Плеханов Андрей Вячеславович. Бессмертный мятежник

   Лека пыталась убедить себя, что не находит в новом знакомом ничего особенного. Подумаешь, красивый верзила, да еще и умный, как профессор! Конан-варвар в очках! И все же она не раз ловила себя на мысли, что ей лестно, когда этот человек слегка поворачивал голову, и говорил что-то – только ей одной . Конечно, Яна присутствовала при этом разговоре, она слышала те же слова, но по интонации Лека понимала – эти фразы предназначались только ей. Только она могла воспринять эту неяркую иронию, только она понимала, что значит скрытый смысл этих предложений. Она была ровней этому человеку, и он осознавал это. Он едва заметно улыбался, выслушивая очередную жаргонную фразу Леки. Он словно говорил: «Давай, притворяйся резкой и вызывающей. Я-то знаю, что ты – умница, что ты способна понять меня».
   – Ой, Лека! – Янка глянула на часы и спохватилась. – Нам пора! Виктор, вы уж простите, у нас выступление сегодня!
   – Что же это за выступление, позвольте полюбопытствовать? – Как ни странно, девушки еще ни словом не обмолвились о своей профессии.
   – Мы – манекенщицы, – заявила Лека. – Бегаем по сцене, дрыгаем ножками и демонстрируем шмотки какого-то Геры Филинова, которого в глаза никто не видел.
   – Вот как? – Брови "Виктора" слегка приподнялись. – И что же это за Филинов такой таинственный?
   – А черт его знает! – Яна дернула подругу за рукав, но Леку уже нельзя было остановить. – Я так думаю, нет на самом деле никакого Филинова. Содержит какой-нибудь мафик всю эту контору, платит модельерам, хореографам, телевидению. Деньги свои отмывает! Подумаешь, тряпки шить! Я бы тоже смогла, если бы научилась.
   – Такси! – Яна махнула рукой. – Все, Лена, хватит глупости говорить! Поехали быстрее, мы уже опаздываем. Андрей Семеныч нас в порошок сотрет.
   – Пожалуй, я поеду с вами, – сказал "Виктор", садясь на заднее сиденье. Объясню вашему Андрею Семеновичу, что вы не виноваты, что это я вас задержал. Что, он у вас и в самом деле такой грозный?
   – Ух, какой! – Лека покачала в воздухе кулаком. – Три шкуры снимет!

* * *

   Лека и Яна неслись по коридору как угорелые, "Виктор" едва успевал за ними. Помещение уже заполнилось массой суетящегося народа – люди таскали вешалки с одеждой, фонари и колонки. Бегали полуодетые девчонки, из репетиционного зала неслась музыка. Лека придала себе скромный вид и вошла в дверь.
   – Ага, вот еще парочка подружек появилась! – Сердитая физиономия Андрея не предвещала ничего хорошего. – Ну ладно, Яна – она хоть знает, что ей делать. А ты, Ленка, задницей, что ли думаешь? Хочешь нам выступление завалить?
   Вдруг на лице хореографа появилась милейшая улыбка, словно он увидел лучшего своего друга. Он забыл про девчонок и пошел к двери, сияя, как самовар.
   – Бог ты мой, кто к нам пожаловал! Я-то думал, ты в Москве где-нибудь. Почему не позвонил, что приехал?
   Лека с Яной изумленно переглянулись. Андрей здоровался обеими руками с новым их знакомым, только вошедшим в дверь. "Виктор" улыбался и хлопал Семеныча по плечу.
   – Ну что, Андрюша, как у тебя тут творческий процесс? Все движется, бурлит, и извергает протуберанцы? Как принимают летнюю коллекцию?
   – Отлично, Гера! Просто на ура! В Клайпеде договор подписали на поставки. Кстати, тебе Гауфф звонил из Германии, беспокоился, куда ты делся?
   – Я буду у него через неделю. Я все помню. Ну рад, рад, что у тебя все хорошо. Девушек не обижаешь?
   – Этих, что ли, амазонок? – Андрей кивнул в сторону девчонок, с обалдевшим видом стоявших рядом. – Их, пожалуй, обидишь! Одна – каратистка, у другой папа иностранец, в министерство дверь ногой отворяет. Ты что, уже познакомился с ними?
   – Да. Так уж получилось. – Герман подмигнул девушкам. – Как там насчет мафиози?
   – Ничего себе! – наконец-то прорвало Леку. – Между прочим, сами виноваты. Представились бы по-нормальному, что вы – Филинов, и не разводили конспирацию. Откуда ж мы знали?
   – Уже натворить что-то успели? – Андрей грозно вытаращился на Леку. – Бандитки юные!
   – Да нет, все в порядке. Замечательные девушки. Умницы, просто умницы! Ты уж не очень строго с ними обходись, Андрюша.
   – Ладно, ладно. Так, барышни! – Андрей хлопнул в ладоши. – Быстро в душ, и в гардеробную. Через полчаса – выступление! И дезодорантами не поливаться! Замучились после вас образцы стирать!

