Итак, Лето и Артемида искусно вплелись в раскидистое древо греческой мифологии, обросли до неузнаваемости литературной плотью. Но это не помогло им скрыться "от исследователей, доказавших, что налицо перенос на юг более ранних культов, оставивших свой след и на малоазийском побережье, и в прочих местах.
Но кто же все-таки Аполлон?* Дадим небольшую информацию к размышлению, сопоставим предварительно кое-что. Вот, к примеру, знаменитый делос-ский алтарь Аполлона, сделанный из рогов коз, убитых Артемидой, имеет на севере двойника – храм в Радигоще, известный из "Хроники" Титмара Мерзе-бургского. В этом храме "опорные столбы заменены рогами различных зверей". Праславянские зольники с крестообразными глиняными рогульками и алтари Аполлона из золы (сподии) с "рогатыми лепешками", а также многие другие соответствия на севере и юге наводят на мысль, что, "очевидно, какое-то близкое к Аполлону божество, может быть, под иными именами, почиталось другими европейскими народами". А случайны ли связи италийских венетов, энетов (потомков Энея и Иула) с венедами побережья Балтийского моря, снабжавшими первых янтарем в отдаленнейшие времена и вплоть до средневековья? И как считают ученые, культовые "солнечные колесницы" праславян, венедов и проживавших поблизости кельтов не что иное, как Аполлонова повозка, на которой он отправлялся в гости к гипербореям… Можно привести множество-интересных фактов. Но не будем отвлекаться.
* В представлении "микенских греков", а также поздних, "классических" греков Аполлон внешне выглядит варваром. Гомер постоянно подчеркивает: "не стригущий власов", "длиннокудрый" ("Илиада", XX, 39, 68 и др.) Это является характернейшей чертой в описаниях "северных варваров" у греческих, а позже и римских авторов.
ЗАБЫТЫЙ ПРООБРАЗ
Мы располагаем большим количеством примеров, когда божество с определенным именем или мельчает с веками, теряя свои функции, постепенно сходит на нет, или же… "отбирает" функции других богов, становится многозначным, выдвигается на видное место в пантеоне.
Б. А. Рыбаков. Язычество древних славян
Попытки найти аналог Аполлону в стране гипербореев были. И на самом деле, некоторые функции Аполлона и, скажем, Сварога или Даждьбога совпадали. Но совпадения эти носили общий характер, на их основании нельзя было сделать определенных выводов, тем более, что и лингвистически имена богов довольно-таки далеки друг от друга. Объективности ради следует сразу заметить, что многочисленные попытки объяснить сходство культов Греции и Центральной и Восточной Европы делались всегда в одном направлении, по которому аполлоновские мифы распространялись из античного мира на север. Сказывался огромный авторитет греческой мифологии, греческой культуры в целом. И неизбежно эти попытки заводили исследователей в тупик. Позднее влияние (в VII-III вв. до н. э. и позже) аполлонов-ских мифов на северных соседей, несомненно, было, исключать его никак нельзя. Но для середины II тысячелетия до н. э. говорить о нем не приходится. Кстати, и в расшифрованных крито-микенских надписях Аполлона нет. Божество, послужившее прообразом Аполлона, пока еще не перекочевало на юг, а если оно и появилось в Средиземноморье, то не успело упрочиться там. И для того, чтобы очередной раз не оказаться перед неразрешимой загадкой, наверное, следует идти по пути распространения культа Ладо-Лето.
Первоначальные, коренные функции Аполлона дают нам интересный ход рассуждений. Аполлон – бог, связанный с Небом и Солнцем, стрелы его – жаркие лучи, которыми он губит посевы; одновременно он пастух и земледелец, которому приносят в жертву первые ростки различных растений. Так почему бы его не попробовать сравнить на славянской почве с тем, с кем связана идея Неба, Солнца, небесного владыки, ритуальных костров в день летнего солнцестояния, плодородия, олицетворением которого он является, -• со славянским Купалой? Может быть, напрасно мы принимаем это божество за простую куклу, которую "хоронят" каждый год? Корни Купалы нам пока неясны. Лишь прочность традиций, археологические находки древнейших культовых кострищ, связь с землей и пастушеством позволяют судить о его глубокой архаичности. Вспомним, мать Аполлона – Лето, сестра – Артемида. Но и Купале Лада приходится матерью, ведь она Рожаница – мать всего сущего, в том числе и богов, а следовательно, Леля – его сестра.
На окраинах скифских поселений археологами найдены остатки огромных кострищ со следами жертвоприношений и вырезанными из земли фигурами лебедей. Прыжки через костер характерны для купальских праздников, они же отличают обрядность италиков, с которыми мирно прижились энеты Энея (не их ли это занесенные сюда обряды?). Дары гипербореев всегда завернуты в пшеничную солому – из соломы и чучело Купалы. Гипербореи, по Б. А. Рыбакову, – земледельцы. У праславян засвидетельствовано сжигание двух кукол – мужчины и женщины; вместе с тем в кострищах найдены человеческие кости. Вспомним, что во время июньских таргелий, посвященных Аполлону, "приносились человеческие жертвы: мужчину и женщину, увешав гирляндами, гнали вокруг города; а потом сжигали" (разрядка моя. – Ю. П.). "Возможно, что этнографические куклы, – пишет Б. А. Рыбаков, – отголосок исторических человеческих жертвоприношений. Об этом свидетельствуют песни, сопровождающие похороны Купалы".
