Поллини Френсис. Все красотки - по ранжиру

   - Конечно же, ты прекрасно танцуешь, - говорила она, когда они медленно кружили в танце. - Конечно же, - повторила она, Понс снова начал дрожать. - Тебе нравится танцевать со мной? - нежно спросила она.
   - М... м... Бетти... Я думаю, это просто великолепно... - ответил парень.
   - Что случилось? - прошептала она, ощутив его дрожь.
   - Б-б-боже!.. - едва прошептал он.
   - Ну-ну... Сейчас... - прошептала она ему на ухо.
   - Я причиняю вам боль?
   - Конечно же, нет... - она говорила так мягко, ее теплое дыхание ласкало ему ухо, от нее исходил такой чудесный запах. - Конечно, нет... - шептала она. - Конечно же, нет, ты мне не причиняешь никакой боли. Мне с тобой очень хорошо, - уверяла она его.
   Сердце у Понса стучало, его тело била мелкая дрожь. Но ей это нравилось. Она еще теснее прижалась к нему и обняла его еще крепче. Нежность. Теплая, божественная нежность. Он все еще беспокоился, не причиняет ли ей боли. Он не хотел этого. Он не понимал, где он находится, здесь, там, в каком-то сне, но он все равно об этом беспокоился. Может ли это причинить ей боль? Это тоже его тревожило. Понс представлял собой целую связку тревог и забот. Вообще, такое состояние у него было всегда, когда танцевал, поэтому он старался танцевать поменьше. Он всегда надевал плавки, когда отправлялся на танцы, и они помогали ему избежать неловких ситуаций. Хотя носить плавки не очень удобно. В прошлом году на вечере он танцевал с Энн Уилльямс, лишь недавно поступившей в их школу, и плавки тогда здорово помогли ему. Где эта малышка научилась так танцевать? Почему же он не надел плавки сегодня? Он удивлялся, трепеща, сознавая, что находится в мягких объятиях Бетти, которая все время что-то нашептывала ему на ухо...
   - Это же очень милая вещь... как же она может мне причинить какой-нибудь вред?
   Ее рука ласково гладила его шею. Он еще никогда не встречал такой нежной и гладкой ручки, даже у его матери. Что она делает сегодня вечером? Он все время думал о ней.
   - У вас есть мать? - спросил он на одном дыхании.
   Она так мягко рассмеялась, что он едва услышал ее смех. Ее губы касались его уха.
   - Вы?.. - снова хотел он задать ей тот же вопрос.
   - Понс... - сказала она. - Милый Понс. - прошептала она мягко, прямо ему в ухо, обеими руками обхватив его шею.
   Руки Понса обнимали ее тело. Он представлял собой дрожащее, трепещущее, горячее тело, прижатое к ней.
   - Конечно же, у меня есть мать. Очень хорошая мать, - тепло сказала она, мягко отстранившись от его уха и глядя ему прямо в глаза. - Такая же хорошая, как и твоя... - добавила она.
   - Я рад... - сказал Понс.
   - Расскажи мне о своей матери, - попросила она.
   Понс посмотрел ей в глаза. Где еще увидишь такие прекрасные глаза? А такие роскошные волосы? Разве это он здесь, рядом с такой- красавицей?
   - Я... я люблю ее... - сказал он.
   - Она тебя целует на ночь?
   - Д-д-да...
   - Вот так?
   Мягкие, полные, теплые губы прижались к его губам. Какие сладкие губы! Понс никогда не знал и даже не слышал ничего о таких губах. Будет ли он тем самым, каким был до сегодняшнего вечера?
   - Ум-м-м-м... - произнесла она, оторвавшись от него на мгновение, теплая, влажная. - Вот так?
   Что его удерживало от взрыва? Она была мягкой, роскошнейшей. Он тесней прижался к ее телу...
   - Боже... - только и смог произнести он. - Святой Боже...
   Она снова поцеловала его. Он дрожал теперь очень сильно, потеряв над собой всякий контроль. Ее рука ласкала его голову.