* * *

   Три дня – шесть выступлений. Бесконечная круговерть выходов на сцену, примерок, переодеваний, репетиций. Лека пребывала в странном состоянии. Она страшно тревожилась, что потеряла связь с Демидом, звонила ему по двадцать раз на дню. Но никто не отвечал – там, в Прибалтике. С другой стороны, общение с Германом доставляло ей такое удовольствие, что она готова была забыть обо всех неприятностях, что свалились на ее голову в последнее время. Впрочем, почему забыть? Не исключено, что человек этот – Герман Филинов, мог помочь ей в разрешении проблем. Он мог стать их с Демой союзником! Он в чем-то походил на Демида – могучей силой, глубиной недосказанных суждений, взглядом, пробирающим до глубины души, удивительным ощущением добра и справедливости. Конечно, он был не так резок, как Демид. Он был спокоен и очень вежлив. Но все же Лека никак не могла подобрать слова, чтобы заговорить с ним на щекотливую тему. Она видела, что он прекрасно понимает мучающие ее сомнения. Он знал много. Очень много. Но был терпелив и не подталкивал Леку к разговору.
   Лека стояла прямо перед Германом. Тот сидел на табурете, расставив ноги, рот его ощетинился целым пучком булавок. Герман скреплял выкроенные лоскуты ткани, развешанные на Леке, как на манекене. Модельер поворачивал девушку, держа за бедра, и она осторожно двигалась, опасаясь, что булавка вопьется в ее голое тело.
   Сначала Лека никак не могла привыкнуть, что, кроме одежды, в которой она выходила на сцену, не полагалось никакого белья – только узенькие трусики. Спереди треугольничек, а сзади – просто веревочки. И колготки телесного цвета. Впрочем, Яна уверяла, что когда демонстрируют обтягивающие модели, трусиков тоже не полагается: "Понимаешь, под тканью не должно быть видно никаких лямок". Возвращаясь с подиума, Лека стремительно врывалась в большую гримерную и мчалась к стояку с вешалками, на котором висела табличка: "Прохорова". Одежда, которую ей полагалось демонстрировать, была развешана на пронумерованных плечиках. Лека быстро сдирала с себя платье, стараясь не повредить его (один раз умудрилась оторвать рукав), ей помогала в этом тетка лет сорока, по имени Элеонора. Потом Лека облачалась в новое одеяние, бежала к зеркалу, парикмахер с ходу поправлял ей прическу или нахлобучивал новый парик, визажист (надо же, слово-то какое!) смотрел, не "потекли" ли глаза и кивал головой. Лека растягивала рот в невыносимо ослепительной улыбке и выходила на "язык"^[53], стараясь попасть в такт.
   В первое время Лека и впрямь ждала, что Андрей даст ей какую-то необычную роль, будет заниматься с ней индивидуально. Но нет – она ничем не отличалась от других девчонок, разве только что опыта было поменьше. Лека попыталась заговорить с Анджелой – рослой брюнеткой довольно крупного сложения. Анджела испытывала ненормальную страсть к сладкому и постоянно ссорилась с Андреем, утверждавшим, что ей пора переходить в фэт-шоу^[54]. Лека подошла к ней в момент, когда Анджела раздраженно курила на лестнице, в очередной раз разругавшись с хореографом в пух и прах.
   – Что, Анджела? Опять Семеныч порядок наводил?
   – Да достал он уже, козел! – Анджела жадно затянулась сигаретой. – Выжить меня отсюда хочет. Я уж и так здесь дольше всех работаю. А уж как зазывал: "У тебя своеобразная внешность! Ты девочка с изюминкой! Ты – черная пантера, я буду работать над твоим образом!" Гад!
   – Ага, дело знакомое, – произнесла Лека.
   – Что, и тебе что-нибудь такое пел? Про девочку с изюминками? Про связи свои на телевидении? Как он первую "МИСС СССР" с Леней Якубовичем делал, не рассказывал?
   "Ладно, Бог с ним, – подумала Лека. – Ну, не стану звездой. Зато с Германом познакомилась. Ради этого стоило лететь через полстраны. Наверное, это – судьба!"

