Страница:
Почти триста лет вне Земли…
Не малое время…
Если вовремя не включить колонистов Несс в общее кольцо, какие-то процессы могут стать необратимыми.
Большая База…
Несс, как никакая другая планета, нуждалась в собственном крупном космопорте.
Лин, откинувшись в кресле, плотно закрыл глаза. Этим он давал мне понять, что его сейчас ничто не интересует.
Только Воронка.
Я усмехнулся.
И прислушался к голосу гида.
Язык без костей — инструмент настоящего профессионала.
Наш гид был настоящим профессионалом.
Он говорил убедительно и заинтересованно, ничуть не хуже и не менее убедительно, чем сам Лин.
Большая База — ворота в будущее… Большая База — истинное будущее… Большая База — новая активная жизнь…
Гид ничего не доказывал, он ничего не подчеркивал, просто он был глубоко убежден в правоте каждого сказанного им слова.
Не забывая поглядывать издали на подозрительного человечка в плаще и в сандалиях, я внимательно слушал гида.
Ну да, Несс — планета для людей, ее параметры превосходны.
Правда, поняли это не сразу, но в этом нет ничего необычного, в Космосе случалось и не такое. Пилоты «Зонда-V», открывшие Несс, приняли планету за типичный сфероид Маклорена. Вращающееся тело с однородной плотностью и с одной осью симметрии, проходящей через полюса, показалось им малоперспективным. Если даже на планете Несс есть острова, решили первооткрыватели, эти острова, несомненно, заливаются чудовищными приливами.
Гид, видимо, повторял общеизвестное, его мало кто слушал.
Может, один я.
Пусть злословят, что дальние колонии поставляют Земле лишь неизвестные болезни, редкие ископаемые и непредвиденные хлопоты, привычно, но живо острил гид, на самом деле, конечно, невозможно переоценить роль таких необычных колоний, как Несс. Чем больше в Космосе таких колоний, тем больше человечество узнает о Космосе.
Пассажиры нижней палубы часто вскидывали головы, пытаясь рассмотреть меня. Только одинокая женщина на корме вертолета ни разу не обернулась в нашу сторону. Она сама выделила себя из общей компании — и своим пепельным бесформенным балахоном, и своим молчанием — и, кажется, не собиралась вливаться в общую компанию. Явно не собирался делать этого и маленький коренастый человечек в плаще и в сандалиях. А гид не умолкал.
Самый крупный остров планеты, а также хребет Ю впервые нанес на планетографическую карту некто Нестор Рей, возглавлявший вторую экспедицию на Несс.
Только этот безжизненный кусок суши, отрезанный от океана горами, отвечал всем пунктам Положения о Космосе. Гуманизм Положения о Космосе, усмехнулся я про себя, как это ни странно, чаще всего направлен против нас самих, то есть против землян. Скажем, при любой опасности, которая обнаруживается в процессе Контакта с неизвестными ранее формами жизни, первым отступать должен именно Человек. Мы отступаем даже перед каламитами. Если нам необходимы гнезда, мы вьем их в самых мрачных, в самых пустынных, в самых недоступных местах.
Я услышал изумленные восклицания: вертолет вышел к Воронке.
Сразу все восклицания, все голоса и вздохи стихли. Воронка.
Вечный двигатель.
Самый настоящий вечный двигатель. И сейчас, и сто, и триста лет назад Воронка выглядела одинаково.
И сейчас, и сто, и триста лет назад никто не мог сказать, как и за счет чего работает Воронка. Язва.
Чудовищная темная язва, поразившая, прогрызшая скальный склон хребта Ю. Каменный, дымящий пылью мальштрем, живая, вечно движущаяся воронка, в которой, под шлейфами сносимой ветром коричневатой пыли, безостановочно крутятся против часовой стрелки чудовищные массы камней, песка, пыли. Это движение столь стремительно, что в первый момент замечаешь лишь сверкающие концентрические круги, кстати, светящиеся ночью. Только внимательно приглядевшись, можно увидеть взлетающие над шлейфами пыли многотонные мячи обкатанных валунов, вновь проваливающиеся вниз, в бездну — на низко и мерно ревущие невидимые чудовищные жернова.
Я оторопел.
Краем глаза я еще видел Лина, даже часть нижней палубы и черноволосую женщину, прижавшуюся к прозрачному борту, но главным сейчас стало это безостановочное движение внизу, этот не умолкающий ни на секунду низкий утробный рев.
Человек, пролетающий над Воронкой, как правило, чувствует избыток интеллектуальных сил. Это открытие, конечно, сделал гид. Даже вид Воронки ни на секунду не остановил его объяснений.
Лин открыл глаза и весело подмигнул мне. Ну? — спрашивал его взгляд. — Ты ждал этого?
На фоне черного тяжелого, тонущего в облаках хребта Ю Воронка особенно поражала.
Она крутилась теперь прямо под нами.
Ее скорость гипнотизировала.
Ее рев оглушал.
На что это походит? — невольно подумал я. Может, на Большое пятно Юпитера? Да нет, вроде не совсем. У Большого пятна своя динамика, свой рисунок. Я слишком долго смотрел на Большое пятно с ледников Европы, чтобы не понимать разницы.
Поворачиваясь, я случайно перехватил взгляд женщины, прижавшейся к прозрачному борту.
Она смотрела не на Воронку, а на меня.
Правильное, даже очень правильное привлекательное лицо, но в широко раскрытых глазах угадывались надежда и ненависть.
Я не выдержал и отвел взгляд.
Когда-то на Европе так смотрел на меня Бент С. Правда, у Бента С. были на то серьезные причины.
— А началось все с того…
Гид говорил о Воронке.
Труп С. лежал на камнях.
Он был припорошен пылью, исцарапан, но глубоких ран на нем не обнаружили. Зато кости мертвого певца оказались во многих местах перебитыми, раздавленными. Как можно было сделать такое, эксперты тогда объяснить не смогли.
Через какое-то время преступление (если речь шла о преступлении) повторилось.
И не однажды.
Сперва на Губе был найден труп женщины (чудовищно искалеченный), потом опытного альпиниста, трижды побывавшего на самых высоких точках хребта Ю (этого альпиниста, похоже, истязали особенно долго и изощренно), наконец, геофизика, до того длительное время работавшего буквально милях в трех от Воронки.
Гипотезы, объяснявшие суть дела повышенной суицидностью погибших, отпали после первого тщательного расследования.
Эти гипотезы никак не объясняли многочисленных следов насилия.
