Страница:
- Что такое администрация президента?
- Администрация Ельцина похожа на русскую матрешку. Сам Ельцин сидит внутри, как самая маленькая кукла, а я - на поверхности, как самая большая, которую все видят, - образно пояснил Лившиц. - Я отвечаю за экономическую политику. Все без исключения экономические указы и решения проходят через меня. Даю советы президенту, но решения принимает только он сам. Я вроде повара, который готовит вкусное меню для президента. Но никогда не знаю заранее, попробует он мои блюда или нет. Вот когда уже он "поест", я пытаюсь выяснить, понравилась ли ему "еда". Чтобы в следующий раз "не пересолить".
Я поинтересовался у экономического "повара" президента, как он оценивает положение в стране, где месяцами не выплачивают зарплату.
- У нас большая задолженность населению по зарплате. Это скрытая форма безработицы. Но если бы у людей совсем не было денег, то свершилась бы революция. Наверное, что-то у них есть, - ответил Лившиц.
Я спросил, есть ли у него рецепт спасения страны от надвигающейся экономической катастрофы.
- Все, что я делаю, принадлежит Ельцину. Президент скоро обнародует свою экономическую программу. Тогда вы все и увидите, что произойдет, загадочно улыбнулся Лившиц.
- А вы принимали участие в разработке этой программы?
- Мягко говоря, да, - сказал он, снова улыбаясь.
Не знаю уж, какого блюда отведал Ельцин, но в народе говорили, что он белены объелся. В августе 1998-го, спустя восемь месяцев после моего разговора с Лившицем, страну потряс дефолт. Россия заявила о неспособности выплачивать долги. Мафиозная финансовая пирамида ГКО, так называемых Государственных кредитных обязательств, распалась, как карточный домик. Несколько сотен кремлевских чиновников, включая членов семьи президента, продали свои ценные бумаги заранее, заработав миллионы долларов. Остальные граждане разорились. Россия обанкротилась...
Перед тем как попрощаться, я спросил Лившица:
- Как можно проводить экономические реформы в стране, где мафия срослась с государством? Даже в Москве средь бела дня на глазах у милиции каждый день убивают людей.
- Да, да... у нас есть эта проблема, но она несколько преувеличивается западными средствами массовой информации, - ответил советник президента.
В этот момент в соседней комнате секретарша Лившица включила телевизор. Новости начались с сообщения: "Только что убит директор столичной гостиницы "Россия" 49-летний Евгений Цимбалистов. Убийцы скрылись с места преступления".
Я примчался в свой "Метрополь" в надежде разыскать директора. Хотел расспросить его о случившемся. Директор оказался в отъезде, за границей. В стране открылся сезон охоты на директоров гостиниц, и те, что поумнее, были уже далеко.
ВОЗВРАЩЕНИЕ САХАРОВА
В начале декабря 1986 года в Чистопольской политической тюрьме умер во время голодовки протеста писатель и правозащитник Анатолий Марченко. По существу, его убили, не оказав медицинскую помощь. Марченко требовал освобождения, нет, не своего, а освобождения из ссылки академика Андрея Сахарова.
Гибель писателя в тюрьме могла стать роковой для Горбачева. Вся его политика гласности и перестройки была поставлена под сомнение в глазах мира. Горбачев продолжал публично лгать, что в стране нет политзаключенных.
Кремлю нужна была мощная пропагандистская акция.
Так родилось решение освободить Сахарова.
Горбачев сам позвонил Сахарову в Горький и сообщил, что академик вместе с супругой, Еленой Боннэр, может вернуться в Москву. За несколько часов до этого звонка кагэбэшники установили в квартире Сахарова телефон.
В ответ Сахаров напомнил Горбачеву о мученической смерти своего друга Анатолия Марченко.
23 декабря 1986 года, в день возвращения Сахарова из ссылки, я взял у него интервью прямо у поезда, на платформе Ярославского вокзала. О чем он думал тогда, выйдя на свободу после шести с половиной лет изоляции от мира?
"Прежде всего хочу бороться за освобождение узников совести. Гласность нужна и в этом вопросе. Мы должны немедленно прекратить преследование людей за их убеждения. И ещё - каждый гражданин любой страны, в том числе и СССР, должен иметь право жить там, где пожелает..."
Это было первое интервью Сахарова для западной печати.
В феврале 1987 года академик Сахаров уже сидел за одним "круглым столом" с Горбачевым на так называемом Форуме мира с официальным названием "За безъядерный мир, за выживание человечества". Форум был организован властями для пропаганды горбачевской политики гласности. Участие в этом кагэбэшном мероприятии в прошлом опального академика должно было, по замыслу устроителей, символизировать его поддержку горбачевских реформ.
Накануне открытия Форума мира в Москве произошли события, изменившие отношение к Горбачеву на Западе.
ЛЮБЕРЫ В ШТАТСКОМ
13 февраля 1987 года небольшая группа женщин - жен политзаключенных проводила на Старом Арбате мирную демонстрацию с требованием освободить своих мужей из тюрем и лагерей.
Неожиданно на них набросились люди в штатском и стали избивать. За событием наблюдали западные журналисты. Хулиганствующие молодчики накинулись и на журналистов. Несколько человек получили травмы.
Среди пострадавших оказался и корреспондент Си-эн-эн Питер Арнетт, лауреат Пулитцеровской премии. Позже его узнал весь мир - он был единственным западным журналистом, ведущим репортажи из дымящегося под бомбами Багдада. В Москве он прославился тем, что однажды сотрудник КГБ в "прямом эфире" - перед телекамерами плюнул на его паспорт.
По свидетельству британской газеты "Гардиан", "Питер Арнетт решил вступиться за свою коллегу, звукооператора Си-эн-эн Герлинд Юнтз, которую люди в штатском повалили наземь. Питер Арнетт попытался прийти ей на помощь, но его тоже сбили с ног и стали бить".
После "экзекуции" Питера Арнетта задержали и доставили в отделение милиции.
Кроме него, задержаны были Мартин Уокер из "Гардиан", Кристофер Уокер из лондонской "Таймс", финн Антеро Пиетила из американской "Балтимор Сан", а также три журналиста из Си-би-эс, чьи телекамеры хулиганы с Лубянки просто разбили на глазах изумленной публики, - это сообщило агентство ЮПИ.
ТАСС успел обвинить западных корреспондентов в "организации провокации на Арбате".
В тот день я пришел на Арбат в знак солидарности с женами политзаключенных. Заодно хотел сделать репортаж для парижской "Русской мысли", где я работал внештатным корреспондентом.
