Страница:
- Вот ты перебиваешь все время, а сам не слушаешь, - рассерженно продолжила русоволосая.- У них очень мало земных женщин, понял! Потому и делают все, что только можно, потому и в эти ярусы специально подвешивают, вечную жизнь дают, берегут как зеницу ока, понял? Потому и ублажают, и кормят, и поят, и все, чего душе-потребуется... - Да не потому! - взвыл Иван. - Ты же сама знаешь, не потому! - Ну и что, - вдруг резко ответила Лана, - ну и что?! у них народ древнейший, миллионы, лет цивилизаций, многие вырождаются, перестают давать потомство, да почти все, чего там! А ты бы чего стал на их месте делать, а? Вымирать, что ли? Нет уж, не захотел бы вымирать! Вот и они не хотят! Они наших подвешивают, чего-то там делают - и только давай, в ускоренном режиме, сотнями, тысячами зародышей выдают, успевай выносить да в инкубаторы помещать для выращивания! Вот так! Ивана захлестнуло мутной волной ярости. - И ты-ы?! - прохрипел он, погрузившись в вязкое болото по плечи. - А что я - особенная?! Тут все одинаковые! И все говорят, совсем не больно, даже не чувствуешь ничего, наоборот, висишь и наслаждаешься вечной житухой, а там все само собой идет. Вот так, они умеют! - Ты спятила! Ты с ума сошла на этой чертовой планете или как ее там, ты просто ненормальная! - Ивана прорвало. Вязкая трясина подступала к подбородку, и он задирал его вверх, чтобы не захлебнуться. - Неужели и ты... - Меня пока готовят только. Тут много всяких стадий, понял? И там в садике - это тоже стадия, им надо, чтоб каждая сама созрела, вот ведь как! И Марту не силком увели, эта толстуха все врала, Марта сама напросилась, вот и увели, она созрела, и я сама к ним приползла, сама, хоть и с твоей помощью... А теперь чего же, я не знаю! И мне хочется жить вечно! Какая разница - здесь, там, еще где... Тут я всех переживу, тут просто рай, так все приятно и хорошо, будто все время в теплой ванне с чемто нежным, ароматным. И совсем не скучно, ни капельки! Вот меня подготовят, и я тоже начну испытывать блаженство, как Марта, как все они! - Молчи! Это было последнее слово Ивана. Его затянуло с головой. Он начал задыхаться. Но по-настоящему испугаться не успел - его вдруг выдернуло непонятной силой из трясины и бросило на что-то мягкое и раскачивающееся, напоминавшее гамак. Прямо леред Иваном висел огромный мохнатый шар. Шар был судя по всему живым, он поводил боками, вздрагивал. Иван спрыгнул с гамака, задрал голову-и не поверил глазам, своим. Шар вытягивался кверху грушей, и под самыми сводами, на высоте пяти или шести метров, заканчивался патлатой и неухоженной головкой с сонными покрасневшими глазками. Почти от самой головы, из-под волос торчали тонюсенькие ручки. Они нервно теребили что-то невидимое, поблескивающие ноготки отражали тусклый синеватый свет. И весь этот гигантский шаргруша висел в почти совершенно прозрачной сети, которую Иван поначалу и не приметил, висел на сложной системе крючьев-шарниров, переплетающихся гибких шлангов, трубочек и прочих непонятных приспособлениях. Но то, что живой шар-груша составляет единое целое с патлатой и сонной головой, Иван сообразил сразу. Это было невероятно, но это было фактом. - Чего тебе - тут надо, слизняк? - вопросила женская голова как-то вяло. - Ничего! - огрызнулся Иван. Ему не понравилось, что и такое вот существо называет его слизняком, будто издеваясь не только над ним, но над самим здравым смыслом. Но все же он заставил себя выдавить два слова: - Ты кто? Шар-груша вздрогнул, заколыхался. - Я - Марта, - донеслось сверху. - Вечная Марта. А ты - ничтожный и жалкий слизняк, приползший оттуда, я тебя распознала. - Не слушай ее! - вдруг прозвучал громкий голос русоволосой. - Не слушай! Иди ко мне! Иван завертел головой, но ничего не смог увидеть. - Где ты? Его взгляд случайно упал на какой-то морщинисто-слизистый хобот в полметра шириной, выходивший снизу из шара. Иван пригляделся. Хобот стлался по полу извивистыми кольцами и пропадал в стене. Иван подошел к ней. И только тогда увидал - никакая это не стена! То, что он принял за зеленоватую стену, было на самом деле толстенным стеклом огромного аквариума-резервуара, заполненного зеленой жидкостью. Он даже вспомнил аквариум в кабинете Толика Реброва, там, на Земле, вспомнил его чистую прозрачную воду, свирепых обитателей... Но здесь все было иначе - вода была мутной, да и вода ли это была? А в ней плавали тысячи, если не десятки тысяч, тоже зелененьких и тоже полупрозрачных головастиков. Они сновали и вверх и