И, что касается романтической суровости, Дреймур не обманул их ожиданий. Колонизаторы тут же натолкнулись на бурный протест местной фауны.
На экране первые поселки: проволочные заграждения, покосившиеся мачты, сбитые вертолеты, сброшенные в пропасть вездеходы. Похоже, здесь шла настоящая война.
Наконец трудами биологов была создана теория электромагнитной толерантности. Поселенцы прикрыли рудники силовыми полями и призадумались. Альтернатива была проста: либо полное уничтожение всей фауны, либо жизнь под куполами в искусственных условиях и (что гораздо существеннее) в полной зависимости от Земли.
На экране застекленная, уходящая в бесконечность оранжерея.
- Земляне также быстро поняли что к чему, - говорил библиотекарь, - и всеми силами стали поддерживать второй проект. И, надо сказать, это было несложно - первый был просто экологическим безумием.
Однако, согласиться на второй, означало для поселенцев своими руками выкопать себе долговую яму. Люди не хотели терять только что обретенную свободу. Они были авантюристами и решились на авантюру.
Благодаря тонкой дипломатической игре (кое-где небрежно помахивая оружием, кое-где давая крупные взятки) они добились признания независимости Дреймура. И сразу же стали очень богатыми людьми, потому что получили собственность на рудники.
И тогда они пригласили на планету айс-эвристика, крупнейшего социолога того времени Доменика Дреймина.
На экране портрет. Смуглое лицо, темные неспокойные глаза, копна черных волос. Доменик - полуеврей, полумексиканец умудрялся походить одновременно на Боливара и Джордано Бруно.
- За спиной его называли Гремучим Змеем, - сказал библиотекарь. - Имя почти магическое. Он превратил дреймурцев из колонизаторов в колонистов. Можно сказать, что он нас создал.
И на экране появилась тайна всех тайн - карта Дреймура.
"Что за игра с такими подачами, хелла Рида?" - подумал Майкл.
- Взгляните на наш мир, мейнхеер Граве. Из четырех континентов освоен только один, да и тот не полностью. Наши дети, подрастая, знают, что вокруг еще много нехоженой земли. Красными точками отмечены рудники и крупнейшие предприятия это автоматические подземные мегакомплексы, защищенные силовыми куполами. Каждый такой комплекс обслуживает лишь несколько инспекторов-наблюдателей.
Фотографии. Строгий тихий мир машин. Мир металлического блеска, однотонных красок, резких теней. Случайно или нет, но снимки были не слишком четкие. Догадаться о том, что именно он видел, Майклу не удалось.
"А что я так прыгаю? - подумал он вдруг. - Ну да, мне ничего неизвестно о Дреймуре, но я же простой обыватель. Планету никто не трогает, значит, правительства Земли спокойны, им хватает информации. А может все это лажа, и меня сейчас превращают в этакую дезинформационную бомбу? Да нет, паранойя, на кой черт?"
И снова карта.
- Государства, как вы видите, формируются вокруг рудников, крупных рек, и на морском побережье. Всего получилось пять гнезд - конфедераций, по четыре-пять государств в каждой.
Они удалены друг от друга на довольно значительные расстояния, а на Дреймуре, это значит, что связь между ними затруднена. Это также не случайно. Ослабляются амбиции, кроме того, каждая конфедерация может идти своим путем.
Основная часть населения живет на поверхности планеты и электричеством не пользуется.
- Снаружи XVIII век, а изнутри... Понятно. А те, что живут под куполами, они представляют из себя замкнутый клан?
- Или гетто? - закончил библиотекарь. - Разумеется, нет. Каждый имеет свободный выбор. Но, конечно, традиции очень сильны на Дреймуре.
- И вы не считаете это недостатком?
- Ни в коем случае. Жизнь на Дреймуре заставляет заново работать давно отмершие за ненадобностью человеческие способности.
- И в том есть нужда?
- Конечно. Вы думаете, психика человека сильно изменилась? Да нет, она все так же дика, и все инстинкты никуда не делись. Это стало понятно еще несколько сотен лет назад.
Только здесь, на Дреймуре, проблемы, волновавшие лишь психиатров и философов, стали вдруг важны для каждого.
Человек, мечтавший о покорении планет, был надежно закрыт от мира множеством психических защит. И не мудрено современный мир мгновенно свел бы спрятанного в каждом дикаря с ума.
Чаще всего, открыт только один "выход" - на коллективное бессознательное, на общественное мнение. А не мне вам рассказывать, что это такое. Как может подобный человек выжить здесь? Вы видели как. Едва прилетев на планету мы построили лагеря и посадили в них сами себя. За проволоку, или внутрь силового купола - разница невелика.
Майкл благосклонно кивнул. Вот зачем ему скормили столько информации. Пошла психическая обработка.
На экране появился кабинет Доменика на Дреймуре. Затем крупно картина на стене. Играющий на песке ребенок, над ним кружится огромная птица.
- Никто не знает точно, какую сумму получил Доменик Дреймин за свой проект, - сказал библиотекарь. - Называют разные, и всегда астрономические цифры. Но, возможно, он видел в Дреймуре нечто большее, чем источник доходов. Возможно, он хотел создать цивилизацию, альтернативную земной.
- Вот как? - спросил Майкл.
- Одна из самых старинных защит человека от окружающего мира - это создание иллюзий. Вспомните рыцарский идеал средневековья. Они нарушали его на каждом шагу и все же упорно держались за него почти десять веков.
Слишком свежа была память о бессилии перед природой, перед несправедливостью мира, перед всепоглощающим хаосом. Они любой ценой должны были доказать, что они - иные, они люди. Потом научились побеждать природу и затосковали о ней. В XVIII веке уже играли в пастухов и пастушек. В фильмах XX века человек часто превращается в животное в самом прямом и архаическом смысле - в обезьяну, в волка, в летучую мышь. И не мудрено - он должен хоть что-то противопоставить искусственной среде.
Для того, чтобы жить в том мире, который мы сотворили, нужно стать совершенно новым человеком. А этого, как известно, не произошло. И, чтобы не ломать с таким трудом созданный мир, человек снова начинает творить иллюзии. Парки подменяют дикую природу, реклама - потребность в самосовершенствовании, карьера - потребность видеть результаты своего труда, то есть, в конечном счете, инстинкт самосохранения.
Наркотики, музыка, стерео притупляют зрение и слух настолько, что окружающий мир становится переносимым.
Однако, до конца себя не обманешь. Каждый сознает, что благополучие его жизни - всего лишь иллюзия, и всеми силами старается этого осознания избежать. На что-то объективное ему не опереться. Вокруг не осталось объектов - есть лишь имиджи. Единственный выход - искать подтверждение у других. То самое общественное мнение. "Скажи, что я о'кэй, и я скажу, что ты тоже." И постоянный страх не получить подтверждения.
