Лейтенант Вильсон вышел из отеля и спустился к автостоянке, где стояли патрульные автомобили полиции. Несколько агентов в форме сразу же пошли ему навстречу. Лейтенант негромко переговорил с ними, и полицейские, разойдясь по машинам, выехали со стоянки.
Вильсон закурил, бросил на землю обгоревшую спичку и, выдохнув голубой дым, чуть слышно пробормотал:
— Значит, Палач... Так, так...
Лейтенант неторопливо докурил сигарету и вернулся в отель.
На другой стороне улицы, прислонившись спиной к пальме, стоял высокий мужчина в джинсах, с темными очками на носу и лениво болтал с другим ротозеем, каких немало слетается на чужую кровь.
Заметив, что детектив возвращается в отель, он сказал:
— Ага! Наверное, все закончилось. Фараоны начинают разъезжаться.
Его сосед возбужденно рассмеялся и ответил:
— Эх, если бы они впустили нас внутрь! Не знаю, что вы чувствуете... Может, это звучит ужасно, но в убийстве есть что-то притягательное. Так вы бы не хотели взглянуть?
— Нет, не люблю крови, — ответил человек в джинсах.
Любитель острых ощущений снова захихикал, отвернулся и заговорил с соседом с другой стороны.
Высокий мужчина отошел от толпы зевак и вернулся к своей машине. Он закурил и продолжил наблюдение. Спустя некоторое время на носилках вынесли трупы, прикрытые серой пленкой, и вместе с носилками погрузили их в машины "скорой помощи", которые немедленно отъехали от отеля. Из холла вышел молодой детектив в сопровождении другого, более плотного и старшего по возрасту. Они разошлись по своим машинам и тоже уехали. Зеваки поняли, что ничего интересного больше не предвидится, и начали расходиться. Мужчина в джинсах, неторопливо покуривая, молчаливо наблюдал за отъездом полиции.
Прошло около двадцати минут, наконец из отеля вышла очаровательная молодая блондинка с необычной, сложной прической и в сопровождении агентов полиции уселась в одну из патрульных машин, хотя, судя по всему, она не была арестована. Едва машина отъехала от "Сэндбэнка" и свернула на улицу, тянущуюся вдоль берега моря, как следом за ней, на небольшом расстоянии, проследовал другой автомобиль, за рулем которого сидел человек в джинсах и темных очках.
Палач взял другой след.
Глава 6
Глава 7
Вильсон закурил, бросил на землю обгоревшую спичку и, выдохнув голубой дым, чуть слышно пробормотал:
— Значит, Палач... Так, так...
Лейтенант неторопливо докурил сигарету и вернулся в отель.
На другой стороне улицы, прислонившись спиной к пальме, стоял высокий мужчина в джинсах, с темными очками на носу и лениво болтал с другим ротозеем, каких немало слетается на чужую кровь.
Заметив, что детектив возвращается в отель, он сказал:
— Ага! Наверное, все закончилось. Фараоны начинают разъезжаться.
Его сосед возбужденно рассмеялся и ответил:
— Эх, если бы они впустили нас внутрь! Не знаю, что вы чувствуете... Может, это звучит ужасно, но в убийстве есть что-то притягательное. Так вы бы не хотели взглянуть?
— Нет, не люблю крови, — ответил человек в джинсах.
Любитель острых ощущений снова захихикал, отвернулся и заговорил с соседом с другой стороны.
Высокий мужчина отошел от толпы зевак и вернулся к своей машине. Он закурил и продолжил наблюдение. Спустя некоторое время на носилках вынесли трупы, прикрытые серой пленкой, и вместе с носилками погрузили их в машины "скорой помощи", которые немедленно отъехали от отеля. Из холла вышел молодой детектив в сопровождении другого, более плотного и старшего по возрасту. Они разошлись по своим машинам и тоже уехали. Зеваки поняли, что ничего интересного больше не предвидится, и начали расходиться. Мужчина в джинсах, неторопливо покуривая, молчаливо наблюдал за отъездом полиции.
Прошло около двадцати минут, наконец из отеля вышла очаровательная молодая блондинка с необычной, сложной прической и в сопровождении агентов полиции уселась в одну из патрульных машин, хотя, судя по всему, она не была арестована. Едва машина отъехала от "Сэндбэнка" и свернула на улицу, тянущуюся вдоль берега моря, как следом за ней, на небольшом расстоянии, проследовал другой автомобиль, за рулем которого сидел человек в джинсах и темных очках.
Палач взял другой след.
Глава 6
Впервые за долгие годы "невидимое правительство нации" собралось на совет, который члены Организации называли "Коммиссионе". В совет входили капо из тринадцати семейств Соединенных Штатов: "Коза Ностра" представляла собой государство в государстве. Несмотря на многочисленные слухи, в Организации не существовало Большого Босса, стоящего над всеми остальными патронами преступного мира. Межсемейные конфликты, суд над своими членами, контроль за выполнением ранее принятых решений и подобные им вопросы обсуждались и улаживались на заседаниях "Коммиссионе".
Бунты и заговоры с целью захвата власти в "Коммиссионе" были крайне редки и, как правило, заканчивались провалом. И хотя капо пользовались неоспоримым авторитетом и являлись всесильными хозяевами в рамках своей территории, у них хватало мудрости и ума подчиняться решениям большинства высшего руководящего органа мафии. Те, кто прислушивался к общему мнению, — процветали, а вот сильно самостоятельные отличались исключительной непродолжительностью жизни.
Сиро Лаванжетта представлял себе "Коммиссионе" как совет королей, но, с этой позиции сам Сиро являлся, скорее, наследным принцем. Конечно, он был боссом, но самым молодым и свежеиспеченным, а его территория — самой бедной из всех представленных на совете. Его наделили правами капо и оказывали соответствующие знаки уважения, но все же Сиро правил в тени величия семейства Диджордже, контролировавшего южную Калифорнию и из недр которого вышел сам Лаванжетта. Теперь, когда Диджордже был мертв, а его семейство распалось по милости сукина сына Болана, Сиро казалось, что его положение стало довольно шатким, если не сказать опасным. Он отправился на "совет королей", чтобы подвести более солидный фундамент под свою семью. В глубине души он надеялся унаследовать империю Диджордже, чтобы затем объединить ее со своей юго-западной территорией.