вниз, в самом беспорядочной, броуновском движении. Конец хобота, проходившего сквозь черное упругое кольцо внутрь аквариума, лежал на самом дне, из его отверстия при каждом содрогании шара-груши вырывалась стайка совсем крохотных,. почти не различимых головастиков. - Убирайся отсюда, инфекция ходячая! - недовольно пробурчала огромная Марта. - Здесь не место слизнякам! - Иди ко мне! Иван, не глядя, бросился на голос русоволосой. Еще немного, и его вывернуло наизнанку, он не выдержал бы - висящая Марта и все прочее произвело на него впечатление более жуткое, чем Хранитель да и вся эта негуманоидная шатия-братия! - Иду! Он прыгнул в темноту, прорвал какую-то невидимую завесу, прорвал словно тонкую резиновую пленку... и оказался прямо перед ней, перед Ланой. Но в первую очередь он оглянулся, чтобы проверить себя, чтобы убедиться в этом переходе. Но ничего позади не было. Абсолютно ничего кроме глухой серой стены. Русоволосая висела в трех метрах над полом в прозрачном коконе. Висела и улыбалась. При виде Ивана скривила губки и протянула: - Фу-у, какой же ты все-таки страшный! Прямо, смотреть не могу! Иван отмахнулся от ее слов. Это все было цичего не стоящей ерундой! Главное, она, она была прежней, нисколечки не изменившейся, видно, процесс преобразования висящей в гигантскую плодоносящую матку или не начался, или же был в самом начале, не выказывал себя. Иван не стал долго размышлять. - А мы вот так! - выкрикнул он. И подпрыгнув, вцепился во все эти трубки, канатики, шланги... рванул на себя, выдирая их из стены. Упали они вместе - Иван успел поддержать русоволосую, и она почти не ушиблась. - Дурак! - визжала она. - Ты самый настоящий дурак! Кто тебя просил?! Но Иван ничего не слышал и не желал слышать. Он не теряя ни секунды, грубо и властно, обдирал с нее полупрозрачную липучую сеть, выпутывал из кокона. - Ты не смеешь распоряжаться мной! Пусти! Пусти немедленно! Они тебя в порошок сотрут! Дурак ненормальный! И Иван на миг прервал свою работу и влепил русоволосой звонкую пощечину. Та сразу же смолкла, уставилась на него удивленно-вопрошающими глазами. - Ну что, накричалась? - Все равно ты не имеешь... - Пойдем! - Иван так рванул ее за руку, что она упала на колени и метра четыре он волочил ее волоком. - Быстрей! Иван сунулся было в стену, через которую только что проходил, но больно ударился сразу головой и плечом. Стена была настоящей. - Я хочу жить вечно! Я хочу блаженства! - упиралась Лана. Из глаз ее текли слезы, губы были искусаны в кровь. - Щас, щас - приговаривал Иван, ощупывая стену, - щас я тебе покажу как живут вечно! Ты хочешь вечно висеть, как эта твоя Марта? - Да!!! Дурак чертов! Иван не нащупал прохода в стене, зато ноги его вдруг стали погружаться в пол - за минуту он опустился по пояс. Но руки ее не выпустил, наоборот, сжал еще крепче. - Тут можно пробраться! - заявил он твердо. - Ну и лезь сам! Иван снова дернул русоволосую на себя. И она стала утопать в этом непостижимом материале покрытия, которое всасывало в себя тела, не переставая казаться на глаз твердым и ровным. - Щас! Иван ушел вниз с головою, но тут же подался вперед, под стену. И его рассчет оправдался - он распрямил согнутые ноги, и голова его, пройдя сквозь пол в комнате с аквариумом-инкубатором, вышла наружу. Через секунду он выбрался полностью, вытянул русоволосую. - Пусти! Мне больно!! - завизжала та. - Смотри! - зло произнес Иван. - Смотри, почем блаженство и вечность! Лана уставилась на Вечную Марту, шарообразную и жуткую, на этот опутанный сетью мохнатый живой шар-грушу с морщинистым слизистым хоботом. С полминуты она молча таращила глаза. Потом из груди ее вырвался такой крик, что у Ивана заложило уши: - Не-е-ет!!! Она начала падать. Но Иван успел подхватить ее тело, вскинуть на плечо. Не мешкая, он запрыгнул в плетеный гамак, тот самый, на котором опустился сверху, принялся дергать за стропы-канатыбеспорядочно, но сильно. - Вы оба - жалкие слизняки, - проговорила Марта брезгливо и равнодушно. Жалкие, смертные черви! Иван не стал отвечать. Он почувствовал, что гамак пошел вверх-и это было маленькой победой, все остальное чепуха, мелочи! - Виси себе вечно! - крикнул он на прощание со злой веселостью. И тут же сам удивился, почему так, откуда в нем это недоброжелательство, злорадство, откуда?! Ведь ему бы следовало пожалеть несчастную! Даже в висках заломило. И уже на исходе" из комнаты-аквариума он расслышал глуховато-надменное: - Это вы несчастные, это вас надо жалеть... Лана очнулась. Вцепилась