Как известно, Аполлон каждый год отправлялся на север в колеснице, влекомой лебедями. Это его ритуальные животные, они неразрывно связаны с водой, необходимейшей частью купальских празднеств, где вступают в противодействие огонь и вода. По Евсевию, Аполлон – "бессмертный огонь". Таким огнем у славян назывался ритуальный огонь, добываемый трением специально для культовых празднеств. К тому же Аполлон был рожден посреди воды – по злому умыслу Геры, земля не должна была его • принять.
Интересен мотив лебедей. Теперь самое время вернуться к союзнику Энея, вождю венетов Купаво-ну. Эта фигура также далеко не случайна. Не случайно через его земли поступают на юг дары гипербореев. Вергилий изображает Купавона в шлеме с лебедиными перьями. Его отец Кикн не что иное, как Лебедь, в которого он превращен. Здесь можно вспомнить древнеславянский женский головной убор "кику", глагол "кикать" – кричать по-птичьи и греческое "кикнос" – лебедь. Но Купавон не просто вождь местного племени. Оказывается, на севере Италии долгое время сохранялся культ божества Купавона, сходный со славянским культом Купалы. Наводит на размышления и близкое к славянскому обозначению воды – "вада".
Спутник Аполлона – волк, да и сам он носит эпитет "ликийский", т. е. волчий, он выступает, как повелитель волков, а то и оборотень, превращающийся в волка. Мы хорошо знаем, что волк-оборотень – один из основных персонажей славянской мифологии, доживший в сказках до наших дней. А в вышеупомянутых кострищах часто находили кости, напоминающие собачьи или волчьи.
Аполлон – покровитель поэтов и музыкантов. Из сочинений Аристотеля и других авторов известно, что "варвары" слагали свои законы в виде песен", чтобы они не забывались, а передавались из поколения в поколение – ведь письменность им была неизвестна. Речь шла не только о "законах", но и об исторических племенных преданиях, обрядовых культовых песнопениях, эпических произведениях. Более поздние из них – былины, читавшиеся нараспев, знакомы и нам. Бог таких "варваров", естественно, казался древним грекам покровителем народных певцов – боянов, а затем трансформировался в покровителей поэтов и музыкантов вообще.
Сходны светоносные функции Аполлона и Купалы, определяемые двойственной природой поклонения Солнцу. Оба они являются божествами Солнца и света и, вместе с тем, не олицетворяют небесного светила – для этого есть соответственно Гелиос и Хоре. Тема солнца полностью пронизывает купальские обряды, вплоть до огненного колеса, которое спускают под откос в реку. Для Купалы характерны темы целебных трав, скота, угадывания и розыска кладов, змей, "близнечного мифа" (брат и сестра близнецы, Иван да Марья и пр.). Аполлон – целитель, пастух, гадатель, змееборец (он убивает чудовищного Пифона), и, наконец, он брат-близнец Артемиды. Причем, именно позднее проникновение в Средиземноморье устраняет из аполлоно-артемидовско-го мифа мотив инцеста. Зато они оба, Аполлон и Артемида, – "стреловержцы" и "луконосцы", что заставляет вспомнить и малоазийские племена – соперников ахейцев, и "варваров" – северян вообще. В сознании греков (да и на самом деле) они, "варвары", с древнейших времен и до поздних скифов искусные лучники.
Заслуживает внимания и обязательное участие, и важная роль девушек как в купальских обрядах, так и в Аполлоновых торжествах – гиперборейки специально прибывают на Делос издалека. На Купалу костер разжигают девушки и ходят потом по полю с факелами в руках (обряд сохранился вплоть до XX в.). Кстати, в купальских песнях не только жертвенное чучело, но и сам костер называют "купалом", что говорит о неоднозначности и глубине этого образа. Чучело может называться как угодно, в частности Морена (от "мара" – смерть). И если внимательно рассмотреть всю обрядовую сложность купальского празднества, то, без всякого сомнения, можно сказать, что сравнивать Купалу как такового и соломенную куклу можно только, как целое и частное, как божество и приносимую ему жертву.
Вернемся еще раз к Купавону италийских венетов. Культ поклонения Купавону географически лежит между ареалами поклонения Купале и Аполлону, к тому же, это середина и связующая область на
пути гиперборейских даров. А если прислушаться к звучанию, то можно заметить, что на слух Купавон – нечто среднее между Купалой и Аполлоном, которые сами по себе кажутся не очень-то схожими. Но лишь на первый взгляд между ними нет лингвистического единства. Распространенное Аполлон попало в Россию через Францию, а потому приобрело свойственное французскому языку ударение на последнем слоге. В греческом же языке Аполлон имеет ударение на втором слоге, как и в английском – вспомним стыковку космических кораблей "Союз-АпЬлло". Сопоставление с английским вариантом звучания подтверждает мысль о нетвердости "н" в конце слова, тем более, что славянское носовое "он", "ан" при развитии языка постепенно пропадало – отсюда Купала-Купало. Но во время переноса имени на греческую почву оно ("он", "ан") было и потому сохранилось в греческом варианте. Зафиксированное лингвистами превращение дифтонгов "оу", "ау" в "у" и другие гласные, постоянный переход "а" в "о" и наоборот позволяют нам приблизительно реконструировать праславянское звучание имени Купала, как Коуполо(н) – Кауполо(н) с носовым "н" (читается примерно так: Кополо-Каполо-Куполо). Удвоение – это свойство сонанты "л". Утрата первой согласной характерна не только для греческого языка: например, Италия первоначально звучала как Виталия. В греческом же языке такие утраты типичны, и не только для одной согласной, но и для двух. Характерно и начальное "А", особенно для "занесенных" богов и героев, имеющих негреческое происхождение (Афродита, Арес, Артемида, Афина, Адонис и др.).