* * *

   – Лека, повернись еще немножко! – голос Германа вывел ее из раздумья. – Замучил я тебя своими примерками?
   – Да нет, ничего. Послушай, Герман, почему ты занимаешься этим делом, одежду шьешь? Ведь ты – необычный человек! Ты мог бы сделать что-то, что изменило бы весь мир к лучшему. Ты можешь делать вещи, которые недоступны нормальному человеку. Да?
   – Ну и что? – Герман задумчиво наклонил голову. – Мало ли кто из нас необычен? Я живу не впустую. Я придумываю одежду и хочу, чтобы люди в ней выглядели прекраснее и раскованнее. Чтобы, одев мой костюм, молодой человек не мог сдержать улыбку, выходя на улицу. Чтобы от него исходило ощущение радости и здоровья. Чтобы девушки влюблялись в него, и он читал им стихи. Ты тоже сильный медиум, Лена – думаю, ты не будешь отрицать это. Но что-то я не заметил в тебе стремления решать глобальные задачи. Ты – прекрасный цветок юности, только что раскрывшаяся нежная роза. Зачем тебе задаваться вопросами переустройства мира? Дари ему свою любовь, и он изменится к лучшему.
   – Нет, это не так. Я не просто девчонка-модель в твоей бригаде. Это все временно, и цели в мой жизни – гораздо выше суетного круговорота. Я думаю, мы еще вернемся к этой теме. Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Думаю, скоро он будет здесь. Его зовут Демид.
   – Демид… – Филинов задумчиво наклонил голову. – Ты часто думаешь о нем. Ну что же, если это достойный человек, буду рад с ним познакомиться. Честно говоря, я побаиваюсь медиумов – людей, подобных мне. Но иногда хочется побеседовать с таким человеком. Может быть ты права – сплотившись, мы могли бы хоть отчасти противостоять злу, разъедающему наш мир…

* * *

   К вечеру Лека устала так, что у нее отваливались ноги. Выступление уже подходило к концу. Лека едва успела натянуть последний костюм – яркую клетчатую рубашку и короткую джинсовую юбку, как кто-то дотронулся до ее плеча. Она обернулась и едва не вскрикнула.
   Демид стоял сзади и смотрел на нее, словно на выходца с того света.
   – Демка, привет! – Лека смущенно чмокнула его в щеку. – Как ты нашел меня?
   – Я те щас голову оторву, – угрюмо сообщил Демид.
   – Ну прости! Прости, что так получилось. Я звонила тебе, правда! Не сердись, ладно? Я тебя с таким человеком познакомлю! Гера, где ты?
   Герман, который только что находился в комнате, куда-то испарился. Только что здесь было полным-полно народу, и вдруг помещение опустело. Лека растерянно оглянулась. В дверь впорхнула Яна и быстрым шагом направилась к Леке.
   – Ленка! Ты что, с ума сошла? Все твои уже на сцене! Андрей голову тебе оторвет!
   – Ладно, поздно уже! Обойдутся без меня. – Лека обняла Яну за плечи. – Дем, позволь тебе представить мою лучшую подругу!
   – Отойди от нее. – Демид бросил на Леку испепеляющий взгляд. – Быстро убери руку и отойди в сторону. Она не может быть тебе подругой!
   – Да ты что, Дем? Это же Яна…
   – Я знаю. Знаю ее гораздо лучше, чем ты. Ты сама не понимаешь, что делаешь! Посмотри на нее!
   Лека оглянулась на Яну и вскрикнула от испуга. Кожа Яны позеленела, нос ее обострился и вытянулся крючком, глаза стали белыми, почти лишившись зрачков. Яна судорожно икнула, вытянула губы трубочкой и выплюнула сгусток коричневой слизи. А потом медленно повернула голову к Леке, уставившись на нее незрячими бельмами. Лицо ее растянулось в дьявольской ухмылке, обнажив ряд острых, словно подточенных напильником, желтых зубов.
   Лека взвизгнула и попыталась оторвать свою руку от тела демона. Но конечности ее онемели – боль и мертвенный холод распространились от кончиков пальцев, захватывая все тело. Лека со стоном упала на колени. Яна наклонилась, вцепилась ей в горло когтистыми пальцами и без труда приподняла, повернув лицом к Демиду.
   – Демик, ты вернулся? – Яна говорила хриплым басом, дергая головой. – Соскучился по мне, котик? Слушай, твоя бабенка у меня. Ты не поверишь, но мне придется свернуть ей шею – исключительно из благих соображений. Ты не против?
   – Отпусти их, Табунщик! – крикнул Демид. – Отпусти бедных девчонок! Если они убьют друг друга, ты не получишь ничего! Кончай свой дешевый спектакль! Тебе ведь нужен я!
   – Ты? – Яна снова икнула, и Лека слабо дернулась в ее руках. – Мне нужны вы все трое! У твоей девчонки на груди Знак, значит – она носитель Духа. Ты знаешь больше всех, и я думаю, ты не откажешься назвать мне Имя Мятежника. А Яна? Она – просто лишний свидетель, а ты сам знаешь, что с ними делают… Не так ли, Осквернитель?
   – Как же ты мне надоел, комедиант чертов, – пробормотал Демид. – Прости, Яна… – Он схватил девушек двумя руками за волосы и резким движением оторвал их друг от друга. Лека шлепнулась на пол, Яна перевернулась в воздухе и упала на четвереньки. Она посмотрела на Защитника, вывернув голову, и понеслась на него, как огромная крыса, щелкая зубами. Демид быстро отступил назад, выхватив из кармана серебряное зеркало. Поймал зайчик от лампы и направил Яне в глаза. Серебряный сполох мелькнул по лицу Яны, она замерла, как вкопанная. Демид подошел к ней, не отводя зеркала.
   – Яна, ты слышишь меня?
   – Да…
   – Что ты видишь в зеркале?
   – Это я…
   – Ты узнаешь себя?
   – Не совсем… Что-то со мной происходит… Этот ужасный нос…
   – Ты спишь. – Демид говорил негромко, но голос его эхом отражался от стен. – Сейчас ты сядешь и будешь отвечать на мои вопросы.
   – Да… – Яна уселась на пол, положив руки перед собой. Лицо ее приобрело человеческое выражение, хотя и оставалось пугающе бледным.
   Демид подошел к двери, и запер дверь, засунув ножку стула в ручку. Потом наклонился и извлек из длинного трубчатого футляра бутылку из-под кока-колы.
   – Глотни, Лека. – Лека с трудом приподнялась и припала губами к горлышку. Странный напиток с травяным вкусом обжег ее горло, и она закашлялась. Неожиданно Демид обхватил ее голову обеими руками и прижал к своей груди.
   – Лека, милая моя… – Демид сидел, обнимая девушку и шептал ей в ухо. – Глупая моя девочка! Слава Богу, ты жива! Я так люблю тебя, малыш! Не бросай меня больше!
   Трудно сказать, что больше оживило Леку – снадобье из бутылочки или волшебные слова Демида. Она почувствовала, как необыкновенная сила наполняет ее.
   – Демка, я тоже люблю… – она обняла Демида за шею. – Слушай, очень важная новость! Герман Филинов, хозяин этой конторы, имеет с нами что-то общее. Он телепат! Он очень необычный человек! И очень добрый! Может быть, он и есть тот самый Хранитель, о котором ты говорил?
   – А что, он – китаец? – Демид вскочил на ноги.
   – Да нет…
   – Тогда не спеши, Лека. Не спеши. Сперва нужно как следует порасспросить Янку. Бедная девочка, опять ее втянуло во все это дерьмо! Она подходящая мишень для медиумического вторжения. Лакомый кусочек…
   Демид опустился на колени перед Яной и взял ее за руки.
   – Яночка, зайчонок, ты узнаешь меня? – Демид говорил так ласково, что в душе Леки снова зашевелилась ревность.
   – Да. Ты ведь Дема? Любимый Демка… Я вспомнила тебя. Зачем ты так со мной поступил? Я не хотела ничего забывать…
   – Ты знаешь, я и сам многого не помню. Над моей памятью хорошо поработали… Может быть, ты расскажешь мне, что с нами случилось?
   – Колдун. Это был страшный колдун. Он входил в мое сознание, и я переставала быть сама собой. Он поставил мне на груди черный знак Паука. Его звали Агей. Он был русский, и я поехала искать помощи в Россию. И нашла тебя…
   – Так… – Воспоминания теснились в голове Демида, выплывали из закоулков памяти, подстегнутые словами Яны. – Дальше, дальше что было?
   – Мы узнали, что существует такой человек – Защитник. Он один только мог убить этого колдуна и снять с меня заклятие. И ты нашел этого человека. Его звали Алексей Петрович. Мы жили в лесу, в избушке. И любили друг друга… – Лицо Яны озарила ангельская улыбка.
   – Хорошо, хорошо, – Демид оглянулся на Леку. – Ты мне лучше про колдуна расскажи.
   – Он нашел нас. И Алексей сражался с ним. И погиб. Он не сумел победить Агея. Но ты убил его. Ты воткнул осиновый кол ему в сердце. А потом оказалось, что ты – Защитник! И ты снял с меня этого паука. Сам!
   – А потом?
   – А потом ты посадил меня перед собой, посмотрел мне в глаза, и я все забыла. И никогда не могла вспомнить, хотя и пыталась.
   – А что было потом?
   – Ничего… Все было хорошо. Я вернулась домой, училась, летом снова поехала сюда. Вот, работаю моделью.
   – Сейчас снова кто-то вторгался в твое сознание. Такое часто бывает?
   – Нет. С тех пор, как ты убил Агея, в первый раз.
   – Это Агей?
   – Нет, это не он. Такой же, как он, но сильнее, чем Агей.
   – Яна, ты видела этого человека? Ты знаешь, кто это?
   – Да, конечно.
   – Кто, кто это? – Демид вскочил на ноги. – Говори скорее!
   – Это Филин, – тихо произнесла Яна. – Герман Филинов…

