Первушина Елена
Охота на джокера
ПЕРВУШИНА Елена
Охота на джокера
Роман
ПРОЛОГ
Римская свеча пошла вверх, раскрылась, и, вспыхнув, превратилась в серебряное дерево, в живую, ветвистую молнию, стекла по темному небу вниз, к земле. И тут же ей навстречу взметнулись струи голубого и розового пламени, затрещали, разбрызгивая искры, огненные колеса, поплыли золотые и серебряные шары и озарили призрачным светом крутой изгиб реки, прибрежные скалы, парк и белый, будто игрушечный, дом на обрыве.
Отсветы заиграли в сотне поднятых к небу глаз, отразились в каждой сережке, в каждой пуговице, перстне, ожерелье, и собравшиеся на террасе гости то тонули в море живого огня, то снова погружались в темноту.
Ночь, пламя, деревья, музыка и по отдельности обладают своим волшебством, вместе же они способны на несколько мгновений разорвать покров реальности. И тогда лицо женщины, стоящей рядом - случайной партнерши по танцу или давно опостылевшей подруги, - кажется тем, единственным, что снилось тебе всю жизнь. И сад становится обиталищем фей и эльфов, и Оберон с Титанией (или в кого ты еще тайком от самого себя веришь) сейчас появятся, чтобы исполнить загаданное желание. Словом, да здравствует тот, кто придумал фейерверки! Или, да будет проклят, потому что чудо, которым он дразнит нас не больше, чем иллюзия.
Как бы там ни было, но один здравомыслящий молодой человек не поддался огненным чарам. Он прохаживался у дальней калитки парка, похлопывая фонариком по голенищам сапог. Бледное пятно света, как собачонка, металось у его ног. Привязанная к ограде лошадь вздрагивала всем телом при каждом новом разрыве ракеты.
Чуть слышно зашуршала трава, молодой человек вскинул фонарь, и луч выхватил из темноты юную особу в охотничьем костюме. В руке она держала отделанное серебром ружье. Девушка прикрыла глаза рукой.
- Конрад, - сказала она спокойно, - ты меня заикой сделаешь.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
- Рида, ты все же уходишь?
- Убегаю, - улыбнулась она.
Он привычно изумился. В который раз она одним словом отвечала на все заданные и незаданные вопросы. И сказал беспомощно:
- Я ведь только проводить тебя хочу.
Рида кивнула, отдала ему ружье и вскочила в седло. Конрад взял лошадь под уздцы.
- Куда ты? - спросил он.
- На пристань.
- А потом?
- На Землю.
- Почему на Землю?
- А почему нет? Это будет забавно.
Они долго молчали, потом Конрад спросил:
- Ну, а мне что прикажешь делать?
Рида рассмеялась.
- Все, Конрад, я больше не приказываю никому. Хочешь распоряжений обращайся к Юзефу. Он теперь хозяин Дома Ламме, он же и мастер. А я свой жезл сломала - по-моему, это видели все.
- И ты хочешь все что, сделала за семь лет отбросить вместе с обломками жезла? И пусть вся слава достанется этому сопляку?
- Ты смотришь в корень. За исключением сопляка. Юзеф старше, чем была я, когда приехала в Аржент.
- Все равно, я не могу тебя понять.
- И слава Богу.
Она снова замолчала. Конрад продолжал мысленно с ней спорить, пока они не вышли к старой пристани. Рида спрыгнула с седла в протянувшиеся к ней руки. Конрад крепко прижал ее к себе и поцеловал.
- Ну, надо ли тебе уезжать? - спросил он тихо.
Рида покачала головой.
- Все не так, как ты думаешь. Моя магия выпила меня до последней капли. Ты любишь тень, и это не принесет радости ни тебе, ни мне.
Она снова взяла ружье и выстрелила в воздух. На другом берегу началось какое-то движение, потом заплескалась вода. Из темноты навстречу им двигалась лодка с четырьмя гребцами. На носу и корме горели факелы.
- Ты все хорошо подготовила.
- Разумеется, - она протянула ему ружье. - Вот, возьми на память обо мне. И, если можешь, присмотри за Юзефом. Боюсь, ему и правда будет трудно в начале. Ну, прощай.
Она сама коснулась губами его губ и спрыгнула в лодку.
Конь скакал сквозь ночь, едва успевая уворачиваться от выпрыгивающих из темноты деревьев, проклиная рвущие губы удила, острые колесики шпор, то и дело выползающие на тропинку мокрые скользкие корни. Но бог хранит безумцев - до маленького охотничьего павильона в глубине леса они добрались целыми и невредимыми.
Конрад соскочил на землю, взбежал по трем мраморным ступенькам, распахнул дверь, остановился, переводя дух. Комната была обставлена с роскошью и изыском. пол заслан коврами, в камине горел огонь, на столе, на белоснежной, отделанной старинным кружевом скатерти мерцали свечи, распространяя вокруг себя нежный запах фиалок, отблески играли на столовом серебре, на атласном покрывале ложа в алькове.
Портьера отдернулась, и на пол спрыгнул невысокий горбатый человечек, на вид не старше Конрада.
- Ну, а где виновница торжества?
Вместо ответа, Конрад одним движением перевернул стол, ужин с грохотом и жалобным звоном съехал на пол. Конрад носком сапога затушил фитили свечей.
- Сбежала, значит, - подытожил горбун.
Нагнувшись, он поднял с пола закупоренную бутылку
- Вино, по крайней мере, осталось...
- Каким идиотом нужно быть, чтобы все эти годы... - отозвался Конрад.
Он говорил, и размеренно бил кулаком по торцу стола, так, чтобы было больнее.
- А она того не стоила?
- Да конечно стоила! Мешок сюрпризов. Я бы за нее еще семь лет прослужил, только она сама не позволила. Знаешь, я сейчас вспомнил тот день, когда отсюда ушел Кэвин. Я тогда сказал: "Рида, он столько сделал для нас, как ты могла? Я не понимаю!" А она ответила: "Я тебе завидую. Когда все понимаешь, но ничего поделать не можешь, еще хуже". Теперь я знаю, о чем она тогда говорила.
- И где же она теперь?
Конрад его не услышал.
- Рида Светлая, - сказал он, - наш мастер иллюзий. Представить себе не могу себя без нее, Дреймур без нее. С другой стороны, если кто из нас и заслужил счастье, так это она. Если не здесь, то там, если не со мной, с кем-то другим.
- Сомневаюсь, что ей это удастся.
Конрад впервые обратил внимание на собеседника.
- О чем ты, Пикколо?
- В старые времена волшебник продавал душу дьяволу. Мистика, конечно, но зерно в этом есть. Она выиграла шесть сражений, основала четыре города, нашла серебро в рудниках, насадила виноградники. Представляешь, чем за все это нужно заплатить?
Конрад хлопнул ладонью по колену.
- Ладно, баста. Что прошло, то прошло. Надо здесь прибраться, что ли Стыдно будет завтра.
- А потом соберем вещи, и махнем наконец домой?
Конрад покачал головой.
- Я остаюсь. Нужно помочь молодому мастеру. Рида меня об этом просила.
Пикколо издал странный звук, выражающий, по-видимому, крайнюю степень изумления.
- У меня больше нет слов, - сообщил он немного погодя.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ТАЙНА РЫЖЕГО НЕЗНАКОМЦА
17.10.2.... Берлин
"Господин Кайзер, гордый, благородный, и могучий,
Ты знал царство небесное на земле,
Имел благородную, полную прелести супругу,
И прекрасного коня.
Теперь сними свою золотую корону,
И готовься к Танцу Смерти:
Ты пойдешь с нами, волей или неволей".
"О Иисус, милостивый Господь!
Я должен умереть, это правда, а не шутка.
Я вступаю в этот печальный танец, Танец Смерти,
И оставляю всякую радость на земле".
Предел церкви Святой Марии освещали два маленьких прожектора, и даже сейчас, поздним октябрьским вечером, можно было рассмотреть все детали Танца Смерти - знаменитой фрески ХIII века. Обвитые белыми полотнищами мертвецы кружились в хороводе с кайзером, королем, рыцарем, папой, епископом, монахом. У их ног дудели в трубы ушастые безобразные лемуры. А ниже проступали строки, в которых люди молили Смерть подождать хоть немного, не забирать их в ужасный Танец.
Женщину, которая стояла, облокотившись на перила, и разглядывала фреску, звали Рида. Это имя придумали для нее четверть века назад на далекой планете, но пришло оно из латыни - мертвого земного языка, где означало "смех".
Она и сейчас улыбалась, но чуть принужденно, словно увидела старого знакомого, но возобновлять знакомство не спешила.
Она думала: "Вот оно, мое бывшее ремесло. Танец со смертью. Лучше не скажешь".
Но тут же поправилась: "Хотя, такое могут о себе сказать многие: солдат, врач, шпион, испытатель. Каждый, кто делает хоть что-то серьезное".
И продолжала снова, ибо любила порядок в своих мыслях: "Но мастера иллюзий никогда не делают ничего серьезного. Сотворение иллюзий - разве это серьезно? И для нас главным всегда был танец, а не смерть. Мы вступали в круг радостно, это была самая замечательная игра на свете".
Она скользнула глазами по процессии, и в самом конце нашла фигурку в остроконечной шляпе, с огромным барабаном у ног. В этом человечке она видела себя. Шут, трюкач, джокер. Надписи под фресками были на старом берлинском диалекте, но тут же лежал путеводитель по церкви, и Рида заглянула в него, чтоб узнать, что ответил ее двойник на настойчивые приглашения смерти.
"Ах, что ты хочешь от меня, ты, гадкая шельма?
Оставь меня, я буду жить, пока я могу!
Я придумаю для тебя потеху получше.
И если солдаты не помогут мне от тебя отделаться,
Я уговорю Христа меня спасти.
Ведь не даром я такой ужасный обманщик."
"Вот так, - думала Рида. - Так и только так. Это была настоящая жизнь. Самая живая жизнь на свете. А теперь..."
Она запахнула потуже куртку, чтоб сберечь тепло от осеннего ветра, и вышла на темную площадь. Мерцали гирлянды огоньков над окнами отелей и ресторанов, холодной каменной глыбой возвышался впереди Немецкий Собор. Рида стояла на набережной, глядела, как вдали по мостам над Шпрее проезжают трамваи, и их огни пляшут в черной воде.
Чья-то машина резко вывернула из-за поворота, пахнуло нагретой резиной, и Рида непроизвольно вжалась в парапет. Земная мода сделала очередной круг, и люди снова ездили в стальных четырехколесных коробках. На ридино несчастье. Она жила на Земле три года, и все же каждая машина казалась ей выстрелом в спину.
Но когда из темноты вдруг вынырнул человек, она не испугалась. Она издалека услышала шаги, и узнала их.
- Ох, Альф, прости, - сказала она виновато. - Ты меня искал?
- Тебя все искали. Зачем ты здесь спряталась
- Я не пряталась, прости. Я просто устала. Я заходила в церковь.
- В церковь? - мужчина рассмеялся. - Ты что, решила помолиться? Сейчас?
- Что-то вроде. Да нет, я просто подумала, что там сейчас тихо, - она помолчала, закусив губу, потом сказала решительно - Альф, увези меня отсюда.
- Сейчас? Да ты что? Вечеринка в самом разгаре. Пошли! Что они о нас подумают?
- Ох, но ведь никого не интересует, что подумаю я, - она обняла мужчину, спрятала голову на его груди (классическая картинка - влюбленные на мосту над Шпрее, ночь) и зашептала - Пожалуйста, давай уедем. Я хочу домой. Я не могу больше с ними. Напьются, и будут взахлеб рассказывать о своих сексуальных проблемах. И проблемы-то у всех одинаковые. Будто все время во рту жеваная бумага. А глаза у них... Альф, прости, не могу больше... Плоские, похотливые до развлечений. Великая мечта Земли о равенстве и братстве. Чтоб наслаждаться всем этим, надо тут родиться.
- Ну хорошо, поедем, - вздохнул Альф, прерывая ее бессвязные излияния. - Шефу я завтра что-нибудь совру. Поедем, если ты так хочешь.
Они жили на Prencenberg, в студенческом квартале. Дома, постройки восемнадцатого века, облупившиеся, давно ждущие ремонта, были очень дешевы. Всю дорогу домой Рида молчала. Сидела, сжавшись в комок, уставясь невидящими глазами в темноту тоннеля метро. Альф знал, что ее сейчас лучше не трогать, но не грустил. Они снимали квартиру втроем, вместе с приятелем Альфа по университету, и молодой человек вовремя вспомнил, что этот приятель не далее, как сегодня укатил к родне. Так что, возможно, Рида просто хотела остаться с ним, Альфом, вдвоем, оттого и болтала сегодня всю эту бессмыслицу.
Альф открыл подъезд, и они нырнули в непроницаемый, почти первозданный мрак. Не зажигая света, он расстегнул на девушке блузку и втянул губами холодный мягкий сосок. Рида заерзала, будто хотела выскользнуть из его рук, но Альф прижал ее к стене. Она еще минут пять будет разыгрывать недотрогу, а потом последует взрыв. Их роман продолжался три месяца, и Альф уже научился мириться с ридиными странностями. Сейчас ежится, уклоняется от его языка, но когда войдет в раж, становится настоящей распутницей.
Что ж, и такая женщина ничуть не хуже всех прочих.
18.10.2...
Рида проснулась ближе к полудню. Альф уже выпил кофе и убежал в Университет. Она бесцельно бродила по пустой квартире в ночной рубашке, чувствуя себя совершенно разбитой.
Ночь была ветреной, созревшие каштаны сыпались со старого дерева под окном, барабанили по крышам гаражей, и Рида спала отвратительно.
Нужно было сходить в супермаркет, на обратном пути можно заглянуть в зоомагазин, проверить как там поживают две шиншиллы. а то и вообще, завалиться на целый день в зоопарк. Семейство слонов, купающееся в пруду львы, гордо возлежащие на скалах винторогие бараны, которых можно кормить с руки крокодилы и колибри в тропической оранжерее.
Но тогда, для начала, придется встретиться с другим железномордым стеклянноглазым зверинцем - машинами, а на это не так просто решиться.
Джокеры умеют управлять своим страхом, да и Риде доводилось встречать существ более опасных, чем авто. Однако самой себе она признавалась честно: лучше без этого обойтись. Машины были для нее то, что немцы называют wildfremd - "дико чужое".
Рида поморщилась, решительно вытащила из-под стола огромный пластмассовый таз, набитый грязной посудой, и водрузила его в раковину. Ели здесь не слишком много - бутерброды, да почти ритуальные жареные грибы, зато с посудой расправлялись раз в неделю, не чаще. Но сейчас Рида неосторожно разбередила скверные мысли, и их нужно было срочно прогнать хоть какой-то работой. Противно вспоминать, каких глупостей она наговорила вчера на мосту.
Струя воды била в фарфоровые бока чашек, дребезжала ложками, стекала пластами по стенкам бокалов, а Рида без устали терла их, и старательно думала о том, как ей повезло с Альфом.
"По крайней мере, он не учит меня жить. Принимает такой, какая я есть на самом деле. Дикарка с дикой планеты.
И с Берлином мне везет. Сколько я ни ездила по свету эти три года, а всегда возвращаюсь сюда. Самый эмигрантский город на свете. Уютен, говорлив, предусмотрителен, почти идеально подходит для бездомных странников."
И все же, вода и чашки не помогли. Рида, незаметно для себя, стала мысленно составлять список всего, что ей не нравится на Земле:
автомобили
уровень шума
TV
асфальт
коктейли
компьютеры
реклама
здоровый образ жизни
спортсмены
жевательная резинка
туристы
музыка, а особенно слова, к ней прилагающиеся
мужские амбиции
невозможность иметь при себе хотя бы небольшой пистолет
"Эрзац. Папье-маше. Пляска теней. Огромное ритуальное убийство времени, чтоб доказать неизвестно кому, возможно Господу Богу, что Земля стабильна и процветает. Для землянина работать значит 11 месяцев в году помогать отдыхать другим. Свихнувшаяся метрополия"
"Ксенофобия, - решила она, наконец, пересмотрев весь список. Полнейшая ксенофобия. Стыдно".
И тут загудел фон.
Рида чертыхнулась и понадеялась, что это кто-то из друзей Альфа. Разговаривать с кем-нибудь в таком расхристанном состоянии ей не хотелось.
Но события подтверждали худшие ее опасения. На экране возник тонколицый, рыжеволосый, совершенно незнакомый ей молодой человек в дымчатых очках и сказал:
- Доброе утро, могу я поговорить с фрау Хейл?
Говорил он по-немецки бегло, но с жестким славянским акцентом.
- Да, пожалуйста. Фрау Хейл слушает.
Она не стала включать ответный видеоконтакт. Женщину, да еще утром, за это можно извинить.
- Доброе утро, еще раз. Я - Майкл Граве, из Харьковского Универститета. Если это возможно, я бы очень хотел встретиться с вами.
- Я никогда не имела дел с Харьковским Университетом.
Господин Граве мило улыбнулся. Как там пишут в романах - "мальчишеская улыбка"? Бледная тонкая кожа, близорукий взгляд, светло-рыжие волосы. Такой коктейль должен мгновенно кружить женскую голову.
Однако, Рида считала, что живые люди не должны напоминать дамские романы. А если напоминают - тут что-то не то.
"Если он еще и краснеет легко, - подумала она, - это будет совсем подозрительно".
- Я хотел бы, - меж тем говорил Майкл, - предложить вам одну работу, связанную с Дреймуром. Речь идет об очень важной для меня поездке, и, я думаю, кроме вас мне никто не сможет помочь. Оплата будет соответствовать. Конечно, если у вас сейчас нет других неотложных дел.
Рида порадовалась, что не включила видео. От одного упоминания о ее родной планете у нее мороз прошел по коже. Еще чего не хватало!
- К сожалению, я сейчас...- начала она, но тут смысл сказанного дошел до нее полностью. - Простите, вы говорите о поездке на Дреймур ?
- Да, совершенно верно. Я получил приглашение в некую Геспериду, но в консульстве мне сказали, что без гида не могут меня отпустить.
- Хорошо, мы с вами обязательно встретимся, герр Граве, - ответила Рида решительно.
Чтобы на Дреймур, планету, закрытую для частных лиц, кого-то пригласили? И чтобы консульство это приглашение приняло, потребовав только наличия гида? И чтобы этот приглашенный распространялся о своих планах по международной связи? Одно невероятнее другого.
- Я прилетаю в Берлин завтра, - сказал Майкл, - Где нам удобнее встретиться?
- У вас в отеле. Часа в четыре.
- Очень хорошо. Я позвоню вам, как только забронирую номер.
И он дал отбой, оставив Риду в глубоком раздумье.
" Что у них за имена такие? - думала она. - Майк, Джейк, Ник, Рик, Брик... Альф. То ли детская площадка, то ли собачий питомник".
19.10.2...
В ресторане "Плаза" - отеля, построенного недавно на Platz der Akademi1, были веерные пальмы с жесткими листьями, негромко журчащие фонтаны, золотистый, приглушенный свет. И никаких стереоэффектов.
Майкл (он же Михаил) Граве уже лет пять не бывал в Европе и не переставал удивляться. Казалось, весь континент "впал в прошлое", как впадают в детство маразматические старики. Транспорт имитировал старинные машины с двигателями внутреннего сгорания, одежда снова шилась из стационарных тканей, не меняющих ни цвета, ни драпировки. Стереоэкраны стыдливо закрывали то портьерой, то, как здесь, пальмой.
Что это - пароксизм страсти к "простой жизни"? Или временное затишье, перед рождением нового стиля?
После того, как были созданы космические корабли-трансверы, была решена последняя глобальная проблема Земли - перенаселение. Заодно земля избавилась от большинства пассионариев - они предпочли жизнь в колониях. И залогом стабильности на Земле, было сейчас довольство людей своим образом жизни.
Великие государства Азии и Латинской Америки решали эту проблему просто: у их народов еще сохранилось древнейшее коллективное сознание. Не даром они прочно удерживали первые позиции на мировом рынке.
Ну, а Европе и Америке, здорово развратившим себя индивидуализмом, приходилось постоянно придумывать какие-то новые течения хоть в политике, хоть в религии, хоть в моде, для того, чтобы удержать единство.
Меж тем по видео какая-то очередная одинокая незнакомка, ищущая бой-френда, расписывала свои достоинства
"Я самостоятельна, романтична, энергична, никогда не скучаю..."
"Здорово! - позавидовал ей Майкл. - Только, по-моему, никогда не скучают только психи в маниакальной стадии. Скучно становится не тогда когда нечего делать, а когда ничего делать не хочется. Скука - это как бы ощущение неконгруэнтности человека и окружающего мира. А также потребность что-то изменить в себе и вокруг.
Итак, скука - двигатель прогресса! Можно аплодировать.
Только, пока аплодисменты не стихли, ответь-ка, брат Михаил, а откуда берется эта потребность, прямо противоречащая инстинкту самосохранения? Что заставляет обычного человека - не гения, не героя - ехать в парк развлечений, забираться на какого-нибудь "Терминатора" и, визжа от страха, носиться вниз головой по сумасшедшим виражам? Почему он должен любой ценой испытать что-то новое? Что заставило тебя самого пять лет назад пойти на эксперимент? Не знаешь? Вот то-то!"
Впрочем, ни гримасы на лице Европы, ни судьба энергичной незнакомки не интересовали сейчас Майкла. В перспективе было путешествие на дикую, почти не освоенную человеком планету. Хотя земная колония существует на Дреймуре уже лет двести, если верить официальным источникам, две трети территории планеты все еще занято непроходимыми лесами или пустыней.
А если еще учесть, что все эти двести лет дреймурцы тщательно засекречивают данные о своей планете, и самые уважаемые информационные сети Земли содержат под грифом "Дреймур" лишь более-менее проверенные слухи, то становится ясно, что приглашение не из тех, от которых отказываются.
Ровно в четыре Майкл увидел в дверях ресторана молодую женщину. Невысокая шатенка с коротко стрижеными волосами, в простом платье На первый взгляд дреймурианка ничем не отличалась от землян.
Майкл смотрел, как она идет к нему между столиками, и скоро убедился, что перед ним великолепный экземпляр человеческой породы. Смуглая загорелая кожа, лицо капризного ребенка, отточенная грация каждого движения. Острый клинок, готовый пронзить мужское сердце.
Впрочем, в ресторанах такие клинки всегда в изобилии. Сейчас за столиками можно найти дюжину всех размеров и сортов. Но когда она подошла ближе, Майкл тут же внес поправку.
Глаза. "Клинок" должен смотреть томно, или дерзко. А здесь что-то другое. Чтобы обзавестись такими глазами, надо прожить лет на тридцать больше. Она бросила на Майкла лишь один короткий взгляд, но он мог бы поклясться, что она пересчитала все его позвонки.
- Фрау Хейл?
- Рида. Я рада познакомиться с вами, герр Граве.
- Майкл. Я тоже очень рад встрече. Присаживайтесь.
"Вот смеху будет, если окажется, что она тоже айс, - подумал Майкл. Я, правда, не слышал о айсах с Дреймура, но все бывает".
Пока Рида листала меню, Майкл заметил еще кое-что. Ее ладони были покрыты маленькими, с просяное зернышко, белыми шрамами. Шрамы явно были очень старыми, но кожа, как ни странно не стянулась. Майкл не мог представить себе после какой болезни, или несчастного случая можно обзавестись такими. "Все чудесатее и чудесатее", - подумала Алиса.
Рида заказала себе мороженое с вишней, и повернулась к собеседнику.
- Простите, Майкл, могу я для начала задать вам несколько вопросов?
- Конечно, спрашивайте.
- Что вы знаете о Дреймуре?
- То же, что и все. Если вы имеете в виду вашу автономию, то, разумеется, мне это известно.
- Отлично. Во всяком случае, вы хоть примерно знаете, во что ввязываетесь А от кого конкретно вы получили приглашение? Это как-то связано с университетом?
- Не думаю. Я сказал вам, что работаю в университете. Но не сказал кем. Я просто составляю учебные планы на гуманитарном факультете. Нет, приглашение пришло от клуба поклонников нашего творчества.
- Вашего творчества?
- О, вам наверно будет проще вспомнить меня вкупе с моей сестрой. Майкл и Мария Гравейн. Романы из серии "Неразгаданное сердце".
Рида хлопнула в ладоши.
- Конечно, как я могла забыть! Майкл и Мария Гравейн! "Любовь в рубиновой пустыне". "Любовь под изумрудным небом". "Любовь под вишневой луной".
- Прошу прощения, "Любовь под темной луной". "Любовь под вишневым деревом" - это Барбара Кейн, наша главная конкурентка.
Рида улыбнулась восхищенно, а в глазах ее прыгали бесенята. Между ней и Майклом установилось какое-то тайное взаимопонимание. "Мы оба говорим глупости. И оба знаем это".
- Из приглашения я впервые узнал о существовании города Геспериды, и о клубе наших поклонников в нем, - сказал Майкл, упреждая ее следующий вопрос.
- Почему вы решили нанять именно меня? Вам кто-то посоветовал
Майкл чуть поколебался, прежде чем ответить.
- Нет, я просто запросил из центрального архива данные о всех гражданах Дреймура, живущих на Земле. И мне показалось, что вы, скорее всего, согласитесь.
- И последнее. Вы хотите ехать один, или с сестрой?
Майкл от души рассмеялся.
- Что вы! Мария почти не выходит из дома. Открою вам небольшой секрет: в нашем дуэте основная творческая сила она. Она же коммерческий директор. А я путешествую, набираюсь впечатлений, потом рассказываю ей и она пишет. Без нее я бы не придумал простейшей фабулы. Зато, я избавляю ее от необходимости общаться с людьми.
Рида в задумчивости уничтожала бело-розовый айсберг. Мороженое относилось к тому немногому, что ей на Земле нравилось.
- Ну что ж, - сказала она наконец, - идея интересная. Но путешествие на Дреймур для вас - большой риск, а для меня - большая ответственность. Такие вещи сразу не решаются. Дайте мне на размышление две недели, потом я вам позвоню.
28.10 2....
Консульства Дреймура находились в Бостоне и в Берлине. Рида не раз задумывалась, почему именно там. Она еще могла понять симпатии дреймурцев к бостонским чаененавистникам, но чем мог пленить их насквозь бюргерский и эмигрантский Берлин? Впрочем, как известно, она сама испытывала к этому городу необъяснимую снисходительную симпатию.
Консул пожелал встретиться с ней лично. Дреймурцы были строги и осторожны с теми, кто "возвращался домой" не менее, чем с почетными гостями. Рида была этому только рада - она надеялась узнать хоть что-нибудь о том, как появилось приглашение.
- К моему великому сожалению, мисс Ларсен, мы не можем отказать вам в визе, - сообщил ей консул.
Охота на джокера
Роман
ПРОЛОГ
Римская свеча пошла вверх, раскрылась, и, вспыхнув, превратилась в серебряное дерево, в живую, ветвистую молнию, стекла по темному небу вниз, к земле. И тут же ей навстречу взметнулись струи голубого и розового пламени, затрещали, разбрызгивая искры, огненные колеса, поплыли золотые и серебряные шары и озарили призрачным светом крутой изгиб реки, прибрежные скалы, парк и белый, будто игрушечный, дом на обрыве.
Отсветы заиграли в сотне поднятых к небу глаз, отразились в каждой сережке, в каждой пуговице, перстне, ожерелье, и собравшиеся на террасе гости то тонули в море живого огня, то снова погружались в темноту.
Ночь, пламя, деревья, музыка и по отдельности обладают своим волшебством, вместе же они способны на несколько мгновений разорвать покров реальности. И тогда лицо женщины, стоящей рядом - случайной партнерши по танцу или давно опостылевшей подруги, - кажется тем, единственным, что снилось тебе всю жизнь. И сад становится обиталищем фей и эльфов, и Оберон с Титанией (или в кого ты еще тайком от самого себя веришь) сейчас появятся, чтобы исполнить загаданное желание. Словом, да здравствует тот, кто придумал фейерверки! Или, да будет проклят, потому что чудо, которым он дразнит нас не больше, чем иллюзия.
Как бы там ни было, но один здравомыслящий молодой человек не поддался огненным чарам. Он прохаживался у дальней калитки парка, похлопывая фонариком по голенищам сапог. Бледное пятно света, как собачонка, металось у его ног. Привязанная к ограде лошадь вздрагивала всем телом при каждом новом разрыве ракеты.
Чуть слышно зашуршала трава, молодой человек вскинул фонарь, и луч выхватил из темноты юную особу в охотничьем костюме. В руке она держала отделанное серебром ружье. Девушка прикрыла глаза рукой.
- Конрад, - сказала она спокойно, - ты меня заикой сделаешь.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
- Рида, ты все же уходишь?
- Убегаю, - улыбнулась она.
Он привычно изумился. В который раз она одним словом отвечала на все заданные и незаданные вопросы. И сказал беспомощно:
- Я ведь только проводить тебя хочу.
Рида кивнула, отдала ему ружье и вскочила в седло. Конрад взял лошадь под уздцы.
- Куда ты? - спросил он.
- На пристань.
- А потом?
- На Землю.
- Почему на Землю?
- А почему нет? Это будет забавно.
Они долго молчали, потом Конрад спросил:
- Ну, а мне что прикажешь делать?
Рида рассмеялась.
- Все, Конрад, я больше не приказываю никому. Хочешь распоряжений обращайся к Юзефу. Он теперь хозяин Дома Ламме, он же и мастер. А я свой жезл сломала - по-моему, это видели все.
- И ты хочешь все что, сделала за семь лет отбросить вместе с обломками жезла? И пусть вся слава достанется этому сопляку?
- Ты смотришь в корень. За исключением сопляка. Юзеф старше, чем была я, когда приехала в Аржент.
- Все равно, я не могу тебя понять.
- И слава Богу.
Она снова замолчала. Конрад продолжал мысленно с ней спорить, пока они не вышли к старой пристани. Рида спрыгнула с седла в протянувшиеся к ней руки. Конрад крепко прижал ее к себе и поцеловал.
- Ну, надо ли тебе уезжать? - спросил он тихо.
Рида покачала головой.
- Все не так, как ты думаешь. Моя магия выпила меня до последней капли. Ты любишь тень, и это не принесет радости ни тебе, ни мне.
Она снова взяла ружье и выстрелила в воздух. На другом берегу началось какое-то движение, потом заплескалась вода. Из темноты навстречу им двигалась лодка с четырьмя гребцами. На носу и корме горели факелы.
- Ты все хорошо подготовила.
- Разумеется, - она протянула ему ружье. - Вот, возьми на память обо мне. И, если можешь, присмотри за Юзефом. Боюсь, ему и правда будет трудно в начале. Ну, прощай.
Она сама коснулась губами его губ и спрыгнула в лодку.
Конь скакал сквозь ночь, едва успевая уворачиваться от выпрыгивающих из темноты деревьев, проклиная рвущие губы удила, острые колесики шпор, то и дело выползающие на тропинку мокрые скользкие корни. Но бог хранит безумцев - до маленького охотничьего павильона в глубине леса они добрались целыми и невредимыми.
Конрад соскочил на землю, взбежал по трем мраморным ступенькам, распахнул дверь, остановился, переводя дух. Комната была обставлена с роскошью и изыском. пол заслан коврами, в камине горел огонь, на столе, на белоснежной, отделанной старинным кружевом скатерти мерцали свечи, распространяя вокруг себя нежный запах фиалок, отблески играли на столовом серебре, на атласном покрывале ложа в алькове.
Портьера отдернулась, и на пол спрыгнул невысокий горбатый человечек, на вид не старше Конрада.
- Ну, а где виновница торжества?
Вместо ответа, Конрад одним движением перевернул стол, ужин с грохотом и жалобным звоном съехал на пол. Конрад носком сапога затушил фитили свечей.
- Сбежала, значит, - подытожил горбун.
Нагнувшись, он поднял с пола закупоренную бутылку
- Вино, по крайней мере, осталось...
- Каким идиотом нужно быть, чтобы все эти годы... - отозвался Конрад.
Он говорил, и размеренно бил кулаком по торцу стола, так, чтобы было больнее.
- А она того не стоила?
- Да конечно стоила! Мешок сюрпризов. Я бы за нее еще семь лет прослужил, только она сама не позволила. Знаешь, я сейчас вспомнил тот день, когда отсюда ушел Кэвин. Я тогда сказал: "Рида, он столько сделал для нас, как ты могла? Я не понимаю!" А она ответила: "Я тебе завидую. Когда все понимаешь, но ничего поделать не можешь, еще хуже". Теперь я знаю, о чем она тогда говорила.
- И где же она теперь?
Конрад его не услышал.
- Рида Светлая, - сказал он, - наш мастер иллюзий. Представить себе не могу себя без нее, Дреймур без нее. С другой стороны, если кто из нас и заслужил счастье, так это она. Если не здесь, то там, если не со мной, с кем-то другим.
- Сомневаюсь, что ей это удастся.
Конрад впервые обратил внимание на собеседника.
- О чем ты, Пикколо?
- В старые времена волшебник продавал душу дьяволу. Мистика, конечно, но зерно в этом есть. Она выиграла шесть сражений, основала четыре города, нашла серебро в рудниках, насадила виноградники. Представляешь, чем за все это нужно заплатить?
Конрад хлопнул ладонью по колену.