Особо следует учесть тот факт, что имя нового божества воспринималось на новой почве не по смыслу (например, Гея-Земля), а как имя собственное, пришедшее уже готовым и не требующим осмысления, поэтому оно и не этимологизируется из греческого языка, поэтому оно и подвержено искажениям. А вот сыновья Аполлона, родившиеся уже на местной почве, вполне объяснимы: Аристей – "наилучший", Кикн – "лебедь" и т. д. Из изложенного выше становится объяснимой трансформация праславянского Кополо(н) в русский, как Купала, в древнегреческий, а затем греческий – как Аполлон.
В славянском Купала заключен более ранний, индоевропейский корень *кир со значением "кипеть", "вскипать", "страстно желать". Этот корень прослеживается и в латинском "купидо" – вожделение. Такая этимология соответствует как Купале с его брачными обрядами, так и архаичному Аполлону, далекому от сдержанности и воздержания. Аполлон вечно молод, молод и Купала вместе со своими поклонниками, приходящими на купальские игрища не в качестве зрителей, а участниками, – оба божества юных. Мотив умирания и воскрешения Купа-лы, как символа плодородия, воплощен и в олитературенном мифе об Аполлоне, который спускается в Аид (умирает), а затем возвращается обратно (воскресает). Б. А. Рыбаков называет Аполлона "сезонным богом", связывая основу мифа с идеей зимнего перерыва в развитии семян и растений, а затем их расцвета весной.
В том, что Купала не только исторически, но и этимологически старше Аполлона, нет ничего странного. В лингвистике есть версия (не менее обоснованная, чем остальные), по которой славяне, как прямые наследники древних индоевропейцев (прародина славян совпадает с областью формирования индоевропейской общности), сохраняют больше архаических черт, и их отрыв от праязыка не носит такого характера, какой бывает при дальних переселениях, ведущих к изоляции от прародины. Но язык неотделим от народа-носителя, а потому архаичные представления о внешнем мире и архаичные божества в памяти славян сохранились, если можно так выразиться, в более первозданном виде. Пример тому – Кополо-Купала.
ДОРОГИ БОГОВ
Так откуда все-таки пришел Аполлон в Грецию – с севера или с востока? Для того, чтобы выяснить этот вопрос, необходимо перейти от богов к людям, к народам пронесшим своих кумиров через пространство и время. Для начала отправимся в Северное Причерноморье середины II тысячелетия до н. э., не забывая о том, что ираноязычных племен в тех краях, по всей видимости, еще не было. Они пришли позже, вслед за другим народом, и потому называли себя по отношению к нему "напа" – младшие. По свидетельству Страбона, оба побережья Черного моря, и северное и южное, были тесно связаны между собой напрямую через море еще со времен позднебронзово-го века. Не были закрыты для контактов и торговли другие пути: морские вдоль побережий и сухопутные в обход моря с обеих сторон, западной и восточной. Для Ахилла не составило труда сменить родину на "далекую" Фессалию, основательно прижиться там, а позже возвратиться в свои края. Напомним заодно, что малоазиатские венеты жили не только в Троа-де – география их распространения довольно-таки широка, скажем, Антенор со своим войском пришел из Пафлагонии – области, расположенной на южном берегу Черного моря, непосредственно напротив Таврии (нынешнего Крыма). Стоит ли удивляться наличию "лады" в Малой Азии, если культ коня, свойственный малоазийским венетам, присутствует и в более отдаленных местах – у венедов Прибалтики и у славян по всему ареалу их расселения.
Не случайно наш поиск начался с Трои, с Малой Азии. Общность культур протославян и малоазийцев прослеживается еще с энеолита. И позже она не пропадает, не сглаживается ни временем, ни контактами с иными этническими группами. Погребение Гектора, описанное в "Илиаде", тризна, погребальный костер и все сопровождающее это действо не могут не привести на память славянские погребальные обряды, сохранившиеся до Х-XII вв. н. э. и имевшие почти трехтысячелетнюю историю, то есть, уходившие в середину II тысячелетия до н. э. Они более чем похожи, они совпадают до мелочей, как, например, курган Патрокла (товарища Ахилла, тоже тавроскифа) и черниговский курган Х в. н. э. Черная Могила и описание погребения русса у Ибн-Фадлана. В IX в. н. э. мы встречаем в войске Святослава под Доростолом то же трупосожжение с жертвами и возлиянием вина. Причем, Лев Диакон Калойский, описавший события русско-византийской войны, так и говорит, что "приняли они, руссы, эти эллинские таинства от товарищей Ахилла".
Мы уже останавливались на присутствии в Северном Причерноморье сколотов. Этноним этот дожил до середины V в. до н. э., когда его засвидетельствовал Геродот. Но история сколотов значительно древнее – вспомним про воинственные племена, упоминаемые X. Коте. И если праславянские племена Подунавья шли на Балканский полуостров с севера, то их сородичи, обитавшие восточное, продвигались в Малую Азию в том же направлении, с севера на юг, используя все вышеназванные пути или один из них, наиболее удобный. В принадлежности сколотов к праславянам сомневаться не приходится, это убедительно доказал Б. А. Рыбаков. Присутствие предков, в Северном Причерноморье и Таврии глубоко запечатлелось в народной памяти славян – именно в тех местах располагался так называемый ирий – загробный мир более поздней славянской мифологии, "райская земля", лучше которой ничего на свете нет". В такой форме сохраняется память о прародине у народов, выходящих из последней стадии доклассового общества.
