Страница:
Покончив с планом, Болан аккуратно сложил его и сунул в карман комбинезона, после чего принялся ждать, не сводя глаз с этой диковинной базы у подножия скалы. Через пару часов он уже достаточно хорошо изучил весь лагерный распорядок.
Но главное оставалось непонятным: чего ради здесь сконцентрированы такие силы? Он по-прежнему не мог поверить, что все это создано исключительно ради его уничтожения. Нет, разумеется, с ним решили покончить раз и навсегда — это сомнений не вызывало, и все же основная причина крылась в чем-то другом: Болан — только эпизод, хотя и очень важный.
Джинго Морелли пытался убедить его, будто Рейнджер — типичный охотник за головами. «Он делает это за миллион долларов, не считая расходов на подготовку операции». Но Джинго также проболтался, что «генерал» — независимый наемник, а вот это уже очень настораживало.
Расходы на подготовку подобной операции должны составлять миллионы долларов, тогда как за голову Болана было обещано вознаграждение всего в один миллион долларов. Действительно ли мафия финансировала Рейнджера? Концы с концами явно не сходились.
Получается, мафия снюхалась с какой-то тайной правительственной службой?
Теоретически это вполне возможно. Сейчас слишком многое сделалось возможным.
Лаки Лучано обрел свободу благодаря секретным американским службам, выпустившим его, чтобы он руководил нью-йоркскими доками во время второй мировой войны.
Мафия и ЦРУ стали союзниками в борьбе против Фиделя Кастро, и всем было известно, что некоторые мафиози даже обзавелись верными друзьями в кругах, весьма близких к Белому дому.
Так что подобного альянса нельзя было исключать и теперь.
Болан уже собрался покинуть свой наблюдательный пост, когда вдруг раздался характерный и чересчур знакомый звук. Маленький вертолет, выскочив из-за вершины горы, резво приземлился в самом центре базы. Вокруг машины тотчас засуетились люди, хотя с такого расстояния Болан не мог определить наверняка: кто-то садится в вертолет либо, наоборот, выходит из него. Так или иначе, не проведя на земле и минуты, вертолет тотчас взлетел.
И еще одна деталь поразила Болана: на борту вертолета он увидел опознавательные знаки американских ВВС.
И вот тут Болан решил, что пора убираться отсюда, ибо последствия того, что он здесь обнаружил, могли оказаться самыми непредсказуемыми. Не имело особого значения, кто конкретно командовал обитателями данной базы. Все эти люди вполне могли быть настоящими солдатами американских вооруженных сил, нанятыми без их ведома мафией для уничтожения Мака Болана.
Хуже и не придумаешь.
Болан всегда уклонялся от боевых действий против сил порядка, приберегая патроны для своего настоящего врага.
Но теперь...
Словно ледяная глыба придавила его сердце. Ведь он уже стрелял по «врагам» — и среди них есть убитые! Болан никогда бы не простил себе убийства американских солдат, тут его принципов никто поколебать не мог.
Если его подвело чутье, борьбу надо немедленно прекращать, поскольку даже единственный прокол означает: теперь он не может стопроцентно полагаться на свою способность критически оценивать обстановку.
Он просто обязан докопаться до правды!
Охваченный тревогой, Болан вернулся на дорогу и минут десять наблюдал за воротами. Вездеход стоял на прежнем месте, оба военных полицейских в белых касках все так же торчали в машине с автоматами на коленях.
Десять минут показались Болану десятью часами. Наконец один из солдат, оставив автомат на сиденье, вышел из вездехода, помахал для разминки руками, после чего, бросив несколько слов своему напарнику, прикурил и направился к обрамлявшим дорогу кустам.
Долгожданный момент наступил.
Под углом, не позволявшим обнаружить его из машины, Болан подскочил к вездеходу, шагах в десяти от него вскинул пневматический пистолет и послал парализующую иглу в оставшегося внутри полицейского. Тот машинально поднял руку, ощупывая шею, и тотчас обмяк всем телом. Минут через тридцать несчастный очнется, но к тому моменту место, куда был произведен укол, абсолютно перестанет ощущаться, равно как не будет и никаких побочных эффектов. Бедолаге лишь останется недоумевать: с чего это он вдруг заснул? И ни один медицинский анализ не обнаружит следов парализующего препарата.
Болан дождался возвращения второго солдата и «угостил» его такой же иглой. Солдат почти мгновенно осел на землю. Болан подтащил его к вездеходу, усадил на сиденье рядом со спящим коллегой и тщательно обыскал обоих.
И у того, и у другого на шее висел опознавательный армейский медальон. Запомнив их регистрационные номера, Болан тщательно обследовал содержимое бумажников своих подопечных, после чего записал номера на автоматах и заводской номер машины. То, что он обнаружил, наводило на интересные размышления.
Несколько минут спустя он покинул вездеход, не оставив ни малейших следов своего пребывания. Когда солдаты очнутся, разумеется, ни один из них не захочет признаться, что слегка задремал.
Возвращаясь к «каравану», Болан с тоской подумал, что на сей раз все же сделал непростительную ошибку. Его наконец-то вынудили совершить мерзкий поступок.
Вот тут они сумели одержать верх, и теперь он был ничем не лучше их. А может, он никогда лучше и не был?
От этих мыслей у него больно защемило сердце.
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Но главное оставалось непонятным: чего ради здесь сконцентрированы такие силы? Он по-прежнему не мог поверить, что все это создано исключительно ради его уничтожения. Нет, разумеется, с ним решили покончить раз и навсегда — это сомнений не вызывало, и все же основная причина крылась в чем-то другом: Болан — только эпизод, хотя и очень важный.
Джинго Морелли пытался убедить его, будто Рейнджер — типичный охотник за головами. «Он делает это за миллион долларов, не считая расходов на подготовку операции». Но Джинго также проболтался, что «генерал» — независимый наемник, а вот это уже очень настораживало.
Расходы на подготовку подобной операции должны составлять миллионы долларов, тогда как за голову Болана было обещано вознаграждение всего в один миллион долларов. Действительно ли мафия финансировала Рейнджера? Концы с концами явно не сходились.
Получается, мафия снюхалась с какой-то тайной правительственной службой?
Теоретически это вполне возможно. Сейчас слишком многое сделалось возможным.
Лаки Лучано обрел свободу благодаря секретным американским службам, выпустившим его, чтобы он руководил нью-йоркскими доками во время второй мировой войны.
Мафия и ЦРУ стали союзниками в борьбе против Фиделя Кастро, и всем было известно, что некоторые мафиози даже обзавелись верными друзьями в кругах, весьма близких к Белому дому.
Так что подобного альянса нельзя было исключать и теперь.
Болан уже собрался покинуть свой наблюдательный пост, когда вдруг раздался характерный и чересчур знакомый звук. Маленький вертолет, выскочив из-за вершины горы, резво приземлился в самом центре базы. Вокруг машины тотчас засуетились люди, хотя с такого расстояния Болан не мог определить наверняка: кто-то садится в вертолет либо, наоборот, выходит из него. Так или иначе, не проведя на земле и минуты, вертолет тотчас взлетел.
И еще одна деталь поразила Болана: на борту вертолета он увидел опознавательные знаки американских ВВС.
И вот тут Болан решил, что пора убираться отсюда, ибо последствия того, что он здесь обнаружил, могли оказаться самыми непредсказуемыми. Не имело особого значения, кто конкретно командовал обитателями данной базы. Все эти люди вполне могли быть настоящими солдатами американских вооруженных сил, нанятыми без их ведома мафией для уничтожения Мака Болана.
Хуже и не придумаешь.
Болан всегда уклонялся от боевых действий против сил порядка, приберегая патроны для своего настоящего врага.
Но теперь...
Словно ледяная глыба придавила его сердце. Ведь он уже стрелял по «врагам» — и среди них есть убитые! Болан никогда бы не простил себе убийства американских солдат, тут его принципов никто поколебать не мог.
Если его подвело чутье, борьбу надо немедленно прекращать, поскольку даже единственный прокол означает: теперь он не может стопроцентно полагаться на свою способность критически оценивать обстановку.
Он просто обязан докопаться до правды!
Охваченный тревогой, Болан вернулся на дорогу и минут десять наблюдал за воротами. Вездеход стоял на прежнем месте, оба военных полицейских в белых касках все так же торчали в машине с автоматами на коленях.
Десять минут показались Болану десятью часами. Наконец один из солдат, оставив автомат на сиденье, вышел из вездехода, помахал для разминки руками, после чего, бросив несколько слов своему напарнику, прикурил и направился к обрамлявшим дорогу кустам.
Долгожданный момент наступил.
Под углом, не позволявшим обнаружить его из машины, Болан подскочил к вездеходу, шагах в десяти от него вскинул пневматический пистолет и послал парализующую иглу в оставшегося внутри полицейского. Тот машинально поднял руку, ощупывая шею, и тотчас обмяк всем телом. Минут через тридцать несчастный очнется, но к тому моменту место, куда был произведен укол, абсолютно перестанет ощущаться, равно как не будет и никаких побочных эффектов. Бедолаге лишь останется недоумевать: с чего это он вдруг заснул? И ни один медицинский анализ не обнаружит следов парализующего препарата.
Болан дождался возвращения второго солдата и «угостил» его такой же иглой. Солдат почти мгновенно осел на землю. Болан подтащил его к вездеходу, усадил на сиденье рядом со спящим коллегой и тщательно обыскал обоих.
И у того, и у другого на шее висел опознавательный армейский медальон. Запомнив их регистрационные номера, Болан тщательно обследовал содержимое бумажников своих подопечных, после чего записал номера на автоматах и заводской номер машины. То, что он обнаружил, наводило на интересные размышления.
Несколько минут спустя он покинул вездеход, не оставив ни малейших следов своего пребывания. Когда солдаты очнутся, разумеется, ни один из них не захочет признаться, что слегка задремал.
Возвращаясь к «каравану», Болан с тоской подумал, что на сей раз все же сделал непростительную ошибку. Его наконец-то вынудили совершить мерзкий поступок.
Вот тут они сумели одержать верх, и теперь он был ничем не лучше их. А может, он никогда лучше и не был?
От этих мыслей у него больно защемило сердце.
Глава 4
Гарольд Броньола был очень важной шишкой в Вашингтоне — в некотором роде его можно было даже считать вторым лицом в американской федеральной полиции. В силу последних событий ему пришлось потратить немало времени и сил на работу в качестве советника Национального Совета Безопасности. И в довершение ко всему его еще обязали изловить Болана, чтобы предать того суду.
Броньола уже давно считался одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью. Особенно его служебное положение упрочилось с тех пор, как Мак Болан вернулся из Вьетнама и развязал персональную войну с мафией. Будучи по натуре реалистом, Броньола сразу понял, какую пользу может ему принести союз с Боланом, и сделал все от него зависящее, чтобы сблизиться с Палачом. В определенный момент он захотел даже придать действиям Палача вполне официальный характер, однако Болан наотрез отказывался сотрудничать с правительством и занимать какую-либо оплачиваемую должность. Все же Броньоле удалось добиться, чтобы некоторые высокопоставленные чиновники благосклонно относились к действиям Палача. Когда Болан начал свой четвертый крестовый поход, Броньола предложил ему амнистию и разрешение продолжать войну в обмен на выполнение некоторых инструкций Вашингтона. Болан отказался и на этот раз.
— Спасибо, — поблагодарил он Броньолу. — Но я уж как-нибудь обойдусь и без специальных разрешений.
Легче от этого Броньоле не стало, однако уважение его к Болану только возросло. Отказ от сотрудничества навлек на голову Болана гнев Вашингтона. И результат не заставил себя долго ждать — Броньола получил приказ:
— Арестуйте его!
С тех пор он начал ощущать себя канатоходцем, потерявшим балансир.
Ведь Болан был для него той самой курицей, которая несла золотые яйца: достаточно было просто идти за ним следом — и непременно после него силам правопорядка перепадало что-нибудь более или менее значительное. Именно подобной тактики и придерживался Броньола, в результате чего как борец с организованной преступностью он был на самом хорошем счету. А это, в свою очередь, повлекло стремительное продвижение по службе, о чем, не будь рядом Болана, он не посмел бы и мечтать. И вот теперь от него беспрерывно требовали покончить с Палачом.
Убить Болана?
Гарольд Броньола был полицейским — и к тому же хорошим полицейским, однако прежде всего он был нормальным душевным парнем, и ему вовсе не улыбалось потерять Мака Болана или хотя бы засадить того за решетку. Что и говорить, положение не из самых простых, кроме того, когда-то он предложил Болану свою дружбу, и теперь их отношения никак нельзя было строить, исходя лишь из элементарной профессиональной этики. Так что Гарольд Броньола был целиком на стороне Болана.
И еще один человек на свете питал к Болану аналогичные чувства. Похоже, Лео Таррин бросил бы вызов самому господу Богу, вздумай тот плохо относиться к Болану. Таррин тоже занимал высокий пост, но только в противоположном лагере: оставаясь офицером федеральной полиции, он был помощником отца питтсфилдского клана мафии. Когда Болан проводил свою первую боевую операцию, а это случилось как раз в Питтсфилде — городе, где он родился, Лео был еще не пойми кем в иерархии клана, и Болан едва не отправил его на тот свет вместе с остальными мафиози. Лишь в последний момент Лео удалось раскрыться и убедить Болана, что он — федеральный агент. Это спасло ему жизнь, но и усложнило ее до предела: ведь отныне он становился и мафиози, и федеральным агентом, и союзником Болана в его борьбе. Впрочем, до сих пор они без помех обменивались информацией и добытыми сведениями, что обоим было только на руку. Таррин делал карьеру в рядах мафии с головокружительной быстротой, да и как федеральный агент котировался все выше и выше.
Выгода от подобного сотрудничества была огромной, и никто не знал об этом лучше Гарольда Броньолы. К тому же Лео Таррин имел все шансы стать членом высшего совета мафии — «Коммиссионе», а это послужило бы просто фантастическим прикрытием, за которое не жалко заплатить любую цену.
Но даже это не могло бы послужить оправданием, если бы Мак Болан погиб или угодил за решетку.
И Лео Таррин, и Гарольд Броньола — оба были одинаково заинтересованы в Палаче.
Телефон зазвонил, когда над Вашингтоном едва занимался серый рассвет.
— Говорит Таррин, — произнес искаженный, но, тем не менее, хорошо знакомый голос.
— Секундочку, — пробормотал Броньола и переключил телефон в режим ожидания. — Опять по делам, — объяснил он жене, приоткрывшей было один глаз.
Он закурил сигару, натянул халат, прошел в библиотеку и переключил канал связи на стоявший там аппарат, оборудованный электронной защитой от подслушивания.
— Что случилось, Лео? Ты хоть знаешь, который час?
— Догадываюсь. Что происходит в Колорадо?
Броньола вздохнул.
— Много чего. Мне стало известно, что университетские команды находятся в прекрасной форме и нас ждут интересные встречи. Кроме того, для лыж стоит идеальная погода. Вот такие дела в Колорадо.
— Очень плохо, — отозвался Лео Таррин. — Похоже, с некоторых пор Денвер превратился в пригород Вашингтона. Особенно после того, как в Белом доме обосновался этот атлет...
— Да, согласен. Президент туда зачастил. Но что из этого? Вряд ли из-за такой новости нужно звонить мне ни свет ни заря. Что случилось?
— Страйкер находится как раз там, вот что случилось. И на этот раз ему, кажется, приходится туго. Он страшно расстроен и хочет знать, не затевает ли правительство что-либо в тех краях. По его словам, там находится целый полк военных. Настоящих военных. Ему пришлось крепко покосить их, чтобы выпутаться из одной передряги, но он-то думал, что это парни из мафии. И теперь он не может себе этого простить. Мне тоже достаточно тоскливо, потому что именно я его туда послал.
— А что там говорят о случившемся?
— Да всякое. Ходят самые разные слухи. Страйкер не исключает заговор. В той части операции, которая касается моих мафиози, он спокоен. А вот что касается остальных... Он убежден, что это твои люди. Тут что-то нечисто, Гарольд. Тебе что-нибудь известно?
— Нет.
— Не слышу твердости в твоем ответе. Ты уверен, что нет?
— Не вполне. Но исходя из того, что мне известно, это все-таки «нет». Постараюсь узнать поподробнее. Много парней там погибло?
Таррин вздохнул:
— Да.
— Дрянь дело.
— Рано или поздно так должно было случиться. Иногда очень трудно разобрать, к какому лагерю принадлежат участники операций. Я просто удивляюсь, как это ему удавалось до сих пор не допускать ошибок. Ты же знаешь, какой он честный парень! Но сколько можно жить в таких нечеловеческих условиях?! Ведь он не психопат и не сумасшедший...
— Разумеется, — проворчал Броньола. — Он самый уравновешенный мужик из всех, каких мне доводилось видеть.
— Вот то-то и оно! И если только он узнает, что от его рук погибли американские солдаты, представляешь, как это подействует на него? Даже у крепкого парня на его месте давно бы уже поехала крыша. И теперь, боюсь, он и впрямь может сломаться. Откровенно тебе скажу, Гарольд, я страшно за него переживаю.
Броньола на некоторое время погрузился в раздумья, меланхолично покусывая кончик сигары.
— Есть отчего, — наконец произнес он. — Хотелось бы с ним переговорить. Скажи ему, чтобы он мне позвонил.
— Он на это не пойдет. Но он тебе послал пакет. Ты там найдешь имена, номера солдатских жетонов, заводские номера оружия и вездехода, отпечатки пальцев и все такое. Он хотел бы, чтобы ты проверил все эти сведения. Я перезвоню через четыре часа и надеюсь, у тебя найдутся для него хорошие вести.
— Где мне получить пакет?
— Он прибудет рейсом 250 авиакомпании ТВА в аэропорт Далласа в восемь часов. Пакет адресован на имя Гарольда Брауна.
— Ладно, — вздохнул Броньола. — Я съезжу за ним. А пока скажи нашему другу, чтобы он затих где-нибудь в ожидании новых сведений. Он должен обязательно на время затаиться. Хорошенько вбей это ему в голову.
— По его словам, его обложили со всех сторон, Гарольд. И принимать решение ему нужно немедленно: либо он продолжает эту операцию, либо бросает все к чертям. Больше всего меня беспокоит то, что теперь он вообще пальцем не шевельнет. Постарайся раздобыть толковую информацию, Гарольд. Мне не хотелось бы отправлять его на бойню.
— Хоть стой, хоть падай, — пробормотал Броньола, кладя трубку на рычаг.
Он вернулся в спальню, где его дожидалась окончательно проснувшаяся жена.
— У тебя ужасный вид, — ласково сказала она.
— Ложись спать, Хелен, — вздохнул он и начал одеваться.
— Уже уходишь? И даже не выпьешь кофе?
— Выпью где-нибудь по дороге.
— А куда ты едешь?
Как и все жены высокопоставленных вашингтонских чиновников из федеральной полиции, Хелен Броньола давно уже забыла, что такое спокойная жизнь.
— Неприятности, да?
Он застегнул ремень и дружески подмигнул жене.
— Дела.
— Странные у тебя дела, — с напускной беззаботностью отозвалась она.
За долгие годы совместной жизни у них установилось не только отличное взаимопонимание, но даже выработалась своего рода телепатическая связь.
— Болан, — коротко бросил он.
— А-а! — протянула она, понимающе глядя на него. — Дело серьезное?
Она и в глаза не видела этого Болана, но со слов мужа хорошо знала его, равно как и то, какие чувства тот испытывает по отношению к этому человеку.
— Довольно серьезное.
— Поцелуй его от моего имени, — прошептала она, обнимая мужа на прощание.
Впрочем, сам Броньола не сомневался, что на сей раз Болан нуждается в куда более существенной помощи, нежели воздушные поцелуи его жены.
Сейчас ему весьма кстати пришлась бы помощь самого Всевышнего.
А этого не мог ему гарантировать даже человек номер два во всей федеральной полиции США.
Броньола уже давно считался одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью. Особенно его служебное положение упрочилось с тех пор, как Мак Болан вернулся из Вьетнама и развязал персональную войну с мафией. Будучи по натуре реалистом, Броньола сразу понял, какую пользу может ему принести союз с Боланом, и сделал все от него зависящее, чтобы сблизиться с Палачом. В определенный момент он захотел даже придать действиям Палача вполне официальный характер, однако Болан наотрез отказывался сотрудничать с правительством и занимать какую-либо оплачиваемую должность. Все же Броньоле удалось добиться, чтобы некоторые высокопоставленные чиновники благосклонно относились к действиям Палача. Когда Болан начал свой четвертый крестовый поход, Броньола предложил ему амнистию и разрешение продолжать войну в обмен на выполнение некоторых инструкций Вашингтона. Болан отказался и на этот раз.
— Спасибо, — поблагодарил он Броньолу. — Но я уж как-нибудь обойдусь и без специальных разрешений.
Легче от этого Броньоле не стало, однако уважение его к Болану только возросло. Отказ от сотрудничества навлек на голову Болана гнев Вашингтона. И результат не заставил себя долго ждать — Броньола получил приказ:
— Арестуйте его!
С тех пор он начал ощущать себя канатоходцем, потерявшим балансир.
Ведь Болан был для него той самой курицей, которая несла золотые яйца: достаточно было просто идти за ним следом — и непременно после него силам правопорядка перепадало что-нибудь более или менее значительное. Именно подобной тактики и придерживался Броньола, в результате чего как борец с организованной преступностью он был на самом хорошем счету. А это, в свою очередь, повлекло стремительное продвижение по службе, о чем, не будь рядом Болана, он не посмел бы и мечтать. И вот теперь от него беспрерывно требовали покончить с Палачом.
Убить Болана?
Гарольд Броньола был полицейским — и к тому же хорошим полицейским, однако прежде всего он был нормальным душевным парнем, и ему вовсе не улыбалось потерять Мака Болана или хотя бы засадить того за решетку. Что и говорить, положение не из самых простых, кроме того, когда-то он предложил Болану свою дружбу, и теперь их отношения никак нельзя было строить, исходя лишь из элементарной профессиональной этики. Так что Гарольд Броньола был целиком на стороне Болана.
И еще один человек на свете питал к Болану аналогичные чувства. Похоже, Лео Таррин бросил бы вызов самому господу Богу, вздумай тот плохо относиться к Болану. Таррин тоже занимал высокий пост, но только в противоположном лагере: оставаясь офицером федеральной полиции, он был помощником отца питтсфилдского клана мафии. Когда Болан проводил свою первую боевую операцию, а это случилось как раз в Питтсфилде — городе, где он родился, Лео был еще не пойми кем в иерархии клана, и Болан едва не отправил его на тот свет вместе с остальными мафиози. Лишь в последний момент Лео удалось раскрыться и убедить Болана, что он — федеральный агент. Это спасло ему жизнь, но и усложнило ее до предела: ведь отныне он становился и мафиози, и федеральным агентом, и союзником Болана в его борьбе. Впрочем, до сих пор они без помех обменивались информацией и добытыми сведениями, что обоим было только на руку. Таррин делал карьеру в рядах мафии с головокружительной быстротой, да и как федеральный агент котировался все выше и выше.
Выгода от подобного сотрудничества была огромной, и никто не знал об этом лучше Гарольда Броньолы. К тому же Лео Таррин имел все шансы стать членом высшего совета мафии — «Коммиссионе», а это послужило бы просто фантастическим прикрытием, за которое не жалко заплатить любую цену.
Но даже это не могло бы послужить оправданием, если бы Мак Болан погиб или угодил за решетку.
И Лео Таррин, и Гарольд Броньола — оба были одинаково заинтересованы в Палаче.
Телефон зазвонил, когда над Вашингтоном едва занимался серый рассвет.
— Говорит Таррин, — произнес искаженный, но, тем не менее, хорошо знакомый голос.
— Секундочку, — пробормотал Броньола и переключил телефон в режим ожидания. — Опять по делам, — объяснил он жене, приоткрывшей было один глаз.
Он закурил сигару, натянул халат, прошел в библиотеку и переключил канал связи на стоявший там аппарат, оборудованный электронной защитой от подслушивания.
— Что случилось, Лео? Ты хоть знаешь, который час?
— Догадываюсь. Что происходит в Колорадо?
Броньола вздохнул.
— Много чего. Мне стало известно, что университетские команды находятся в прекрасной форме и нас ждут интересные встречи. Кроме того, для лыж стоит идеальная погода. Вот такие дела в Колорадо.
— Очень плохо, — отозвался Лео Таррин. — Похоже, с некоторых пор Денвер превратился в пригород Вашингтона. Особенно после того, как в Белом доме обосновался этот атлет...
— Да, согласен. Президент туда зачастил. Но что из этого? Вряд ли из-за такой новости нужно звонить мне ни свет ни заря. Что случилось?
— Страйкер находится как раз там, вот что случилось. И на этот раз ему, кажется, приходится туго. Он страшно расстроен и хочет знать, не затевает ли правительство что-либо в тех краях. По его словам, там находится целый полк военных. Настоящих военных. Ему пришлось крепко покосить их, чтобы выпутаться из одной передряги, но он-то думал, что это парни из мафии. И теперь он не может себе этого простить. Мне тоже достаточно тоскливо, потому что именно я его туда послал.
— А что там говорят о случившемся?
— Да всякое. Ходят самые разные слухи. Страйкер не исключает заговор. В той части операции, которая касается моих мафиози, он спокоен. А вот что касается остальных... Он убежден, что это твои люди. Тут что-то нечисто, Гарольд. Тебе что-нибудь известно?
— Нет.
— Не слышу твердости в твоем ответе. Ты уверен, что нет?
— Не вполне. Но исходя из того, что мне известно, это все-таки «нет». Постараюсь узнать поподробнее. Много парней там погибло?
Таррин вздохнул:
— Да.
— Дрянь дело.
— Рано или поздно так должно было случиться. Иногда очень трудно разобрать, к какому лагерю принадлежат участники операций. Я просто удивляюсь, как это ему удавалось до сих пор не допускать ошибок. Ты же знаешь, какой он честный парень! Но сколько можно жить в таких нечеловеческих условиях?! Ведь он не психопат и не сумасшедший...
— Разумеется, — проворчал Броньола. — Он самый уравновешенный мужик из всех, каких мне доводилось видеть.
— Вот то-то и оно! И если только он узнает, что от его рук погибли американские солдаты, представляешь, как это подействует на него? Даже у крепкого парня на его месте давно бы уже поехала крыша. И теперь, боюсь, он и впрямь может сломаться. Откровенно тебе скажу, Гарольд, я страшно за него переживаю.
Броньола на некоторое время погрузился в раздумья, меланхолично покусывая кончик сигары.
— Есть отчего, — наконец произнес он. — Хотелось бы с ним переговорить. Скажи ему, чтобы он мне позвонил.
— Он на это не пойдет. Но он тебе послал пакет. Ты там найдешь имена, номера солдатских жетонов, заводские номера оружия и вездехода, отпечатки пальцев и все такое. Он хотел бы, чтобы ты проверил все эти сведения. Я перезвоню через четыре часа и надеюсь, у тебя найдутся для него хорошие вести.
— Где мне получить пакет?
— Он прибудет рейсом 250 авиакомпании ТВА в аэропорт Далласа в восемь часов. Пакет адресован на имя Гарольда Брауна.
— Ладно, — вздохнул Броньола. — Я съезжу за ним. А пока скажи нашему другу, чтобы он затих где-нибудь в ожидании новых сведений. Он должен обязательно на время затаиться. Хорошенько вбей это ему в голову.
— По его словам, его обложили со всех сторон, Гарольд. И принимать решение ему нужно немедленно: либо он продолжает эту операцию, либо бросает все к чертям. Больше всего меня беспокоит то, что теперь он вообще пальцем не шевельнет. Постарайся раздобыть толковую информацию, Гарольд. Мне не хотелось бы отправлять его на бойню.
— Хоть стой, хоть падай, — пробормотал Броньола, кладя трубку на рычаг.
Он вернулся в спальню, где его дожидалась окончательно проснувшаяся жена.
— У тебя ужасный вид, — ласково сказала она.
— Ложись спать, Хелен, — вздохнул он и начал одеваться.
— Уже уходишь? И даже не выпьешь кофе?
— Выпью где-нибудь по дороге.
— А куда ты едешь?
Как и все жены высокопоставленных вашингтонских чиновников из федеральной полиции, Хелен Броньола давно уже забыла, что такое спокойная жизнь.
— Неприятности, да?
Он застегнул ремень и дружески подмигнул жене.
— Дела.
— Странные у тебя дела, — с напускной беззаботностью отозвалась она.
За долгие годы совместной жизни у них установилось не только отличное взаимопонимание, но даже выработалась своего рода телепатическая связь.
— Болан, — коротко бросил он.
— А-а! — протянула она, понимающе глядя на него. — Дело серьезное?
Она и в глаза не видела этого Болана, но со слов мужа хорошо знала его, равно как и то, какие чувства тот испытывает по отношению к этому человеку.
— Довольно серьезное.
— Поцелуй его от моего имени, — прошептала она, обнимая мужа на прощание.
Впрочем, сам Броньола не сомневался, что на сей раз Болан нуждается в куда более существенной помощи, нежели воздушные поцелуи его жены.
Сейчас ему весьма кстати пришлась бы помощь самого Всевышнего.
А этого не мог ему гарантировать даже человек номер два во всей федеральной полиции США.
Глава 5
В то время как над Вашингтоном занималась заря, в ночном небе Колорадо продолжали мерцать звезды. В эту ночь Маку Болану пришлось переделать немало важных дел. Покинув секретный лагерь, он тщательно перенес на карту все пройденные им сегодня маршруты и указал на ней точное местонахождение базы. Она размещалась в районе пика Одьюбон — южнее национального парка «Скалистые горы» и зоны отдыха Шэдоу Маунтин, вдалеке от людных мест. Местность дикая, очень мало дорог и почти никакого человеческого жилья. Было уже около полуночи, когда Болан направился к ближайшему поселку под названием Писфул Вэлли. В нескольких километрах к югу он обнаружил кемпинг, припарковал там свой «караван» и начал вводить в компьютер сведения, собранные за последний вечер в районе Одьюбон.
И хотя информации у него накопилось немало, сразу же воспользоваться ею было затруднительно. Особенно его интересовали снимки, сделанные с помощью прибора ночного видения, однако на них запечатлелись только незнакомые лица да обычное военное снаряжение.
Заканчивая ввод данных в компьютер, Болан по-прежнему был уверен, что совершил самую непростительную ошибку в своей жизни. Вся эта операция разворачивалась в типичной, свойственной для американской армии манере. Болан никогда не стал бы их атаковать, не присутствуй среди них мафиози, но именно в этом и заключалась вся загвоздка. Единственным, хотя и весьма слабым, утешением было вырванное у Джинго Морелли признание. Впрочем Джинго был мелкой сошкой в кливлендском клане и вряд ли доподлинно знал, что на самом деле замышлялось.
Ясно одно: предпринятая против Болана операция была тщательно подготовлена. Противники допустили лишь одну ошибку, и это позволило ему ускользнуть из ловушки. Они недооценили его огневую мощь.
Но в следующий раз они уже будут начеку.
Да и случится ли вообще очередная схватка — тоже вопрос. Нужно во что бы то ни стало выяснить, кто ему противостоял. Но, хуже всего, у Болана не было сейчас никакого точного плана действий. Похоже, он вляпался в премерзкую историю. Его обложили со всех сторон. Он мог перемещаться в пределах ограниченной зоны, но незаметно выбраться из нее, наверняка, не удастся. Такая попытка неминуемо приведет к столкновению, которое для одной из сторон закончится плачевно. А это Болана совершенно не устраивало. Даже когда было известно, кто есть кто и что надлежит делать в каждом конкретном случае, приходилось постоянно лавировать. Теперь же он не знал ни размеров контролируемой противником зоны, ни количества противостоящих ему сил. Вполне возможно, база в Шэдоу Маунтин была далеко не единственной. И, кроме того, это действительно могла быть армия США.
Гнуснейшая ситуация. Словно он вновь очутился в самом центре контролируемой Вьетконгом территории и ему сообщили, что его друзья по оружию получили приказ убить его при первой же встрече.
Но прежде его противник был всегда в гражданском платье, а полицейские носили форму или имели отличительный знак на груди, так что было относительно легко отличать одних от других, сосредоточиваясь на истреблении истинных врагов. Болан не питал ненависти к силам правопорядка, ибо эти люди просто исполняли свой долг. С точки зрения элементарной юридической логики, полицейские были правы, а Болан кругом виноват. И тем не менее, он признавал за собой моральное право продолжать свой крестовый поход, не считая собственные действия преступными, даже если они вступали в противоречие с законом, который требовал иного поведения с мафией. Он избегал встреч с полицейскими, но уж коли это случалось, никогда не открывал по ним огонь. Таково было его незыблемое правило: ни при каких обстоятельствах не обращать оружие против сил правопорядка.
Итак, если за ним действительно охотилась американская армия, это означало, что его войне пришел конец. Он, конечно, прибегнет ко всяким военным хитростям и уловкам, чтобы скрыться, но рано или поздно стычки не избежать, и тогда на его жизни можно ставить крест.
Так кто же все-таки ему противостоит? Мак вовсе не собирался умирать в неведении.
Сложив бумаги в атташе-кейс, Болан натянул плотную шерстяную рубаху, джинсы, сапоги, приладил под мышкой кобуру с «береттой» и сверху надел куртку на меху. Закончив все приготовления, он запер свой фургон и включил систему электронной охраны. Не могло быть и речи, чтобы и дальше разъезжать на примелькавшейся машине — пусть постоит немного на территории кемпинга. Он выкатил из кузова небольшой кроссовый мотоцикл и направился к Писфул Вэлли, рассчитывая раздобыть там более подходящее средство передвижения.
Проезжая мимо станции техобслуживания, он заметил старенький, довольно побитый грузовичок «форд», на котором висела картонка с надписью «Продается за 375 долларов». Болан обошел вокруг грузовичка, постукивая его по колесам, затем замкнул провода стартера и запустил двигатель. Убедившись, что этот допотопный механизм может еще немного ему послужить, он положил четыре сотенные в конверт и прилепил его скотчем к двери гаража. Втащив мотоцикл в кузов грузовичка, Болан вернулся на нем к своему фургону и водрузил мотоцикл на место, после чего заправил купленный «фордик», перелив в бак бензин из запасной канистры. Спускаясь в долину, он заметил немалое количество военных грузовиков. Сидевшие в них солдаты тщательно всматривались в лица пассажиров проезжавших мимо машин. До самого Денвера он не встретил никаких препятствий на дороге: нигде не было постов и никто не задавал ему вопросов, что само по себе было хорошим знаком. Американская армия не преминула бы выставить посты на всех перекрестках. Впрочем, есть немало других способов устроить западню беглецу!..
Но на Степлтон Филд в Денвере обстановка резко изменилась. Там повсюду толпились полицейские. Конечно, вели они себя сдержанно и никого не хватали и не обыскивали, но очень внимательно контролировали все, что происходило вокруг. Неужто и они участвовали в операции против Болана? Если да, то ситуация становилась предельно деликатной, если не сказать — отчаянной.
Болан надел охотничью шапочку и очки в стальной оправе и двинулся по городу.
Машин на улицах было совсем мало, и на стоянке у главного здания аэропорта Мак не увидел ни одной. Болан медленно объехал вокруг стоянки. Разумеется, старенький «форд» привлек внимание некоторых постовых, однако никто его ни о чем не спрашивал. Он миновал пассажирский накопитель и припарковал грузовичок напротив бюро грузоперевозок, искоса взглянул на охранника, торчавшего у входной двери, и зашел внутрь.
Охранник последовал за ним, рассеянно наблюдая, как посетитель заполняет квитанцию на пересылку атташе-кейса.
— Он обязательно должен улететь трехчасовым рейсом, — сказал Болан.
— Еще пару минут — и было бы поздно, — ответил стоявший за стойкой служащий.
— Я и сам этого боялся. — Болан спокойно взглянул на полицейского и спросил: — А что у вас тут происходит? Как будто готовы хватать каждого встречного. Тогда бы я точно опоздал. Что случилось?
Служащий хихикнул, в свою очередь уставясь на полицейского.
— Они тут играют в детскую игру под названием полицейские и воры. Спросите у него самого.
Болан повернулся к полицейскому:
— Так что стряслось, дружище?
Тот стоял, положив ладонь на рукоятку револьвера 38-го калибра, и рожа у него была просто отталкивающая.
— Разыскивается беглец, — ответил он таким тоном, словно хотел показать, что все в полном порядке.
Служащий снова хихикнул.
— Должно быть, ловят какого-нибудь мальчишку, угнавшего машину, — съязвил он, отсчитывая Болану сдачу.
Полицейский расслышал его слова, подошел вплотную и уязвленно произнес:
— Мальчишку, придумаешь тоже! — Слова его явно были адресованы служащему. — Похоже, у нас тут объявился Мак Болан, ясно? Но в этот аэропорт ему лучше не соваться. Это я вам говорю.
Служащий отдела посылок, седой шестидесятилетний мужчина, лишь слегка пожал плечами и понес в глубь помещения завернутый в бумагу кейс Болана.
А тот с наивным видом уставился на полицейского:
— Кто он такой, этот Мак Болан?
— Вы что, газет не читаете? — удивился полицейский. — Этого человека разыскивают по всем Соединенным Штатам.
Болан даже глаза вытаращил, чтобы показать, какое сильное впечатление произвели на него эти слова. Он пробормотал что-то невнятное и вернулся к старенькому «форду». Полицейский поплелся следом, по-прежнему держа ладонь на рукоятке револьвера, и занял свой пост у двери.
Вот так-то: все кругом болтают, что к ним пожаловал Мак Болан. И еще неизвестно, чем это может обернуться для него.
На всякий случай Болан решил убраться из аэропорта и отправился на поиски телефона-автомата. Атташе-кейс находился уже в самолете и через три часа должен был прибыть по назначению. А пока необходимо переговорить с Лео Таррином и сообщить ему о происходящем в Колорадо.
А что потом?
Понемногу в голове Болана начал складываться план дальнейших действий. Таррин и Броньола — славные ребята, и на них можно положиться, но помощь, которую они способны оказать, ограничивалась скорее сбором информации, а этого, с учетом сложившейся обстановки, было явно недостаточно. Теперь придется ждать три часа, прежде чем досье попадет к Броньоле и тот сумеет проанализировать все факты.
Но три часа — это целая вечность для того, кто рискует каждую секунду расстаться с жизнью.
Болан не мог себе позволить такую роскошь — ждать, пока друзья придут ему на помощь.
Нужно было действовать немедленно, чтобы любым путем вырваться из сжимавшегося вокруг него кольца.
Прежде всего — переговорить с Лео. А потом? Нанести удар в самом центре кольца. Это самое уязвимое место. Только где он, этот центр?
Придется его поискать, но соблюдая все меры предосторожности.
И хотя информации у него накопилось немало, сразу же воспользоваться ею было затруднительно. Особенно его интересовали снимки, сделанные с помощью прибора ночного видения, однако на них запечатлелись только незнакомые лица да обычное военное снаряжение.
Заканчивая ввод данных в компьютер, Болан по-прежнему был уверен, что совершил самую непростительную ошибку в своей жизни. Вся эта операция разворачивалась в типичной, свойственной для американской армии манере. Болан никогда не стал бы их атаковать, не присутствуй среди них мафиози, но именно в этом и заключалась вся загвоздка. Единственным, хотя и весьма слабым, утешением было вырванное у Джинго Морелли признание. Впрочем Джинго был мелкой сошкой в кливлендском клане и вряд ли доподлинно знал, что на самом деле замышлялось.
Ясно одно: предпринятая против Болана операция была тщательно подготовлена. Противники допустили лишь одну ошибку, и это позволило ему ускользнуть из ловушки. Они недооценили его огневую мощь.
Но в следующий раз они уже будут начеку.
Да и случится ли вообще очередная схватка — тоже вопрос. Нужно во что бы то ни стало выяснить, кто ему противостоял. Но, хуже всего, у Болана не было сейчас никакого точного плана действий. Похоже, он вляпался в премерзкую историю. Его обложили со всех сторон. Он мог перемещаться в пределах ограниченной зоны, но незаметно выбраться из нее, наверняка, не удастся. Такая попытка неминуемо приведет к столкновению, которое для одной из сторон закончится плачевно. А это Болана совершенно не устраивало. Даже когда было известно, кто есть кто и что надлежит делать в каждом конкретном случае, приходилось постоянно лавировать. Теперь же он не знал ни размеров контролируемой противником зоны, ни количества противостоящих ему сил. Вполне возможно, база в Шэдоу Маунтин была далеко не единственной. И, кроме того, это действительно могла быть армия США.
Гнуснейшая ситуация. Словно он вновь очутился в самом центре контролируемой Вьетконгом территории и ему сообщили, что его друзья по оружию получили приказ убить его при первой же встрече.
Но прежде его противник был всегда в гражданском платье, а полицейские носили форму или имели отличительный знак на груди, так что было относительно легко отличать одних от других, сосредоточиваясь на истреблении истинных врагов. Болан не питал ненависти к силам правопорядка, ибо эти люди просто исполняли свой долг. С точки зрения элементарной юридической логики, полицейские были правы, а Болан кругом виноват. И тем не менее, он признавал за собой моральное право продолжать свой крестовый поход, не считая собственные действия преступными, даже если они вступали в противоречие с законом, который требовал иного поведения с мафией. Он избегал встреч с полицейскими, но уж коли это случалось, никогда не открывал по ним огонь. Таково было его незыблемое правило: ни при каких обстоятельствах не обращать оружие против сил правопорядка.
Итак, если за ним действительно охотилась американская армия, это означало, что его войне пришел конец. Он, конечно, прибегнет ко всяким военным хитростям и уловкам, чтобы скрыться, но рано или поздно стычки не избежать, и тогда на его жизни можно ставить крест.
Так кто же все-таки ему противостоит? Мак вовсе не собирался умирать в неведении.
Сложив бумаги в атташе-кейс, Болан натянул плотную шерстяную рубаху, джинсы, сапоги, приладил под мышкой кобуру с «береттой» и сверху надел куртку на меху. Закончив все приготовления, он запер свой фургон и включил систему электронной охраны. Не могло быть и речи, чтобы и дальше разъезжать на примелькавшейся машине — пусть постоит немного на территории кемпинга. Он выкатил из кузова небольшой кроссовый мотоцикл и направился к Писфул Вэлли, рассчитывая раздобыть там более подходящее средство передвижения.
Проезжая мимо станции техобслуживания, он заметил старенький, довольно побитый грузовичок «форд», на котором висела картонка с надписью «Продается за 375 долларов». Болан обошел вокруг грузовичка, постукивая его по колесам, затем замкнул провода стартера и запустил двигатель. Убедившись, что этот допотопный механизм может еще немного ему послужить, он положил четыре сотенные в конверт и прилепил его скотчем к двери гаража. Втащив мотоцикл в кузов грузовичка, Болан вернулся на нем к своему фургону и водрузил мотоцикл на место, после чего заправил купленный «фордик», перелив в бак бензин из запасной канистры. Спускаясь в долину, он заметил немалое количество военных грузовиков. Сидевшие в них солдаты тщательно всматривались в лица пассажиров проезжавших мимо машин. До самого Денвера он не встретил никаких препятствий на дороге: нигде не было постов и никто не задавал ему вопросов, что само по себе было хорошим знаком. Американская армия не преминула бы выставить посты на всех перекрестках. Впрочем, есть немало других способов устроить западню беглецу!..
Но на Степлтон Филд в Денвере обстановка резко изменилась. Там повсюду толпились полицейские. Конечно, вели они себя сдержанно и никого не хватали и не обыскивали, но очень внимательно контролировали все, что происходило вокруг. Неужто и они участвовали в операции против Болана? Если да, то ситуация становилась предельно деликатной, если не сказать — отчаянной.
Болан надел охотничью шапочку и очки в стальной оправе и двинулся по городу.
Машин на улицах было совсем мало, и на стоянке у главного здания аэропорта Мак не увидел ни одной. Болан медленно объехал вокруг стоянки. Разумеется, старенький «форд» привлек внимание некоторых постовых, однако никто его ни о чем не спрашивал. Он миновал пассажирский накопитель и припарковал грузовичок напротив бюро грузоперевозок, искоса взглянул на охранника, торчавшего у входной двери, и зашел внутрь.
Охранник последовал за ним, рассеянно наблюдая, как посетитель заполняет квитанцию на пересылку атташе-кейса.
— Он обязательно должен улететь трехчасовым рейсом, — сказал Болан.
— Еще пару минут — и было бы поздно, — ответил стоявший за стойкой служащий.
— Я и сам этого боялся. — Болан спокойно взглянул на полицейского и спросил: — А что у вас тут происходит? Как будто готовы хватать каждого встречного. Тогда бы я точно опоздал. Что случилось?
Служащий хихикнул, в свою очередь уставясь на полицейского.
— Они тут играют в детскую игру под названием полицейские и воры. Спросите у него самого.
Болан повернулся к полицейскому:
— Так что стряслось, дружище?
Тот стоял, положив ладонь на рукоятку револьвера 38-го калибра, и рожа у него была просто отталкивающая.
— Разыскивается беглец, — ответил он таким тоном, словно хотел показать, что все в полном порядке.
Служащий снова хихикнул.
— Должно быть, ловят какого-нибудь мальчишку, угнавшего машину, — съязвил он, отсчитывая Болану сдачу.
Полицейский расслышал его слова, подошел вплотную и уязвленно произнес:
— Мальчишку, придумаешь тоже! — Слова его явно были адресованы служащему. — Похоже, у нас тут объявился Мак Болан, ясно? Но в этот аэропорт ему лучше не соваться. Это я вам говорю.
Служащий отдела посылок, седой шестидесятилетний мужчина, лишь слегка пожал плечами и понес в глубь помещения завернутый в бумагу кейс Болана.
А тот с наивным видом уставился на полицейского:
— Кто он такой, этот Мак Болан?
— Вы что, газет не читаете? — удивился полицейский. — Этого человека разыскивают по всем Соединенным Штатам.
Болан даже глаза вытаращил, чтобы показать, какое сильное впечатление произвели на него эти слова. Он пробормотал что-то невнятное и вернулся к старенькому «форду». Полицейский поплелся следом, по-прежнему держа ладонь на рукоятке револьвера, и занял свой пост у двери.
Вот так-то: все кругом болтают, что к ним пожаловал Мак Болан. И еще неизвестно, чем это может обернуться для него.
На всякий случай Болан решил убраться из аэропорта и отправился на поиски телефона-автомата. Атташе-кейс находился уже в самолете и через три часа должен был прибыть по назначению. А пока необходимо переговорить с Лео Таррином и сообщить ему о происходящем в Колорадо.
А что потом?
Понемногу в голове Болана начал складываться план дальнейших действий. Таррин и Броньола — славные ребята, и на них можно положиться, но помощь, которую они способны оказать, ограничивалась скорее сбором информации, а этого, с учетом сложившейся обстановки, было явно недостаточно. Теперь придется ждать три часа, прежде чем досье попадет к Броньоле и тот сумеет проанализировать все факты.
Но три часа — это целая вечность для того, кто рискует каждую секунду расстаться с жизнью.
Болан не мог себе позволить такую роскошь — ждать, пока друзья придут ему на помощь.
Нужно было действовать немедленно, чтобы любым путем вырваться из сжимавшегося вокруг него кольца.
Прежде всего — переговорить с Лео. А потом? Нанести удар в самом центре кольца. Это самое уязвимое место. Только где он, этот центр?
Придется его поискать, но соблюдая все меры предосторожности.
Глава 6
На востоке горизонт окрасился в золото и пурпур вперемежку с ярко-оранжевым, контрастно оттеняя ломаную линию черневших вдалеке гор. Там и сям в лучах восходящего солнца ярко сверкали заснеженные пики, казалось, подпиравшие небо. Зрелище было настолько впечатляющим и грандиозным, что невольно закрадывалась мысль о бренности человеческого существования в этом вечном мире. Болан помнил об этом постоянно. Каждое биение сердца лишний раз напоминало ему, что смерть затаилась где-то совсем рядом. Не забывал он об этом и в те минуты, когда, оставив старенький «форд» в окрестностях Черри Хилз, в южном пригороде Денвера, направился пешком к дому Томаса Риззи. Тот был важной персоной в структуре мафии, хотя и старался этого не афишировать.