– Нет! Я хотела посмотреть твои бумаги еще раз. Я боялась, что ты и Томас – одно лицо, и хотела найти доказательства «за» или «против»! – выпалила она.
Спокойствие Стива как рукой сняло.
– Что?! – вскипел он.
– А что я должна была подумать?! – закричала Джейн во весь голос. – Я и не подозревала, что вы с Филом – старые приятели. Я не знала, что ты разыгрываешь охранника-любителя! Я хотела найти все, что есть в твоих записях обо мне, поглядеть...
– Ты собиралась влезть в мой бумаги! – взревел он.
Похоже, мысль о посягательстве на его драгоценную папку возмутила собственника-бухгалтера куда больше, чем то, что в нем заподозрили сексуального маньяка.
– Да, – заявила Джейн, вызывающе вскидывая голову. – Я собиралась просмотреть твои записи, но поскользнулась в темноте. От шума ты проснулся и...
– И ты убедилась, что твои подозрения необоснованны и попросту нелепы?
– Ну... ты застал меня врасплох, а потом...
Стив выругался сквозь зубы.
– Итак, ты думала, что я могу оказаться опасен, но все равно полетела как бабочка на огонь! Черт тебя дери, Джейн, у тебя что, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? – Каждая фраза приводила его все в большее бешенство. – Неудивительно, что Фил просил за тобой присматривать! Ты хоть понимаешь, что могло случиться?
– По-моему, именно это и случилось, – ехидно молвила Джейн.
Стив помрачнел.
– Ты отлично знаешь, как я силен. Если бы я был твоим преследователем, я мог бы причинить тебе боль, замучить тебя, насыщая свои больные фантазии, может быть, даже убить! – яростно прошипел он, хватая ее за плечи и настойчиво встряхивая. – Ты опытная кокетка, но весь твой опыт не защитит от насилия.
– Т-томас мертв! – отозвалась Джейн. Сердце ее неистово колотилось.
– Прошлой ночью ты этого не знала! О чем ты только думала, идя на такой риск?
– Подзащитный имеет право не отвечать на компрометирующий его вопрос! – попыталась уйти от ответа Джейн.
– Ты вообще не думала! Ты слушалась инстинкта. Логика настойчиво подсказывала тебе держаться от меня подальше, но логике ты отродясь не следовала! Ты действуешь по велению сердца! И что же говорило тебе сердце прошлой ночью?
Джейн встряхнула огненно-рыжими прядями; глаза ее вспыхнули в солнечных лучах, словно изумруды.
– Что я сошла с ума, – выдохнула она.
– Мне знакомо это чувство, – прошептал Стив, и лицо его снова окаменело.
Что это было? Признание? Ультиматум? Она его разочаровала? Чего он ждал?
– Я открываю в твоем характере все новые и новые грани, порою совершенно неожиданные, – пожаловалась она убито. – Как я могу тебе довериться, если даже не знаю, каков ты на самом деле? Что ты от меня утаиваешь? Какие секреты?
– Только один секрет. – Стив опустил глаза. – Причем очень важный.
Он снял ладони с ее плеч и откинулся на подушки. Предчувствуя недоброе, Джейн бессознательно натянула простыню до самого подбородка.
– Ты хочешь, чтобы мы были честны друг перед другом?
– Да, конечно! – кивнула она.
– Ну, ежели пришла пора раскрыть карты, то я готов... но только процесс должен быть взаимным. Готова ли ты сама? Готова ли обнажить самые мрачные, самые глубинные тайники своей души перед случайным партнером?
Стив забросил крючок с наживкой и теперь настороженно ждал результата.
Нарочито грубое определение заставило Джейн передернуться от отвращения, хотя она отлично знала – именно этой реакции и ждет собеседник.
– Все было не так...
– Согласен, – оборвал ее Стив. – Давай скажем иначе: мы – любовники. А любовникам положено доверять друг другу, верно? Делить радость и горе, и постыдные секреты... – Джейн нервно облизнула губы, зная, что за этим последует, а Стив невозмутимо продолжал: – Так что сейчас ты расскажешь мне все о себе и Элизабет Стерн. Расскажешь, отчего у нее случился сердечный приступ в твоем номере. Может быть, слухи о шантаже соответствуют истине?
Джейн гордо запрокинула голову.
– Я ее не шантажировала!
– Стало быть, она шантажировала тебя?
– Нет!
– Тогда откуда деньги?
– Газеты, как всегда, преувеличили. Денег было немного, всего-то несколько сотен долларов... и они принадлежали... третьему лицу. Я просто... временно хранила их у себя, – неохотно пояснила Джейн.
В последнем своем письме Томас, к вящему ужасу Джейн, прислал ей пачку банкнот. Актриса собиралась передать их Элизабет с тем, чтобы та вернула их владельцу. Миссис Стерн держала деньги в руке, когда начался приступ, и затем банкноты оказались рассыпанными по всему полу.
– Сорвалась сделка с наркотиками?
Джейн метнула на него испепеляющий взгляд.
– Что за вздор!
– Тогда что же?
Она молчала, комкая простыню. Даже мертвый, Томас Кларк обладал властью разрушить жизнь Элизабет.
– Не хочешь выдавать своих секретов, да? – мягко поддразнил Стив.
Молодая женщина ощутила во рту металлический привкус. Отчего Стив так безжалостно настойчив? Только ли ради принципа или у него есть свои тайные цели? Должен же он понять, что при помощи грубой силы ничего не добьется!
– Это не моя тайна. Я не нарушаю своих обещаний.
Стив жадно ухватился за последнюю фразу.
– Кому ты обещала? Элизабет? Значит, тебе известно нечто, способное повредить ей или ее мужу?
Джейн отвернулась. Какой проницательный! Просто кошмар. Если она не придержит язык, Стив сопоставит факты и восстановит всю картину. Подсознательно ей очень хотелось, чтобы собеседник сам обо всем догадался и снял с нее тяжкое бремя ответственности. Его холодный, аналитический ум непременно разрешит мучительную дилемму ко всеобщему удовольствию.
– Прости...
В ее голосе прозвучали разочарование и усталость. Как тяжело... тяжелее, чем молчать перед лицом домашних. Клан Лоу грудью встанет на ее защиту. Любовь родных, их неизменная вера в Джейн достаточно сильны, чтобы противостоять «пращам и стрелам яростной судьбы». Но ее взаимоотношения со Стивом так хрупки и новы. Она может разрушить свое непрочное счастье, требуя, чтобы Стив поверил ей на слово.
– Я больше ничего не могу тебе сказать.
– Никогда? – тихо переспросил он.
Сердце Джейн заныло. В слове «никогда» заключена бесконечность. Но Стив имеет в виду вполне обозримое будущее, куда сама она боится заглянуть.
– Не сейчас, – примирительно отозвалась она.
– Но скоро?
Джейн беспомощно подняла взгляд.
– Я... нет... может быть... не знаю. – Она покачала головой. – Пожалуйста, давай оставим эту тему.
– Ты хочешь, чтобы все продолжалось как было? Никаких признаний с обеих сторон... до поры до времени? – проговорил Стив. Невзирая на все свои попытки переубедить актрису, он, похоже, радовался передышке.
Резкое движение собеседника заставило Джейн вздрогнуть, но Стив всего лишь взял ее руку и поднес к губам.
– Помнишь библейскую мудрость? Всему свое время, – проговорил он. Странное спокойствие разливалось по его лицу, агрессивное любопытство в глазах в последний раз вспыхнуло и угасло. Он поцеловал пульсирующую жилку на ее запястье и положил тонкую руку к себе на грудь. – «Всему свое время... время для молчания и время для разговора...»
– «... Время для любви и время для ненависти», – срывающимся голосом докончила Джейн.
Стив ласково коснулся рукою ее плеча.
– Этого ты и боишься, Дженни? Что я тебя возненавижу, когда ты откроешь мне свои секреты? – прошептал он, привлекая ее к себе.
Внезапная улыбка Стива разогнала мрачные тени. Гибкое женское тело обмякло.
– Конечно нет. С какой стати?