- Ладно, баста. Что прошло, то прошло. Надо здесь прибраться, что ли Стыдно будет завтра.
- А потом соберем вещи, и махнем наконец домой?
Конрад покачал головой.
- Я остаюсь. Нужно помочь молодому мастеру. Рида меня об этом просила.
Пикколо издал странный звук, выражающий, по-видимому, крайнюю степень изумления.
- У меня больше нет слов, - сообщил он немного погодя.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ТАЙНА РЫЖЕГО НЕЗНАКОМЦА
17.10.2.... Берлин
"Господин Кайзер, гордый, благородный, и могучий,
Ты знал царство небесное на земле,
Имел благородную, полную прелести супругу,
И прекрасного коня.
Теперь сними свою золотую корону,
И готовься к Танцу Смерти:
Ты пойдешь с нами, волей или неволей".
"О Иисус, милостивый Господь!
Я должен умереть, это правда, а не шутка.
Я вступаю в этот печальный танец, Танец Смерти,
И оставляю всякую радость на земле".
Предел церкви Святой Марии освещали два маленьких прожектора, и даже сейчас, поздним октябрьским вечером, можно было рассмотреть все детали Танца Смерти - знаменитой фрески ХIII века. Обвитые белыми полотнищами мертвецы кружились в хороводе с кайзером, королем, рыцарем, папой, епископом, монахом. У их ног дудели в трубы ушастые безобразные лемуры. А ниже проступали строки, в которых люди молили Смерть подождать хоть немного, не забирать их в ужасный Танец.
Женщину, которая стояла, облокотившись на перила, и разглядывала фреску, звали Рида. Это имя придумали для нее четверть века назад на далекой планете, но пришло оно из латыни - мертвого земного языка, где означало "смех".
Она и сейчас улыбалась, но чуть принужденно, словно увидела старого знакомого, но возобновлять знакомство не спешила.
Она думала: "Вот оно, мое бывшее ремесло. Танец со смертью. Лучше не скажешь".
Но тут же поправилась: "Хотя, такое могут о себе сказать многие: солдат, врач, шпион, испытатель. Каждый, кто делает хоть что-то серьезное".
И продолжала снова, ибо любила порядок в своих мыслях: "Но мастера иллюзий никогда не делают ничего серьезного. Сотворение иллюзий - разве это серьезно? И для нас главным всегда был танец, а не смерть. Мы вступали в круг радостно, это была самая замечательная игра на свете".
Она скользнула глазами по процессии, и в самом конце нашла фигурку в остроконечной шляпе, с огромным барабаном у ног. В этом человечке она видела себя. Шут, трюкач, джокер. Надписи под фресками были на старом берлинском диалекте, но тут же лежал путеводитель по церкви, и Рида заглянула в него, чтоб узнать, что ответил ее двойник на настойчивые приглашения смерти.
"Ах, что ты хочешь от меня, ты, гадкая шельма?
Оставь меня, я буду жить, пока я могу!
Я придумаю для тебя потеху получше.
И если солдаты не помогут мне от тебя отделаться,
Я уговорю Христа меня спасти.
Ведь не даром я такой ужасный обманщик."
"Вот так, - думала Рида. - Так и только так. Это была настоящая жизнь. Самая живая жизнь на свете. А теперь..."
Она запахнула потуже куртку, чтоб сберечь тепло от осеннего ветра, и вышла на темную площадь. Мерцали гирлянды огоньков над окнами отелей и ресторанов, холодной каменной глыбой возвышался впереди Немецкий Собор. Рида стояла на набережной, глядела, как вдали по мостам над Шпрее проезжают трамваи, и их огни пляшут в черной воде.
Чья-то машина резко вывернула из-за поворота, пахнуло нагретой резиной, и Рида непроизвольно вжалась в парапет. Земная мода сделала очередной круг, и люди снова ездили в стальных четырехколесных коробках. На ридино несчастье. Она жила на Земле три года, и все же каждая машина казалась ей выстрелом в спину.
Но когда из темноты вдруг вынырнул человек, она не испугалась. Она издалека услышала шаги, и узнала их.
- Ох, Альф, прости, - сказала она виновато. - Ты меня искал?
- Тебя все искали. Зачем ты здесь спряталась
- Я не пряталась, прости. Я просто устала. Я заходила в церковь.
- В церковь? - мужчина рассмеялся. - Ты что, решила помолиться? Сейчас?
- Что-то вроде. Да нет, я просто подумала, что там сейчас тихо, - она помолчала, закусив губу, потом сказала решительно - Альф, увези меня отсюда.
- Сейчас? Да ты что? Вечеринка в самом разгаре. Пошли! Что они о нас подумают?
- Ох, но ведь никого не интересует, что подумаю я, - она обняла мужчину, спрятала голову на его груди (классическая картинка - влюбленные на мосту над Шпрее, ночь) и зашептала - Пожалуйста, давай уедем. Я хочу домой. Я не могу больше с ними. Напьются, и будут взахлеб рассказывать о своих сексуальных проблемах. И проблемы-то у всех одинаковые. Будто все время во рту жеваная бумага. А глаза у них... Альф, прости, не могу больше... Плоские, похотливые до развлечений. Великая мечта Земли о равенстве и братстве. Чтоб наслаждаться всем этим, надо тут родиться.
- Ну хорошо, поедем, - вздохнул Альф, прерывая ее бессвязные излияния. - Шефу я завтра что-нибудь совру. Поедем, если ты так хочешь.
Они жили на Prencenberg, в студенческом квартале. Дома, постройки восемнадцатого века, облупившиеся, давно ждущие ремонта, были очень дешевы. Всю дорогу домой Рида молчала. Сидела, сжавшись в комок, уставясь невидящими глазами в темноту тоннеля метро. Альф знал, что ее сейчас лучше не трогать, но не грустил. Они снимали квартиру втроем, вместе с приятелем Альфа по университету, и молодой человек вовремя вспомнил, что этот приятель не далее, как сегодня укатил к родне. Так что, возможно, Рида просто хотела остаться с ним, Альфом, вдвоем, оттого и болтала сегодня всю эту бессмыслицу.
Альф открыл подъезд, и они нырнули в непроницаемый, почти первозданный мрак. Не зажигая света, он расстегнул на девушке блузку и втянул губами холодный мягкий сосок. Рида заерзала, будто хотела выскользнуть из его рук, но Альф прижал ее к стене. Она еще минут пять будет разыгрывать недотрогу, а потом последует взрыв. Их роман продолжался три месяца, и Альф уже научился мириться с ридиными странностями. Сейчас ежится, уклоняется от его языка, но когда войдет в раж, становится настоящей распутницей.
Что ж, и такая женщина ничуть не хуже всех прочих.
18.10.2...
Рида проснулась ближе к полудню. Альф уже выпил кофе и убежал в Университет. Она бесцельно бродила по пустой квартире в ночной рубашке, чувствуя себя совершенно разбитой.
Ночь была ветреной, созревшие каштаны сыпались со старого дерева под окном, барабанили по крышам гаражей, и Рида спала отвратительно.
Нужно было сходить в супермаркет, на обратном пути можно заглянуть в зоомагазин, проверить как там поживают две шиншиллы. а то и вообще, завалиться на целый день в зоопарк. Семейство слонов, купающееся в пруду львы, гордо возлежащие на скалах винторогие бараны, которых можно кормить с руки крокодилы и колибри в тропической оранжерее.
Но тогда, для начала, придется встретиться с другим железномордым стеклянноглазым зверинцем - машинами, а на это не так просто решиться.
Джокеры умеют управлять своим страхом, да и Риде доводилось встречать существ более опасных, чем авто. Однако самой себе она признавалась честно: лучше без этого обойтись. Машины были для нее то, что немцы называют wildfremd - "дико чужое".
Рида поморщилась, решительно вытащила из-под стола огромный пластмассовый таз, набитый грязной посудой, и водрузила его в раковину. Ели здесь не слишком много - бутерброды, да почти ритуальные жареные грибы, зато с посудой расправлялись раз в неделю, не чаще. Но сейчас Рида неосторожно разбередила скверные мысли, и их нужно было срочно прогнать хоть какой-то работой. Противно вспоминать, каких глупостей она наговорила вчера на мосту.
Струя воды била в фарфоровые бока чашек, дребезжала ложками, стекала пластами по стенкам бокалов, а Рида без устали терла их, и старательно думала о том, как ей повезло с Альфом.
"По крайней мере, он не учит меня жить. Принимает такой, какая я есть на самом деле. Дикарка с дикой планеты.
И с Берлином мне везет. Сколько я ни ездила по свету эти три года, а всегда возвращаюсь сюда. Самый эмигрантский город на свете. Уютен, говорлив, предусмотрителен, почти идеально подходит для бездомных странников."
И все же, вода и чашки не помогли. Рида, незаметно для себя, стала мысленно составлять список всего, что ей не нравится на Земле:
автомобили
уровень шума
TV
асфальт
коктейли
компьютеры
реклама
здоровый образ жизни
спортсмены
жевательная резинка
туристы
музыка, а особенно слова, к ней прилагающиеся
мужские амбиции
невозможность иметь при себе хотя бы небольшой пистолет
"Эрзац. Папье-маше. Пляска теней. Огромное ритуальное убийство времени, чтоб доказать неизвестно кому, возможно Господу Богу, что Земля стабильна и процветает. Для землянина работать значит 11 месяцев в году помогать отдыхать другим. Свихнувшаяся метрополия"
"Ксенофобия, - решила она, наконец, пересмотрев весь список. Полнейшая ксенофобия. Стыдно".
И тут загудел фон.
Рида чертыхнулась и понадеялась, что это кто-то из друзей Альфа. Разговаривать с кем-нибудь в таком расхристанном состоянии ей не хотелось.
Но события подтверждали худшие ее опасения. На экране возник тонколицый, рыжеволосый, совершенно незнакомый ей молодой человек в дымчатых очках и сказал:
- Доброе утро, могу я поговорить с фрау Хейл?
Говорил он по-немецки бегло, но с жестким славянским акцентом.
- Да, пожалуйста. Фрау Хейл слушает.
Она не стала включать ответный видеоконтакт. Женщину, да еще утром, за это можно извинить.
- Доброе утро, еще раз. Я - Майкл Граве, из Харьковского Универститета. Если это возможно, я бы очень хотел встретиться с вами.
- Я никогда не имела дел с Харьковским Университетом.
Господин Граве мило улыбнулся. Как там пишут в романах - "мальчишеская улыбка"? Бледная тонкая кожа, близорукий взгляд, светло-рыжие волосы. Такой коктейль должен мгновенно кружить женскую голову.
Однако, Рида считала, что живые люди не должны напоминать дамские романы. А если напоминают - тут что-то не то.
"Если он еще и краснеет легко, - подумала она, - это будет совсем подозрительно".
- Я хотел бы, - меж тем говорил Майкл, - предложить вам одну работу, связанную с Дреймуром. Речь идет об очень важной для меня поездке, и, я думаю, кроме вас мне никто не сможет помочь. Оплата будет соответствовать. Конечно, если у вас сейчас нет других неотложных дел.
Рида порадовалась, что не включила видео. От одного упоминания о ее родной планете у нее мороз прошел по коже. Еще чего не хватало!
- К сожалению, я сейчас...- начала она, но тут смысл сказанного дошел до нее полностью. - Простите, вы говорите о поездке на Дреймур ?
- Да, совершенно верно. Я получил приглашение в некую Геспериду, но в консульстве мне сказали, что без гида не могут меня отпустить.
- Хорошо, мы с вами обязательно встретимся, герр Граве, - ответила Рида решительно.
Чтобы на Дреймур, планету, закрытую для частных лиц, кого-то пригласили? И чтобы консульство это приглашение приняло, потребовав только наличия гида? И чтобы этот приглашенный распространялся о своих планах по международной связи? Одно невероятнее другого.
- Я прилетаю в Берлин завтра, - сказал Майкл, - Где нам удобнее встретиться?
- У вас в отеле. Часа в четыре.
- Очень хорошо. Я позвоню вам, как только забронирую номер.
И он дал отбой, оставив Риду в глубоком раздумье.
" Что у них за имена такие? - думала она. - Майк, Джейк, Ник, Рик, Брик... Альф. То ли детская площадка, то ли собачий питомник".
19.10.2...
В ресторане "Плаза" - отеля, построенного недавно на Platz der Akademi1, были веерные пальмы с жесткими листьями, негромко журчащие фонтаны, золотистый, приглушенный свет. И никаких стереоэффектов.
Майкл (он же Михаил) Граве уже лет пять не бывал в Европе и не переставал удивляться. Казалось, весь континент "впал в прошлое", как впадают в детство маразматические старики. Транспорт имитировал старинные машины с двигателями внутреннего сгорания, одежда снова шилась из стационарных тканей, не меняющих ни цвета, ни драпировки. Стереоэкраны стыдливо закрывали то портьерой, то, как здесь, пальмой.
Что это - пароксизм страсти к "простой жизни"? Или временное затишье, перед рождением нового стиля?
После того, как были созданы космические корабли-трансверы, была решена последняя глобальная проблема Земли - перенаселение. Заодно земля избавилась от большинства пассионариев - они предпочли жизнь в колониях. И залогом стабильности на Земле, было сейчас довольство людей своим образом жизни.
Великие государства Азии и Латинской Америки решали эту проблему просто: у их народов еще сохранилось древнейшее коллективное сознание. Не даром они прочно удерживали первые позиции на мировом рынке.
Ну, а Европе и Америке, здорово развратившим себя индивидуализмом, приходилось постоянно придумывать какие-то новые течения хоть в политике, хоть в религии, хоть в моде, для того, чтобы удержать единство.