А Дреймур сделал нам неоценимый подарок - реальные проблемы и реальные условия, в которых человек может себя проявить. На Дреймуре детей воспитывают так, что сын самой богатой и знатной семьи, оказавшись один в лесу за сотню километров от человеческого жилья, выживет.
Это дает нам совершенно особое ощущение свободы. А если человек уважает себя, он и с другими будет строить отношения соответственно.
"Ах ты, инсургент12! - подумал Майкл. - Ах ты, "юность-это-возмездие"! Ах ты, сын, норовящий разоблачить отца! Интересно, что стоит за стремлением колоний к самостоятельности - экономические законы, или старый добрый Эдипов комплекс?"
- И все же вы ведете войны, - сказал он.
- А земляне - нет? - парировал библиотекарь. - Наши войны немного отличаются от ваших. Электронное и лучевое оружие на планете не действует. Осколочное - запрещено кодексом Толстго. Остается, как вы сами говорите, XVIII век.
Мы восстановили разницу между фронтом и тылом, между армией и мирным населением. Мы сделали все, чтобы наши войны приблизились к идеалу благородного состязания. Это дает надежду, что когда-нибудь мы сможем покончить с ними.
- Но общество с подобными идеалами просто вынуждено искусственно сдерживать прогресс.
- Простите, мейнхеер Граве?
- Например, поиск иных источников энергии. Если техника перестанет быть табу, она мгновенно разрушит вашу цивилизацию.
Молодой человек пожал плечами:
- Какой ответ вы хотите от меня услышать? Если исследования засекречены, скромный библиотекарь из Аржента просто не может об этом знать. Во всяком случае, хелла Рида никогда не поручала мне провести подобное расследование.
От себя могу добавить, что глупо выглядит общество, которое изобретает самолет, но не изобретает парашют.
Последний кадр фильма был идилличен: любопытный медвежонок обнюхивает лежащий на пне проржавевший, безвредный теперь корпус бластера. А вокруг в зеленом сумраке вздымаются к небу вековые деревья. Жизнь побеждает смерть.
Библиотекарь замолчал, с интересом поглядывая на гостя. Молчал и Майкл.
"И это все? - думал он. - Великая тайна Дреймура? Еще одна утопия? Игра в средневековье? Всепланетный инфантилизм? Те самые иллюзии, о которых с таким презрением говорил этот юноша. Надо же, благодетели человечества! Интересно, все эти мысли вложила ему в голову Рида, или это общий стиль на Дреймуре?"
- Если я вас правильно понял, получается, что Дреймур что-то вроде санатория? - спросил Майкл.
Ему интересно было увидеть реакцию.
Библиотекарь мягко улыбнулся.
- Может быть, но тогда Земля - это хоспис13.
Рида вернулась в таком мрачном настроении, что даже не стала этого скрывать. И Майклу сразу расхотелось спрашивать, не она ли пригласила его на Дреймур. Успеется.
На закате они пили чай в гостиной у растопленного в честь гостя камина. Тонкий смоляной аромат парил над ними, принося утешение душе.
У Майкла саднили подушечки пальцев от сотен перевернутых страниц, в голове царил сладкий хаос. Утопии оставались утопиями, но живой огонь и книги приводили его в восторг.
Рида, наоборот, отвернулась от камина, загородилась спинкой кресла, и сидела, подобрав ноги, в позе эмбриона или раненного в живот - колени под подбородком. Майкл, конечно, не догадывался, что она боится гипнотической власти огня. Засмотришься на пляшущие языки и сама не заметишь, как окажешься за Темной Завесой.
Наконец, он не выдержал.
- Рида, простите меня, но может вам нужно поговорить с кем-то о Юзефе? Может вам тогда будет легче?
Сказал и поморщился. Слова отдавали мылодрамой. Но Рида пошлости не почувствовала.
- А я его не очень хорошо знала, - ответила она спокойно. - Понимаете, мы были в одной связке - два мастера иллюзий, учитель и ученик. Все его слабости, все червоточины - о, это я знала прекрасно. А вот как друга, просто как человека...
А теперь я все время пытаюсь вспомнить его настоящего и не могу. Кажется, после смерти человек становится совсем беспомощным перед иллюзией, перед чужими словами. Превращается просто в легенду о себе, в свои отражения в памяти близких. А отражения всегда отвратительно ненастоящие.
Ладно, хватит страдать, поздно уже. Гораздо интереснее сейчас другое: кто мог его убить?
Майкл едва не поперхнулся
- А вы думаете, его убили?
- Уверена. Вот только спрашиваю себя - кто? И не могу найти ответа. Знаете, как говорят здесь о гибели мастеров? "Мейнхеер Юзеф сыграл в смерть". Вот я и хочу знать: с кем он играл.
- У него были враги?
- Разумеется были. Более того, вместе с титулом он унаследовал всех моих врагов. Но никто из них не мог его убить.
- Объясните.
- Я еще не говорила с врачом, но думаю, он не нашел никаких признаков насильственной смерти.
- Рида, вы нарочно меня путаете?
Она покачала головой.
- Нет. Просто ломаюсь. Не могу решиться открыть вам еще одну местную тайну. Хотя вы с моей помощью влезли достаточно глубоко.
- Рида, можете думать обо мне что угодно, но предавать огласке женские тайны? Не забывайте, я был воспитан Марией Гравейн, и в нравственности не уступлю всем ее героиням. Именно героиням, потому что герои иногда поначалу мерзавцы... Но, серьезно говоря, я вижу, что у вас нешуточные проблемы. И буду рад помочь, хотя бы в виде стенки.
Она улыбнулась. В первый раз за сегодняшний вечер.
- Ну, хорошо. Так вот, суть в том, что Юзеф был мастером иллюзий. А мастер иллюзий - это человек, который способен создавать оптические, слуховые и прочие галлюцинации, а также манипулировать чужими сновидениями. Друг друга мастера обмануть не могут. Кстати, верить мне не обязательно.
- Не слабо, - признал Майкл. - А кто такой джокер?
- То же самое, просто это, скорее, внутрицеховое название. И если вы переварили первую информацию, вот вам следующая. Для того, чтобы создать иллюзию, мастер входит в особое пространство, становясь для обычных людей невидимым и неощутимым. Граница перехода на жаргоне джокеров называется Темной Завесой.
- И что же это за пространство?
- Майкл, давайте сразу договоримся: у меня образование в пределах пансиона благородных девиц. Кроме того, не стану я вас учить, не мечтайте, не уговаривайте. Ищи вас потом! А про мир за Темной Завесой могу сказать только одно: это нечто среднее между минным полем и сектором обстрела.
- И опасность исходит от демонов?
- Демонов? - Рида ошеломлено замолчала. - Господи, и вы туда же? Да нет никаких демонов, прекратите издеваться! Опасность, как всегда, исходит от самого человека. И Юзеф, видимо, погиб за Темной Завесой.
- И вы считаете, что кто-то был в этом виноват?
- Виновата в любом случае я. Я не смогла научить его как следует. Нет, его смерть вовсе не выглядит подозрительной. Я бы поверила в несчастный случай, если бы не одна мелочь. За сегодняшний день кто-то дважды попытался убить меня. И сделать это мог только джокер.
- Простите, Рида?
- Подробности? Пожалуйста: в первый раз - на реке. На Гелии нет порогов. Дело в том, что я уже один раз путешествовала вверх по течению. Камни, о которые нас чуть не разбило, были иллюзией.
- Настолько материальной? - у Майкла холодок пробежал по спине.
- Нет, конечно. Помните, я не нашла царапин на лодке? А вот если бы мы спрыгнули в воду, пришлось бы поближе познакомиться с водяными ящерицами и птицами-рыболовами. Мало кто выживает после подобного знакомства.
Но тогда мы были вдвоем, и непонятно было, на кого, собственно, идет охота. Но наш благородный противник тут же внес ясность: подкинул сфиксиду в мою комнату. Туда заходил некто, чтоб поменять портьеры на окнах. Трогательный жест заботы со стороны прислуги. На самом деле, он привел зверя. Но кто-то прикрывал его иллюзией, и даже Ламме ничего не понял.
Ну а дальше началось нечто совсем возмутительное. Поверьте, я не гневаюсь, когда покушаются на мою жизнь. У того типа могут быть очень веские основания. Но когда я обнаружила, что он занялся моими людьми...
И Рида рассказала Майклу о своей встрече с Конрадом.
- Это тоже старая джокерская шутка, - пояснила она. - Старая, но не слишком благородная. Называется "строгий ошейник". Джокер создает в мозгу человека устойчивую связь между каким-то действием и самым глубоким детским страхом. И когда человек пытается сделать то, что ему запретили, он как бы дергает сам себя за ошейник и проваливается в свой самый жуткий кошмар. Конрад не может говорить, полагаю, и писать то же. Убийца Юзефа просто заткнул ему рот. Видимо, Конрад может рассказать что-то важное.
- Впечатляет, - сказал Майкл. - Не хотел бы я встать вам поперек дороги.
Рида пожала плечами.
- Это очень грубая работа. Полноценный джокер никогда не стал бы делать такого - просто из уважения к себе.
- А другой джокер может снять это заклятье?
От неожиданности Рида подскочила. Она недооценила этого землянина. И представить себе не могла, что он может так быстро сориентироваться и так метко ударить. Чтоб спрятать лицо, она подошла к камину и стала разбивать кочергой догорающие головни.
- Джокер - да, - произнесла она как можно спокойнее. - Но я - не джокер. Я сломала свой жезл мастера иллюзий, когда уезжала с Дреймура. И не спрашивайте, почему. Причины были. Я ничего не смогу сделать для Конрада, пока мы не найдем убийцу.
Майкл промолчал.
- Интересно другое, - Рида говорила уже увереннее, - джокером можно стать одним-единственным способом: научившись у другого джокера. Но на Дреймуре я знаю только трех мастеров иллюзий: себя, Юзефа, и своего учителя. Во всяком случае, так было, когда я уезжала. Если бы тогда появился еще кто-то, я бы об этом обязательно знала. а теперь этот мистер Икс. Откуда он мог взяться?
"Ничего себе, разговоры у камелька, - подумал Майкл. - А ведь это еще только второй день!"
- Рида, послушайте, - сказал он очень мягко, - если я вас правильно понял, вы не захотите путать в это дело полицию, или уж не знаю, что тут у вас вместо нее, а будете искать убийцу сами. Возьмите меня в компанию. Не подумайте только, что я ищу приключений. Просто люди не должны умирать непонятно от чего. Это подрывает основы мироздания.
- А как же Гесперида?
- Я надеюсь, они будут не слишком сердиты, если им придется еще немного подождать. Мне нравится в Арженте.
- Ну что же, вы сказали, и я благодарю вас. Постараемся, чтобы мироздание снова уцелело.
Угли уже подернулись пеленой, медленно гасли. Рида хорошенько их разворошила, поймала последние струи тепла. Внезапно она вспомнила что землянин, истинный чечако, все же был айсом, то есть человеком, который ходил в гости к собственной смерти и несколько мгновений видел мир в истинном свете, без той ретуши, которую накладывают органы чувств.
"Мы могли бы обменяться опытом" - подумала она.
ИНТЕРМЕДИЯ
Десять лет назад. Туле.
Впервые в жизни Рида услышала об Арженте шестнадцати лет от роду. Вернее, слышала она и раньше, но тогда это впервые коснулось ее.
Крошечное государство, растянутое, словно пружина, между Туле и Гелиадом. Каждый год оно выплевывало из своих умирающих шахт несколько слитков серебра, и ему позволяли пожить немного, пока могучие соседи грызлись из-за добычи.
Но когда серебра не будет, закончится "чахоточная экономика", они начнут уступать друг другу честь захватить эти земли и тащить их дальше на своем горбу.
Так все выглядело с одной стороны. С другой - если будет найдена новая жила...
Аржент балансировал между нищетой и богатством. А у Пьера Ларсена была дочка на выданье. Странная дочка, любить которую легче на расстоянии.
Все было как в романе. Ясным весенним утром отец пригласил ее в кабинет и положил на стол портрет.
- Рида, взгляни, пожалуйста. Это... - он назвал какое-то имя, которое тут же вылетело у нее из головы, - сын одной из самых благородных семей Аржента. Я думаю, это будет хорошая партия для тебя.
Однако Рида повела себя не так, как нормальная героиня романа: не ужаснулась, не разгневалась, не заплакала.
Она расхохоталась.
- Могу я узнать, что тебя так рассмешило?
Рида развела руками, не находя слов.
- Все. Мне вся ситуация смешна, - и, подумав немного, добавила. - Вы говорите: "Это будет хорошая партия" - будто мне с ним в шахматы играть.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ДЕДУКТИВНАЯ
31.06. Аржент
За завтраком Рида сказала:
- Вчера успела прийти уйма приглашений. Большую часть можно проигнорировать, но есть бумага с золотым обрезом от бургмейстера Аргенти-сити. Хочет лично поприветствовать вас и меня. Мне было бы любопытно на него взглянуть, а вы заодно сможете посмотреть город. Что скажете?
