. А может, засек нас.
   — Замрите и не высовывайтесь! Харви передает сообщение командиру мобильных патрулей. Только не спугните нашу птичку!
   — Мы сидим тихо, как мыши под полом. Он поехал в твоем направлении!
   — Вижу. Начинайте движение.
   — Мы поехали.
   — Медленно, не торопитесь! Он опять остановился!
   — Черт возьми!
   — Осматривается. Наверно, решает, в какую сторону свернуть. Оставайтесь на месте!
   — Вызывай сюда мобильные патрули!
   — Уже едут. И он тоже поехал. Вот, поворачивает. Отрежь ему путь назад!
   — Готово! Когда прибудут патрули?
   — Они уже на набережной и мчатся сюда на всех парах! О'кей... о'кей... Наш приятель выключил свет. Едет дальше! Сворачивает направо на подъездную дорогу! Все, потерял его! С вашей стороны вы его видите?
   — Плохо. Деревья мешают.
   — Дальше мы пойдем пешком. Держите связь с мобильными группами: канал «Дельта-1». Информируйте их о каждом шаге Болана.
   — Хорошо! Будьте осторожны!

* * *

   Комната была очень большой и использовалась хозяином, как спальня и рабочий кабинет. Двойные французские двери вели на небольшой балкон, рядом расположился удобный мягкий угол с журнальным столиком, заваленным прессой. У одной стены стоял полированный рабочий стол красного дерева, у другой — огромная кровать с туалетным столиком. Из гардеробной комнаты, двери которой были приоткрыты, можно было попасть в просторную ванную, где горел свет. Над письменным столом висело множество фотографий в рамках, каждая из которых представляла хозяина дома в компании с «сильными мира сего»: Кассиопея с вице-президентом (фото украшал автограф: «Кассу с наилучшими пожеланиями»), Кассиопея с известным европейским государственным деятелем ( там тоже подпись: «Дорогому другу Кассу, без которого мы были бы слабее»), Кассиопея с бородатым арабским шейхом в абайе (поперек фотографии тянулась непонятная арабская вязь), Кассиопея со звездой из Голливуда (фото подписано кратко и понятно: «Крошке Кассу»)...
   Крошка Касс стоял у балконных дверей и осторожно выглядывал в щелочку между тяжелыми портьерами. Похоже, что над его внешностью поработал талантливый стилист: темные блестящие волосы Кассиопеи были тщательно расчесаны на пробор и красиво уложены. Смокинг и вересковая трубка с прихотливо изогнутым мундштуком казались единым и неразделимым целым. Наманикюренные ногти отражали свет маленькой настольной лампы, стоявшей на письменном столе, — единственного источника света. Все остальные светильники были погашены.
   Большой стол был пуст, и только у телефона лежала аккуратная стопка документов.
   Болан протянул руку с зажатым в ней снайперским значком, и бросил его на блестящую поверхность стола.
   Резкий сухой стук нарушил полную тишину, царившую в апартаментах, и человек у окна обернулся с выражением раздражения на лице, которое тут же сменилось испугом и удивлением.
   Его темные, колючие глаза вспыхнули при виде металлического предмета на столе, затем растерянно зарыскали по сторонам и, наконец, остановились на высоком мужчине с непроницаемым, мрачным лицом, на котором двумя холодными ледышками сверкали серо-стальные прищуренные глаза.
   Кассиопея втянул ухоженную голову в плечи и истошно завопил:
   — Брюс, Гарри!
   — Брось это, приятель, — холодно бросил Болан. — Брюс и Гарри спят, они по ошибке приняли двойную дозу таблеток от головной боли. Здесь только ты и я, Крошка Касс.
   Беззвучно хватая воздух открытым ртом, Бобби начал оседать вниз и, неловко пошатнувшись, сел на угол стола. У него на верхней губе и на лбу выступили крупные капли пота. Вид значка смерти парализовал, казалось, его волю.
   — Я знаю, что это такое, — дрожащим голосом выдавил Бобби, не сводя взгляда с креста.
   — Тогда ты знаешь, кто я, — жестко произнес Болан.
   Кассиопея кивнул тяжелой, словно налитой свинцом головой. Зато ему удалось совладать со своим голосом и теперь он говорил почти без дрожи.
   — Да. Я знаю тебя. Но не могу понять, почему ты пришел ко мне? Что я могу для тебя сделать?
   — Ты можешь порадовать меня своей красивой смертью.
   Бобби был далеко не дурак, к тому же он начал приходить в себя. Не моргая, он взглянул на Болана и тихо, но уверенно сказал:
   — В этом нет никакого смысла. Я, конечно, наблюдаю за твоими похождениями с большим интересом и прекрасно понимаю их мотивы, даже симпатизирую им. Но позволь мне заверить тебя, Болан, что я к твоим целям не имею ровным счетом никакого отношения!
   Болан резко ударил его открытой ладонью по подбородку — снизу вверх. Зубы Бобби щелкнули так громко, что гулкое эхо раскатилось по всей комнате. Кассиопея слетел со стола и рухнул на четвереньки у самой стены.
   Болан не спеша подошел к окну и выглянул наружу. Тоби как раз сворачивала на подъездную дорогу.
   Крошка Касс, хватаясь руками за стену, пытался встать. Полуоглушенный, он мотал головой из стороны в сторону, будто пытался вытрясти из нее какое-то инородное вещество. Болан позволил ему дотянуться до выдвижного ящика стола и даже открыть его, и только затем выхватил из кобуры «беретту». Она чуть слышно кашлянула, и удар 9-ти миллиметровой пули вырвал ящик из рук Бобби.
   Кассиопея отшатнулся от стола, ударился о стену и рванулся к приоткрытой двери. «Беретта» вздохнула еще дважды. Пара пуль опередила Крошку Касса, и дверь захлопнулась перед самым его носом. Бобби сразу сник, дрожащие ноги уже не слушались его, он упал на колени и в ужасе вскинул вверх руки.
   — Ради всего святого! Что тебе от меня нужно? — завизжал он.
   Болан поморщился: этот слизняк пытался найти логику в мире безумия.
   — Ну ладно, хватит! — оборвал он его, кончай ломать комедию, мне некогда.
   И только тогда Бобби Кассиопея окончательно понял, что все кончено. Сердце его бешено заколотилось. Так всегда бывает: любой человек надеется до последнего. И только тогда, когда смерть уже схватит его за горло, человек нехотя соглашается — да, это конец. И в те короткие мгновения, когда железная хватка смерти все сильнее сжимает его, человек остается наедине с самим собой, со своей душой и со всей той грязью, которая в ней накопилась. И вот тут-то уже не соврешь, не словчишь! Бобби прекрасно это чувствовал.
   Он попал в западню, из которой не было выхода.