Меж тем по видео какая-то очередная одинокая незнакомка, ищущая бой-френда, расписывала свои достоинства
"Я самостоятельна, романтична, энергична, никогда не скучаю..."
"Здорово! - позавидовал ей Майкл. - Только, по-моему, никогда не скучают только психи в маниакальной стадии. Скучно становится не тогда когда нечего делать, а когда ничего делать не хочется. Скука - это как бы ощущение неконгруэнтности человека и окружающего мира. А также потребность что-то изменить в себе и вокруг.
Итак, скука - двигатель прогресса! Можно аплодировать.
Только, пока аплодисменты не стихли, ответь-ка, брат Михаил, а откуда берется эта потребность, прямо противоречащая инстинкту самосохранения? Что заставляет обычного человека - не гения, не героя - ехать в парк развлечений, забираться на какого-нибудь "Терминатора" и, визжа от страха, носиться вниз головой по сумасшедшим виражам? Почему он должен любой ценой испытать что-то новое? Что заставило тебя самого пять лет назад пойти на эксперимент? Не знаешь? Вот то-то!"
Впрочем, ни гримасы на лице Европы, ни судьба энергичной незнакомки не интересовали сейчас Майкла. В перспективе было путешествие на дикую, почти не освоенную человеком планету. Хотя земная колония существует на Дреймуре уже лет двести, если верить официальным источникам, две трети территории планеты все еще занято непроходимыми лесами или пустыней.
А если еще учесть, что все эти двести лет дреймурцы тщательно засекречивают данные о своей планете, и самые уважаемые информационные сети Земли содержат под грифом "Дреймур" лишь более-менее проверенные слухи, то становится ясно, что приглашение не из тех, от которых отказываются.
Ровно в четыре Майкл увидел в дверях ресторана молодую женщину. Невысокая шатенка с коротко стрижеными волосами, в простом платье На первый взгляд дреймурианка ничем не отличалась от землян.
Майкл смотрел, как она идет к нему между столиками, и скоро убедился, что перед ним великолепный экземпляр человеческой породы. Смуглая загорелая кожа, лицо капризного ребенка, отточенная грация каждого движения. Острый клинок, готовый пронзить мужское сердце.
Впрочем, в ресторанах такие клинки всегда в изобилии. Сейчас за столиками можно найти дюжину всех размеров и сортов. Но когда она подошла ближе, Майкл тут же внес поправку.
Глаза. "Клинок" должен смотреть томно, или дерзко. А здесь что-то другое. Чтобы обзавестись такими глазами, надо прожить лет на тридцать больше. Она бросила на Майкла лишь один короткий взгляд, но он мог бы поклясться, что она пересчитала все его позвонки.
- Фрау Хейл?
- Рида. Я рада познакомиться с вами, герр Граве.
- Майкл. Я тоже очень рад встрече. Присаживайтесь.
"Вот смеху будет, если окажется, что она тоже айс, - подумал Майкл. Я, правда, не слышал о айсах с Дреймура, но все бывает".
Пока Рида листала меню, Майкл заметил еще кое-что. Ее ладони были покрыты маленькими, с просяное зернышко, белыми шрамами. Шрамы явно были очень старыми, но кожа, как ни странно не стянулась. Майкл не мог представить себе после какой болезни, или несчастного случая можно обзавестись такими. "Все чудесатее и чудесатее", - подумала Алиса.
Рида заказала себе мороженое с вишней, и повернулась к собеседнику.
- Простите, Майкл, могу я для начала задать вам несколько вопросов?
- Конечно, спрашивайте.
- Что вы знаете о Дреймуре?
- То же, что и все. Если вы имеете в виду вашу автономию, то, разумеется, мне это известно.
- Отлично. Во всяком случае, вы хоть примерно знаете, во что ввязываетесь А от кого конкретно вы получили приглашение? Это как-то связано с университетом?
- Не думаю. Я сказал вам, что работаю в университете. Но не сказал кем. Я просто составляю учебные планы на гуманитарном факультете. Нет, приглашение пришло от клуба поклонников нашего творчества.
- Вашего творчества?
- О, вам наверно будет проще вспомнить меня вкупе с моей сестрой. Майкл и Мария Гравейн. Романы из серии "Неразгаданное сердце".
Рида хлопнула в ладоши.
- Конечно, как я могла забыть! Майкл и Мария Гравейн! "Любовь в рубиновой пустыне". "Любовь под изумрудным небом". "Любовь под вишневой луной".
- Прошу прощения, "Любовь под темной луной". "Любовь под вишневым деревом" - это Барбара Кейн, наша главная конкурентка.
Рида улыбнулась восхищенно, а в глазах ее прыгали бесенята. Между ней и Майклом установилось какое-то тайное взаимопонимание. "Мы оба говорим глупости. И оба знаем это".
- Из приглашения я впервые узнал о существовании города Геспериды, и о клубе наших поклонников в нем, - сказал Майкл, упреждая ее следующий вопрос.
- Почему вы решили нанять именно меня? Вам кто-то посоветовал
Майкл чуть поколебался, прежде чем ответить.
- Нет, я просто запросил из центрального архива данные о всех гражданах Дреймура, живущих на Земле. И мне показалось, что вы, скорее всего, согласитесь.
- И последнее. Вы хотите ехать один, или с сестрой?
Майкл от души рассмеялся.
- Что вы! Мария почти не выходит из дома. Открою вам небольшой секрет: в нашем дуэте основная творческая сила она. Она же коммерческий директор. А я путешествую, набираюсь впечатлений, потом рассказываю ей и она пишет. Без нее я бы не придумал простейшей фабулы. Зато, я избавляю ее от необходимости общаться с людьми.
Рида в задумчивости уничтожала бело-розовый айсберг. Мороженое относилось к тому немногому, что ей на Земле нравилось.
- Ну что ж, - сказала она наконец, - идея интересная. Но путешествие на Дреймур для вас - большой риск, а для меня - большая ответственность. Такие вещи сразу не решаются. Дайте мне на размышление две недели, потом я вам позвоню.
28.10 2....
Консульства Дреймура находились в Бостоне и в Берлине. Рида не раз задумывалась, почему именно там. Она еще могла понять симпатии дреймурцев к бостонским чаененавистникам, но чем мог пленить их насквозь бюргерский и эмигрантский Берлин? Впрочем, как известно, она сама испытывала к этому городу необъяснимую снисходительную симпатию.
Консул пожелал встретиться с ней лично. Дреймурцы были строги и осторожны с теми, кто "возвращался домой" не менее, чем с почетными гостями. Рида была этому только рада - она надеялась узнать хоть что-нибудь о том, как появилось приглашение.
- К моему великому сожалению, мисс Ларсен, мы не можем отказать вам в визе, - сообщил ей консул.