в плечо рукой. И прошептала на ухо как-то вяло, обреченно: - Все равно мне не уйти от них. Ты, может, и убежишь, ты им не особо нужен, а мне не уйти! - И заплакала. - Это мы еще поглядим, - заверил ее Иван. Они проскочили потолок - с таким ощущением, словно их протащили на канате сквозь огромную кучу чего-то сыпучего и мелкого наподобие крупы. И угодили прямиком в один из тех водопадов, которые Иван видел, спускаясь сюда. Только теперь этот странный, бурлящий и пенящийся водопад падал не наискось, как прежде, а бил могучим фонтаном вверх. В общем-то Иван и не ^успел толком разобраться, что произошло, как его, мокрого и растерянного, вышвырнуло на поверхность, прямо на плиты пустыни-свалки. Рядом сидела не менее мокрая и напуганная Лана. Она, несмотря на все страхи и растерянность, как-то поделовому и кокетливо в то же время отжимала волосы. Лужицы воды испарялись с плиты прямо на глазах. - Выбрались! - выдохнул Иван. Русоволосая смотрела на вещи практичнее. - Ага, прямо, выбрались, - проговорила она с изрядной долей иронии, выкинуло нас, вышвырнуло - как слепых котят! А ты - выбра-ались, тоже герой нашелся! - Как бы ни было - лучше, чем висеть! - сказал Иван и отвернулся. Русоволосая ткнула его кулаком в спину. Зло просипела: - Не напоминай! Я знать про то, что было в этом проклятом Квазиярусе, не желаю! Еще слово скажешь, я тебе все три твои буркала выцарапаю, понял?! - Понял, - поспешно ответил Иван. Он был доволен этой переменой, а то думал, что свихнулась совсем, что от страхов да передряг ума лишилась. Теперь убедился, нет не свихнулась, "русоволосая была вменяема. Уж если кто и спятил, так юн сам. Но выяснять все это было некогда. - Пошли! - буркнул он, вставая. - Куда? - Не знаю. Но надо идти! - Вот вечно у тебя так - сам не знаешь, а все лезешь куда-то! Да других за собой тянешь! Иван вывернулся к ней лицом. И обомлел. Но смотрел он не на нее, а дальше, поверх ее головы, в даль пустыни-свалки. - Да-а, - проговорил он, еле шевеля губами, - похоже, нам и в самом деле идти никуда не придется! - Ты что?! - испугалась русоволосая. И тоже обернулась. К ним стремительно приближалась, на глазах вырастая в размерах, какая-то чудовищно нелепая машина, представлявшая из себя смесь допотопного танка, еще более допотопной боевой колесницы времен Ассирии и Вавилона, и наисовременнейшего бронехода. За сотню метров от них машина вдруг снизила скорость и стала медленно, но неотвратимо наползать на них, нависая жуткой и непонятной громадиной. - Встань! Иван сам поднялся, поднял русоволосую. Она пыталась вырваться, убежать, спрятаться от машины-чудовища. Но бежать было некуда. И Иван это прекрасно понимал. Он стоял на месте, стоял чугунным, поблескивающим чешуей изваянием - ноги словно вросли в плиту - Поглядим еще, у кого нервы крепче, - процедил сквозь сжатые зубы. Стой! Не дождутся гады, чтоб мы от них бегали! Стой! Лана окаменела, подчиняясь ему. Громадина нависла над самыми головами. Огромные гусеницы, сочлененные со старинного вида колесами, медленно наползали, гремя и посверкивая траками. Плоское, увешанное цепями днище, мелко и надсадно подрагивало - словно от исполинского напряжения. Из брони торчали короткие длинные стволы пушек, пулеметов, лучеметов, вообще непонятно чего. На кривых железных кронштейнах болтались тяжеленные решетчатые сферы. Все было нелепо, громоздко, жутко. В ушах у Ивана прозвучал пропитой голос Псевдо-Хука: "Убегай! Проваливайся в перпендикуляры, не то хуже будет! Ну чего же ты стоишь пнем?!" Иван мотнул головой, прогоняя голос. - Они раздавят нас! - закричала Лана. - Нет! Иван не выпускал ее руки. Пусть давят! Неужто они на самом деле приперлись неведомо откуда на этой громыхале, чтобы раздавить их?! Нет, тысячу раз нет, они бы давно могли расправиться с беглецами значительно проще, не пуская на них, голых и безоружных, бронеход-колесницу. Чудовищная машина остановилась в полуметре от них, застилая собой небо, нависая над головами гигантскими дрожащими гусеницами. Лана не выдержала, упала на колени, расплакалась - громко навзрыд. Она размазывала ладонью слезы по лицу и не могла выговорить ни слова, лишь хлюпала да подвывала тихонько. Иван погладил ее по голове, погружая пальцы в пышные и уже высохшие волосы. Он тоже был готов разрыдаться. - Не плачь, не надо! Она закивала, поглядела на него изнизу, но слезы не остановились, они текли и текли по ее щекам, груди... - Эй вы! - заорал Иван, вскидывая подбородок. - Ну и что дальше?! С десятиметровой