Отпали и все гипотезы, связанные с воздействием на человеческую психику трех лун Несс. Лунатик, конечно, может добраться до Воронки и тем более свалиться в нее, но каким образом тела погибших вновь оказываются на каменном валу и как можно переломать все кости, практически не повредив наружных покровов?
Примерно в те же годы колонисты впервые познакомились с Голосом.
Ты живешь, смеешься, огорчаешься, ты встречаешься с друзьями, ты активен, оживлен, оптимистичен, тебя увлекает любимое дело, ты открыт для всех радостей жизни, но однажды, совершенно неожиданно, вдруг открываешь в себе нечто совсем не свое: некий Голос, задающий тебе вопросы. При этом вопросы могут быть какими угодно, часто они вообще кажутся нелепыми. Ты злишься, ты ошеломлен, ты пытаешься возражать, ты испуган, но ничего не можешь поделать с Голосом. Такое состояние может тянуться день, неделю, месяц. У некоего Уиллера такое состояние наблюдалось более года без какого-либо перерыва. Впрочем, известны случаи, когда Голос исчезал после первого же вопроса и никогда больше не проявлялся.
Разумеется, появились гипотезы, увязывающие воедино Воронку и Голос.
— …посетите Большой музей Деяниры, вы увидите там массу самых необыкновенных вещей! А инспектор Аллофс поможет нам избавиться от подозрительных чудес!
Гид задрал голову и с энтузиазмом захлопал.
Пассажиры поддержали его.
— Инспектор Аллофс поможет нам поразить Лернейскую гидру!
Снова неистовые рукоплескания.
Лернейская гидра…
Я повернулся к прозрачному борту, разглядывая мертвые склоны хребта. Я не имел права хотя бы приветственно поднять руку или хотя бы подмигнуть Лину — после слов гида это могло выглядеть как обещание.
Лернейская гидра…
Связаны как-то Голос и Воронка или нет, мне было пока все равно.
Совсем другое дело — жертвы.
Я никак не мог понять, почему гид сравнил Воронку с Лер-нейской гидрой.
Ах да! Геракл сумел избавиться от бессмертной головы Лернейской гидры, лишь засыпав ее грудой камней, похоронив ее под камнями. Лин, борясь с Воронкой, кажется, выбрал тот же метод.
Теперь я взглянул на Лина по-новому.
Он был невысок, раскос.
Как всегда, его плечи укрывал плащ, на ногах красовались простые сандалии.
Не знаю, какая кровь текла в жилах Лина, но, думаю, в немалой степени она была разбавлена китайской. Наверное, поэтому Лин ничем не напоминал Геракла. Он сладко улыбался, он сладко щурил узкие глаза. И все же в глазах колонистов Несс именно Лин был Гераклом, посмевшим поднять руку на чудище.
Я вздохнул.
Возможно, что Лин прав.
Даже если Воронка — чудо, ей надо дать отдохнуть.
Если Воронка угрожает жизни людей, ей тем более надо дать отдохнуть.
Лин предлагает покрыть Воронку стиалитовым колпаком. Вполне возможно, что это самое верное решение. По крайней мере, такое решение устраняет постоянный и повышенный источник опасности, а Большая База к тому же выводит Несс в кольцо развитых миров.
Колонистам есть за что уважать Лина.
— Послушайте, Лин, — вспомнил я. — Два дня назад ночью я видел примерно в этой части хребта лучи прожекторов. Здесь что-то случилось?
Лин кивнул:
— Да, Отти, здесь искали человека. Похоже, он хотел пробраться к Воронке.
— Зачем?
— На это мог бы ответить только тот человек. К сожалению, Отти, он ушел от сотрудников охраны.
— Значит, серия загадочных смертей, о которых говорил гид, до сих пор не прервана?
Моя настойчивость, похоже, удивляла Лина.
Но он знал как ответить:
— Эти смерти, Отти, прекратятся только тогда, когда мы наглухо перекроем Воронку.
Перевалив через хребет, он шел к океану.
В разрывах облаков вдруг проглянуло тусклое пятно звезды Толиман, размытое атмосферными вихрями. Внизу тянулись бесконечные бледно-зеленые и бурые заросли каламитов, прихотливо расцвечивающие черный берег и никогда не спускающиеся к линии прибоя. На довольно приличной глубине просматривались под водой затонувшие, сметенные с берегов приливами и ураганами стволы каламитов.
«Эти смерти, Отти, прекратятся только тогда, когда мы наглухо перекроем Воронку».
Первое, что я сделал, оказавшись наконец в своем кабинете, — заказал кофе и подключился к Большому Компьютеру. Меня интересовало все связанное с гибелью людей в районе Воронки. Несомненно, я сочувствовал колонистам и отдавал должное Лину. Он мог мне не нравиться, меня могла раздражать его преувеличенная вежливость, но решение — перекрыть Воронку — Лин, кажется, нашел самое простое, самое верное.
Информация с Большого Компьютера поступила практически сразу.
Она оказалась не очень обильной, но я и не гнался за количеством.
Да, Воронка работала весьма методично, узнал я. Случались годы, когда Деянира не теряла ни одного человека, но случались и такие, когда счет жертв шел на десятки. После одного из таких пиков Воронку окружили специальными постами, но и они не всегда могли обеспечить необходимую безопасность. Складывалось впечатление, что колонистов Несс каким-то образом тянет в опасную зону против их воли. В свое время это обстоятельство было подтверждено работами комиссии доктора Глена Хюссена. Впрочем, отчет комиссии я просмотреть не мог, — почему-то этот отчет находился на хранении в одном из научных центров Земли.
Это меня удивило.
Потом мое внимание привлек случай с неким Уиллером.
Может быть, потому, что случившееся с Уиллером было описано более подробно, чем все другие подобные случаи, и (пусть и неявно) могло указывать на некую, хотя, конечно, все же спорную связь Голос-Воронка.
Уиллер, крупный специалист по приливным течениям, чуть ли не постоянно слышал Голос. К сожалению, суть вопросов, задаваемых ему, в отчете не растолковывалась: тогда (сто тридцать лет назад) общественное мнение склонялось к тому, что Голос — личное дело каждого конкретного услышавшего его человека и вовсе не обязательно делиться с кем-то своими личными впечатлениями. Все же было известно, что Уиллеру Голос весьма досаждал, хотя это, опять же к сожалению, не стало предметом специального анализа.
Примерно в то же время появились исследования психиатра Лики, утверждавшего, что так называемый Голос в действительности не является чьим-то голосом. Он всего лишь эхо наших собственных внутренних переживаний и размышлений. По тем материалам, что были систематизированы Лики, получалось, что пресловутый Голос способен задавать лишь самые общие вопросы. При этом Голосу абсолютно все равно, кому он задает вопросы — старику или ребенку, мужчине или женщине.
