Питерс Джефф. Русский угол Оклахомы

   Мы ехали по двое, теснясь на мосту, и держались плотно друг за другом. Первая пара уже была на берегу, а последняя еще не поднялась на мост, когда с правой стороны, из-за холма, раскатисто хлопнул выстрел. Как по команде, мы повернулись вправо и вскинули карабины, выискивая цель.
   И тогда появились шайены.
   Они именно появились — они словно возникли из ничего, из воздуха. Точнее — из воды. Мы смотрели вправо, а они появились слева. Бесшумно и молча они в один миг выросли на левой стороне моста. Их было много, очень много. Они накинулись снизу, хватая лошадей под уздцы, впиваясь цепкими руками в ноги всадников, взмахивая сверкающими топорами. Ударил выстрел дробовика, он словно прорвал завесу тишины, и воздух затрясся от криков, визга, ржания, новых выстрелов и хрустящих ударов топоров. Мой Бронко присел на задние ноги и рванулся вбок, сбрасывая с себя два мокрых, блестящих тела. Я успел подставить карабин под удар томагавка и врезать прикладом по перекошенному лицу, приклад скользнул по зубам — и тут мерин сильным толчком спрыгнул в воду. Едва успев выдернуть носки из стремян, я оттолкнулся от коня, уже под водой, и вынырнул. В моей руке оказался нож. Рядом из воды тянулась хрипящая конская голова. Огромное копыто мелькнуло прямо перед моим лицом и с плеском ударило по воде. Что-то пронеслось надо мной, краем глаза я заметил синюю куртку — это Энни упала в воду. Повернувшись к ней, я увидел, что она быстро выгребает к берегу. «Умеет плавать», — успел подумать я и сразу успокоился, словно ей больше ничего не грозило.
   На мосту уже не осталось ни одной лошади, там дрались люди, сплетясь в жуткую связку тел. Шайенов, мокрых, в одинаковых рубашках без рукавов, было так много, что казалось, будто они рубятся между собой. Я схватился одной рукой за скользкий настил и нащупал ногами опору. Но подняться на мост не успел. Что-то мелькнуло сзади, и я вовремя отдернул руку. Топорик вонзился в доски, и шумное дыхание обдало мою щеку. Не глядя, я ударил тесаком влево по дуге, и нож прошел через непрочную преграду, а на пальцы мне выплеснулась теплая, липкая кровь. Шайен отвалился в воду, а я схватился за его томагавк и забросил себя на мост.
   С топором и ножом я бросился к схватке и сразу же разрубил чью-то мокрую спину, ногой отпихнул тело, и из-под него выпрямился кто-то наш. Фотограф. «На берег!» — крикнул я и столкнул его в воду, продираясь вперед. Чужой томагавк блеснул и пронесся перед моим животом, я едва успел согнуться, но мой нож догнал руку врага и полоснул по локтю сверху. Ногой в пах, топором сбоку в открытую шею. Слишком сильно, лезвие застряло в нем, но я тут же подобрал упавший чужой томагавк. Поджав ноги, перепрыгнул через противника, упал на чье-то тело, перевернулся на спину и выставил нож перед собой. Шайен упал на меня, напоровшись грудью на клинок. Он был слишком тяжел, и мои руки согнулись. Грузное тело навалилось на меня, дрожа и выгибаясь. Я выкатился из-под него, но его пальцы впились в мое плечо. Над ухом прогремел выстрел, и лицо обдало горячим песком.
   — Крокет! Энни! Энни! — заорал кто-то.
   На берегу тоже шла драка, но мой глаз выхватил только то, что было самым главным. По пояс в воде вдоль берега рывками пробирались двое шайенов, они что-то тянули за собой по мутным волнам. Еще не разглядев ничего толком, я уже знал, что они тащат Энни за ноги.
   Она дергалась, ее колени сгибались и разгибались. Значит, живая, понял я и спрыгнул с моста головой вперед. Я уже знал, что здесь глубоко, а течение помогло мне обогнать их. Когда я поднял голову над водой, они оказались сзади. Мои ноги встали на рыхлое дно, и мне стало понятно, почему шайены убегали с добычей так медленно — они вязли в прибрежном иле. Я набрал воздуха и медленно выпустил его, садясь в воде. Они шли прямо на меня, но не могли увидеть в этой поднятой мути. Вода шумела и звенела в ушах, слышались далекие, искаженные голоса и чавкающие шаги.