высоты, из распахнувшегося люка высунулись сразу три пластинчатые рожи. И будто в такт движениям невидимого дирижера принялись скрипеть да скрежетать. Они смеялись над беспомощными беглецами. Хотя Иван не видел тут причин для смеха. Наконец смех-скрежет стих. И один из негуманоидов изрек: - Мне кажется, двуглазая еще не созрела, как вы думаете? - Aгa! - многозначительно ответил средний. - В садик ее, и весь разговор! - сделал вывод третий. - В карантин на Хархан. Дозреет, будет отличной маткой. - А с этим чего делать? - С кем еще? - Да вон, ползает там амеба в пыли. - Ну-у, этот уже вполне созрел. Его пора выставлять. Как считаете?! - Сначала надо дать ему внутреннюю связь, - неуверенно проговорил средний. Иван вдруг оглох от множества голосов, зазвучавших в его мозгу-там перемешались хрипы и скрипы всех трех негуманоидов, нежный, но чуть сипловатый голосок Ланы, и еще много, много неизвестно чьих голосов... Иван двумя руками сдавил уши, зажмурился. - Не-е, рано еще! - сказал первый. И все сразу же смолкло. Иван открыл глаза. То, что он увидал, не радовало. Две огромные металлические решетчатые сферы, висевшие на уродливых крюках-кронштейнах, опускались. Опускались прямо на них. Иван не понял, что происходит. Но вдруг сам отпустил руку Ланы. И она отошла от него на четыре метра, застыла безмолвным изваянием. - Лана! - крикнул он во весь голос. - Беги! Но она даже не шелохнулась. Тяжеленная сфера, словно выпиленная квадратами из литого чугуна, опустилась, закрывая русоволосую. Но Иван еще видел ее сквозь прорези-окошечки она стояла все так как будто околдованная. - Лана-а! - снова заорал он. Это было нелепо, невероятно. Уж если их разлучали, то могли бы дать хотя бы слово сказать на прощание! Нет, не надо слова! Хотя бы посмотреть в-глаза друг другу! Ивана трясло от гнева, досады, от собственного бессилия. Но что он мог поделать?! Он не отрываясь смотрел на сферу, на проглядывающую женскую фигуру... И вдруг сфера опустела, начала подниматься. Иван ясно видел, что под ней да и и ней самой, поднимающейся, никого нет. Он не знал, что они сделали с русоволосой. Но он почувствовал, что теперь долго не сможет повидаться с ней, - не. исключено, что они и вообще никогда не встретятся... Он хотел броситься с кулаками на эту бронированную колесницу. Но его уже накрыло второй сферой. Сквозь прорези-окошки он видел и машину, и мусорную пустыню. Но не мог сдвинуться с места, не мог поднять руки. Ему вдруг стало тепло, даже горячо, словно его погрузили в ванну. И вместе с этим чувством тепла пришло успокоение. Он расслабился, перестал негодовать, злиться, бесноваться, ему все стало совершенно безразлично. Он поплыл по волнам, растворяясь в теплоте и спокойствии, за-. бывая о том, где он находится, что с ним, кто он.
Изолятор - 123-й год, декада грез. Обратное время - Гадра. Ха-Архан, Арена, Год 124-ый, 1-ый день месяца развлечений
- ..снова возвращается на круги своя, и что поделаешь, так заведено, менять никто не станет, даже если и захочет кто изменить ход вещей, так ничего у него не получится. Я вам уже тысячу раз втолковывал - надо не дергаться, надо чтобы все шло само собою. И никаких проблем! Ну, попробуйте же, ведь в ваших интересах выбраться отсюда живым и невредимым! Нет ничего проще, надо только постараться... Псевдо-Хук сидел на колченогом табурете - том самом, которому Иван передавил дубовую иожку словно цилиндрик пористого пенопласта. Сидел и занудно рассуждал о чем-то непонятном и малосвязном. Иван закрыл глаза. Но тут же открыл их вновь - Псевдо-Хук сидел вверх ногами и Почемуто не падал с грязного и бугристого потолка. Наоборот, он чувствовал себя очень уверенно-размахивал руками, сучил ногами, тряс головой. И говорил, говорил без умолку. - Вот представьте себе три плоскости, параллельные плоскости, не пересекающиеся, но пронзенные одной иглой. Представили? - Представил, - машинально ответил Иван, абсолютно ничего не представляя. Он разглядывал ножки табурета, отыскивая следы потайных крючьев, которыми тот крепился к потолку. - Это очень хорошо, что все представляете, - сказал незнакомец, прячущийся под маской старого кореша Образины. - Очень хорошо. Даже прекрасно! Так вот, всякие букашки, которые ползают по плоскостям, ни черта не видят и не понимают. Но когда их заносит в место прокола, на иглу, они могут переползти в чуждый для себя мир и не заметить этого - ну чего там, ползли себе и ползли, а вдруг оказались где-то не там, где надо. А со стороны они себя, плоскости