- С удовольствием. Только, сами знаете, у меня нет ни одного приличного костюма.
- У меня тоже. Купим что-нибудь в городе.
- Готовое платье?
Рида развела руками:
- Будьте мужественны, Майкл. Дреймур - дикая планета.
И оба расхохотались.
Городок обезлюдел от жары, и когда их коляска шуршала колесами по мосту, Майкл на миг вообразил себя завоевателем, вступающим на покоренную землю. Только с реки доносились иногда голоса, да за окнами, скрытыми полосатыми тентами, чувствовалось какое-то движение.
Майкл с Ридой также поспешили укрыться в небольшой, пропахшей пылью и какими-то здешними специями лавочке.
Хозяев не было, и товары сторожила лишь сонная грязно-белая кошка, возлежащая на прилавке.
- Присматривайтесь пока, - сказала Рида, - а я схожу, поищу здешний народ.
Майкл сразу же положил глаз на тонкие, сшитые будто из замши куртки. (Хотя, скорее всего, это была не замша, а мех какого-то местного зверя.)
Мода на Дреймуре отстала от земной на пару десятилетий. Впрочем, Майкл тут же внес поправку - она была иной. Здесь носили вещи свободные, чуть бесформенные, неярких цветов, но позволявшие своим владельцам держаться уверенно и независимо.
Все-таки на дреймурцев гораздо приятнее смотреть, чем слушать их. Словно их мышцы знают что-то, до чего головы еще не додумались.
Майкл тоже был бы не против примерить на себя такую шкурку (тем более, в ней, вероятно, удобнее было бы бегать, стрелять, нападать и, вообще, заниматься частным сыском), но с сожалением должен был от этой мысли отказаться. Гораздо безопаснее быть мистером Граве с Земли, "чечако".
Он разыскал стеллаж, где висели классические деловые костюмы, тут же превратившие его в неуклюжего землянина.
И тут он услышал голоса.
В темном проходе с той стороны прилавка Рида говорила с кем-то, по всей видимости, с хозяином магазина. Голоса она не понижала, хотя и знала точно, что Майкл их услышит.
- И что же Юзеф? - спросила она. - Не обходил вас вниманием? Я ведь ему наказывала...
- Что вы, йонгфру Рида, - второй голос был низкий, чуть гнусавый, и Майкл тут же представил себе его тяжеловесного, горбоносого, высокомерного обладателя (наверняка ужасно гордится тем, что в его лавку запросто заходят мастера иллюзий), - мастер Юзеф нам без работы сидеть не давал. Да и не только нам, и мейнхеер Мак-Кормик, и мейнхеер Гринсон, и мейнхеер Ардани для него трудились без устали.
- Что же, так широко жил? - поинтересовалась Рида.
- Достойно жил, - со вздохом ответил хозяин. - Никто у него в гостях никогда не скучал. А гостей-то было! На рождество город словно вымирал у мастера Юзефа веселились. Актеров приглашал из Нефеллы. И из Гелиада к нему знатные лорды приезжали, месяцами гостили. Вы уж простите меня, йонгфру Рида, но даже при вас здесь так весело не бывало.
- И сам веселился?
- Ну, конечно же! Он всегда первым был. Говорят мейнхеер Мак-Кормик ему сразу по дюжине пар башмаков привозил: они словно на ногах горели.
- А деньги в долг брал?
- Не знаю, йонгфру Рида, у меня не брал. Да ему, кажется, на все хватало.
- И не обижал никого?
- Ну что вы! У нас в городе его все вспоминают только добром. Вы не грустите сильно, йонгфру Рида, я думаю, смерть его к себе забрала, потому что ей очень скучно было. Ему там тяжело не будет, про него ни один человек зла не подумает.
- Да я стараюсь не грустить.
Вышедший из темноты на свет, хозяин оказался точно таким, каким его вообразил Майкл. Да и погибшего он видел теперь более-менее четко. Зеленый юнец, перепуганный свалившейся на него с небес властью и ответственностью. Сорит деньгами, пытается изо всех сил не ударить в грязь лицом, купить всеобщее расположение.
Зла-то на него, наверно, никто не держал, но управлять такими сплошное удовольствие. А у него действительно большие деньги на руках, да еще власть, если верить Риде, и над этим миром, и над "тем".
Да, но это все, пока он жив. Тогда какой смысл его убивать Рида на его месте очень неудобна. С ней будет куда тяжелее справиться.
Расплатившись, они вышли на улицу. Рида, облаченная в нечто серое и умопомрачительно шуршащее, превратилась в настоящую гранд-даму.
Солнце сдвинулось на ладонь вниз, удлинило тени, и в городе вновь появились люди. На главной площади в маленькой чаше фонтана отчаянно брызгались дети. Из другой чаши чинно пили лошади.
Перед белоснежным зданием ратуши Майкл остановил свою спутницу.
- Простите, йонгфру Рида, но один вопрос я все же хочу задать. После всего, что я услышал о вас вчера и сегодня... сознайтесь, Аржент - целиком и полностью ваша игрушка?
Рида, улыбнувшись, покачала головой.
- Не совсем так. У нас работала целая команда. Кто-то приходится отцом одной идее, кто-то - другой. Но, поскольку самой скандальной фигурой была я, то именно я всем и запомнилась.
- Не очень верится. Простите меня, Рида, но я не могу представить себе серого кардинала со склонностью к демократии.
- Ладно. Это имеет значение?
- Имеет. Мы ищем ваших врагов.
- Сейчас я покажу, как я ими обзавожусь, - пообещала Рида, поднимаясь по ступеням ратуши.
У мейнхеера бургмейстера14 были влажные ладони, но он тут же показался Майклу очень симпатичным. С брюшком, с лысинкой, с одышкой - нечто родное и понятное среди здешних загадочных личностей. И кабинет до боли знаком: кожаные кресла, кучи бумаг на столе.
- Вы представить себе не можете, как мы вам рады, - говорил мейнхеер бургмейстер, разводя в стороны маленькие ручки. - Гость с Земли для нас такая редкость, да еще такой великолепный писатель! Уверяю вас, все жители нашего города мечтают познакомиться с вами.
Ну а вы, йонгфру Ларсен, что тут говорить! Вы сами знаете, как мы вас любим. Нет, как хотите, а прием в вашу честь состоится непременно. Когда вам удобнее, йонгфру Ларсен?
- Договаривайтесь с мейнхеером Граве, - отозвалась Рида из кресла. При чем тут я?
- То есть... Простите...
В комнате стало очень тихо.
- То есть, вы позволяете похоронить моего сына за оградой кладбища, а потом желаете видеть меня на своем приеме. Я ищу логику в ваших поступках и не нахожу. Объясните мне.
На экране первые поселки: проволочные заграждения, покосившиеся мачты, сбитые вертолеты, сброшенные в пропасть вездеходы. Похоже, здесь шла настоящая война.
Наконец трудами биологов была создана теория электромагнитной толерантности. Поселенцы прикрыли рудники силовыми полями и призадумались. Альтернатива была проста: либо полное уничтожение всей фауны, либо жизнь под куполами в искусственных условиях и (что гораздо существеннее) в полной зависимости от Земли.
На экране застекленная, уходящая в бесконечность оранжерея.
- Земляне также быстро поняли что к чему, - говорил библиотекарь, - и всеми силами стали поддерживать второй проект. И, надо сказать, это было несложно - первый был просто экологическим безумием.
Однако, согласиться на второй, означало для поселенцев своими руками выкопать себе долговую яму. Люди не хотели терять только что обретенную свободу. Они были авантюристами и решились на авантюру.
Благодаря тонкой дипломатической игре (кое-где небрежно помахивая оружием, кое-где давая крупные взятки) они добились признания независимости Дреймура. И сразу же стали очень богатыми людьми, потому что получили собственность на рудники.
И тогда они пригласили на планету айс-эвристика, крупнейшего социолога того времени Доменика Дреймина.
На экране портрет. Смуглое лицо, темные неспокойные глаза, копна черных волос. Доменик - полуеврей, полумексиканец умудрялся походить одновременно на Боливара и Джордано Бруно.
- За спиной его называли Гремучим Змеем, - сказал библиотекарь. - Имя почти магическое. Он превратил дреймурцев из колонизаторов в колонистов. Можно сказать, что он нас создал.
И на экране появилась тайна всех тайн - карта Дреймура.
"Что за игра с такими подачами, хелла Рида?" - подумал Майкл.
- Взгляните на наш мир, мейнхеер Граве. Из четырех континентов освоен только один, да и тот не полностью. Наши дети, подрастая, знают, что вокруг еще много нехоженой земли. Красными точками отмечены рудники и крупнейшие предприятия это автоматические подземные мегакомплексы, защищенные силовыми куполами. Каждый такой комплекс обслуживает лишь несколько инспекторов-наблюдателей.
Фотографии. Строгий тихий мир машин. Мир металлического блеска, однотонных красок, резких теней. Случайно или нет, но снимки были не слишком четкие. Догадаться о том, что именно он видел, Майклу не удалось.
"А что я так прыгаю? - подумал он вдруг. - Ну да, мне ничего неизвестно о Дреймуре, но я же простой обыватель. Планету никто не трогает, значит, правительства Земли спокойны, им хватает информации. А может все это лажа, и меня сейчас превращают в этакую дезинформационную бомбу? Да нет, паранойя, на кой черт?"
И снова карта.
- Государства, как вы видите, формируются вокруг рудников, крупных рек, и на морском побережье. Всего получилось пять гнезд - конфедераций, по четыре-пять государств в каждой.
Они удалены друг от друга на довольно значительные расстояния, а на Дреймуре, это значит, что связь между ними затруднена. Это также не случайно. Ослабляются амбиции, кроме того, каждая конфедерация может идти своим путем.
Основная часть населения живет на поверхности планеты и электричеством не пользуется.
- Снаружи XVIII век, а изнутри... Понятно. А те, что живут под куполами, они представляют из себя замкнутый клан?
- Или гетто? - закончил библиотекарь. - Разумеется, нет. Каждый имеет свободный выбор. Но, конечно, традиции очень сильны на Дреймуре.
- И вы не считаете это недостатком?
- Ни в коем случае. Жизнь на Дреймуре заставляет заново работать давно отмершие за ненадобностью человеческие способности.
- И в том есть нужда?
- Конечно. Вы думаете, психика человека сильно изменилась? Да нет, она все так же дика, и все инстинкты никуда не делись. Это стало понятно еще несколько сотен лет назад.
Только здесь, на Дреймуре, проблемы, волновавшие лишь психиатров и философов, стали вдруг важны для каждого.
Человек, мечтавший о покорении планет, был надежно закрыт от мира множеством психических защит. И не мудрено современный мир мгновенно свел бы спрятанного в каждом дикаря с ума.
Чаще всего, открыт только один "выход" - на коллективное бессознательное, на общественное мнение. А не мне вам рассказывать, что это такое. Как может подобный человек выжить здесь? Вы видели как. Едва прилетев на планету мы построили лагеря и посадили в них сами себя. За проволоку, или внутрь силового купола - разница невелика.
Майкл благосклонно кивнул. Вот зачем ему скормили столько информации. Пошла психическая обработка.
На экране появился кабинет Доменика на Дреймуре. Затем крупно картина на стене. Играющий на песке ребенок, над ним кружится огромная птица.
- Никто не знает точно, какую сумму получил Доменик Дреймин за свой проект, - сказал библиотекарь. - Называют разные, и всегда астрономические цифры. Но, возможно, он видел в Дреймуре нечто большее, чем источник доходов. Возможно, он хотел создать цивилизацию, альтернативную земной.
- Вот как? - спросил Майкл.
- Одна из самых старинных защит человека от окружающего мира - это создание иллюзий. Вспомните рыцарский идеал средневековья. Они нарушали его на каждом шагу и все же упорно держались за него почти десять веков.
Слишком свежа была память о бессилии перед природой, перед несправедливостью мира, перед всепоглощающим хаосом. Они любой ценой должны были доказать, что они - иные, они люди. Потом научились побеждать природу и затосковали о ней. В XVIII веке уже играли в пастухов и пастушек. В фильмах XX века человек часто превращается в животное в самом прямом и архаическом смысле - в обезьяну, в волка, в летучую мышь. И не мудрено - он должен хоть что-то противопоставить искусственной среде.
Для того, чтобы жить в том мире, который мы сотворили, нужно стать совершенно новым человеком. А этого, как известно, не произошло. И, чтобы не ломать с таким трудом созданный мир, человек снова начинает творить иллюзии. Парки подменяют дикую природу, реклама - потребность в самосовершенствовании, карьера - потребность видеть результаты своего труда, то есть, в конечном счете, инстинкт самосохранения.
Наркотики, музыка, стерео притупляют зрение и слух настолько, что окружающий мир становится переносимым.
Однако, до конца себя не обманешь. Каждый сознает, что благополучие его жизни - всего лишь иллюзия, и всеми силами старается этого осознания избежать. На что-то объективное ему не опереться. Вокруг не осталось объектов - есть лишь имиджи. Единственный выход - искать подтверждение у других. То самое общественное мнение. "Скажи, что я о'кэй, и я скажу, что ты тоже." И постоянный страх не получить подтверждения.
А Дреймур сделал нам неоценимый подарок - реальные проблемы и реальные условия, в которых человек может себя проявить. На Дреймуре детей воспитывают так, что сын самой богатой и знатной семьи, оказавшись один в лесу за сотню километров от человеческого жилья, выживет.
Это дает нам совершенно особое ощущение свободы. А если человек уважает себя, он и с другими будет строить отношения соответственно.
"Ах ты, инсургент12! - подумал Майкл. - Ах ты, "юность-это-возмездие"! Ах ты, сын, норовящий разоблачить отца! Интересно, что стоит за стремлением колоний к самостоятельности - экономические законы, или старый добрый Эдипов комплекс?"
- И все же вы ведете войны, - сказал он.
- А земляне - нет? - парировал библиотекарь. - Наши войны немного отличаются от ваших. Электронное и лучевое оружие на планете не действует. Осколочное - запрещено кодексом Толстго. Остается, как вы сами говорите, XVIII век.
Мы восстановили разницу между фронтом и тылом, между армией и мирным населением. Мы сделали все, чтобы наши войны приблизились к идеалу благородного состязания. Это дает надежду, что когда-нибудь мы сможем покончить с ними.
- Но общество с подобными идеалами просто вынуждено искусственно сдерживать прогресс.
- Простите, мейнхеер Граве?
- Например, поиск иных источников энергии. Если техника перестанет быть табу, она мгновенно разрушит вашу цивилизацию.
Молодой человек пожал плечами:
- Какой ответ вы хотите от меня услышать? Если исследования засекречены, скромный библиотекарь из Аржента просто не может об этом знать. Во всяком случае, хелла Рида никогда не поручала мне провести подобное расследование.
От себя могу добавить, что глупо выглядит общество, которое изобретает самолет, но не изобретает парашют.
Последний кадр фильма был идилличен: любопытный медвежонок обнюхивает лежащий на пне проржавевший, безвредный теперь корпус бластера. А вокруг в зеленом сумраке вздымаются к небу вековые деревья. Жизнь побеждает смерть.
Библиотекарь замолчал, с интересом поглядывая на гостя. Молчал и Майкл.
"И это все? - думал он. - Великая тайна Дреймура? Еще одна утопия? Игра в средневековье? Всепланетный инфантилизм? Те самые иллюзии, о которых с таким презрением говорил этот юноша. Надо же, благодетели человечества! Интересно, все эти мысли вложила ему в голову Рида, или это общий стиль на Дреймуре?"
- Если я вас правильно понял, получается, что Дреймур что-то вроде санатория? - спросил Майкл.
Ему интересно было увидеть реакцию.
Библиотекарь мягко улыбнулся.
- Может быть, но тогда Земля - это хоспис13.
Рида вернулась в таком мрачном настроении, что даже не стала этого скрывать. И Майклу сразу расхотелось спрашивать, не она ли пригласила его на Дреймур. Успеется.
На закате они пили чай в гостиной у растопленного в честь гостя камина. Тонкий смоляной аромат парил над ними, принося утешение душе.
У Майкла саднили подушечки пальцев от сотен перевернутых страниц, в голове царил сладкий хаос. Утопии оставались утопиями, но живой огонь и книги приводили его в восторг.
Рида, наоборот, отвернулась от камина, загородилась спинкой кресла, и сидела, подобрав ноги, в позе эмбриона или раненного в живот - колени под подбородком. Майкл, конечно, не догадывался, что она боится гипнотической власти огня. Засмотришься на пляшущие языки и сама не заметишь, как окажешься за Темной Завесой.
Наконец, он не выдержал.
- Рида, простите меня, но может вам нужно поговорить с кем-то о Юзефе? Может вам тогда будет легче?
Сказал и поморщился. Слова отдавали мылодрамой. Но Рида пошлости не почувствовала.
- А я его не очень хорошо знала, - ответила она спокойно. - Понимаете, мы были в одной связке - два мастера иллюзий, учитель и ученик. Все его слабости, все червоточины - о, это я знала прекрасно. А вот как друга, просто как человека...
А теперь я все время пытаюсь вспомнить его настоящего и не могу. Кажется, после смерти человек становится совсем беспомощным перед иллюзией, перед чужими словами. Превращается просто в легенду о себе, в свои отражения в памяти близких. А отражения всегда отвратительно ненастоящие.
Ладно, хватит страдать, поздно уже. Гораздо интереснее сейчас другое: кто мог его убить?
Майкл едва не поперхнулся
- А вы думаете, его убили?
- Уверена. Вот только спрашиваю себя - кто? И не могу найти ответа. Знаете, как говорят здесь о гибели мастеров? "Мейнхеер Юзеф сыграл в смерть". Вот я и хочу знать: с кем он играл.
- У него были враги?
- Разумеется были. Более того, вместе с титулом он унаследовал всех моих врагов. Но никто из них не мог его убить.
- Объясните.
- Я еще не говорила с врачом, но думаю, он не нашел никаких признаков насильственной смерти.
- Рида, вы нарочно меня путаете?
Она покачала головой.
- Нет. Просто ломаюсь. Не могу решиться открыть вам еще одну местную тайну. Хотя вы с моей помощью влезли достаточно глубоко.
- Рида, можете думать обо мне что угодно, но предавать огласке женские тайны? Не забывайте, я был воспитан Марией Гравейн, и в нравственности не уступлю всем ее героиням. Именно героиням, потому что герои иногда поначалу мерзавцы... Но, серьезно говоря, я вижу, что у вас нешуточные проблемы. И буду рад помочь, хотя бы в виде стенки.
Она улыбнулась. В первый раз за сегодняшний вечер.
- Ну, хорошо. Так вот, суть в том, что Юзеф был мастером иллюзий. А мастер иллюзий - это человек, который способен создавать оптические, слуховые и прочие галлюцинации, а также манипулировать чужими сновидениями. Друг друга мастера обмануть не могут. Кстати, верить мне не обязательно.
- Не слабо, - признал Майкл. - А кто такой джокер?
- То же самое, просто это, скорее, внутрицеховое название. И если вы переварили первую информацию, вот вам следующая. Для того, чтобы создать иллюзию, мастер входит в особое пространство, становясь для обычных людей невидимым и неощутимым. Граница перехода на жаргоне джокеров называется Темной Завесой.
- И что же это за пространство?
- Майкл, давайте сразу договоримся: у меня образование в пределах пансиона благородных девиц. Кроме того, не стану я вас учить, не мечтайте, не уговаривайте. Ищи вас потом! А про мир за Темной Завесой могу сказать только одно: это нечто среднее между минным полем и сектором обстрела.