ГЛАВА 15.

   – Черт, черт подери! – завопил Демид и хрястнул кулаком по вешалке так, что она повалилась, разметав одежду по полу. – Ты слышала, Лека?! Твой ненаглядный Гера Филинов – это Табунщик!!!
   – Да ты что, Демид?! Не может так быть, она что-то путает. Ты просто не видел Германа! Если бы ты увидел, ты бы понял… Он очень хороший человек!
   – Да, думаю, я догадался бы побыстрее! Конечно, он хороший, это тебе не Агейка вонючий и бородатый! Вспомни, что говорили детишки, которых он зимой подвешивал кверх ногами: ах, такой лапушка, ангел во плоти! Он поймал нас на приманку!
   Демид схватил Янку за плечи и приблизился к ней вплотную. Леке стало страшно. Синие молнии выскочили из глаз Демида, освещая лицо Яны зловещими бликами.
   – Яна, где он сейчас находится?
   – На крыше.
   – Какой он? Он – человек или волк?
   – Сейчас он человек, но может быть волком…
   – Яна, ты снова все забудешь! Все, что с нами приключилось. Все, что ты говорила. Ты просто упала в обморок! Именем Божьим, аминь.
   Он отпустил девушку, глаза ее закрылись и она беззвучно сползла на пол. Демид схватил Леку за руку.
   – Цепочка у тебя? Тинснейк?
   – Да. В кармане.
   – Держи ее в руке. На крышу. Бегом!

