Девушка взяла значок с перекрестием мишени и поднесла к свету.
   — Что это?
   — Снайперский значок.
   Что-то неуловимое промелькнуло в ее неподвижном взгляде.
   — Разве я могу поверить? — произнесла она чуть слышно.
   Болан пожал плечами.
   — Ничем не могу помочь.
   — Как ты намерен меня вытащить?
   — Мы выйдем из дома — тихо и мирно — и уберемся отсюда подальше.
   — Так просто — взяли и ушли?
   Болан криво улыбнулся.
   — Вот именно.
   — А моя сестра?
   — Что еще за сестра?
   — Да нет... — Девушка вздохнула. — Она никогда его не оставит.
   — Твоя сестра — миссис Скьяпарелли?
   — Ты этого не знал?
   Болан переживал одну из тех трепетных минут, когда человек как бы раздваивается и одна половина бесстрастно наблюдает за тем, что делает другая. То, что происходило сейчас, было достаточно странным само по себе, но еще более странно было смотреть на это со стороны. Болан стоял рядом с возлежащей в кресле золотоволосой богиней, на которую он случайно наткнулся в незнакомом доме; они беззаботно болтали, оба не обращая внимания на ее наготу, и бездумно тратили драгоценные мгновения, каждое из которых могло стоить Болану жизни.
   Наконец наваждение прошло, и Болан неожиданно услышал свой голос:
   — Нет, не знал, но теперь мне кое-что стало ясно. У меня плохие новости. Они добрались до Шорти. Его больше нет.
   Огромные глаза девушки потухли, голова бессильно упала на грудь.
   — Извини. Мне кажется, тебя следовало известить.
   Она подняла на Болана глаза, полные слез, и прошептала:
   — Ничего. Я уже давно... примирилась с этой мыслью.
   Ее слова вызвали у Болана необъяснимое раздражение.
   — Тем лучше. Значит, Шорти может спать спокойно.
   — Конечно, это прозвучало жестоко, — со вздохом сказала девушка. — Я вовсе не хотела. Просто...
   — Мое время на исходе, — холодно прервал ее Болан. — Я ухожу — с тобой или без тебя.
   Девушка проворно соскользнула с кресла, подошла к шкафу, выбрала простое платье и мигом надела его через голову.
   — Что ж, пошли.
   Болан бросил ей пару сандалий.
   — Так будет лучше.
   Она задумчиво взглянула на него и послушно обулась. Болан взял ее за руку, и они вышли в коридор.
   — Мне нужно сообщить Сьюзи, — прошептала девушка.
   Болан отрицательно покачал головой.
   — Позвонишь ей позже.
   Они были уже у выхода, когда в холле вдруг показался Скьяпарелли, худощавый человек лет сорока со злыми колючими глазами. Переведя хмурый взгляд с девушки на Болана, он спросил:
   — Что все это значит?
   — Ты должен сам понимать, — холодно ответил Болан, интуитивно выбрав верный тон. — Не нужно усложнять ситуацию.
   Но Скьяпарелли стоял на своем:
   — Что тебе от нее надо, Фрэнки?
   — Тебе известно, что нам надо, Скап. Не беспокойся, с ней будут обращаться с должным уважением. Просто нам нужно перекинуться парой слов.
   — Я не возражаю, Фрэнки. Только тебе придется поговорить с ней прямо здесь. Она остается.
   — Ты не прав, Скап, — спокойно возразил Черный Туз.
   Девушка выглядела растерянной. Она спросила у зятя:
   — Кто этот человек, Чарльз?
   — Гестаповец, — пробормотал Скьяпарелли. Видно было, что он сдается. — Делай, что он скажет. Он ведь не женат на твоей сестре.
   С этими словами Скьяпарелли развернулся и удалился на совещание.
   Болан повел свояченицу капо к выходу.
   — Умница, — прошептал он ей на ухо. — Ты отлично сыграла.
   Но она и не думала «играть». Девушка была охвачена неподдельным ужасом. Она отчаянно упиралась и пыталась вырвать руку из могучей ладони Болана. На шум выбежал Меллини и принялся урезонивать девицу.
   — Прекрати, Дженни! Как ты себя ведешь!
   Он сочувственно подмигнул Болану и услужливо распахнул дверь. Болан подмигнул в ответ, подхватил девушку на руки и вынес на крыльцо. Она уже не вырывалась, но Болан чувствовал, как у нее колотится сердце.
   — Вам понадобятся колеса, — сказал начальник охраны, выходя из дома вслед за ними. — Хотите взять ее машину? Классная штука — есть на что полюбоваться.
   — Идет, — согласился Болан. — Подгони ее сюда, ладно?
   Меллини радостно затрусил к гаражу, и через минуту раздался резкий скрип резины. Болан затолкал в автомобиль свою пленницу, и охранник тотчас захлопнул за ней дверцу. Пока важный гость обходил машину, Меллини, выпучив от усердия глаза, стоял по стойке смирно.
   Чуть позже он отважился напомнить:
   — У меня почти не осталось ребят, Фрэнки.
   — Все в порядке, — заверил Болан. — Мои мальчики будут здесь с минуты на минуту.
   — Что мне им сказать — если они спросят о вас?
   — Скажи им, чтобы не задавали вопросов.
   Болан уселся за руль, завел двигатель и резко рванул вперед.
   Девушка сидела молча, мрачная и подавленная. Когда они пересекали Персиковую улицу, Болан поинтересовался:
   — Чего ты ожидала от меня, Дженнифер? Что я покажу ему снайперский значок и вступлю в перестрелку? Я же говорил тебе: мы уходим тихо и мирно.
   — Я уже ничего не понимаю, — устало ответила девушка.
   — Лучше представь себе, — посоветовал Болан, — что почувствуют эти славные парни в доме, когда начнут приходить в себя.
   Девушка задумалась ненадолго, а потом принялась хихикать. Болан мягко положил руку ей на плечо и сказал:
   — Вот так-то лучше.
   — Извини, я не могу остановиться.
   — Все в порядке.
   Она схватила Болана за руку и прильнула к нему.
   — Лучше уж легкая истерика, — подумал Болан, — чем тот ужас, который выпал на долю Шорти. Болан не сомневался, что роль следующей жертвы была уготована именно этой красивой молодой женщине.
   — Все в порядке, — повторил он.
   В его голосе слышалось не просто утешение — обещание помощи и защиты. Девушка уткнулась лицом в его плечо, и в этом жесте Палачу почудилось ответное обещание совсем другого рода.
   Черт возьми, война обещала быть очень занятной.

Глава 6

   Болан принес девушке кофе в бумажном стаканчике и теперь поглядывал на нее из кабины телефона-автомата, набирая вашингтонский номер, который не был указан в городском телефонном справочнике.
   После пятого гудка в трубке раздался сонный мужской голос.
   — Это Страйкер, — сказал Болан. — У меня тут жарко.
   — Держись. — В голосе собеседника слышалась тревога. — Дай мне свой номер, я перезвоню.
   — Не пойдет, — отрезал Болан. — Где гарантия, что нас не будут подслушивать?
   — Ты прав, в наше время всего можно ожидать, — устало согласился собеседник. — Ладно, Страйкер. Не клади трубку, я переключусь на другую линию.
   Болан ждал, пока второй человек в американской полиции возился с системой безопасной связи. Эти меры предосторожности были вполне оправданны. Мака Болана и Гарольда Броньолу связывали чисто неформальные отношения, совершенно недопустимые для высокопоставленного сотрудника Министерства юстиции.
   — Порядок, — сказал Броньола, когда на линии стихли, наконец, гудки и щелчки. — Теперь все чисто. Как дела в Джорджии?
   — Ты же должен был слышать.
   — Еще бы. Каждый твой шаг, дружище, отзывается эхом выстрелов по всему миру. Чем обязан прямому контакту с достопочтенным Королем Налета?
   Болан сухо рассмеялся и ответил:
   — Эти контакты мне нравятся не больше, чем тебе, Гарольд. Но мне нужна помощь, и очень срочно.
   — Проси, — сказал Броньола. — Все что угодно, кроме моей жены, моей работы и моей жизни.
   — Мне нужен надежный человек в этих краях. У тебя есть кто-нибудь на примете?
   Броньола ответил не сразу.
   — Да... пожалуй. Но тебе придется самому с ним договориться. Если он скажет «да», можешь на него рассчитывать.
   — Какой-нибудь секретный агент?
   — Нет-нет, я слишком далек от этих ребят по служебной лестнице. У тебя есть ручка и бумага?
   — Да, я слушаю.
   Броньола продиктовал имя и номер телефона, потом добавил:
   — Это молодой парень, толковый и очень активный. Словом, то, что тебе надо. Действуй аккуратно, Страйкер, и ни в коем случае не ссылайся на меня.
   — Понял, — заверил Болан. — Спасибо.
   — Не стоит благодарности. Буду следить за тем, что у вас тут происходит. Если с этим парнем не выгорит, дай мне знать.
   — Договорились.
   — Сегодня у меня веселая ночка — пару часов назад звонил Стикер[1]. Говорит, пытался с тобой связаться.
   — Да, какое-то время я был без телефона, — объяснил Болан. — Что там у него?
   «Стикером» они называли Лео Таррина, еще одного тайного приятеля Болана. Таррин был помощником главаря одной могущественной «семьи» на Восточном побережье и одновременно секретным федеральным агентом, работавшим в непосредственном подчинении у Гарольда Броньолы.
   — Обычное предупреждение, — проворчал Броньола. — Старики посылают на защиту Атланты отборные части.
   — Он сообщил детали?
   — Да. Главным назначен Черный Туз, известный под именем Домино. Вместе со своими головорезами он должен приземлиться у вас около шести часов. Это значит... погоди, какая у нас разница во времени? Остается меньше часа, верно?
   — Верно.
   — Им нужна твоя голова, приятель. Стикер сказал, их будет около двадцати, и все стреляют без промаха.
   — Как они летят — на частном самолете?
   — Да. Дать тебе регистрационный номер?
   — Почему бы и нет? — Болан записал номер и сказал: — Спасибо, Гарольд. Интересно, смогу ли я раздобыть для тебя лакомый кусочек.
   — Все твои кусочки — лакомые, дружище. Смотри только, береги свою задницу.
   — Им нужна не моя задница, Гарольд. Я не настолько привлекателен.
   — Ладно, голову тоже береги. И свяжись со Стикером, как только сможешь. Ты же знаешь, он волнуется.
   — Но не так, как мы, верно?
   — Верно. Не так.
   Болан ухмыльнулся, повесил трубку и вернулся к машине.
   Это действительно был «корвет», хотя и не серийная модель, с мощным движком, который подошел бы скорее самолету, чем автомобилю. Болан никогда не видел таких машин. Казалось, «корвет» обладает собственным характером: он не любил стоять на месте, ему явно хотелось взреветь и лететь вперед.
   Болан улыбнулся девушке, завел двигатель и выехал на дорогу. Когда машина быстро набрала полную скорость, Болан спросил:
   — Сколько отсюда до аэропорта?
   — Собираешься отправить меня куда-нибудь подальше?
   Болан покачал головой.
   — Я хотел бы успеть к шестичасовому рейсу.
   Девушка взглянула на часы на приборном щитке и сказала:
   — Переходи на шоссе 285. Следующий перекресток — направо.
   Улицы в этот утренний час были совершенно пустынными. Несколько минут они ехали молча, а потом девушка спросила:
   — Как тебе это удалось?
   — Что именно?
   — Ты просто вошел в дом и начал там командовать. Заставил их расшаркиваться перед тобой и кланяться, выполняя все твои желания. Даже Чарльза ты обвел вокруг пальца. Как тебе это удалось?