– А тогда... – Стив подался вперед и провел пальцем по контуру ее нежных губ. – Может, ты и права... для нас настало время молчания и время любви. – Пальцы его взъерошили ярко-рыжие волосы. – Но наступят и другие времена, Дженни... – Стив приник губами к самому ее уху и чуть слышно прошептал: – Однажды мы сведем счеты...
В течение последующих дней Джейн упорно старалась не вспоминать об этом обещании. Перезвонив Филу тем же вечером, она снова выслушала подробности о смерти Томаса Кларка и, удостоверившись, что состояние Элизабет Стерн не изменилось, решила выбросить из головы и темное прошлое, и неясное будущее. Остаток отпуска она проведет в блаженном настоящем, принимая дары судьбы, нанизывая воспоминания, словно бесценные жемчужины – чистые, неповторимые, пронизанные радостным светом.
Долгие, знойные дни сменялись не менее долгими и знойными ночами в объятиях Стива. Несмотря на всю свою неопытность, он оказался восхитительным любовником, нежным и страстным. Пылко и благодарно принимал все, что она предлагала, неутомимо импровизировал и радовался, когда ему удавалось удивить свою учительницу.
Вместо того чтобы угаснуть при более близком знакомстве, любовь их разгоралась и набирала силу. И с каждым днем Джейн все больше убеждалась: инстинкт ее не подвел. Стив завладел ее сердцем, стал частью ее существа.
С ним она могла болтать без умолку, позволять себе самые дикие выходки или надолго замолкать, дуться, а он оставался... просто Стивом. Он научил ее пить водку, а она научила его танцевать. Он показал ей, как укреплять здоровье, упражняясь с гантелями, а она – как разрушать здоровье, объедаясь острыми экзотическими блюдами. Он называл ей созвездия, а она цитировала под звездами шекспировские сонеты. Серьезных разговоров они не вели. Просто болтали о сущих пустяках, которые сближают людей, – о кухне и любимой музыке, об интересных поездках, о книгах, прочитанных в детстве. Эмоции, так же как прошлое и будущее, считались запретной темой.
Однажды, гуляя по пустынному пляжу, молодые люди набрели на веселую стайку местных малышей. Джейн застыла на месте живым воплощением скорбной задумчивости, пытаясь представить себе будущих детишек Мегги. Рука Стива охватила ее ладонь и ласково сжала тонкие пальцы. Джейн поспешила прогнать печальные мысли и с энтузиазмом включилась в детскую игру. Малыши заливались смехом, а Стив стоял рядом, с улыбкой наблюдая за озорными проделками спутницы.
Джейн казалось, что она давным-давно примирилась с мыслью о бесплодии. Однако теперь она поняла, что имел в виду доктор, говоря о «цикличности привыкания». Полюбив Стива, Джейн с болезненной отчетливостью осознала, что в потаенных уголках ее души гнездится тайное горе; и ни карьера, ни слава не позволят о нем забыть. Человек, который вручит ей свое сердце, лишит себя единственного шанса шагнуть в бессмертие. Она даст ему все... все, кроме ребенка.
Дни пролетали незаметно, но окончание отпуска еще маячило где-то за пределами вечности, как вдруг золотой сон развеялся словно дым.
Джейн ворвалась в коттедж Стива с охапкой коробок и пакетов после очередного обхода дорогих пляжных магазинчиков. Стив разговаривал по телефону. Сидя за столом, он задумчиво пощипывал нос большим и указательным пальцем свободной руки, отвечая собеседнику на противоположном конце провода кратко и односложно.
Джейн сложила пакеты на пол. Заслышав шум, Стив резко поднял голову: лицо его было мертвенно-бледным. Гостья направилась к двери, но молодой человек резко покачал головой и снова переключился на невидимого собеседника. Закончив разговор, он повесил трубку и посидел несколько секунд неподвижно, невидящим взором глядя в пространство.
– Стив? Что случилось? Что-то не так?
Стив поднялся и ожесточенно швырнул очки на стол.
– Это был мой отец.
– Да? – Джейн удивилась резкости его тона. Неужели Стив поссорился с отцом? – Чего он хотел?
Интересно, есть ли между этим человеком и его приемным сыном хоть какое-нибудь сходство? Удалось ли ему воспитать Стива по своему образу и подобию?
– Сядь. – От его тона по спине Джейн пробежали мурашки. – Я тебе никогда не рассказывал о моих родителях?
Джейн покачала головой, робко присаживаясь на край кушетки. Молодой человек мерил шагами комнату, нервно переставляя на ходу вещи с места на место. Нет, он ничего не говорил ей о своей приемной семье, и деликатная Джейн предпочитала не затрагивать болезненную тему.
– Собственно говоря, мой приемный отец со мной в некотором родстве. Моя мать была его сводной сестрой.
Джейн открыла рот, собираясь возразить: разве Стив не сказал как-то, что один на всем белом свете? Не обращая на нее внимания, он продолжал ровным голосом:
– Мои родители оставили море долгов. Отец заложил все, чтобы открыть собственное дело.
Мне он завещал только имя; я ношу его и по сей день. У дяди и тети не может быть своих детей, и я знаю, что огорчаю моих приемных родителей, не соглашаясь принять их фамилию. Но ведь имя – это единственное, что связывает меня с отцом и матерью. Как мне от него отречься? Дядя и тетя любили меня, как родного, поддерживали всегда и во всем, и деньгами, и добрым словом. И хотя воспитывали в строгости, я не обижался, зная: к себе они предъявляют требования столь же высокие. Когда я учился в школе, они не пропустили ни одного спортивного состязания, ни одной театральной постановки. Они оплатили мое образование, никогда и ни в чем не отказывали...
Джейн слушала рассказ Стива о том, какие замечательные у него приемные родители и скольким он им обязан, холодея от недоброго предчувствия. И вот подозрение переросло в уверенность, а сердце превратилось в лед – в бесчувственную глыбу льда. Стив еще не назвал имен, но Джейн уже знала... знала наверняка...
– Это Элизабет, верно? – процедила актриса сквозь стиснутые зубы, когда пытка сделалась невыносимой. – Джералд и Элизабет Стерн– твои дядя и тетя?
Стив резко повернулся, опрокинув один из ее пакетов, и на пол выпала зеленая шелковая рубашка. Джейн купила ее в подарок любимому, чтобы, когда ее не будет рядом, он вспоминал о ней. Ведь глаза у нее точно такого же изумрудно-зеленого оттенка...
– Вчера Элизабет пришла в сознание. Джералд позвонил мне только сейчас, дождавшись, чтобы состояние больной стабилизировалось. Паралич затронул левую часть тела и повредил речевые органы, но понять ее можно. Итак, Элизабет пришла в себя! Элизабет заговорила! Джейн с трудом верила своим ушам. Еще немного – и сердечный приступ случится с ней самой: Стив—сводный брат Томаса Кларка! Бедняжка Элизабет – двое сыновей, и ни один не носит ее имени! Первенца ей пришлось отдать в чужие руки: непризнанный Томас так и остался первым и единственным. Потом, в результате трагедии, она обрела нового сына. Стив относился к приемной матери с благоговейной любовью. Каково ему будет узнать, что Элизабет побоялась обратиться к нему за помощью?
– Итак, ты оказался на Леовилле отнюдь не по чистой случайности? – прошептала Джейн. – Ты и в самом деле меня преследовал?
– Джералд заклинал меня выяснить, что за беда случилась с Элизабет. Он хотел знать, не следует ли ему подать в отставку, прежде чем разразится скандал. Джералд – воплощение порядочности, – угрюмо продолжал Стив. – Вы виделись с ним в больнице, но из твоих уклончивых ответов он ничего не понял. Отец не мог покинуть Элизабет, так что я пообещал разыскать тебя и все выяснить.
Полицейские считали, что ты что-то скрываешь, но зацепиться им было не за что. На всякий случай я решил прощупать «Беккер корпорейшн», прежде чем предпринимать какие-либо действия, и благодаря моим связям узнал, что Фил заказал билет и путевку... строго конфиденциально. Я тут же решил, что мне просто необходимо оказаться в том же самолете.
У Джейн перехватило дыхание.
– Не верю, чтобы Фил...
Стив нетерпеливо отмахнулся.