На Юг с одной обширной прародины вели два пути, а значит, существовало два основных направления проникновения в Средиземноморье славянских народов, а с ними и культов славянских богов. При таком объяснении проблемы, откуда пришли в Грецию чуждые боги – с Севера или с Востока, из Подунавья или из Малой Азии, становится ясно: с обеих сторон и примерно в одно время – в середине II тысячелетия до н. э. Однако, не следует понимать, наверное, этот процесс как Великое переселение народов. Значительно большая, основная масса праславянства оставалась на прародине. Но наиболее подвижная, молодая, раннедружинная прослойка устремлялась в оживленные и богатые приморские области. Процесс этот характерен для всех индоевропейских народов того времени, и исключать из него представителей праславян, крупнейшего этнического массива древней Европы, нет оснований, тем более, что и археологические данные позволяют нам судить об этом.
Современные исследователи показали, что на долгом, многотысячелетнем пути славянства были и взлеты, и падения, и ранне государственные образования задолго до Киевской Руси. Лингвисты также вычленяют тот период, как историческую эпоху со значительными сдвигами в экономике и социальной структуре племен (выделение воинов и вождей). Славянские термины, связанные со скотоводством, в частности, для той эпохи распространены "от Адриатики до Архангельска".
Итак, по всей видимости, носителями культа божества (Кололо), сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. Отметим сразу, Б. А. Рыбаков считает, что "исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой пастушеской средой". Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение другие народы, точнее, соответствующую им часть этих народов (возможно, они сами в качестве составной части были вовлечены в это движение). Правильнее было бы говорить не о едином, одновременном переселении, а о целом ряде малых вторжений на протяжении веков. Вовлеченные в процесс "культурной интеграции" и осевшие на новых землях пришельцы частично ассимилировали местное население и подвергались сами ассимиляции, привнося при этом элементы своей культуры.
Что же двигало переселенцами? И почему они отрывались от своего народа, от своей земли и устремлялись в далекие края? У них не было своей земли как таковой, а сама жизнь мыслилась бесконечным медленным движением. В середине II тысячелетия до н. э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и праславянских. Земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье были ими прочно заняты, включая и промежуточные территории. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших резко обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми краями (вспомним о направлении балканских экспансий), они всегда представлялись привлекательными. В то же время резкое увеличение численности племени, происходившее на фоне возрастающего материального благополучия как результата оседлости, заставляло отправлять часть молодежи "на новые места жительства". Безусловно, действовал и фактор, определяемый для более поздних времен термином "казачество".* По сути своей индоевропейцы-русы вели "казачий" образ жизни и были первыми казаками. Соответственно, можно сказать, что нынешние казаки – последние русы-индоевропейцы.
Не исключено, что в пограничных районах происходило слияние с иными этническими группами, например фракийцами или венедами. Последние или сами являлись частью славянского мира, или были в значительной мере ославяненными кельтами*. На самых ранних этапах своего развития праславяне были смешанным народом, чем объясняется в дальнейшем их отличительная черта – способность к ассимиляции и ассимилированию**.
Единство праславянского населения на огромной территории подтверждается как ареалом распространения археологической культуры "шнуровой керамики" (она же культура "боевых" топоров") и культуры "курганных погребений", связанной с тшинецко-комаровской культурой XV-XIII вв. до н. э., так и более поздними пшеворской и зарубинецкой.
Заслуживает внимания, что, скорее всего, даже на Юге между сколотами и праславянами Подунавья ни территориального, ни этнического разрыва не было. В промежутке между ними лежали земли "таинственных" агафирсов. Но настолько ли они таинственны? Попробуем разобраться с ними как с частным случаем "культурной интеграции". Геродот доносит до нас греческую версию легенды, по которой Геракл в поисках потерянных быков Гериона прибывает в скифские земли, где встречается с женщиной-змеей. От нее у Геракла рождаются трое сыновей: Агафирс, Гелон и Скиф. Исходя из легенды, в родстве этой троицы сомневаться не приходится. В этнической принадлежности гелонов и скифов того времени тоже сомнений нет – это праславяне с возможными включениями иных этносов.
* Теснейшая связь между славянами, венетами, кельтами, прослеживающаяся во все времена – с III тысячелетия до н. э. до средневековья, отсутствие между ними четкой этнической и географической границы отражены в работах А. Г. Кузьмина и А. Л. Никитина.
** В настоящее время можно с полной уверенностью утверждать, что способность к ассимиляции и
ассимилированию праславян объясняется значительно проще: праславяне-русы-индоевропейцы были тем самым материнским народом, из лона которого вышли все прочие сыновние и дочерние индоевропейские этносы (Ю. П.).
Ираноязычные скифы-кочевники появятся в здешних местах значительно позднее. Нет сомнения в сколотской версии легенды: сут* прежняя, хотя братья лосят другие имена, – племена их родственны. Приглядимся к агафирсам внимательнее. Геродот пишет об общности жен у них, обычае наносить на тело татуировку и красить волосы в синий цвет. Последнее возможно только в том случае, если агафирсы светловолосы. Стоит вспомнить Юлия Цезаря, упоминавшего бриттов, у которых был также обычай краситься в синий цвет-. Еще в прошлом веке А. К. Толстой обратил внимание на то, что в Британию заодно с Генгистой и Горсой попал славянский Чернобог. Как мы знаем, боги сами не ходили. Толстой призывал отказаться от формального понимания истоков русской культуры и мироощущения и обратиться к глубинной истории индоевропейских народов.
Но вернемся к агафирсам. По Геродоту, татуировка и плотность рисунка на теле говорили о знатности и социальном положении. В описании русов Ибн-Фадланом, в котором много сходного с геродотов-скими заметками по части обычаев, есть такое: "И от края ногтей иного из русов до шеи имеется собрание деревьев, изображений и тому подобного". Речь, конечно же, о татуировках.
Но кто же все-таки Аполлон?* Дадим небольшую информацию к размышлению, сопоставим предварительно кое-что. Вот, к примеру, знаменитый делос-ский алтарь Аполлона, сделанный из рогов коз, убитых Артемидой, имеет на севере двойника – храм в Радигоще, известный из "Хроники" Титмара Мерзе-бургского. В этом храме "опорные столбы заменены рогами различных зверей". Праславянские зольники с крестообразными глиняными рогульками и алтари Аполлона из золы (сподии) с "рогатыми лепешками", а также многие другие соответствия на севере и юге наводят на мысль, что, "очевидно, какое-то близкое к Аполлону божество, может быть, под иными именами, почиталось другими европейскими народами". А случайны ли связи италийских венетов, энетов (потомков Энея и Иула) с венедами побережья Балтийского моря, снабжавшими первых янтарем в отдаленнейшие времена и вплоть до средневековья? И как считают ученые, культовые "солнечные колесницы" праславян, венедов и проживавших поблизости кельтов не что иное, как Аполлонова повозка, на которой он отправлялся в гости к гипербореям… Можно привести множество-интересных фактов. Но не будем отвлекаться.
* В представлении "микенских греков", а также поздних, "классических" греков Аполлон внешне выглядит варваром. Гомер постоянно подчеркивает: "не стригущий власов", "длиннокудрый" ("Илиада", XX, 39, 68 и др.) Это является характернейшей чертой в описаниях "северных варваров" у греческих, а позже и римских авторов.
ЗАБЫТЫЙ ПРООБРАЗ
Мы располагаем большим количеством примеров, когда божество с определенным именем или мельчает с веками, теряя свои функции, постепенно сходит на нет, или же… "отбирает" функции других богов, становится многозначным, выдвигается на видное место в пантеоне.
Б. А. Рыбаков. Язычество древних славян
Попытки найти аналог Аполлону в стране гипербореев были. И на самом деле, некоторые функции Аполлона и, скажем, Сварога или Даждьбога совпадали. Но совпадения эти носили общий характер, на их основании нельзя было сделать определенных выводов, тем более, что и лингвистически имена богов довольно-таки далеки друг от друга. Объективности ради следует сразу заметить, что многочисленные попытки объяснить сходство культов Греции и Центральной и Восточной Европы делались всегда в одном направлении, по которому аполлоновские мифы распространялись из античного мира на север. Сказывался огромный авторитет греческой мифологии, греческой культуры в целом. И неизбежно эти попытки заводили исследователей в тупик. Позднее влияние (в VII-III вв. до н. э. и позже) аполлонов-ских мифов на северных соседей, несомненно, было, исключать его никак нельзя. Но для середины II тысячелетия до н. э. говорить о нем не приходится. Кстати, и в расшифрованных крито-микенских надписях Аполлона нет. Божество, послужившее прообразом Аполлона, пока еще не перекочевало на юг, а если оно и появилось в Средиземноморье, то не успело упрочиться там. И для того, чтобы очередной раз не оказаться перед неразрешимой загадкой, наверное, следует идти по пути распространения культа Ладо-Лето.
Первоначальные, коренные функции Аполлона дают нам интересный ход рассуждений. Аполлон – бог, связанный с Небом и Солнцем, стрелы его – жаркие лучи, которыми он губит посевы; одновременно он пастух и земледелец, которому приносят в жертву первые ростки различных растений. Так почему бы его не попробовать сравнить на славянской почве с тем, с кем связана идея Неба, Солнца, небесного владыки, ритуальных костров в день летнего солнцестояния, плодородия, олицетворением которого он является, -• со славянским Купалой? Может быть, напрасно мы принимаем это божество за простую куклу, которую "хоронят" каждый год? Корни Купалы нам пока неясны. Лишь прочность традиций, археологические находки древнейших культовых кострищ, связь с землей и пастушеством позволяют судить о его глубокой архаичности. Вспомним, мать Аполлона – Лето, сестра – Артемида. Но и Купале Лада приходится матерью, ведь она Рожаница – мать всего сущего, в том числе и богов, а следовательно, Леля – его сестра.
На окраинах скифских поселений археологами найдены остатки огромных кострищ со следами жертвоприношений и вырезанными из земли фигурами лебедей. Прыжки через костер характерны для купальских праздников, они же отличают обрядность италиков, с которыми мирно прижились энеты Энея (не их ли это занесенные сюда обряды?). Дары гипербореев всегда завернуты в пшеничную солому – из соломы и чучело Купалы. Гипербореи, по Б. А. Рыбакову, – земледельцы. У праславян засвидетельствовано сжигание двух кукол – мужчины и женщины; вместе с тем в кострищах найдены человеческие кости. Вспомним, что во время июньских таргелий, посвященных Аполлону, "приносились человеческие жертвы: мужчину и женщину, увешав гирляндами, гнали вокруг города; а потом сжигали" (разрядка моя. – Ю. П.). "Возможно, что этнографические куклы, – пишет Б. А. Рыбаков, – отголосок исторических человеческих жертвоприношений. Об этом свидетельствуют песни, сопровождающие похороны Купалы".
Как известно, Аполлон каждый год отправлялся на север в колеснице, влекомой лебедями. Это его ритуальные животные, они неразрывно связаны с водой, необходимейшей частью купальских празднеств, где вступают в противодействие огонь и вода. По Евсевию, Аполлон – "бессмертный огонь". Таким огнем у славян назывался ритуальный огонь, добываемый трением специально для культовых празднеств. К тому же Аполлон был рожден посреди воды – по злому умыслу Геры, земля не должна была его • принять.