   Он напоролся на мой тесак бедром, и я еще под водой ударил в живот, проткнув ветхую рубаху, схватил его у самого дна за скользкую грубую, ткань штанов и дернул вверх, когда вынырнул. Он с плеском повалился на спину, и желтая муть залила его, смешиваясь с кровью. Второй выпустил Энни и кинулся на меня, широко расставив руки, словно для объятия. Он держал голову немного набок, по-птичьи, и его черные узкие глаза равнодушно смотрели на меня — на длинный нож в моей руке, на вторую руку, снова на нож. Я не мог достать его ударом, и оба мы не могли сдвинуться с места, увязая в иле. За его спиной из-под воды появилась мокрая голова Энни, она кашляла и отплевывалась.
   Шайен быстрым движением завел руку за спину, но я не позволил ему выхватить оружие. Мой тяжелый клинок скользнул прямо над водой. Шайен вскрикнул и застыл, когда лезвие вошло в его грудь. Он схватился за рукоятку, но тесак сидел плотно, а я уже был рядом, и мой складной нож своим коротким, изогнутым зубом вспорол его глотку. Кровь хлестала на мои руки, когда я выдергивал тесак из раны. Шайен, уже мертвый, стоял в воде, безвольно опустив руки. Я толкнул его в грудь, и он плашмя рухнул в красную воду.
   — Не вылезай! Сиди в воде! — приказал я Энни и вплавь бросился к мосту, где Джуд, стоя на куче неподвижных тел, отмахивался томагавком от двоих шайенов.
   — Я договор потеряла!
   — Ищи!
   Щелкнул выстрел, потом второй, и оба шайена упали, а Джуд схватился за колено.
   Выбравшись на мост, я схватил валявшийся в крови карабин и залег между телами. Дело дошло до стрельбы, а Джуд все еще маячил на горе трупов, держась за колено и гневно оглядываясь.
   — Уходят, — сказал он мне и вытянул руку, указывая на троих всадников, несущихся от реки по склону холма.
   Я прицелился в спину переднему, но он вдруг всплеснул руками и слетел с неоседланной лошади. Двое других на миг выросли во весь рост на верхнем краю холма и провалились за гребень, а подбитый шайен все еще перекатывался вниз по склону.
   — Ушли, — спокойно сказал Джуд. — Крокет, кто в меня стрелял?
   — Не я. Ты ранен?
   Камыши с шумом разошлись, и из щели выглянула кожаная фуражка фотографа.
   — Я стрелял, — сказал Соломон Коэн. — Кажется, все кончилось?
   С винчестером в руках он выбрался из камышей на берег и, оглядевшись, проговорил:
   — Где же теперь искать мои чемоданы?
   — А где Скиллард? — спросил я.
   — Где-то здесь, подо мной, — ответил Джуд, оттаскивая за обвисшие руки убитого Ника.
   Я помог ему. Тела лежали крест-накрест. Один из братьев Ника был еще жив, но из его перерубленной руки широкой полосой стекала прозрачная кровь. Под ним оказалось тело Томаса. Его широкая спина была вспахана бесчисленными ударами топоров, клочья сукна смешались с мясом и белыми обломками ребер. Он оказался удивительно тяжелым. Оттащив его, мы увидели инженера Скилларда.
   Он лежал на боку, свернувшись калачиком и обхватив голову руками.
   — Вставайте, мистер инженер, — сказал я, потрепав его мелко дрожащее плечо. — Пора ехать дальше.
   По берегу бродили лошади, блестящие, со слипшимися гривами. Мой Бронко стоял в стороне, изогнув шею и пытаясь лизнуть собственный живот. Я подошел и увидел длинный красный порез на рыжем боку мерина. Кровь накапливалась у нижней кромки раны и тонкой, блестящей полоской обвивала брюхо, уходя в пах.