– Наша дружба ограничена офисом «Беккер корпорейшн». Он понятия не имеет, кто мои родители. Встреча в аэропорту была чистым совпадением. Мне просто повезло. Но Фил не смог сообщить мне ничего нового. Я понял: раз ты не доверилась самым близким людям, мои шансы—на нуле. Принимая во внимание выдвинутые против тебя обвинения, я не думал, что стоит рассчитывать на твое сострадание. Тут я ошибся.
Последняя фраза на мгновение сбила Джейн с толку, но она снова взяла себя в руки.
– Ты решил, что в постели я окажусь более разговорчивой?! – возмущенно выкрикнула она.
Его глаза сузились.
– Да, эта мысль мне приходила в голову – учитывая твою репутацию.
Смертельно побледнев, Джейн вскочила на ноги: руки чесались надавать ему пощечин.
– Мерзавец!
В лице Стива не осталось ни кровинки.
– Я объяснил тебе, как много значат для меня Элизабет и Джералд...
– И это, по-твоему, тебя извиняет? Ну, скажи еще раз, что цель оправдывает средства! – бушевала Джейн. – То-то будут гордиться тобою родители, узнав, что ты переспал с дешевой потаскушкой, но так ничего и не добился!
Теперь Стив побагровел.
– Я сказал, что эта мысль приходила мне в голову, но не более того, – отрезал он. – Черт побери, Джейн, я честен с тобой. Тогда я тебя не знал. Теперь знаю... пожалуй, лучше, чем тебе бы хотелось. И ты отлично понимаешь – то, что произошло между нами той ночью, произошло само собой, стихийно. Так распорядилась судьба. Никакой тайной цели я себе не ставил – разве что связать нас нерушимыми узами, способными вы держать любые взаимные разоблачения. Так оно и получилось, верно? Да, мы злимся друг на друга, да, ты разочарована и обижена, и я тоже, да, я намерен использовать все доводы, чтобы убедить тебя выложить правду, но сделаешь ты это или нет – я тебя никому не отдам!
В богатой событиями жизни Джейн это была отнюдь не первая бурная сцена. Но никогда еще она не воспринимала боль обидчика как свою собственную. Следующим утром на борту самолета актриса неуверенно поздравляла себя с тем, что выдержала натиск Стива... А ведь он атаковал ее совесть, ее чувства... и тело тоже. Всю ночь они упивались страстью, предавались неистовым, мучительным восторгам, которые должны были бы окончательно измотать хрупкую Джейн. Однако вместо этого она ощущала небывалый прилив энергии. Стив изо всех сил старался заручиться обещанием Джейн... в постели и за ее пределами. Но бремя иных обязательств не позволило Джейн уступить.
На рассвете, пока Стив еще спал, Джейн выписалась из отеля, договорившись, чтобы багаж ее запаковали и выслали на следующий день. Она надеялась, что беспорядок в комнате одурачит Стива, и он не сразу бросится в погоню. К сожалению, билетов на прямой рейс не оказалось, и Джейн пришлось добираться до Сиднея с пересадкой.
Гранитные вершины острова Леовилль исчезли под крылом самолета, но Джейн ни разу не оглянулась назад. Не хватало еще разрыдаться, твердила она себе. Решение принято, и отступать она на намерена.
В течение всего утомительного перелета Джейн прокручивала в голове сценарий, убеждаясь, что готова к любой неожиданности.
Прошло уже двадцать семь часов с тех пор, как Джейн, поцеловав спящего возлюбленного в лоб, соскользнула с кровати в далеком тропическом раю острова Леовилль. Прямо с дороги она вихрем ворвалась в ультрасовременный приемный покой центральной сиднейской больницы и тут же затеяла ссору с медсестрой, габаритами напоминающей бронированный танк.
– Все в порядке, сестричка. Это опасное существо со мной.
Джейн задохнулась, словно увидела призрак. Слегка измятый костюм, светлая прядь, упавшая на лоб, глаза почти такие же красные, как и у нее... Стив?
– Откуда ты...
– Я же говорил тебе – я знаю тебя как свои пять пальцев! На тебя это похоже – сумасбродное решение, эффектный уход, жест безоглядного самопожертвования! Думаешь, я не заметил, как ты встала с постели? Думаешь, я не схватил телефонную трубку и не позвонил тут же администратору? Думаешь, я не умею сочинить душещипательную историю, способную растрогать кого бы то ни было? – Тут он окинул взглядом ее смятые джинсы и рубашку под хлопчатобумажной курткой. – Ну и видок у тебя, Джейн! Твоя наука пошла мне впрок, а вот сама ты оплошала. Я сослался на трагические семейные обстоятельства, и мне тут же забронировали билеты от Леовилля до самого дома. Тебе же достался кружной путь...
В разговор вклинилась воинственная медсестра:
– Не очень ее тревожьте, мистер Нортон. Ей необходим покой.
– Спасибо, вы очень добры... – смягчилась Джейн, подарив недавней противнице самую лучезарную из своих улыбок. И зачем она только нахамила столь славной женщине?
– Она имела в виду Элизабет, – пояснил Стив, когда тяжелые шаги медсестры затихли в конце коридора.
Джейн повисла на руке спутника.
– Ты сказал ей, что я приду?
– Шок для нее опасен, – устало вздохнул Стив. – Не тревожься, я заверил Элизабет, что, хотя мы с тобой и знакомы, эпизод в отеле мы не обсуждали, и бедняжка вздохнула поспокойнее. Элизабет рассказала мне следующее. Ты ее любимая актриса, уже много лет она восхищается твоей игрой. Она узнала тебя в холле отеля и не смогла пройти мимо. Поднялась к тебе в номер, назвавшись горничной. А ты любезно угостила ее чаем и поболтала с ней о том о сем в процессе сборов: ты торопилась на важную встречу. Элизабет боялась, что Джералд будет сердиться, узнав, что жена его ведет себя как восторженная школьница... И ей ужасно жаль, что она поставила тебя в неловкое положение, вырвав обещание никому не рассказывать о ее сумасбродной выходке.
Сердце Джейн упало. Едва придя в чувство, Элизабет начинает нагромождать ложь на ложь. История звучит вполне правдоподобно, но по тону Стива ясно, что тот ни на йоту не поверил словам больной. Он слишком хорошо знает Джейн, чтобы поверить, будто она проявит такую твердость в сохранении столь ничтожной тайны!
– По крайней мере, именно это она и скажет Джералду, а поскольку оба почитают ложь грехом, тот не усомнится. – Стив отер влажный лоб. – Проблема разрешилась наилучшим образом!
Молодые люди остановились у двери в больничную палату, и Стив положил ладонь на стекло, мешая заглянуть внутрь.
– Элизабет всегда казалась такой сильной... – процедил он сквозь зубы. – Невыносимо видеть ее такой беззащитной... такой...
– Стив... – К своему ужасу, Джейн заметила, что в его глазах стоят слезы. Боже, он страдает, и она тому виной! – Стив, я...
– Я понял. Ты хочешь войти одна, – отозвался он, не дослушав. И неохотно выпустил руку спутницы. – Ради Бога, Дженни, постарайся не причинять ей лишней боли. Она так слаба!
Слезы жгли глаза. Что за ирония! Стив сам не знает, о чем просит. Ради будущего со Стивом ей придется принудить Элизабет сказать правду. В противном случае она потеряет любимого.
– Конечно, я не стану ее волновать!
Джейн повернулась к двери, но тут Стив легонько коснулся ее плеча.
– Дженни?
– Что? – Она оглянулась и, не в силах противиться искушению, потерлась щекой о его руку, прежде чем отстраниться.
– Я люблю тебя, – проговорил он хрипло.
– Что? – От недосыпания у нее, должно быть, начались галлюцинации. Или она спит и видит сон?
– Неважно. Скажу позже. Иди... – Стив легонько подтолкнул ее вперед. – Я буду ждать тебя...
Полчаса тянулись бесконечно. Стив, верный своему слову, ждал в конце коридора. Наконец скрипнула дверь, и послышались долгожданные шаги: Джейн шла к нему на ватных ногах, устремив невидящий взгляд в пространство.