Прихватил жену и двухлетнюю дочь в детской коляске. Кто мог подумать, что дело перерастет в побоище? Почти ледовое - после легкой оттепели выпал снег, ударил зверский мороз, и Арбат превратился в каток.
Вдруг я увидел, как люди в штатском волокут по асфальту женщину, выкрикивая: "Сука жидовская!" Потом её бросили наземь и начали избивать.
Это была Наташа Бехман, старая знакомая из диссидентского круга. Хрупкая русская женщина, хоть и с немецкой фамилией.
- Помогите, убивают! - отчаянно кричала Наташа.
На снегу были видны брызги крови.
Я не выдержал, подбежал к нападавшим и заорал благим матом:
- Фашисты! Фашисты из КГБ! Прекратите бить женщину!
На следующий день британская "Дейли Телеграф" вышла с материалом на первой полосе под заголовком "Головорезы КГБ снова в деле". Репортаж в "Индепендент" назывался "Жестокая расправа", а датская "Берлингсе Тиденде" писала о "лживой гласности Горбачева". Сообщения информационных агентств начинались с моих слов о "фашистах из КГБ".
Но об этом я узнал позже. Сразу после моего выкрика: "Фашисты! Фашисты из КГБ!" - на меня набросились те же молодчики, что дубасили Наташу Бехман. На мне был длинный, ярко-красный шерстяной шарф, болтающийся до земли. Один из нападавших схватил меня за шарф, обмотал вокруг шеи и стал душить. Я обеими руками вцепился в шарф, пытаясь высвободить горло. Тем временем другие нападавшие подхватили меня за руки и за ноги, бросили наземь и с криками: "Жидовская морда! Убирайся в свой Израиль!" - принялись пинать ногами.
В итоге меня отволокли в 5-е отделение милиции, помещавшееся в подворотне соседнего дома. В кабинете с портретом Дзержинского на стене, куда меня затащили, сидел мрачного вида тип в штатском. Попросил предъявить паспорт, который тут же отобрал и спрятал себе в карман:
- Вы будете привлечены к ответственности по статье об антисоветской агитации и пропаганде.
Я отказался подписать составленный протокол и потребовал вызвать врача. После побоев у меня начался почечный приступ.
- Сначала подпишешь протокол, потом вызовем врача. Идите подумайте.
Я вышел из кабинета. У входной двери дежурили милиционеры. В помещении толпились задержанные журналисты. Среди них я увидел знакомого британского корреспондента. Рассказал, что мне отказывают в вызове врача.
Англичанин подошел к дежурившим у дверей милиционерам:
- Если вы немедленно не вызовете "скорую помощь" русскому коллеге, мы объявим сейчас здесь голодовку.
О скандале уже было доложено наверх. Посольства США и Великобритании успели направить ноты протеста в МИД по поводу задержания журналистов.
В отделение прибыл представитель МИДа, заявивший, что журналистов избивал не КГБ, а "неопознанные хулиганы из "люберецкой" преступной группировки и лица из числа спартаковских болельщиков". Такое же объяснение дал позже начальник отдела печати МИДа Геннадий Герасимов.
Как тут не вспомнить погром в ноябре 2001 года на рынке в Царицыно, учиненный озверевшими молодыми людьми против "лиц кавказской внешности". Власти свалили вину на "несовершеннолетних спартаковских болельщиков".
Не забываются и другие события - уже весны 2002 года: осквернение антисемитами мемориала академику Андрею Сахарову, плакат "Смерть жидам" на Киевском шоссе, при попытке убрать который раздался взрыв и была тяжело ранена москвичка Татьяна Сапунова.
В том же ряду "кровавое воскресенье" 9 июня 2002 года, когда сотни молодчиков, вооруженных ножами, палками, заточенными металлическими прутами и бутылками с зажигательной смесью, учинили побоище на самой "режимной" в стране территории - на Манеже у Красной площади, где тысячи людей собрались посмотреть на большом экране трансляцию матча Россия-Япония. Пострадал попавшийся под руку японский студент, были избиты случайные прохожие, журналисты. Разъяренные молодые люди громили витрины, поджигали автомобили, разбивали камеры телевизионщиков.
У входа в метро "Охотный ряд" группа бритоголовых "футбольных болельщиков" скандировала: "Зиг хайль! Зиг хайль! Мы построим новый рейх!" За какую команду они болели?
По свидетельству некоторых очевидцев, акция была заранее спланирована экстремистами. В результате этой вакханалии один человек погиб, около ста получили ранения. Доблестные стражи порядка наблюдали за побоищем не вмешиваясь, даже не реагировали на просьбы вызвать пострадавшим "скорую помощь". Милиция ожидала подкрепление, подоспевшее к Кремлю только через час.
Власти обвинили во всем футбольных фанатов "Спартака", разбушевавшихся из-за поражения сборной России в матче с японцами. А за два дня до этого Дума обсуждала закон о борьбе с экстремизмом, встретивший возражение ряда фракций из-за того, что закон даст возможность привлекать людей к ответственности за политические убеждения. Невероятное совпадение: как только в стране обостряется общественная дискуссия, на улицах появляются вооруженные до зубов футбольные болельщики, выкрикивающие нацистские лозунги...
Позже "МК" опубликовал материал о том, что молодые нацисты-скинхеды проходят подготовку на базе ОМОНа. А тем временем Путин призывал милицию бороться с экстремизмом.
Тогда, в феврале 1987-го, корреспондент британской газеты "Гардиан" Мартин Уокер, тоже избитый - по официальной версии МИДа - "люберами" и "спартаковскими болельщиками", сообщал в своем репортаже: "Некоторых из тех "болельщиков" в штатском, которые избивали журналистов, я увидел потом в отделении милиции, где они мило беседовали с людьми в милицейской форме".
РЕПОРТАЖ С БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКИ
Под давлением западных коллег мне все же вызвали "скорую помощь".
Привезли в больницу на Ломоносовском проспекте. Медсестра сделала предварительный осмотр.
- Кто это вас так?
Мое тело было покрыто синяками.
- Сейчас придет доктор, будем тебя класть в больницу.
Минут через двадцать в приемный покой зашел пожилой врач.
- Я все знаю. О тебе уже доложили. У главврача в кабинете полно гэбэшников. Запретили тебя госпитализировать. - Помолчав, он добавил: - Я хочу помочь. Осмотрю тебя, выдам справку для участкового. А пока можешь воспользоваться моим телефоном.
Через минуту я уже давал телефонное интервью "Нью-Йорк Таймс". Мой репортаж из больницы распространили западные агентства новостей, радио "Свобода" и Би-би-си.