   Только увидев, что Бронко ранен, я почувствовал саднящую боль в ноге и нащупал рваную дыру на штанине сбоку.
   — Мистер Крокет, вы ранены? — спросила Энни из камышей.
   — Нет. Просто ссадина. Нашла шкуру?
   — Нашла!
   — Ну так вылезай, хватит мокнуть.
   Мы собрались у моста — Джуд, Коэн, Скиллард и уцелевший брат Ника. Энни перевязывала раненого брата, а мы укладывали на берегу убитых. Восемь наших, тринадцать чужих, остальных унесла река.
   Прежде чем ехать дальше, мы разобрали оружие и очистили его от речной грязи. Наша одежда высохла, Скиллард перестал дрожать, а фотограф догнал своего коня с чемоданами у седла.
   Шайены все сделали правильно. Они знали наш маршрут и устроили засаду там, где мы ждали этого меньше всего. Их лошади остались за холмом, а воины спрятались в воде под мостом. Оставалось только перебить нас, и они почти справились с этим. Но почему-то не довели дело до конца.
   Возможно, эта засада не была последней? Тогда нам незачем уходить отсюда. Лучше занять круговую оборону и подороже продать свою жизнь. На вершине холма можно устроить неплохую позицию для четверых стрелков (если считать инженера), а Энни придется отпустить под охраной Джуда.
   Она развернула на песке свою драгоценную енотовую шкуру, где под парой десятков черных строк краснела подпись ее отца и знак Темного Быка. Убедившись, что речная вода не смыла текст договора, Энни бережно протерла кожу пучком сухой травы, сложила вдвое и обернула вокруг талии, перетянув ремнем.
   — Мы можем ехать спокойно, нас никто не тронет, — сказал Джуд.
   — Почему они убежали? — спросил я. — Почему не бились до конца? Их было трое, но они убежали. Ушли за подмогой?
   — Нет. Они увидели, что Ники убит. Они убили сына вождя, и их охватил страх. Шайены толкали Темного Быка на тропу войны с белыми. Но теперь они сами оказались на его тропе.
   Брат Ника безмолвно бродил между нами, словно не замечая нас. Он собрал сушняк на берегу и выломал несколько досок из настила моста, чтобы развести костер.
   Когда мы тронулись в путь, он сидел на коленях над телом Ника, а за его спиной поднимался к небу плотный, вьющийся столб дыма.

Глава 14. В ОСАДЕ

   Увидев на крыльце вооруженных людей, Крис не успел ни расстроиться тому, что опоздал, ни обрадоваться, что успел вовремя. Его лишь немного удивила та наглость, с которой Фримонт отправил охранников на захват полицейского участка.
   О цели ночного визита нетрудно было догадаться. Бедолага Сэм — вот ради кого все это затевалось.
   Скрываясь за утлом, Крис хорошо видел нападавших. Один из них ковырялся отмычкой в дверном замке, и этого надо было бы обезвредить раньше прочих. Вторым будет тот, кто держал под прицелом выход из таверны на другом конце площади. Ни того, ни другого Крис не собирался убивать. Лучше всего будет захватить их живыми.
   Он подобрался поближе и удобно устроился за крыльцом магазина. Слышно было, как звенит и лязгает отмычка в неумелых руках. Когда Крис поднял винчестер, целясь в лампу, перед глазами пошли радужные волны. Он выстрелил и на секунду ослеп. В темноте перед ним закружились искры, и он зажмурился. Но тут прозвучали два выстрела со стороны улицы. Нэт сделал свое дело, и тут же перед участком заметались темные фигуры.
   Крис выстрелил в ногу тому, кто возился с отмычкой. Негодующий вопль заглушили ответные выстрелы, но темный силуэт остался у двери. Остальные разбежались в стороны, пытаясь спрятаться, но Крис видел их даже в темноте и целился в ноги, чтобы никого не убить.
   Со стороны таверны ударили первые выстрелы тех, кому помешали доиграть партию в покер. Пули звонко щелкали по стенам, где-то зазвенело, рассыпаясь, оконное стекло. Крис разглядел, как нападавшие забежали за угол, оставив раненого на крыльце. Тот пытался подняться, но каждый раз заваливался набок и в конце концов скатился со ступенек.
   От таверны еще прозвучало несколько выстрелов, прежде чем кто-то крикнул: «Да там никого нет! Прекратить огонь!» Крис с трудом узнал голос Лысого Мака.
   При свете керосиновой лампы возбужденная толпа сгрудилась вокруг раненого. Он стонал и ругался.
   — Ты кто такой, амиго? — спросил Маккарти.
   — Сначала выньте пулю из ноги, потом спрашивайте! Да перевяжите поскорее, я же истекаю кровью! Что вы на меня уставились, как бараны!
   — Давно мы тут не видели таких наглецов, — сказал Маккарти. — Откуда ты такой взялся?
   — Да он с ранчо Фримонта, шериф! Точно! Это же он толкался сегодня в лавке!
   В домах вокруг площади появились светящиеся окна, кто-то выходил на крыльцо с лампой, а кто-то даже дошел до площади, позевывая и почесываясь.
   — Что за стрельба? Кого убили? Индейцы? Кого убили? Да никого не убили, только ранили. А крови-то, крови… Ну, раз никого не убили, не на что и смотреть. Шериф, угомони своих горлопанов, нам завтра вставать ни свет ни заря, а вы тут орете под окнами!
   Маккарти поднялся на крыльцо и увидел Криса.
   — Быстро же ты вернулся. Это хорошо. Есть работа как раз для тебя.
   — Я вижу.
   — Фримонт обнаглел. Смотри, его парни выломали замок.
   — Зачем?
   — Неужели не понимаешь? Не похоже на тебя, Крис. Они пытались освободить Питера Уолка. Это уже война. Но мы к ней готовы.
   По виду Лысого Мака трудно было догадаться, что он готов к войне. Зато было очевидно, что война застала его в постели, и он вступил в бой босиком, в нательной рубахе и со спущенными подтяжками.
   — Лански! Набери четверых, будете караулить на площади всю ночь! — командовал он. — Дженкинс! Черт, где Дженкинс? Кто-нибудь видел этого грязного метиса?
   Раненого занесли в участок и расположили за решеткой, заставив потесниться прочих арестантов. Питер сразу же потребовал нож и бинты и ловко принялся оказывать первую помощь. Другой арестант никак не отреагировал на суматоху и продолжал спать на лавке.
   Маккарти выставил часовых вокруг участка и приказал не смыкать глаз. Остальных отправил спать, назначив наутро общий сбор на площади. Сам Лысый Мак спать, похоже, не собирался. Он отлучился на несколько минут и скоро вернулся — одетый, умытый и пунцовый от ярости.
   — Крис! Ты видишь, что у нас творится? Это же война! Мне объявили войну!
   — Почему ты думаешь, что они приходили за Питером?
   — За чем же еще? За бутылкой виски ? За моим оружием? Или… — Маккарти перевел взгляд на спящего. — Или за этим калекой?
   — Может быть, — кивнул Крис.
   — Кто это с тобой? — Маккарти наконец-то заметил приехавшего архитектора.
   — Нэт Беллфайр, — сказал Крис. — Строитель из Бостона. Отличный стрелок.
   — Ты вовремя, Нэт, — Мак встряхнул тонкую кисть. — Нам сейчас очень нужны стрелки, особенно строители. Можешь приступать прямо сейчас. Построй мне крепость, чтобы отбиться от небольшой армии.
   Архитектор растерянно вертел в руках блестящий револьвер.
   — Э… Я могу подготовить проект…
   — Само собой, само собой. Готовь проект, а мы пока с Крисом все обсудим. Полчаса тебе хватит?
   — Где вы хотите строить крепость?
   — Вот здесь, — Мак топнул ногой. — Эта хибара должна превратиться в настоящий форт еще до рассвета.
   Питер постучал ножом по прутьям решетки, привлекая внимание.
   — Чего тебе, Уолк?
   — Я не могу вынуть пулю, она сидит глубоко. Зовите доктора Эванса.
   — Зовите скорее! — застонал раненый, запрокинув голову. — Умираю, до чего же больно!
   — Если мы разбудим доктора Эванса, тебе будет еще больнее, — пообещал Маккарти. — Он не любит, когда его тревожат по ночам. Так что терпи до утра. Сам виноват. Никто не звал тебя сюда, не так ли?
   — Мне врач нужен, — сердито сказал ковбой. — Я не хочу подыхать тут у вас от гангрены, как Сэм.
   — Так ты его знаешь? — спросил Крис.
   — Не то что бы знаю… — ковбой начал выкручиваться, но наткнулся на тяжелый взгляд Мака, а потом, оглянувшись на лавку, где из-под одеяла выглядывала окровавленная, забинтованная культя, стал откровеннее. — Ну, наш это парень, наш. Сэм Блинчик. Очень он блинчики любит, может их целую гору слопать, и все просил на кухне пару лишних блинчиков. Неделю назад он был на объезде, и почти вся их команда пропала. Говорят, вернулось только двое.
   — Команда Хаммера? — спросил Крис.
   — Не знаю я никакого Хаммера. Зовите врача, у меня гангрена начинается.
   — Ничего, — сказал Маккарти. Он вывел пленника из-за решетки и усадил на табурет возле своего стола. — Гангрена не сразу убивает, дня три у тебя есть, так что мы еще успеем поговорить.
   — Да о чем говорить?!
   — Например, как ты тут оказался? Что делал на площади ночью? И, черт возьми, как тебя зовут?!
   Питер Уолк проворчал в своем углу камеры:
   — Вы дадите спать или нет? То стрельба, то допросы. Не каталажка, а сумасшедший дом!
   — В Гудворде тебе предоставят тюрьму первого класса! — заверил Мак. — Не мешай работать, Уолк! Так мы тебя слушаем, амиго.
   — Меня зовут Фред Моли. На площадь я пришел вместе с парнями, хотели заглянуть на огонек в таверну. Тут началась стрельба со всех сторон, и меня ранило.
   — Ты слышал, Крис? — обрадованно спросил Мак. — Оказывается, мы же еще и виноваты, что подстрелили этого ангелочка! Слушай, Моли! Будет лучше, если ты перестанешь врать!
   — Он не врет, — вступился Крис. — Все так и было. Он пришел с парнями. И в таверну они заглянули. Ты, Фред, забыл только добавить, что тебе пришлось долго возиться с замком. Ковырялся-ковырялся, и ничего не получилось, пришлось просто ломать. А знаешь, почему? Отмычка у тебя старая, сейчас другие в ходу. Где ты ее только достал?
   — Какая отмычка? — Моли скривил губы. — Знать не знаю ни про какую отмычку.
   — Вот эта, — Крис позвенел, словно колокольчиком, связкой блестящих длинных крючков. — Я нашел ее на крыльце, там, где тебя ранило. Твоя кровь осталась у самой двери, никуда она не делась, Фред.
   — Что вам было нужно, отвечай! — рявкнул Маккарти. — Зачем замок сломал?
   — Мы… Нам приказали поговорить с Сэмом. Узнать, как он себя чувствует.
   — Кто приказал? Хозяин? Фримонт?
   Моли нехотя кивнул и отвернулся к стене.
   — Все, зовите врача, нога горит.
   — Врача позовем, — заверил его Маккарти. — Но сначала мы позовем сюда федерального маршала. И если ты скажешь ему то же, что и нам, то у тебя все будет хорошо. И нога заживет, и за решеткой не окажешься. Хочешь виски?
   Лысый Мак нашел бутылку за оружейным шкафом и поднес Моли стаканчик. Тот, подумав, выпил залпом и подставил стакан для второй порции. Мак одобрительно крякнул и не отказал арестованному, раненому и раскаявшемуся грешнику.
   — Зря ты это затеял, шериф, — сказал Моли, проглотив третью порцию подряд. — Виски у тебя высший сорт. Но с Фримонтом тебе не сладить.
   — Не твоя забота, амиго. И не моя тоже. С Фримонтом пускай разбирается маршал Баррет. Налет на полицейский участок — дело серьезное.