Интересен мотив лебедей. Теперь самое время вернуться к союзнику Энея, вождю венетов Купаво-ну. Эта фигура также далеко не случайна. Не случайно через его земли поступают на юг дары гипербореев. Вергилий изображает Купавона в шлеме с лебедиными перьями. Его отец Кикн не что иное, как Лебедь, в которого он превращен. Здесь можно вспомнить древнеславянский женский головной убор "кику", глагол "кикать" – кричать по-птичьи и греческое "кикнос" – лебедь. Но Купавон не просто вождь местного племени. Оказывается, на севере Италии долгое время сохранялся культ божества Купавона, сходный со славянским культом Купалы. Наводит на размышления и близкое к славянскому обозначению воды – "вада".
Спутник Аполлона – волк, да и сам он носит эпитет "ликийский", т. е. волчий, он выступает, как повелитель волков, а то и оборотень, превращающийся в волка. Мы хорошо знаем, что волк-оборотень – один из основных персонажей славянской мифологии, доживший в сказках до наших дней. А в вышеупомянутых кострищах часто находили кости, напоминающие собачьи или волчьи.
Аполлон – покровитель поэтов и музыкантов. Из сочинений Аристотеля и других авторов известно, что "варвары" слагали свои законы в виде песен", чтобы они не забывались, а передавались из поколения в поколение – ведь письменность им была неизвестна. Речь шла не только о "законах", но и об исторических племенных преданиях, обрядовых культовых песнопениях, эпических произведениях. Более поздние из них – былины, читавшиеся нараспев, знакомы и нам. Бог таких "варваров", естественно, казался древним грекам покровителем народных певцов – боянов, а затем трансформировался в покровителей поэтов и музыкантов вообще.
Сходны светоносные функции Аполлона и Купалы, определяемые двойственной природой поклонения Солнцу. Оба они являются божествами Солнца и света и, вместе с тем, не олицетворяют небесного светила – для этого есть соответственно Гелиос и Хоре. Тема солнца полностью пронизывает купальские обряды, вплоть до огненного колеса, которое спускают под откос в реку. Для Купалы характерны темы целебных трав, скота, угадывания и розыска кладов, змей, "близнечного мифа" (брат и сестра близнецы, Иван да Марья и пр.). Аполлон – целитель, пастух, гадатель, змееборец (он убивает чудовищного Пифона), и, наконец, он брат-близнец Артемиды. Причем, именно позднее проникновение в Средиземноморье устраняет из аполлоно-артемидовско-го мифа мотив инцеста. Зато они оба, Аполлон и Артемида, – "стреловержцы" и "луконосцы", что заставляет вспомнить и малоазийские племена – соперников ахейцев, и "варваров" – северян вообще. В сознании греков (да и на самом деле) они, "варвары", с древнейших времен и до поздних скифов искусные лучники.
Заслуживает внимания и обязательное участие, и важная роль девушек как в купальских обрядах, так и в Аполлоновых торжествах – гиперборейки специально прибывают на Делос издалека. На Купалу костер разжигают девушки и ходят потом по полю с факелами в руках (обряд сохранился вплоть до XX в.). Кстати, в купальских песнях не только жертвенное чучело, но и сам костер называют "купалом", что говорит о неоднозначности и глубине этого образа. Чучело может называться как угодно, в частности Морена (от "мара" – смерть). И если внимательно рассмотреть всю обрядовую сложность купальского празднества, то, без всякого сомнения, можно сказать, что сравнивать Купалу как такового и соломенную куклу можно только, как целое и частное, как божество и приносимую ему жертву.
Вернемся еще раз к Купавону италийских венетов. Культ поклонения Купавону географически лежит между ареалами поклонения Купале и Аполлону, к тому же, это середина и связующая область на
пути гиперборейских даров. А если прислушаться к звучанию, то можно заметить, что на слух Купавон – нечто среднее между Купалой и Аполлоном, которые сами по себе кажутся не очень-то схожими. Но лишь на первый взгляд между ними нет лингвистического единства. Распространенное Аполлон попало в Россию через Францию, а потому приобрело свойственное французскому языку ударение на последнем слоге. В греческом же языке Аполлон имеет ударение на втором слоге, как и в английском – вспомним стыковку космических кораблей "Союз-АпЬлло". Сопоставление с английским вариантом звучания подтверждает мысль о нетвердости "н" в конце слова, тем более, что славянское носовое "он", "ан" при развитии языка постепенно пропадало – отсюда Купала-Купало. Но во время переноса имени на греческую почву оно ("он", "ан") было и потому сохранилось в греческом варианте. Зафиксированное лингвистами превращение дифтонгов "оу", "ау" в "у" и другие гласные, постоянный переход "а" в "о" и наоборот позволяют нам приблизительно реконструировать праславянское звучание имени Купала, как Коуполо(н) – Кауполо(н) с носовым "н" (читается примерно так: Кополо-Каполо-Куполо). Удвоение – это свойство сонанты "л". Утрата первой согласной характерна не только для греческого языка: например, Италия первоначально звучала как Виталия. В греческом же языке такие утраты типичны, и не только для одной согласной, но и для двух. Характерно и начальное "А", особенно для "занесенных" богов и героев, имеющих негреческое происхождение (Афродита, Арес, Артемида, Афина, Адонис и др.).