Домой в тот день я добрался на такси. На лестничной площадке перед квартирой меня встретили "топтуны":
- Тебе никто не поверит, что ты был в больнице.
"Топтуны" не знали, что у меня уже была справка врача с заключением: "Травмы от побоев средней тяжести".
Всю неделю я пробыл под домашним арестом.
ТАСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ
Репутация Горбачева была изрядно подмочена событиями на Арбате.
От генсека ждали объяснений. Но как объяснить миру избиение сотрудниками КГБ иностранных журналистов в центре Москвы накануне форума "За выживание человечества"?
Версию МИДа о "люберецких хулиганах и спартаковских болельщиках" подняли на смех.
Власти не нашли ничего умнее, как все свалить... на меня.
На следующий день после побоища на Арбате появилось сообщение ТАСС:
"Среди лиц, которые спровоцировали беспорядки на Арбате, есть так называемые "члены разъединенных семей"... Например, некто Пимонов, движимый личными амбициями, сознательно подверг риску собственного ребенка. Он подкатил детскую коляску, в которой сидела его малолетняя дочь, к месту драки, учиненной распоясавшимися антисоветчиками. Лишь благодаря усилиям органов правопорядка коляска с ребенком не была сметена толпой".
Я, значит, папаша-негодяй, должен был сказать спасибо "органам правопорядка" за спасение своего ребенка! А кого имел в виду ТАСС под "распоясавшимися антисоветчиками"? Избитых кагэбэшниками иностранных корреспондентов, что ли?
А в телеграмме агентства от 15 февраля 1987 года, озаглавленной "Дутые трагедии по подстрекательским сценариям", ТАСС был уполномочен сообщить подробную биографию "нарушителя закона":
"В некоторых кругах в последнее время получил хождение термин "разъединенная семья". Им широко пользуются, создавая впечатление, что он имеет отношение к законодательству, которое, как известно, никому не дозволено нарушать. Но фокус в том, что пытаются нарушить закон как раз те лица, которые произвольно зачислили себя в эту сомнительную категорию. Пытаясь выжать слезу у зарубежных радетелей порядка, они стремятся добиться разрешения поступить отнюдь не в соответствии, а вопреки советским законам.
Выпускник Московского государственного института иностранных языков В. Пимонов с 1972 по 1982 год работал в системе Министерства среднего машиностроения и, как гласят соответствующие документы, "знаком с секретными данными, которые не утратили своей актуальности". В. Пимонов женат на датчанке, которая в свое время училась в Москве в Институте русского языка.
Казалось бы, все ясно: любое государство имеет право хранить свои секреты. Живите на здоровье в Москве.
Но не тут-то было. "Разъединенная семья!" - слышится в стане Пимоновых и подпевающих им антисоветчиков за рубежом".
Такой была "гласность" Горбачева - в документах эпохи.
В январе 1988-го мне неожиданно дали разрешение на выезд из СССР. То ли решили, что "секретность" моя кончилась, то ли хотели снять напряжение в отношениях с Данией. Знаю только, что решение принималось на самом верху, чуть ли не сам Горбачев дал команду выпустить всех "отказников" и "членов разъединенных семей". В тот год уехали на Запад и все мои друзья - кто в Америку, кто в Израиль.
С тех пор изменился и мир, и сам Горбачев.
УХОД ГОРБАЧЕВА
...Я так погрузился в воспоминания о том, теперь столь далеком горбачевском времени, что даже не заметил, как юбилейный вечер "Яблока" в Доме архитектора подошел к концу. Я очнулся от звона бокалов. Какие-то загулявшие "яблочники" допивали остатки шампанского.
В полуопустевшем зале мелькнула фигура Горбачева. Он вежливо, интеллигентно улыбнулся оставшимся гостям и направился к выходу в сопровождении одного-единственного, символического телохранителя.
Уже никто не аплодировал, на лицах уставших людей застыло безразличие.
В новой России не принято уделять слишком много внимания тем, кто выпустил из рук власть.
"НА МОИХ РУКАХ НЕТ КРОВИ"
Позже мне довелось присутствовать на выступлении Горбачева в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы".
Отставной президент отвечал на вопросы слушателей и под конец объявил о создании своей социал-демократической партии. После эфира я решил подарить ему свою книгу о политзаключенных "горбачевской эпохи".
- Не обижайтесь, Михаил Сергеевич, но в этой книге политзаключенные говорят про вас то, что думают. Это - правда, - сказал я, как бы извиняясь.
- Абсолютной правды нет. У каждого своя правда. У них - своя, у меня своя, - ответил Горбачев.
Наверное, он прав, этот человек, давший "добро" на разрушение Берлинской стены и вывод советских войск из Европы.
Говорят, в обмен на миллиардные кредиты. Куда делись те кредиты? Газеты писали, что ответ на этот вопрос унес с собой в могилу кремлевский кассир Кручина. Как и многие другие партийцы, приближенные к тайнам цековской казны, он покончил с собой. Выбросился с балкона - согласно официальной версии.
Горбачев был невольным и безмолвным свидетелем распада СССР. Да, это произошло против его воли. Он любой ценой пытался остановить неизбежный ход истории. Вспомним Сумгаит, Фергану, Нагорный Карабах, Тбилиси, Баку, Алма-Ату, Душанбе, Ереван, Кишинев, Вильнюс, Ригу. Сколько невинных людей погибло в той кровавой резне!
И задним числом Верховный главком Горбачев всегда говорил: ничего, мол, не знал, все делалось военными и КГБ за моей спиной. Когда в Тбилиси российские солдаты изрубили саперными лопатками грузинских женщин, вышедших на мирную демонстрацию, генсек, по его словам, крепко спал.
Однажды, пожимая руку собеседнику, Горбачев сказал: "На моих руках нет крови".
У каждого своя правда. У Горбачева - своя, у истории - своя.
Сегодня Горбачев другой.
"Горбачеву благодаря, ем сегодня пиццу я!" - звучит за кадром голос старушки в рекламном американском ролике. А на экране - дедушка Горбачев с внучкой. В ресторане "Пицца Хат".
Ничего не поделаешь, рыночная, понимаешь, экономика!
Глава 7
ВЕЧНО ЖИВОЙ
- В гробу я его видел, - раздраженно сказал иностранец, выходя из Мавзолея.
Н. Богословский
ПРОЩАЙ, НАШ КРАСНЫЙ ФЛАГ
На следующее утро после попойки в Доме архитектора я проснулся в своем фешенебельном номере в гостинице "Метрополь".
Голова раскалывалась от похмелья. В оконной раме стояла знакомая с детства картина: Спасская башня Кремля с рубиновой звездой. Как в школьном букваре. Как в беззаботном и светлом детстве, когда я первоклассником вместе с ребятами из нашего двора в Лиховом пробирался по московским крышам через Столешников, в обход милицейских заграждений, чтоб хоть одним глазом увидеть военный парад на Красной площади и с гордостью посмотреть на трепещущий под порывами ветра красный флаг.
25 декабря 1991 года в 19.38 по московскому времени над Кремлем был навсегда спущен советский флаг. Советский Союз почил в бозе. Почему-то вспомнилась последняя встреча с поэтом Евгением Евтушенко в Копенгагене, где он на английском читал свое стихотворение "Прощай, наш красный флаг":
Прощай, наш красный флаг...
С Кремля ты сполз не так,
как поднимался ты - пробито, гордо, ловко
под наше "так-растак"
на тлеющий рейхстаг...
и дальше:
Прощай, наш красный флаг...
Ты был нам брат и враг.
Ты был дружком в окопе,
Надеждой всей Европе,
Но красной ширмой ты
Загородил ГУЛАГ...
Люди плакали. Не из любви к красному флагу. Это была ностальгия по их юности. Просто мы все родились и выросли под этим флагом. И те, кто ему поклонялся, и те, кто его ненавидел.
Потом, гуляя с Евтушенко по замку Гамлета в Эльсиноре, я сказал ему: "Мне больше нравится не про флаг, а старое, из юности - "Идут белые снеги, как по нитке скользя". - "Спасибо, что ты сохранил в сердце мои стихи", ответил поэт. Тем же вечером он подарил мне свою новую книжку стихов на английском, надписал: "Наш почти интеллектуальный таблоид проникает повсюду - как непобедимый сперматозоид". Это он так прошелся по датской газете, опубликовавшей в моем переводе его эссе о русской культуре.
БУФЕТ В МАВЗОЛЕЕ
С похмелья подумалось: вот я лежу в теплой пуховой постели, в номере за 250 долларов в сутки, а ведь в паре сотен метров от меня лежит другой человек. Ленин.
Я представил себе Мавзолей. В ящике из пуленепробиваемого стекла лежит покойник с красноватой бородкой. В костюме и галстуке. По кругу, выложенному ковровой дорожкой, идут посетители, всматриваясь в лицо покойника. В советские времена Мавзолей ежегодно посещало два с половиной миллиона человек. Двенадцать тысяч в день!
Тело Ленина до сих регулярно смазывают специальным раствором, чтобы выглядело натурально - как живое. Когда-то, ещё во времена Брежнева, в здании Мавзолея помещался буфет для членов Политбюро. Популярный московский журнал горбачевских времен опубликовал меню буфета: коньяк, водка, балык, осетрина, черная икра. В общем, закусывали за здоровье Владимира Ильича чем бог послал. Буфет при Горбачеве ликвидировали. Все остальное по-прежнему.
В Мавзолее я бывал два раза в жизни.
Первый раз пятилетним ребенком в 1960-м - вместе с родителями, когда забальзамированная мумия Сталина ещё покоилась рядом с ленинской, до приказа Хрущева о выносе тела вождя, обвиненного в "культе личности".
Второй раз я был в Мавзолее вместе со своим главным редактором, датчанином Свеном Ове Гэдэ. С детской непосредственностью западного человека он решил поближе рассмотреть мумию вождя мирового пролетариата и, выступив из общего круга посетителей, неожиданно для охраны бодро направился прямо к саркофагу. Не успел он сделать и двух шагов, как его взяли в кольцо стражи в черных костюмах и настойчиво попросили вернуться в общий круг: "Проходите, не задерживайте движение! Энергичнее, энергичнее!"
По инструкции, посетителям запрещено приближаться к бессмертному Ильичу. В брежневские времена ходило много историй о старушках, воспринимавших слова о вечно живом Ленине буквально. Их прямо из Мавзолея увозили в психиатрическую больницу за метание в саркофаг писем с жалобами. Кто-то просил помочь с квартирой, кто-то - лампочку в подъезде ввернуть.
ЭТО НЕ МОЗГ - А ГОВНО
Архивные материалы о деятельности Ленина, рассекреченные только при Горбачеве, публиковались на Западе ещё в 30-е годы.
"Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотских проволочек!", "повесить, повесить, дабы народ видел, не менее ста кулаков и богатеев", "выплатить за каждого повешенного 100 000 рублей, а затем свалить все преступления на белогвардейские части" - это образчики личных директив "самого человечного человека", как называла Ленина советская пропаганда с легкой руки революционного поэта.
А его знаменитое письмо Горькому о русских интеллигентах, "мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг - а говно"!
Красный террор, создание концлагерей (за двадцать лет до Гитлера!), уничтожение крестьянства и казачества, духовенства и офицерства, захват заложников как средство политической борьбы, организация тайной полиции с полномочиями расстреливать подозреваемых без суда и следствия - таким знал Ленина западный обыватель - из его же собственных программных статей, запрещенных в СССР.
ЛЮБИМОЕ БЛЮДО ВОЖДЯ
Из теплой постели вылезать не хотелось. Я поуютней закутался в одеяло, взглянул на будильник. Стрелки показывали 8.00. Огляделся. Телевизор, письменный стол, кресло, маленький белый холодильник в углу.
И вдруг кожей почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Уж не скрытая ли телекамера вмонтирована в потолок? Обвел взглядом стену над кроватью. И обмер. Со стены на меня прищурившись смотрел Ленин.
Неожиданно для самого себя я пробормотал:
Двое в комнате.
Я - и Ленин,
фотографией на белой стене.
Чертовщина! Прошло сорок лет с тех пор, как я первоклассником заучил этот стишок Маяковского, но каждый раз, когда в голове возникает образ Ленина, - стишок автоматически появляется на языке. Так же рефлекторно, как вырабатывается слюна у собаки Павлова при звонке, сигнализирующем о подаче еды. Далекие, едва различимые картинки детства проступили в памяти.
Моя бабка, Александра Ивановна Юрова, нижегородская крестьянка, заставляет меня съесть кусок черного хлеба, приговаривая: "Черный хлеб был любимым кушаньем Ленина. Будь хорошим мальчиком. Съешь хлеб. Будь как Ленин!"
Я ещё не ходил в школу, а бабка уже рассказывала мне, как Ленин, сидя в царской тюрьме, лепил из шариков черного хлеба чернильницу, наполнял её молоком и писал статьи о пролетарской революции. Потом выпивал молоко и закусывал чернильницей. Соратники Ленина подносили написанный молоком текст к свече и читали проступавшие на бумаге коричневатые буквы.
- Администрация Ельцина похожа на русскую матрешку. Сам Ельцин сидит внутри, как самая маленькая кукла, а я - на поверхности, как самая большая, которую все видят, - образно пояснил Лившиц. - Я отвечаю за экономическую политику. Все без исключения экономические указы и решения проходят через меня. Даю советы президенту, но решения принимает только он сам. Я вроде повара, который готовит вкусное меню для президента. Но никогда не знаю заранее, попробует он мои блюда или нет. Вот когда уже он "поест", я пытаюсь выяснить, понравилась ли ему "еда". Чтобы в следующий раз "не пересолить".
Я поинтересовался у экономического "повара" президента, как он оценивает положение в стране, где месяцами не выплачивают зарплату.
- У нас большая задолженность населению по зарплате. Это скрытая форма безработицы. Но если бы у людей совсем не было денег, то свершилась бы революция. Наверное, что-то у них есть, - ответил Лившиц.
Я спросил, есть ли у него рецепт спасения страны от надвигающейся экономической катастрофы.
- Все, что я делаю, принадлежит Ельцину. Президент скоро обнародует свою экономическую программу. Тогда вы все и увидите, что произойдет, загадочно улыбнулся Лившиц.
- А вы принимали участие в разработке этой программы?
- Мягко говоря, да, - сказал он, снова улыбаясь.
Не знаю уж, какого блюда отведал Ельцин, но в народе говорили, что он белены объелся. В августе 1998-го, спустя восемь месяцев после моего разговора с Лившицем, страну потряс дефолт. Россия заявила о неспособности выплачивать долги. Мафиозная финансовая пирамида ГКО, так называемых Государственных кредитных обязательств, распалась, как карточный домик. Несколько сотен кремлевских чиновников, включая членов семьи президента, продали свои ценные бумаги заранее, заработав миллионы долларов. Остальные граждане разорились. Россия обанкротилась...
Перед тем как попрощаться, я спросил Лившица:
- Как можно проводить экономические реформы в стране, где мафия срослась с государством? Даже в Москве средь бела дня на глазах у милиции каждый день убивают людей.
- Да, да... у нас есть эта проблема, но она несколько преувеличивается западными средствами массовой информации, - ответил советник президента.
В этот момент в соседней комнате секретарша Лившица включила телевизор. Новости начались с сообщения: "Только что убит директор столичной гостиницы "Россия" 49-летний Евгений Цимбалистов. Убийцы скрылись с места преступления".
Я примчался в свой "Метрополь" в надежде разыскать директора. Хотел расспросить его о случившемся. Директор оказался в отъезде, за границей. В стране открылся сезон охоты на директоров гостиниц, и те, что поумнее, были уже далеко.
ВОЗВРАЩЕНИЕ САХАРОВА
В начале декабря 1986 года в Чистопольской политической тюрьме умер во время голодовки протеста писатель и правозащитник Анатолий Марченко. По существу, его убили, не оказав медицинскую помощь. Марченко требовал освобождения, нет, не своего, а освобождения из ссылки академика Андрея Сахарова.
Гибель писателя в тюрьме могла стать роковой для Горбачева. Вся его политика гласности и перестройки была поставлена под сомнение в глазах мира. Горбачев продолжал публично лгать, что в стране нет политзаключенных.
Кремлю нужна была мощная пропагандистская акция.
Так родилось решение освободить Сахарова.
Горбачев сам позвонил Сахарову в Горький и сообщил, что академик вместе с супругой, Еленой Боннэр, может вернуться в Москву. За несколько часов до этого звонка кагэбэшники установили в квартире Сахарова телефон.
В ответ Сахаров напомнил Горбачеву о мученической смерти своего друга Анатолия Марченко.
23 декабря 1986 года, в день возвращения Сахарова из ссылки, я взял у него интервью прямо у поезда, на платформе Ярославского вокзала. О чем он думал тогда, выйдя на свободу после шести с половиной лет изоляции от мира?
"Прежде всего хочу бороться за освобождение узников совести. Гласность нужна и в этом вопросе. Мы должны немедленно прекратить преследование людей за их убеждения. И ещё - каждый гражданин любой страны, в том числе и СССР, должен иметь право жить там, где пожелает..."
Это было первое интервью Сахарова для западной печати.
В феврале 1987 года академик Сахаров уже сидел за одним "круглым столом" с Горбачевым на так называемом Форуме мира с официальным названием "За безъядерный мир, за выживание человечества". Форум был организован властями для пропаганды горбачевской политики гласности. Участие в этом кагэбэшном мероприятии в прошлом опального академика должно было, по замыслу устроителей, символизировать его поддержку горбачевских реформ.
Накануне открытия Форума мира в Москве произошли события, изменившие отношение к Горбачеву на Западе.
ЛЮБЕРЫ В ШТАТСКОМ
13 февраля 1987 года небольшая группа женщин - жен политзаключенных проводила на Старом Арбате мирную демонстрацию с требованием освободить своих мужей из тюрем и лагерей.
Неожиданно на них набросились люди в штатском и стали избивать. За событием наблюдали западные журналисты. Хулиганствующие молодчики накинулись и на журналистов. Несколько человек получили травмы.
Среди пострадавших оказался и корреспондент Си-эн-эн Питер Арнетт, лауреат Пулитцеровской премии. Позже его узнал весь мир - он был единственным западным журналистом, ведущим репортажи из дымящегося под бомбами Багдада. В Москве он прославился тем, что однажды сотрудник КГБ в "прямом эфире" - перед телекамерами плюнул на его паспорт.
По свидетельству британской газеты "Гардиан", "Питер Арнетт решил вступиться за свою коллегу, звукооператора Си-эн-эн Герлинд Юнтз, которую люди в штатском повалили наземь. Питер Арнетт попытался прийти ей на помощь, но его тоже сбили с ног и стали бить".
После "экзекуции" Питера Арнетта задержали и доставили в отделение милиции.
Кроме него, задержаны были Мартин Уокер из "Гардиан", Кристофер Уокер из лондонской "Таймс", финн Антеро Пиетила из американской "Балтимор Сан", а также три журналиста из Си-би-эс, чьи телекамеры хулиганы с Лубянки просто разбили на глазах изумленной публики, - это сообщило агентство ЮПИ.
ТАСС успел обвинить западных корреспондентов в "организации провокации на Арбате".
В тот день я пришел на Арбат в знак солидарности с женами политзаключенных. Заодно хотел сделать репортаж для парижской "Русской мысли", где я работал внештатным корреспондентом.
Прихватил жену и двухлетнюю дочь в детской коляске. Кто мог подумать, что дело перерастет в побоище? Почти ледовое - после легкой оттепели выпал снег, ударил зверский мороз, и Арбат превратился в каток.
Вдруг я увидел, как люди в штатском волокут по асфальту женщину, выкрикивая: "Сука жидовская!" Потом её бросили наземь и начали избивать.
Это была Наташа Бехман, старая знакомая из диссидентского круга. Хрупкая русская женщина, хоть и с немецкой фамилией.
- Помогите, убивают! - отчаянно кричала Наташа.
На снегу были видны брызги крови.
Я не выдержал, подбежал к нападавшим и заорал благим матом:
- Фашисты! Фашисты из КГБ! Прекратите бить женщину!
На следующий день британская "Дейли Телеграф" вышла с материалом на первой полосе под заголовком "Головорезы КГБ снова в деле". Репортаж в "Индепендент" назывался "Жестокая расправа", а датская "Берлингсе Тиденде" писала о "лживой гласности Горбачева". Сообщения информационных агентств начинались с моих слов о "фашистах из КГБ".
Но об этом я узнал позже. Сразу после моего выкрика: "Фашисты! Фашисты из КГБ!" - на меня набросились те же молодчики, что дубасили Наташу Бехман. На мне был длинный, ярко-красный шерстяной шарф, болтающийся до земли. Один из нападавших схватил меня за шарф, обмотал вокруг шеи и стал душить. Я обеими руками вцепился в шарф, пытаясь высвободить горло. Тем временем другие нападавшие подхватили меня за руки и за ноги, бросили наземь и с криками: "Жидовская морда! Убирайся в свой Израиль!" - принялись пинать ногами.
В итоге меня отволокли в 5-е отделение милиции, помещавшееся в подворотне соседнего дома. В кабинете с портретом Дзержинского на стене, куда меня затащили, сидел мрачного вида тип в штатском. Попросил предъявить паспорт, который тут же отобрал и спрятал себе в карман:
- Вы будете привлечены к ответственности по статье об антисоветской агитации и пропаганде.
Я отказался подписать составленный протокол и потребовал вызвать врача. После побоев у меня начался почечный приступ.
- Сначала подпишешь протокол, потом вызовем врача. Идите подумайте.
Я вышел из кабинета. У входной двери дежурили милиционеры. В помещении толпились задержанные журналисты. Среди них я увидел знакомого британского корреспондента. Рассказал, что мне отказывают в вызове врача.
Англичанин подошел к дежурившим у дверей милиционерам:
- Если вы немедленно не вызовете "скорую помощь" русскому коллеге, мы объявим сейчас здесь голодовку.
О скандале уже было доложено наверх. Посольства США и Великобритании успели направить ноты протеста в МИД по поводу задержания журналистов.
В отделение прибыл представитель МИДа, заявивший, что журналистов избивал не КГБ, а "неопознанные хулиганы из "люберецкой" преступной группировки и лица из числа спартаковских болельщиков". Такое же объяснение дал позже начальник отдела печати МИДа Геннадий Герасимов.
Как тут не вспомнить погром в ноябре 2001 года на рынке в Царицыно, учиненный озверевшими молодыми людьми против "лиц кавказской внешности". Власти свалили вину на "несовершеннолетних спартаковских болельщиков".
Не забываются и другие события - уже весны 2002 года: осквернение антисемитами мемориала академику Андрею Сахарову, плакат "Смерть жидам" на Киевском шоссе, при попытке убрать который раздался взрыв и была тяжело ранена москвичка Татьяна Сапунова.
В том же ряду "кровавое воскресенье" 9 июня 2002 года, когда сотни молодчиков, вооруженных ножами, палками, заточенными металлическими прутами и бутылками с зажигательной смесью, учинили побоище на самой "режимной" в стране территории - на Манеже у Красной площади, где тысячи людей собрались посмотреть на большом экране трансляцию матча Россия-Япония. Пострадал попавшийся под руку японский студент, были избиты случайные прохожие, журналисты. Разъяренные молодые люди громили витрины, поджигали автомобили, разбивали камеры телевизионщиков.
У входа в метро "Охотный ряд" группа бритоголовых "футбольных болельщиков" скандировала: "Зиг хайль! Зиг хайль! Мы построим новый рейх!" За какую команду они болели?
По свидетельству некоторых очевидцев, акция была заранее спланирована экстремистами. В результате этой вакханалии один человек погиб, около ста получили ранения. Доблестные стражи порядка наблюдали за побоищем не вмешиваясь, даже не реагировали на просьбы вызвать пострадавшим "скорую помощь". Милиция ожидала подкрепление, подоспевшее к Кремлю только через час.
Власти обвинили во всем футбольных фанатов "Спартака", разбушевавшихся из-за поражения сборной России в матче с японцами. А за два дня до этого Дума обсуждала закон о борьбе с экстремизмом, встретивший возражение ряда фракций из-за того, что закон даст возможность привлекать людей к ответственности за политические убеждения. Невероятное совпадение: как только в стране обостряется общественная дискуссия, на улицах появляются вооруженные до зубов футбольные болельщики, выкрикивающие нацистские лозунги...
Позже "МК" опубликовал материал о том, что молодые нацисты-скинхеды проходят подготовку на базе ОМОНа. А тем временем Путин призывал милицию бороться с экстремизмом.
Тогда, в феврале 1987-го, корреспондент британской газеты "Гардиан" Мартин Уокер, тоже избитый - по официальной версии МИДа - "люберами" и "спартаковскими болельщиками", сообщал в своем репортаже: "Некоторых из тех "болельщиков" в штатском, которые избивали журналистов, я увидел потом в отделении милиции, где они мило беседовали с людьми в милицейской форме".
РЕПОРТАЖ С БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКИ
Под давлением западных коллег мне все же вызвали "скорую помощь".
Привезли в больницу на Ломоносовском проспекте. Медсестра сделала предварительный осмотр.
- Кто это вас так?
Мое тело было покрыто синяками.
- Сейчас придет доктор, будем тебя класть в больницу.
Минут через двадцать в приемный покой зашел пожилой врач.
- Я все знаю. О тебе уже доложили. У главврача в кабинете полно гэбэшников. Запретили тебя госпитализировать. - Помолчав, он добавил: - Я хочу помочь. Осмотрю тебя, выдам справку для участкового. А пока можешь воспользоваться моим телефоном.
Через минуту я уже давал телефонное интервью "Нью-Йорк Таймс". Мой репортаж из больницы распространили западные агентства новостей, радио "Свобода" и Би-би-си.
Домой в тот день я добрался на такси. На лестничной площадке перед квартирой меня встретили "топтуны":
- Тебе никто не поверит, что ты был в больнице.
"Топтуны" не знали, что у меня уже была справка врача с заключением: "Травмы от побоев средней тяжести".
Всю неделю я пробыл под домашним арестом.
ТАСС УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ
Репутация Горбачева была изрядно подмочена событиями на Арбате.
От генсека ждали объяснений. Но как объяснить миру избиение сотрудниками КГБ иностранных журналистов в центре Москвы накануне форума "За выживание человечества"?
Версию МИДа о "люберецких хулиганах и спартаковских болельщиках" подняли на смех.
Власти не нашли ничего умнее, как все свалить... на меня.
На следующий день после побоища на Арбате появилось сообщение ТАСС:
"Среди лиц, которые спровоцировали беспорядки на Арбате, есть так называемые "члены разъединенных семей"... Например, некто Пимонов, движимый личными амбициями, сознательно подверг риску собственного ребенка. Он подкатил детскую коляску, в которой сидела его малолетняя дочь, к месту драки, учиненной распоясавшимися антисоветчиками. Лишь благодаря усилиям органов правопорядка коляска с ребенком не была сметена толпой".
Я, значит, папаша-негодяй, должен был сказать спасибо "органам правопорядка" за спасение своего ребенка! А кого имел в виду ТАСС под "распоясавшимися антисоветчиками"? Избитых кагэбэшниками иностранных корреспондентов, что ли?
А в телеграмме агентства от 15 февраля 1987 года, озаглавленной "Дутые трагедии по подстрекательским сценариям", ТАСС был уполномочен сообщить подробную биографию "нарушителя закона":
"В некоторых кругах в последнее время получил хождение термин "разъединенная семья". Им широко пользуются, создавая впечатление, что он имеет отношение к законодательству, которое, как известно, никому не дозволено нарушать. Но фокус в том, что пытаются нарушить закон как раз те лица, которые произвольно зачислили себя в эту сомнительную категорию. Пытаясь выжать слезу у зарубежных радетелей порядка, они стремятся добиться разрешения поступить отнюдь не в соответствии, а вопреки советским законам.
Выпускник Московского государственного института иностранных языков В. Пимонов с 1972 по 1982 год работал в системе Министерства среднего машиностроения и, как гласят соответствующие документы, "знаком с секретными данными, которые не утратили своей актуальности". В. Пимонов женат на датчанке, которая в свое время училась в Москве в Институте русского языка.
Казалось бы, все ясно: любое государство имеет право хранить свои секреты. Живите на здоровье в Москве.
Но не тут-то было. "Разъединенная семья!" - слышится в стане Пимоновых и подпевающих им антисоветчиков за рубежом".
Такой была "гласность" Горбачева - в документах эпохи.
В январе 1988-го мне неожиданно дали разрешение на выезд из СССР. То ли решили, что "секретность" моя кончилась, то ли хотели снять напряжение в отношениях с Данией. Знаю только, что решение принималось на самом верху, чуть ли не сам Горбачев дал команду выпустить всех "отказников" и "членов разъединенных семей". В тот год уехали на Запад и все мои друзья - кто в Америку, кто в Израиль.
С тех пор изменился и мир, и сам Горбачев.
УХОД ГОРБАЧЕВА
...Я так погрузился в воспоминания о том, теперь столь далеком горбачевском времени, что даже не заметил, как юбилейный вечер "Яблока" в Доме архитектора подошел к концу. Я очнулся от звона бокалов. Какие-то загулявшие "яблочники" допивали остатки шампанского.
В полуопустевшем зале мелькнула фигура Горбачева. Он вежливо, интеллигентно улыбнулся оставшимся гостям и направился к выходу в сопровождении одного-единственного, символического телохранителя.
Уже никто не аплодировал, на лицах уставших людей застыло безразличие.
В новой России не принято уделять слишком много внимания тем, кто выпустил из рук власть.
"НА МОИХ РУКАХ НЕТ КРОВИ"
Позже мне довелось присутствовать на выступлении Горбачева в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы".
Отставной президент отвечал на вопросы слушателей и под конец объявил о создании своей социал-демократической партии. После эфира я решил подарить ему свою книгу о политзаключенных "горбачевской эпохи".
- Не обижайтесь, Михаил Сергеевич, но в этой книге политзаключенные говорят про вас то, что думают. Это - правда, - сказал я, как бы извиняясь.
- Абсолютной правды нет. У каждого своя правда. У них - своя, у меня своя, - ответил Горбачев.
Наверное, он прав, этот человек, давший "добро" на разрушение Берлинской стены и вывод советских войск из Европы.
Говорят, в обмен на миллиардные кредиты. Куда делись те кредиты? Газеты писали, что ответ на этот вопрос унес с собой в могилу кремлевский кассир Кручина. Как и многие другие партийцы, приближенные к тайнам цековской казны, он покончил с собой. Выбросился с балкона - согласно официальной версии.
Горбачев был невольным и безмолвным свидетелем распада СССР. Да, это произошло против его воли. Он любой ценой пытался остановить неизбежный ход истории. Вспомним Сумгаит, Фергану, Нагорный Карабах, Тбилиси, Баку, Алма-Ату, Душанбе, Ереван, Кишинев, Вильнюс, Ригу. Сколько невинных людей погибло в той кровавой резне!
И задним числом Верховный главком Горбачев всегда говорил: ничего, мол, не знал, все делалось военными и КГБ за моей спиной. Когда в Тбилиси российские солдаты изрубили саперными лопатками грузинских женщин, вышедших на мирную демонстрацию, генсек, по его словам, крепко спал.
Однажды, пожимая руку собеседнику, Горбачев сказал: "На моих руках нет крови".
У каждого своя правда. У Горбачева - своя, у истории - своя.
Сегодня Горбачев другой.
"Горбачеву благодаря, ем сегодня пиццу я!" - звучит за кадром голос старушки в рекламном американском ролике. А на экране - дедушка Горбачев с внучкой. В ресторане "Пицца Хат".
Ничего не поделаешь, рыночная, понимаешь, экономика!
Глава 7
ВЕЧНО ЖИВОЙ
- В гробу я его видел, - раздраженно сказал иностранец, выходя из Мавзолея.
Н. Богословский
ПРОЩАЙ, НАШ КРАСНЫЙ ФЛАГ
На следующее утро после попойки в Доме архитектора я проснулся в своем фешенебельном номере в гостинице "Метрополь".
Голова раскалывалась от похмелья. В оконной раме стояла знакомая с детства картина: Спасская башня Кремля с рубиновой звездой. Как в школьном букваре. Как в беззаботном и светлом детстве, когда я первоклассником вместе с ребятами из нашего двора в Лиховом пробирался по московским крышам через Столешников, в обход милицейских заграждений, чтоб хоть одним глазом увидеть военный парад на Красной площади и с гордостью посмотреть на трепещущий под порывами ветра красный флаг.
25 декабря 1991 года в 19.38 по московскому времени над Кремлем был навсегда спущен советский флаг. Советский Союз почил в бозе. Почему-то вспомнилась последняя встреча с поэтом Евгением Евтушенко в Копенгагене, где он на английском читал свое стихотворение "Прощай, наш красный флаг":
Прощай, наш красный флаг...
С Кремля ты сполз не так,
как поднимался ты - пробито, гордо, ловко
под наше "так-растак"
на тлеющий рейхстаг...
и дальше:
Прощай, наш красный флаг...
Ты был нам брат и враг.
Ты был дружком в окопе,
Надеждой всей Европе,
Но красной ширмой ты
Загородил ГУЛАГ...
Люди плакали. Не из любви к красному флагу. Это была ностальгия по их юности. Просто мы все родились и выросли под этим флагом. И те, кто ему поклонялся, и те, кто его ненавидел.
Потом, гуляя с Евтушенко по замку Гамлета в Эльсиноре, я сказал ему: "Мне больше нравится не про флаг, а старое, из юности - "Идут белые снеги, как по нитке скользя". - "Спасибо, что ты сохранил в сердце мои стихи", ответил поэт. Тем же вечером он подарил мне свою новую книжку стихов на английском, надписал: "Наш почти интеллектуальный таблоид проникает повсюду - как непобедимый сперматозоид". Это он так прошелся по датской газете, опубликовавшей в моем переводе его эссе о русской культуре.
БУФЕТ В МАВЗОЛЕЕ
С похмелья подумалось: вот я лежу в теплой пуховой постели, в номере за 250 долларов в сутки, а ведь в паре сотен метров от меня лежит другой человек. Ленин.
Я представил себе Мавзолей. В ящике из пуленепробиваемого стекла лежит покойник с красноватой бородкой. В костюме и галстуке. По кругу, выложенному ковровой дорожкой, идут посетители, всматриваясь в лицо покойника. В советские времена Мавзолей ежегодно посещало два с половиной миллиона человек. Двенадцать тысяч в день!
Тело Ленина до сих регулярно смазывают специальным раствором, чтобы выглядело натурально - как живое. Когда-то, ещё во времена Брежнева, в здании Мавзолея помещался буфет для членов Политбюро. Популярный московский журнал горбачевских времен опубликовал меню буфета: коньяк, водка, балык, осетрина, черная икра. В общем, закусывали за здоровье Владимира Ильича чем бог послал. Буфет при Горбачеве ликвидировали. Все остальное по-прежнему.
В Мавзолее я бывал два раза в жизни.
Первый раз пятилетним ребенком в 1960-м - вместе с родителями, когда забальзамированная мумия Сталина ещё покоилась рядом с ленинской, до приказа Хрущева о выносе тела вождя, обвиненного в "культе личности".
Второй раз я был в Мавзолее вместе со своим главным редактором, датчанином Свеном Ове Гэдэ. С детской непосредственностью западного человека он решил поближе рассмотреть мумию вождя мирового пролетариата и, выступив из общего круга посетителей, неожиданно для охраны бодро направился прямо к саркофагу. Не успел он сделать и двух шагов, как его взяли в кольцо стражи в черных костюмах и настойчиво попросили вернуться в общий круг: "Проходите, не задерживайте движение! Энергичнее, энергичнее!"
По инструкции, посетителям запрещено приближаться к бессмертному Ильичу. В брежневские времена ходило много историй о старушках, воспринимавших слова о вечно живом Ленине буквально. Их прямо из Мавзолея увозили в психиатрическую больницу за метание в саркофаг писем с жалобами. Кто-то просил помочь с квартирой, кто-то - лампочку в подъезде ввернуть.
ЭТО НЕ МОЗГ - А ГОВНО
Архивные материалы о деятельности Ленина, рассекреченные только при Горбачеве, публиковались на Западе ещё в 30-е годы.
"Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотских проволочек!", "повесить, повесить, дабы народ видел, не менее ста кулаков и богатеев", "выплатить за каждого повешенного 100 000 рублей, а затем свалить все преступления на белогвардейские части" - это образчики личных директив "самого человечного человека", как называла Ленина советская пропаганда с легкой руки революционного поэта.
А его знаменитое письмо Горькому о русских интеллигентах, "мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг - а говно"!
Красный террор, создание концлагерей (за двадцать лет до Гитлера!), уничтожение крестьянства и казачества, духовенства и офицерства, захват заложников как средство политической борьбы, организация тайной полиции с полномочиями расстреливать подозреваемых без суда и следствия - таким знал Ленина западный обыватель - из его же собственных программных статей, запрещенных в СССР.
ЛЮБИМОЕ БЛЮДО ВОЖДЯ
Из теплой постели вылезать не хотелось. Я поуютней закутался в одеяло, взглянул на будильник. Стрелки показывали 8.00. Огляделся. Телевизор, письменный стол, кресло, маленький белый холодильник в углу.
И вдруг кожей почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Уж не скрытая ли телекамера вмонтирована в потолок? Обвел взглядом стену над кроватью. И обмер. Со стены на меня прищурившись смотрел Ленин.
Неожиданно для самого себя я пробормотал:
Двое в комнате.
Я - и Ленин,
фотографией на белой стене.
Чертовщина! Прошло сорок лет с тех пор, как я первоклассником заучил этот стишок Маяковского, но каждый раз, когда в голове возникает образ Ленина, - стишок автоматически появляется на языке. Так же рефлекторно, как вырабатывается слюна у собаки Павлова при звонке, сигнализирующем о подаче еды. Далекие, едва различимые картинки детства проступили в памяти.
Моя бабка, Александра Ивановна Юрова, нижегородская крестьянка, заставляет меня съесть кусок черного хлеба, приговаривая: "Черный хлеб был любимым кушаньем Ленина. Будь хорошим мальчиком. Съешь хлеб. Будь как Ленин!"
Я ещё не ходил в школу, а бабка уже рассказывала мне, как Ленин, сидя в царской тюрьме, лепил из шариков черного хлеба чернильницу, наполнял её молоком и писал статьи о пролетарской революции. Потом выпивал молоко и закусывал чернильницей. Соратники Ленина подносили написанный молоком текст к свече и читали проступавшие на бумаге коричневатые буквы.