   — Да разве это налет? — Моли оглядел комнату и криво улыбнулся. — Настоящий налет ты увидишь утром, шериф. Если тебе повезет, конечно. А можешь и не увидеть. Деревянные дома хорошо горят. И их очень трудно гасить изнутри. На твоем месте я бы не стал прятаться здесь, шериф. Забирай виски и сматывайся куда-нибудь подальше.
   — Спасибо за совет, — спокойно сказал Маккарти.
   Крис был удивлен таким ответом. «Стареет, — подумал он о своем приятеле. — С годами даже Мак стал мудрее и…»
   Мощная оплеуха сбросила Моли с табурета и отправила в дальний угол офиса. Он еще перекатывался по полу, а табурет уже летел ему вдогонку. Когда грохот затих, и Моли осторожно приподнял голову из-под обломков, Маккарти сказал, растирая ушибленную руку:
   — Прибереги свои советы для хозяина.
   Крис и архитектор усадили раненого на стул. Моли держался одной рукой за ногу, другой за ухо.
   — Как только твой хозяин появится в поселке, его встретит пуля! — сказал Мак. — Я бы предпочел его повесить, но сейчас не до церемоний!
   — Мой хозяин не такой дурак, чтобы подставлять себя под твои пули! — злобно и вызывающе засмеялся Моли. — Он сейчас поит французским коньяком нужных людей в Гудворде, а тебя, шериф, скоро навестят индейцы! Потому что ты живешь на земле, которую они слишком долго считали своей землей! А за индейцев никто не отвечает! Верно, шериф?
   Крис вовремя схватил Мака за плечо, удержав от ответной реплики, и спросил у Моли:
   — Когда это будет? Ночью? Утром?
   — Откуда мне знать? — Моли потер ухо и посмотрел на ладонь. — Слушай, шериф, у меня кровь идет из уха. Как насчет врача? Ты же мне чуть мозги не выбил!
   — Еще выбью! — пообещал Маккарти. — Тебя спрашивают, когда будет налет!
   — Да не знаю я, не знаю! Мое дело, открыть дверь и решетку, остальное меня не касается. Надо было забрать Сэма, чтобы он не погиб тут вместе с вами, и все. А что дальше, не мое дело!
   — Сэму уже все равно. А ты не хочешь сгореть вместе с нами? — спросил Крис.
   — А ты как думаешь?
   — Эй, полуночники! — раздался из-за решетки голос Питера Уолка. — Я тоже не хочу сгореть вместе с вами.
   — Тебя не спрашивают, — огрызнулся Маккарти. — Так вот, Моли, теперь ты с нами связан одной ниточкой. Если хочешь выжить, веди себя хорошо.
   — Кто тебе сказал, что на нас нападут индейцы? — спросил Крис.
   — Все говорят.
   — Понятно. А с чего это вдруг?
   — Не знаю. Спросишь у них, когда они заявятся. Лысый Мак рубанул кулаком по столу так, что
   Моли подпрыгнул на стуле.
   — Слушай, амиго, — сказал он. — Слушай меня внимательно. Все видели, что ты ранен. Очень тяжело ранен. Ты же истекаешь кровью, амиго. С такими ранами трудно дожить до утра. Тебе все понятно? Говори все, что знаешь об этом налете! Живо!
   — А я и не молчу! Налет будет днем, — проговорил Моли, не сводя глаз с огромных кулаков шерифа. — Когда все уйдут на карьер и в поселке никого не останется. Лавку разграбят. Участок сожгут. Шерифа и тех, кто будет с ним рядом, убьют и снимут скальпы.
   — С тебя тоже снимут скальп, да? Ты ведь будешь рядом с шерифом, да? — поинтересовался Маккарти.
   Моли ничего не ответил и схватился за ухо, а лицо его сморщилось от боли.
   И снова донесся голос Питера:
   — Спросите его, что это за индейцы? Откуда они?
   — Тебе-то какая разница? — сказал Маккарти.
   Крис объяснил:
   — Это важно знать заранее, чтобы потом, к примеру, направить армию по их следам. Апачи уйдут на юг, а команчи — на восток. Ну, что скажешь, Моли? О каких индейцах речь?
   — Не знаю. Люди только говорят, что эта банда давно уже здесь орудует. Говорят, что они и живут где-то здесь в резервации под видом мирных. А на дело ходят только тогда, когда армии поблизости нету. Налетят, награбят и снова превращаются в мирных. Вот и все, что я слышал. Зовите врача, не могу больше терпеть!
   Маккарти нехотя подошел к выходу и рявкнул в черноту площади:
   — Эй, Лански, ты здесь? Разбуди доктора Эванса! Пускай займется нашим гостем!
   Крис не мог избавиться от ощущения, что его водят за нос. За те годы, что он провел в Техасе и Нью-Мексико, ему ни разу не доводилось сталкиваться с индейскими бандами. Разговоров о них всегда было много, но рассказчики только передавали чужие слова. Это были слухи, а не свидетельства. На индейцев удобно было списать пропавшего теленка. Индейцами легко было запугать путников, чтобы те не скупились на оплату охраны. При этом почти на каждом ранчо работали ковбои-индейцы, а индейская полиция действовала вместе с рейнджерами, охраняя пастбища и дороги.
   Конечно, здесь, в Оклахоме, все было совсем не так, как на старых, освоенных землях. Но даже здесь налет на шахтерский поселок не сулил налетчикам большой добычи, а риск был довольно велик. Чем они могли разжиться в ограбленной лавке? И сколько трупов они оставят на площади, прежде чем доберутся до шерифа и снимут с него скальп? Оставалось предположить одно — за скальп шерифа им была обещана весьма высокая плата.
   Крис взглянул на Маккарти и невольно засмеялся. Лысый Мак как раз протирал платком свою обширную загорелую плешь с рубцом от шляпы. Снять с него скальп будет не так-то просто. Даже гордые ирокезы, обривая голову, оставляли на темени пучок волос — специально для того, чтобы противник при случае мог бы, ухватившись за него и сделав быстрый надрез вдоль бровей, одним рывком заполучить ценный трофей. Маккарти не оставил своим врагам никакого шанса.
   — Что ты смеешься, Крис? Не до смеха.
   — Ну, почему же? Нас с тобой пугают индейцами, как маленьких.
   — Меня трудно запугать, Крис.
   — Фримонт этого еще не знает. Сказку о налете он сочинил по дороге на ранчо. Но у него туго с фантазией. Знаешь, что меня насмешило? Что он использует твои же слова. «За индейцев никто не отвечает». Думаю, что он несколько раз повторил это, пока сидел в салуне.
   — Ты хочешь сказать, что никакого налета не будет?
   — Не знаю. Но если нам и придется пострелять, то не по индейцам.
   В наступившей тишине прозвучал робкий голос архитектора, который до этого смирно сидел на столе, по-детски качая ногами:
   — Э… Если это вас еще интересует… Мой проект готов.
   — Какой проект? — удивился Маккарти.
   — Вы заказали крепость. Я исходил из тех материалов, которые были доступны мне визуально. Моя концепция…
   — Нэт! — Крис коснулся руки Беллфайра. — Не забывай, ты не в Бостоне. Говори яснее.
   — Ага, понял! — Нэт спрыгнул со стола и подошел к окну. — Парни, тут обзор — высший сорт. Простреливаются две боковые улицы, и вся площадь как на ладони. Любой ублюдок, который вздумает высунуть на площадь свою задницу, тут же превратится в кусок дерьма. Я достаточно ясно излагаю?
   Крис одобрительно кивнул, и Беллфайр продолжал:
   — Здесь в нашей крепости будет огневая позиция номер один, главный калибр. Ставим сюда двоих парней с тремя винтовками, а еще один сидит за ними на ящике с патронами и заряжает. Но, джентльмены, все это хорошо до тех пор, пока с площади и с обеих улиц не начнут стрелять наши оппоненты. Тогда мы сами превратимся в три куска дерьма. Чтобы избежать столь печальной участи, джентльмены, нам придется пожертвовать нашей мебелью. Сюда мы ставим стол, на него, боком, второй, а в столешнице проделываем аккуратные амбразуры. Что касается второго окна, то там мы опускаем ставни…
   Глаза Беллфайра светились вдохновением, и он был готов развивать свой план, но Лысый Мак остановил его: