– Ну почему ты такая упрямая? – спросил Бенджамен, сердито на нее глядя, но, когда она с виноватым видом пожала плечами, отвернулся.
У крыльца стоял спортивный «ягуар» старой модели, прекрасная машина, настоящая редкость.
– Машина покойного Александра, – кратко пояснил Бенджамен, усаживая ее на обтянутое красной кожей сиденье. – Или, если угодно, Каролины.
Джеральдина с наслаждением откинулась на мягкую спинку. Она была рада, что может расслабиться и унять дрожь в руках и ногах. Но, когда Бенджамен сел рядом, поняла по его лицу, что он прекрасно видит, в: каком она состоянии.
– Да ты просто сумасшедшая, – заявил он, заводя мотор и выезжая на дорожку. – Ну почему бы тебе не посидеть дома, пока я вернусь? Тебе сейчас явно не до прогулок.
– Но ведь я и не гуляю, правда? – слабо возразила Джеральдина, и Бенджамен чертыхнулся себе под нос.
– Вы очень часто поминаете черта, господин художник, – с улыбкой заметила девушка.
В солнечный день Фирмбридж выглядел довольно обжитым. С промысла только что вернулась одна из рыбачьих лодок дори, и на крохотной пристани толпились зеваки и смотрели, как разгружают улов. Над ними кружили чайки и ждали, когда начнут чистить рыбу. На пирсе восседали кошки и равнодушно взирали на суету. Всему миру было известно – кошки Фирмбриджа предпочитают рыбе сметану…
Улицы, поднимающиеся от гавани, были узкие, с булыжной мостовой. Все дома были выкрашены в разные цвета. Здания, которым исполнилось не менее двухсот – трехсот лет, выглядели как новенькие.
Бенджамен остановил машину у какого-то магазинчика на пристани и вышел. Пока его не было, Джеральдина смотрела, как разгружают улов, а собравшиеся там люди повернулись и глазели на нее. Наверное, узнали машину, догадалась она, и очень обрадовалась, когда вернулся Бенджамен. В руках он держал букет.
– Что такое? – спросил он, заметив румянец на ее щеках. – Слишком много внимания?
Я ведь предупреждал, что о нас ходят слухи. А ты слишком красива, чтобы тебя не заметить.
Эти розы тебе, Джеральдина!
Она приняла цветы с благодарностью, но состроила гримасу, когда говорила:
– Вы что-то вдруг стали очень любезны.
– Нет. – Бенджамен искоса взглянул на нее, сев на свое место. – Просто откровенен. И честен.
Он снял руку с руля и положил ей на колено.
– Знаешь, давай проведем время в порту с большим толком, чем просто покупая сигары.
Мы там можем поужинать, ведь у миссис Рэмплинг сегодня выходной… Она, правда, оставила холодную закуску, – добавил Бенджамен, когда Джеральдина попыталась возразить. – Ну и отлично. Мы ее съедим на завтрак.
Девушка смотрела на него с сомнением. Она так боялась, что он уедет без нее, так спешила, что забыла захватить с собой сумку, а отправляться в порт без лекарства не решалась.
– Я не могу вот так поехать, – сказала она, чувствуя у себя на колене его твердые пальцы. – Я имею в виду… что я не накрашена!
– По-моему, ты прекрасно выглядишь. Теперь я тебя с Каролиной не перепутаю, сколько бы ни выпил, – ответил Бенджамен и убрал руку, чтобы переключить скорость, когда дорога пошла в гору. – Что ты имеешь в виду на самом деле? Ты не хочешь ехать со мной?
– Нет! – возразила Джеральдина. – Я хочу с вами ехать…
– Так в чем тогда дело?
– Но, может, заедем сначала домой? Чтобы я… привела себя в порядок.
– Ты хочешь переодеться? – Бенджамен окинул ее взглядом. – Надеть что-нибудь более… женственное?
Джеральдина вздохнула.
– Если… если хотите. Но предупреждаю, у меня нет с собой вечернего платья.
Бенджамен нахмурился.
– Ты действительно так хочешь?
Она кивнула.
– Хорошо. Но только быстро. Уже шестой час, а нам далеко ехать.
Бенджамен вошел за ней в холл и, когда она направилась в кабинет, остановил ее вопросом:
– Ты куда?
Джеральдина обернулась.
– Сумка… – сказала она, показывая рукой на комнату за спиной. – Я хотела взять сумку.
– Я сам принесу ее, – резко бросил он. – А ты собирайся. Встречаемся внизу через пятнадцать минут.
Ей ничего не оставалось, как согласиться, и Джеральдина поднялась к себе, полная дурных предчувствий. Что же ей надеть? Ей совсем не хотелось переодеваться, но теперь ничего не поделаешь.
Она взяла с собой всего один подходящий наряд. Шелковое платье с набивным рисунком, которое годилось на все случаи жизни, с рукавами до локтя на манжете, собранное на талии, с широкой в складку юбкой, подчеркивающей стройность ее ног. К счастью, у нее нашлись и черные босоножки на высоком каблуке.
