- Ну, если вы так считаете, - Майкл с сомнением глянул в разбитое окно. - В конце концов я вас для того и нанимал.
- Бросьте, Майкл, не воспринимайте все так трагически! - махнула рукой Рида. - Подумайте, как рада будет Мария, когда вы ей все это расскажете!
Лодка отдаленно напоминала пирогу, но была шире и устойчивей. Вместо уключин - просто две кожаных петли. Майкл с Ридой без труда дотащили ее до реки.
Уже у самой воды, в камышах, они кого-то спугнули. Захрустела трава, Рида выстрелила, не целясь, и белесый клок тумана с жалобным воем поднялся из ближайших кустов и короткими галсами полетел против ветра на другую сторону реки.
- Vagabund noctus - ночной бродяга. Оружие они еще уважают, - заметила Рида удовлетворенно.
Вторым рейсом, без всяких приключений они доставили рюкзаки. Рида зажгла два факела и укрепила их на носу и на корме. Майкл столкнул лодку с мели и, как ему показалось, довольно ловко в нее вскочил. Вскоре заброшенный поселок исчез за поворотом реки.
Гром утих, снова стало темно, и лишь на горизонте сверкали алые зарницы. Иногда Рида тихонько чертыхалась, увидев в воде упавшее дерево или корягу, но пока ей удавалось обходить все препятствия. Майкл незаметно задремал.
Разбудил его тихий голос Риды
- Проклятье, только этого мне еще не хватало!
Майкл поднял голову, но тут мимо него что-то свистнуло, обдало волной горячего воздуха и с пронзительным криком: "Ха!" - довольно ощутимо ударило его по щеке.
Землянин отпрянул и увидел над собой крылатую тень, которая медленно набирала высоту, готовясь к новой атаке.
- Расчехлите-ка ружье, Майкл! - велела Рида, налегая на весла. Попасть не пытайтесь, достаточно просто их отпугнуть.
Повторять ей не пришлось. Едва черная тень появилась снова, а за ней из темноты вынырнула вторая, Майкл схватил ружье и выпалил. С перепугу он дернул сразу за оба курка, и отдача сбросила его со скамьи на дно. Лодка угрожающе закачалась, птицы рванулись в разные стороны. Майкл послал Дреймур ко всем чертям, и тут же проклятая тварь пронеслась над самой головой Риды и, похоже, успела цапнуть ее за плечо.
Майкл охнул от испуга, пожалуй в первый раз за многие годы, и тут же разозлился на собственный страх, неумелость, и на эту чертову планету, которая слишком много от него требовала.
Собрав в кулак волю и фантазию, он представил, будто все еще находится в корабельном тире, сел, перезарядил ружье и вскинул его навстречу летящей птице. В это мгновение он вдруг ясно увидел ее: поблескивающие синим крылья (размах метра полтора), длинное, гибкое, полузвериное тело, покрытое шерстью, серые когти, короткая шея, большие тусклые глаза, увесистый клюв.
Он ждал терпеливо, позволяя птице падать прямо ему на голову, и когда она увидела-таки в последний момент ружье и повернула, он выстрелил.
Отдача снова его подвела, и он попал не в подставленный бок, а куда-то в сгиб крыла. Птица крикнула, отчаянно забилась и свалилась в воду, а Майклу в голову ударила горячая волна восторга.
- Есть! - крикнул он, гордо повернулся к Риде и застыл.
Метрах в десяти перед носом их лодки вода бурлила, вскидывая белую пену, и с ревом прорывалась сквозь каменный заслон. Об эти камни через несколько секунд разобьет их лодку.
- Рида, берегитесь! - закричал Майкл и схватился за борт.
Он видел, что избежать крушения невозможно, и единственный выход сейчас - прыгать в воду и пытаться выплыть на берег.
- Сидеть! - рявкнула Рида. - Не двигайся! Не смотри туда! Зажмурь глаза!
Сам не понимая, почему, он подчинился. В голову пришла дурацкая мысль: "От голоса Ричарда-I приседали кони. Я их понимаю." Он почувствовал, как Рида дважды взмахнула веслами потом сложила их, и лодка понеслась прямо в пасть порогу. "Она сумасшедшая," - понял он, но глаза не открыл и только крепче вцепился в борта. Лодка трещала, раскачивалась вокруг гудела, выла, будто живая, вода. Каждую секунду он ждал последнего удара.
А потом вдруг все кончилось. Снова было тихо. Снова они скользили по темной реке Снова горели над ними холодным огнем звезды. Он оглянулся, но страшные камни уже скрыла темнота.
Рида сидела, не шевелясь, смотрела на сложенные на коленях руки.
- Господи, Рида, вы это сделали! Вы прошли через камни! Как вам, черт возьми, это удалось?!
Она медленно покачала головой.
- Н-не знаю. Потом расскажу, - и снова взялась за весла.
Час спустя, она попросила:
- Майкл, подмените меня ненадолго.
И остаток ночи они так и плыли - меняясь через каждый час.
Звезды заметно потускнели, то и дело по кронам деревьев проносился ветер. На рассвете лес зашевелился, словно довольная, наигравшаяся кошка, и выпустил из своих когтей лодку.
Из розового тумана стали возникать поселки, а может, маленькие городки - церковь, несколько магазинов на площади, дома, окруженные садами, а кое-где огородами. Между поселками, по берегам реки тянулись темные террасы виноградников.
На улицах стали появляться первые прохожие. Они останавливались, удивленно провожая глазами путешественников.
Когда солнце выскочило наконец из-за горизонта, Рида направила лодку к берегу и с размаху крепко посадила ее на песок.
- Умираю, спать хочу, - объяснила она, - а до дома еще часа четыре. Что будем делать - подремлем прямо здесь, или пойдем проситься на ночлег?
По голосу, по ее напряженным плечам Майкл без труда прочел, что она не хочет уходить, более того - чего-то опасается.
- Ладно, остаемся, - легко согласился он, чувствуя себя эдаким лихим парнем, которому все едино - хоть спать на досках, хоть сражаться всю ночь с птицами-людоедами.
Рида соскочила на песок и, присев на корточки, принялась изучать нос лодки.
- Что-то еще случилось? - поинтересовался Майкл.
- Нет, халоймес. Ерунда. Я просто ищу следы от ударов о камни, и не нахожу.
Майкл не поленился - вылез, убедился, и, пожав плечами, отправился на корму - спать. Не с дурной же головой решать неразрешимые загадки!
Рида заснуть так и не смогла, барахталась где-то на границе, то проваливаясь неглубоко, то от самого чувства провала, просыпаясь. Наконец она сдалась, перевернулась на спину и отпустила на волю тревожащие ее мысли.
"Если Туле забыла про "плесневую осаду" и снова попыталась отвоевать космодром, значит Юзеф не слишком прочно сидит в кресле мастера.
Поэтому не стоит торопиться и всенародно объявлять о своем прибытии.