   Болан постарался объяснить покороче.
   — Фокус-покус, ловкость рук. Ты говоришь им то, что они ожидают услышать. Подыгрываешь их идиотским ритуалам. Это цена, которую они платят за свою любовь к интригам и разборкам.
   — Но ведь они смотрели тебе прямо в лицо — и не узнали!
   — А что они должны были узнать? Лицо ничего не значит само по себе, пока ты не свяжешь его с каким-то именем. Это и есть, так сказать, ловкость рук.
   — Я бы никогда не забыла такое лицо, — заметила девушка.
   Болан рассмеялся:
   — А я никогда не забуду такое тело. Тебе ведь тоже удавалось с ними справляться.
   Она хихикнула и призналась:
   — Да, это срабатывало — они держались от меня подальше. Все-таки в этом доме у меня было определенное положение.
   Теперь Болану сделалось понятно, почему он застал девушку обнаженной, но накопилось еще много вопросов, слишком много. Когда они выехали на скоростную автостраду и влились в редкий поток машин, девушка включила передатчик и взяла микрофон.
   — Не возражаешь? — спросила она у Болана. — Я выйду под вымышленным позывным. Мы можем узнать, где сейчас транспортная полиция. Нам ведь ни к чему встречаться с фараонами?
   — Валяй, — добродушно осклабился Болан.
   Когда девушка нажала на кнопку микрофона и взялась за обработку водителей, изменился не только ее голос — даже выражение лица стало совсем другим.
   — Эй, девятнадцать, — ворковала она. — Может, найдется грузовичок на 285-ом, который тащится на север?
   Ответ последовал незамедлительно — в особой монотонной манере, характерной для водителей, которые проводят за рулем грузовика долгие утомительные часы:
   — Привет, крошка. Я — Ухающий Филин, жму на газ к северу от Орландо. Не торопись, поболтай со мной немного, разгони тоску-печаль.
   Девушка насмешливо взглянула на Болана и ответила нежным голоском:
   — Спасибо, что отозвался, Ухающий Филин. Целую тебя за это. Я — Вечерняя Звезда, лечу себе вдоль дороги и освещаю сердца. Оглянись через плечо, любимый, и скажи, что ты видишь.
   — Надо же! — выпалил водитель. — Я просил поболтать со мной, а не заставлять меня...
   — Сначала дело, — настаивала девушка. — Так что у тебя сзади, родной?
   — Ладно. Не буду тебя дурачить, детка, — за всю ночь не видел ни одного фараона. Так что у тебя впереди все чисто... но, может быть, отдохнем вместе, прежде чем ты снова отправишься в свой полет? Как насчет того, чтобы подсластить мой кофе?
   Девушка рассмеялась низким чувственным смехом.
   — Еще встретимся, Ухающий Филин. С меня поцелуй. Привет, Вечерняя Звезда летит на юг.
   — Спасибо, детка. Удачи тебе. Привет.
   Девушка положила на место микрофон и сказала Болану:
   — Полный вперед — там все чисто.
   — Я так и понял. Но у нас еще море времени.
   — Признайся, — спросила она игриво, — тебе ведь не нравится, как я разговариваю но радио?
   Болан пожал плечами.
   — Наверное, твои приятели получают удовольствие.
   — Это просто игра, — сказала она, устало глядя на дорогу.
   — Послушай, это твоя рация и твоя машина, — мягко сказал Болан. — Какая разница, что я об этом думаю.
   — Верно, мне все равно. Мне плевать, что об этом думают другие. Но что тут плохого, скажи? Обычная игра, и все это понимают. Я бы никогда не смогла говорить так лицом к лицу. Я бы просто не выдержала и расхохоталась. Но по радио совсем другое дело, понимаешь? Тебя никто не видит, ты прячешься за своим позывным, как за маской. И в этом вся прелесть. Ты часто пользуешься рацией?
   — Не очень.
   — Поэтому ты не понимаешь.
   — Понимаю, — слабо возразил Болан.
   — Нет. — Казалось, девушке обязательно нужно было оправдаться. — Знаешь, у меня есть теория на этот счет. Я думаю, тут по-настоящему проявляется человеческая природа.
   — Где — тут? — лениво поинтересовался Болан.
   — В эфире. Это настоящий мир, в котором живут только добрые приятели — дружелюбные, отзывчивые, всегда готовые прийти на помощь. Я много об этом думала. Когда-то мне казалось, что рации есть только у очень хороших людей. Но однажды я испытала настоящее потрясение. Один из моих приятелей в эфире оказался тем самым ужасным старикашкой, который живет на нашей улице. Мерзкий тип — сварливый, раздражительный, вечно гоняет детишек со своего газона. Но по радио он совсем другой, просто душка. И не я одна так думала — он всем нравится. Знаешь, какой у него позывной? Котенок! Так оно и есть, когда говоришь с ним по радио — сама доброта. Понимаешь, в эфире он может раскрыться, проявить свою подлинную сущность — ведь никто не догадывается, что это тот самый зануда с Пейсиз-Ферри.
   — Вот и вся твоя теория?
   — В общих чертах, да. Человеку хочется быть добрым и дружелюбным, это заложено в каждом из нас. А в жизни, по тем или иным причинам, до которых может докопаться только психоаналитик, мы играем свои отвратительные роли. Но если ты прячешься за позывным, понимаешь, если от тебя остается только голос, тогда тебе уже не нужно играть эту роль и ты можешь стать добрым, таким, какой ты есть на самом деле. Это похоже на то, что ты говорил о ловкости рук, — только наоборот.
   — Интересно, — сказал Болан. — Я над этим подумаю.
   — То же самое и с сексом.
   — Что? — удивленно переспросил Болан.
   — Лучший секс — анонимный.
   — Ничего не могу сказать на этот счет, — рассмеялся Болан. — Никогда не пробовал. А ты?
   — А я пробовала, — с вызовом ответила девушка.
   Похоже, больше ей не хотелось распространяться на эту тему, и Болан отложил необычный разговор до лучших времен.
   Они ехали молча, пока впереди не показались огни аэропорта.
   — Ну вот, приехали, — сказала она. — Следующий поворот.
   — Спасибо.
   — Не за что. А у тебя есть позывной?
   — Боюсь, что нет.
   — Я бы могла подобрать что-нибудь. Например, Настоящий Мужик.
   — Спасибо, — сухо поблагодарил Болан.
   — Не за что. Зачем мы едем в аэропорт?
   — Мне нужно посмотреть на охотников за головами.
   — Что?
   — Сюда прибывают люди, — объяснил Болан, — которым нужна моя голова. Я хочу их видеть.
   — Может быть, и нет, — пробормотала девушка.
   — О чем ты?
   — О моей теории. Может быть, она не ко всем применима в равной степени. Я еще понаблюдаю за тобой.
   Болан ухмыльнулся и повернул к зданию аэропорта. Из разговора с этой девушкой он не узнал почти ничего полезного. Что ж, для этого еще будет время. Сейчас важно то, что между ним и свояченицей хозяина Атланты установилось своего рода доверие.
   Война делалась чертовски занятной.

Глава 7

   Аэропорт Атланты был, безусловно, одним из самых многолюдных в стране, но в такой ранний час любой аэропорт выглядел тихим и пустынным. Болан прошел в здание вместе с немногочисленными пассажирами, быстро отыскал там полицейского, оттащил в сторону и, махнув удостоверением перед его носом, заявил:
   — Я тороплюсь, и мне нужно срочно кое-что выяснить. Куда могут прибыть пассажиры с большого частного самолета?
   Полицейский тупо уставился на него.
   — Поинтересуйтесь у стойки авиакомпании.
   — Я же тебе сказал, частный самолет. Где у вас принимают пассажиров нерегулярных рейсов?
   — Черт, я понятия не имею... почему бы вам не спросить в конторе?
   — Кто начальник смены? — нетерпеливо потребовал Болан.
   — Капитан Ньюли, Джим Ньюли. Спуститесь на один этаж, потом поверните...
   — Как-нибудь найду, — отрезал Болан. Он пристально посмотрел на полицейского, затем понизил голос и спросил: — Между нами, ковбоями, что ты думаешь об этом Ньюли? Могу я на него рассчитывать в проведении федеральной операции? Мне может понадобиться помощь, а времени в обрез.
   Растерянный полицейский не знал, что делать: улыбаться или хмуриться.
   — Подыграйте ему немного, и он исполнит все, что требуется.
   — Ретивый служака?
   — Это еще мягко сказано.
   Болан похлопал полицейского по плечу и поспешил дальше. Время шло, и оставалось только энергично продолжать начатую игру. Когда он разыскал контору службы безопасности, до посадки оставалось десять минут. Двое офицеров в форме заполняли какие-то бланки, над картотекой склонилась молодая женщина в светлой блузке с кофейными пятнами. За открытой дверью внутренней комнаты был виден человек в костюме из дешевой синтетики; он листал газету, жевал пирожки и прихлебывал кофе.
   Болан немедленно составил себе мнение о капитане Ньюли. Около сорока лет, среднего роста и сложения, вероятно, слегка полноват, грубоватые черты сурового лица. Да, можно попробовать.
   — Вы Ньюли? — спросил Болан, когда капитан оторвал глаза от газеты.
   — Да, я. Что у вас?
   Болан протянул удостоверение, не выпуская его из рук.
   — Маккей, из Казначейства, — представился он и проворно сунул удостоверение обратно в карман. — Сидите, сидите — мне нужна только маленькая справка. — Он протянул полицейскому листок бумаги с номером рейса. — Это частный самолет, из Нью-Йорка. Вот-вот совершит посадку. Я хотел бы знать, где будут выходить пассажиры.
   — Это нетрудно выяснить. — Ньюли потянулся к телефону и связался с пунктом управления полетами; задав несколько вопросов, он положил трубку и передал Болану информацию. — Чем еще могу вам помочь, м-м...
   — Маккей.
   — Да-да.
   Казалось, Болан колеблется.
   — Видите ли, это обычное наблюдение. Впрочем, если бы вы могли выделить пару своих людей на несколько минут — нет-нет, я не предвижу особых осложнений! — а так, знаете, на всякий случай.
   Полицейский широко улыбнулся и встал из-за стола.
   — Никаких проблем, — заверил он гостя. — Я тоже пойду с вами. Как, говорите, вас зовут?
   Болан повторил.
   — Ах да. Хотите пирожок, Маккей?
   Болан вежливо отказался от угощения.
   — Тогда нам пора идти.
   Капитан — как был, с чашкой кофе в руке — быстрым шагом вышел из конторы, прихватив по дороге двух офицеров. Взявшись за дело, Ньюли не терял времени даром. Болан догнал его и сказал:
   — Я ценю ваше содействие, Ньюли.
   — Бросьте. Это моя территория. В любом случае я должен знать, что здесь происходит. Верно?
   — Разумеется, — с серьезным видом согласился Болан.
   — Что случилось, Маккей? Только без вранья. В чем дело?
   Болан оставался предельно сдержанным.
   — Просто нам нужно проверить документы у пассажиров, — заверил он полицейского.
   — Чушь, — отрезал Ньюли. — Я спрашиваю вас, что здесь затевается. Из какого вы отдела? Только не говорите, что из секретной службы, — я этих ребят чую за несколько миль.
   Болан ухмыльнулся и нехотя признался:
   — Вы же знаете, что теперь творится в Ирландии.
   Да, этот полицейский быстро соображал и тут же делал соответствующие выводы.
   — Значит, оружие. Вы хотите сказать, они перевозят его через этот аэропорт?
   Болан был по-прежнему немногословным.
   — Я этого не говорил, Ньюли. Но здесь существует определенная связь, мы в этом уверены.
   — Вы хотите, чтобы я предоставил отряд? Нам бы следовало заглянуть в самолет.
   Он уже говорил «нам».
   — Пока нет очевидных доказательств, Ньюли. Еще рано. Разумеется, если бы вы обнаружили какое-либо нарушение местных законов...
   Капитан явно клюнул и был готов заглотить наживку.
   — Кто эти люди, Маккей? Только не виляйте. Это мой аэропорт, и я имею право знать его гостей. Так кто они, Маккей?
   Они оказались в совершенно безлюдной части здания. В огромном окне вырисовывались контуры самолетов; рядом чернела металлическая дверь.
   — Они войдут через эту дверь? — спросил Болан.
   — Нет. Здесь они спустятся по трапу, а потом обогнут хвост самолета и выйдут к соседнему зданию. Вы не ответили мне, Маккей. Кто они?
   — Это операция против мафии, Ньюли.
   Слова Болана произвели на капитана должное впечатление. Он улыбнулся своим офицерам и сказал Болану:
   — Значит, действуем сообща?
   — Разумеется. Только не нужно перегибать палку.
   — Сколько их будет?
   — Целая команда, — заверил Болан. — Судя по всему, они прилетели на местное совещание.
   Глаза полицейского загорелись беспокойным огнем, но голос оставался ровным.
   — Похоже на правду. Вы слышали об этой заварухе — прошлой ночью, к северу отсюда?
   — Да, нам об этом известно, — невозмутимо подтвердил Болан.
   Капитан снял с ремня рацию и принялся вызывать подкрепление.
   — Что вы делаете, черт возьми? — рявкнул Болан с напускным возмущением.
   — Полегче, приятель, — оборвал Ньюли. — Это мой аэропорт, и здесь я отвечаю за безопасность. Вы делаете свое дело, а я — свое. Возможно, мне придется немного поработать и за вас. Вы явились сюда полюбоваться на них? Отлично, я дам вам такую возможность. А как насчет отпечатков пальцев?
   — Вы сядете в лужу, Ньюли!
   — Ничего, я люблю поплескаться, просто обожаю! — вспыхнул капитан. — Не становитесь у меня на дороге, Маккей!
   Самолет уже показался на рулежной дорожке и теперь плавно катился к зданию аэропорта. Со всех сторон сбегались полицейские, наперерез самолету двигались две машины с мигалками.
   Болан тихо сказал возбужденному капитану:
   — Пеняйте на себя, Ньюли. Если вы немедленно не уберете своих костоломов, мне придется выйти из игры. Понимаете?
   — Я тебе покажу костоломов! — гаркнул Ньюли и снова начал отдавать по радио отрывистые команды, расставляя людей по местам.
   Конечно, излишнее рвение Ньюли помогло Болану его надуть, но нужно было отдать капитану должное — свое дело он знал хорошо. Не выпуская из рук рации, Ньюли вышел из здания; самолет уже остановился. Болан улыбнулся, закурил и занял удобную наблюдательную позицию у большого окна.
   Он был уверен, что никакой перестрелки не будет. Враги тоже знают свое дело и не станут ввязываться в бессмысленную стычку со службой безопасности аэропорта. Во всяком случае эти парни так не поступят. Они вытерпят любые унижения и добьются своего юридическими уловками, а не грубой силой.
   Но в перебранке с полицейскими мафиози наверняка начнут нервничать и потеряют самообладание, а тогда у Болана, возможно, будет шанс их прощупать.
   Болан внимательно смотрел, как полицейские Ньюли готовились к встрече гостей. Первый головорез, спускавшийся по трапу, поспешно запихивал какой-то предмет под пиджак. Болан хорошенько запомнил лицо этого человека и внимательно следил за тем, как его схватили и бесцеремонно обыскивали. Он держался отстраненно, с ледяным лицом и бесстрастным взглядом уступая силе, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения, — настоящий профессионал из высших эшелонов.