   Он был готов упасть в обморок. Ее поцелуй был уже другим: ее язык, горячий, как огонь, проник ему в рот и исследовал там каждый уголок.
   - Б-б-бетти... Бетти... - едва выговорил он, ему не хватало воздуха.
   - Что случилось? - прошептала она, продолжая свои божественные ласки.
   Он услышал, что играет уже другая мелодия. Это была мягкая джазовая музыка, тихая и медленная. Когда она успела поставить новую пластинку? Сколько у нее еще таких мелодий? Они теперь стояли на середине комнаты, близко и тесно прижавшись друг к другу и уже не танцевали, просто качались в такт музыке. Сколько они уже стоят здесь? Она продолжала целовать его.
   - Мне очень нравится... танцевать, - сказал он. - С вами, - добавил он.
   - А что еще мы будем делать? - спросила она.
   Розы. Только розы. Какое теплое у нее лицо. Она теперь смотрела на него. Ее рука гладила его голову и щеки, очень нежно.
   - Попе... послушай... мой милый малыш... - сказала она. - Я хочу, чтобы ты взял себя в руки.
   Ее мягкий и теплый голос звучал для Понса божественно. Но ему хотелось знать: как он сможет взять себя в руки? Он еле стоял на ногах... Как он это сделает? Он попытался думать о футболе, о различных игровых комбинациях. Он пытался думать об этом, приложив максимум усилий. Он подумал о своей матери.
   - Постарайся... - попросила она. - Ну, пожалуйста... Потому что мы будем заниматься чем-то очень приятным... Знаешь это? - очень тихо прошептала она. - Закрой глаза...
   Когда он еще так дрожал? Он закрыл глаза, как она приказала. Он думал об отце. О Пеппи. О Рыжем Джо. О Джилл. Об Ивонн. О Хетти. Хетти. Нежные пальчики расстегивали ему рубашку... Тигр...
   - Понс, - ее голос звучал, как во сне.
   Что она еще собирается сделать? Он просто стоял, позволяя ей делать с ним все, что она хотела. Он бы умер здесь, какое это теперь имеет значение? Он видел перед собой колодец, глубокий, темный колодец. Он дрожал, дрожал всем телом... Он начал думать о журнале "Ридерс дайджест"...
   - Открой глаза, - приказала она своим ласкающим ухо голосом, когда, казалось, прошло миллион лет.
   Понс с трудом заставил себя открыть глаза.
   Она стояла совершенно обнаженная, на ней ничего не было, она стояла перед ним, умопомрачительно прекрасная... Ее божественная фигура... Ее халатик лежал на полу... Он сходил с ума, глядя на нее. Ее рыжие волосы... Музыка играла... "Тристан и Изольда"... Могло ли это происходить наяву? Вот все, что он запомнил. Он осел на пол...
   65
   Тигр не знал этого, но его ночное проникновение на игровые площадки Соерсвилльской средней школы не прошло незамеченным. Наблюдателем был никто другой, как шеф полиции Джон Полдаски. Тигр думал, что его автомобиль видел у заведения Сэма Рото. И действительно, он его видел. Так как шеф полиции был хитрым парнем, он нарочно оставил там свой автомобиль, как уловку, а сам в это время поехал к средней школе на машине Сэма Рото. Задание, которое он сам себе поставил, заключалось в следующем: вокруг школы могло случиться такое, что стоило посмотреть ночью, если побыть там достаточно долго. И он на это рассчитывал. Он решил осуществить один хитроумный план, чтобы оставить этих полицейских из штата с носом. Всю их банду. Они, конечно, не наблюдали за школой в эту ночь. Никого не было. Было темно, пустынно, он был здесь совершенно один. С его предчувствием. Он поставил автомобиль Сэма в хитро скрытую позицию с видом на школу и на спортивные площадки, мастерские и на дорогу, ведущую сюда. Он сидел спокойно, терпеливо, время от времени посылая проклятия полицейским из штата или своей жене Мэри. Он много о чем передумал за это время. Он даже вернулся в мыслях во Вторую мировую войну, когда он служил в военной полиции. Он провел тогда долгие часы в одиночных ночных дежурствах, одно из которых напоминало сегодняшнее. Это было много лет тому назад. Он проверил свой револьвер. Свое ружье. Свою дубинку. Свою щетку. Свой фонарик. Свой блокнот и карандаш. Все было в надлежащем порядке. И он был готов расцеловать Господа Бога. Он увидел, как фары какого-то автомобиля медленно кружили, он наблюдал, как они играли на стене стадиона, на тренировочном футбольном поле, на баскетбольной площадке - он увидел, как они исчезли, как раз за баскетбольной площадкой. А затем наступила кромешная тьма. Он посидел здесь некоторое время, так как был настолько взволнован, что не мог сдвинуться с места. Он мог видеть перед собой лицо Серчера, и тех других парней, Фолло, Грейди, всех остальных мудрых парней, этих умников. Он не скажет им ничего. Он все уже продумал заранее; он споймает убийцу, доставит его в участок, созовет репортеров, фотографов - и потом передаст окружному прокурору. Так оно будет. И полицейские из штата прочитают все это, и услышат об этом... больше всего, его имя. Он сможет увидеть заголовки. Это будет поразительное зрелище, сногсшибательная слава. А все те горячие молокососы из штата будут сосать пальцы. Да. А теперь вниз по этой дорожке. Он хотел бы знать, какой из этих черномазых - убийца. Он не сомневался - убийца один из них. Все эти мысли пронеслись в его голове, пока он пытался успокоиться и поздравлял сам себя с удачей. Прошло минут десять, прежде чем он смог сдвинуться с места. Наконец, он выбрался из машины, не спеша вытащил револьвер, взял его в одну руку, перекинул ружье через плечо, все проверил и пошел бесшумно, в классическом стиле коммандос, по направлению к площадке. Было так темно, что он не мог увидеть автомобиль, и он знал, что не заметит его, пока не столкнется с ним вплотную. Это великолепно. В'этом деле он дока. И всегда им был. Он мог красться в темноте, как кот. Почему его так часто и назначали в ночные дежурства. Он знал свое дело в совершенстве. Он годами его осваивал. Он двигался ровно, неуклонно и молчаливо. Он уже далеко продвинулся. Наконец, он наткнулся на автомобиль. Он двинулся к нему. Каждый мускул на его теле был напряжен... внезапно атаковать его...
   66
   Понс плыл в самой теплой комнате, какую он когда-либо знал. Он был в миллионах миль от всего на свете. Везде. И нигде. Он хотел "избавиться от этого, так как это беспокоило его. В конце концов, если бы только коснуться до чего-нибудь там, внизу - это была самая опасная вещь в мире, во всей Вселенной, он это знал... плывя в неизвестное, в этой темноте, далеко отсюда... Он знал, что все это может закончиться катастрофой. Где? На луне? Неудачное прилунение? Будет ли он там первым человеком? Разве ему разрешили полететь на Луну? Ведь он даже не был астронавтом, или даже сторонником этой Программы. Все это колоссальная трата денег, вся эта космическая затея, он так считает. Ерунда все это. И всегда была ерундой. Что же он делает в ней? На ней? Он услышал музыку. Сомнения не было:
   "Тристан и Изольда". Она звучала все сильней, она плыла возле него, вокруг него. Величественная и мощная. Он плыл на волнах этой музыки... И вот теперь какой-то голос заговорил с ним. Часть этой музыки. Голос звучал у самого уха. Понс не мог определить, кому он принадлежал. Голос задавал вопросы, хотя он не мог понять их. Но постепенно до него дошло, что они - экзамен по английской литературе... - "Что такое элегия?" спросил голос. Потом была пауза, явно в ажидании его ответа. Сможет ли он ответить? Что он сможет ответить? Голос, на этот раз принадлежащий ему, ответил: "Лирическое стихотворение, представляющее собой плач по умершему". Это, несомненно, был его голос. "А что такое реквием?" задал неизвестный голос следующий вопрос. Понс ответил; "Грустная песнь или кантата, которая в действительности является молитвой за упокой души