Случай с Уиллером, кстати, подтверждал кое в чем многие умозаключения Лики.
«Откуда мне знать, что такое смерть? — жаловался Уиллер друзьям. — Я и о жизни знаю немного».
Уиллер был неболтлив.
Правда, знавшие Уиллера люди утверждали, что иногда он выглядел малость чокнутым. Например, однажды Уиллер появился в Деянире у одного своего приятеля, техника З., и прямо заявил ему, что в ближайшее время в одиночку идет к Воронке.
«Зачем?» — спросил техник З.
«Хочу с нею поговорить».
«С Воронкой?»
«Ну, не с тобой же!»
«Но почему именно с Воронкой?»
Уиллер обиделся.
Но в тот же день (постов вокруг Воронки еще не было) Уиллера засекли патрульные вертолетчики. Они отчетливо видели, как Уиллер карабкался по Губе, а затем сорвался в Воронку. Они даже засняли этот печальный момент. Пленка оказалась не очень качественная, но компьютерная расшифровка подтвердила: в Воронку сорвался именно Уиллер. Спасательные работы не производились: кто и как полезет в каменный мальштрем?
А еще через день Уиллер, живой и невредимый, появился у своего приятеля.
«Удалось тебе поговорить с Воронкой?» — спросил изумленный его появлением техник З.
«С Воронкой?.. О чем это ты?..»
«Как это о чем? Вчера ты собирался пойти к Воронке!»
Уиллер ничего не помнил.
Да, он был на Губе… Ну да, он возвращается с Губы… Но при чем тут Воронка?
Странная история.
Когда я потребовал подробностей, Большой Компьютер вновь отослал меня к отчету, хранящемуся на Земле. Уиллер, кстати, был в свое время выслан на Землю. До прояснения ситуации. Судя по тому, что Уиллер на Несс уже никогда не вернулся, ситуация вряд ли прояснилась.
«За это высылают, — вспомнил я. — Тех, кто остался в живых».
Уиллер.
И Оргелл.
Я знал теперь о двух человеках, ходивших в свое время к Воронке, а затем высланных на Землю.
Я повторил требование.
Большой Компьютер еще раз подтвердил: все интересующие меня отчеты хранятся на Земле.
В год Уиллера, узнал я, Воронка сняла обильную жатву.
Погиб некто Пэйдж (гидрографическая служба), Роберт Хьюм (космохимик), Ирен Б. (наладчица серийных синтезаторов).
Меня очень заинтересовало заключение одного из врачей.
«Такое можно проделать (врач говорил о характере увечий) только в том случае, если сам хочешь внимательно, со знанием дела проследить весь ужасный процесс долгого и насильственного умерщвления».
Воронку наконец окружили плотным кольцом постов, и свободный подступ к ней был прекращен.
Гораздо позже стали достоянием гласности хорошо известные сейчас «Статистические выборки» доктора Глена Хюссена. Не отрицая возможности того, что Голос в самом деле мог быть отражением наших собственных подсознательных переживаний, доктор Глен Хюссен тем не менее подчеркнул насильственностьмногих смертей. Этим самым он снова как бы связал Голос с Воронкой.
Новый интерес к Воронке вспыхнул десять лет назад после истории с Людвигом.
Опытный пилот, не раз ходивший в свое время по трассе Земля-Несс, Людвиг, выйдя в отставку, пожелал остаться на морской планете. Сюда же прибыла его единственная двадцатилетняя дочь, с которой он любил гулять по мрачноватым скалистым окрестностям Деяниры. Они считались уже опытными горовосходителями, когда Людвиг объявил о решении подняться на Северный пик хребта Ю.
Это сообщение не вызвало особого интереса.
Но через три дня тела Людвига и его дочери были найдены на Губе.
Осталось тайной, как они могли пройти сквозь плотное тройное кольцо контрольных постов.
Но они прошли.
Исследования криминалистов показали, что первой была убита дочь.
Ее убивали долго и необыкновенно жестоко.
Но самое страшное заключалось в том, что, судя по оставленным им следам, сам Людвиг все это время находился рядом с дочерью. Он пообедал (один), он прибрал за собой мусор, потом он, видимо, долго отдыхал, сидя лицом к Воронке. Он не мог не видеть и не слышать мучений дочери, девяносто девять процентов за то, что он всевидел, но не сделал ничего, чтобы помочь дочери. А ведь во внутреннем кармане его куртки нашли лазерный пистолет.
После дочери пришла очередь отца.
Странные, очень странные истории.
Подумав, я затребовал дело художника Оргелла.
Ответ оказался уже знакомым: с делом Оргелла, как и с самим художником, встретиться можно только на Земле.
Отключив инфор, я задумался.
А я сам? Я еще услышу Голос? О чем он спросит меня в очередной раз? Что вообще означает звучание этого Голоса? Почему далеко не каждый, услышав Голос, начинает собираться к Воронке? Наконец, почему в Воронке погибает не каждый? Почему, например, в ней не погиб Уиллер?
Как бы то ни было, подумал я, Лин, кажется, прав: до поры до времени Воронку лучше изолировать.
Только изолировать по-настоящему, со всех сторон.
Ну а что касается Уиллера и Оргелла, то, пользуясь полномочиями инспектора Управления, я опять подключился к Большому Компьютеру и затребовал с Земли оба дела.
— Рыба-сон? Турбо?
— Х-хочу попробовать что-то новое.
— А я пристрастен в своих привязанностях, — не без некоторого самодовольства заметил Рикард. — Это помогает сохранять чувство уверенности.
— Вы в этом нуждаетесь?
— А вы нет?
Я пожал плечами.
— Впрочем, на Несс вы всего лишь гость, — неодобрительно сказал Рикард. — Придет «Церера», и вы вернетесь на Землю. А нам оставаться.
Он взглянул на часы:
— Сегодня, к сожалению, нам не удастся поболтать, я спешу.
И уткнулся в свое блюдо.
— Скажите, Рикард, а вам не жаль прятать Воронку под стиалитовый колпак? — спросил я, разглядывая глобус, нежно светящийся под аркой. — Все-таки загадка природы… А загадку покроют стиалитовым колпаком, завалят скальными породами…
— А вам, инспектор, не жаль колонистов? — в тон мне ответил Рикард. — Они ведь люди. И в каждом человеке, как вы, наверное, знаете, живет своя собственная загадка. Если оставить Воронку открытой, рано или поздно кто-то опять полезет через полицейские кордоны на верную смерть…
— Ладно, — усмехнулся я. — Квиты. Вы слышали о недавней попытке пройти к Воронке через посты?
— Конечно. На Несс нет секретов.
— Как вы думаете, кто это мог быть?
— Представления не имею. Но это на удивление ловкий человек, если сумел оторваться от полицейских. Впрочем, его все равно найдут. Или он объявится сам. Нельзя жить с адом в душе.
Рикард, помрачнев, взглянул на часы:
— Я не очень мягкий человек, инспектор, но я с уважением отношусь к себе подобным.
— А что будет с этим человеком, если он отыщется?
Рикард рассмеялся:
— Считайте, ему повезло. Его вышлют на Землю первым рейсом «Цереры». Чтобы он не повторял подобных попыток.
И махнул рукой:
— Не будем об этом. Поговорим о сегодняшнем дне. Вы уже видели Воронку, теперь летите на Южный архипелаг. Это разумно. Вид Морского водопада смягчает самые жесткие сердца. Кстати, не прихватите ли вы на обратном пути образцы, собранные моим Землекопом?
— С удовольствием. Где он работает?
— Я дам вам координаты. — Рикард встал.
Пожимая мне руку, он закончил несколько загадочно:
— Там и поговорим.
Художник Зоран Вулич, несомненно, был мастером, барельефы на арке привлекали внимание.
Откуда, кстати, это название — Несс?
Ну да, кентавр…
Если хорошенько поискать, то на планете, наверное, найдется немало других не менее знаменитых имен.
Скажем, Гилл.
Или Геракл.
Или Пола.
Утро человечества, прячущееся в дымке веков.
Человек, как улитка, таскает на себе собственную историю.
Чувство истории позволяет человеку сохранять уверенность.
Несс, правда, не был человеком, ведь кентавр — получеловек-полуконь. К тому же не следует думать, что кентавры были просты и незлобивы. Тот же кентавр Несс, предложив Гераклу перевезти через реку его жену Деяниру, предлагал свою помощь вовсе не бескорыстно. Если верить мифам (а история — это сплошь мифы?), кровь играла в нем, как вино. Он, похоже, чувствовал себя уверенно. Все равно чистым безумием было покушаться на честь Деяниры в присутствии великого героя. Геракл убил кентавра Несса стрелой, пропитанной ядом Лернейской гидры. Без всякого сомнения, Нессу хватило бы и простой стрелы, но мифическая история полна подобных переборов. Умирая, поверженный Несс успел шепнуть Деянире: «Геракл бросит тебя… Геракл все равно уйдет от тебя…» И дал жестокий совет: «Вымочи в моей крови хитон Геракла… Когда наконец он захочет бросить тебя, подсунь ему этот хитон…»
И умер.
Дальнейшее хорошо известно.
Иола, дочь эхалийского царя Эврита, покорила сердце Геракла.
Влюбленный и торжествующий герой всегда опасен.
Победив в стрельбе из лука всех соперников, Геракл не стал останавливаться на достигнутом и вырезал заодно всю семью Эврита. Геракл, правда, забыл об одной малости: его жена Деянира все еще была рядом, и она не желала делить супружеское ложе с Иолой. Вспомнив совет умирающего кентавра, Деянира послала Гераклу тот самый хитон. Наброшенный Гераклом на плечи, он мгновенно прирос к его коже. Наверное, весьма неприятное ощущение, если великий герой, не выдержав мук, сам бросился в огонь.
«Сам бросился в огонь».
Я невольно повел плечом.
В человеке самой природой поставлены весьма мощные ограничители. Их не так-то легко сорвать: скажем, добровольно броситься в огонь, прыгнуть в водопад, шагнуть в Воронку…
Две тени упали на столик, и я поднял голову.
Женщину я сразу узнал: это она недавно стояла на корме прогулочного вертолета, летящего над Воронкой; и пепельный балахон был на ней тот же.
А вот мужчина меня удивил.
Плечистый, медлительный, в расстегнутой тонкой куртке, в коротких шортах и в обязательных сандалиях, он немного сутулился, наклоняя вперед голую шишковатую голову, поросшую снизу чудовищно густой бородой.
Не сразу поймешь, чего в нем было больше: бороды или голого черепа.
Я взглянул на женщину.
Она была удручающе красива.
Но слишком бледна.
И балахон висел на ней несколько неряшливо.
Я удивился: она в перчатках! Ей холодно?
И встал:
— Отто Аллофс. Инспектор.
— Зоран Вулич. Художник. — Лысый бородач наклонил голую шишковатую голову. — Мою подругу зовут Бетт Юрген.
— Я догадался.
— Как вы могли догадаться? — вспыхнула Бетт.
— По голосу.
— Но я не произнесла ни слова. — Бетт перевела беспомощный взгляд на Вулича.
Я пожал плечами.
— Почему меня вычеркнули из списка, инспектор? — Похоже, Бетт Юрген не умела кривить душой. — Мне необходимо переговорить с вами.
— У меня очень мало времени, — сухо объяснил я. — И вообще, на Несс я занимаюсь достаточно узкой проблемой.
Красивое лицо Бетт Юрген перекосило от ненависти.
— «Узкой проблемой»! — задохнулась она. И возмущенно выдохнула: — Ваш Лин дальновиден, как крыса!
В этот момент я действительно не завидовал Лину.
Бетт Юрген всего было природой отпущено сверх меры — и красоты, и ненависти, и обаяния, и издевки. Даже бесформенный пепельный балахон ничуть ее не портил. Вот только перчатки…
— Вам холодно? — спросил я.
— Нет, — резко ответила Бетт и спрятала руки за спину.
С непонятной мне ненавистью она всматривалась в меня, оценивала каждый мой жест. Потом чуть ли не через силу выдохнула:
— Почему вы?
— Не понимаю.
— Почему вы? — повторила с тоской Бетт Юрген. — Воронка существует много веков. Она существовала до вас, до меня, до этой крысы Лина. Она существовала еще до того, как на Несс высадился Нестор Рей. Может быть, Воронка существует миллионы лет. Почему же Лин так уверенно говорит: «Воронки больше не будет». А потом прилетаете вы? Я много слышала о вашем мерзком Управлении, но какое дело Управлению до планеты Несс?
Не малое время…
Если вовремя не включить колонистов Несс в общее кольцо, какие-то процессы могут стать необратимыми.
Большая База…
Несс, как никакая другая планета, нуждалась в собственном крупном космопорте.
Лин, откинувшись в кресле, плотно закрыл глаза. Этим он давал мне понять, что его сейчас ничто не интересует.
Только Воронка.
Я усмехнулся.
И прислушался к голосу гида.
Язык без костей — инструмент настоящего профессионала.
Наш гид был настоящим профессионалом.
Он говорил убедительно и заинтересованно, ничуть не хуже и не менее убедительно, чем сам Лин.
Большая База — ворота в будущее… Большая База — истинное будущее… Большая База — новая активная жизнь…
Гид ничего не доказывал, он ничего не подчеркивал, просто он был глубоко убежден в правоте каждого сказанного им слова.
Не забывая поглядывать издали на подозрительного человечка в плаще и в сандалиях, я внимательно слушал гида.
Ну да, Несс — планета для людей, ее параметры превосходны.
Правда, поняли это не сразу, но в этом нет ничего необычного, в Космосе случалось и не такое. Пилоты «Зонда-V», открывшие Несс, приняли планету за типичный сфероид Маклорена. Вращающееся тело с однородной плотностью и с одной осью симметрии, проходящей через полюса, показалось им малоперспективным. Если даже на планете Несс есть острова, решили первооткрыватели, эти острова, несомненно, заливаются чудовищными приливами.
Гид, видимо, повторял общеизвестное, его мало кто слушал.
Может, один я.
Пусть злословят, что дальние колонии поставляют Земле лишь неизвестные болезни, редкие ископаемые и непредвиденные хлопоты, привычно, но живо острил гид, на самом деле, конечно, невозможно переоценить роль таких необычных колоний, как Несс. Чем больше в Космосе таких колоний, тем больше человечество узнает о Космосе.
Пассажиры нижней палубы часто вскидывали головы, пытаясь рассмотреть меня. Только одинокая женщина на корме вертолета ни разу не обернулась в нашу сторону. Она сама выделила себя из общей компании — и своим пепельным бесформенным балахоном, и своим молчанием — и, кажется, не собиралась вливаться в общую компанию. Явно не собирался делать этого и маленький коренастый человечек в плаще и в сандалиях. А гид не умолкал.
Самый крупный остров планеты, а также хребет Ю впервые нанес на планетографическую карту некто Нестор Рей, возглавлявший вторую экспедицию на Несс.
Только этот безжизненный кусок суши, отрезанный от океана горами, отвечал всем пунктам Положения о Космосе. Гуманизм Положения о Космосе, усмехнулся я про себя, как это ни странно, чаще всего направлен против нас самих, то есть против землян. Скажем, при любой опасности, которая обнаруживается в процессе Контакта с неизвестными ранее формами жизни, первым отступать должен именно Человек. Мы отступаем даже перед каламитами. Если нам необходимы гнезда, мы вьем их в самых мрачных, в самых пустынных, в самых недоступных местах.
Я услышал изумленные восклицания: вертолет вышел к Воронке.
Сразу все восклицания, все голоса и вздохи стихли. Воронка.
Вечный двигатель.
Самый настоящий вечный двигатель. И сейчас, и сто, и триста лет назад Воронка выглядела одинаково.
И сейчас, и сто, и триста лет назад никто не мог сказать, как и за счет чего работает Воронка. Язва.
Чудовищная темная язва, поразившая, прогрызшая скальный склон хребта Ю. Каменный, дымящий пылью мальштрем, живая, вечно движущаяся воронка, в которой, под шлейфами сносимой ветром коричневатой пыли, безостановочно крутятся против часовой стрелки чудовищные массы камней, песка, пыли. Это движение столь стремительно, что в первый момент замечаешь лишь сверкающие концентрические круги, кстати, светящиеся ночью. Только внимательно приглядевшись, можно увидеть взлетающие над шлейфами пыли многотонные мячи обкатанных валунов, вновь проваливающиеся вниз, в бездну — на низко и мерно ревущие невидимые чудовищные жернова.
Я оторопел.
Краем глаза я еще видел Лина, даже часть нижней палубы и черноволосую женщину, прижавшуюся к прозрачному борту, но главным сейчас стало это безостановочное движение внизу, этот не умолкающий ни на секунду низкий утробный рев.
Человек, пролетающий над Воронкой, как правило, чувствует избыток интеллектуальных сил. Это открытие, конечно, сделал гид. Даже вид Воронки ни на секунду не остановил его объяснений.
Лин открыл глаза и весело подмигнул мне. Ну? — спрашивал его взгляд. — Ты ждал этого?
На фоне черного тяжелого, тонущего в облаках хребта Ю Воронка особенно поражала.
Она крутилась теперь прямо под нами.
Ее скорость гипнотизировала.
Ее рев оглушал.
На что это походит? — невольно подумал я. Может, на Большое пятно Юпитера? Да нет, вроде не совсем. У Большого пятна своя динамика, свой рисунок. Я слишком долго смотрел на Большое пятно с ледников Европы, чтобы не понимать разницы.
Поворачиваясь, я случайно перехватил взгляд женщины, прижавшейся к прозрачному борту.
Она смотрела не на Воронку, а на меня.
Правильное, даже очень правильное привлекательное лицо, но в широко раскрытых глазах угадывались надежда и ненависть.
Я не выдержал и отвел взгляд.
Когда-то на Европе так смотрел на меня Бент С. Правда, у Бента С. были на то серьезные причины.
— А началось все с того…
Гид говорил о Воронке.
8
…А началось все с того, что где-то на пятидесятом году освоения Несс, на так называемой Губе, на чудовищном валу голых каменных, до блеска отшлифованных глыб, окружающих Воронку, был найден труп известного певца С. — любимца деянирской публики. Благодаря опубликованным отчетам эта история дошла до Земли.Труп С. лежал на камнях.
Он был припорошен пылью, исцарапан, но глубоких ран на нем не обнаружили. Зато кости мертвого певца оказались во многих местах перебитыми, раздавленными. Как можно было сделать такое, эксперты тогда объяснить не смогли.
Через какое-то время преступление (если речь шла о преступлении) повторилось.
И не однажды.
Сперва на Губе был найден труп женщины (чудовищно искалеченный), потом опытного альпиниста, трижды побывавшего на самых высоких точках хребта Ю (этого альпиниста, похоже, истязали особенно долго и изощренно), наконец, геофизика, до того длительное время работавшего буквально милях в трех от Воронки.
Гипотезы, объяснявшие суть дела повышенной суицидностью погибших, отпали после первого тщательного расследования.
Эти гипотезы никак не объясняли многочисленных следов насилия.
Отпали и все гипотезы, связанные с воздействием на человеческую психику трех лун Несс. Лунатик, конечно, может добраться до Воронки и тем более свалиться в нее, но каким образом тела погибших вновь оказываются на каменном валу и как можно переломать все кости, практически не повредив наружных покровов?
