Петров Михаил. Гончаров и новогоднее приключение

   - Ясненько, совсем как истинный джентльмен, - не скрывая огорчения, вздохнул я. - И как доброго знакомого, немного пожурив, ты отпустила его домой.
   - Нет, до такого абсурда я еще не дошла.
   - И какую же кару ты ему придумала? Какое наказание вынесла?
   - Никакого.
   - Дура, - психанул я, - ты понимаешь, что он нас заложит, если уже не заложил.
   - Не заложит. Он и рта не откроет, - спокойно ответила она и жалобно добавила: - Не кричи на меня.
   - "Не кричи"! - проворчал я, передразнивая. - Думать надо. Этого недоноска необходимо немедленно парализовать. А где прикажешь его искать?
   - В багажнике.
   - В каком багажнике? - уже что-то понимая, спросил я.
   - Той "шестерки", на которой они сюда приехали.
   - Очень мило, но как он там очутился? Ты что же, на своем горбу тащила этого бугая?
   - Нет, Костя, он сам, более того, с большим удовольствием туда залез.
   - Но как?
   - Ножками вперед, да не в этом суть, подробности я тебе расскажу попозже. Сейчас уже без четверти двенадцать и нам пора позаботиться о мерзавце, что лежит в отцовском кабинете.
   - Уместное замечание. Если ты расскажешь мне, как это сделать, я буду тебе весьма признателен.
   - "Как, как"! - удивляясь моему скудоумию, воскликнула Милка. - Очень просто. Завернуть его в ковер, положить в багажник отцовской "Волги" и отвезти на Волгу...
   - ...и там битый час долбить прорубь, а когда нами заинтересуются шныряющие там менты, сбросить его ракам на съедение, - с издевкой закончил я ее мысль. - Не пройдет, милая, такой вариант.
   - Костя, ты дурак, - с сожалением констатировала она мою умственную скудость и с деловым азартом продолжала: - Ну зачем нам самим долбить прорубь, когда их там и без того полно. Душки-рыболовы о нас позаботились заранее. Нам останется только подъехать, вытащить ковровую скатку и, помолясь, протиснуть ее под лед. Я знаю одно тихое местечко. В позапрошлом году мы там с одним человеком занимались подледной рыбалкой. Туда и поедем.
   - Допустим. Мы поедем на то место, где вы с одним человеком занимались подледной рыбалкой. А ты подумала, как к нашей загадочной ноше отнесутся соседи, которые меньше часа тому назад слышали выстрел? Или у тебя случайно оказался глушитель?
   - Нет, глушителя у меня не оказалось, не до него мне было, а об остальном подумала. Во-первых, комната, где я стреляла, находится посреди квартиры, а это значит, что соседи если и слышали выстрел, то он им показался не более чем игрушечным хлопком. Что же касается соседей по вертикали, то нижние, Алферовы, еще позавчера уехали в Оренбург к родственникам на Новый год. Остаются Шрейдеры, живущие над нами, - здесь дело обстоит не так гладко, но и не безнадежно. Их крутой лоботряс Вовочка еще в начале вечера выставил родителей из дому и затеял такую оргию, что к десяти часам потолок и барабанные перепонки лопались от грохота их сумасшедших динамиков. Не выдержав, я ему позвонила и потребовала немедленно прекратить безобразие. На это Вовочка мне нагло заявил, что сейчас еще нет десяти и он имеет полное право веселиться до одиннадцати.
   - Сам черт тебе помогал. Ладно, иди поставь мою машину, на ней ехать нельзя, выбито стекло - слишком заметно. Подгонишь отцовскую "Волгу", но прежде позвони одной из своих ненормальных подружек и скажи, что срочно хочешь сделать ей хороший новогодний подарок.
   - Какой еще подарок, что ты плетешь?
   - Меньше говори, больше делай. Звони и скажи, что подъедем самое большее через час. Все, теперь мне не мешай. Продукт твоего труда должен быть тщательно и качественно упакован.
   В ритуальных обрядах похорон я осведомлен только понаслышке, а уж в вопросах подготовки тела к погребению тем более. Поэтому действовать мне приходилось, положась только на наитие и собственную фантазию.