умершего". Экзамен закончился. Это он знал точно. Теперь звучала одна музыка, только музыка... Он уже не плыл больше. Даже не подозревая об этом, он приземлился. Он был удивлен, что так мягко приземлился. Значит, он избежал крушения на Луне. Понс лежал на спине на чем-то твердом и плоском, нашел смелость и силу, уже не говоря о любопытстве, чтобы открыть глаза. Он увидел странное зрелище. Он находился на вершине холма в прекрасном, теплом климате. Сперва он был ослеплен ярким светом. Затем постепенно он увидел, вправо и влево от него высокие стройные колонны, Дорические? Казалось, что он находится в Парфеноне. Он лежал на спине, уставясь вверх на безоблачное небо, между двумя могучими дорическими колоннами, в Парфеноне. Вот все, что он смог рассмотреть. Эти колонны были массивные и бесконечные. С того места, где он лежал, Понс не мог увидеть их вершин. Казалось, что они достигают неба. Понс попытался повернуться, он просто хотел увидеть, где же они заканчиваются. Однако, он не мог пошевелиться. Он мог смотреть, слышать и чувствовать, но не мог преодолеть неподвижность. Понс встревожился: колонны начали двигаться. Они надвигались на него, закрывая его и, конечно же, раздавили бы его в какие-нибудь считанные минуты, подобно двум гигантским клещам. Понс в отчаяньи еще раз попытался сдвинуться с места. Но не смог. Он даже не мог повернуть голову, ни вправо, ни влево. Она была зажата, он мог смотреть только вверх. В отчаяньи, он ждал своего конца. Он попытался закрыть глаза, но обнаружил, что не может сделать даже этот. Какой дьявол, какие силы придумали такой конец? Внезапно увидел колонны, выросшие перед ним. Они не раздавили его! Они слились друг с другом в одну массивную, колоссальную колонну... устремленную вверх... и еще выше... до бесконечности... и казалось, что она вырастает прямо из него! Понс не мог видеть, но был абсолютно уверен, что колонна являлась частью его тела! Понсу стало жарко, нещадно палило солнце. Конец ли это? Будет ли он лежать здесь бесконечно, всегда, мучимый этим палящим солнцем, этой колонной, которая является частью его самого, исследуя вселенную? Он услышал голос...
   - Понс... Понс...
   Он увидел мисс Смит... Бетти... наконец-то, он пришел в себя. Она была рядом с ним, склонилась над ним, глядя на него. Это была не статуя. Она была мягкрй и теплой. Такой теплой. Он лежал на спине на полу... Обнаженный... совершенно... также, как и ее божественное тело...
   67
   - Кто этот черномазый?
   Шеф полиции хотел очень это узнать перед тем, как броситься на него. Этот черный хер уже находится в ней? Насколько далеко он успел его всунуть? Он бросился вперед... рывком открыл дверцу автомобиля... его фонарик вспыхнул... он направил свой револьвер...
   - Тигр! - завопил он, когда, наконец, осознал увиденное.
   Открывшееся зрелище поразило его.
   Под ярким светом мощного фонаря шефа полиции Тигр повернулся, прикрыв рукой глаза, пытаясь выяснить, что происходит. Девушка все еще лежала на другой его руке, она прижалась к нему, охваченная страхом... Они не успели раздеться, поскольку лишь недавно приехали...
   Воцарилось молчание. Тигр, наконец, понял, что происходит. Он слегка улыбнулся.
   - Джон... - сказал он дружески. - Как дела?
   Шеф полиции таращил глаза. Лишь минуту-другую спустя он смог произнести:
   - Тигр...
   Он глубоко задумался, пытаясь разобраться в увиденном. Кто эта девушка? Она наполовину спряталась за Тигром, поэтому Джон Полдаски не мог разобрать, кто это. Он постоял молча, собираясь с мыслями. От изумления он не мог открыть рта.
   - Что нового? - спросил Тигр, совершенно успокоившись.
   - Я... думаю... Почему... - Шеф полиции старался сказать что-то членораздельное.
   Луч его фонаря опустился немного вниз. Тиф, осмотрев его, увидел, что он увешан оружием.