Особо следует учесть тот факт, что имя нового божества воспринималось на новой почве не по смыслу (например, Гея-Земля), а как имя собственное, пришедшее уже готовым и не требующим осмысления, поэтому оно и не этимологизируется из греческого языка, поэтому оно и подвержено искажениям. А вот сыновья Аполлона, родившиеся уже на местной почве, вполне объяснимы: Аристей – "наилучший", Кикн – "лебедь" и т. д. Из изложенного выше становится объяснимой трансформация праславянского Кополо(н) в русский, как Купала, в древнегреческий, а затем греческий – как Аполлон.
В славянском Купала заключен более ранний, индоевропейский корень *кир со значением "кипеть", "вскипать", "страстно желать". Этот корень прослеживается и в латинском "купидо" – вожделение. Такая этимология соответствует как Купале с его брачными обрядами, так и архаичному Аполлону, далекому от сдержанности и воздержания. Аполлон вечно молод, молод и Купала вместе со своими поклонниками, приходящими на купальские игрища не в качестве зрителей, а участниками, – оба божества юных. Мотив умирания и воскрешения Купа-лы, как символа плодородия, воплощен и в олитературенном мифе об Аполлоне, который спускается в Аид (умирает), а затем возвращается обратно (воскресает). Б. А. Рыбаков называет Аполлона "сезонным богом", связывая основу мифа с идеей зимнего перерыва в развитии семян и растений, а затем их расцвета весной.
В том, что Купала не только исторически, но и этимологически старше Аполлона, нет ничего странного. В лингвистике есть версия (не менее обоснованная, чем остальные), по которой славяне, как прямые наследники древних индоевропейцев (прародина славян совпадает с областью формирования индоевропейской общности), сохраняют больше архаических черт, и их отрыв от праязыка не носит такого характера, какой бывает при дальних переселениях, ведущих к изоляции от прародины. Но язык неотделим от народа-носителя, а потому архаичные представления о внешнем мире и архаичные божества в памяти славян сохранились, если можно так выразиться, в более первозданном виде. Пример тому – Кополо-Купала.
ДОРОГИ БОГОВ
Так откуда все-таки пришел Аполлон в Грецию – с севера или с востока? Для того, чтобы выяснить этот вопрос, необходимо перейти от богов к людям, к народам пронесшим своих кумиров через пространство и время. Для начала отправимся в Северное Причерноморье середины II тысячелетия до н. э., не забывая о том, что ираноязычных племен в тех краях, по всей видимости, еще не было. Они пришли позже, вслед за другим народом, и потому называли себя по отношению к нему "напа" – младшие. По свидетельству Страбона, оба побережья Черного моря, и северное и южное, были тесно связаны между собой напрямую через море еще со времен позднебронзово-го века. Не были закрыты для контактов и торговли другие пути: морские вдоль побережий и сухопутные в обход моря с обеих сторон, западной и восточной. Для Ахилла не составило труда сменить родину на "далекую" Фессалию, основательно прижиться там, а позже возвратиться в свои края. Напомним заодно, что малоазиатские венеты жили не только в Троа-де – география их распространения довольно-таки широка, скажем, Антенор со своим войском пришел из Пафлагонии – области, расположенной на южном берегу Черного моря, непосредственно напротив Таврии (нынешнего Крыма). Стоит ли удивляться наличию "лады" в Малой Азии, если культ коня, свойственный малоазийским венетам, присутствует и в более отдаленных местах – у венедов Прибалтики и у славян по всему ареалу их расселения.
Не случайно наш поиск начался с Трои, с Малой Азии. Общность культур протославян и малоазийцев прослеживается еще с энеолита. И позже она не пропадает, не сглаживается ни временем, ни контактами с иными этническими группами. Погребение Гектора, описанное в "Илиаде", тризна, погребальный костер и все сопровождающее это действо не могут не привести на память славянские погребальные обряды, сохранившиеся до Х-XII вв. н. э. и имевшие почти трехтысячелетнюю историю, то есть, уходившие в середину II тысячелетия до н. э. Они более чем похожи, они совпадают до мелочей, как, например, курган Патрокла (товарища Ахилла, тоже тавроскифа) и черниговский курган Х в. н. э. Черная Могила и описание погребения русса у Ибн-Фадлана. В IX в. н. э. мы встречаем в войске Святослава под Доростолом то же трупосожжение с жертвами и возлиянием вина. Причем, Лев Диакон Калойский, описавший события русско-византийской войны, так и говорит, что "приняли они, руссы, эти эллинские таинства от товарищей Ахилла".
Мы уже останавливались на присутствии в Северном Причерноморье сколотов. Этноним этот дожил до середины V в. до н. э., когда его засвидетельствовал Геродот. Но история сколотов значительно древнее – вспомним про воинственные племена, упоминаемые X. Коте. И если праславянские племена Подунавья шли на Балканский полуостров с севера, то их сородичи, обитавшие восточное, продвигались в Малую Азию в том же направлении, с севера на юг, используя все вышеназванные пути или один из них, наиболее удобный. В принадлежности сколотов к праславянам сомневаться не приходится, это убедительно доказал Б. А. Рыбаков. Присутствие предков, в Северном Причерноморье и Таврии глубоко запечатлелось в народной памяти славян – именно в тех местах располагался так называемый ирий – загробный мир более поздней славянской мифологии, "райская земля", лучше которой ничего на свете нет". В такой форме сохраняется память о прародине у народов, выходящих из последней стадии доклассового общества.