и иглу, разумеется, увидеть не могут. Они вообще над плоскостью подпрыгнуть не в состоянии, эдакие плоскостные букашечки таракашечки... Но это к нам не имеет отношения, это для наглядности, чтоб вам лучше войти в курс, чтобы разобраться хоть немного. Ну вот, значит, а теперь представьте себе самые обычные многоярусные и промежуточноуровневые четырехмерные структуры с квазиобластями и временными коронами-провалами в точках повышенной концентрации внеобластных гравиполей, представьте в самом упрощенном виде.. Представили? - Представил, - отозвался Иван. Он не понимал, почему Псевдо-Хук не падает с табурета. Особенно, когда руками размахивает. - Отличненько! Я знал, что вы на лету все схватываете! А теперь немного отстранитесь, как бы в сторонку отойдите от объектов рассмотрения, и все прояснится - вот комплекс из двенадцати таких структур, связанных энергетическими иглами-уровнями. Сколько игл - никто не знает. Они могут пропадать и могут появляться, постоянных всего две, но и они могут меняться местами, это вы испытали на себе в садике, не так ли? - Так, - согласился Иван. И закрыл глаза. - Вот видите! Вам не надо разжевывать пустяков! Это просто великолепно! Но теперь введите во всю эту стройную систему искусственные построения, равномерно рассеянные по всем квазиобластям и перпендикулярным уровням, соедините их спиралями внешне-внутренних переходов и вы сразу оцените всю гармоничность этого мира. - О проникающих волокнах Осевого измерения мы пока говорить не будем, чтоб не усложнять модели, тем более не будем касаться полей Невидимого спектра, иначе вам трудно будет сразу усвоить все. - Да нет, я постараюсь, - заверил Иван. И не удержался, брякнул свое: - А я знаю. Образина, почему ты с потолка не падаешь, знаю! - А почему это я вдруг должен падать с потолка? - поинтересовался Псевдо-Хук и вцепился обеими высохшими руками в сиденье табурета. - Должен! Непременно должен! - заверил его Иван, В голове у него стоял дым коромыслом. Но он гнул свое: - Ты, Образина, не падаешь с потолка, потому что тебя нет! Ясно?! Псевдо-Хук поерзал немного и снова принялся трястись и размахивать руками. - Вы ошибаетесь, - быстро проговорил он обиженным тенорком. - Я не падаю с потолка не потому что меня нет. Хотя вы правы, меня действительно нет. Но не падаю я, потому что сижу на табурете, а табурет стоит на полу, хм-м, если это конечно, можно назвать полом. - Да-а, - язвительно протянул Иван, - на полу, на табурете-е?! А где ж тогда я сижу... Нет, лежу... нет, это самое, стою?! Псевдо-Хук ощерился до ушей. Ни тут же виновато захлопал выцветшими ресницами. - А вы, извините, не лежите, не сидите, не стоите, а еще раз извиняюсь, висите вверх ногами на ржавой старой цепи. Если вы соизволите немного выгнуть шею, то вы даже разглядите большой крюк, вбитый в потолок. - Да-а? - Иван последовал совету. И на самом деле увидел и цепь, и крюк, и настоящий потолоктакой же грязный и неровный как и пол. Теперь все стало на свои места. Все, кроме него самого. - Опять дозревать повесили, что ли? - спросил он. Псевдо-Хук развел руками. И преодолевая явную неловкость, пролепетал: - Пора бы уже. - Что-пора?! - Дозреть пора! - ответил Псевдо-Хук. - Вы учтите такую вещь, что год Всеобщих лобызаний и Братской любви на исходе, нынче последняя декада декада грез. А потом вам может не поздоровиться тут. Иван почти пришел в себя. И потому вновь обрел способность рассуждать, кое-как осмысливать происходящее. - Значит, вы считаете, друг мой несуществующий, - проговорил он, - что доселе мне тут "здоровилось", так? - Именно так! - заверил самым серьезным образом Псевдо-Хук. - Мы ведь своевременно разобрались с вами в строении этого мира, вы себе представляете его достаточно хорошо. Но вот нравы местных обитателей вы, похоже, не усвоили и даже не изучили ни в малейшей степени. Иван не стал спорить. - Сколько мне осталось? - вопросил он. - Сегодня третий день декады. Все провожают добрый год, все пребывают в грезах, делают добро друг другу и кому ни попадя. Иван хмыкнул. Дернулся на цепи. - Ага, - сказал он, - вот это я на себе ощутил. - Ни черта вы еще не ощутили! - Ладно, хватит об этом. Где Лана? - В саду. У Ивана тут же отлегло от сердца. Главное, с ней все в порядке, она в саду. А уж из садика этого он ее всегда вытащит. Если сам конечно выберется. Он снова дернулся - цепи загремели, крюк качнулся, а сам он маятником пошел из стороны в сторону. Ничего, все образуется, подумалось ему, все встанет на свои места. Но уточнить