– Ну?
Джейн смежила усталые веки, не в силах посмотреть в лицо реальности, которой отныне суждено было навсегда перемешаться с бесконечным кошмаром лжи.
– Мне нужно ехать.
– Ехать? Куда? – Голос Стива звучал глухо, словно эхо в пустом туннеле.
– Домой. Мне нужно учить роль...
Черт возьми, как она сыграет Шекспира! Томаса больше нет... Отныне незримый маньяк не станет отвлекать ее от образа, безымянный ужас не парализует голосовых связок! Карьера заменила ей детей, заполнит и зияющую брешь, оставленную Стивом. Такой исступленной, такой честолюбивой, такой несчастной леди Макбет театральные подмостки еще не видели!
– Что там произошло?
Джейн попыталась изобразить подобие улыбки.
– Ровным счетом ничего. Мы поговорили. Все кончено: я больше не казню себя из-за Элизабет. Она сказала, что уже давно ощущала боли в груди, но все списывала на несварение желудка. Что до остального... ну... – Джейн с облегчением прислонилась к стене. И почему это у нее подкашиваются ноги? – Она же тебе все рассказала.
Элизабет действительно обнаружила труп Томаса, заглянув к нему на квартиру по пути к отелю, и, как и догадалась Джейн, в панике убежала.
Бедняжка наивно полагала, что успела рассказать обо всем, перед тем как потерять сознание.
Джейн тактично умолчала о подробностях обнаружения тела, искренне надеясь, что больная об этом никогда не узнает. Горе миссис Стерн отступало на задний план перед чувством глубокого облегчения. Верная себе, Элизабет отчаянно стремилась похоронить прошлое в прошлом.
Джейн никак не могла одобрить такой тактики, однако она слишком устала, чтобы вспоминать тщательно отрепетированные фразы, даже если бы и смогла обрушить поток аргументов на изможденное и надорванное существо, распростертое на больничной койке. Если Элизабет не найдет в себе сил поделиться своим горем с близкими, со временем ей предстоит заплатить страшную цену. Но это произойдет не скоро.
– А как же быть нам? – Стив развернул ее лицом к себе, обрывая поток мучительных размышлений.
– Нам?
Джейн призвала на помощь все свое мужество и рассмеялась серебристым смехом.
– Ох, Стив, зачем настаивать! Не повторяй слова «мы». Это была всего лишь курортная лихорадка... интриги, взаимные подозрения – все это делает жизнь пикантной! Жаль, что все закончилось именно так, но, может, оно и к лучшему, потому что мы вернулись в реальный мир, и ничего общего между нами нет.
– А ну перестань! – потребовал Стив. – Я не для того гнался за тобою через весь океан, чтобы ты дурачила меня своими актерскими штучками! Я же сказал, что люблю тебя. Для тебя это многое значит – я понял по твоему лицу. Прекрати отрицать, черт возьми, очевидное!
– Тебе только кажется, – возразила Джейн, думая о Элизабет, призраком вставшей между ними.
Может быть, со временем та передумает, но что, если нет? Джейн представила, как они со Стивом соединяют свои жизни и она изо дня в день общается с Элизабет и Джералдом, зная, что ходит по лезвию ножа, что одно неосторожное слово из ее уст разобьет счастье приемных родителей Стива. Нет, в любви, как везде и всегда, Джейн требовала: все или ничего.
– Ты же реалист, Стив! – убеждала она. – Мы... мы такие разные. Для счастья нам нужно разное.
– Мне нужна ты, а тебе нужен я! – категорично заявил Стив. – Мы разные, и в то же время схожи. Мы дополняем друг друга, Джейн, мы подходим друг другу, как две половинки единого целого. – Он свирепо сжал кулаки, глядя сверху вниз на нее, застывшую в ледяной неподвижности. – Погляди на меня и скажи, что я тебе безразличен. Убеди меня. Посмотри мне в глаза, черт тебя дери, и скажи, что не любишь меня и никогда не полюбишь.
Джейн скорбно подняла на него изумрудно-зеленые глаза. Почему он вынуждает ее проявить жестокость?
– Я не люблю тебя, Стив, и никогда не полюблю, – объявила Джейн, проклиная его настойчивость.
Он тяжело вздохнул.
– И тебе за это платят? Ох, Джейн, надеюсь, никто не спросит моего мнения о тебе как об актрисе! – Она воздела руки, но Стив перехватил их и поднес к губам. – Мы все сделали наоборот, верно, Джейн? Медовый месяц до свадьбы?
– Стив, ради Бога, ничего не получится! – обреченно простонала она.
– Почему нет?
– Не получится, и все! Моя карьера отнимает все мое время, я люблю переезжать с места на место, люблю развлечения. Тебе это не понравится. Ты такой конформист. Тебе нужны дом, семья... дети... – Джейн провела рукой по лбу. – Ты будешь замечательным отцом, у тебя должна быть целая орава малышей, чтобы забылось одинокое детство... А я не могу подарить тебе даже одного...
– Тогда мы просто будем жить вместе до конца дней своих. – Стив ласково прижался к ней щекой. – Послушай, Джейн, я понимаю, что ты пытаешься сделать, и это с твоей стороны очень великодушно, но ты не можешь защитить меня от моих чувств. Позволь мне принять на себя ответственность. Я все обдумал. За последние двадцать четыре часа я не думал ни о чем другом. Я отлично понимаю, что тебя и тетю связывает что-то, о чем она не желает говорить. Должно быть, что-то из ее прошлого, что-то, чего она стыдится. Учитывая ее возраст и религиозное воспитание, речь наверняка идет об ошибке молодости.
Ты никак не можешь быть ее дочерью, но, вероятно, ты стала связующим звеном между нею и кем-то еще. Нет! – Стив закрыл ей рот ладонью. – Дай мне закончить. Я больше не спрошу тебя ни о чем – никогда не спрошу. Это касается только тебя и Элизабет. Я сказал тебе «люблю» еще до того, как ты вошла в палату! Это знак доверия. Я никогда не усомнюсь в тебе, Дженни. Ты страстная идеалистка, ты преданный и бескорыстный друг. И, поскольку я это знаю, твоего слова мне достаточно. Я люблю тебя за все – за веселость и упрямство, за яростную бескомпромиссность и за сострадательную терпимость...
В темных глазах Стива блеснули слезы. Слезы и еще что-то, что словно по волшебству рассеяло сомнения и усталость Джейн.
– Боль твоего прошлого научила тебя состраданию. Мне хотелось бы исцелить эту боль, но я не в силах. Я могу сделать только то, что ты делаешь для других, – разделить твое горе, потому что для тебя одной бремя слишком велико. Мы пришли к нашей любви каждый со своим горем, но – о, Джейн! – наша любовь вознаградит нас за все! – Стив прижался лбом к ее лбу и настойчиво прошептал: – Ты нужна мне, Джейн. В счастье и в горе, в болезни и в здравии. Если ты любишь меня, поверь мне. Храни свой секрет и знай, что ничего не заставит меня предать нашу любовь. Пожалуйста...
Доверие. Предательство. Джейн отлично знала, которое из этих двух слов относится к Стиву. Он умен, проницателен, мудр и силен, и очень тонко чувствует... Разумеется, она доверяет ему. Он никогда не предаст тех, кого любит, – точно так же, как и она, Джейн. В этом смысле они похожи. Впереди еще много трудностей, но Джейн знала—нет такого секрета, которым она бы не поделилась с любимым, нет такого горя или проблемы, какие она побоялась бы с ним обсудить. Сегодня она промолчит, но однажды – очень скоро! – она поговорит с ним о Элизабет и Томасе и не пропасть возникнет между ними, но новый мост взаимопонимания.
– Самая важная сцена моей жизни сыграна в пустом коридоре, – прошептала она. – Где кордебалет? Где оркестр, где хор? Не умеешь ты делать предложение, Стивен Нортон.
– Это означает «Я верю»? – потребовал он ответа, и в темных глазах вспыхнуло торжество.
Джейн рассмеялась сквозь слезы. Милый, дорогой, ненаглядный, осмотрительный Стив желает расставить все точки над «і».