   Раздевшись до трусов, чтоб не испачкаться кровью, я хладнокровно подошел к покойнику. Меня очень смущал его поврежденный глаз, откуда до сего времени вытекала какая-то неприятная жидкость. На это следовало обратить внимание в первую очередь. Куском широкой липкой ленты, как пробоину в днище корабля, я залепил эту течь. Работа мне понравилась хотя бы потому, что лицо покойного не казалось теперь таким отталкивающим, а даже, напротив, приняло импозантный и мужественный вид. Вдоволь насладившись творением своих рук, я перевернул труп и сразу почувствовал легкое недомогание в виде тошноты. На вылете пуля ведет себя гораздо безобразнее, чем при входе. Стараясь не смотреть на начинку наших черепов, я и здесь все залатал лентой. Теперь я мог быть спокоен - тело моего подопечного больше не потеряет ни капли крови. Приготовленную таким образом мумию можно было заворачивать в папирус.
   Как начинку в двухслойный блин, я старательно заворачивал Серого в два цветастых ковра, предварительно переложив их полиэтиленом. При этом с ужасом думал, каким образом я смогу стащить эту стокилограммовую тушу вниз. Моему несчастному телу, избитому, изможденному алкоголем и вечным разрешением сексуальных проблем, такая ноша была не под силу. Нет, определенно без Милкиной помощи не обойтись. Не потащу же я его волоком. Ведь голова трупа будет биться о ступени, и этот стук может разбудить соседей. А проснувшись, они обязательно высунут свои длинные носы и провозгласят: "Veni, vidi, vici"*. От испуга я отпущу ковер. Безусловно, он покатится вниз и где-нибудь на площадке непременно развяжется, открывая любознательным соседям свежий, незапротоколированный труп. Совершенно потеряв голову, стараясь отвлечь их от этого неприятного зрелища, я перекрою его своим телом и буду наивно спрашивать: "Граждане, чей труп? Вы, случайно, не видали, из какой квартиры он выходил? Заберите, пожалуйста, а то он мешает мне пройти".
   * Пришел, увидел, победил (лат)
   - Что ты там бормочешь? - похлопывая меня по плечу, встревоженно спросила Милка. - Ты, случаем, не спятил с ума?
   - Нет, все в порядке, - отряхиваясь от наваждения, ответил я. - Твой пирожок готов. Что у тебя?
   - Карета подана прямо к подъезду. А зачем ты его в два ковра завернул? Одного бы хватило.
   - Потом поймешь, пока что собери окровавленные стекла и все его шмотки, да так, чтобы ихней вони не ощущалось за километр, а я тем временем поищу пулю.
   Искать мне долго не пришлось. Пробив череп, стекло и торец третьего тома Н. С. Лескова, она застряла в толще его бессмертного произведения "Леди Макбет Мценского уезда". Ну не чертовщина ли? Не на Милку ли намек? Хмыкнув от такого совпадения, я засунул книгу за пазуху и поволок свой сверток к выходу.
   С Милкиной помощью, выверяя каждый шаг, мы нежно и трепетно притащили труп к машине и так же бережно попытались загрузить его в багажник. Но здесь нас поджидала первая неприятность. В прямом положении наш кокон залезать туда не собирался, а перегибать два ковра и его тушу было утомительно, трудоемко и рискованно. Пропыхтев минут пять, показавшиеся мне часом, в конце концов с этой задачей мы справились.
   - Вот и будет твоей подружке сюрприз! - захлопывая капот, громко расхохотался я.
   - Ты что? - в ужасе зашипела она. - Совсем рехнулся?
   - Заткнись... - ласково и тихо выругался я. - По местам.
   - Что ты задумал? - уже в машине переспросила она. - Ты что, мою подругу хочешь подставить?
   - Не подставить, а сделать ей маленький подарок в виде ковра.
   - Костя, останови, ты в самом деле ненормальный.
   - Молчи, леди Макбет, все будет путем, показывай, куда ехать. Где твоя леблядиная прорубь? Организуем Серому последний секс-сеанс, если по дороге нам его не устроят случайные дяди в серых шинелях. Как ехать?
   - Можно через закрытую зону, у отца на машину есть разрешение, пробурчала оскорбленная супруга. - А вдруг остановят?
   - Правильно, рисковать нет смысла, там два поста ГАИ. Один да обязательно тормознет. Объездные дороги знаешь?
   - Да, сначала вокруг, по магистрали, а потом улочками и проулочками... Короче говоря, нам нужно попасть к пионерскому лагерю "Орленок". Только подъехать надо со стороны Волги.
   - Все ясно, на этом свою штурманскую миссию считай оконченной. Лучше немного выпей и расскажи, что произошло?
   - О боже! - Резко тряхнув головой, она откинулась на сиденье. - Что произошло... А то ты не знал, что может произойти? Я действительно немножко выпью. Как я уже тебе сказала, с самого вечера у Шрейдеров грохотала музыка. К десяти у меня голова стала чугунной и, не выдержав, я им позвонила. Ответил недоумок Вовочка и прибалденным голосом послал меня на три буквы.
   - Это я уже слышал.
   - Нет, ты не все слышал, ты не слышал, что он мне предложил. Он сказал: а ты, говорит, сексокосилка, если хочешь раскумариться, не выеживайся, а ползи-ка сюда. Круто кайфанешь, у нас тут пять анаконд кобрами стоят. Головки капюшонами раздулись, того и гляди, слюну в потолок начнут кидать...
   - Достаточно, я понял характер вашего разговора и не далее как завтра приму к этому сосуну адекватные меры. Я надеюсь, ты отклонила их предложение?
   - Боже мой, ну какая же ты все-таки сволочь.
   - Прости, Мила, - смущенно извинился я, понимая, что всякому хамству бывает предел и зашел я слишком далеко. - Что там дальше-то?
   - Обозленная до предела, я выпила снотворное, зарылась в подушки и приготовилась уснуть, проклиная соседей вплоть до пятого колена, а иже с ними и тебя. Кажется, я уже засыпала, когда мне почудился звук открываемой двери. Ничуть не встревожившись, в полной уверенности, что пожаловал дорогой супруг, я только глубже забралась под одеяло и, наверное, уснула. Сколько я пребывала в этом полусне, сказать не могу, но, судя по всему, не больше двух-трех минут. Непонятно, какая сила заставила меня вскочить. Словно чья-то невидимая рука выкинула меня из постели. Может быть, меня разбудил грохот битой посуды? Не знаю, как была в ночной рубашке, так и вылетела в большую комнату, где горел свет и орудовали эти подонки. Наверное, мой вид был смешон, потому что они заржали в две глотки, открывая твой тайник с заначкой.
   "Кто вы такие и что вам надо?" - был мой естественный вопрос, на который один из них, тот самый, кого мы везем в багажнике, корчась от смеха, ответил:
   "Мы твои мамы, принесли тебе парного молочка. Сосать будешь из двух титек. Колян, на сдойку я первый, а ты пока займись бабками".
   Несмотря на слабые протесты Коляна, он повалил меня на колени, расстегнул штаны и вытащил свой вонючий член. Вцепившись в его мошонку и понимая, что это мой последний шанс, я резко ее крутнула и дернула вниз. Он заорал и на доли секунды разжал руки. Каким-то чудом мне удалось вырваться. Помня, что на двери спальни стоит задвижка, я кинулась туда. Но защелка под его натиском продержалась всего ничего. Он влетел злой и страшный, мало похожий на человека. Прямо на ходу, не говоря ни слова, начал срывать с себя одежду. Продержалась я недолго. Через какие-то мгновения ему удалось меня повалить и разодрать рубашку. Кажется, подонок был близок к достижению своей цели. Единственное, что мне оставалось, это расслабиться и признать свое поражение. Именно так я и поступила. Почувствовав мою покорность, поганец стал лапать меня за самые сокровенные места. В сладком предвкушении он урчал и хрюкал. Это-то его и сгубило. Резко и расчетливо я ткнула ему в глаз. Ну а пока он орал и приходил в себя, я была уже в кабинете. Не долго думая я вытащила отцовский пистолет и вогнала в него обойму. Держа на отлете какой-то чудовищный черный нож, он ворвался, страшный как бешеный бык. На этот раз как баба я его не интересовала. Он попросту хотел меня прирезать. Говорить и увещевать его было бесполезно. Почему-то самым безобразным в его роже мне показался распухший красный глаз... В него я и выстрелила... Когда на выстрел, размахивая пушкой, примчался его подельник, я была наготове. Подскочив сзади, я в основание его жирного черепа ткнула ствол и приказала бросить оружие. Это он выполнил безоговорочно. Подобрав пистолет, я заставила его раздеться до трусов и заперла в ванне.
   - Ты всегда отличалась чистоплотностью, но думаю, что в данном случае его купание было необязательным, - робко заметил я. - Если не секрет, то объясни, чем был вызван такой акт человеколюбия?
   - Дурак ты, Костя, - щелкнув зажигалкой, с сожалением отметила она, - я ведь была совершенно голая, и мне, как минимум, нужно было одеться. А как это проделать? Одновременно натягивая штаны и держа на мушке здоровенного бугая, который только и ждет момента, чтобы свернуть тебе шею? Научи - я не знаю. А раздела я его еще и затем, чтобы вытащить из карманов куртки нож и все прочие неприятные вещи наподобие газового баллончика... Твою мать, кажется, влипли!!! - указывая на гарцующих гаишников, с обреченной тоской прошептала Милка. - Мамочки, они нас останавливают... Господи, что теперь будет? Костя, давай по газам...
   - Не сходи с ума, идиотка! - начиная притормаживать, рявкнул я. - На этом отрезке они стоят через каждые сто метров, нас перехватят уже через несколько секунд, а за это время на оживленной трассе избавиться от трупа мы не сможем физически. Притворись в стельку пьяной, вытащи титьки и возьми в руки бутылку. И при этом как следует меня матери, - скороговоркой дал я ей установку и, перекрестившись, остановился, при этом проскочив гаишников метров на десять.
   - Успокойся и начинай комедию, от тебя сейчас зависит все, - подбодрил я ее, опуская стекло.
   - Старший инспектор ГИБДД, старший лейтенант Максимов, - представился кругленький маленький человечек и протянул лапку. - Предъявите ваши документы.
   - Забери его, лейтенант, - истошно и пьяно завопила Милка, - он мне всю жизнь молодую покалечил! Ар-рресуй его, я тебя оч-чень прошу...
   - Кого везете? - принимая документы, немного ошарашенно спросил инспектор.
   - Меня он вез-зет, мен-ня, женщину, ты поннимаешь это? - не давая мне ответить, пустилась в пространные объяснения Милка. - Слышь, лей-йтенант, хоч-ешь со мной выпить? А-а-а, ис-пугался выпить с красивой женщин-ной, а зря! Со мной не только вып-пить можно, хи-хи-хи, я оч-чень дорогая женщина, но с тобой могу и за просто та-ак, только арестуй этого козла, видеть его не мог-гу, так бы шар-ры его и выц-царапала. Я...
   - Заткнись, дура. - Вырвав из ее рук бутылку, я вышел из машины. Извините ее, товарищ старший лейтенант, перепила баба, уже два часа не могу ее облагоразумить.
   - Так-так, - все еще ковыряясь в документах, неопределенно прогундосил дорожный мздоимец. - Ну а кто она вам будет?
   - Я думаю, по моей роже и так понятно, кем она мне приходится. Как говорится, комментарии тут излишни. Нажралась со своими подружками - за руль сесть не в состоянии. Вот меня и вызвала. А я что? Что-то нарушил?
   - Пока не знаю, - многозначительно процедил инспектор. - Личико мне ваше не нравится, да и автомобильчик не ваш, а бывшего начальника РОВД товарища Ефимова. Я его лично знаю. Хороший мужик. Пока подождите, я все выясню, свяжусь с Алексеем Николаевичем лично.
   - Так нет его, - с ужасом чувствуя, как почва уплывает из-под моих ног, проблеял я. - Он на полгода в Крым уехал.
   - Ах вот оно что, - не скрывая радости, рассмеялся гаишник и засунул лапу в кабину. - Ключики я заберу, попозже автомобильчик отгоню на стоянку, а вас сейчас сопроводю... А-яа-яа-ааа!