   - Работаешь сверхурочно? - спросил Тигр. - Как жена? Эй!.. Выключи свой фонарь... посмотри, здесь достаточно света...
   Он показал на тусклый свет в машине, который автоматически зажегся, когда шеф полиции открыл дверцу.
   Полдаски выключил фонарь. Тигр увидел револьвер в его руке, нацеленный на них. Он усмехнулся.
   - Эй! Что это у тебя в руке?
   Все еще изумленный, шеф полиции посмотрел на свою руку. Тигр наблюдал за ним почти с полминуты, тоже уставясь на эту руку. Он чувствовал, как дрожит девушка, хотя, возможно, уже не так сильно. Он слегка сжал ее руку.
   - Убери это, Джон, - спокойно попросил он.
   Шеф полиции не спеша убрал револьвер и по-прежнему стоял возле машины. Тигр осматривал остальное его оружие. Безусловно, оно было устрашающим, размышлял он, почти ошеломляющим. Хотя сейчас стало грустно. Довольно долго он смотрел на шефа полиции, продолжавшего стоять перед ним.
   - Придешь на игру, Джон? - наконец спросил Тигр.
   Определенно, девушка стала дрожать значительно меньше. Она по-прежнему прижималась к нему.
   - Да... Тигр... - пробормотал неразборчиво шеф полиции.
   Он по-прежнему пялился на них.
   - Кто это там с тобой, Джон? - как бы между прочим спросил Тигр.
   - Никого, - сразу же ответил шеф полиции.
   Они немного помолчали.
   - Мы их побьем, - сказал Тигр. - Хотя нам придется нелегко. Будет довольно жесткая игра.
   - Да... - промямлил шеф полиции.
   - Я выпущу на замену Джо Морана в конце игры. Мы отработали очень интересную комбинацию с его участием.
   - Да? - спросил Полдаски, явно заинтересованный.
   - Да, мы вынуждены будем. Другие комбинации построены вокруг Джима Грина...
   Шеф полиции насторожился, услышав это имя, но он был определенно рад услышать насчет Джо Морана. Он жил в нескольких домах от него, по правде говоря. Иногда он играл в биллиард с его отцом в заведении Сэма. Он был неплохим парнем. В прошлом году они несколько раз вместе ходили охотиться в горы...
   - Кто начнет играть в первую половину матча? - медленно спросил Подаски.
   - Слева?
   - Справа.
   - По-моему, Поуп.
   - Он хорошо играет.
   - А не шутишь ли ты, Джон? Как раз его я и собираюсь менять во второй половине матча. - Он рассмеялся. - А ты бы не тряхнул стариной?
   Шеф полиции невольно рассмеялся. Когда-то он был неплохим защитником, когда тренером с командой Соерсвилля работал старик Хинк Хендерсон. Он мог бы получить стипендию, однако его коэффициент умственных способностей был невысок. А потом он пошел воевать - как раз наступила Вторая мировая война.
   - Старик Фили будет играть в центре? - поинтересовался он.
   - Конечно, - ответил Тигр. - Кто же еще?
   - Вот это игрок!
   - Видел его проход на прошлой неделе?
   - Черт возьми! Он пробивает любую защиту, как таран.
   - Не говори!
   - Какую передачу он сделал десятке... прямо в руки!
   - Да, это он делает мастерски!
   - А как насчет Джерри?
   - Я его выпущу сначала.
   - Он здоров?
   - О, да! Его не травмировали. Они помолчали.
   - Беспокоишься насчет пропущенных тренировок, Тигр?
   - А что я могу сделать?
   - Да... так уж получилось.
   - Мы все равно их победим.
   - Ты так думаешь?
   - Да, я в это верю.
   - Я тоже надеюсь на это.
   - Посмотришь на игру Морана.
   - Не шутишь... вы действительно заполучили новых игроков?
   - Несколько.
   - Многих задействуешь?
   - Обожди... я выйду сейчас и расскажу тебе... Я покажу...
   Тигр освободил себе путь, чтобы вылезти из машины, мягко отодвинувшись от Джинни, оставив ее сидеть там, уже совершенно спокойную.