Примерно в те же годы колонисты впервые познакомились с Голосом.
Ты живешь, смеешься, огорчаешься, ты встречаешься с друзьями, ты активен, оживлен, оптимистичен, тебя увлекает любимое дело, ты открыт для всех радостей жизни, но однажды, совершенно неожиданно, вдруг открываешь в себе нечто совсем не свое: некий Голос, задающий тебе вопросы. При этом вопросы могут быть какими угодно, часто они вообще кажутся нелепыми. Ты злишься, ты ошеломлен, ты пытаешься возражать, ты испуган, но ничего не можешь поделать с Голосом. Такое состояние может тянуться день, неделю, месяц. У некоего Уиллера такое состояние наблюдалось более года без какого-либо перерыва. Впрочем, известны случаи, когда Голос исчезал после первого же вопроса и никогда больше не проявлялся.
Разумеется, появились гипотезы, увязывающие воедино Воронку и Голос.
— …посетите Большой музей Деяниры, вы увидите там массу самых необыкновенных вещей! А инспектор Аллофс поможет нам избавиться от подозрительных чудес!
Гид задрал голову и с энтузиазмом захлопал.
Пассажиры поддержали его.
— Инспектор Аллофс поможет нам поразить Лернейскую гидру!
Снова неистовые рукоплескания.
Лернейская гидра…
Я повернулся к прозрачному борту, разглядывая мертвые склоны хребта. Я не имел права хотя бы приветственно поднять руку или хотя бы подмигнуть Лину — после слов гида это могло выглядеть как обещание.
Лернейская гидра…
Связаны как-то Голос и Воронка или нет, мне было пока все равно.
Совсем другое дело — жертвы.
Я никак не мог понять, почему гид сравнил Воронку с Лер-нейской гидрой.
Ах да! Геракл сумел избавиться от бессмертной головы Лернейской гидры, лишь засыпав ее грудой камней, похоронив ее под камнями. Лин, борясь с Воронкой, кажется, выбрал тот же метод.
Теперь я взглянул на Лина по-новому.
Он был невысок, раскос.
Как всегда, его плечи укрывал плащ, на ногах красовались простые сандалии.
Не знаю, какая кровь текла в жилах Лина, но, думаю, в немалой степени она была разбавлена китайской. Наверное, поэтому Лин ничем не напоминал Геракла. Он сладко улыбался, он сладко щурил узкие глаза. И все же в глазах колонистов Несс именно Лин был Гераклом, посмевшим поднять руку на чудище.
Я вздохнул.
Возможно, что Лин прав.
Даже если Воронка — чудо, ей надо дать отдохнуть.
Если Воронка угрожает жизни людей, ей тем более надо дать отдохнуть.
Лин предлагает покрыть Воронку стиалитовым колпаком. Вполне возможно, что это самое верное решение. По крайней мере, такое решение устраняет постоянный и повышенный источник опасности, а Большая База к тому же выводит Несс в кольцо развитых миров.
Колонистам есть за что уважать Лина.
— Послушайте, Лин, — вспомнил я. — Два дня назад ночью я видел примерно в этой части хребта лучи прожекторов. Здесь что-то случилось?
Лин кивнул:
— Да, Отти, здесь искали человека. Похоже, он хотел пробраться к Воронке.
— Зачем?
— На это мог бы ответить только тот человек. К сожалению, Отти, он ушел от сотрудников охраны.
— Значит, серия загадочных смертей, о которых говорил гид, до сих пор не прервана?
Моя настойчивость, похоже, удивляла Лина.
Но он знал как ответить:
— Эти смерти, Отти, прекратятся только тогда, когда мы наглухо перекроем Воронку.
9
А вертолет уже оставил Воронку за кормой.Перевалив через хребет, он шел к океану.
В разрывах облаков вдруг проглянуло тусклое пятно звезды Толиман, размытое атмосферными вихрями. Внизу тянулись бесконечные бледно-зеленые и бурые заросли каламитов, прихотливо расцвечивающие черный берег и никогда не спускающиеся к линии прибоя. На довольно приличной глубине просматривались под водой затонувшие, сметенные с берегов приливами и ураганами стволы каламитов.
«Эти смерти, Отти, прекратятся только тогда, когда мы наглухо перекроем Воронку».
Первое, что я сделал, оказавшись наконец в своем кабинете, — заказал кофе и подключился к Большому Компьютеру. Меня интересовало все связанное с гибелью людей в районе Воронки. Несомненно, я сочувствовал колонистам и отдавал должное Лину. Он мог мне не нравиться, меня могла раздражать его преувеличенная вежливость, но решение — перекрыть Воронку — Лин, кажется, нашел самое простое, самое верное.
Информация с Большого Компьютера поступила практически сразу.
Она оказалась не очень обильной, но я и не гнался за количеством.
Да, Воронка работала весьма методично, узнал я. Случались годы, когда Деянира не теряла ни одного человека, но случались и такие, когда счет жертв шел на десятки. После одного из таких пиков Воронку окружили специальными постами, но и они не всегда могли обеспечить необходимую безопасность. Складывалось впечатление, что колонистов Несс каким-то образом тянет в опасную зону против их воли. В свое время это обстоятельство было подтверждено работами комиссии доктора Глена Хюссена. Впрочем, отчет комиссии я просмотреть не мог, — почему-то этот отчет находился на хранении в одном из научных центров Земли.
Это меня удивило.
Потом мое внимание привлек случай с неким Уиллером.
Может быть, потому, что случившееся с Уиллером было описано более подробно, чем все другие подобные случаи, и (пусть и неявно) могло указывать на некую, хотя, конечно, все же спорную связь Голос-Воронка.
Уиллер, крупный специалист по приливным течениям, чуть ли не постоянно слышал Голос. К сожалению, суть вопросов, задаваемых ему, в отчете не растолковывалась: тогда (сто тридцать лет назад) общественное мнение склонялось к тому, что Голос — личное дело каждого конкретного услышавшего его человека и вовсе не обязательно делиться с кем-то своими личными впечатлениями. Все же было известно, что Уиллеру Голос весьма досаждал, хотя это, опять же к сожалению, не стало предметом специального анализа.
Примерно в то же время появились исследования психиатра Лики, утверждавшего, что так называемый Голос в действительности не является чьим-то голосом. Он всего лишь эхо наших собственных внутренних переживаний и размышлений. По тем материалам, что были систематизированы Лики, получалось, что пресловутый Голос способен задавать лишь самые общие вопросы. При этом Голосу абсолютно все равно, кому он задает вопросы — старику или ребенку, мужчине или женщине.
Случай с Уиллером, кстати, подтверждал кое в чем многие умозаключения Лики.
«Откуда мне знать, что такое смерть? — жаловался Уиллер друзьям. — Я и о жизни знаю немного».
Уиллер был неболтлив.
Правда, знавшие Уиллера люди утверждали, что иногда он выглядел малость чокнутым. Например, однажды Уиллер появился в Деянире у одного своего приятеля, техника З., и прямо заявил ему, что в ближайшее время в одиночку идет к Воронке.
«Зачем?» — спросил техник З.
«Хочу с нею поговорить».
«С Воронкой?»
«Ну, не с тобой же!»
«Но почему именно с Воронкой?»
Уиллер обиделся.
Но в тот же день (постов вокруг Воронки еще не было) Уиллера засекли патрульные вертолетчики. Они отчетливо видели, как Уиллер карабкался по Губе, а затем сорвался в Воронку. Они даже засняли этот печальный момент. Пленка оказалась не очень качественная, но компьютерная расшифровка подтвердила: в Воронку сорвался именно Уиллер. Спасательные работы не производились: кто и как полезет в каменный мальштрем?
А еще через день Уиллер, живой и невредимый, появился у своего приятеля.
«Удалось тебе поговорить с Воронкой?» — спросил изумленный его появлением техник З.
«С Воронкой?.. О чем это ты?..»
«Как это о чем? Вчера ты собирался пойти к Воронке!»
Уиллер ничего не помнил.
Да, он был на Губе… Ну да, он возвращается с Губы… Но при чем тут Воронка?
Странная история.
Когда я потребовал подробностей, Большой Компьютер вновь отослал меня к отчету, хранящемуся на Земле. Уиллер, кстати, был в свое время выслан на Землю. До прояснения ситуации. Судя по тому, что Уиллер на Несс уже никогда не вернулся, ситуация вряд ли прояснилась.
«За это высылают, — вспомнил я. — Тех, кто остался в живых».
Уиллер.
И Оргелл.
Я знал теперь о двух человеках, ходивших в свое время к Воронке, а затем высланных на Землю.
Я повторил требование.
Большой Компьютер еще раз подтвердил: все интересующие меня отчеты хранятся на Земле.
В год Уиллера, узнал я, Воронка сняла обильную жатву.
Погиб некто Пэйдж (гидрографическая служба), Роберт Хьюм (космохимик), Ирен Б. (наладчица серийных синтезаторов).
Меня очень заинтересовало заключение одного из врачей.
«Такое можно проделать (врач говорил о характере увечий) только в том случае, если сам хочешь внимательно, со знанием дела проследить весь ужасный процесс долгого и насильственного умерщвления».
Воронку наконец окружили плотным кольцом постов, и свободный подступ к ней был прекращен.
Гораздо позже стали достоянием гласности хорошо известные сейчас «Статистические выборки» доктора Глена Хюссена. Не отрицая возможности того, что Голос в самом деле мог быть отражением наших собственных подсознательных переживаний, доктор Глен Хюссен тем не менее подчеркнул насильственностьмногих смертей. Этим самым он снова как бы связал Голос с Воронкой.
Новый интерес к Воронке вспыхнул десять лет назад после истории с Людвигом.
Опытный пилот, не раз ходивший в свое время по трассе Земля-Несс, Людвиг, выйдя в отставку, пожелал остаться на морской планете. Сюда же прибыла его единственная двадцатилетняя дочь, с которой он любил гулять по мрачноватым скалистым окрестностям Деяниры. Они считались уже опытными горовосходителями, когда Людвиг объявил о решении подняться на Северный пик хребта Ю.
Это сообщение не вызвало особого интереса.
Но через три дня тела Людвига и его дочери были найдены на Губе.
Осталось тайной, как они могли пройти сквозь плотное тройное кольцо контрольных постов.
Но они прошли.
Исследования криминалистов показали, что первой была убита дочь.
Ее убивали долго и необыкновенно жестоко.
Но самое страшное заключалось в том, что, судя по оставленным им следам, сам Людвиг все это время находился рядом с дочерью. Он пообедал (один), он прибрал за собой мусор, потом он, видимо, долго отдыхал, сидя лицом к Воронке. Он не мог не видеть и не слышать мучений дочери, девяносто девять процентов за то, что он всевидел, но не сделал ничего, чтобы помочь дочери. А ведь во внутреннем кармане его куртки нашли лазерный пистолет.
После дочери пришла очередь отца.
Странные, очень странные истории.
Подумав, я затребовал дело художника Оргелла.
Ответ оказался уже знакомым: с делом Оргелла, как и с самим художником, встретиться можно только на Земле.
Отключив инфор, я задумался.
А я сам? Я еще услышу Голос? О чем он спросит меня в очередной раз? Что вообще означает звучание этого Голоса? Почему далеко не каждый, услышав Голос, начинает собираться к Воронке? Наконец, почему в Воронке погибает не каждый? Почему, например, в ней не погиб Уиллер?
Как бы то ни было, подумал я, Лин, кажется, прав: до поры до времени Воронку лучше изолировать.
Только изолировать по-настоящему, со всех сторон.
Ну а что касается Уиллера и Оргелла, то, пользуясь полномочиями инспектора Управления, я опять подключился к Большому Компьютеру и затребовал с Земли оба дела.
10
ИНСПЕКТОР АЛЛОФС ИЗУЧАЕТ ВОРОНКУ.В ресторане я с удовольствием подсел к Рикарду.
КАКИМ ВИДИТСЯ БУДУЩЕЕ НЕСС ИНСПЕКТОРУ АЛЛОФСУ?
ЧЛЕН СОВЕТА ЛИН УТВЕРЖДАЕТ: ИНСПЕКТОР АЛЛОФС ОТНОСИТСЯ К ПРОБЛЕМАМ ПОНИМАЮЩЕ.
— Рыба-сон? Турбо?
— Х-хочу попробовать что-то новое.
— А я пристрастен в своих привязанностях, — не без некоторого самодовольства заметил Рикард. — Это помогает сохранять чувство уверенности.
— Вы в этом нуждаетесь?
— А вы нет?
Я пожал плечами.
— Впрочем, на Несс вы всего лишь гость, — неодобрительно сказал Рикард. — Придет «Церера», и вы вернетесь на Землю. А нам оставаться.
Он взглянул на часы:
— Сегодня, к сожалению, нам не удастся поболтать, я спешу.
И уткнулся в свое блюдо.
— Скажите, Рикард, а вам не жаль прятать Воронку под стиалитовый колпак? — спросил я, разглядывая глобус, нежно светящийся под аркой. — Все-таки загадка природы… А загадку покроют стиалитовым колпаком, завалят скальными породами…
— А вам, инспектор, не жаль колонистов? — в тон мне ответил Рикард. — Они ведь люди. И в каждом человеке, как вы, наверное, знаете, живет своя собственная загадка. Если оставить Воронку открытой, рано или поздно кто-то опять полезет через полицейские кордоны на верную смерть…
— Ладно, — усмехнулся я. — Квиты. Вы слышали о недавней попытке пройти к Воронке через посты?
— Конечно. На Несс нет секретов.
— Как вы думаете, кто это мог быть?
— Представления не имею. Но это на удивление ловкий человек, если сумел оторваться от полицейских. Впрочем, его все равно найдут. Или он объявится сам. Нельзя жить с адом в душе.
Рикард, помрачнев, взглянул на часы:
— Я не очень мягкий человек, инспектор, но я с уважением отношусь к себе подобным.
— А что будет с этим человеком, если он отыщется?
Рикард рассмеялся:
— Считайте, ему повезло. Его вышлют на Землю первым рейсом «Цереры». Чтобы он не повторял подобных попыток.
И махнул рукой:
— Не будем об этом. Поговорим о сегодняшнем дне. Вы уже видели Воронку, теперь летите на Южный архипелаг. Это разумно. Вид Морского водопада смягчает самые жесткие сердца. Кстати, не прихватите ли вы на обратном пути образцы, собранные моим Землекопом?
— С удовольствием. Где он работает?
— Я дам вам координаты. — Рикард встал.
Пожимая мне руку, он закончил несколько загадочно:
— Там и поговорим.
11
Я остался один.Художник Зоран Вулич, несомненно, был мастером, барельефы на арке привлекали внимание.
Откуда, кстати, это название — Несс?
Ну да, кентавр…
Если хорошенько поискать, то на планете, наверное, найдется немало других не менее знаменитых имен.
Скажем, Гилл.
Или Геракл.
Или Пола.
Утро человечества, прячущееся в дымке веков.
Человек, как улитка, таскает на себе собственную историю.
Чувство истории позволяет человеку сохранять уверенность.
Несс, правда, не был человеком, ведь кентавр — получеловек-полуконь. К тому же не следует думать, что кентавры были просты и незлобивы. Тот же кентавр Несс, предложив Гераклу перевезти через реку его жену Деяниру, предлагал свою помощь вовсе не бескорыстно. Если верить мифам (а история — это сплошь мифы?), кровь играла в нем, как вино. Он, похоже, чувствовал себя уверенно. Все равно чистым безумием было покушаться на честь Деяниры в присутствии великого героя. Геракл убил кентавра Несса стрелой, пропитанной ядом Лернейской гидры. Без всякого сомнения, Нессу хватило бы и простой стрелы, но мифическая история полна подобных переборов. Умирая, поверженный Несс успел шепнуть Деянире: «Геракл бросит тебя… Геракл все равно уйдет от тебя…» И дал жестокий совет: «Вымочи в моей крови хитон Геракла… Когда наконец он захочет бросить тебя, подсунь ему этот хитон…»
И умер.
Дальнейшее хорошо известно.
Иола, дочь эхалийского царя Эврита, покорила сердце Геракла.
Влюбленный и торжествующий герой всегда опасен.
Победив в стрельбе из лука всех соперников, Геракл не стал останавливаться на достигнутом и вырезал заодно всю семью Эврита. Геракл, правда, забыл об одной малости: его жена Деянира все еще была рядом, и она не желала делить супружеское ложе с Иолой. Вспомнив совет умирающего кентавра, Деянира послала Гераклу тот самый хитон. Наброшенный Гераклом на плечи, он мгновенно прирос к его коже. Наверное, весьма неприятное ощущение, если великий герой, не выдержав мук, сам бросился в огонь.
«Сам бросился в огонь».
Я невольно повел плечом.
В человеке самой природой поставлены весьма мощные ограничители. Их не так-то легко сорвать: скажем, добровольно броситься в огонь, прыгнуть в водопад, шагнуть в Воронку…
Две тени упали на столик, и я поднял голову.
Женщину я сразу узнал: это она недавно стояла на корме прогулочного вертолета, летящего над Воронкой; и пепельный балахон был на ней тот же.
А вот мужчина меня удивил.
Плечистый, медлительный, в расстегнутой тонкой куртке, в коротких шортах и в обязательных сандалиях, он немного сутулился, наклоняя вперед голую шишковатую голову, поросшую снизу чудовищно густой бородой.
Не сразу поймешь, чего в нем было больше: бороды или голого черепа.
Я взглянул на женщину.
Она была удручающе красива.
Но слишком бледна.
И балахон висел на ней несколько неряшливо.
Я удивился: она в перчатках! Ей холодно?
И встал:
— Отто Аллофс. Инспектор.
— Зоран Вулич. Художник. — Лысый бородач наклонил голую шишковатую голову. — Мою подругу зовут Бетт Юрген.
— Я догадался.
— Как вы могли догадаться? — вспыхнула Бетт.
— По голосу.
— Но я не произнесла ни слова. — Бетт перевела беспомощный взгляд на Вулича.
Я пожал плечами.
— Почему меня вычеркнули из списка, инспектор? — Похоже, Бетт Юрген не умела кривить душой. — Мне необходимо переговорить с вами.
— У меня очень мало времени, — сухо объяснил я. — И вообще, на Несс я занимаюсь достаточно узкой проблемой.
Красивое лицо Бетт Юрген перекосило от ненависти.
— «Узкой проблемой»! — задохнулась она. И возмущенно выдохнула: — Ваш Лин дальновиден, как крыса!
В этот момент я действительно не завидовал Лину.
Бетт Юрген всего было природой отпущено сверх меры — и красоты, и ненависти, и обаяния, и издевки. Даже бесформенный пепельный балахон ничуть ее не портил. Вот только перчатки…
— Вам холодно? — спросил я.
— Нет, — резко ответила Бетт и спрятала руки за спину.
С непонятной мне ненавистью она всматривалась в меня, оценивала каждый мой жест. Потом чуть ли не через силу выдохнула:
— Почему вы?
— Не понимаю.
— Почему вы? — повторила с тоской Бетт Юрген. — Воронка существует много веков. Она существовала до вас, до меня, до этой крысы Лина. Она существовала еще до того, как на Несс высадился Нестор Рей. Может быть, Воронка существует миллионы лет. Почему же Лин так уверенно говорит: «Воронки больше не будет». А потом прилетаете вы? Я много слышала о вашем мерзком Управлении, но какое дело Управлению до планеты Несс?