   Почему-то он вдруг болезненно и громко заорал, наверное, сидящая в кабине Милка сделала ему больно.
   Все, это конец, обреченно подумал я, заметив, как на крик повернули головы два других инспектора.
   - Милка, отпусти его!
   - Не отпущу! - торжествующе заверещала она. - Ты свидетель, он меня за титьку схватил. Я этого так не оставлю. Приедет отец, он с ним разберется. Он у меня надолго запомнит этот чудный вечер, - бушевала она, пьянея от ярости. - Ты у меня, инспектор Максимов, никогда не забудешь госпожу Ефимову.
   - Су-у-ка, ой, извините, - потрясая покусанной рукой, прыгал инспектор.
   - Что тут у тебя, Саня? - угрожающе глядя на меня, спросил подошедший сержант. - Физическое сопротивление?
   Резиновая дубинка со свистом опустилась мне на плечо. Стало больно и безразлично. Откинувшись на капот, я ждал второго удара, потому что надо мной дубинка уже была занесена. Но его не последовало. Дальнейшее я наблюдал как будто со стороны.
   - Не надо! - повиснув на сержантской руке, вопил старлей. - Мудак, кто тебя просил? Канай отсюда, сопля дешевая. Завтра же накатаю на тебя рапорт. Я кому сказал!
   Открыв рот, не понимая причину командирского гнева, усердный сержант побрел к товарищу, а покусанный инспектор, помогая мне подняться, обратился с разговором вежливым и приличным:
   - Вы извините, что так все получилось, но поведение вашей дамы говорит само за себя. И все-таки доверенность вызывает сомнения, как и ваше супружество. У вас есть еще какие-нибудь документы?
   - Милка, покажи ему права и свою доверенность на машину, - приходя в себя, распорядился я. - Паспортов и брачного свидетельства мы, к сожалению, с собой не возим. Нынче без этого даже в гостиницу пускают.
   - Кт-то не воз-зит, а кто и воз-зит, - выбираясь из машины, с трудом держась на ногах, объявила супруга. - Держ-жи, укушенный. Только поаккуратней, в бумажнике д-деньги, к-аак бы чего не по-пол-лучи-лось!
   - В таком случае, господин Гончаров, я попрошу вас предъявить ее документы вашими руками.
   Дурея от счастья и близкой свободы, я проворно нашел и протянул ему нужные ксивы, стараясь унять крупную, подлую дрожь под правым коленом.
   - Все в порядке, - досконально изучив наш архив, вынес он наконец свой вердикт, - можете быть свободны и продолжать движение. Извините за недоразумение. Алексею Николаевичу большой привет.
   - Ну, тог-гда выпь-пьем, инспектор, - в полном экстазе, вытаскивая новую бутылку, заявила Милка. - За папаньку.
   - Спасибо, на работе не пьем, да и вам, мне кажется, уже достаточно.
   Засунув бутылку ему за пазуху, мы наконец-то убрались с места, чуть было не ставшего для нас роковым. Несколько минут ехали молча, приходя в себя, слушая успокаивающее ворчание мотора.
   - Кажется, пронесло, - глупо прокомментировала жена.
   - Пронесло, - столь же умно согласился я. - Второго такого раза не будет.
   - Не будет. Уже без четверти час. Костя, можно я и в самом деле выпью?
   - Можно. Времени много. А как ты нашла тот гараж, где мне хотели срубить голову?
   - Скоро Новый год!
   - Ага, уже завтра.
   - А мы могли его встретить в тюремной камере.
   - А я мог встретить его на том свете. Он уже занес надо мной нож. Как ты меня нашла?
   - Щас, в себя приду... На чем я там остановилась... Ну да... Оделась я, уже тогда понимая, что с тобой случилось что-то неладное. А где тебя искать - не знаю. Оставалась одна надежда на этого Коляна. Спрашиваю его через дверь: "Придурок, ты жить хочешь?" Отвечает, что хочет. Тогда, говорю, без глупостей, или последуешь за своим дружком, у меня это не заржавеет, стреляю один раз, а теперь, когда у меня твоя пушка с глушаком, в летальном исходе не сомневайся. В общем, под дулом пистолета он оделся и сам на себе застегнул наручники. Причем как на руках, так и на ногах. Вот таким кандибобером, стволом проверяя прочность его ребер, я спустилась с ним вниз и усадила в его же собственную машину. Они припрятали ее в тупичке позади павильона.
   - Когда вы спускались по лестнице, вас кто-нибудь видел?
   - Нет, кроме твоего идиотского кота, который сидел под дверью.
   - Ты здорово рисковала.
   - А что не сделаешь ради любимого мужа. Только он-то этого не ценит. А вообще-то ничего страшного, я не такая уж дура, как ты думаешь. А потом, он не очень-то и сопротивлялся, выполняя мои команды, даже посмеивался, наверняка зная, что, попав в этот гараж, я уже оттуда не выберусь. По крайней мере, мне так показалось. Он тогда еще не знал, какой сволочной бабой я окажусь. Одним словом, усадила я его на место водителя, ноги оставила закованными, а вот правую руку пришлось освободить, зато левую он замкнул на рулевом колесе. Потом буксирным тросиком я прикрутила его к спинке сиденья, а сама устроилась позади, прямо за его спиной, периодически ему напоминая о бренности жизни. Худо или бедно, но хотя бы относительно он был обезврежен. Его пушку, чтоб была и не очень заметной, и всегда под рукой, я держала у себя между ног.
   - Замечательное изобретение, советую запатентовать, - не смог удержаться я от похабщины. - Извини, продолжай.
   - Скотиной ты был, скотиной и помрешь. Короче, до места твоей казни мы добрались быстро и безо всяких приключений. Я велела ему подъехать и остановиться с обратной стороны гаража. Убедившись, что он привел меня туда, куда нужно, я, согласно своего предварительного замысла, вкатила ему лошадиную дозу какого-то снотворного, которое полагается раковым больным на последней стадии. Сам понимаешь, скупиться я не стала и всадила ему аж четыре ампулы. Когда мой подопечный угомонился и погрузился в неведомые мне грезы, я забралась на железную крышу бокса и почти сразу нашла прекрасную смотровую щель. Осторожно, стараясь не шуметь, я легла на живот, чтобы через эту дырку получше разглядеть происходящее внутри.
   Я заглянула и едва не завизжала от ужаса. Чуть было не открыла беспорядочной пальбы. Костя, замешкайся я на минуту - тебя бы прирезали, как барана. Я явилась как раз в тот момент, когда тебе под горло подставляли тазик. И вид у тебя был жуткий, таким я тебя не видела ни разу. Ты был ко всему безразличен и как будто уже мертв. Я должна была стрелять немедленно, но как? Я находилась к тебе под таким углом, что мой выстрел наверняка бы тебя ранил, а то и убил. Траектория пули проходила через твое левое плечо. Ко всему прочему, хорошо прицелиться мешал глушитель. Он не пролазил в узкую щель крыши. Это сейчас я тебе обо всем рассказываю спокойно, но тогда... Ты даже не представляешь. В общем, скрутив глушитель, я просунула ствол и смогла более-менее стабильно держать на прицеле голову твоего палача. И все равно ты попадал под пулю. Я тянула до последнего, и только когда медлить было уже нельзя, когда он отвел руку для удара, наплевав на твое возможное ранение, я выстрелила. Выстрелила я, как ты сам понимаешь, удачно и хотела то же самое, но уже спокойно проделать с тремя оставшимися мерзавцами. Благо они пооткрывали рты и застыли дубовыми болванами, стрелять по которым было одно удовольствие.
   - Господи, с каким кровожадным чудовищем мне приходится спать. Так ты и меня в одну прекрасную ночь пристрелишь из своего дурацкого лука, амазонка хренова.
   - На твоем месте я бы тихонько сморкалась в тряпочку. Так вот, я уже держала на прицеле худого курчавого азиата, когда где-то рядом взревел мощный двигатель и неизвестно откуда взявшийся грузовик протаранил ворота этого змеюшника. По тому, как действовали эти ребята, я поняла, что они прибыли к тебе на помощь, а значит, мое присутствие стало необязательным. Дома, как ты сам понимаешь, у меня накопилась куча дел. Первое, что я сделала, - это отогнала бандитскую машину с бесчувственным кретином подальше от места преступления. Потом поймала такси и подъехала к дому. И тут что-то на меня нашло. Мне изменили силы и, как я себя ни насиловала, в квартиру подняться не смогла. Ну а дальше ты все знаешь. А теперь соизволь ты мне объяснить, что все это значит?
   - Потом, Милка, потом, тем более что мы приехали. Куда теперь прикажете? - спросил я, притормаживая на углу ажурного заборчика пионерского лагеря "Орленок".
   - Вдоль ограды и вниз, к Волге.
   - Ты рехнулась, дитя мое, мы же не проедем, увязнем по уши, - испугался я, силясь в мертвой белизне снега разобрать сиротливый след хоть какого-нибудь сумасшедшего автомобиля, решившегося на подобный безрассудный шаг. - Ты что, хочешь до утра в ожидании трактора ночевать в обнимку с трупом?
   - Поехали, все будет нормально, - как-то нервно усмехнулась она. - Не мы первые, какая-то легковушка здесь уже проезжала.
   - Проезжала - еще не значит, что выехала.
   - Не теряй даром драгоценных минут, спускайся, там дальше будет получше.
   - Откуда ты знаешь, как там будет? Или на так называемой подледной рыбалке со старым другом ты теперь бываешь частенько?
   - Не говори глупостей, поезжай, уже поздно. Резина у нас шипованная, все будет путем.
   - Дай-то бог, но все-таки ты тут пока посиди, а я пешочком немного прогуляюсь, посмотрю. Если есть шанс выехать, то мы поедем, а если нет, то придумаем что-нибудь другое. Нельзя нам с таким грузом самим в западню лезть.
   Не слушая ее возражений, я вылез из машины и потопал вниз. Непонятно почему, но место это не понравилось мне с самого начала. А умудренный горьким опытом, в последнее время я все больше и больше стал доверять своему чутью.
   Не нужно быть следопытом Кожаным Чулком, чтобы понять, что совсем недавно, может быть час тому назад, здесь проезжал "жигуленок", причем заднеприводной и шипованный. Этот факт был понятен даже обезьяне. Только вот странный момент получается: туда-то он спустился, а следов его возвращения не наблюдается. Кто бы это мог быть? Неужели все те же чокнутые рыболовы, что десятками проваливаются под неокрепший лед, но от своей пагубной страсти отказаться не могут? А если и рыбаки, то какого же хрена они приперлись на ночь глядя? Нет, сам я не рыбак, однако в моем понимании зимняя рыбалка совместима с морозным солнечным утром, синим небом и бутылкой водки под хорошую закуску. Нет, мой любимый Константин Иванович, не нравится нам здесь, и чего это ей взбрело в голову тащиться именно сюда. Я понимаю, что здесь красиво и романтично, пахнет сосной и нетронутым снегом, но не надо забывать, что в нашем багажнике покоится неприкаянный труп и куда-нибудь пристроить его - наша святая обязанность.
   С такими вот размышлениями я все глубже уходил в лес к реке. И чем ниже я спускался, тем абсурднее мне казалась Милкина идея. Съехать вниз мы сможем, но выбраться назад - никогда. Зачем ей все это понадобилось? Может быть, она знает другой выезд, но почему не сказала об этом мне? Какая-то чепуха на крокодиловых яйцах. Дальше продолжать исследование не было никакого смысла. Я спустился почти к реке, но улучшения дороги не наблюдалось. То же самое творилось в моих потрохах. Я печенкой чувствовал, что нам надо поторапливаться. Каждая минута, проведенная в обществе мертвеца, могла окончиться для нас плачевно. Самое разумное в нашем положении было бы просто закидать его снегом и вернуться к своим неотложным житейским делам. Слава богу, и без покойника у меня их набралось до черта. О чем говорить с Максом. Куда и как определить захваченную бандитскую бригаду, что сказать Медову. Словом, дел полно, а я хожу неизвестно где и занимаюсь черт знает чем.