* * *

   Уже совсем стемнело. Ночь была лунная, и крышу озарял неяркий желтоватый свет. Герман-Табунщик и вправду ждал их, примостившись на бетонном бордюре на самом краю крыши. Он и не думал убегать. И выглядел очень приветливо.
   – О, какие гости ко мне пожаловали! Просим, просим! Демид, Леночка уже рассказала, какой я замечательный человек? Прошу занести это в протокол как смягчающее обстоятельство!
   – Заткнись, ублюдок! – Демид открыл свой футляр для бумаг и извлек оттуда меч, засиявший при луне голубым отсветом.
   – Дема, Дема… – Табунщик укоризненно покачал головой. – Куда ты так спешишь? Что, хочешь отрубить мне голову? Убери свой ножичек и не позорься. Все равно ты ничего не сможешь мне сделать.
   – Почему? – Лека пристально смотрела на Табунщика, примериваясь, нельзя ли метнуть в него кольца.
   – Объясняю тебе, Леночка, солнышко мое. Дело в том, что приятель твой, Дема Коробов, не знает моего истинного Имени! А без этого все его потуги – тьфу! – Табунщик плюнул себе под ноги.
   – Так, так… – Демид присел в трех метрах от Табунщика, не спуская от него глаз. – Где же тут логика? Ты тоже не знаешь моего Имени! Почему же ты упорно пытаешься убить нас с Лекой?
   – Ты не прав, голубчик! Твое имя мне хорошо известно. Ты – Коробов Демид Петрович. А вот эта лапочка рядом с тобой – Лена Прохорова, бывшая отличница и наркоманка. Чудная девушка, смею заметить. Просто никакого удовольствия – убивать ее. Даже после того, как она пинула меня в яйца, что, между нами говоря, является запрещенным приемом…
   – Это наши имена. А я говорю об Имени Духа, с которым ты борешься.
   – Ну и что? Можно подумать, что ты знаешь Имя Мятежного Духа? Ты ведь забыл его, Дема? А Лека – так и никогда не знала! Ха-ха! Дух без Имени – это пустое место. Знаете, что я вам скажу, ребятки? Вы крупно облажались!
   Лека вдруг почувствовала, что ужасно замерзла. Ее заколотила мелкая дрожь. Как же так – только все встало на свои места, и вдруг повернулось с ног на голову? Она уже ничего не понимала.
   – Вас накололи, милые мои! Обвели вокруг пальца, как детей! И сделал это величайший обманщик в истории человечества – старый хитрый лис Дух Мятежный. Впрочем, чего удивительного – он обманывал даже нас, Духов Тьмы. Что уж там говорить про мелких безмозглых людишек? Знак на груди, сверхсила, суперзрение, телепатия, всякие там серебряные побрякушки – все это так, бутафория! Вот ты, Дема, считаешь себя Защитником. Лека, кстати, тоже! – Табунщик рассмеялся. – С таким же успехом ты можешь считать себя Александром Македонским. Ты даже понятия не имеешь, что такое быть Духом Тьмы! Признайся сам себе, Демид: как ты был человеком, так им и остался. Сохранил свою человеческую логику, свои дурацкие убеждения, даже свои привычки. Ты не можешь, как я, безболезненно оставлять свою телесную оболочку и вселяться в других людей, а потом возвращаться обратно! Если бы в тебя вселился Дух, твоя собственная личность была бы стерта навсегда! Так же, как я стер ее, вселяясь в это первосортное тело. В тебе же, Дема, Духом Тьмы и не пахнет! – Табунщик втянул ноздрями воздух. – Так же, как и в твоей подружке!
   – Ну и что? – Демид злился на себя, но этот болтливый красавчик вселял в него неуверенность. – Может быть, Мятежник устроен по-другому, чем ты? Во всяком случае, Агея-то мне удалось убить!
   – Не Агея, а Гоор-Готу! Вот в чем суть-то! Тот дедок, который был Защитником до тебя, умудрился вычислить его Имя и составить заклинание. После этого убить Гоор-Готу было – раз плюнуть. Даже такому доходяге, как ты.
   – И что, ты хочешь сказать, что Духа Мятежный слаб? Что он недееспособен?
   – Не-а. – Табунщик развалился на своем бордюре и сложил руки на груди. – Про эту сволочь, Мятежника, я ничего сказать не могу. Кто знает, где он блудит сейчас? Просто я объясняю вам, ребята, что теперь вы не имеете к нему никакого отношения, он существует где-то там, извне вас. Вполне вероятно, что он нашел себе новое тело, чтобы удрать от меня, и сообщил этому человеку свое Имя. А вас заставил это Имя позабыть. Только вот вас не поставил об этом в известность. Да и зачем? Вы теперь – так, вторсырье. Можете хорохориться сколько угодно, изображая из себя Защитников, можете бороться за собственные идеалы, представления не имея, какие идеалы имеет сам Мятежник. Все это бесполезно. По законам Игры бывшие Защитники умирают. И очень быстро.
   – Логика в твоих рассуждениях есть. – Демид настороженно сжал губы. Голос его был холоден, как жидкий азот. – Тогда скажи, хренов Дух хреновой Тьмы, почему мы до сих пор живы? Что тебе мешает убить нас?
   – Вы можете мне не поверить, ребятки, – Герман вскочил на бетонный парапет, балансируя над пропастью улицы, принял позу оратора, – но мне вовсе не хочется убивать вас. Я давно мог бы сделать это, если бы захотел. Но мне хочется с вами подружиться. В конце концов, не все ли вам равно, какому Духу служить – мне или Мятежнику? Он пытался запудрить вам мозги, доказывая, что работает на благо человечества. А Табунщик, мол – само воплощение Дьявола. Сказка для пятилетних детей! Ну, хозяйничает этот Мятежник на Земле, охраняет ее от Духов Тьмы. И что с того? Как воевали людишки между собой, так и воюют! Убивают друг друга миллионами, вырезают целые народы ради неких высших идей. Молятся Богу, а сами глаз друг другу готовы выколоть из-за лишнего медяка. Отравили всю планету, сидят на кучах своего добра, ездят на своих вонючих машинах, уничтожая остатки природы. Люди во всем виноваты! Бог почему-то не хочет вмешиваться в их дела, а сами они неспособны привести жизнь свою в порядок. Вы посмотрите на меня – неужели я в самом деле носитель зла? Я добрый, интеллигентный человек, стремящийся к добру и красоте. Мне нравится Цветной Мир, и я вовсе не стремлюсь превратить его в кучу навоза! Да, конечно, выродок Агей был не подарок! Но меня-то за что судить?
   – Ты убил старого профессора. Ты заставил меня выстрелить в Демида. Ты детей мучил. И Эдвардас чуть из-за тебя не погиб. И Яна. – Лека говорила тихо, но в голосе ее чувствовалась ледяная ненависть. – Ты только полгода по Земле ходишь, а от твоей вони уже продохнуть трудно, тварь. Красиво ты говоришь, да только гореть тебе в аду!
   – Жаль, Леночка, но ты, видимо, пока не поняла сказанных мной слов. Кстати, этот безобразник, Эдвард, сам виноват. Вынашивал похотливые мысли, наставил бедному Деме рога. Я просто мстил за поруганную честь. Дети, как известно, тоже не пострадали. Наоборот, они закалились и укрепили свой вестибулярный аппарат. Ты лучше спроси у своего шефа, Мятежника, если вам, конечно, доведется встретиться – сколько человек загубил он во имя своих гуманных идей? За тысячелетия наберется куча трупов высотой с десятиэтажный дом. И все – элита человечества, смею заметить! Ну, Демид, может быть, тебя я убедил?
   – Ты знаешь, Табунщик, я, пожалуй, соглашусь с Лекой. Навозом от тебя несет за десять километров. Да нет, пожалуй, не навозом. Мертвечиной. Знаю я кое-что про вас, великих и благородных Духов Тьмы. Вы также благородны, как гиены и стервятники, пирующие на разлагающейся падали…