Перемолотов Владимир. Талисман «Паучья лапка»

   Шкелет молчал. Его сейчас интересовало совсем другое. Он ждал ответа на невысказанный вопрос — что делать с десятником?
   — Свяжем его — решил Избор — Таких убивать нельзя. Иначе на земле храбрость переведется.
   Раздевание поверженного Шкелет начал с того, что сорвал с него ключи и кинул Избору. Встав под факел Избор освободился от своих оков и пошел освобождать Исина.
   Гаврила пришел в себя от резкой боли. Ему не пришлось вспоминать что он и где он. Одного взгляда хватило, что бы все понять. Тяжело повернув голову, он посмотрел по сторонам. И справа и слева от него в небо уходила бревенчатая стена, на которой он и висел прикованный за руки. Проверяя крепость цепей, он дернулся. В печах захрустело, и боль притупилась, став тягучей, словно мед. Он поерзал, устраиваясь поудобнее
   В любом положении есть что-то хорошее. Слава Богам ему не было холодно. Он напряг руки, пытаясь повернуться. Движение было медленным, словно у улитки. Ноги едва-едва шевелились, не находя опоры. Гаврила усмехнулся. Он напоминал себе муху в меду. Все тут было так, только вот вместо чашки с медом он очутился в выгребной яме.
   Он поднял голову. Борода, пропитанная нечистотами, нехотя потянулась за ним, как перечень грехов.
   Над головой, в сажени, если не больше земля уступала место ночному небу. Но даже небо не было тут чистым. Теплый воздух из ямы струйками поднимался вверх, отравляя небо. Гавриле было видно, как звезды вздрагивали, а потом одна, видно не выдержав вони, сорвалась вниз. Гаврила скрипнул зубами. Не от боли. Что боль? Ее можно терпеть. Унижение…
   — В дерьмо по ноздри… Эдак со мной еще никто не обходился… Умнеют люди.
   В яме утробно забулькало. Она жила своей жизнью. На поверхности вздувались пузыри, ползали кое-где черви. Гаврила представил как завтра его вынут отсюда и понесут в княжеский двор, где уже верно, готов кол для него. Ради такого случая князь наверняка откажется от своей давней привычки сажать недругов своих на кол только по базарным дням.
   — Тяжелая смерть — подумал Гаврила. Он опустил глаза вниз. — Захлебнуться. Что ли?
   Без мысли выполнить то о чем только что думал, он наклонил голову. Не тут-то было. Борода елозила по грязи, но до рта жижа не доставала. Князь предусмотрел и это. Нужно было выбираться.
   — Пока жив — смерти нет. — Подумал Гаврила — Бог поможет!
   Он напряг плечи. Жижа нехотя, словно знала, что никуда ему не уйти от нее позволила чуть-чуть вытащить себя. Боль в плечах превратилась в огненный хлыст, что стегал по спине. Гаврила задышал сильнее, заполняя грудь вонью.
   — Не тужься — донеслось до него с края. — Потерпи до утра… Или ты пить хочешь?
   Около ямы стоял стражник и облегчал свой мочевой пузырь. Струя буравила поверхность выгребной ямы в нескольких шагах от лица Гаврилы.
   — Твое счастье, что я до тебя дотянуться не могу… — с тоской сказал Гаврила.
   — И мне тоже жалко…
   Стражник напрягся. Струя приблизилась к Гавриле еще на пядь и опала.
   — Ничего — сказал стражник — Когда тебя завтра на кол сажать будут, я рядом постою, может быть даже там тебе себя рукой поторогать.
   В темноте послышался топот. Даже не поправив штанов, стражник схватился за меч. Несколько мгновений он вслушивался в тишину, а потом бросился прочь от ямы.
   Гаврила не стал терять времени. Единственный выход был в том, что бы добраться до штырей, что крепили цепи к стене и вырвать их из дерева.
   Медленно он начал наматывать на кулаки… Боль рвала плечо на части. Борясь с ней, он представлял себя якорным воротом на ромейском корабле. Крики чаек, полощется парус… Матросы, наваливаясь на него грудью, поднимают якорь. Он трещит, но вертится. Один оборот, другой… Пахнет гнилью, но свежий морской воздух… Он вздохнул и закашлялся.
   Цепь сорвалась с руки, и он ухнул в грязь, потеряв сознание от боли. Когда он пришел в себя, над ямой стоял Избор. Несколько мгновение они смотрели друг на друга. Потом из-за его спины показался Исин.
   — Ты хоть знаешь на кого похож? — спросил Избор.
   — Знаю — прохрипел Гаврила — На родителя своего…
   Он шевельнулся, проверяя, не вырвал ли ненароком цепь.
   — Не-е-е — покачал головой Избор. — Ты мне что-то другое напоминаешь…
   Гаврила понимал умом, что будь опасность ближе, Избор уже висел бы на стене и ломал цепи. Раз он не делал этого, значит кругом все было спокойно. Сдерживая нетерпение, прикованный спокойно переспросил.
   — Может на муху? На муху в меду?
   Избор положил голову на правое плечо, потом на левое…
   — Нет — покачал головой Избор — Великоват ты для мухи… Да и на счет меду, тоже….Ошибаешся.
   — Значит на лягушку — теряя терпение сказал Гаврила — Вытаскивайте меня отсюда, да пошли к кораблю…
   Избор присел перед ямой на корточки.
   — На какую — такую лягушку? — явно веселясь спросил он.
   — Про двух лягушек сказку помнишь? Что в горшок с молоком попали?
   — Ну?
   — Так вот я вторая лягушка, что лапками дрыгала.
   — И много надрыгал? — весело спросил Избор — Что-то масла не видно…
   — А ты нырни — злорадно посоветовал Гаврила — Я ведь на нем стою…
   Где-то в курятнике заорал ранний петух. Исин, глядевший по сторонам напомнил.
   — Утро близко.
   Гаврила поддержал его из ямы.
   — Давай быстрее. Сторожа вернуться могут…
   — Оттуда не возвращаются.
   Избор пошарил по краю ямы, подобрал лом и сунул его Шкелету в руки. Тот посмотрел на него, и хотя все и так было понятно, остался на месте.
   — Сними его… — объяснил Избор непонятливому мертвяку — А то он пригреется там, привыкнет, потом за уши не вытащишь…
   Скелету хотелось в дерьмо не больше чем самому Избору.
   — Тебе же до него добраться — раз плюнуть. Ты же легкий.
   Добрый Шкелет то ли не поверил ему, то ли не хотел рисковать…
   — Давай, давай — поторопил его Избор — В болоте он тебя выручал, а здесь — ты его…
   Видя нерешительность Шкелета, Избор хлопнул себя по лбу, и скрылся с глаз Гаврилы. Мгновением спустя он вернулся с телом одно из стражников. Подняв его повыше, он бросил в яму. Следом за ним туда же полетели еще три трупа. Гать для Шкелета была готова.
   — И ног не замочишь. — отряхивая руки добавил Избор.
   Шкелет взял лом за середину. На краю ямы он немного покачался, собираясь с силами, и темя прыжками доскакал до Гаврилы. Тот даже не успел зажмуриться, как его спаситель вскочил ему на голову. В плече захрустело, и боль пропала.
   Избор отбежал яму и встал с краю.
   Над головой Масленникова послышался лязг, и рядом с ним качнулась цепь. Гаврила инстинктивно закрыл глаза, ожидая фонтана брызг, но Шкелет подхватил ее, не дав коснуться поверхности и бросил Избору. Оседлав стену, он ползком перебрался к другому краю и занялся второй цепью.
   Исин глядя на все это тихо засмеялся.
   — Чего ты? Домовой щекочет?
   — А я представил что будет, если Шкелет лом выпустит? Где другой брать?
   Избор посмотрел на хазарина и тоже засмеялся.
   — Зачем другой? Ты нырнешь, и этот же достанешь…
   — Чего это я? — Исин обиделся так, словно и в самом деле нужно было нырнуть в дерьмо.
   — Потому что все при деле, одному тебе делать нечего… Вот и поныряешь…
   Вторая цепь упала рядом с Гаврилой, подняв вверх фонтан брызг. Гаврила дернулся в сторону.
   — Не обрызгало? — давясь смехом спросил Избор — Ничего?
   — Тащи! — чуть не заорал Гаврила.
   Избор и Исин потянули его за цепь.
   Нелепый, словно только что родившаяся огромная стрекоза Гаврила потащился по поверхности. Для полноты картины не хватало только зеленого листа, на который ему нужно будет вылезти и обсохнуть. Они вытащили его на твердую землю. Гаврила на четвереньках отполз еще немого и начал насадно кашлять, освобождая себя от вони. Голова его моталась из стороны в сторну, потом его вырвало…
   — Готов поспорить, что знаю, что он скажет, когда кончит кашлять… — сказал Избор Исину.
   — А чего гадать? — сказал хазарин — То же, что и я скажет. Что и ты, наверняка, сказал… «Убью всех!»
   Гаврила выполз из лужи, что натекла с него, встал на ноги.
   — Пошли отсюда. Корабль еще не наш…
   Не слушая ответов, он повернулся и пошел к башне, над которой в светлеющем небе топорщился корабельный нос.
   — А как на счет того, что бы князя убить? — спросил несколько разочарованный Исин его спину — И родню его всю?….
   — Сам помрет, паскуда. Никуда не денется…
   Широкими шагами он почти побежал вперед. С него летели брызги и его товарищи старались не приближаться к нему.
   — Может осмотримся? — предложил Избор набегу — Мозгами пораскинем?
   Гаврила отмахнулся от его слов, как от мухи. Это не было злостью. Это был расчет.
   — Торопиться надо. Пока никто нас не ждет. Мы тут для всех в цепях и под стражей…
   Гаврила не скрываясь подошел к двери. Изнутри доносились невнятные голоса. Масленников прислушался и поднял три пальца. Исин кивнул. Достав левой рукой нож Гаврила по-хозяйски стукнул в дверь. Разговор прервался, послышались шаги, и дверь отворилась. Не дожидаясь вопросов, Гаврила мгновенно провел рукой по бороде и плеснул тем, что отжал в кулак в лицо стража. Тот замахал руками, заорал, а Масленников оставив его для тех кто стоял позади, шагнул за дверь.
   Когда Исин вынул нож из своего, в комнате уже было три трупа. Он оглянулся, отыскивая спрятавшихся За стеной раздался крик. Исин посмотрел назад. Стражник вопил и на его крик сбегались люди с оружием. Спина у хазарина похолодела и он аккуратно закрыл дверь за собой на засов.
   — Теперь все — сказал Избор глядя на Гаврилу — Один ушел… В окно…Тихо не вышло…
   — Не важно — ответил Гаврила — корабль теперь наш…
   Он отодвинул Избора и побежал по лестнице вверх, к небу.

Глава 35

   Гаврила высунул голову из люка и замер, загородив собой выход..
   — Вот он!
   Это было очень не к стати — с него еще капало и Избор снизу поддал Масленникова плечом. Тот выскочил на площадку и застыл. Исин и Шкелет выбрались следом. Стоять просто так времени не было. По всей башне гремел топот ног, словно кто-то рассыпал на самом верху мешок с камнями и теперь они катились вниз, ударяясь о ступени. Разница была только в том, что грохот летел не в низ, в подвал, а напротив, словно горячий воздух поднимался вверх. На площадке стояло что-то громадное, но Избору было не до него
   — Не зевай — зарычал он на Исина, как и Гаврила задравшего голову вверх — Закрывай люк!
   Сейчас главным было не дать дружинникам Крутогога подняться следом за ними. Они были близко. Рука одного из них уже лежала на обрезе люка. Избор размахнулся, но тот, кто был внизу поскользнулся, в луже, что натекла с Гаврилы и загрохотал вниз, сбивая бегущих следом. Избор набросил крышку люка.
   — Брус сюда!
   С обоих сторон люка в пол были вбиты железные скобы, а рядом лежала половинка бревна, что наверняка служила запором. Исин дернулся, было к ним, но Избор рывком бросил хазарина на крышку.
   — Держи! Что б не один…!
   А сам кинулся к бревну. В три шага он добрался до запора… Когда он повернулся, то увидел как Исин, вцепившийся в скобы руками, подпрыгивает, словно крышка котелка на огне. — в крышку люка истово колотили опоздавшие самую малость дружинники. Сил они не жалели и даже с пяти шагов был слышен хруст в плечах хазарина. С каждым ударом щель между крышкой и полом делалась все больше и больше. Не отрывая взгляда от белого от страха лица хазарина, он заревел
   — Гаврила!
   У него не было нужды отыскивать Масленникова глазами. Нос и так говорил, что тот где-то в двух шагах.
   — Гаврила, мыша тебе в задницу! Помоги!
   Очнувшись от отропи Гаврила подхватил другой конец бревна. С уханьем и гуканьем они вставили его в скобы и удары снизу сразу стали глуше. Это была отсрочка. Исин ощупывал плечи. Избор сел рядом с ним. Военного опыта… Да что там «военного опыта» — здравого смысла хватало, что бы понять что последует дальше. Не сумев попасть на башню по внутренним лестницам, журавлевцы полезут по стенам. Нужно будет обороняться А как? Чем? Он провел рукой над плечом, подсчитывая стрелы… Три меча, два десятка стрел… В этот раз с ними не было даже дурака.
   — Главное мы его все-таки нашли — сказал Гаврила. Только теперь Избор обратил внимание на то, что стояло рядом. Корабль стоял тут же, в двух шагах. Он занимал почти половину башни. Что-то странное было в нем. Избор несколько секунд смотрел, не понимая в чем дело, а потом успокоился. Корабль был удивителен не размерами, а тем, что показывал то, что у других кораблей было скрыто в воде. Его днище, подпертое крестообразно сколоченными дубовыми плахами, нависало над головами светлыми сосновыми досками. На них не было ни гнили, ни водорослей. Красиво изгибаясь они очерчивали границы волшебства. В досках там и сям вспыхивали серебряные искорки. Избор потрогал одну из них.
   — Серебро! — вырвалось у него. Даже если б прямо сейчас на его глазах корабль взял бы и полетел, это не было бы большим доказательством его волшебности. Серебряные гвозди в бортах и так говорили об этом. Он на всякий случай, безо всякой корысти, подергал один из них. Но тот сидел крепко.
   Гаврила обежал корабль и нашел лестницу. Один за другим они забрались на палубу. Тут все было так же как и на обычном судне — и парус и мачта и даже весла, только вот впереди по носу торчала одна из башен Круторогского терема. На ее крыша собирались лучники. Это было так скверно, что даже на запах, идущий от Гаврилы Избор уже не обращал внимания.
   Гаврила был прав. Все было так, как он говорил. Они стояли на палубе летучего корабля, что толку от этого было мало… Сейчас у них не было сил что бы заставить этот кусок дерева полететь даже самым простым способом — сбросив его с башни вниз. Они стояли на палубе корабля, но без кормщика ничего не могли поделать.
   Избор провел взглядом по крышам теремов. Там деловито готовились к схватке, выстоять в которой у них не было никакой возможности.
   — Это я тоже называю неприятностями. — сказал он не обращаясь ни к кому. — Дурак был бы сейчас к стати.
   Время сперва бежало, потом пошло. Беглецы отдышались, боль в мышцах размывалась током крови, но никто не лез по стенам, ни кидал стрел. Только те, кто остался под крышкой, не прекращали своего шумного занятия.
   Они колотили снизу так, словно не сами делали эту крышку, и не знали что не спроста она обита железом, да и поперечный брус делался именно для таких вот случаев. Избор послушал звук и немного успокоился. Пока колотили мечами. То ли топоров у них не было, то ли те, что башню строили, делали проход в ней с умом, так, что бы топором не размахнуться.
   Рядом запахло выгребной ямой
   — Мысли есть?
   — Есть.
   — Ну? — оживился Избор.
   Гаврила покачал руку.
   — Руку бы вылечить…
   — Хорошая мысль — скучно согласился Избор — А другого ничего нет?
   Гаврила покачал головой.
   — Болит рука-то?
   — Болит.
   — Ничего. Потерпи. На колу посидишь — легче станет.
   Гаврила поморщился.
   — А помрешь — так и вообще болеть не будет.
   Он глянул вниз. По-прежнему стены башни были пусты. В ночной темноте много видно не было, но он вполне доверял своему слуху. Не было не шороха, ни шума шагов. Пробежав взглядом по окрестным крышам, Избор посмотрел на корабль. Если бы у него была возможность выбирать на что смотреть, он смотрел бы только на него. Волшебство и красота слились в нем воедино.
   — Добрый корабль… — раздалось у него над ухом. Гаврила замолчал, но где-то в голове Избора звякнул колокольчик. Что-то похожее Гаврила уже говорил… Что-то похожее, только тогда голос его был веселее… Он напрягся, чувствуя удачу и напоминанием о далекой ночи в голове прозвучала вся фраза.
   — «Добрый острожек! Такой с четырех концов запалить — всю ночь греться можно…»
   Избор хлопнул себя по поясу. В кожаном мешке, затянутом от случайностей ремешком лежало огниво. Теперь у них была сила, которую они могли показать Круторогу.
   — Исин!
   Хазарина подбросило с пола.
   — Обыщи корабль. Найди там светильник или факел. Если не найдешь — сделай!
   Исин прогрохотал сапогами по площадке. Он понял, что Избор что-то придумал, и бег его был полон радости. Тем временем Избор подошел к люку и грохнул по нему рукояткой своего меча. Там от удивления застыли и он, ухватив секунду тишины, крикнул.
   — Скажите князю, что если вздумает лезть сюда — сожжем корабль… Нам терять нечего. И передайте. Пусть кормщика дает.
   — Они просят кормщика — сказал воин. Круторог задохнулся от злости. Схватив кубок, он швырнул его в шарахнувшегося в сторону человека. Вино тяжелой струей выплеснулось и разлилось по ковру.
   — Они еще и условия ставят? Раздавить их!
   Воин радостно повернулся, но волхв остановил его за плечо.
   — У тебя только один корабль — напомнил он князю — Может быть где-то и есть другой, но это где-то…
   Круторог рванул сворки окон, посыпались стекла. Небо над башнями светлело. Словно издеваясь над его бессилием, около корабля горел огонек. Воин за его спиной напряженно ждал приказа. Он готов был выполнить любой — штурмовать башню, поджечь ее, закидать пришельцев стрелами или выпить с ними мировую, но князь молчал. Спокойный голос волхва остудил его гнев. Князь повернулся к нему.
   — Что же дать им корабль?
   Маг пожал плечами.
   — Так сразу и дать… Поговори сними. Узнай их возможности, взвесь свои силы…
   Круторог упал в кресло.
   — Сухмата ко мне!
   Богатырь сел перед ним, как сел бы на пиру — не спрашивая разрешения, с улыбкой.
   — Что за шум, князь?
   Круторог с усилием улыбнулся.
   — Нет князьям покоя ни днем, ни ночью… Все заботы — то враги, то гости, а тои и то и другое…
   — Неужто беда какая?
   Сухмат спросил об этом спокойно, словно слово это — «беда» — касалось в этом мире кого угодно, но только не его.
   — Беда? — переспросил князь — Да вот гость один буянит. Никак не урезонить…
   — Кто же такой невежа? — нахмурился Сухмат.
   Князь посмотрел в окно. Огонек был уже ярче затухающих звезд.
   — Дружок твой, Гаврила Масленников…
   Сухмат поднял брови, потом улыбнулся.
   — Гаврила? Где это он? Позволь, княже, словом перемолвиться…
   Круторого облегченно вздохнул. Хоть Сухмат и был другом Гаврилы, норов у него был горячий.
   — Слово за слово… Может и подерутся?
   — Изволь. Вон он, на башне сидит…
   Он хлопнул в ладоши и крикнул
   — Проводите благородного Сухмата на башню. Пусть поговорит с этими…
   На башне громыхнуло. Гул напомнил весенний гром, что играюче колышет небо. Избор оглянулся. Исин уже стоял рядом и потирал седалище.
   — Эй, Гаврила! Стучат.
   Гаврила наклонился.
   — Кто там? Не слышу!
   — Отворяй, Гаврила… Это я, Сухмат!
   Гаврила улыбнулся
   — А! Вот кого князь прислал! Ты один там?
   — Один. Открывай..
   Избор посмотрел на Гаврилу. Тот махнул пальцем — погоди мол.
   — А я и не знал, что ты летучим кораблем управлять можешь.
   — Открывай, поговорить надо.
   — А что с тобой разговаривать — старое вспомнить только… Недосуг мне. Мы кормщика ждем.
   Голос снизу стал злым.
   — Не дождетесь… Открывай, говорю. Поговорить же надо…
   Гаврила отбросил брус и рывком поднял крышку. Из темноты проема на него смотрело знакомое лицо.
   — Вот где встретиться-то довелось. — вздохнул Гаврила.
   Сухмат вылез на площадку, принюхался…
   — Мылся давно? Князь тебя что ли так напугал?
   Гаврила понюхал рукав, сам поморщился.
   — Это не от меня. Это от места этого зловонного так несет… От князя…
   — Да ну? Он тобой, кстати не доволен… Буянишь, говорит. Спать не даешь…
   Он начал осматриваться, словно сам собирался повоевать тут. Потом взгляд его упал на крышу, и лицо поскучнело. Лучников там прибавилось.
   — А что сюда забрался? В ежи захотелось?
   Гаврила тоже посмотрел на крышу.
   — Забрался… Кабы сам забрался-то. Князь загнал… Нам корабль нужен…
   — Зачем? — строго спросил Сухмат. Он смотрел так, словно имел право. Гаврила выдержал его взгляд.
   — Для дела…
   Избор смотрел на них, понимая в чем дело. Амулет тянул к себе самых разных людей — князей, богатырей, поляниц, юродивых… Русь строилась, росла. Ей было неудобно, тесно в старых границах и нужна была повивальная бабка с амулетом.
   Гаврила потащил его за собой в сторону. Избор проводил его подозрительным взглядом — какие еще могут быть секреты? Встав у края, на виду у лучников, Гаврила начал что-то рассказывать богатырю. Масленников был сам на себя не похож. Он размахивал руками, хватался руками за одежду Сухмата, а тот сперва молчал, отрывая от себя липкие пальцы, а потом стал раздраженно отвечать. Раз даже схватил за грудки и потом долго оттирал руки.
   Когда Сухмат схватился за меч, Гаврила боком отскочил в сторону. Сухмат рассмеялся, плюнул Масленникову под ноги и сунул меч в ножны… Крепко стуча ногами, он пошел к люку. С выражением злобы и презрения на лице он сказал.
   — Ты уж извини, Гаврила, что так расходимся. В другой раз, может лучше будет…
   Масленников погрозил ему кулаком и с той же злобой ответил.
   — Ничего. Не последний раз встречаемся. Рахте кланяйся. Как свидимся — угощу вас…
   Сухмат презрительно покачал головой.
   — Бочку меда поставишь, да расскажешь чем все кончится..
   — Ладно. Иди к Круторогу. Что сказать нужно не забудешь? — шепотом спросил Масленников.
   Сухмат только ухмыльнулся.
   Когда голова богатыря скрылась под крышкой, Избор спросил.
   — Ну что? Будет кормщик.
   Гаврила, воровато оглянувшись, ухмыльнулся.
   — Будет! Сперва нам дурака пришлют, а потом и кормщика…

Глава 36

   — Ну что? — Спросил князь — Убил?
   Сухмат удивился, почесал голову.
   — Убил? А я подряжался?
   — Ты же за меч хватался, я сам видел!
   Круторог ударил кулаком по столу. Забавляясь его гневом, богатырь сказал.
   — Нет, князь… И не проси. С Гаврилой я силой меряться не буду. — решительно сказал он. — Я да он, супротив песеголовцев…
   Князь недобро прищурился.
   — Может быть мне еще спасибо сказать, что ты не с ним на башне, а со мной?
   Богатырь знал себе цену и не оробел.
   — Что же — за спасибо благодарю. А оно мне все же не дороже жизни…
   Князь топнул ногой. Он еще думал, что Сухмат струсил и если все правильно объяснить, то он еще передумает.
   — Он без руки нынче. Я верно знаю! Был бы он в силе, он бы ее уже показал.
   — Нет, князь. Не в том дело, что он нынче без руки. — возразил богатырь — Он нынче как кусок дерьма. А я свой меч слишком дорого ценю, что бы его в дерьмо совать..
   Он сказал это так, что Круторогу осталось только принять как данность. Драться с Гаврилой Сухмат не будет. Князь оглянулся на башню. Огонек по-прежнему сверкал рядом с кораблем.
   — Не хочешь, значит мне помочь? Добро мое защитить?
   Богатырь наклонился
   — Так не хочу! По-другому надо.
   — Что же делать? Ведь сожгут же!
   Сухмат почесал голову и напомнил.
   — У тебя ведь остался еще один из них? Прижми их этим. Пригрози, что на кол посадишь, если с башни не уйдут… Неужто друга бросят? Я Гаврилу знаю. Он не такой.
   Круторог посмотрел на него, стиснув челюсти от гнева.
   — Простота? — подумал он — Или издевается?
   Сухмат смотрел честно, моргал глазами, словно посоветовал Бог знает какую хитрость.
   — А может и подействует? — подумал Круторог. Он посмотрел в темный потолок, ища там ответа. — Если и тот такой же, как и этот…
   Круторог сел в кресло и радостно засмеялся. Последний из этой странной компании действительно был у него в руках.
   — Приведите сюда этого… Последнего.
   Совесть у дурака была чиста, потому и спал он совершенно спокойно. Давеча он недурно покушал, добрые люди, что ходили теперь вместе с ним даже вина поднесли, поел пряников, что вообще случилось с ним первый раз в жизни. Сны от этого у него были самыми легкими — все облака снились, птицы, радуги… Сон был похож на жизнь, а жизнь — на сон.
   Тем ужаснее было его пробуждение. Посланные князем дружинники никакого почтения к нему не питали. Для них он был не только одним из врагов, что сидели на башне, он был еще и человеком без оружия. Человеком совсем другого круга. Может быть хлебопашцем, может быть мелким купчиком. Что там говорить — при любом раскладе это был никчемный человечешко, чья жизнь не стоила не только вежливости, но даже доброго удара. Придушить такого — вот и все…
   Дружинники едва не сорвали дверь с петель. Грохот вырвал Гы из сладкого сна. Он, еще пребывая в снах соскользнул с облака и полетел к земле. Страх плетью стеганул его, и он закричал, вырываясь из сна и ухвативших его рук..
   — С добрым утром — заржали дружинники — Залежался, ты милый. Пора и посидеть..
   Они-то отлично понимали, что князь требует в себе гостя не для любезного разговора. Вернувшись из сна в явь Гы, еще ничего не понимая, дружелюбно смотрел на вооруженных людей вокруг себя. Он не видел среди них знакомых лиц, но они были почти такие же как те, с кем он ходил последнее время. Десятник, доказывая ему, что он ошибается, взмахнул рукой и Гы покатился по полу.
   — Вон морду наел! — с удовольствием сказал десятник, сжимая и разжимая кулак. День начинался как нужно. От страха дурак заскулил и пополз под кровать, но по знаку десятника его выволокли оттуда, и подхватив под руки выбросили в коридор.