С другой стороны, когда они доберутся до дома, придется, похоже. скинуть этого рыжего симпатягу Майкла на чьи-нибудь широкие плечи (Конрада, например) а самой заняться делами.
Потому что пороги не возникают из ничего, особенно в тех местах, где их отродясь не было.
Только теперь никакого джокерства, никакой Темной Завесы.
Потому что во второй раз оттуда можно и не вернуться."
И с этой мыслью она поплыла наконец к темному берегу сна без сновидений.
ИНТЕРМЕДИЯ
Четырнадцать лет назад. Купол Лоренца.
Впервые Рида поняла, что любит Клода, когда ее (двенадцати лет отроду) отправили "приобретать лоск" в колледж для юных леди. Было это в одном из крупнейших "закрытых" городов Туле, под куполом Лоренца.
Считалось, что она получает образование почти на самой земле, хотя верней было бы сказать: "под землей"
Город был весьма благоустроенный, с парками, городками аттракционов, бассейнами, видеотеатрами, но Риде он казался сущим адом.
Ее вырвали из милого сердцу заколдованного мира и засунули сюда. Ни в здешних предметах, ни в людях, она не видела ни капли жизни - сплошной эрзац и ощущение жеваной бумаги во рту. (Потом, когда она попала на Землю, все повторилось.)
Ни отец, ни мать в колледже не появлялись, им вполне хватало каникул. Рида в глубине души была этому рада. При них она могла разреветься, напугать всех вокруг, а помочь ей они все равно не смогли бы. Только Клод знал, как с ней надо говорить. Только его визиты и посылки помогли ей тогда выжить.
- Я не знаю, как доживу до каникул, - жаловалась она Клоду. - У меня все время все внутри болит, словно перекрученное. Я тут сама как мертвая.
- Эй, подожди, не все сразу! - говорил он и трепал ее по волосам. - У мертвых внутри не болит. Ты уж выбирай. Или - или.
- Ну, может я живая, а с другой стороны немножко мертвая, как Прозерпина.
- Вот это уже лучше. Идея интересная. Я тебе, Прозерпина пяток книжек подберу на эту тему, чтоб ты не грустила, а если и грустила, так с толком. Кстати, скоро твой день рождения, если я не ошибаюсь. Не придумала еще, что тебе подарить?
И тогда Рида сделала единственную попытку внести ясность в их отношения.
- Если ты ответишь на один вопрос, то никакого другого подарка мне не надо.
- Вот как? Совсем интересно. Давай, спрашивай.
- Ты случайно не мой отец?
Клод усмехнулся.
- Совсем случайно?
Потом замолчал.
- А ты хотела бы? - спросил он, наконец.
- Да.
- Тогда, давай, для нас с тобой это будет так, а больше никому знать не обязательно. Договорились?
Она согласилась.
А потом она стала джокером.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О СМЫСЛЕ СМЕРТИ
29.06. Аржент.
Дреймурцы сохранили земные минуты и часы, только этих часов в дреймурских сутках насчитывалось без малого тридцать восемь. Для Риды, когда она прилетела на Землю, время вдруг сжалось и полетело с сумасшедшей скоростью. И только выучка мастера иллюзий помогла ей тогда справится с непрерывным головокружением.
Для Майкла же, наоборот, утро растягивалось, вытягивались в нить облака над горизонтом, земля изгибалась пологими холмами, медленно вращались на излучинах берега реки. Впервые, с того дня, когда он стал айсом, время и пространство прекратили бешеную скачку вокруг него, незаметно улетучилось ощущение, что "жизнь - это когда идешь по канату, все остальное - ожидание жизни". Короче говоря, эта планета и эта женщина, похоже, вознамерились превратить его в примитивного обывателя.
Когда к полудню долгого дня на горизонте возник город-сказка - белая крепость на острове, подъемный мост, мощеные брусчаткой улицы, по которым стучали колесами экипажи, черепичные крыши, огромный парк - Майкл не удивился. Чего-то вроде такого Диснейленда он и ожидал.
- Аргенти-сити, столица Аржента, - объяснила Рида, направляя лодку под мост.
Город, как это и полагалось в древние времена, располагался в месте слияния двух рек.
- А крепость - памятник героям основателям?
Рида рассмеялась, откидывая челку со лба.
- Ее построили четыре года назад, для музея и картинной галереи. Может, это смотрится немного провинциально, но я, признаться, до сих пор горжусь...
- Чем гордитесь?
Она промычала что-то неопределенное, пытаясь подладиться к течению большой реки, а когда ей это удалось, сообщила с серьезно-невинным видом:
- Горжусь собой, и своей родиной.
Майкл принял к сведению и эту шараду. Не надо мешать событиям сгущаться вокруг.
Рида с утра задавалась вопросом: что изменилось в ее госте? И, наконец, поняла: он снял очки. Мысленно она захихикала и потерла руки от удовольствия. Эвристик оправился от культурного шока и был сейчас как флюгерок - нос по ветру. "Я же знала, что они у него для понта!" - подумала Рида.
И вот на высоком холме сверкнул белыми стенами легкий, такой же нереально-красивый, как и крепость дом. Веранда-фонарик, высокие арки, увитая плющом терраса.
Это зрелище и Риду не оставило равнодушной. Она отпустила весла и засмотрелась, так что лодка едва не врезалась в деревянную пристань. Столкновения Рида в последний момент избежала, а вот лески двум мальчишкам, рыбачившим у причала она порвала.
- Ты что, глаза потеряла? - вскричал старший в порыв справедливого возмущения. - А ты зачем весла девчонке даешь?
Рида подарила разгневанному рыболову самую ясную свою улыбку и кинула конец веревки.
- Прости, ради Бога, я и правда замечталась, как дура. Помоги причалить.
Старший, неожиданно для самого себя, повиновался. Девушка соскочила на причал.
- Вы чьи же сыновья будете? - спросила она все так же улыбаясь. Питера ван Хольпа?
- А сама-то ты кто такая?
- Рида.
Майкл зажмурился, тряхнул головой, и снова открыл глаза. Нет, ему не почудилось. Мальчишки одновременно, как по команде, опустились на колени на пыльные доски пристани. Рида, ничуть не смутившись, шагнула вперед, дотронулась до плеча одного, затем второго, и заставила их подняться.
- Бегите в дом, скажите, что мы приехали. Пусть пришлют двух человек за рюкзаками.
- Хелла7 Рида, вы навсегда вернулись? - спросил старший.
Она махнула рукой.
- Бегите.
- Это что, обычное приветствие на Дреймуре? - спросил Майкл, когда они снова остались вдвоем.
Рида уловила скрытый упрек.
- Ну да, я знатная и богатая, - сказала она со вздохом. - И это еще не худшее, что со мной случалось. Но ведь вы не хотите расторгнуть контракт? И не откажетесь быть моим гостем?
- Не хочу. Не откажусь, - ответил Майкл, а про себя добавил: "Хотя ума не приложу, на что тебе это сдалось".
Трое дреймурцев повстречали путешественников на полдороге, и Майкл даже не вздрогнул, когда шесть колен согнулись перед Ридой. Все трое улыбчивые, загорелые. В каждом движении та же бессознательная точность, которую Майкл заметил у Риды.
- Питер ван Хольп, мой управляющий, - представила она того, что постарше. - Майкл Граве, писатель с Земли. А вы, ребята, наверное новенькие? Рада познакомиться. Ну, как у нас дела?
- Хелла Рида, признаюсь честно, мы только вчера получили ваше письмо, - ответил Питер. - почта за это время лучше работать не стала. Но мы очень старались, и кое-какой порядок все же навели. Но главное - вы вернулись. Теперь Дом Ламме по-настоящему оживет.
Майкл вздохнул с облегчением. До сих пор его сильно волновал языковой барьер. Но, кажется, обойдется. Автопереводчики на Дреймуре не работали, но на корабле Майкл успел взять несколько уроков у Риды. В Арженте и в Нефелле говорили на диалекте, происходящем от голландского и испанского. Оба эти языка были знакомы Майклу, да и эксперимент несколько усилил его способности. Так что, общий смысл беседы он сейчас понимал.
Они подошли уже к высоким, узорного литья воротам, когда Майкл услышал странные крики. Какой-то ребенок-невидимка (где он мог спрятаться?) вопил в восторге:
- Ура! Ура! Пришла! Ура!
Но самое удивительное - слова раздавались не в ушах, а казалось, прямо в мозгу.
Рида захлопала в ладоши и закричала:
- Ламме, малыш, беги скорей сюда!
От дома ей навстречу бежал какой-то темный мохнатый комок, украшенный сзади огромным пушистым хвостом.
Теперь уже Рида сама упала на колени и позволила этому гибриду чау-чау и хорька облизывать ей лицо, тыкаться носом в живот, покусывать руки. При этом гибрид, не переставая, вопил на человеческом языке:
- Ура! Пришла! Бродяжка! Пришла!
- Вот, познакомьтесь, - сказала Рида, запуская обе руки в густую темную шерсть. - Ламме, хранитель дома. Телепат. Не смотрите на меня так Ламме, это мистер Граве с Земли.
Зверек обнюхал ноги Майкла, сморщил нос, и Майкл явственно услышал:
- Чужой. Самец. Укусить нельзя?
- Нельзя, - ответила Рида и обняла зверька за шею. - Относиться как к почетному гостю. Кстати, где Юзеф? Ему уже достоинство не позволяет спуститься? Будет принимать нас в тронном зале?
- Йонгфру8 Рида...
Майкл резко повернулся к управляющему. Землянин, разумеется, не понимал, о чем идет речь, но ясно почувствовал сейчас что-то случится.
- Где Юзеф? - переспросила Рида.
- Йонгфру Рида, мастер Юзеф умер полгода назад. Мы не смогли найти вас тогда.
Рида разжала руки и отпустила Ламме.
- Nein,- прошептала она, - wie kann es dos sein?9
И тут же поправилась:
- Как это случилось?
- Ночью в башне. Он вызвал демона, с которым не смог справиться. Демон его убил, - сказал управляющий, не глядя на нее.
- Демон? Какой, к черту, демон? Какая башня?!
- Я не знаю, хелла Рида.
Майкл увидел, что Рида сейчас расплачется.
- Es ist bescherben, - сказал он тихо, - Так было суждено.
Дальше идиша не хватило, и Майкл добавил по-немецки:
- Dieses Demon heit Schicksal. Этого демона зовут Судьба.
И Рида снова сжала зубы и вскинула голову.
- А где Конрад?
- Мейнхеер10 Конрад исчез тогда из Дома Ламме. Потом он пришел в монастырь Святого Сердца и с тех пор живет там. Говорят, что он не произнес с тех пор ни слова, хелла Рида.
- Пикколо?
- Я не знаю. Он тоже ушел отсюда.
Рида замолчала, но Майклу было достаточно ее лица. Недоумение, гнев, растерянность. Потом, на мгновение, страх. Потом губы ее сжались, глаза сузились, словно она поймала кого-то на прицел своей винтовки. Она коротко выдохнула, восстанавливая дыхание, встала, отряхнула колени.
- Все хорошо, прекрасная маркиза. Майкл, похоже, наши планы меняются.
- Рида, ради Бога, не думайте обо мне. Делайте то, что считаете нужным.
- Я думаю, это ненадолго. Вы пока позавтракаете, отдохнете. А потом я пришлю кого-нибудь, чтобы показать вам дом и парк. Разрешу ему отвечать на любые ваши вопросы. А к вечеру я вернусь. Хорошо?
- Рида, я уже говорил, делайте то, что считаете нужным.
- Ладно. Теперь дальше. Кобыла ваша околела... Сверчок жив?
- Конечно, хелла Рида.
- Оседлайте его для меня. Я схожу на кладбище, потом перекушу и поеду в монастырь.
- Хелла Рида, позвольте, я пошлю кого-нибудь с вами, чтобы помочь вам найти могилу.
- Это зачем еще мне может понадобиться помощь?
- Хелла Рида, простите, но мастера Юзефа похоронили за оградой.
- За оградой?
- Он был убит демоном. Священники запретили класть его вместе со всеми. Мы ничего не могли сделать.
- Ах да, демон! Совсем забыла. Ничего, я сама справлюсь. Поплутаю немного и найду. Постарайтесь, чтоб мейнхееру Граве у нас понравилось.
Место, где спал теперь Юзеф, оказалось не таким уж плохим. Высокая трава, заросли черемухи и лунноцвета, недалеко река, сквозь деревья слышен ее голос. Могила тоже выглядела пристойно: ее ничем не придавили: ни памятником, ни плитой. Только обтесанный камень с именем и датами, да и тот в стороне, чтоб легче было лежать.
Рида поморщилась. Это было очень глупо: сначала от изумления она соскользнула на язык своей кормилицы, на котором не говорила лет двадцать, а теперь полезли предрассудки, почерпнутые некогда из того же источника. А сейчас, как никогда, нужна холодная голова. Хотя бы для того, чтобы понять, что произошло.
Рида бросила куртку на землю, села на нее и снова сказала себе: "Юзеф мертв".
"Бесполезно. Не понимаю. Стена в мозгу.
В первый день, первой пулей в лоб.
Собственно говоря, ничего невероятного в этом нет.
Что я, покойников что ли не видела?
И погиб он, как и пристало джокеру, за Темной Завесой.
Тоже ничего странного.
За Темной Завесой каждый шаг может оказаться последним.
Джокеры что-то вроде первых авиаторов. Риск тот же.
Господь карает дураков.
Но это теоретически. А практически ничего не понимаю.
Смерть. Стена в мозгу.
Или наоборот - провал в пустоту.
Рука не находит опоры.
Ничего не вижу.
Умер? Не понимаю!
Что говорят детям? - "Мама уехала".
Куда уехал? Зачем? Как он там живет? Где письма?
Как понять?
Если бы я поняла - смогла бы заплакать.
Если бы заплакала - стала бы человеком.
Умер? Что это значит?
Пустое место за столом.
Рука, протянутая за ножом, за книгой, за листом бумаги останется пустой.
Конь в конюшне никогда не ощутит на себе знакомой тяжести.
Страницы книг не почувствуют пальцев.
Половицы - каблуков.
Мир станет беднее на один звук шагов, на один оттенок волос, на несколько неповторимых жестов, словечек.
Пустота.
Это все, что ты можешь вспомнить?
Книги, лошади, половицы - а где человек?
Твой друг. (Настолько, насколько ты способна дружить.)
Твой ученик. (Это значит, когда ты устала, ты свалила на него свою ношу.)
Твой приемный сын. (А какие дети еще у тебя могут быть?)
Где он?
Пожалуйста.
Юзеф Бринкер. Семнадцать лет. Темные волосы, серые глаза.
Мальчик, которому снились кошмары.
Мы возвращались с Конрадом из Туле, из грабительского набега за виноградной лозой. Это была самая невероятная авантюра, какую только можно вообразить. В Туле я была вне закона. Немногие верили, что мы хоть что-то добудем. Еще меньше - что вернемся назад. Мы сделали и то и другое. И в маленьком городишке на Гелии мы отдыхали.
Как он назывался? Не помню. Помню только дом и сад, заходящее солнце на вершинах яблонь.
Семья - мать, отец, дочь, уже сама с ребенком, и сын.
Мне было не до них. Но я тогда была джокером в полной силе - двадцать лет. И ночью я отправилась путешествовать по снам обитателей дома.
Надолго задержалась в мерцающих сновидениях малыша, а потом попала в до боли знакомый кошмар.
Они все: родители, друзья, любимые, просто попутчики, просто люди уходят, уезжают, удаляются, ты видишь, но не можешь догнать.
Дорога неожиданно начинает взбираться в гору, на какие-то совсем уж отвесные кручи, внизу шумит вода, кружится от высоты голова, ноги скользят в песке, воздух плотный, вязкий, в нем приходиться плыть короткими рывками, а крик остается у тебя же во рту.
Только на этот раз брошенной была не я, а этот темноволосый мальчишка, которого я днем и не разглядела толком.
И я не позволила ему проснуться, как обычно, от страха, с подступающим к горлу сердцем.
Я толкнула его в спину - ладонью между лопаток и велела: "Лети!" И он послушался.
Два-три широких шага, ботинки уже только царапают песок, а потом все обрывается, земля уходит со страшной скоростью вниз, и ты уже в синеве, в безбрежном океан. И какая теперь разница, за кем ты гнался? Для чего? Все забыто ради проснувшейся в тебе невероятной силы.
Но даже тогда у меня еще не было никакой задней мысли. Я частенько так забавлялась - разрушала чужие кошмары. Что мне, трудно что ли?
А вот наутро он спускался по лестнице к завтраку, увидел меня и застыл.
Тоже ничего странного. Мне частенько приходится встречаться наяву с теми, с кем я уже виделась во сне. И реакция бывает самая разная: недовольство, страх. Кто-то отмахивается: "Не может быть!"
А тут - восторг.
"Так значит, все это было на самом деле!"
Взгляд его меня и покорил.
Я спросила:
- Как тебя зовут?
- Юзеф.
- Тебе часто снятся кошмары?
- Не очень.
Врет.
- Знаешь, кто я?
- Вы - Рида Светлая.
- Хочешь, возьму тебя с собой, и научу, как бороться с дурными снами?
- Хочу.
- Но смотри, это будет тяжело и страшно. Запомни, что ты в любой момент можешь уйти.
- Я не уйду.
Он и правда не ушел. Хотя, я не раз думала, что утром его не увижу.
Конрад с Пикколо устроили ему полную обструкцию. (Конечно, неосознанно, но от этого же не легче!)
Еще бы - на место интеллектуала Кэвина в нашу компанию пришел этот типичный мещанин во дворянстве, который и говорил-то не всегда грамотно.
Я отдирала от него старые привычки буквально молотком и зубилом.
Как он бледнел, садясь в седло!
Как цеплялся за свою челку! Косую, до бровей, чтобы закрыть лоб, спрятать глаза.
В конце концов, я заявила: "Если завтра увижу тебя с челкой - сама подстригу".
Этого унижения он вынести уже не смог и побежал к парикмахеру.
А наутро Пикколо воскликнул: "Да у него же совершенно флорентийское лицо!"
(Что он тогда имел в виду - непостижимо, особенно, если учесть голландско-польское происхождение Юзефа. Но, наверное, это был комплимент.)
А потом, когда я поняла, что больше не смогу быть джокером, я отдала ему все - замок, земли, свое имя, свою власть. Он один знал о моем побеге.
Помню, когда я собирала вещи...
В спешке, в расстроенных чувствах, потому что уезжать из Дома Ламме, это было все равно, что отрывать бинт от раны.
Я застыла на стремянке с маленькой копией "Святого источника" Дени в руках и спросила: "Может оставить ее тебе?" - мы оба любили ее одинаково.
И Юзеф, новоиспеченный мастер иллюзий, в припадке щедрости воскликнул: "Да кантуй ее в бросайер!" (Имелось в виду: "Бросай в контейнер!")
И благодаря ему, я вспоминала свой отъезд не иначе, как смеясь.
И вот, вернувшись, я наткнулась на этот холмик.
Невероятно.
Конечно, он мог умереть, но почему так рано?
Они на мне сразу поставили крест.
Постой, что это? При чем тут это?
Не помню.
О чем я думала до?
Где он ошибся?
Почему так быстро - и двух лет не прошло?
Стой, вот что!
Они на мне сразу поставили крест.
В первый день. Первой пулей в лоб.
Дети любят в театре вскакивать с мест.
Я забыл, что это окоп.
Потому что даже смерть джокера имеет свою причину.
Он ошибся. О чем-то забыл.
Или о ком-то?
Может быть.
И знать это очень важно.
Потому что (И это первая ясная мысль, за которую можно уцепиться.)
Потому, что мне придется идти следом за ним".
Черемуха уже давно облетела, но лунноцвет все еще был усыпан белыми гроздьями цветов. Рида наломала веток и укрыла этим живым покрывалом всю могилу. Уже не для Юзефа, для себя, чтобы оставить зарубку на память.
И, как это часто бывает на похоронах, она грустила больше не о покойном, а о себе. О том, что хоть и отказалась от власти мастера иллюзий, но человеком так и не стала, и не может даже оплакать Юзефа по-настоящему.
"Хотя, разве ему это сейчас нужно? А мне?"
Когда Рида вернулась домой, Майкл уже мирно спал. Она велела подавать завтрак и поднялась в свою комнату. Новую, купленную на Земле куртку уже украшала свежая прореха - там, где прошлись птичьи когти. Со временем, конечно, от этих прорех и заплат куртка станет еще ближе и роднее, но сейчас Рида поморщилась и бросила ее в кресло.
- Бросьте, Майкл, не воспринимайте все так трагически! - махнула рукой Рида. - Подумайте, как рада будет Мария, когда вы ей все это расскажете!
Лодка отдаленно напоминала пирогу, но была шире и устойчивей. Вместо уключин - просто две кожаных петли. Майкл с Ридой без труда дотащили ее до реки.
Уже у самой воды, в камышах, они кого-то спугнули. Захрустела трава, Рида выстрелила, не целясь, и белесый клок тумана с жалобным воем поднялся из ближайших кустов и короткими галсами полетел против ветра на другую сторону реки.
- Vagabund noctus - ночной бродяга. Оружие они еще уважают, - заметила Рида удовлетворенно.
Вторым рейсом, без всяких приключений они доставили рюкзаки. Рида зажгла два факела и укрепила их на носу и на корме. Майкл столкнул лодку с мели и, как ему показалось, довольно ловко в нее вскочил. Вскоре заброшенный поселок исчез за поворотом реки.
Гром утих, снова стало темно, и лишь на горизонте сверкали алые зарницы. Иногда Рида тихонько чертыхалась, увидев в воде упавшее дерево или корягу, но пока ей удавалось обходить все препятствия. Майкл незаметно задремал.
Разбудил его тихий голос Риды
- Проклятье, только этого мне еще не хватало!
Майкл поднял голову, но тут мимо него что-то свистнуло, обдало волной горячего воздуха и с пронзительным криком: "Ха!" - довольно ощутимо ударило его по щеке.
Землянин отпрянул и увидел над собой крылатую тень, которая медленно набирала высоту, готовясь к новой атаке.
- Расчехлите-ка ружье, Майкл! - велела Рида, налегая на весла. Попасть не пытайтесь, достаточно просто их отпугнуть.
Повторять ей не пришлось. Едва черная тень появилась снова, а за ней из темноты вынырнула вторая, Майкл схватил ружье и выпалил. С перепугу он дернул сразу за оба курка, и отдача сбросила его со скамьи на дно. Лодка угрожающе закачалась, птицы рванулись в разные стороны. Майкл послал Дреймур ко всем чертям, и тут же проклятая тварь пронеслась над самой головой Риды и, похоже, успела цапнуть ее за плечо.
Майкл охнул от испуга, пожалуй в первый раз за многие годы, и тут же разозлился на собственный страх, неумелость, и на эту чертову планету, которая слишком много от него требовала.
Собрав в кулак волю и фантазию, он представил, будто все еще находится в корабельном тире, сел, перезарядил ружье и вскинул его навстречу летящей птице. В это мгновение он вдруг ясно увидел ее: поблескивающие синим крылья (размах метра полтора), длинное, гибкое, полузвериное тело, покрытое шерстью, серые когти, короткая шея, большие тусклые глаза, увесистый клюв.
Он ждал терпеливо, позволяя птице падать прямо ему на голову, и когда она увидела-таки в последний момент ружье и повернула, он выстрелил.
Отдача снова его подвела, и он попал не в подставленный бок, а куда-то в сгиб крыла. Птица крикнула, отчаянно забилась и свалилась в воду, а Майклу в голову ударила горячая волна восторга.
- Есть! - крикнул он, гордо повернулся к Риде и застыл.
Метрах в десяти перед носом их лодки вода бурлила, вскидывая белую пену, и с ревом прорывалась сквозь каменный заслон. Об эти камни через несколько секунд разобьет их лодку.
- Рида, берегитесь! - закричал Майкл и схватился за борт.
Он видел, что избежать крушения невозможно, и единственный выход сейчас - прыгать в воду и пытаться выплыть на берег.
- Сидеть! - рявкнула Рида. - Не двигайся! Не смотри туда! Зажмурь глаза!
Сам не понимая, почему, он подчинился. В голову пришла дурацкая мысль: "От голоса Ричарда-I приседали кони. Я их понимаю." Он почувствовал, как Рида дважды взмахнула веслами потом сложила их, и лодка понеслась прямо в пасть порогу. "Она сумасшедшая," - понял он, но глаза не открыл и только крепче вцепился в борта. Лодка трещала, раскачивалась вокруг гудела, выла, будто живая, вода. Каждую секунду он ждал последнего удара.
А потом вдруг все кончилось. Снова было тихо. Снова они скользили по темной реке Снова горели над ними холодным огнем звезды. Он оглянулся, но страшные камни уже скрыла темнота.
Рида сидела, не шевелясь, смотрела на сложенные на коленях руки.
- Господи, Рида, вы это сделали! Вы прошли через камни! Как вам, черт возьми, это удалось?!
Она медленно покачала головой.
- Н-не знаю. Потом расскажу, - и снова взялась за весла.
Час спустя, она попросила:
- Майкл, подмените меня ненадолго.
И остаток ночи они так и плыли - меняясь через каждый час.
Звезды заметно потускнели, то и дело по кронам деревьев проносился ветер. На рассвете лес зашевелился, словно довольная, наигравшаяся кошка, и выпустил из своих когтей лодку.
Из розового тумана стали возникать поселки, а может, маленькие городки - церковь, несколько магазинов на площади, дома, окруженные садами, а кое-где огородами. Между поселками, по берегам реки тянулись темные террасы виноградников.
На улицах стали появляться первые прохожие. Они останавливались, удивленно провожая глазами путешественников.
Когда солнце выскочило наконец из-за горизонта, Рида направила лодку к берегу и с размаху крепко посадила ее на песок.
- Умираю, спать хочу, - объяснила она, - а до дома еще часа четыре. Что будем делать - подремлем прямо здесь, или пойдем проситься на ночлег?
По голосу, по ее напряженным плечам Майкл без труда прочел, что она не хочет уходить, более того - чего-то опасается.
- Ладно, остаемся, - легко согласился он, чувствуя себя эдаким лихим парнем, которому все едино - хоть спать на досках, хоть сражаться всю ночь с птицами-людоедами.
Рида соскочила на песок и, присев на корточки, принялась изучать нос лодки.
- Что-то еще случилось? - поинтересовался Майкл.
- Нет, халоймес. Ерунда. Я просто ищу следы от ударов о камни, и не нахожу.
Майкл не поленился - вылез, убедился, и, пожав плечами, отправился на корму - спать. Не с дурной же головой решать неразрешимые загадки!
Рида заснуть так и не смогла, барахталась где-то на границе, то проваливаясь неглубоко, то от самого чувства провала, просыпаясь. Наконец она сдалась, перевернулась на спину и отпустила на волю тревожащие ее мысли.
"Если Туле забыла про "плесневую осаду" и снова попыталась отвоевать космодром, значит Юзеф не слишком прочно сидит в кресле мастера.
Поэтому не стоит торопиться и всенародно объявлять о своем прибытии.
С другой стороны, когда они доберутся до дома, придется, похоже. скинуть этого рыжего симпатягу Майкла на чьи-нибудь широкие плечи (Конрада, например) а самой заняться делами.
Потому что пороги не возникают из ничего, особенно в тех местах, где их отродясь не было.
Только теперь никакого джокерства, никакой Темной Завесы.
Потому что во второй раз оттуда можно и не вернуться."
И с этой мыслью она поплыла наконец к темному берегу сна без сновидений.
ИНТЕРМЕДИЯ
Четырнадцать лет назад. Купол Лоренца.
Впервые Рида поняла, что любит Клода, когда ее (двенадцати лет отроду) отправили "приобретать лоск" в колледж для юных леди. Было это в одном из крупнейших "закрытых" городов Туле, под куполом Лоренца.
Считалось, что она получает образование почти на самой земле, хотя верней было бы сказать: "под землей"
Город был весьма благоустроенный, с парками, городками аттракционов, бассейнами, видеотеатрами, но Риде он казался сущим адом.
Ее вырвали из милого сердцу заколдованного мира и засунули сюда. Ни в здешних предметах, ни в людях, она не видела ни капли жизни - сплошной эрзац и ощущение жеваной бумаги во рту. (Потом, когда она попала на Землю, все повторилось.)
Ни отец, ни мать в колледже не появлялись, им вполне хватало каникул. Рида в глубине души была этому рада. При них она могла разреветься, напугать всех вокруг, а помочь ей они все равно не смогли бы. Только Клод знал, как с ней надо говорить. Только его визиты и посылки помогли ей тогда выжить.
- Я не знаю, как доживу до каникул, - жаловалась она Клоду. - У меня все время все внутри болит, словно перекрученное. Я тут сама как мертвая.
- Эй, подожди, не все сразу! - говорил он и трепал ее по волосам. - У мертвых внутри не болит. Ты уж выбирай. Или - или.
- Ну, может я живая, а с другой стороны немножко мертвая, как Прозерпина.
- Вот это уже лучше. Идея интересная. Я тебе, Прозерпина пяток книжек подберу на эту тему, чтоб ты не грустила, а если и грустила, так с толком. Кстати, скоро твой день рождения, если я не ошибаюсь. Не придумала еще, что тебе подарить?
И тогда Рида сделала единственную попытку внести ясность в их отношения.
- Если ты ответишь на один вопрос, то никакого другого подарка мне не надо.
- Вот как? Совсем интересно. Давай, спрашивай.
- Ты случайно не мой отец?
Клод усмехнулся.
- Совсем случайно?
Потом замолчал.
- А ты хотела бы? - спросил он, наконец.
- Да.
- Тогда, давай, для нас с тобой это будет так, а больше никому знать не обязательно. Договорились?
Она согласилась.
А потом она стала джокером.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
О СМЫСЛЕ СМЕРТИ
29.06. Аржент.
Дреймурцы сохранили земные минуты и часы, только этих часов в дреймурских сутках насчитывалось без малого тридцать восемь. Для Риды, когда она прилетела на Землю, время вдруг сжалось и полетело с сумасшедшей скоростью. И только выучка мастера иллюзий помогла ей тогда справится с непрерывным головокружением.
Для Майкла же, наоборот, утро растягивалось, вытягивались в нить облака над горизонтом, земля изгибалась пологими холмами, медленно вращались на излучинах берега реки. Впервые, с того дня, когда он стал айсом, время и пространство прекратили бешеную скачку вокруг него, незаметно улетучилось ощущение, что "жизнь - это когда идешь по канату, все остальное - ожидание жизни". Короче говоря, эта планета и эта женщина, похоже, вознамерились превратить его в примитивного обывателя.
Когда к полудню долгого дня на горизонте возник город-сказка - белая крепость на острове, подъемный мост, мощеные брусчаткой улицы, по которым стучали колесами экипажи, черепичные крыши, огромный парк - Майкл не удивился. Чего-то вроде такого Диснейленда он и ожидал.
- Аргенти-сити, столица Аржента, - объяснила Рида, направляя лодку под мост.
Город, как это и полагалось в древние времена, располагался в месте слияния двух рек.
- А крепость - памятник героям основателям?
Рида рассмеялась, откидывая челку со лба.
- Ее построили четыре года назад, для музея и картинной галереи. Может, это смотрится немного провинциально, но я, признаться, до сих пор горжусь...
- Чем гордитесь?
Она промычала что-то неопределенное, пытаясь подладиться к течению большой реки, а когда ей это удалось, сообщила с серьезно-невинным видом:
- Горжусь собой, и своей родиной.
Майкл принял к сведению и эту шараду. Не надо мешать событиям сгущаться вокруг.
Рида с утра задавалась вопросом: что изменилось в ее госте? И, наконец, поняла: он снял очки. Мысленно она захихикала и потерла руки от удовольствия. Эвристик оправился от культурного шока и был сейчас как флюгерок - нос по ветру. "Я же знала, что они у него для понта!" - подумала Рида.
И вот на высоком холме сверкнул белыми стенами легкий, такой же нереально-красивый, как и крепость дом. Веранда-фонарик, высокие арки, увитая плющом терраса.
Это зрелище и Риду не оставило равнодушной. Она отпустила весла и засмотрелась, так что лодка едва не врезалась в деревянную пристань. Столкновения Рида в последний момент избежала, а вот лески двум мальчишкам, рыбачившим у причала она порвала.
- Ты что, глаза потеряла? - вскричал старший в порыв справедливого возмущения. - А ты зачем весла девчонке даешь?
Рида подарила разгневанному рыболову самую ясную свою улыбку и кинула конец веревки.
- Прости, ради Бога, я и правда замечталась, как дура. Помоги причалить.
Старший, неожиданно для самого себя, повиновался. Девушка соскочила на причал.
- Вы чьи же сыновья будете? - спросила она все так же улыбаясь. Питера ван Хольпа?
- А сама-то ты кто такая?
- Рида.
Майкл зажмурился, тряхнул головой, и снова открыл глаза. Нет, ему не почудилось. Мальчишки одновременно, как по команде, опустились на колени на пыльные доски пристани. Рида, ничуть не смутившись, шагнула вперед, дотронулась до плеча одного, затем второго, и заставила их подняться.
- Бегите в дом, скажите, что мы приехали. Пусть пришлют двух человек за рюкзаками.
- Хелла7 Рида, вы навсегда вернулись? - спросил старший.
Она махнула рукой.
- Бегите.
- Это что, обычное приветствие на Дреймуре? - спросил Майкл, когда они снова остались вдвоем.
Рида уловила скрытый упрек.
- Ну да, я знатная и богатая, - сказала она со вздохом. - И это еще не худшее, что со мной случалось. Но ведь вы не хотите расторгнуть контракт? И не откажетесь быть моим гостем?
- Не хочу. Не откажусь, - ответил Майкл, а про себя добавил: "Хотя ума не приложу, на что тебе это сдалось".
Трое дреймурцев повстречали путешественников на полдороге, и Майкл даже не вздрогнул, когда шесть колен согнулись перед Ридой. Все трое улыбчивые, загорелые. В каждом движении та же бессознательная точность, которую Майкл заметил у Риды.
- Питер ван Хольп, мой управляющий, - представила она того, что постарше. - Майкл Граве, писатель с Земли. А вы, ребята, наверное новенькие? Рада познакомиться. Ну, как у нас дела?
- Хелла Рида, признаюсь честно, мы только вчера получили ваше письмо, - ответил Питер. - почта за это время лучше работать не стала. Но мы очень старались, и кое-какой порядок все же навели. Но главное - вы вернулись. Теперь Дом Ламме по-настоящему оживет.
Майкл вздохнул с облегчением. До сих пор его сильно волновал языковой барьер. Но, кажется, обойдется. Автопереводчики на Дреймуре не работали, но на корабле Майкл успел взять несколько уроков у Риды. В Арженте и в Нефелле говорили на диалекте, происходящем от голландского и испанского. Оба эти языка были знакомы Майклу, да и эксперимент несколько усилил его способности. Так что, общий смысл беседы он сейчас понимал.
Они подошли уже к высоким, узорного литья воротам, когда Майкл услышал странные крики. Какой-то ребенок-невидимка (где он мог спрятаться?) вопил в восторге:
- Ура! Ура! Пришла! Ура!
Но самое удивительное - слова раздавались не в ушах, а казалось, прямо в мозгу.
Рида захлопала в ладоши и закричала:
- Ламме, малыш, беги скорей сюда!
От дома ей навстречу бежал какой-то темный мохнатый комок, украшенный сзади огромным пушистым хвостом.
Теперь уже Рида сама упала на колени и позволила этому гибриду чау-чау и хорька облизывать ей лицо, тыкаться носом в живот, покусывать руки. При этом гибрид, не переставая, вопил на человеческом языке:
- Ура! Пришла! Бродяжка! Пришла!
- Вот, познакомьтесь, - сказала Рида, запуская обе руки в густую темную шерсть. - Ламме, хранитель дома. Телепат. Не смотрите на меня так Ламме, это мистер Граве с Земли.
Зверек обнюхал ноги Майкла, сморщил нос, и Майкл явственно услышал:
- Чужой. Самец. Укусить нельзя?
- Нельзя, - ответила Рида и обняла зверька за шею. - Относиться как к почетному гостю. Кстати, где Юзеф? Ему уже достоинство не позволяет спуститься? Будет принимать нас в тронном зале?
- Йонгфру8 Рида...
Майкл резко повернулся к управляющему. Землянин, разумеется, не понимал, о чем идет речь, но ясно почувствовал сейчас что-то случится.
- Где Юзеф? - переспросила Рида.
- Йонгфру Рида, мастер Юзеф умер полгода назад. Мы не смогли найти вас тогда.
Рида разжала руки и отпустила Ламме.
- Nein,- прошептала она, - wie kann es dos sein?9
И тут же поправилась:
- Как это случилось?
- Ночью в башне. Он вызвал демона, с которым не смог справиться. Демон его убил, - сказал управляющий, не глядя на нее.
- Демон? Какой, к черту, демон? Какая башня?!
- Я не знаю, хелла Рида.
Майкл увидел, что Рида сейчас расплачется.
- Es ist bescherben, - сказал он тихо, - Так было суждено.
Дальше идиша не хватило, и Майкл добавил по-немецки:
- Dieses Demon heit Schicksal. Этого демона зовут Судьба.
И Рида снова сжала зубы и вскинула голову.
- А где Конрад?
- Мейнхеер10 Конрад исчез тогда из Дома Ламме. Потом он пришел в монастырь Святого Сердца и с тех пор живет там. Говорят, что он не произнес с тех пор ни слова, хелла Рида.
- Пикколо?
- Я не знаю. Он тоже ушел отсюда.
Рида замолчала, но Майклу было достаточно ее лица. Недоумение, гнев, растерянность. Потом, на мгновение, страх. Потом губы ее сжались, глаза сузились, словно она поймала кого-то на прицел своей винтовки. Она коротко выдохнула, восстанавливая дыхание, встала, отряхнула колени.
- Все хорошо, прекрасная маркиза. Майкл, похоже, наши планы меняются.
- Рида, ради Бога, не думайте обо мне. Делайте то, что считаете нужным.
- Я думаю, это ненадолго. Вы пока позавтракаете, отдохнете. А потом я пришлю кого-нибудь, чтобы показать вам дом и парк. Разрешу ему отвечать на любые ваши вопросы. А к вечеру я вернусь. Хорошо?
- Рида, я уже говорил, делайте то, что считаете нужным.
- Ладно. Теперь дальше. Кобыла ваша околела... Сверчок жив?
- Конечно, хелла Рида.
- Оседлайте его для меня. Я схожу на кладбище, потом перекушу и поеду в монастырь.
- Хелла Рида, позвольте, я пошлю кого-нибудь с вами, чтобы помочь вам найти могилу.
- Это зачем еще мне может понадобиться помощь?
- Хелла Рида, простите, но мастера Юзефа похоронили за оградой.
- За оградой?
- Он был убит демоном. Священники запретили класть его вместе со всеми. Мы ничего не могли сделать.
- Ах да, демон! Совсем забыла. Ничего, я сама справлюсь. Поплутаю немного и найду. Постарайтесь, чтоб мейнхееру Граве у нас понравилось.
Место, где спал теперь Юзеф, оказалось не таким уж плохим. Высокая трава, заросли черемухи и лунноцвета, недалеко река, сквозь деревья слышен ее голос. Могила тоже выглядела пристойно: ее ничем не придавили: ни памятником, ни плитой. Только обтесанный камень с именем и датами, да и тот в стороне, чтоб легче было лежать.
Рида поморщилась. Это было очень глупо: сначала от изумления она соскользнула на язык своей кормилицы, на котором не говорила лет двадцать, а теперь полезли предрассудки, почерпнутые некогда из того же источника. А сейчас, как никогда, нужна холодная голова. Хотя бы для того, чтобы понять, что произошло.
Рида бросила куртку на землю, села на нее и снова сказала себе: "Юзеф мертв".
"Бесполезно. Не понимаю. Стена в мозгу.
В первый день, первой пулей в лоб.
Собственно говоря, ничего невероятного в этом нет.
Что я, покойников что ли не видела?
И погиб он, как и пристало джокеру, за Темной Завесой.
Тоже ничего странного.
За Темной Завесой каждый шаг может оказаться последним.
Джокеры что-то вроде первых авиаторов. Риск тот же.
Господь карает дураков.
Но это теоретически. А практически ничего не понимаю.
Смерть. Стена в мозгу.
Или наоборот - провал в пустоту.
Рука не находит опоры.
Ничего не вижу.
Умер? Не понимаю!
Что говорят детям? - "Мама уехала".
Куда уехал? Зачем? Как он там живет? Где письма?
Как понять?
Если бы я поняла - смогла бы заплакать.
Если бы заплакала - стала бы человеком.
Умер? Что это значит?
Пустое место за столом.
Рука, протянутая за ножом, за книгой, за листом бумаги останется пустой.
Конь в конюшне никогда не ощутит на себе знакомой тяжести.
Страницы книг не почувствуют пальцев.
Половицы - каблуков.
Мир станет беднее на один звук шагов, на один оттенок волос, на несколько неповторимых жестов, словечек.
Пустота.
Это все, что ты можешь вспомнить?
Книги, лошади, половицы - а где человек?
Твой друг. (Настолько, насколько ты способна дружить.)
Твой ученик. (Это значит, когда ты устала, ты свалила на него свою ношу.)
Твой приемный сын. (А какие дети еще у тебя могут быть?)
Где он?
Пожалуйста.
Юзеф Бринкер. Семнадцать лет. Темные волосы, серые глаза.
Мальчик, которому снились кошмары.
Мы возвращались с Конрадом из Туле, из грабительского набега за виноградной лозой. Это была самая невероятная авантюра, какую только можно вообразить. В Туле я была вне закона. Немногие верили, что мы хоть что-то добудем. Еще меньше - что вернемся назад. Мы сделали и то и другое. И в маленьком городишке на Гелии мы отдыхали.
Как он назывался? Не помню. Помню только дом и сад, заходящее солнце на вершинах яблонь.
Семья - мать, отец, дочь, уже сама с ребенком, и сын.
Мне было не до них. Но я тогда была джокером в полной силе - двадцать лет. И ночью я отправилась путешествовать по снам обитателей дома.
Надолго задержалась в мерцающих сновидениях малыша, а потом попала в до боли знакомый кошмар.
Они все: родители, друзья, любимые, просто попутчики, просто люди уходят, уезжают, удаляются, ты видишь, но не можешь догнать.
Дорога неожиданно начинает взбираться в гору, на какие-то совсем уж отвесные кручи, внизу шумит вода, кружится от высоты голова, ноги скользят в песке, воздух плотный, вязкий, в нем приходиться плыть короткими рывками, а крик остается у тебя же во рту.
Только на этот раз брошенной была не я, а этот темноволосый мальчишка, которого я днем и не разглядела толком.
И я не позволила ему проснуться, как обычно, от страха, с подступающим к горлу сердцем.
Я толкнула его в спину - ладонью между лопаток и велела: "Лети!" И он послушался.
Два-три широких шага, ботинки уже только царапают песок, а потом все обрывается, земля уходит со страшной скоростью вниз, и ты уже в синеве, в безбрежном океан. И какая теперь разница, за кем ты гнался? Для чего? Все забыто ради проснувшейся в тебе невероятной силы.
Но даже тогда у меня еще не было никакой задней мысли. Я частенько так забавлялась - разрушала чужие кошмары. Что мне, трудно что ли?
А вот наутро он спускался по лестнице к завтраку, увидел меня и застыл.
Тоже ничего странного. Мне частенько приходится встречаться наяву с теми, с кем я уже виделась во сне. И реакция бывает самая разная: недовольство, страх. Кто-то отмахивается: "Не может быть!"
А тут - восторг.
"Так значит, все это было на самом деле!"
Взгляд его меня и покорил.
Я спросила:
- Как тебя зовут?
- Юзеф.
- Тебе часто снятся кошмары?
- Не очень.
Врет.
- Знаешь, кто я?
- Вы - Рида Светлая.
- Хочешь, возьму тебя с собой, и научу, как бороться с дурными снами?
- Хочу.
- Но смотри, это будет тяжело и страшно. Запомни, что ты в любой момент можешь уйти.
- Я не уйду.
Он и правда не ушел. Хотя, я не раз думала, что утром его не увижу.
Конрад с Пикколо устроили ему полную обструкцию. (Конечно, неосознанно, но от этого же не легче!)
Еще бы - на место интеллектуала Кэвина в нашу компанию пришел этот типичный мещанин во дворянстве, который и говорил-то не всегда грамотно.
Я отдирала от него старые привычки буквально молотком и зубилом.
Как он бледнел, садясь в седло!
Как цеплялся за свою челку! Косую, до бровей, чтобы закрыть лоб, спрятать глаза.
В конце концов, я заявила: "Если завтра увижу тебя с челкой - сама подстригу".
Этого унижения он вынести уже не смог и побежал к парикмахеру.
А наутро Пикколо воскликнул: "Да у него же совершенно флорентийское лицо!"
(Что он тогда имел в виду - непостижимо, особенно, если учесть голландско-польское происхождение Юзефа. Но, наверное, это был комплимент.)
А потом, когда я поняла, что больше не смогу быть джокером, я отдала ему все - замок, земли, свое имя, свою власть. Он один знал о моем побеге.
Помню, когда я собирала вещи...
В спешке, в расстроенных чувствах, потому что уезжать из Дома Ламме, это было все равно, что отрывать бинт от раны.
Я застыла на стремянке с маленькой копией "Святого источника" Дени в руках и спросила: "Может оставить ее тебе?" - мы оба любили ее одинаково.
И Юзеф, новоиспеченный мастер иллюзий, в припадке щедрости воскликнул: "Да кантуй ее в бросайер!" (Имелось в виду: "Бросай в контейнер!")
И благодаря ему, я вспоминала свой отъезд не иначе, как смеясь.
И вот, вернувшись, я наткнулась на этот холмик.
Невероятно.
Конечно, он мог умереть, но почему так рано?
Они на мне сразу поставили крест.
Постой, что это? При чем тут это?
Не помню.
О чем я думала до?
Где он ошибся?
Почему так быстро - и двух лет не прошло?
Стой, вот что!
Они на мне сразу поставили крест.
В первый день. Первой пулей в лоб.
Дети любят в театре вскакивать с мест.
Я забыл, что это окоп.
Потому что даже смерть джокера имеет свою причину.
Он ошибся. О чем-то забыл.
Или о ком-то?
Может быть.
И знать это очень важно.
Потому что (И это первая ясная мысль, за которую можно уцепиться.)
Потому, что мне придется идти следом за ним".
Черемуха уже давно облетела, но лунноцвет все еще был усыпан белыми гроздьями цветов. Рида наломала веток и укрыла этим живым покрывалом всю могилу. Уже не для Юзефа, для себя, чтобы оставить зарубку на память.
И, как это часто бывает на похоронах, она грустила больше не о покойном, а о себе. О том, что хоть и отказалась от власти мастера иллюзий, но человеком так и не стала, и не может даже оплакать Юзефа по-настоящему.
"Хотя, разве ему это сейчас нужно? А мне?"
Когда Рида вернулась домой, Майкл уже мирно спал. Она велела подавать завтрак и поднялась в свою комнату. Новую, купленную на Земле куртку уже украшала свежая прореха - там, где прошлись птичьи когти. Со временем, конечно, от этих прорех и заплат куртка станет еще ближе и роднее, но сейчас Рида поморщилась и бросила ее в кресло.