На Юг с одной обширной прародины вели два пути, а значит, существовало два основных направления проникновения в Средиземноморье славянских народов, а с ними и культов славянских богов. При таком объяснении проблемы, откуда пришли в Грецию чуждые боги – с Севера или с Востока, из Подунавья или из Малой Азии, становится ясно: с обеих сторон и примерно в одно время – в середине II тысячелетия до н. э. Однако, не следует понимать, наверное, этот процесс как Великое переселение народов. Значительно большая, основная масса праславянства оставалась на прародине. Но наиболее подвижная, молодая, раннедружинная прослойка устремлялась в оживленные и богатые приморские области. Процесс этот характерен для всех индоевропейских народов того времени, и исключать из него представителей праславян, крупнейшего этнического массива древней Европы, нет оснований, тем более, что и археологические данные позволяют нам судить об этом.
Современные исследователи показали, что на долгом, многотысячелетнем пути славянства были и взлеты, и падения, и ранне государственные образования задолго до Киевской Руси. Лингвисты также вычленяют тот период, как историческую эпоху со значительными сдвигами в экономике и социальной структуре племен (выделение воинов и вождей). Славянские термины, связанные со скотоводством, в частности, для той эпохи распространены "от Адриатики до Архангельска".
Итак, по всей видимости, носителями культа божества (Кололо), сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. Отметим сразу, Б. А. Рыбаков считает, что "исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой пастушеской средой". Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение другие народы, точнее, соответствующую им часть этих народов (возможно, они сами в качестве составной части были вовлечены в это движение). Правильнее было бы говорить не о едином, одновременном переселении, а о целом ряде малых вторжений на протяжении веков. Вовлеченные в процесс "культурной интеграции" и осевшие на новых землях пришельцы частично ассимилировали местное население и подвергались сами ассимиляции, привнося при этом элементы своей культуры.
Что же двигало переселенцами? И почему они отрывались от своего народа, от своей земли и устремлялись в далекие края? У них не было своей земли как таковой, а сама жизнь мыслилась бесконечным медленным движением. В середине II тысячелетия до н. э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и праславянских. Земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье были ими прочно заняты, включая и промежуточные территории. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших резко обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми краями (вспомним о направлении балканских экспансий), они всегда представлялись привлекательными. В то же время резкое увеличение численности племени, происходившее на фоне возрастающего материального благополучия как результата оседлости, заставляло отправлять часть молодежи "на новые места жительства". Безусловно, действовал и фактор, определяемый для более поздних времен термином "казачество".* По сути своей индоевропейцы-русы вели "казачий" образ жизни и были первыми казаками. Соответственно, можно сказать, что нынешние казаки – последние русы-индоевропейцы.
Не исключено, что в пограничных районах происходило слияние с иными этническими группами, например фракийцами или венедами. Последние или сами являлись частью славянского мира, или были в значительной мере ославяненными кельтами*. На самых ранних этапах своего развития праславяне были смешанным народом, чем объясняется в дальнейшем их отличительная черта – способность к ассимиляции и ассимилированию**.
Единство праславянского населения на огромной территории подтверждается как ареалом распространения археологической культуры "шнуровой керамики" (она же культура "боевых" топоров") и культуры "курганных погребений", связанной с тшинецко-комаровской культурой XV-XIII вв. до н. э., так и более поздними пшеворской и зарубинецкой.
Заслуживает внимания, что, скорее всего, даже на Юге между сколотами и праславянами Подунавья ни территориального, ни этнического разрыва не было. В промежутке между ними лежали земли "таинственных" агафирсов. Но настолько ли они таинственны? Попробуем разобраться с ними как с частным случаем "культурной интеграции". Геродот доносит до нас греческую версию легенды, по которой Геракл в поисках потерянных быков Гериона прибывает в скифские земли, где встречается с женщиной-змеей. От нее у Геракла рождаются трое сыновей: Агафирс, Гелон и Скиф. Исходя из легенды, в родстве этой троицы сомневаться не приходится. В этнической принадлежности гелонов и скифов того времени тоже сомнений нет – это праславяне с возможными включениями иных этносов.
* Теснейшая связь между славянами, венетами, кельтами, прослеживающаяся во все времена – с III тысячелетия до н. э. до средневековья, отсутствие между ними четкой этнической и географической границы отражены в работах А. Г. Кузьмина и А. Л. Никитина.
** В настоящее время можно с полной уверенностью утверждать, что способность к ассимиляции и
ассимилированию праславян объясняется значительно проще: праславяне-русы-индоевропейцы были тем самым материнским народом, из лона которого вышли все прочие сыновние и дочерние индоевропейские этносы (Ю. П.).
Ираноязычные скифы-кочевники появятся в здешних местах значительно позднее. Нет сомнения в сколотской версии легенды: сут* прежняя, хотя братья лосят другие имена, – племена их родственны. Приглядимся к агафирсам внимательнее. Геродот пишет об общности жен у них, обычае наносить на тело татуировку и красить волосы в синий цвет. Последнее возможно только в том случае, если агафирсы светловолосы. Стоит вспомнить Юлия Цезаря, упоминавшего бриттов, у которых был также обычай краситься в синий цвет-. Еще в прошлом веке А. К. Толстой обратил внимание на то, что в Британию заодно с Генгистой и Горсой попал славянский Чернобог. Как мы знаем, боги сами не ходили. Толстой призывал отказаться от формального понимания истоков русской культуры и мироощущения и обратиться к глубинной истории индоевропейских народов.
Но вернемся к агафирсам. По Геродоту, татуировка и плотность рисунка на теле говорили о знатности и социальном положении. В описании русов Ибн-Фадланом, в котором много сходного с геродотов-скими заметками по части обычаев, есть такое: "И от края ногтей иного из русов до шеи имеется собрание деревьев, изображений и тому подобного". Речь, конечно же, о татуировках.