Но добиться этого не так просто. Босс Сан-Франциско Джордж "Мясник" Агграванте уже давно бросал вожделенные взгляды на открытую территорию Лос-Анджелеса... и он был единственным из всех, кто несколько лет тому назад воспротивился решению совета передать пустынную территорию юго-запада под управление Сиро. Джордж "Мясник" с превеликим удовольствием проглотил бы южную Калифорнию и Аризону, Новую Мексику и Техас, чтобы в одиночку контролировать весь запад Соединенных Штатов. Сиро был уверен в этом. Теперь, когда он превратил песчаную пустыню в прибыльную территорию, "Мясник" охотно отобрал бы ее. Возможно, Сиро предложат остаться в качестве наместника или помощника "Мясника". Ну уж нет! Пусть Джордж "Мясник" проваливает ко всем чертям! Сиро знал район Лос-Анджелеса лучше, чем кто бы то ни был другой. Если вдруг, предстоит дележка наследия Диджордже, то Сиро имеет на него больше права, чем все остальные. Так и быть, он оставит Агграванте территорию к северу от Сан Фернандо Вэли. Но все остальное должно принадлежать Сиро. Он это заслужил. Прибыль, получаемая только от графства Лос-Анджелес, обеспечивала солидный фундамент для новой молодой семьи — семьи Лаванжетта. Свояк Сиро Тони "Опасность" Купалетто оказался единственным из оставшихся в живых представителей семейства Диджордже, кто имел звание. Да и то он был всего лишь капореджиме в Сан-Диего. Стоило ли собирать "совет королей", чтобы убедиться, что Тони "Опасность" не подходит на роль преемника Диджордже? С самого начала совещания в Майами пустое кресло, на котором раньше восседал Диджордже, стало основным объектом беспокойства и тревог Сиро. Как раздражающий символ важности этого совещания для Лаванжетта кресло стояло как раз между креслом Джорджа "Мясника" и его собственным.
Сиро любезно улыбнулся капо Сан-Франциско и сказал:
— Привет, Джордж. Ну, как там мясо? Спрос есть?
Агграванте холодно взглянул на него.
— Лучше не бывает, Сиро. Расскажи, что слышно дома, когда тебе оказывает честь такой гость, как Болан? — ответил он уколом на укол.
Сиро густо покраснел и едва удержался от резкого ответа. Однако он подавил в себе гнев и, коротко хохотнув, сказал:
— Я скоро отправлю его на экспорт, Джорджи.
Агграванте покачал головой.
— Постарайся отправить его в мою сторону, Сиро, я сделаю из него сосисочный фарш.
Он демонстративно повернулся к Сиро спиной и завел любезную беседу со своим соседом с другой стороны.
Помрачнев, Лаванжетта пригубил вина и обвел взглядом стол заседаний. Он заметил, что сегодня короли выглядели озабоченными и мрачными. А с чего веселиться? Почти повсеместно дела шли не лучшим образом. Фараоны и федеральные агенты устраивали налеты то тут, то там; всяческие комитеты Конгресса заставляли их свидетельствовать друг против друга и обращались с ними, как с простыми убийцами. А теперь еще на их головы свалился этот припыленный Болан, который, словно бульдозер, сносит все на своем пути и, в довершение ко всему, выставляет их на посмешище перед всем белым светом! Так почему бы не сидеть смирно? Стратегический совет, видите ли... Только что представляет собой их стратегия?
Сиро отвлекся от мрачных мыслей, когда взял слово один из уважаемых капо нью-йоркской территории — Оджи Маринелло, самый авторитетный член "Коммиссионе". Традиционные тосты были произнесены, обмен любезностями уже произошел, и вопрос Маринелло мог означать только одно: конец пустой болтовни, неизбежной при встрече старых приятелей.
— Эй, Сиро, что за история произошла вчера вечером в Финиксе?
— Ты знаешь об этом ровно столько, сколько и я, Оджи, — серьезно ответил Лаванжетта. — Не беспокойся, я займусь этим делом. Я очень скоро буду знать, что там произошло.
В разговор тут же вмешался Агграванте:
— Произошло то, Сиро, что все твои люди мертвы. Если ты этим хочешь заняться, то кто-то всерьез должен побеспокоиться за наше будущее.
Проглотив насмешку, босс Аризоны ответил:
— Послушай, дай мне...
Он остановился, глубоко вздохнул, но так и оставил фразу незавершенной, затем обернулся к Маринелло и продолжил уже более спокойным голосом:
— Как я уже сказал, Оджи, я займусь этим делом. Разумеется, речь идет об очередной выходке этого сумасшедшего Болана. Я уже предпринял ряд мер, и сейчас ведется его поиск. Не беспокойся, не всегда же этому ублюдку будет так везти. Бесконечно так продолжаться не может.
Маринелло ничего не ответил, дожидаясь очередного комментария Агграванте. И тот не заставил себя долго ждать.
— Можешь называть это везением, Сиро, если ты предпочитаешь вести себя, как страус, — заметил старый капо. — Но этот парень уничтожил уже две семьи и, кстати, у меня сложилось впечатление, что такая же судьба ждет и третью. Не стоит каждый раз ссылаться на везение. Секретное оружие Болана состоит в том, что все принимают его за жалкого недоумка и думают, что он наделает в штаны, лишь только ему покажут "козу"... Кое-кому следовало бы всерьез побеспокоиться. Кое-кому, владеющему территорией Аризоны.
Сиро пытался найти хоть какую-нибудь оскорбительную фразу, чтобы осадить Агграванте, проклиная себя за то, что поддался на его хитрость и расхвастался, как глупый, возомнивший о себе Бог знает что мальчишка, который тут же получил за это по рукам. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а по лицу заходили желваки.
— Я не хотел сказать, будто эта проблема не беспокоит меня. Я имел в виду, что другим нечего беспокоиться. Конечно, я взволнован и обеспокоен происшедшим. Черт возьми! Около сотни людей идут по следам этого сукина сына!
— Возможно, этих сил недостаточно, — мягко заметил Маринелло. — Разве что у тебя есть какая-либо дополнительная информация.
— Кое-что имеется, — быстро отозвался Лаванжетта. Нам стало известно, что сразу же после вчерашнего налета Болан покинул Финикс на борту частного самолета. За ним все время велась слежка. Мы считаем, что он преследует Джонни Порточчи, и установили наблюдение за всеми аэропортами. Так что, мы имеем кое-какую конкретную информацию.
— Если тебе известен тип его самолета, то его не так уж сложно отыскать, — предположил Агграванте.
— Я знаю, Джорджи. Нам стало известно, что самолет совершил посадку в Джэксонвилле, затем он сел в Майами, но Болан остался в Джэксонвилле Конечно, у меня в аэропорту повсюду были свои люди и...
— Значит, ты прикончил его в Джэксонвилле, — промурлыкал Агграванте.
— Да нет же, я этого не сказал, Джорджи Я сказал, что Болан остался в Джэксонвилле, а там у меня никого не было. Но самолет прилетел сюда и...
— Ну, так что конкретно у тебя есть, Сиро? Пустой самолет?
Смутившись, Лаванжетта вскипел.
— Я пытаюсь сказать, что Болан вовсе не ничтожество. Хочешь посмотреть на доказательство его высокого класса?
Сиро порылся в кармане и положил на стол маленькую прямоугольную коробочку.
— Эта штуковина, адресованная Джонни, прибыла в подарочной обертке с шелковым бантом. Ее доставил пилот самолета, поэтому нам известно, что Болан летел именно с ним.
— Блестящий вывод, — констатировал Агграванте. — А что там, в коробочке?
Маринелло протянул руку к коробочке, снял крышку и надолго замер, молча разглядывая лежащий внутри предмет. Наконец он вытащил его и поднял так, чтобы всем было видно.
— Визитная карточка этого парня, — объявил он. — Значок снайпера.
— Да, вот это класс, — пробормотал Агграванте.
— Им вполне можно восхищаться, этим Боланом, — заметил другой капо из Нью-Йорка.
— Но только не из могилы, — добавил Маринелло. — Хорошо, Сиро. Это твой пирог, можешь есть его сам. Твое право. Только смотри, не заработай заворот кишок. Однако если вдруг окажется, что Болана очень интересует наше совещание, то нам всем придется отведать от него по кусочку. Будет лучше, если ты посвятишь нас в свои планы.
— Я установил наблюдение за аэропортами, железнодорожными вокзалами, автодорогами.
Около тысячи фотографий Болана розданы осведомителям, барменам, таксистам, всем...
— Фотографии? — удивился Агграванте. — Откуда у тебя фотографии?
— Рисунки, — поправился Лаванжетта. — У нас есть один специалист, наподобие тех, что работают у фараонов. Он делает рисунок по описанию внешности.
Сиро увидел перед собой брешь и быстро воспользовался ею.
— Вспомните, мои парни первыми прибыли в Палм-Спрингс после того, как Болан исчез, оставив после себя кровавый хаос. Кто-то должен был собрать воедино все клочья. Мы также напали на его след, поэтому он отомстил нам в Финиксе. Мы шли по следам Болана от самого Палм-Спрингса.
— Любопытная дорожка, — сказал Агграванте. — Можно сказать, она привела тебя аж в Майами.
Поджав губы, Лаванжетта заявил:
— Послушай, Джорджи, я прибыл на совет так же, как и ты. Я бы не хотел быть грубияном, мистер Агграванте, но ты начинаешь мне надоедать. Лучше будет, если ты заткнешься, потому что у меня нет настроения...
Маринелло тут же вмешался в назревающий скандал:
— Ай-яй-яй, fratelli, fratelli.
Он потер ладонью подбородок и задумался.
— Сиро прав, Джорджи. Ты придираешься к нему и нарываешься на ссору, тогда как у него и без того хлопот хоть отбавляй. То, что случилось в Аризоне, в любой момент может произойти с каждым из нас. Мы собрались, чтобы поговорить о наших проблемах. И одной из них является Болан. Полагаю, нам следует рассматривать проблемы по степени их важности, а потому, как мне кажется, мы должны начать именно с Болана.
— Самая большая наша ошибка, — продолжал Агграванте, словно его и не перебивали, — заключается в том, что мы сидим на заднице и ожидаем, что кто-то решит за нас наши проблемы. Я говорю о Болане. Мы все надеемся, что вот-вот его схватят фараоны или появится наемный убийца и потребует премию за его голову.
Мы только надеемся и ждем, но сами ничего не предпринимаем.
— Говори за себя, — пробурчал Лаванжетта. — А мне придется похоронить дюжину своих людей, когда я вернусь домой.
— Я говорю про всех нас, — ответил капо. — Ты говорил о приоритетах, Оджи.
Агграванте взял снайперский значок.
— Вот проблема первоочередной важности. Те, кто думает иначе, — просто кретины. Болан — это хитрая лиса, которая всегда бежит позади своры собак.
— Послушайте, зачем зря расстраиваться! — воскликнул Лаванжетта. — Я же вам сказал, что занимаюсь решением проблемы Болана! Вот увидите, что произойдет с лисой, когда она появится в Майами!
В тишине раздался голос одного из капо, сидевшего по другую сторону стола.
— Не нужно забывать, откуда Болан начал свой поход, — сказал он. — Если кто-либо считает, что Серджио был не бойцом, а старой бабой, то пусть тут же выходит один на один. Этот Болан — настоящая армия в одном лице, и оставьте ваши дурацкие сравнения с лисой и сворой собак. Если он в этот момент находится в Майами, то нам лучше переехать в другое место.
Выступавшего звали Фрэнк Милано. Он взял в свои руки бразды правления после смерти Серджио Френчи — первого капо, который на своей шкуре испытал тяжелую руку Палача. Милано с удивлением отметил, что его еще слушают, и продолжил:
— Тем более, если мы хотим спокойно поработать. Я имею в виду...
— Мы понимаем, что ты хотел сказать, Фрэнк, — сказал Маринелло. — И я думаю, что ты прав. Серджио был настоящим мужчиной, и против этого никто не посмеет возразить. Агграванте рассматривал свои пальцы.
— Передай папе Серджио, Фрэнки, что Сиро Лаванжетта зорко стоит на страже его могилы.
— Послушайте, — сдержанно сказал Лаванжетта. — Я никого не хотел оскорблять. Я просто-напросто хотел дать понять всем присутствующим, что занимаюсь этой историей с Боланом. Если он приблизится к этому зданию ближе, чем на восемьдесят километров, можете считать, что он покойник. Я хотел, чтобы вы все поняли меня. Теперь можно поговорить о делах. Нам нужно обсудить немало важных вопросов. Не так ли, Оджи?
Маринелло собрался было ответить, но замолк, когда вдруг слегка приоткрылась дверь и в щелочку заглянул встревоженный охранник. Маринелло бросил взгляд на Лаванжетта.
— Мне кажется, Сиро, с тобой хочет поговорить один из твоих парней.
Лаванжетта быстро вышел из-за стола и направился к двери. Охранник что-то быстро зашептал ему на ухо. Когда Сиро вернулся за стол, его лицо было белее мела. Он достал сигареты, начал прикуривать, и все увидели, что у него дрожат руки. Никто не произнес ни слова. Члены "Коммиссионе" с любопытством смотрели на него, ожидая разъяснений. Когда Лаванжетта удалось, наконец, раскурить сигарету, Маринелло мягко спросил:
— Плохие новости, Сиро?
— Да, плохие новости, — надломленным голосом ответил Лаванжетта.
Он отрешенно уставился на кучу сломанных спичек на столе и заговорил, не вынимая сигарету изо рта.
— Только что звонил Томми Джанно из отеля "Сэндбэнк". Убиты Джонни "Музыкант" и Майами Вино. Кто-то пристрелил их прямо в отеле, рядом с бассейном. Вы себе представляете? Кто-то их...
— Как это "кто-то"? — взревел Агграванте.
Лаванжетта вздохнул.
— Полагаю, это дело рук Болана.
Агграванте с пылающим яростным взглядом обернулся к Маринелло и ядовито бросил:
— Он говорит о том типе, которым, якобы, занимается.
— Вызвать сюда братьев Талиферо! — рявкнул Маринелло.
Он обвел взглядом собрание и поправился:
— Я хочу сказать, а не поручить ли решение этой проблемы Пату и Майку Талиферо? Будут какие-либо возражения?
— Никаких возражений, и от меня в том числе, — буркнул Агграванте.
Он поднялся и подошел к двери. Приоткрыв ее, капо выглянул в коридор и обратился к дежурному охраннику:
— Передай братьям Талиферо, что их вызывают на совещание.
Сиро Лаванжетта облизал пересохшие губы и нервно перебросил сигарету из угла в угол плотно сжатого рта. Он старался все делать как можно лучше и совершил не больше ошибок, чем другие капо с той поры, когда появился этот проклятый сукин сын в черном комбинезоне. Теперь слово за Патом и Майком. Лаванжетта сдержал непроизвольную дрожь. Он был счастлив, что целью для них обозначили Болана, а не его, Сиро Лаванжетта.
Братья Талиферо были официальными палачами "Коммиссионе". Они возглавляли свое собственное гестапо и имели власть над жизнью и смертью самих капо. Пусть только Пат и Майк выйдут на след Болана, а там посмотрим, что станет с его высоким классом и красивыми значками-побрякушками.
Ты умрешь, Болан, подохнешь в страшных муках!
Такое решение принял "совет королей"
Бунты и заговоры с целью захвата власти в "Коммиссионе" были крайне редки и, как правило, заканчивались провалом. И хотя капо пользовались неоспоримым авторитетом и являлись всесильными хозяевами в рамках своей территории, у них хватало мудрости и ума подчиняться решениям большинства высшего руководящего органа мафии. Те, кто прислушивался к общему мнению, — процветали, а вот сильно самостоятельные отличались исключительной непродолжительностью жизни.
Сиро Лаванжетта представлял себе "Коммиссионе" как совет королей, но, с этой позиции сам Сиро являлся, скорее, наследным принцем. Конечно, он был боссом, но самым молодым и свежеиспеченным, а его территория — самой бедной из всех представленных на совете. Его наделили правами капо и оказывали соответствующие знаки уважения, но все же Сиро правил в тени величия семейства Диджордже, контролировавшего южную Калифорнию и из недр которого вышел сам Лаванжетта. Теперь, когда Диджордже был мертв, а его семейство распалось по милости сукина сына Болана, Сиро казалось, что его положение стало довольно шатким, если не сказать опасным. Он отправился на "совет королей", чтобы подвести более солидный фундамент под свою семью. В глубине души он надеялся унаследовать империю Диджордже, чтобы затем объединить ее со своей юго-западной территорией.
Но добиться этого не так просто. Босс Сан-Франциско Джордж "Мясник" Агграванте уже давно бросал вожделенные взгляды на открытую территорию Лос-Анджелеса... и он был единственным из всех, кто несколько лет тому назад воспротивился решению совета передать пустынную территорию юго-запада под управление Сиро. Джордж "Мясник" с превеликим удовольствием проглотил бы южную Калифорнию и Аризону, Новую Мексику и Техас, чтобы в одиночку контролировать весь запад Соединенных Штатов. Сиро был уверен в этом. Теперь, когда он превратил песчаную пустыню в прибыльную территорию, "Мясник" охотно отобрал бы ее. Возможно, Сиро предложат остаться в качестве наместника или помощника "Мясника". Ну уж нет! Пусть Джордж "Мясник" проваливает ко всем чертям! Сиро знал район Лос-Анджелеса лучше, чем кто бы то ни был другой. Если вдруг, предстоит дележка наследия Диджордже, то Сиро имеет на него больше права, чем все остальные. Так и быть, он оставит Агграванте территорию к северу от Сан Фернандо Вэли. Но все остальное должно принадлежать Сиро. Он это заслужил. Прибыль, получаемая только от графства Лос-Анджелес, обеспечивала солидный фундамент для новой молодой семьи — семьи Лаванжетта. Свояк Сиро Тони "Опасность" Купалетто оказался единственным из оставшихся в живых представителей семейства Диджордже, кто имел звание. Да и то он был всего лишь капореджиме в Сан-Диего. Стоило ли собирать "совет королей", чтобы убедиться, что Тони "Опасность" не подходит на роль преемника Диджордже? С самого начала совещания в Майами пустое кресло, на котором раньше восседал Диджордже, стало основным объектом беспокойства и тревог Сиро. Как раздражающий символ важности этого совещания для Лаванжетта кресло стояло как раз между креслом Джорджа "Мясника" и его собственным.
Сиро любезно улыбнулся капо Сан-Франциско и сказал:
— Привет, Джордж. Ну, как там мясо? Спрос есть?
Агграванте холодно взглянул на него.
— Лучше не бывает, Сиро. Расскажи, что слышно дома, когда тебе оказывает честь такой гость, как Болан? — ответил он уколом на укол.
Сиро густо покраснел и едва удержался от резкого ответа. Однако он подавил в себе гнев и, коротко хохотнув, сказал:
— Я скоро отправлю его на экспорт, Джорджи.
Агграванте покачал головой.
— Постарайся отправить его в мою сторону, Сиро, я сделаю из него сосисочный фарш.
Он демонстративно повернулся к Сиро спиной и завел любезную беседу со своим соседом с другой стороны.
Помрачнев, Лаванжетта пригубил вина и обвел взглядом стол заседаний. Он заметил, что сегодня короли выглядели озабоченными и мрачными. А с чего веселиться? Почти повсеместно дела шли не лучшим образом. Фараоны и федеральные агенты устраивали налеты то тут, то там; всяческие комитеты Конгресса заставляли их свидетельствовать друг против друга и обращались с ними, как с простыми убийцами. А теперь еще на их головы свалился этот припыленный Болан, который, словно бульдозер, сносит все на своем пути и, в довершение ко всему, выставляет их на посмешище перед всем белым светом! Так почему бы не сидеть смирно? Стратегический совет, видите ли... Только что представляет собой их стратегия?
Сиро отвлекся от мрачных мыслей, когда взял слово один из уважаемых капо нью-йоркской территории — Оджи Маринелло, самый авторитетный член "Коммиссионе". Традиционные тосты были произнесены, обмен любезностями уже произошел, и вопрос Маринелло мог означать только одно: конец пустой болтовни, неизбежной при встрече старых приятелей.
— Эй, Сиро, что за история произошла вчера вечером в Финиксе?
— Ты знаешь об этом ровно столько, сколько и я, Оджи, — серьезно ответил Лаванжетта. — Не беспокойся, я займусь этим делом. Я очень скоро буду знать, что там произошло.
В разговор тут же вмешался Агграванте:
— Произошло то, Сиро, что все твои люди мертвы. Если ты этим хочешь заняться, то кто-то всерьез должен побеспокоиться за наше будущее.
Проглотив насмешку, босс Аризоны ответил:
— Послушай, дай мне...
Он остановился, глубоко вздохнул, но так и оставил фразу незавершенной, затем обернулся к Маринелло и продолжил уже более спокойным голосом:
— Как я уже сказал, Оджи, я займусь этим делом. Разумеется, речь идет об очередной выходке этого сумасшедшего Болана. Я уже предпринял ряд мер, и сейчас ведется его поиск. Не беспокойся, не всегда же этому ублюдку будет так везти. Бесконечно так продолжаться не может.
Маринелло ничего не ответил, дожидаясь очередного комментария Агграванте. И тот не заставил себя долго ждать.
— Можешь называть это везением, Сиро, если ты предпочитаешь вести себя, как страус, — заметил старый капо. — Но этот парень уничтожил уже две семьи и, кстати, у меня сложилось впечатление, что такая же судьба ждет и третью. Не стоит каждый раз ссылаться на везение. Секретное оружие Болана состоит в том, что все принимают его за жалкого недоумка и думают, что он наделает в штаны, лишь только ему покажут "козу"... Кое-кому следовало бы всерьез побеспокоиться. Кое-кому, владеющему территорией Аризоны.
Сиро пытался найти хоть какую-нибудь оскорбительную фразу, чтобы осадить Агграванте, проклиная себя за то, что поддался на его хитрость и расхвастался, как глупый, возомнивший о себе Бог знает что мальчишка, который тут же получил за это по рукам. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а по лицу заходили желваки.
— Я не хотел сказать, будто эта проблема не беспокоит меня. Я имел в виду, что другим нечего беспокоиться. Конечно, я взволнован и обеспокоен происшедшим. Черт возьми! Около сотни людей идут по следам этого сукина сына!
— Возможно, этих сил недостаточно, — мягко заметил Маринелло. — Разве что у тебя есть какая-либо дополнительная информация.
— Кое-что имеется, — быстро отозвался Лаванжетта. Нам стало известно, что сразу же после вчерашнего налета Болан покинул Финикс на борту частного самолета. За ним все время велась слежка. Мы считаем, что он преследует Джонни Порточчи, и установили наблюдение за всеми аэропортами. Так что, мы имеем кое-какую конкретную информацию.
— Если тебе известен тип его самолета, то его не так уж сложно отыскать, — предположил Агграванте.
— Я знаю, Джорджи. Нам стало известно, что самолет совершил посадку в Джэксонвилле, затем он сел в Майами, но Болан остался в Джэксонвилле Конечно, у меня в аэропорту повсюду были свои люди и...
— Значит, ты прикончил его в Джэксонвилле, — промурлыкал Агграванте.
— Да нет же, я этого не сказал, Джорджи Я сказал, что Болан остался в Джэксонвилле, а там у меня никого не было. Но самолет прилетел сюда и...
— Ну, так что конкретно у тебя есть, Сиро? Пустой самолет?
Смутившись, Лаванжетта вскипел.
— Я пытаюсь сказать, что Болан вовсе не ничтожество. Хочешь посмотреть на доказательство его высокого класса?
Сиро порылся в кармане и положил на стол маленькую прямоугольную коробочку.
— Эта штуковина, адресованная Джонни, прибыла в подарочной обертке с шелковым бантом. Ее доставил пилот самолета, поэтому нам известно, что Болан летел именно с ним.
— Блестящий вывод, — констатировал Агграванте. — А что там, в коробочке?
Маринелло протянул руку к коробочке, снял крышку и надолго замер, молча разглядывая лежащий внутри предмет. Наконец он вытащил его и поднял так, чтобы всем было видно.
— Визитная карточка этого парня, — объявил он. — Значок снайпера.
— Да, вот это класс, — пробормотал Агграванте.
— Им вполне можно восхищаться, этим Боланом, — заметил другой капо из Нью-Йорка.
— Но только не из могилы, — добавил Маринелло. — Хорошо, Сиро. Это твой пирог, можешь есть его сам. Твое право. Только смотри, не заработай заворот кишок. Однако если вдруг окажется, что Болана очень интересует наше совещание, то нам всем придется отведать от него по кусочку. Будет лучше, если ты посвятишь нас в свои планы.
— Я установил наблюдение за аэропортами, железнодорожными вокзалами, автодорогами.
Около тысячи фотографий Болана розданы осведомителям, барменам, таксистам, всем...
— Фотографии? — удивился Агграванте. — Откуда у тебя фотографии?
— Рисунки, — поправился Лаванжетта. — У нас есть один специалист, наподобие тех, что работают у фараонов. Он делает рисунок по описанию внешности.
Сиро увидел перед собой брешь и быстро воспользовался ею.
— Вспомните, мои парни первыми прибыли в Палм-Спрингс после того, как Болан исчез, оставив после себя кровавый хаос. Кто-то должен был собрать воедино все клочья. Мы также напали на его след, поэтому он отомстил нам в Финиксе. Мы шли по следам Болана от самого Палм-Спрингса.
— Любопытная дорожка, — сказал Агграванте. — Можно сказать, она привела тебя аж в Майами.
Поджав губы, Лаванжетта заявил:
— Послушай, Джорджи, я прибыл на совет так же, как и ты. Я бы не хотел быть грубияном, мистер Агграванте, но ты начинаешь мне надоедать. Лучше будет, если ты заткнешься, потому что у меня нет настроения...
Маринелло тут же вмешался в назревающий скандал:
— Ай-яй-яй, fratelli, fratelli.
Он потер ладонью подбородок и задумался.
— Сиро прав, Джорджи. Ты придираешься к нему и нарываешься на ссору, тогда как у него и без того хлопот хоть отбавляй. То, что случилось в Аризоне, в любой момент может произойти с каждым из нас. Мы собрались, чтобы поговорить о наших проблемах. И одной из них является Болан. Полагаю, нам следует рассматривать проблемы по степени их важности, а потому, как мне кажется, мы должны начать именно с Болана.
— Самая большая наша ошибка, — продолжал Агграванте, словно его и не перебивали, — заключается в том, что мы сидим на заднице и ожидаем, что кто-то решит за нас наши проблемы. Я говорю о Болане. Мы все надеемся, что вот-вот его схватят фараоны или появится наемный убийца и потребует премию за его голову.
Мы только надеемся и ждем, но сами ничего не предпринимаем.
— Говори за себя, — пробурчал Лаванжетта. — А мне придется похоронить дюжину своих людей, когда я вернусь домой.
— Я говорю про всех нас, — ответил капо. — Ты говорил о приоритетах, Оджи.
Агграванте взял снайперский значок.
— Вот проблема первоочередной важности. Те, кто думает иначе, — просто кретины. Болан — это хитрая лиса, которая всегда бежит позади своры собак.
— Послушайте, зачем зря расстраиваться! — воскликнул Лаванжетта. — Я же вам сказал, что занимаюсь решением проблемы Болана! Вот увидите, что произойдет с лисой, когда она появится в Майами!
В тишине раздался голос одного из капо, сидевшего по другую сторону стола.
— Не нужно забывать, откуда Болан начал свой поход, — сказал он. — Если кто-либо считает, что Серджио был не бойцом, а старой бабой, то пусть тут же выходит один на один. Этот Болан — настоящая армия в одном лице, и оставьте ваши дурацкие сравнения с лисой и сворой собак. Если он в этот момент находится в Майами, то нам лучше переехать в другое место.
Выступавшего звали Фрэнк Милано. Он взял в свои руки бразды правления после смерти Серджио Френчи — первого капо, который на своей шкуре испытал тяжелую руку Палача. Милано с удивлением отметил, что его еще слушают, и продолжил:
— Тем более, если мы хотим спокойно поработать. Я имею в виду...
— Мы понимаем, что ты хотел сказать, Фрэнк, — сказал Маринелло. — И я думаю, что ты прав. Серджио был настоящим мужчиной, и против этого никто не посмеет возразить. Агграванте рассматривал свои пальцы.
— Передай папе Серджио, Фрэнки, что Сиро Лаванжетта зорко стоит на страже его могилы.
— Послушайте, — сдержанно сказал Лаванжетта. — Я никого не хотел оскорблять. Я просто-напросто хотел дать понять всем присутствующим, что занимаюсь этой историей с Боланом. Если он приблизится к этому зданию ближе, чем на восемьдесят километров, можете считать, что он покойник. Я хотел, чтобы вы все поняли меня. Теперь можно поговорить о делах. Нам нужно обсудить немало важных вопросов. Не так ли, Оджи?
Маринелло собрался было ответить, но замолк, когда вдруг слегка приоткрылась дверь и в щелочку заглянул встревоженный охранник. Маринелло бросил взгляд на Лаванжетта.
— Мне кажется, Сиро, с тобой хочет поговорить один из твоих парней.
Лаванжетта быстро вышел из-за стола и направился к двери. Охранник что-то быстро зашептал ему на ухо. Когда Сиро вернулся за стол, его лицо было белее мела. Он достал сигареты, начал прикуривать, и все увидели, что у него дрожат руки. Никто не произнес ни слова. Члены "Коммиссионе" с любопытством смотрели на него, ожидая разъяснений. Когда Лаванжетта удалось, наконец, раскурить сигарету, Маринелло мягко спросил:
— Плохие новости, Сиро?
— Да, плохие новости, — надломленным голосом ответил Лаванжетта.
Он отрешенно уставился на кучу сломанных спичек на столе и заговорил, не вынимая сигарету изо рта.
— Только что звонил Томми Джанно из отеля "Сэндбэнк". Убиты Джонни "Музыкант" и Майами Вино. Кто-то пристрелил их прямо в отеле, рядом с бассейном. Вы себе представляете? Кто-то их...
— Как это "кто-то"? — взревел Агграванте.
Лаванжетта вздохнул.
— Полагаю, это дело рук Болана.
Агграванте с пылающим яростным взглядом обернулся к Маринелло и ядовито бросил:
— Он говорит о том типе, которым, якобы, занимается.
— Вызвать сюда братьев Талиферо! — рявкнул Маринелло.
Он обвел взглядом собрание и поправился:
— Я хочу сказать, а не поручить ли решение этой проблемы Пату и Майку Талиферо? Будут какие-либо возражения?
— Никаких возражений, и от меня в том числе, — буркнул Агграванте.
Он поднялся и подошел к двери. Приоткрыв ее, капо выглянул в коридор и обратился к дежурному охраннику:
— Передай братьям Талиферо, что их вызывают на совещание.
Сиро Лаванжетта облизал пересохшие губы и нервно перебросил сигарету из угла в угол плотно сжатого рта. Он старался все делать как можно лучше и совершил не больше ошибок, чем другие капо с той поры, когда появился этот проклятый сукин сын в черном комбинезоне. Теперь слово за Патом и Майком. Лаванжетта сдержал непроизвольную дрожь. Он был счастлив, что целью для них обозначили Болана, а не его, Сиро Лаванжетта.
Братья Талиферо были официальными палачами "Коммиссионе". Они возглавляли свое собственное гестапо и имели власть над жизнью и смертью самих капо. Пусть только Пат и Майк выйдут на след Болана, а там посмотрим, что станет с его высоким классом и красивыми значками-побрякушками.
Ты умрешь, Болан, подохнешь в страшных муках!
Такое решение принял "совет королей"
Глава 7
Он находился в скромном жилом квартале Майами Бич. Все вокруг радовало глаз чистотой и опрятностью, а отделанные под белый мрамор, стены домов приятно контрастировали с подстриженными зелеными газонами и сочной зеленью тропических растений. Болан запомнил номер дома, перед которым остановилась патрульная машина полиции, и медленно проехал дальше, объезжая кругом группу домов. Когда он снова появился перед небольшой виллой, полицейских уже не было. Тем не менее, Мак миновал виллу и остановился у тротуара на некотором отдалении от нее. Изменив угол установки зеркала заднего вида, Болан закурил и поудобнее устроился на сиденье, так, чтобы входная дверь виллы постоянно была у него перед глазами. Прошло шесть минут. Два малыша вышли из-за дома напротив и уставились на незнакомого дядю с чисто детской непосредственностью и любопытством. Один из них дружелюбно помахал ему рукой. Болан широко улыбнулся в ответ и по-военному отдал им честь. Мальчишки переглянулись, прыснули со смеху и бегом скрылись за домом.
Мак достал вторую сигарету и снова уткнулся глазами в зеркало. Докурив, он тщательно затушил окурок в пепельнице, вышел из машины и направился к бунгало, которое так привлекало его внимание. Дверь с антимоскитной сеткой оказалась закрытой на задвижку. Болан просунул лезвие карманного ножа сквозь мелкую металлическую сетку, отжал задвижку и вошел в дом.
Девушка лежала на животе поперек кровати, одетая лишь в узенькие трусики и лифчик. Величественные линии ее очаровательной попки явно господствовали над всеми другими, не менее обворожительными деталями ее тела.
Она резко подняла голову и испуганно уставилась на незваного гостя. Глаза у нее потекли от слез, но размазанный грим ни в коей мере не изменил мнения Болана относительно ее красоты. В ее огромных черных глазах метался ужас, но она все же выдержала его настойчивый сверлящий взгляд.
— К... кто вы? Что вам надо?
Болан снял черные очки и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.
— Мы чуть было не познакомились сегодня утром, — сказал он. — Только с расстояния в шестьсот метров.
— К-к... как это?
— Вы меня не видели. Зато я видел вас превосходно. В объективе моего оптического прицела. И я мог бы продырявить вашу прелестную мордашку точно так же, как обе рожи ваших собеседников.
Он улыбнулся.
— Но я этого не сделал.
Девушка, не смея шелохнуться, смотрела на Болана со все возрастающим страхом.
— Я даже не знаю, за что вы убили их, кто вы, — прошептала она. — У вас нет никакой причины убивать меня.
— Скорее всего, вы правы. Что вам известно о Порточчи?
Девушка покачала головой.
— Ничего. До сегодняшнего утра я никогда раньше не встречалась с ним.
— Как вас зовут?
— Джин Киркпатрик. Я работаю манекенщицей.
— Что вы демонстрировали сегодня утром?
— Я... я...
Застеснявшись, она смущенно опустила глаза.
— Я что-то не слышу ответа.
— Иногда, когда нет демонстрации моделей... мистер Бальдероне приглашает меня, чтобы... чтобы составить компанию его друзьям...
— Кто такой Бальдероне?
— Вы убили его и... и даже не знаете, кто он?
— А как, по-вашему, я должен был поступить, чтобы вечером выйти с вами в город, Джин?
— А? Вы хотите сказать?..
— Да, именно. Если я увидел вас впервые, не подозревая раньше о вашем существовании, то как я должен был поступить, чтобы познакомиться с вами?
— Вы... э-э... вы не понимаете.
— Я вас слушаю, объясните мне доходчиво.
Девушка поняла, что Болан не собирается ее убивать.
— Я могу встать?
Он отрицательно качнул головой.
— Еще нет. Сначала объясните все так, чтобы я больше не задавал вопросов.
— Я не шлюха, что бы вы там обо мне ни думали. Я хочу сказать, что существует разница, причем очень существенная разница.
— Хорошо, существует разница. Расскажите мне об этом поподробнее.
— Я работаю на мистера Бальдероне. Он платит мне жалованье. Между его друзьями и мной... Ну, словом все, как на вечеринке... вы понимаете? Я хочу сказать, что не беру у них ни денег, ни подарков. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Все друзья мистера Бальдероне итальянцы?
Джин быстро взмахнула ресницами.
— Нет, не все.
— Ладно, теперь послушайте, крошка. Меня не касается, как вы зарабатываете себе на жизнь. Мне это не интересно. От вас я хочу получить лишь кое-какие сведения и немедленно. Ясно?
Девушка расплакалась. В эту минуту Болан ненавидел себя, но его суровое лицо не выдало обуревавших его чувств.
— Вы связались с мафией, милочка, — строго сказал он.
— С кем?!
— Порточчи был одним из боссов семейства Лаванжетта с Запада. Меня интересует, какую роль выполнял Бальдероне? Что связывало его с Порточчи?
Девушка покачала головой. Ее слезы быстро просыхали. Болан взял с комода коробку "Клинекса" и бросил ей на кровать. Сначала она встала на четвереньки, затем села, поджав ноги, достала платок и деликатно вытерла нос и глаза. До Болана дошел смысл ее маневра, и он тут же дал ей понять, что все видел, но на сделку не пойдет.
— Вы слышали такое имя: Сиро Лаванжетта?
— Да, это... деловой человек, партнер мистера Бальдероне.
— Хороший ответ, — пробормотал Болан. — О'кей. Сколько девушек работает на Бальдероне?
— Довольно много. Иногда бывает... были... многолюдные вечеринки.
— Всегда в одном месте? Всегда в этом отеле?
Джин вздохнула и покачала головой.
— Нет. В разных местах. Иногда на яхте "Мерри Дрю".
— Как идут дела в настоящий момент?
Она опустила глаза, не выдержав его испытующего, пронзительного взгляда.
— Очень хорошо.
— А точнее?
— Сюда съехалось много народу. Я думаю, тут проходит какое-то совещание. Но они рассеяны по всему пляжу. Один живет тут, другой там. Если честно, то друзей слишком много. Мистеру Бальдероне пришлось вызвать девушек с побережья залива.
— Хорошо. Принесите карандаш и лист бумаги.
— Зачем?
— Мне нужен список всех мест, куда Бальдероне должен отправить девушек на этой неделе.
— Вы с ума сошли! Я не имею об этом ни малейшего представления. Вы полицейский? Почему вы не можете воспользоваться...
— Молчать! — рявкнул Болан.
Она испуганно моргнула и отшатнулась, словно в ожидании удара.
— Значит, вы не полицейский, — почти беззвучно прошептала Джин. — Сожалею, но я не знаю всех этих мест.
— Но кое-что вам известно.
— Да, я знаю несколько адресов.
— Пишите!
— Боюсь, что из-за вас меня ждут серьезные неприятности.
Болан покачал головой.
— Вы их уже дождались, милочка. И не я виноват в этом. Когда я вас нашел, вы уже были по уши в дерьме.
Девушка снова заплакала. Болан достал свой блокнот, вложил его в руки Джин и протянул ей ручку.
Мак достал вторую сигарету и снова уткнулся глазами в зеркало. Докурив, он тщательно затушил окурок в пепельнице, вышел из машины и направился к бунгало, которое так привлекало его внимание. Дверь с антимоскитной сеткой оказалась закрытой на задвижку. Болан просунул лезвие карманного ножа сквозь мелкую металлическую сетку, отжал задвижку и вошел в дом.
Девушка лежала на животе поперек кровати, одетая лишь в узенькие трусики и лифчик. Величественные линии ее очаровательной попки явно господствовали над всеми другими, не менее обворожительными деталями ее тела.
Она резко подняла голову и испуганно уставилась на незваного гостя. Глаза у нее потекли от слез, но размазанный грим ни в коей мере не изменил мнения Болана относительно ее красоты. В ее огромных черных глазах метался ужас, но она все же выдержала его настойчивый сверлящий взгляд.
— К... кто вы? Что вам надо?
Болан снял черные очки и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.
— Мы чуть было не познакомились сегодня утром, — сказал он. — Только с расстояния в шестьсот метров.
— К-к... как это?
— Вы меня не видели. Зато я видел вас превосходно. В объективе моего оптического прицела. И я мог бы продырявить вашу прелестную мордашку точно так же, как обе рожи ваших собеседников.
Он улыбнулся.
— Но я этого не сделал.
Девушка, не смея шелохнуться, смотрела на Болана со все возрастающим страхом.
— Я даже не знаю, за что вы убили их, кто вы, — прошептала она. — У вас нет никакой причины убивать меня.
— Скорее всего, вы правы. Что вам известно о Порточчи?
Девушка покачала головой.
— Ничего. До сегодняшнего утра я никогда раньше не встречалась с ним.
— Как вас зовут?
— Джин Киркпатрик. Я работаю манекенщицей.
— Что вы демонстрировали сегодня утром?
— Я... я...
Застеснявшись, она смущенно опустила глаза.
— Я что-то не слышу ответа.
— Иногда, когда нет демонстрации моделей... мистер Бальдероне приглашает меня, чтобы... чтобы составить компанию его друзьям...
— Кто такой Бальдероне?
— Вы убили его и... и даже не знаете, кто он?
— А как, по-вашему, я должен был поступить, чтобы вечером выйти с вами в город, Джин?
— А? Вы хотите сказать?..
— Да, именно. Если я увидел вас впервые, не подозревая раньше о вашем существовании, то как я должен был поступить, чтобы познакомиться с вами?
— Вы... э-э... вы не понимаете.
— Я вас слушаю, объясните мне доходчиво.
Девушка поняла, что Болан не собирается ее убивать.
— Я могу встать?
Он отрицательно качнул головой.
— Еще нет. Сначала объясните все так, чтобы я больше не задавал вопросов.
— Я не шлюха, что бы вы там обо мне ни думали. Я хочу сказать, что существует разница, причем очень существенная разница.
— Хорошо, существует разница. Расскажите мне об этом поподробнее.
— Я работаю на мистера Бальдероне. Он платит мне жалованье. Между его друзьями и мной... Ну, словом все, как на вечеринке... вы понимаете? Я хочу сказать, что не беру у них ни денег, ни подарков. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Все друзья мистера Бальдероне итальянцы?
Джин быстро взмахнула ресницами.
— Нет, не все.
— Ладно, теперь послушайте, крошка. Меня не касается, как вы зарабатываете себе на жизнь. Мне это не интересно. От вас я хочу получить лишь кое-какие сведения и немедленно. Ясно?
Девушка расплакалась. В эту минуту Болан ненавидел себя, но его суровое лицо не выдало обуревавших его чувств.
— Вы связались с мафией, милочка, — строго сказал он.
— С кем?!
— Порточчи был одним из боссов семейства Лаванжетта с Запада. Меня интересует, какую роль выполнял Бальдероне? Что связывало его с Порточчи?
Девушка покачала головой. Ее слезы быстро просыхали. Болан взял с комода коробку "Клинекса" и бросил ей на кровать. Сначала она встала на четвереньки, затем села, поджав ноги, достала платок и деликатно вытерла нос и глаза. До Болана дошел смысл ее маневра, и он тут же дал ей понять, что все видел, но на сделку не пойдет.
— Вы слышали такое имя: Сиро Лаванжетта?
— Да, это... деловой человек, партнер мистера Бальдероне.
— Хороший ответ, — пробормотал Болан. — О'кей. Сколько девушек работает на Бальдероне?
— Довольно много. Иногда бывает... были... многолюдные вечеринки.
— Всегда в одном месте? Всегда в этом отеле?
Джин вздохнула и покачала головой.
— Нет. В разных местах. Иногда на яхте "Мерри Дрю".
— Как идут дела в настоящий момент?
Она опустила глаза, не выдержав его испытующего, пронзительного взгляда.
— Очень хорошо.
— А точнее?
— Сюда съехалось много народу. Я думаю, тут проходит какое-то совещание. Но они рассеяны по всему пляжу. Один живет тут, другой там. Если честно, то друзей слишком много. Мистеру Бальдероне пришлось вызвать девушек с побережья залива.
— Хорошо. Принесите карандаш и лист бумаги.
— Зачем?
— Мне нужен список всех мест, куда Бальдероне должен отправить девушек на этой неделе.
— Вы с ума сошли! Я не имею об этом ни малейшего представления. Вы полицейский? Почему вы не можете воспользоваться...
— Молчать! — рявкнул Болан.
Она испуганно моргнула и отшатнулась, словно в ожидании удара.
— Значит, вы не полицейский, — почти беззвучно прошептала Джин. — Сожалею, но я не знаю всех этих мест.
— Но кое-что вам известно.
— Да, я знаю несколько адресов.
— Пишите!
— Боюсь, что из-за вас меня ждут серьезные неприятности.
Болан покачал головой.
— Вы их уже дождались, милочка. И не я виноват в этом. Когда я вас нашел, вы уже были по уши в дерьме.
Девушка снова заплакала. Болан достал свой блокнот, вложил его в руки Джин и протянул ей ручку.