все-таки надо. - А сад там же? Псевдо-хук тяжело вздохнул. - Кто его знает, может, и там. Эти предварительные квазиуровни такие неустойчивые... да не мне вам говорить! Как вы думаете, где мы сейчас с вами. - Не знаю, похоже, в подземной темнице, - ответил Иван, - сдается мне, что я тут уже бывал. - А вот и ошибаетесь! Это же обычный изолятор. Чтоб вы в последние дни года не натворили глупостей, вас повесили на хранение, понятно? - Еще бы! Повесили, на хранение... Помогли бы лучше отцепиться, раз такой добренький и заботливый! Псевдо-Хук замахал руками, заморгал. - Нет, этот номер не пройдет, даже не пытайтесь, еще хуже будет, что вы! - Ну, а тогда проваливай со своими советами! - взъярился Иван. - Пошел вон отсюда! Незнакомец не обиделся. - Вы зря волнуетесь, - сказал он. - У вас же есть маленький шансик, понимаете? Попробуйте его использовать. - Что за шанс? - буркнул Иван. - К концу третьего дня последней декады срабатывает пусковой механизм осевых волокон, ясно? У вас будет возможность нырнуть в поток обратного времени. - И что? - А то! Где вас выбросит из потока, не знаю. Да и не в том суть - вы можете оказаться и у нас в любой точке, и в Вашей Вселенной, и в Обратном мире, понимаете? Иван встряхнул головой, попробовал согнуть ноги в коленях. Но, видно, силенок оставалось совсем мало, потянуться на ногах не удалось. - Обратный мир, это что - нечто связанное с обратным временем? - спросил он. - Да что вы?! - возмутился Псевдо-Хук. - Что вы! Не вздумайте ляпнуть здесь про это! И я-то вам зря сказал, вырвалось просто. Вам этого знать не следует! Вы -лучше запоминайте, что вам в потоке делать и после первичного выброса. - Что? - Так вот, вас в любом случае потом, через часик примерно, откатной волной вынесет сюда, к нам. Но если там, в точке первичного выброса, вы сумеете повлиять на ход событий, изменить их, то откат вернет вас не в подвал этот, как говорите, не в темницу, а куда-нибудь еще! - Ага, куда-нибудь, - злорадно процедил Иван, - вынесет в пасть дракону или к дьяволу на рога, а может, и прямиком под струю аннигилятора! - Все может быть, - спокойно л даже как-то поспешно согласился незнакомец.^-Оставайтесь висеть здесь. Для этого надо рваться, метаться, дергаться... - А чтобы в поток нырнуть? - Когда в вашем мозгу раздастся щелчок и потемнеет в глазах, надо будет как можно четче, яснее, образнее представить то место, куда собираетесь попасть. - И что же, именно туда и попадешь? - Иван вдруг начал верить незнакомцу, принимать его слова всерьез. - Вы наивны, так разве можно? Да ежели бы все было по нашим желаниям... - Я все понял, - уверил незнакомца Иван. - Когда сработает механизм? Тот сосредоточился. И вдруг пропал вместе с табуретом. Но голос его прозвучал четко и громко: - Да вот сейчас, секунды через две-третьи сутки уже заканчиваются. Иван крепко зажмурился. Представил Землю - сразу всю, такой, как видел ее много раз из космоса. Потом перед его глазами вспыла родная деревня, та самая, о существовании которой он узнал, лишь завершая четвертый десяток. Он увидал как наяву деревья, цх пышные зеленые кроны, и домики под сенью этих деревьев, настоящие рубленные деревянные дома, увидал улицу, срубы колодцев, совершенно не изменившихся за последнее тысячелетие, увидал даже отдельных прохожих, примятую траву, брошенный у заборчика детский совочек... В этот миг в мозгу щелкнуло-резко, отрывисто, звучно. И вместе со щелчком прозвучало почему-то глуховато, неопределенно: "да будет проклят!" И вся воображаемая им картина вдруг пропала, исчезла куда-то-вместе с домиками, с деревьями, с ручейками, палой листвой, песочницей и совочком.
Изолятор - 123-й год, декада грез. Обратное время - Гадра. Ха-Архан, Арена, Год 124-ый, 1-ый день месяца развлечений
- ..снова возвращается на круги своя, и что поделаешь, так заведено, менять никто не станет, даже если и захочет кто изменить ход вещей, так ничего у него не получится. Я вам уже тысячу раз втолковывал - надо не дергаться, надо чтобы все шло само собою. И никаких проблем! Ну, попробуйте же, ведь в ваших интересах выбраться отсюда живым и невредимым! Нет ничего проще, надо только постараться... Псевдо-Хук сидел на колченогом табурете - том самом, которому Иван передавил дубовую иожку словно цилиндрик пористого пенопласта. Сидел и занудно рассуждал о чем-то непонятном и малосвязном. Иван закрыл глаза. Но тут же открыл их вновь - Псевдо-Хук сидел вверх ногами и Почемуто не падал с грязного и бугристого потолка. Наоборот, он чувствовал себя очень уверенно-размахивал руками, сучил ногами, тряс головой. И говорил, говорил без умолку. - Вот представьте себе три плоскости, параллельные плоскости, не пересекающиеся, но пронзенные одной иглой. Представили? - Представил, - машинально ответил Иван, абсолютно ничего не представляя. Он разглядывал ножки табурета, отыскивая следы потайных крючьев, которыми тот крепился к потолку. - Это очень хорошо, что все представляете, - сказал незнакомец, прячущийся под маской старого кореша Образины. - Очень хорошо. Даже прекрасно! Так вот, всякие букашки, которые ползают по плоскостям, ни черта не видят и не понимают. Но когда их заносит в место прокола, на иглу, они могут переползти в чуждый для себя мир и не заметить этого - ну чего там, ползли себе и ползли, а вдруг оказались где-то не там, где надо. А со стороны они себя, плоскости и иглу, разумеется, увидеть не могут. Они вообще над плоскостью подпрыгнуть не в состоянии, эдакие плоскостные букашечки таракашечки... Но это к нам не имеет отношения, это для наглядности, чтоб вам лучше войти в курс, чтобы разобраться хоть немного. Ну вот, значит, а теперь представьте себе самые обычные многоярусные и промежуточноуровневые четырехмерные структуры с квазиобластями и временными коронами-провалами в точках повышенной концентрации внеобластных гравиполей, представьте в самом упрощенном виде.. Представили? - Представил, - отозвался Иван. Он не понимал, почему Псевдо-Хук не падает с табурета. Особенно, когда руками размахивает. - Отличненько! Я знал, что вы на лету все схватываете! А теперь немного отстранитесь, как бы в сторонку отойдите от объектов рассмотрения, и все прояснится - вот комплекс из двенадцати таких структур, связанных энергетическими иглами-уровнями. Сколько игл - никто не знает. Они могут пропадать и могут появляться, постоянных всего две, но и они могут меняться местами, это вы испытали на себе в садике, не так ли? - Так, - согласился Иван. И закрыл глаза. - Вот видите! Вам не надо разжевывать пустяков! Это просто великолепно! Но теперь введите во всю эту стройную систему искусственные построения, равномерно рассеянные по всем квазиобластям и перпендикулярным уровням, соедините их спиралями внешне-внутренних переходов и вы сразу оцените всю гармоничность этого мира. - О проникающих волокнах Осевого измерения мы пока говорить не будем, чтоб не усложнять модели, тем более не будем касаться полей Невидимого спектра, иначе вам трудно будет сразу усвоить все. - Да нет, я постараюсь, - заверил Иван. И не удержался, брякнул свое: - А я знаю. Образина, почему ты с потолка не падаешь, знаю! - А почему это я вдруг должен падать с потолка? - поинтересовался Псевдо-Хук и вцепился обеими высохшими руками в сиденье табурета. - Должен! Непременно должен! - заверил его Иван, В голове у него стоял дым коромыслом. Но он гнул свое: - Ты, Образина, не падаешь с потолка, потому что тебя нет! Ясно?! Псевдо-Хук поерзал немного и снова принялся трястись и размахивать руками. - Вы ошибаетесь, - быстро проговорил он обиженным тенорком. - Я не падаю с потолка не потому что меня нет. Хотя вы правы, меня действительно нет. Но не падаю я, потому что сижу на табурете, а табурет стоит на полу, хм-м, если это конечно, можно назвать полом. - Да-а, - язвительно протянул Иван, - на полу, на табурете-е?! А где ж тогда я сижу... Нет, лежу... нет, это самое, стою?! Псевдо-Хук ощерился до ушей. Ни тут же виновато захлопал выцветшими ресницами. - А вы, извините, не лежите, не сидите, не стоите, а еще раз извиняюсь, висите вверх ногами на ржавой старой цепи. Если вы соизволите немного выгнуть шею, то вы даже разглядите большой крюк, вбитый в потолок. - Да-а? - Иван последовал совету. И на самом деле увидел и цепь, и крюк, и настоящий потолоктакой же грязный и неровный как и пол. Теперь все стало на свои места. Все, кроме него самого. - Опять дозревать повесили, что ли? - спросил он. Псевдо-Хук развел руками. И преодолевая явную неловкость, пролепетал: - Пора бы уже. - Что-пора?! - Дозреть пора! - ответил Псевдо-Хук. - Вы учтите такую вещь, что год Всеобщих лобызаний и Братской любви на исходе, нынче последняя декада декада грез. А потом вам может не поздоровиться тут. Иван почти пришел в себя. И потому вновь обрел способность рассуждать, кое-как осмысливать происходящее. - Значит, вы считаете, друг мой несуществующий, - проговорил он, - что доселе мне тут "здоровилось", так? - Именно так! - заверил самым серьезным образом Псевдо-Хук. - Мы ведь своевременно разобрались с вами в строении этого мира, вы себе представляете его достаточно хорошо. Но вот нравы местных обитателей вы, похоже, не усвоили и даже не изучили ни в малейшей степени. Иван не стал спорить. - Сколько мне осталось? - вопросил он. - Сегодня третий день декады. Все провожают добрый год, все пребывают в грезах, делают добро друг другу и кому ни попадя. Иван хмыкнул. Дернулся на цепи. - Ага, - сказал он, - вот это я на себе ощутил. - Ни черта вы еще не ощутили! - Ладно, хватит об этом. Где Лана? - В саду. У Ивана тут же отлегло от сердца. Главное, с ней все в порядке, она в саду. А уж из садика этого он ее всегда вытащит. Если сам конечно выберется. Он снова дернулся - цепи загремели, крюк качнулся, а сам он маятником пошел из стороны в сторону. Ничего, все образуется, подумалось ему, все встанет на свои места. Но уточнить все-таки надо. - А сад там же? Псевдо-хук тяжело вздохнул. - Кто его знает, может, и там. Эти предварительные квазиуровни такие неустойчивые... да не мне вам говорить! Как вы думаете, где мы сейчас с вами. - Не знаю, похоже, в подземной темнице, - ответил Иван, - сдается мне, что я тут уже бывал. - А вот и ошибаетесь! Это же обычный изолятор. Чтоб вы в последние дни года не натворили глупостей, вас повесили на хранение, понятно? - Еще бы! Повесили, на хранение... Помогли бы лучше отцепиться, раз такой добренький и заботливый! Псевдо-Хук замахал руками, заморгал. - Нет, этот номер не пройдет, даже не пытайтесь, еще хуже будет, что вы! - Ну, а тогда проваливай со своими советами! - взъярился Иван. - Пошел вон отсюда! Незнакомец не обиделся. - Вы зря волнуетесь, - сказал он. - У вас же есть маленький шансик, понимаете? Попробуйте его использовать. - Что за шанс? - буркнул Иван. - К концу третьего дня последней декады срабатывает пусковой механизм осевых волокон, ясно? У вас будет возможность нырнуть в поток обратного времени. - И что? - А то! Где вас выбросит из потока, не знаю. Да и не в том суть - вы можете оказаться и у нас в любой точке, и в Вашей Вселенной, и в Обратном мире, понимаете? Иван встряхнул головой, попробовал согнуть ноги в коленях. Но, видно, силенок оставалось совсем мало, потянуться на ногах не удалось. - Обратный мир, это что - нечто связанное с обратным временем? - спросил он. - Да что вы?! - возмутился Псевдо-Хук. - Что вы! Не вздумайте ляпнуть здесь про это! И я-то вам зря сказал, вырвалось просто. Вам этого знать не следует! Вы -лучше запоминайте, что вам в потоке делать и после первичного выброса. - Что? - Так вот, вас в любом случае потом, через часик примерно, откатной волной вынесет сюда, к нам. Но если там, в точке первичного выброса, вы сумеете повлиять на ход событий, изменить их, то откат вернет вас не в подвал этот, как говорите, не в темницу, а куда-нибудь еще! - Ага, куда-нибудь, - злорадно процедил Иван, - вынесет в пасть дракону или к дьяволу на рога, а может, и прямиком под струю аннигилятора! - Все может быть, - спокойно л даже как-то поспешно согласился незнакомец.^-Оставайтесь висеть здесь. Для этого надо рваться, метаться, дергаться... - А чтобы в поток нырнуть? - Когда в вашем мозгу раздастся щелчок и потемнеет в глазах, надо будет как можно четче, яснее, образнее представить то место, куда собираетесь попасть. - И что же, именно туда и попадешь? - Иван вдруг начал верить незнакомцу, принимать его слова всерьез. - Вы наивны, так разве можно? Да ежели бы все было по нашим желаниям... - Я все понял, - уверил незнакомца Иван. - Когда сработает механизм? Тот сосредоточился. И вдруг пропал вместе с табуретом. Но голос его прозвучал четко и громко: - Да вот сейчас, секунды через две-третьи сутки уже заканчиваются. Иван крепко зажмурился. Представил Землю - сразу всю, такой, как видел ее много раз из космоса. Потом перед его глазами вспыла родная деревня, та самая, о существовании которой он узнал, лишь завершая четвертый десяток. Он увидал как наяву деревья, цх пышные зеленые кроны, и домики под сенью этих деревьев, настоящие рубленные деревянные дома, увидал улицу, срубы колодцев, совершенно не изменившихся за последнее тысячелетие, увидал даже отдельных прохожих, примятую траву, брошенный у заборчика детский совочек... В этот миг в мозгу щелкнуло-резко, отрывисто, звучно. И вместе со щелчком прозвучало почему-то глуховато, неопределенно: "да будет проклят!" И вся воображаемая им картина вдруг пропала, исчезла куда-то-вместе с домиками, с деревьями, с ручейками, палой листвой, песочницей и совочком.