Глава 20

   Тоби свернула на подъездную дорогу и, выключив двигатель, медленно покатилась к порталу здания. Остановившись, она нервно поправила волосы, потянулась было за сигаретой, но передумала, закрыла глаза, прислушалась... Тихо. Где-то неподалеку хлопнула дверца машины. По тротуару застучали каблуки. Ах, черт возьми, ведь Мак предупреждал...
   Шаги приближались. Прошла минута сорок секунд. Тоби закусила губу — больше она ничего не могла сделать для Палача.
   Но иногда и доля секунды играет важную роль в борьбе между жизнью и смертью!
   Боже, так что же ей делать! Боже, помоги!..
   Тоби не выдержала. Она неслышно выскользнула из автомобиля и побежала по лужайке, терзаемая страшными мыслями...
   Полицейские приближались. Тоби уже отчетливо видела их силуэты... И тут один из них обо что-то споткнулся и остановился. Пока он искал препятствие, склонившись до самой земли, Тоби поняла, что нужно делать. Она схватила кусок формованного бетона и изо всех сил швырнула его в направлении улицы.
   Кусок каменного ажурного бордюра в форме диска с громким стуком шлепнулся на тротуар и юзом заскользил по асфальту.
   Шаги тут же замерли. Кто-то сердито воскликнул:
   — Что за чертовщина!
   — Ложись, дурак! — ответили ему.
   Послышался треск веток — кто-то поспешно рухнул в кусты и затаился.
   Тоби бегом вернулась к машине, завела двигатель и до отказа выжала педаль газа. Машина, словно выпущенная из катапульты, с ревом рванула с места. Дверца, которую Тоби забыла закрыть, с лязгом захлопнулась сама. Газ! Еще газ! Фары — на дальний свет... Тоби не совладала с поворотом и машину занесло на обочину. Задний ход! Покрышки впились в асфальтовую полосу и машина, виляя, понеслась по улице, мало-помалу обретая устойчивость.
   Тоби так увлеклась управлением машиной, что даже не сразу поняла, что по ней стреляют. Один выстрел, второй, целая очередь... Заднее стекло разлетелось вдребезги, в салон ворвался ветер. Тоби пригнулась к рулю и еще крепче вцепилась в баранку.
   Сзади ярко вспыхнули фары преследующей машины. На скорости 80 миль в час она вылетела на перекресток и только тогда заметила опасность. Целая колонна машин с включенными мигалками двигалась ей навстречу. Первым шел бронеавтомобиль, используемый полицией для подавления беспорядков. Он попытался затормозить, его развернуло, и он окончательно перегородил ей дорогу.
   — Черт побери! — в отчаянии крикнула Тоби. — Черт, черт, черт!
   И все-таки она дала Болану так необходимые ему две минуты! А возможно, и того больше!..
   — Черт побери, ах ты, черт побери!..

* * *

   В этот самый момент не на шутку обеспокоенный Мак Болан тащил обезумевшего от страха «плейбоя западного финансового мира» к «черному» ходу. Мак волок его за фалды шелкового смокинга, задницей по земле.
   Болан услышал шум перед домом и, конечно, понял, что он означает. Звуки в ночи разносились далеко вокруг. Там — Тоби. И она...
   Мак обеими руками сжал горло Крошки Касса и встряхнул его, как пантера свою добычу. В его обычно холодном голосе прозвучала злость и ярость от безысходности и крушения надежд:
   — Цена круто пошла вверх, парень. За такого жалкого работорговца, как ты, прыщ на заднице у мартышки...
   — Прекрати, ради Бога! — взмолился Кассиопея. Но Болан был непреклонен:
   — Значит, Сал назначил ей наказание соответствующее преступлению. Ну что ж, ты получишь то же самое!
   С этими словами Мак сорвал с Бобби штаны, швырнул его на траву, наступил ногой на горло и обнажил стилет.
   Бобби завыл:
   — Нет! Боже, нет! Только не это!
   — Что случилось, Крошка Евнух? Наказание не устраивает тебя?
   — Боже мой, я думаю, она жива! Я уверен, она жива. Проверь, Болан! Я скажу где! Боже, только не делай этого!
   Болан вонзил стилет в землю между трясущихся ног Кассиопеи.
   — Если ты мне соврал, старик, то в следующий раз потечет твоя вонючая сперма. Я даю тебе последний шанс, чтобы сказать правду.
   — Я клянусь! Клянусь!
   Болан встал, презрительно плюнул и отступил на шаг, оставив Крошку Касса вариться в собственном соку в полуобморочном состоянии.
   Конечно, не смешно обращаться с человеком таким вот образом, но иногда это необходимо. Уж слишком высока была цена правдивого ответа. Безудержный гнев Болана заставил Бобби поверить, что Болан действительно сделает то, что обещал. Теперь Мак на 99% был уверен, что ему удалось выжать из Касса правду.
   Но «победа» не доставила Маку радости. Совсем наоборот. Как говорила Тоби, когда они были вместе, иногда цель не стоит тех усилий, которые ради нее затрачивались. Мешок костей — еще не победа.
   А женщина — федеральный агент, которой пришлось самой принимать решение, видимо, решила заплатить самую высокую цену!

Глава 21

   Холзер направлялся домой, чтобы переодеться, перекусить, и, если удастся, немного подремать, когда принял сигнал тревоги от «Ударной-8».
   Подходил к концу чертовски длинный день, огромное напряжение последних восьми часов которого могло выжать как лимон даже самого выносливого человека, а Джон Холзер занимался делом Болана вот уже двадцать часов кряду, но сообщение с Кросс Пойнт Вудс подействовало на него как приличная доза допинга.
   Он почувствовал возбуждение, словно мальчишка, бегущий за пожарной машиной, спешащей на вызов, когда увидел, как автомобили мобильной группы свернули вдруг с набережной на Верньер-стрит.
   Черт возьми, это была его территория, он знал лучший и более короткий путь, чтобы прибыть на место происшествия хоть на несколько минут раньше группы. И он не преминул это сделать.
   Холзер промчался мимо яхт-клуба Кросс Пойнт, с визгом колес вылетел на Хоторн-стрит, включил сирену и, моля Бога, чтобы удача не отвернулась от него, рванул к Мартеру, на перекрестке бросил машину в крутой вираж и понесся на север, к бульвару Йорктаун.
   Выскочив на бульвар, лейтенант выключил сирену и продолжил путь только с включенными мигалками. Однако на первом же перекрестке он чуть было не врезался в медленно ползущий «фольксваген», и после этого с досадой решил пожертвовать скоростью, чтобы остаться в живых, хотя, конечно, его не оставляла надежда оказаться первым на месте происшествия.
   Позднее, прокручивая в голове весь ход дальнейших событий, Холзер пришел к выводу, что именно это снижение скорости дало начало целой серии странных, необъяснимых явлений.
   Холзер подъезжал к месту происшествия с запада. Ударная группа должна была ехать с севера от Верньер-стрит, под прямым углом к маршруту, выбранному лейтенантом. Но, очевидно, по каким-то тактическим соображениям машины группы свернули в сторону, выехали на бульвар и помчались в западном направлении, опережая Холзера почти на двести ярдов.
   Тогда Холзер круто свернул на юг, затем снова помчался на запад, кипя от ярости от того, что его «сделали» как пацана на его же участке, и проклинал себя за самонадеянность и, как следствие, необходимость нюхать чужие выхлопные газы.
   Еще один головокружительный вираж, и Холзер вихрем понесся к месту происшествия по дороге, с которой перед этим свернула мобильная ударная группа.
   Его рацию не успели настроить на канал «Дельта», и Джон никак не мог понять замысел командира группы. Может, уже не стоило нестись, сломя голову?
   И тут Холзер услышал впереди беспорядочную стрельбу, которую перекрыл сдвоенный грохот винчестера, а когда увидел автомобиль, стоявший поперек дорога, то лишь тогда разгадал маневр ударной группы. Черт возьми, он слишком поздно понял его!
   У Холзера не оставалось времени, чтобы сбросить скорость с 90 миль в час до нуля, и тем самым избежать столкновения с машиной полиции. И тогда он вспомнил про старый прием, который ему как-то показывали в полицейской академии. Холзер изо всех сил ударил по тормозам и одновременно круто вывернул баранку влево. Вращаясь, как волчок, машина вынеслась на перекресток, ударилась колесами о бордюр, и ее отбросило на боковую улицу.