   - Кто она? - прошептал шеф полиции, когда Тигр вышел из машины.
   - Джинни Бонни, - ответил Тигр. - Знаешь ее?
   - О, да... - ответил шеф полиции. - Да. Хорошая малышка;
   - Действительно, прекрасная девушка, - сказал Тигр.
   - Я лечу зубы у ее отца, - сказал Джон.
   - Да? Я тоже.
   - Хороший человек.
   - Мне он нравится.
   - Действительно, приятная малышка...
   - Она мне нравится.
   - Я ее испугал?
   - О, не очень.
   - Она успокоилась?
   - О, да.
   - Прекрасный дантист. Кроме шуток, - сказал шеф полиции.
   - Я знаю, - согласился Тигр. - Ну, вот... Джон... есть у тебя блокнот и карандаш? Я покажу тебе... - добавил он.
   Шеф полиции поискал то, о чем просил Тигр, нашел блокнот и карандаш и передал ему.
   - Пойдем посидим там, - сказал Тигр и показал на скамейки возле баскетбольной площадки.
   Он просунул голову в машину и сказал несколько слов девушке. Затем пошел вместе с шефом полиции к скамейкам. Они сели.
   - Посвети фонариком, - попросил Тигр.
   Полдаски включил свой фонарь.
   Тигр искусно набросал в блокноте схему двух противоборствующих команд. Он начал чертить многочисленные линии, направленные в разные стороны. У шефа полиции голова пошла кругом. Тигр усмехнулся.
   - Тактика игры сегодня усложнилась, Джон. В твое время игра была проще.
   И Тигр ввел Полдаски во все подробности тактических схем, которые он собирался использовать в предстоящем матче.
   - Черт возьми! - сказал Полдаски, восхищенный тренерской мудростью Тигра, но сам он окончательно запутался во всех этих сложных тактических схемах. - Боже милостивый, как только твои парни разбираются во всей этой чертовщине!
   Тигр усмехнулся.
   - Они все понимают и выполняют на поле.
   Тигр вернул Полдаски его блокнот и карандаш. Шеф полиции пообещал обязательно придти на следующую тренировку и посмотреть, как футболисты выполняют все эти запутанные тактические схемы. Они прошли мимо машины Тигра. Он подумал о девушке, которая сидела в автомобиле. Они прошли дальше, разговаривая между собой, пока не ушли довольно далеко от автомобиля.
   - А где твоя машина, Джон? - спросил Тигр.
   - Ах, вон там... - сказал шеф полиции, махнув рукой в направлении школы.
   При свете луны. которая только что показалась из-за туч и, подумал Тигр, вероятно, ненадолго, он сразу же увидел автомобиль. Была ли это машина Джона? Хотел бы он знать. Могла быть и она. Или это не его машина? Они были на полпути к ней. Тигр задумался, глядя на ночное небо, заметив все эти облака, луну, готовую снова нырнуть в них. Ему опять стало грустно, когда он подумал о Джоне Полдаски - без сомнения, одном из лучших шефов полиции, которые когда-либо были в городе. Он это знал. Он еще более опечалился, когда подумал о его жене, которая отнюдь не была дурнушкой. Как там ее звали? Мэри, что ли? Хорошая для него жена, даже принимая во внимание ее характер. Тигр слегка ухмыльнулся. Несмотря на охватившую его печаль. Он слышал о ее крутом нраве, однажды даже приходилось быть свидетелем ее буйства. Он надеялся, что с Джинни все в порядке. Он сказал ей, что долго не задержится, и был совершенно уверен, что она будет ждать его там, в машине. Она обязательно его дождется. Такая уж она девушка. Но он не мог не думать о Джоне Полдаски. Это было так болезненно, что он не мог не думать о нем. Но силы, которым подвластны судьбы всех нас, размышлял он, глубоко погрузившись в себя, иногда проявляются самым трагическим образом, сойдясь в определенной, невыносимо неудачной точке. Он очень хорошо знал это. Так все и происходило, и ничто не могло остановить этот процесс, даже то, что о нем вам хорошо известно. А кто знает больше? Это не принимается в расчет. Тигр это знал. Это было жестоко. И Джон также видел множество подобных действий. Легион Джона Берча не имел в своих рядах лучшего человека, чем он.
   - Что с этой малышкой? - внезапно спросил шеф полиции тихим голосом, проявляя искреннее сочувствие.
   Тигр медленно покачал головой из стороны в сторону, как он иногда делал. Эта неожиданная встреча сильно на него подействовала. Он даже не мог вспомнить, когда еще ему было так грустно. Хотя, рассуждал он, со временем ему станет еще грустнее. Все происходило именно так. Безжалостно. Он был глубоко погружен в свои думы.
   Но Тигр спокойно ответил;
   - У нее есть свои маленькие проблемы, Джон.
   - Да? - удивленно сказал шеф полиции.
   - Да, - серьезно подтвердил Тигр.
   Он не знал, что еще он мог бы сказать Джону. Процесс стал уже необратимым. Некто вложил слова ему в уста, в этом не было никаких сомнений. И уже абсолютно ничего нельзя с этим поделать. Так как годы прошли. И ушли. Они уже ушли. Он снова подумал о жене Джона. Страхование. Концепция страхования очаровывала его. Комплексы. Все состоит из факторов, процессов, взаимодействующих, взаимосвязанных, собранных в группы, чтобы сформировать эти комплексы. Жизнь была таким комплексом. Процесс - комбинация комплексов. Смерть - другая комбинация. Другая сторона этого. Он знал. И там, где они соприкасаются... Он едва вздохнул. Жизнь была организованным делом. В ней нет ничего случайного. Это, без никаких сомнений, самая грустная часть бытия. Он знал. Взаимодействие человеческих существ... Он подумал о Луби Лу. С самого первого раза, еще давно, когда он действительно -заметил ее, его притянуло к ней. Он любил ее. Он всегда любил ее, и, насколько он знает, будет любить ее всегда. Она любила его. Он знал, что их жизни соприкоснулись в нужной точке и перемешались... совершенно. Вот что все это значит, вот чем все это было, муж и жена. Джон. Мэри. Джон любил Мэри. Она любила его. Он знал. Так должно быть. Несмотря на ее горячий характер, который в конце концов был одним из тех многочисленных факторов. Он тоже нашел свое место в процессе. Комплексе. Так как с другой стороны была темнота. Пустота. Небытие. Так все устроено. Эта единственная реальность, которую мы будем когда либо знать. Мы прикрепляемся к ней. Мы держимся за нее. Боремся зубами и ногтями за нее. Что еще могли бы мы сделать? Тигр раздумывал, затрагивая глубины грусти и печали, которые он редко сознавал, фактически знал... Он подумал о Джинни. Он вздохнул про себя. Такая прекрасная, удивительная девушка. Он видел ее на футбольных играх, в форме марджореттки. Он видел ее на занятиях по санитарному просвещению. Она была, несомненно, самой здоровой в классе. Он видел ее в своем кабинете. Она очень хорошо осваивала Стаммера, много лучше, чем он себе представлял. Он подумал о ее родителях. Без сомнения, луна скоро исчезнет, нырнув головой в те облака, скроется на некоторое время. Это дело нормального распределения. Кто оспаривает, что это опасно, так как весь спектр человеческой деятельности, признаков, актов, действий, всего, что у вас есть, подходит к этой схеме? Действительно, все, что он знает, так же подходит к этой схеме. И там, где линии сходятся... где они не решаются разойтись... Где Джон Полдаски в этот самый момент лежит на изгибе? Хотел бы знать Тигр. Знает ли он это? Сколько людей знают это? Он сам не знает этого. Что это? Всего лишь фантазия? Что это значит... на языке фантазии? Он подумал об обучающих машинах. Имелась проблема обучающих машин. Он знал себя на тренировочном поле. Он видел свою бесконечно побеждающую команду. Он видел Джона Полдаски. Сознавал ли тот, где он находится? Слышал ли он вообще когда-нибудь об изгибе? Тигр погрузился в глубины познания, когда он остановился и сказал шефу полиции: