Перемолотов Владимир. Талисман «Паучья лапка»

   — Эй, вы, там внизу… Вылезайте… Добром не вылезете — сожгу вместе с лесом… С моей защитой… Вам не сдюжить…
   Голос волшебника был напряжен, звучал хрипло. Схватка требовала сил, которых у него уже не было.
   Избор почувствовал, что именно сейчас самое время нанести удар, который поставит точку в этой нелепой схватке. Он понимал это, а Гы — нет, но нанести удар должен был именно он. Избор с надеждой посмотрел на дурака. Вместо того, что бы действовать тот, задрав голову, настороженно следил за ступой.
   — Вылезем — тебе же хуже будет — крикнул Исин — Лети, подобру, поздорову…
   — Вылезайте, я сказал…
   Больше для устрашения, чем для дела старик поднял руку. Избор видел, как она ходит ходуном от слабости. Но дурак этого не понял и испуганно присел.
   На этот раз из его ладони ничего не вылетело. Избор увидел дрожание воздуха между пальцев и вдруг в одну секунду там вырос смерч. Скрученный в жгут воздух взвыл и выпрямился, захватив с собой от земли прелые листья. Волхв вскрикнул. В воздухе промелькнул еще один огненный шар. Он полетел к земле по кривой, с каждым мгновением замедляя свое движение. Воздух завертел его и отбросил в сторону от тропы. Земля вздрогнула, и среди леса поднялся новый фонтан пламени.
   Это был последний удар волхва. Гы, похожий на фонтан, вместо воды выбрасывающий из себя струи воздуха, медленно повел завопившего волхва над поляной. Ступа сделала один оборот, другой … Волхв вопил не переставая. Сил сопротивляться напору дурака у него уже не было. Поняв это, люди вышли на поляну, поглядеть как все это кончится.
   Ветер взвыл, ухватил их за края одежды. Избор уцепился за ветки, наклонился, противопоставив свой вес силе ветра. Несколько мгновений он наклонялся все ниже и ниже с ужасом чувствуя мощь дурака, которую тот играючи бросал на ветер, а потом поток воздуха налетел откуда-то сбоку и повалил его. Несколько долгих мгновений Избор болтался как портянка на заборе. Вой заколдованного воздуха стал громоподобен. Избор чувствовал, как его струи забираются под одежду, и шарят там, отыскивая сокровенное.
   Мимо мелькнули сапоги, пронесся, размахивая руками Исин. Избор стиснул пальцы покрепче, но ветки хрустнули, не выдержав напора стихии, и его понесло следом. В два круга он поднялся до половины высоты деревьев. Сверху было видно, как катит и поднимает в воздух Гаврилу, как Добрый Шкелет, насадив себя на куст, цепляется за землю, а в центре этого светопреставления стоит Гы и крутит рукой.
   Волхва уже не было ни видно и не слышно, во всяком случае Избор не нашел его, когда делая третий круг его повернуло спиной вниз и он мог осмотреть небо над собой.
   Он дернул ногами, переворачиваясь на живот. От этого движения из-за пазухи выпал узелок с золотом. Избор попытался цапнуть его, но тот словно живая рыба вильнул завязкой и шарахнулся в сторону. Избор открыл рот, что бы выругаться, но воздух раздул его щеки и затолкнул слова обратно…
   Кончилось все так же внезапно, как и началось. В руке Гы появилась морковка, и воздух остановился. Избора обрушило вниз. На его счастье это произошло рядом с деревом. Он успел ухватиться за ветки и они выскальзывая из его ладоней, замедлили его падение. Потом его ударило в живот и падение прекратилось.
   Повиснув на толстой ветке, какое-то время он приходил в себя. Ощущений было много, но все неприятные…Повернув голову увидел вокруг себя переплетение ветвей. От этого он почувствовал себя гнездом, которое потрепала буря.
   — Что висишь? — спросил его снизу Гаврила — Не налетался что ли?
   Нос его распух, по щеке текла кровь. Он осторожно потирал ладонями ноги и морщился. К нему, каждым шагом проверяя крепость своих костей, осторожно ступая, шел Добрый Шкелет. Глядя на них, Избор покачал руками, проверяя, шевелится ли у него то, что нужно.
   — А Исин где?
   Гаврила махнул рукой налево. Там почти в той же позе, что и Избор висел хазарин. Ему спускаться тоже не хотелось. Дерево было прочным и держалось за землю гораздо крепче человека, а дурак как раз заканчивал грызть морковку и что он собирался сделать дальше было совершенно не ясно.
   Избор, кряхтя, сполз вниз.
   — Каков наш дурак-то? А?
   Фраза не требовала продолжения. В ней и так было все что нужно — и восхищение и удивление и страх., но Избор все-таки ответил.
   — Да-а-а. Я думал он дурак — дураком… Ни кожи ни рожи… А он герой. Знал бы отчество, по отчеству величал бы.
   — Герой?
   Исин все-таки спустился на землю и присоединился к разговору. Пережитой страх заставлял язык трепетать словно лепесток пламени на ветру.
   — Это герой? Зверь он! Вон чего натворил…
   Лесного волхва уже не было и оттого все что осталось после схватки принадлежало победителю. Поляна была взрыта, деревья повалены. Ветки и щепки устилали траву на много шагов вокруг.
   — Это он после баб таким стал! — сказал Масленников. Он перестал гладить свои колени и Избор увидел, как дрожат его руки.
   — От баб чего только не наберешься — согласился с ним Исин, искоса поглядывая на Гы. Тот в своем халате был похож не то на костер, не то на цветущий розовый куст — И вшей подцепить можно и дурные привычки.

Глава 31

   Из кустов бревенчатая стена выглядела такой же несокрушимой, как Константинопольская. Шапки, конечно, с голов не падали, когда они осматривали гребень, но почтение к журавлевскому князю она вызывала. За такими стенами Круторог мог спать спокойно. Старое дерево выдержало многое и еще многое могло выдержать. Бревна были покрыты пятнами ожогов. Издали это еще не было видно, но Избор и отсюда мог представить себе следы стрел, копий, сколы в бревнах, что оставили боевые топоры и пятна крови на дереве.
   — Последний раз тут агафирсы были — сказал Гаврила, заметив любопытство Избора.
   — И что?
   — Две недели стояли, — гордо сказал Гаврила, — а ушли ни с чем!
   Гордость его была понятна — он и сам был Журавлевцем.
   — Наш-то князь, о-го-го! — Гаврила тряхнул сжатым кулаком.
   — Что, хороший человек? — спросил Исин. Гаврила пожал плечами. Это само собой разумелось.
   — И не стыдно тебе у хорошего человека лодку красть? — поддел его Избор, но Гаврила не смутился.
   — Был бы плохой, было бы легче. Только что делать? Для дела же…
   Они замолчали, неосторожно коснувшись главного. Сказать-то было легко, а вот сделать… Ясно было, что летучие корабли не стоят, где попало. И дело было не в том, что бы найти — это-то как раз было просто. Надо было завладеть им. Не только кораблем, а еще и теми, кто им управлял. Ведь ни тот, ни другой не знали что делать с ним, но даже не высказывая эти мысли вслух оба понимали, что сам собой корабль не полетит. Нужен был человек, который поднимет его в воздух и поведет, куда нужно.
   — А попросить если? — спросил Исин — Может, даст? Отработаем же…
   — Попросить? — переспросил Избор.
   — Это как? Просто прийти и попросить?
   — Ну да. — сказал Исин не понимая что так удивило Избора и Гаврилу. — Просто попросить..
   Избор с Гаврилой переглянулись. Простодушный хазарин предложил ход, который не пришел им в голову. Не мог прийти. Избор покрутил головой. Да. Хазарин в последнее время умел удивить.
   — Вот незадача. Как же это мне в голову не пришло? — спросил Избор у Гаврилы. Взгляд его посветлел.
   — Как считаешь, даст?
   — Не даст — сказал Гаврила. — Не поверит.
   — Ну это как расскажем…
   — Как не рассказывай — не поверит. От поляниц живыми ушли… Нет, не поверит.
   Гаврила прищурился, представляя себе, как повел бы себя сам, если б ему все это рассказали. Уйти живыми от поляниц было такой большой удачей, что после этого нормальные люди закатились бы недели на две в корчму, а не поперлись бы к князю требовать летучий корабль. Он покачал головой уже более уверенно.
   — Раны бы показать — предложил, было Исин, но тут же поправил себя — Так откуда они… На спине разве только…
   — Раны — передразнил его Гаврила — Ты что, думаешь, что он не знает как поляницы мужиков мучают?
   — А рука твоя? Может, руку покажем?
   — А вот о руке лучше молчать. — Голос его стал серьезным. Он снял повязку, морщась распрямил руку и так же кривя от боли лицо покрутил ей — Пока он думает, что я в прежней силе может испугается и даст корабль, ну а если узнает, что я рукой не владею…
   — Прогонит?
   Гаврила посмотрел на Исина как на ребенка.
   — На кол посадит и заставит песни петь, пока не сдохнешь.
   Избору надоело слушать все это.
   — Мозоль покажешь — сказал он Исину — На ноге. Скажешь, что убегать пришлось… Я думаю нам о поляницах вообще ничего говорить не надо. Попросим корабль для дела. Гаврилу он знает. Ему поверит.
   Он поднялся, показывая. Что пришло время действовать.
   — Пока мы сидим — Ханукка едет..
   — Не поверит. Мы с ним в прошлый раз разругались.
   Но Избор уже терял терпенье.
   — Даст — не даст… Пошли да узнаем. Шкелета покажем, может быть, он и без разговоров все отдаст.
   — Ты Круторога не знаешь. Отдаст как же…
   — Надо попробовать. Не получится — тогда будем думать, что дальше красть — корабль или лошадей. Пошли.
   — Погоди — остановил его Гаврила — Все пойдем?
   — А как же.
   — И Шкелет?
   — И….-Избор посмотрел на Шкелкта и выпустил из груди набранный туда воздух. Кем бы этот Круторог не был, идти к нему со скелетом — значило гневить Светлых Богов, до сих пор если не благосклонно, то по крайней мере сквозь пальцы смотревших на их приключения.
   — Да… — Он зачесал голову. — И не оставишь. Все одно или он за дураком увяжется или тот без него не пойдет.
   Сейчас Добрый Шкелет был больше похож на живого, чем в тот день, когда вылез на белый свет из пещеры. Подобранные в Избушке вещи хоть и не сделали из него человека, зато теперь он очень похож на него. Кости скрылись под сапогами, плащом и кольчугой. Череп был защищен шлемом, но вот лицо… Что делать с лицом?
   — Тряпку сюда. Любую. — скомандовал Избор. Он снял с Шкелета шлем и виток за витком замотал последние остававшиеся на виду кости. Шкелет не противился. Избор нахлобучил ему шлем. Он поправил его, сильно потянув за ушки доспеха.
   — Не обижайся, приятель. Так всем будет лучше….
   Слава Богу, его еще помнили.
   Пока трое дружинников медленно отступали под его неспешными шагами, шестеро остальных мучительно быстро закрывали городские ворота. Дружинники, оставшиеся по эту сторону ворот ткнулись в них спинами, побледнели, но выставили копья. Не доводя дела до драки, Масленников остановился.
   — Здорово, ребята. Пройти бы нам.
   — Не пустим тебя, Гаврила — с мужеством обреченных отозвался один из них.
   Гаврила смерил его взглядом и пренебрежительно, хотя и по-доброму улыбнулся…Он поднял свой страшный кулак и кашлянул в него. От его улыбки стражники попытались вжаться в стену.
   — Ну, тогда хоть десятника позовите.
   Десятник с первого взгляда тоже узнал гостя и схватился за меч. Уловив в этом команду, стражники с отчаянными лицами сделали шаг вперед. Тогда и Избор тоже схватился за меч. Гаврила не обратил на это никакого внимания
   — Уймись и орлов своих уйми… Мне к князю надо…
   Десятник меч не вынул, но ответил нахально.
   — А он тебя звал?
   — Нет.
   — Нужен ты ему…
   Гаврила оттолкнул стражников, прошел между выставленных копий, колупнул ворота пальцем.
   — Рассержусь — задумчиво сказал Масленников — Вспотею… Ты ведь знаешь, я и в закрытые ворота войду. А тебе потом за новые век не расплатиться… Открывай по-хорошему. Князь мне нужен…
   ….Они шли по коридору за мальчишкой, что вел их к князю. Гаврила чуть приотстал и кося глазом в сторону отрока зашептал в Изборово ухо.
   — Ты в наш разговор не лезь. Промеж нас всякое было. И он меня бил, и я в долгу не оставался.
   — Ты на князя руку поднимал? — с сомнением спросил Избор.
   — Руку… — усмехнулся Гаврила и тут же стал серьезным. — Ты на счет руки помни… Смотри чего лишнего не сболтни.
   Они прошли мимо здоровенных воинов, устроившихся перед дверями. Мальчишка кивнул им, и те распахнули перед ними двери в зал.
   В палатах было весело. Плясали скоморохи, сновала расторопная челядь. Внимания на них сперва не обратили. Было время осмотреться. Они отвесили поясные поклоны и огляделись.
   Князь жил не плохо. Богато жил. Он сидел во главе. За длинным столом, уставленным едой сидело человек пятнадцать, и сквозь гул голосов то и дело слышался серебряный звон. Кубки с вином то и дело встречались и в воздухе гремели здравицы князю и княгине. Избор знал его, этот звон. Это был звук достатка и знатности, слыша который радовались и люди и Боги. Глиняные кружки и деревянные кубки звучали совсем не так. Сталкиваясь, они только глухо кашляли, словно больные лошади.
   Князь заметил их.
   — А! Гаврила! Давненько ты к нам не захаживал.
   — Давненько, князь.
   Круторог сошел с возвышения, на котором сидел и обошел вокруг них… В своей изодранной одежде они не были похожи на пировавших у стола воинов. За спиной у тех, кто сидел был трехдневный пир, а за их спинами была дорога и схватка.
   — Кого привел?
   Гаврила коснулся плеча Избора.
   — Это Избор. Воин.
   — Вижу, что не ворона — насмешливо откликнулся Круторог. Он присмотрелся к нему, быстрым взглядом осмотрел оружие.
   — Меч в Константинополе покупал? У Рашида-оружейника?
   Избор усмехнулся. В мечах князь разбирался, только вот откуда ему знать, что взял его он у поляниц..
   — Что ты, князь… Покупать… У меня твоей казны нет, что бы мечи у Рашида-оружейника покупать. Отбил меч-то. А сделал его точно Рашид.
   Князь понимающе кивнул — такому молодцу да покупать?
   — Ну что, молодцы? Дело пытаете, аль от дела лытаете?
   — Конечно дело, князь.
   — Не то время, что бы о делах разговаривать. Садитесь. Попируйте. Отдохните с дороги, а потом и поговорим…
   От князя пахло вином, свежим хлебом и медом. Избор почувствовал голод, но сдержал глаза, норовившие пробежаться по столу. Если сесть за него, то встать раньше, чем пару дней вряд ли удастся. А Ханукка за это время… За столом загомонили. Князь повернулся, было, но Гаврила остановил его
   — Погоди, князь. Пропусти этот кубок. Дело у нас больно срочное.
   — Что, и двух дней не терпит?
   Гаврила покачал головой.
   — И двух часов…
   — Раз так — пошли отсюда..
   Он кивнул в направлении стола, где прямо через стол целовались два дружинника.
   — Третий день гуляют. Поговорить толком не дадут.
   Они прошли в дверь, что была прорублена за креслом. Дверь отсекла шум и запахи еды. Свежий воздух лился в комнату из двух настежь распахнутых окошек. Он раскачивал насколько клеток с птицами. Избор присмотрелся — какую это живность пригрел князь, но это оказались грачи да вороны. Стены завешены шкурами и коврами. У одного из окон стоял столик с тавлеями и кресло. Круторог сел в него.
   — О князе Владимире не спрашиваю — его богатыри у меня уже три дня сидят. О здоровье тоже — тебя бревном не задавишь. Что нужно?
   — Корабль твой нужен. Летучий.
   В лице князя произошла легкая перемена.
   — Корабль? — задумчиво сказал Круторог — Да еще и летучий?
   Он замолчал, глядя почему-то не на них, а в окно.
   — Так нету его у меня…
   — Есть, князь. — Как мог спокойно сказал Гаврила.
   — Нету!
   — Есть!. Ты пойми, княже, не для себя прошу. Для дела. Дочь Черниговского князя к булгарам везут, к хазарскому кагану…
   Князь встал с кресла, словно освободился от тяжести. Брови его поднялись вверх, под шапку.
   — Так это все из-за бабы?
   В голосе его было облегчение, презрение, недоумение и Бог знает еще что, словно узнав об этом, он теперь мог отказать им спокойно, без зазрения совести.
   — Нет у меня корабля, и не было никогда!
   Гаврила подошел ближе.
   — Есть, ведь корабль.
   — Нету.
   — Как же нету, если ты меня на нем возил?
   — Тогда был, а теперь нету.
   — Как так? — опешил Гаврила от такой лжи и даже еще раз поглядел в окно.
   — Тот разбился. И сгорел.
   Избор дернулся, что бы встать — ясно было, что не даст князь корабля. Есть он или нет, не важно. Не даст и все. Но Гаврила лучше знал князя. Он взглядом усадил Избора на скамью.
   — Есть же корабль, князь. — убеждающе, словно говорил с ребенком, сказал он — Вон же он на башне стоит..
   Масленников подошел к окну и для убедительности даже потыкал пальцем во двор.
   — Вот он же он. Его же спрячешь…
   Князь поднялся. Избор поднялся вместе с ним и заглянул туда, куда указывал палец Гаврилы. В середине двора стояла бревенчатая башня, а над ней торчала непонятно как очутившаяся там мачта. Самого корабля видно не было, но Гаврила, видно знал что говорил. В этот раз Круторог не стал спорить.
   — Зря ты, Гаврила, от меня ушел… Зря… Чем тебе у Владимира-то лучше? Не пойму я.
   Гаврила поморщился. Разговор ходил по кругу и князь никак не хотел выходить оттуда..
   — Не о том речь, князь. Это ведь не для меня, для всей Руси важно..
   Избор посмотрел на Гаврилу, потом на князя. Нет. На князя это не подействовало. Круторог мыслями был где-то в прошлом.
   — Из холопов тебя поднял, в дружину тебя взял… Ты мне как сын был почти…
   Гаврила тоже что-то вспомнил, только не то, что князь.
   — Это когда это я тебе как сын был? Когда ты меня батогами отечески жизни учил?
   Гаврила вспыхнул как береста, но быстро успокоился. Князь не смутился, только сверкнул глазами.
   — Так когда это было? Мы за то давно поквитались.
   — Ну так и не навязывайся в отцы. Дашь корабль?
   — Дам!
   Гаврила, не ждавший такого ответа, ударил кулаком по стене. Только потом до него дошло, что сказал князь.
   — А не брешешь?
   — Собака брешет — обиделся Князь. По тому, как сверкнули его глаза, Избор понял, что князь обиделся по настоящему. Только вот воли своему гневу не дал. Похоже, что действительно знал Гаврилу и боялся его.
   — Спасибо, князь!
   — Рано радуешься. Не просто дам. Службу сослужишь, тогда дам.
   Гаврила покачал головой.
   — У тебя, князь, зимой снега не выпросишь.
   — А раз знал, что шел?
   — Ладно. Говори что нужно.
   Круторог прошелся перед ними, разметая полы отороченного мехом халата. Избору показалось, что князь на ходу выдумывает что-то такое несбыточное, что бы они отвязались от него и одновременно нужное в хозяйстве, что бы если уж согласятся выполнить его причуду, то дома появилась бы нужная вещь
   — Трудное это дело.
   — Не пугай — негромко отозвался Гаврила — Сам знаешь — испугаюсь всем плохо будет.
   Князь посмотрел на него через плечо. Избор уловил во взгляде опасливое любопытство.
   — Не отпустило еще?
   — Вот вот отпустит…Говори быстрей.
   Князь щелкнул пальцами, радуясь, что наконец то в голову пришла подходящая мысль.
   — Достаньте мне шапку невидимку!
   Избор посмотрел на Гаврилу. Тот стоял так, будто ничего и не слышал.
   — Шапку невидимку — повторил князь с удовольствием глядя как на лицо Гаврилы Масленникова наползает оторопь. Он неуклюже взмахнул своей грозной рукой, скривил лицо. Его спутник громко вздохнул и переступил с ноги на ногу.
   — Очень нужно — добавил Круторог оглядываясь на Избора.
   — Как скажешь, князь — согласился тот — Если сапоги скороходы по пути попадутся захватывать?
   Князь почесал бровь. Слова эти можно было бы посчитать и оскорблением, но воин смотрел серьезно.
   — А вдруг? — подумал князь — Вдруг?
   А вслух сказал.
   — Ничего… Берите. Я их на Жар-птицу поменяю…

Глава 32

   Круторог смотрел, как уходят Гаврила и его спутник. Теперь, когда они не видели его глаз, он мог не скрывать того, что бушевало в его душе. Ненависть копилась там так долго, что едва не разъела ее. Стиснув зубы и прищурив глаза он смотрел в ненавистную спину, и ненависть его мешалась со страхом.
   У дверей оба оглянулись и поклонились. Он не заметил этого. Перед глазами стояла картина, как безрукого Гаврилу его гридни с шутками и смехом волокут на лобное место и сажают на толстый, весь в занозах, сосновый кол…Острый запах смолы мешается с запахом крови, Гаврила кричит….
   Он вздрогнул, сморгнул тот момент, когда дверь за гостями закрылась, и он остался один.
   — Эй, Хайкин, — негромко позвал он — где ты там?
   Ковер позади него колыхнулся и в комнату вошел крепкий мужик, ум которого согнал с головы почти все волосы.
   — Ну что?
   Прежде чем ответить тот посмотрел на княжеские руки. Круторог держался за спинку кресла так, что кожа на пальцах побелела.
   — Что скажешь?
   На лице вошедшего читалось сожаление.
   — Ничего, князь. В нем по-прежнему жива магия.
   Спинка кресла в руках князя затрещала.
   — Ты же волхв! Сделай что-нибудь!
   Волхв покачал головой.
   — Я знаю границу своей силы. И ты знаешь, как она велика, но убить его волшбой я не могу.
   В гневе князь уронил кресло. Оно упало на ковер мягко и не страшно.
   — За что держу тебя?
   Волхв не испугался.
   — Ты знаешь, князь, за что держишь. Разве знать, что твориться в Киеве или Гороховце для тебя не важно? Разве не важно для тебя, что с тех пор как я живу у тебя, несчастья обходят твою землю стороной?
   — Сейчас мне другое важно! Его сила осталась при нем!
   Круторог грохнул кулаком по столу. Тавлеи, что стояли там покатились по полу. Князь грозно задышал, словно бык в загоне, но бык понимающий, что загородку ему все же не сломать и не перепрыгнуть. Волхв обошел задыхающегося князя, стол, наклонился за фигурами.
   — Что тебе еще? — Спросил князь. — Ступай.
   — Это еще не все.
   Волхв поднял голову над столом, и князю на мгновение показалось, что от него только и осталось, что эта голова.
   — Есть новости куда как более плохие.
   — Еще?
   — Да, князь. Я знаю, как тебе хочется его смерти, но…
   — Что «но»? Что «но»?
   Князь вспыхнул и остыл. Разочарование лишило его сил. Уже спокойно, что бы подчеркнуть свою силу и власть над волхвом сказал.
   — Знай свое место, звездочет.
   Волхв, чуть улыбаясь, склонил голову.
   — Нет необходимости напоминать мне об этом. Я и сам знаю свое место. Я должен быть помыслами впереди тебя отвращать несчастья с твоего пути..
   Он поднялся из-за стола и стал во весь рост. Неугодливый, сознающий свою силу и нужность князю.
   — Я всегда был честен с тобой. Честен и сейчас. Если ты не хочешь слышать то, что я хочу сказать — скажи об этом и я промолчу.
   Князь стоял, сжимая злобу в себе до размеров горошины.
   Знание было большим искушением. Как и все в этом мире оно имело свои темную и светлую стороны. Проникать в тайны, скрытые ото всех, было приятно и полезно, но видеть в предсказаниях предначертания Богов, неколебимые и не разрушаемые — горьким страданием. Волхв знал это не хуже князя и поэтому спокойно ждал.
   — Говори — наконец сказал он.
   — Главная опасность сейчас не в нем. Их не двое — Пятеро. Трое остались во дворе. В двоих из них магии намного больше, чем в твоем враге.
   Князь шагнул к окну. Их действительно было пятеро.
   — Кто?
   — Воин без лица и мужик без оружия. В этом магии гораздо больше, чем в твоем враге. Одно хорошо. Разум его спит.
   — Он сильнее тебя? — спросил Круторог, ожидая, что волхв возразит ему, но Хайкин спокойно ответил.
   — Не знаю. В магии важна не только сила, но и умение. Тут как с оружием. Не всякий, кто имеет самый длинный, и тяжелый меч обязательно победит в схватке. Побеждает обычно тот, кто искуснее обращается с оружием.
   Круторог отошел от окна. Волхв был прав. Чаще всего умение брало верх над силой.
   — Что говорят звезды?
   Волхв поставил фигурки на доску, отряхнул руки.
   — Сегодня ночь перемен. Первую половину ночи счастье будет на стороне воров и убийц, а вторую — на стороне тех, кто их ловит. Боги играют…Счастье сегодня будет переменчивым.
   Он подбросил в воздух фигурку корабля, что поднял с пола.
   — Надеюсь, князь обратил внимание на то, что его враг не владеет правой рукой?
   Князь рывком поднял голову и улыбнулся. Он посмотрел на волхва, но тот ничего не сказав только кивнул головой.
   — Проверить!..
   Как самых дорогих гостей их отвели в княжескую баню. Девки-прислужницы попытались, было увязаться следом, но Избор выгнал их всех. Баня была княжеской, хоть и топилась она по черному, как у последнего смерда, но банщик был искусный, да и квас, которым плескали на камни, тоже был не простой, и веники… Что говорить — княжеская баня и все тут.
   Они вошли внутрь втроем. Дурак наелся пряников и уснул. Добрый Шкелет остался рядом с ним за няньку.
   Они несколько мгновений прислушивались к женской трескотне за стеной — наверняка девки обсуждали странное поведение заезжих богатырей, а потом начали раздеваться.
   Исин кивнул на стенку, отделявшую их от женщин.
   — Обиделись?
   В голосе его Гаврила уловил желание сбегать, позвать назад.
   — А не много тебе, хазарин? — спросил Гаврила. Он с трудом стаскивал с себя рубаху. Кольчуга тяжелым железным комком уже лежала у его ног. Кряхтя, он нагнулся за ней и аккуратно положил на сухую лавку. Избор посмотрел на него и присвистнул. Всю правую сторону плеча заливал багровый синяк.
   — Горазда же лягаться эта лесная нечисть…
   Гаврила проследил за его взглядом и пожал плечами.
   — Жив остался — и на том спасибо… Ей к тому же больше досталось…
   Избор вспомнил желтые пальцы на зеленой траве, копошащиеся, словно червяки и передернул плечами от отвращения. Что бы отвлечься, сказал.