– О да, это означает «Я верю!». Я люблю тебя, Стивен Нортон. Теперь и навсегда – я верю!
Спокойствие Стива как рукой сняло.
– Что?! – вскипел он.
– А что я должна была подумать?! – закричала Джейн во весь голос. – Я и не подозревала, что вы с Филом – старые приятели. Я не знала, что ты разыгрываешь охранника-любителя! Я хотела найти все, что есть в твоих записях обо мне, поглядеть...
– Ты собиралась влезть в мой бумаги! – взревел он.
Похоже, мысль о посягательстве на его драгоценную папку возмутила собственника-бухгалтера куда больше, чем то, что в нем заподозрили сексуального маньяка.
– Да, – заявила Джейн, вызывающе вскидывая голову. – Я собиралась просмотреть твои записи, но поскользнулась в темноте. От шума ты проснулся и...
– И ты убедилась, что твои подозрения необоснованны и попросту нелепы?
– Ну... ты застал меня врасплох, а потом...
Стив выругался сквозь зубы.
– Итак, ты думала, что я могу оказаться опасен, но все равно полетела как бабочка на огонь! Черт тебя дери, Джейн, у тебя что, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? – Каждая фраза приводила его все в большее бешенство. – Неудивительно, что Фил просил за тобой присматривать! Ты хоть понимаешь, что могло случиться?
– По-моему, именно это и случилось, – ехидно молвила Джейн.
Стив помрачнел.
– Ты отлично знаешь, как я силен. Если бы я был твоим преследователем, я мог бы причинить тебе боль, замучить тебя, насыщая свои больные фантазии, может быть, даже убить! – яростно прошипел он, хватая ее за плечи и настойчиво встряхивая. – Ты опытная кокетка, но весь твой опыт не защитит от насилия.
– Т-томас мертв! – отозвалась Джейн. Сердце ее неистово колотилось.
– Прошлой ночью ты этого не знала! О чем ты только думала, идя на такой риск?
– Подзащитный имеет право не отвечать на компрометирующий его вопрос! – попыталась уйти от ответа Джейн.
– Ты вообще не думала! Ты слушалась инстинкта. Логика настойчиво подсказывала тебе держаться от меня подальше, но логике ты отродясь не следовала! Ты действуешь по велению сердца! И что же говорило тебе сердце прошлой ночью?
Джейн встряхнула огненно-рыжими прядями; глаза ее вспыхнули в солнечных лучах, словно изумруды.
– Что я сошла с ума, – выдохнула она.
– Мне знакомо это чувство, – прошептал Стив, и лицо его снова окаменело.
Что это было? Признание? Ультиматум? Она его разочаровала? Чего он ждал?
– Я открываю в твоем характере все новые и новые грани, порою совершенно неожиданные, – пожаловалась она убито. – Как я могу тебе довериться, если даже не знаю, каков ты на самом деле? Что ты от меня утаиваешь? Какие секреты?
– Только один секрет. – Стив опустил глаза. – Причем очень важный.
Он снял ладони с ее плеч и откинулся на подушки. Предчувствуя недоброе, Джейн бессознательно натянула простыню до самого подбородка.
– Ты хочешь, чтобы мы были честны друг перед другом?
– Да, конечно! – кивнула она.
– Ну, ежели пришла пора раскрыть карты, то я готов... но только процесс должен быть взаимным. Готова ли ты сама? Готова ли обнажить самые мрачные, самые глубинные тайники своей души перед случайным партнером?
Стив забросил крючок с наживкой и теперь настороженно ждал результата.
Нарочито грубое определение заставило Джейн передернуться от отвращения, хотя она отлично знала – именно этой реакции и ждет собеседник.
– Все было не так...
– Согласен, – оборвал ее Стив. – Давай скажем иначе: мы – любовники. А любовникам положено доверять друг другу, верно? Делить радость и горе, и постыдные секреты... – Джейн нервно облизнула губы, зная, что за этим последует, а Стив невозмутимо продолжал: – Так что сейчас ты расскажешь мне все о себе и Элизабет Стерн. Расскажешь, отчего у нее случился сердечный приступ в твоем номере. Может быть, слухи о шантаже соответствуют истине?
Джейн гордо запрокинула голову.
– Я ее не шантажировала!
– Стало быть, она шантажировала тебя?
– Нет!
– Тогда откуда деньги?
– Газеты, как всегда, преувеличили. Денег было немного, всего-то несколько сотен долларов... и они принадлежали... третьему лицу. Я просто... временно хранила их у себя, – неохотно пояснила Джейн.
В последнем своем письме Томас, к вящему ужасу Джейн, прислал ей пачку банкнот. Актриса собиралась передать их Элизабет с тем, чтобы та вернула их владельцу. Миссис Стерн держала деньги в руке, когда начался приступ, и затем банкноты оказались рассыпанными по всему полу.
– Сорвалась сделка с наркотиками?
Джейн метнула на него испепеляющий взгляд.
– Что за вздор!
– Тогда что же?
Она молчала, комкая простыню. Даже мертвый, Томас Кларк обладал властью разрушить жизнь Элизабет.
– Не хочешь выдавать своих секретов, да? – мягко поддразнил Стив.
Молодая женщина ощутила во рту металлический привкус. Отчего Стив так безжалостно настойчив? Только ли ради принципа или у него есть свои тайные цели? Должен же он понять, что при помощи грубой силы ничего не добьется!
– Это не моя тайна. Я не нарушаю своих обещаний.
Стив жадно ухватился за последнюю фразу.
– Кому ты обещала? Элизабет? Значит, тебе известно нечто, способное повредить ей или ее мужу?
Джейн отвернулась. Какой проницательный! Просто кошмар. Если она не придержит язык, Стив сопоставит факты и восстановит всю картину. Подсознательно ей очень хотелось, чтобы собеседник сам обо всем догадался и снял с нее тяжкое бремя ответственности. Его холодный, аналитический ум непременно разрешит мучительную дилемму ко всеобщему удовольствию.
– Прости...
В ее голосе прозвучали разочарование и усталость. Как тяжело... тяжелее, чем молчать перед лицом домашних. Клан Лоу грудью встанет на ее защиту. Любовь родных, их неизменная вера в Джейн достаточно сильны, чтобы противостоять «пращам и стрелам яростной судьбы». Но ее взаимоотношения со Стивом так хрупки и новы. Она может разрушить свое непрочное счастье, требуя, чтобы Стив поверил ей на слово.
– Я больше ничего не могу тебе сказать.
– Никогда? – тихо переспросил он.
Сердце Джейн заныло. В слове «никогда» заключена бесконечность. Но Стив имеет в виду вполне обозримое будущее, куда сама она боится заглянуть.
– Не сейчас, – примирительно отозвалась она.
– Но скоро?
Джейн беспомощно подняла взгляд.
– Я... нет... может быть... не знаю. – Она покачала головой. – Пожалуйста, давай оставим эту тему.
– Ты хочешь, чтобы все продолжалось как было? Никаких признаний с обеих сторон... до поры до времени? – проговорил Стив. Невзирая на все свои попытки переубедить актрису, он, похоже, радовался передышке.
Резкое движение собеседника заставило Джейн вздрогнуть, но Стив всего лишь взял ее руку и поднес к губам.
– Помнишь библейскую мудрость? Всему свое время, – проговорил он. Странное спокойствие разливалось по его лицу, агрессивное любопытство в глазах в последний раз вспыхнуло и угасло. Он поцеловал пульсирующую жилку на ее запястье и положил тонкую руку к себе на грудь. – «Всему свое время... время для молчания и время для разговора...»
– «... Время для любви и время для ненависти», – срывающимся голосом докончила Джейн.
Стив ласково коснулся рукою ее плеча.
– Этого ты и боишься, Дженни? Что я тебя возненавижу, когда ты откроешь мне свои секреты? – прошептал он, привлекая ее к себе.
Внезапная улыбка Стива разогнала мрачные тени. Гибкое женское тело обмякло.
– Конечно нет. С какой стати?
– А тогда... – Стив подался вперед и провел пальцем по контуру ее нежных губ. – Может, ты и права... для нас настало время молчания и время любви. – Пальцы его взъерошили ярко-рыжие волосы. – Но наступят и другие времена, Дженни... – Стив приник губами к самому ее уху и чуть слышно прошептал: – Однажды мы сведем счеты...
В течение последующих дней Джейн упорно старалась не вспоминать об этом обещании. Перезвонив Филу тем же вечером, она снова выслушала подробности о смерти Томаса Кларка и, удостоверившись, что состояние Элизабет Стерн не изменилось, решила выбросить из головы и темное прошлое, и неясное будущее. Остаток отпуска она проведет в блаженном настоящем, принимая дары судьбы, нанизывая воспоминания, словно бесценные жемчужины – чистые, неповторимые, пронизанные радостным светом.
Долгие, знойные дни сменялись не менее долгими и знойными ночами в объятиях Стива. Несмотря на всю свою неопытность, он оказался восхитительным любовником, нежным и страстным. Пылко и благодарно принимал все, что она предлагала, неутомимо импровизировал и радовался, когда ему удавалось удивить свою учительницу.
Вместо того чтобы угаснуть при более близком знакомстве, любовь их разгоралась и набирала силу. И с каждым днем Джейн все больше убеждалась: инстинкт ее не подвел. Стив завладел ее сердцем, стал частью ее существа.
С ним она могла болтать без умолку, позволять себе самые дикие выходки или надолго замолкать, дуться, а он оставался... просто Стивом. Он научил ее пить водку, а она научила его танцевать. Он показал ей, как укреплять здоровье, упражняясь с гантелями, а она – как разрушать здоровье, объедаясь острыми экзотическими блюдами. Он называл ей созвездия, а она цитировала под звездами шекспировские сонеты. Серьезных разговоров они не вели. Просто болтали о сущих пустяках, которые сближают людей, – о кухне и любимой музыке, об интересных поездках, о книгах, прочитанных в детстве. Эмоции, так же как прошлое и будущее, считались запретной темой.
Однажды, гуляя по пустынному пляжу, молодые люди набрели на веселую стайку местных малышей. Джейн застыла на месте живым воплощением скорбной задумчивости, пытаясь представить себе будущих детишек Мегги. Рука Стива охватила ее ладонь и ласково сжала тонкие пальцы. Джейн поспешила прогнать печальные мысли и с энтузиазмом включилась в детскую игру. Малыши заливались смехом, а Стив стоял рядом, с улыбкой наблюдая за озорными проделками спутницы.
Джейн казалось, что она давным-давно примирилась с мыслью о бесплодии. Однако теперь она поняла, что имел в виду доктор, говоря о «цикличности привыкания». Полюбив Стива, Джейн с болезненной отчетливостью осознала, что в потаенных уголках ее души гнездится тайное горе; и ни карьера, ни слава не позволят о нем забыть. Человек, который вручит ей свое сердце, лишит себя единственного шанса шагнуть в бессмертие. Она даст ему все... все, кроме ребенка.
Дни пролетали незаметно, но окончание отпуска еще маячило где-то за пределами вечности, как вдруг золотой сон развеялся словно дым.
Джейн ворвалась в коттедж Стива с охапкой коробок и пакетов после очередного обхода дорогих пляжных магазинчиков. Стив разговаривал по телефону. Сидя за столом, он задумчиво пощипывал нос большим и указательным пальцем свободной руки, отвечая собеседнику на противоположном конце провода кратко и односложно.
Джейн сложила пакеты на пол. Заслышав шум, Стив резко поднял голову: лицо его было мертвенно-бледным. Гостья направилась к двери, но молодой человек резко покачал головой и снова переключился на невидимого собеседника. Закончив разговор, он повесил трубку и посидел несколько секунд неподвижно, невидящим взором глядя в пространство.
– Стив? Что случилось? Что-то не так?
Стив поднялся и ожесточенно швырнул очки на стол.
– Это был мой отец.
– Да? – Джейн удивилась резкости его тона. Неужели Стив поссорился с отцом? – Чего он хотел?
Интересно, есть ли между этим человеком и его приемным сыном хоть какое-нибудь сходство? Удалось ли ему воспитать Стива по своему образу и подобию?
– Сядь. – От его тона по спине Джейн пробежали мурашки. – Я тебе никогда не рассказывал о моих родителях?
Джейн покачала головой, робко присаживаясь на край кушетки. Молодой человек мерил шагами комнату, нервно переставляя на ходу вещи с места на место. Нет, он ничего не говорил ей о своей приемной семье, и деликатная Джейн предпочитала не затрагивать болезненную тему.
– Собственно говоря, мой приемный отец со мной в некотором родстве. Моя мать была его сводной сестрой.
Джейн открыла рот, собираясь возразить: разве Стив не сказал как-то, что один на всем белом свете? Не обращая на нее внимания, он продолжал ровным голосом:
– Мои родители оставили море долгов. Отец заложил все, чтобы открыть собственное дело.
Мне он завещал только имя; я ношу его и по сей день. У дяди и тети не может быть своих детей, и я знаю, что огорчаю моих приемных родителей, не соглашаясь принять их фамилию. Но ведь имя – это единственное, что связывает меня с отцом и матерью. Как мне от него отречься? Дядя и тетя любили меня, как родного, поддерживали всегда и во всем, и деньгами, и добрым словом. И хотя воспитывали в строгости, я не обижался, зная: к себе они предъявляют требования столь же высокие. Когда я учился в школе, они не пропустили ни одного спортивного состязания, ни одной театральной постановки. Они оплатили мое образование, никогда и ни в чем не отказывали...
Джейн слушала рассказ Стива о том, какие замечательные у него приемные родители и скольким он им обязан, холодея от недоброго предчувствия. И вот подозрение переросло в уверенность, а сердце превратилось в лед – в бесчувственную глыбу льда. Стив еще не назвал имен, но Джейн уже знала... знала наверняка...
– Это Элизабет, верно? – процедила актриса сквозь стиснутые зубы, когда пытка сделалась невыносимой. – Джералд и Элизабет Стерн– твои дядя и тетя?
Стив резко повернулся, опрокинув один из ее пакетов, и на пол выпала зеленая шелковая рубашка. Джейн купила ее в подарок любимому, чтобы, когда ее не будет рядом, он вспоминал о ней. Ведь глаза у нее точно такого же изумрудно-зеленого оттенка...
– Вчера Элизабет пришла в сознание. Джералд позвонил мне только сейчас, дождавшись, чтобы состояние больной стабилизировалось. Паралич затронул левую часть тела и повредил речевые органы, но понять ее можно. Итак, Элизабет пришла в себя! Элизабет заговорила! Джейн с трудом верила своим ушам. Еще немного – и сердечный приступ случится с ней самой: Стив—сводный брат Томаса Кларка! Бедняжка Элизабет – двое сыновей, и ни один не носит ее имени! Первенца ей пришлось отдать в чужие руки: непризнанный Томас так и остался первым и единственным. Потом, в результате трагедии, она обрела нового сына. Стив относился к приемной матери с благоговейной любовью. Каково ему будет узнать, что Элизабет побоялась обратиться к нему за помощью?
– Итак, ты оказался на Леовилле отнюдь не по чистой случайности? – прошептала Джейн. – Ты и в самом деле меня преследовал?
– Джералд заклинал меня выяснить, что за беда случилась с Элизабет. Он хотел знать, не следует ли ему подать в отставку, прежде чем разразится скандал. Джералд – воплощение порядочности, – угрюмо продолжал Стив. – Вы виделись с ним в больнице, но из твоих уклончивых ответов он ничего не понял. Отец не мог покинуть Элизабет, так что я пообещал разыскать тебя и все выяснить.
Полицейские считали, что ты что-то скрываешь, но зацепиться им было не за что. На всякий случай я решил прощупать «Беккер корпорейшн», прежде чем предпринимать какие-либо действия, и благодаря моим связям узнал, что Фил заказал билет и путевку... строго конфиденциально. Я тут же решил, что мне просто необходимо оказаться в том же самолете.
У Джейн перехватило дыхание.
– Не верю, чтобы Фил...
Стив нетерпеливо отмахнулся.
– Наша дружба ограничена офисом «Беккер корпорейшн». Он понятия не имеет, кто мои родители. Встреча в аэропорту была чистым совпадением. Мне просто повезло. Но Фил не смог сообщить мне ничего нового. Я понял: раз ты не доверилась самым близким людям, мои шансы—на нуле. Принимая во внимание выдвинутые против тебя обвинения, я не думал, что стоит рассчитывать на твое сострадание. Тут я ошибся.
Последняя фраза на мгновение сбила Джейн с толку, но она снова взяла себя в руки.
– Ты решил, что в постели я окажусь более разговорчивой?! – возмущенно выкрикнула она.
Его глаза сузились.
– Да, эта мысль мне приходила в голову – учитывая твою репутацию.
Смертельно побледнев, Джейн вскочила на ноги: руки чесались надавать ему пощечин.
– Мерзавец!
В лице Стива не осталось ни кровинки.
– Я объяснил тебе, как много значат для меня Элизабет и Джералд...
– И это, по-твоему, тебя извиняет? Ну, скажи еще раз, что цель оправдывает средства! – бушевала Джейн. – То-то будут гордиться тобою родители, узнав, что ты переспал с дешевой потаскушкой, но так ничего и не добился!
Теперь Стив побагровел.
– Я сказал, что эта мысль приходила мне в голову, но не более того, – отрезал он. – Черт побери, Джейн, я честен с тобой. Тогда я тебя не знал. Теперь знаю... пожалуй, лучше, чем тебе бы хотелось. И ты отлично понимаешь – то, что произошло между нами той ночью, произошло само собой, стихийно. Так распорядилась судьба. Никакой тайной цели я себе не ставил – разве что связать нас нерушимыми узами, способными вы держать любые взаимные разоблачения. Так оно и получилось, верно? Да, мы злимся друг на друга, да, ты разочарована и обижена, и я тоже, да, я намерен использовать все доводы, чтобы убедить тебя выложить правду, но сделаешь ты это или нет – я тебя никому не отдам!
В богатой событиями жизни Джейн это была отнюдь не первая бурная сцена. Но никогда еще она не воспринимала боль обидчика как свою собственную. Следующим утром на борту самолета актриса неуверенно поздравляла себя с тем, что выдержала натиск Стива... А ведь он атаковал ее совесть, ее чувства... и тело тоже. Всю ночь они упивались страстью, предавались неистовым, мучительным восторгам, которые должны были бы окончательно измотать хрупкую Джейн. Однако вместо этого она ощущала небывалый прилив энергии. Стив изо всех сил старался заручиться обещанием Джейн... в постели и за ее пределами. Но бремя иных обязательств не позволило Джейн уступить.
На рассвете, пока Стив еще спал, Джейн выписалась из отеля, договорившись, чтобы багаж ее запаковали и выслали на следующий день. Она надеялась, что беспорядок в комнате одурачит Стива, и он не сразу бросится в погоню. К сожалению, билетов на прямой рейс не оказалось, и Джейн пришлось добираться до Сиднея с пересадкой.
Гранитные вершины острова Леовилль исчезли под крылом самолета, но Джейн ни разу не оглянулась назад. Не хватало еще разрыдаться, твердила она себе. Решение принято, и отступать она на намерена.
В течение всего утомительного перелета Джейн прокручивала в голове сценарий, убеждаясь, что готова к любой неожиданности.
Прошло уже двадцать семь часов с тех пор, как Джейн, поцеловав спящего возлюбленного в лоб, соскользнула с кровати в далеком тропическом раю острова Леовилль. Прямо с дороги она вихрем ворвалась в ультрасовременный приемный покой центральной сиднейской больницы и тут же затеяла ссору с медсестрой, габаритами напоминающей бронированный танк.
– Все в порядке, сестричка. Это опасное существо со мной.
Джейн задохнулась, словно увидела призрак. Слегка измятый костюм, светлая прядь, упавшая на лоб, глаза почти такие же красные, как и у нее... Стив?
– Откуда ты...
– Я же говорил тебе – я знаю тебя как свои пять пальцев! На тебя это похоже – сумасбродное решение, эффектный уход, жест безоглядного самопожертвования! Думаешь, я не заметил, как ты встала с постели? Думаешь, я не схватил телефонную трубку и не позвонил тут же администратору? Думаешь, я не умею сочинить душещипательную историю, способную растрогать кого бы то ни было? – Тут он окинул взглядом ее смятые джинсы и рубашку под хлопчатобумажной курткой. – Ну и видок у тебя, Джейн! Твоя наука пошла мне впрок, а вот сама ты оплошала. Я сослался на трагические семейные обстоятельства, и мне тут же забронировали билеты от Леовилля до самого дома. Тебе же достался кружной путь...
В разговор вклинилась воинственная медсестра:
– Не очень ее тревожьте, мистер Нортон. Ей необходим покой.
– Спасибо, вы очень добры... – смягчилась Джейн, подарив недавней противнице самую лучезарную из своих улыбок. И зачем она только нахамила столь славной женщине?
– Она имела в виду Элизабет, – пояснил Стив, когда тяжелые шаги медсестры затихли в конце коридора.
Джейн повисла на руке спутника.
– Ты сказал ей, что я приду?
– Шок для нее опасен, – устало вздохнул Стив. – Не тревожься, я заверил Элизабет, что, хотя мы с тобой и знакомы, эпизод в отеле мы не обсуждали, и бедняжка вздохнула поспокойнее. Элизабет рассказала мне следующее. Ты ее любимая актриса, уже много лет она восхищается твоей игрой. Она узнала тебя в холле отеля и не смогла пройти мимо. Поднялась к тебе в номер, назвавшись горничной. А ты любезно угостила ее чаем и поболтала с ней о том о сем в процессе сборов: ты торопилась на важную встречу. Элизабет боялась, что Джералд будет сердиться, узнав, что жена его ведет себя как восторженная школьница... И ей ужасно жаль, что она поставила тебя в неловкое положение, вырвав обещание никому не рассказывать о ее сумасбродной выходке.
Сердце Джейн упало. Едва придя в чувство, Элизабет начинает нагромождать ложь на ложь. История звучит вполне правдоподобно, но по тону Стива ясно, что тот ни на йоту не поверил словам больной. Он слишком хорошо знает Джейн, чтобы поверить, будто она проявит такую твердость в сохранении столь ничтожной тайны!
– По крайней мере, именно это она и скажет Джералду, а поскольку оба почитают ложь грехом, тот не усомнится. – Стив отер влажный лоб. – Проблема разрешилась наилучшим образом!
Молодые люди остановились у двери в больничную палату, и Стив положил ладонь на стекло, мешая заглянуть внутрь.
– Элизабет всегда казалась такой сильной... – процедил он сквозь зубы. – Невыносимо видеть ее такой беззащитной... такой...
– Стив... – К своему ужасу, Джейн заметила, что в его глазах стоят слезы. Боже, он страдает, и она тому виной! – Стив, я...
– Я понял. Ты хочешь войти одна, – отозвался он, не дослушав. И неохотно выпустил руку спутницы. – Ради Бога, Дженни, постарайся не причинять ей лишней боли. Она так слаба!
Слезы жгли глаза. Что за ирония! Стив сам не знает, о чем просит. Ради будущего со Стивом ей придется принудить Элизабет сказать правду. В противном случае она потеряет любимого.
– Конечно, я не стану ее волновать!
Джейн повернулась к двери, но тут Стив легонько коснулся ее плеча.
– Дженни?
– Что? – Она оглянулась и, не в силах противиться искушению, потерлась щекой о его руку, прежде чем отстраниться.
– Я люблю тебя, – проговорил он хрипло.
– Что? – От недосыпания у нее, должно быть, начались галлюцинации. Или она спит и видит сон?
– Неважно. Скажу позже. Иди... – Стив легонько подтолкнул ее вперед. – Я буду ждать тебя...
Полчаса тянулись бесконечно. Стив, верный своему слову, ждал в конце коридора. Наконец скрипнула дверь, и послышались долгожданные шаги: Джейн шла к нему на ватных ногах, устремив невидящий взгляд в пространство.
– Ну?
Джейн смежила усталые веки, не в силах посмотреть в лицо реальности, которой отныне суждено было навсегда перемешаться с бесконечным кошмаром лжи.
– Мне нужно ехать.
– Ехать? Куда? – Голос Стива звучал глухо, словно эхо в пустом туннеле.
– Домой. Мне нужно учить роль...
Черт возьми, как она сыграет Шекспира! Томаса больше нет... Отныне незримый маньяк не станет отвлекать ее от образа, безымянный ужас не парализует голосовых связок! Карьера заменила ей детей, заполнит и зияющую брешь, оставленную Стивом. Такой исступленной, такой честолюбивой, такой несчастной леди Макбет театральные подмостки еще не видели!
– Что там произошло?
Джейн попыталась изобразить подобие улыбки.
– Ровным счетом ничего. Мы поговорили. Все кончено: я больше не казню себя из-за Элизабет. Она сказала, что уже давно ощущала боли в груди, но все списывала на несварение желудка. Что до остального... ну... – Джейн с облегчением прислонилась к стене. И почему это у нее подкашиваются ноги? – Она же тебе все рассказала.
Элизабет действительно обнаружила труп Томаса, заглянув к нему на квартиру по пути к отелю, и, как и догадалась Джейн, в панике убежала.
Бедняжка наивно полагала, что успела рассказать обо всем, перед тем как потерять сознание.
Джейн тактично умолчала о подробностях обнаружения тела, искренне надеясь, что больная об этом никогда не узнает. Горе миссис Стерн отступало на задний план перед чувством глубокого облегчения. Верная себе, Элизабет отчаянно стремилась похоронить прошлое в прошлом.
Джейн никак не могла одобрить такой тактики, однако она слишком устала, чтобы вспоминать тщательно отрепетированные фразы, даже если бы и смогла обрушить поток аргументов на изможденное и надорванное существо, распростертое на больничной койке. Если Элизабет не найдет в себе сил поделиться своим горем с близкими, со временем ей предстоит заплатить страшную цену. Но это произойдет не скоро.
– А как же быть нам? – Стив развернул ее лицом к себе, обрывая поток мучительных размышлений.
– Нам?
Джейн призвала на помощь все свое мужество и рассмеялась серебристым смехом.
– Ох, Стив, зачем настаивать! Не повторяй слова «мы». Это была всего лишь курортная лихорадка... интриги, взаимные подозрения – все это делает жизнь пикантной! Жаль, что все закончилось именно так, но, может, оно и к лучшему, потому что мы вернулись в реальный мир, и ничего общего между нами нет.
– А ну перестань! – потребовал Стив. – Я не для того гнался за тобою через весь океан, чтобы ты дурачила меня своими актерскими штучками! Я же сказал, что люблю тебя. Для тебя это многое значит – я понял по твоему лицу. Прекрати отрицать, черт возьми, очевидное!
– Тебе только кажется, – возразила Джейн, думая о Элизабет, призраком вставшей между ними.
Может быть, со временем та передумает, но что, если нет? Джейн представила, как они со Стивом соединяют свои жизни и она изо дня в день общается с Элизабет и Джералдом, зная, что ходит по лезвию ножа, что одно неосторожное слово из ее уст разобьет счастье приемных родителей Стива. Нет, в любви, как везде и всегда, Джейн требовала: все или ничего.
– Ты же реалист, Стив! – убеждала она. – Мы... мы такие разные. Для счастья нам нужно разное.
– Мне нужна ты, а тебе нужен я! – категорично заявил Стив. – Мы разные, и в то же время схожи. Мы дополняем друг друга, Джейн, мы подходим друг другу, как две половинки единого целого. – Он свирепо сжал кулаки, глядя сверху вниз на нее, застывшую в ледяной неподвижности. – Погляди на меня и скажи, что я тебе безразличен. Убеди меня. Посмотри мне в глаза, черт тебя дери, и скажи, что не любишь меня и никогда не полюбишь.
Джейн скорбно подняла на него изумрудно-зеленые глаза. Почему он вынуждает ее проявить жестокость?
– Я не люблю тебя, Стив, и никогда не полюблю, – объявила Джейн, проклиная его настойчивость.
Он тяжело вздохнул.
– И тебе за это платят? Ох, Джейн, надеюсь, никто не спросит моего мнения о тебе как об актрисе! – Она воздела руки, но Стив перехватил их и поднес к губам. – Мы все сделали наоборот, верно, Джейн? Медовый месяц до свадьбы?
– Стив, ради Бога, ничего не получится! – обреченно простонала она.
– Почему нет?
– Не получится, и все! Моя карьера отнимает все мое время, я люблю переезжать с места на место, люблю развлечения. Тебе это не понравится. Ты такой конформист. Тебе нужны дом, семья... дети... – Джейн провела рукой по лбу. – Ты будешь замечательным отцом, у тебя должна быть целая орава малышей, чтобы забылось одинокое детство... А я не могу подарить тебе даже одного...
– Тогда мы просто будем жить вместе до конца дней своих. – Стив ласково прижался к ней щекой. – Послушай, Джейн, я понимаю, что ты пытаешься сделать, и это с твоей стороны очень великодушно, но ты не можешь защитить меня от моих чувств. Позволь мне принять на себя ответственность. Я все обдумал. За последние двадцать четыре часа я не думал ни о чем другом. Я отлично понимаю, что тебя и тетю связывает что-то, о чем она не желает говорить. Должно быть, что-то из ее прошлого, что-то, чего она стыдится. Учитывая ее возраст и религиозное воспитание, речь наверняка идет об ошибке молодости.
Ты никак не можешь быть ее дочерью, но, вероятно, ты стала связующим звеном между нею и кем-то еще. Нет! – Стив закрыл ей рот ладонью. – Дай мне закончить. Я больше не спрошу тебя ни о чем – никогда не спрошу. Это касается только тебя и Элизабет. Я сказал тебе «люблю» еще до того, как ты вошла в палату! Это знак доверия. Я никогда не усомнюсь в тебе, Дженни. Ты страстная идеалистка, ты преданный и бескорыстный друг. И, поскольку я это знаю, твоего слова мне достаточно. Я люблю тебя за все – за веселость и упрямство, за яростную бескомпромиссность и за сострадательную терпимость...
В темных глазах Стива блеснули слезы. Слезы и еще что-то, что словно по волшебству рассеяло сомнения и усталость Джейн.
– Боль твоего прошлого научила тебя состраданию. Мне хотелось бы исцелить эту боль, но я не в силах. Я могу сделать только то, что ты делаешь для других, – разделить твое горе, потому что для тебя одной бремя слишком велико. Мы пришли к нашей любви каждый со своим горем, но – о, Джейн! – наша любовь вознаградит нас за все! – Стив прижался лбом к ее лбу и настойчиво прошептал: – Ты нужна мне, Джейн. В счастье и в горе, в болезни и в здравии. Если ты любишь меня, поверь мне. Храни свой секрет и знай, что ничего не заставит меня предать нашу любовь. Пожалуйста...
Доверие. Предательство. Джейн отлично знала, которое из этих двух слов относится к Стиву. Он умен, проницателен, мудр и силен, и очень тонко чувствует... Разумеется, она доверяет ему. Он никогда не предаст тех, кого любит, – точно так же, как и она, Джейн. В этом смысле они похожи. Впереди еще много трудностей, но Джейн знала—нет такого секрета, которым она бы не поделилась с любимым, нет такого горя или проблемы, какие она побоялась бы с ним обсудить. Сегодня она промолчит, но однажды – очень скоро! – она поговорит с ним о Элизабет и Томасе и не пропасть возникнет между ними, но новый мост взаимопонимания.
– Самая важная сцена моей жизни сыграна в пустом коридоре, – прошептала она. – Где кордебалет? Где оркестр, где хор? Не умеешь ты делать предложение, Стивен Нортон.
– Это означает «Я верю»? – потребовал он ответа, и в темных глазах вспыхнуло торжество.
Джейн рассмеялась сквозь слезы. Милый, дорогой, ненаглядный, осмотрительный Стив желает расставить все точки над «і».
– О да, это означает «Я верю!». Я люблю тебя, Стивен Нортон. Теперь и навсегда – я верю!