- И опасность исходит от демонов?
- Демонов? - Рида ошеломлено замолчала. - Господи, и вы туда же? Да нет никаких демонов, прекратите издеваться! Опасность, как всегда, исходит от самого человека. И Юзеф, видимо, погиб за Темной Завесой.
- И вы считаете, что кто-то был в этом виноват?
- Виновата в любом случае я. Я не смогла научить его как следует. Нет, его смерть вовсе не выглядит подозрительной. Я бы поверила в несчастный случай, если бы не одна мелочь. За сегодняшний день кто-то дважды попытался убить меня. И сделать это мог только джокер.
- Простите, Рида?
- Подробности? Пожалуйста: в первый раз - на реке. На Гелии нет порогов. Дело в том, что я уже один раз путешествовала вверх по течению. Камни, о которые нас чуть не разбило, были иллюзией.
- Настолько материальной? - у Майкла холодок пробежал по спине.
- Нет, конечно. Помните, я не нашла царапин на лодке? А вот если бы мы спрыгнули в воду, пришлось бы поближе познакомиться с водяными ящерицами и птицами-рыболовами. Мало кто выживает после подобного знакомства.
Но тогда мы были вдвоем, и непонятно было, на кого, собственно, идет охота. Но наш благородный противник тут же внес ясность: подкинул сфиксиду в мою комнату. Туда заходил некто, чтоб поменять портьеры на окнах. Трогательный жест заботы со стороны прислуги. На самом деле, он привел зверя. Но кто-то прикрывал его иллюзией, и даже Ламме ничего не понял.
Ну а дальше началось нечто совсем возмутительное. Поверьте, я не гневаюсь, когда покушаются на мою жизнь. У того типа могут быть очень веские основания. Но когда я обнаружила, что он занялся моими людьми...
И Рида рассказала Майклу о своей встрече с Конрадом.
- Это тоже старая джокерская шутка, - пояснила она. - Старая, но не слишком благородная. Называется "строгий ошейник". Джокер создает в мозгу человека устойчивую связь между каким-то действием и самым глубоким детским страхом. И когда человек пытается сделать то, что ему запретили, он как бы дергает сам себя за ошейник и проваливается в свой самый жуткий кошмар. Конрад не может говорить, полагаю, и писать то же. Убийца Юзефа просто заткнул ему рот. Видимо, Конрад может рассказать что-то важное.
- Впечатляет, - сказал Майкл. - Не хотел бы я встать вам поперек дороги.
Рида пожала плечами.
- Это очень грубая работа. Полноценный джокер никогда не стал бы делать такого - просто из уважения к себе.
- А другой джокер может снять это заклятье?
От неожиданности Рида подскочила. Она недооценила этого землянина. И представить себе не могла, что он может так быстро сориентироваться и так метко ударить. Чтоб спрятать лицо, она подошла к камину и стала разбивать кочергой догорающие головни.
- Джокер - да, - произнесла она как можно спокойнее. - Но я - не джокер. Я сломала свой жезл мастера иллюзий, когда уезжала с Дреймура. И не спрашивайте, почему. Причины были. Я ничего не смогу сделать для Конрада, пока мы не найдем убийцу.
Майкл промолчал.
- Интересно другое, - Рида говорила уже увереннее, - джокером можно стать одним-единственным способом: научившись у другого джокера. Но на Дреймуре я знаю только трех мастеров иллюзий: себя, Юзефа, и своего учителя. Во всяком случае, так было, когда я уезжала. Если бы тогда появился еще кто-то, я бы об этом обязательно знала. а теперь этот мистер Икс. Откуда он мог взяться?
"Ничего себе, разговоры у камелька, - подумал Майкл. - А ведь это еще только второй день!"
- Рида, послушайте, - сказал он очень мягко, - если я вас правильно понял, вы не захотите путать в это дело полицию, или уж не знаю, что тут у вас вместо нее, а будете искать убийцу сами. Возьмите меня в компанию. Не подумайте только, что я ищу приключений. Просто люди не должны умирать непонятно от чего. Это подрывает основы мироздания.
- А как же Гесперида?
- Я надеюсь, они будут не слишком сердиты, если им придется еще немного подождать. Мне нравится в Арженте.
- Ну что же, вы сказали, и я благодарю вас. Постараемся, чтобы мироздание снова уцелело.
Угли уже подернулись пеленой, медленно гасли. Рида хорошенько их разворошила, поймала последние струи тепла. Внезапно она вспомнила что землянин, истинный чечако, все же был айсом, то есть человеком, который ходил в гости к собственной смерти и несколько мгновений видел мир в истинном свете, без той ретуши, которую накладывают органы чувств.
"Мы могли бы обменяться опытом" - подумала она.
ИНТЕРМЕДИЯ
Десять лет назад. Туле.
Впервые в жизни Рида услышала об Арженте шестнадцати лет от роду. Вернее, слышала она и раньше, но тогда это впервые коснулось ее.
Крошечное государство, растянутое, словно пружина, между Туле и Гелиадом. Каждый год оно выплевывало из своих умирающих шахт несколько слитков серебра, и ему позволяли пожить немного, пока могучие соседи грызлись из-за добычи.
Но когда серебра не будет, закончится "чахоточная экономика", они начнут уступать друг другу честь захватить эти земли и тащить их дальше на своем горбу.
Так все выглядело с одной стороны. С другой - если будет найдена новая жила...
Аржент балансировал между нищетой и богатством. А у Пьера Ларсена была дочка на выданье. Странная дочка, любить которую легче на расстоянии.
Все было как в романе. Ясным весенним утром отец пригласил ее в кабинет и положил на стол портрет.
- Рида, взгляни, пожалуйста. Это... - он назвал какое-то имя, которое тут же вылетело у нее из головы, - сын одной из самых благородных семей Аржента. Я думаю, это будет хорошая партия для тебя.
Однако Рида повела себя не так, как нормальная героиня романа: не ужаснулась, не разгневалась, не заплакала.
Она расхохоталась.
- Могу я узнать, что тебя так рассмешило?
Рида развела руками, не находя слов.
- Все. Мне вся ситуация смешна, - и, подумав немного, добавила. - Вы говорите: "Это будет хорошая партия" - будто мне с ним в шахматы играть.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ДЕДУКТИВНАЯ
31.06. Аржент
За завтраком Рида сказала:
- Вчера успела прийти уйма приглашений. Большую часть можно проигнорировать, но есть бумага с золотым обрезом от бургмейстера Аргенти-сити. Хочет лично поприветствовать вас и меня. Мне было бы любопытно на него взглянуть, а вы заодно сможете посмотреть город. Что скажете?
- С удовольствием. Только, сами знаете, у меня нет ни одного приличного костюма.
- У меня тоже. Купим что-нибудь в городе.
- Готовое платье?
Рида развела руками:
- Будьте мужественны, Майкл. Дреймур - дикая планета.
И оба расхохотались.
Городок обезлюдел от жары, и когда их коляска шуршала колесами по мосту, Майкл на миг вообразил себя завоевателем, вступающим на покоренную землю. Только с реки доносились иногда голоса, да за окнами, скрытыми полосатыми тентами, чувствовалось какое-то движение.
Майкл с Ридой также поспешили укрыться в небольшой, пропахшей пылью и какими-то здешними специями лавочке.
Хозяев не было, и товары сторожила лишь сонная грязно-белая кошка, возлежащая на прилавке.
- Присматривайтесь пока, - сказала Рида, - а я схожу, поищу здешний народ.
Майкл сразу же положил глаз на тонкие, сшитые будто из замши куртки. (Хотя, скорее всего, это была не замша, а мех какого-то местного зверя.)
Мода на Дреймуре отстала от земной на пару десятилетий. Впрочем, Майкл тут же внес поправку - она была иной. Здесь носили вещи свободные, чуть бесформенные, неярких цветов, но позволявшие своим владельцам держаться уверенно и независимо.
Все-таки на дреймурцев гораздо приятнее смотреть, чем слушать их. Словно их мышцы знают что-то, до чего головы еще не додумались.
Майкл тоже был бы не против примерить на себя такую шкурку (тем более, в ней, вероятно, удобнее было бы бегать, стрелять, нападать и, вообще, заниматься частным сыском), но с сожалением должен был от этой мысли отказаться. Гораздо безопаснее быть мистером Граве с Земли, "чечако".
Он разыскал стеллаж, где висели классические деловые костюмы, тут же превратившие его в неуклюжего землянина.
И тут он услышал голоса.
В темном проходе с той стороны прилавка Рида говорила с кем-то, по всей видимости, с хозяином магазина. Голоса она не понижала, хотя и знала точно, что Майкл их услышит.
- И что же Юзеф? - спросила она. - Не обходил вас вниманием? Я ведь ему наказывала...
- Что вы, йонгфру Рида, - второй голос был низкий, чуть гнусавый, и Майкл тут же представил себе его тяжеловесного, горбоносого, высокомерного обладателя (наверняка ужасно гордится тем, что в его лавку запросто заходят мастера иллюзий), - мастер Юзеф нам без работы сидеть не давал. Да и не только нам, и мейнхеер Мак-Кормик, и мейнхеер Гринсон, и мейнхеер Ардани для него трудились без устали.
- Что же, так широко жил? - поинтересовалась Рида.
- Достойно жил, - со вздохом ответил хозяин. - Никто у него в гостях никогда не скучал. А гостей-то было! На рождество город словно вымирал у мастера Юзефа веселились. Актеров приглашал из Нефеллы. И из Гелиада к нему знатные лорды приезжали, месяцами гостили. Вы уж простите меня, йонгфру Рида, но даже при вас здесь так весело не бывало.
- И сам веселился?
- Ну, конечно же! Он всегда первым был. Говорят мейнхеер Мак-Кормик ему сразу по дюжине пар башмаков привозил: они словно на ногах горели.
- А деньги в долг брал?
- Не знаю, йонгфру Рида, у меня не брал. Да ему, кажется, на все хватало.
- И не обижал никого?
- Ну что вы! У нас в городе его все вспоминают только добром. Вы не грустите сильно, йонгфру Рида, я думаю, смерть его к себе забрала, потому что ей очень скучно было. Ему там тяжело не будет, про него ни один человек зла не подумает.
- Да я стараюсь не грустить.
Вышедший из темноты на свет, хозяин оказался точно таким, каким его вообразил Майкл. Да и погибшего он видел теперь более-менее четко. Зеленый юнец, перепуганный свалившейся на него с небес властью и ответственностью. Сорит деньгами, пытается изо всех сил не ударить в грязь лицом, купить всеобщее расположение.
Зла-то на него, наверно, никто не держал, но управлять такими сплошное удовольствие. А у него действительно большие деньги на руках, да еще власть, если верить Риде, и над этим миром, и над "тем".
Да, но это все, пока он жив. Тогда какой смысл его убивать Рида на его месте очень неудобна. С ней будет куда тяжелее справиться.
Расплатившись, они вышли на улицу. Рида, облаченная в нечто серое и умопомрачительно шуршащее, превратилась в настоящую гранд-даму.
Солнце сдвинулось на ладонь вниз, удлинило тени, и в городе вновь появились люди. На главной площади в маленькой чаше фонтана отчаянно брызгались дети. Из другой чаши чинно пили лошади.
Перед белоснежным зданием ратуши Майкл остановил свою спутницу.
- Простите, йонгфру Рида, но один вопрос я все же хочу задать. После всего, что я услышал о вас вчера и сегодня... сознайтесь, Аржент - целиком и полностью ваша игрушка?
Рида, улыбнувшись, покачала головой.
- Не совсем так. У нас работала целая команда. Кто-то приходится отцом одной идее, кто-то - другой. Но, поскольку самой скандальной фигурой была я, то именно я всем и запомнилась.
- Не очень верится. Простите меня, Рида, но я не могу представить себе серого кардинала со склонностью к демократии.
- Ладно. Это имеет значение?
- Имеет. Мы ищем ваших врагов.
- Сейчас я покажу, как я ими обзавожусь, - пообещала Рида, поднимаясь по ступеням ратуши.
У мейнхеера бургмейстера14 были влажные ладони, но он тут же показался Майклу очень симпатичным. С брюшком, с лысинкой, с одышкой - нечто родное и понятное среди здешних загадочных личностей. И кабинет до боли знаком: кожаные кресла, кучи бумаг на столе.
- Вы представить себе не можете, как мы вам рады, - говорил мейнхеер бургмейстер, разводя в стороны маленькие ручки. - Гость с Земли для нас такая редкость, да еще такой великолепный писатель! Уверяю вас, все жители нашего города мечтают познакомиться с вами.
Ну а вы, йонгфру Ларсен, что тут говорить! Вы сами знаете, как мы вас любим. Нет, как хотите, а прием в вашу честь состоится непременно. Когда вам удобнее, йонгфру Ларсен?
- Договаривайтесь с мейнхеером Граве, - отозвалась Рида из кресла. При чем тут я?
- То есть... Простите...
В комнате стало очень тихо.
- То есть, вы позволяете похоронить моего сына за оградой кладбища, а потом желаете видеть меня на своем приеме. Я ищу логику в ваших поступках и не нахожу. Объясните мне.