Джеральдина причесалась, подвела глаза, потемневшие от утомления, и они приобрели загадочный блеск. В общем, она осталась собой довольна, решив, что усталый вид, вероятно, объясняется волнением. Ей просто нужно расслабиться и вести себя естественно, тогда и настроение улучшится, и самочувствие будет под стать внешности.
Из верхней одежды у нее был с собой длинный меховой жакет, и она накинула его на плечи, пока спускалась вниз. Да, Бенджамен прав, она действительно слишком часто носит спортивную одежду. Ей было приятно почувствовать себя настоящей женщиной.
Бенджамена она нашла в гостиной, перед горящим камином, который растопила миссис Рэмплинг. В доме были масляные батареи, но камин выглядел гораздо уютнее, и Джеральдина любила долгими одинокими вечерами греться у его огня.
Когда она вошла, Бенджамен обернулся. Он тоже переоделся: вместо джинсов и куртки на нем были черные вельветовые брюки и темно-серый замшевый пиджак. Никогда еще он не казался ей таким… чужим и в то же время притягательным. По его чувственной улыбке она поняла, что нравится ему, и у нее приятно защекотало в груди.
Но когда Джеральдина опустила глаза и увидела, что у него в руке, то невольно схватилась за косяк, чтобы не упасть. Бенджамен держал, зажав большим и указательным пальцами, пузырек с ее таблетками, который, как запоздало вспомнила Джеральдина, она оставила на письменном столе в кабинете.
– Что это? – жестко спросил он, подходя к ней и поднося пузырек к ее лицу. – Пекто-тон! Что такое пекто-тон? От чего он? И зачем он понадобился тебе?
Девушка глубоко вздохнула, – Ну, вам-то что? – ответила она, пытаясь выиграть время. И, подумав, добавила:
– Если вам так интересно, то это лекарство от морской болезни.
– От морской болезни?
Бенджамен пристально посмотрел на нее.
Потом взглянул на этикетку.
– От морской болезни, значит, – повторил он, и она с ужасом подумала, что Бенджамен, наверное, знает, что это за лекарство. – Так тебе трудно было добираться сюда на морском пароме?
Джеральдина с трудом перевела дыхание.
– Увы, это так. Едва увижу с берега волны, и то уже начинает страшно мутить!
– Господи! – вздохнул Бенджамен с явным облегчением, и ей стало стыдно за свою ложь. – А я-то думал… – Он покачал головой:
– Я думал, что ты наркоманка. Уж не знаю, что и сказать в свое оправдание, Он вложил пузырек в ее влажные руки.
– Вот, значит, в чем дело. Господи, а я решил было, что ты приняла слишком большую дозу.
Джеральдина через силу улыбнулась.
– Нет, я не наркоманка, – слабым голосом подтвердила она, довольная, что хотя бы сейчас говорит правду. – У меня проблемы с вестибулярным аппаратом… Где моя сумка?
– Там, на кресле. – Бенджамен махнул рукой в сторону камина и, когда она шагнула туда, схватил ее за руку. – Знаешь, мне… мне все равно, – хрипловатым голосом пробормотал он, глядя на ее губы. – Я хочу сказать, что меня не пугают твои обмороки и вообще ничто не пугает.
Он вздохнул, и его взгляд скользнул вниз к соблазнительному вырезу ее платья.
– Ну, то есть… если ты думала… если тебе пришло в голову… что это как-то повлияет на мое отношение к тебе…
– Не надо, Бенджамен! – поспешила остановить его Джеральдина.
Он с досадой отпустил ее и ждал у двери, пока она возьмет сумку с кресла у камина.
У машины Джеральдина остановилась и твердым голосом произнесла:
– За руль сяду я, это доставит мне удовольствие!
Бенджамен не стал спорить. И они доехали до порта еще быстрее, чем рассчитывала Джеральдина. Двигатель «ягура» ревел как зверь, покрышки визжали на крутых поворотах, щебень фонтаном бил из-под колес. Вылетев на шоссе, автомобиль черной молнией помчался по бетону.
Девушка чувствовала мощь двигателя всем телом, скорость веселила душу и Сердце. Как прекрасна жизнь, когда нет никаких ограничительных знаков! Остров тем и славился, что на нем отсутствовала дорожная полиция. Как славно мечтается за рулем чудесной машины на пустынном шоссе! И помолчать за рулем приятно.
Хорошо, что Бенджамен сосредоточился на своих мыслях и они едва ли перебросились парой слов. Тем не менее Джеральдина не могла не думать, что бы он сказал, узнав о ее истинной болезни. Бенджамен уверен, что все понял, но ведь он не понял ничего!
О, как бы она встревожилась, если бы узнала, о чем в этот момент думает сидящий рядом с ней мужчина! О ее вестибулярном аппарате! С таким завидным чувством дистанции, с таким умением лавировать на узкой дороге над пропастью можно участвовать в профессиональных гонках, рассуждал Бенджамен. Нет, морской болезнью маленькая обманщица никогда не страдала и не страдает. У нее есть тайна, которую нужно обязательно разгадать!
Джеральдина никогда не была в жилом районе порта и с интересом разглядывала улочку с поднятой над проезжей частью пешеходной дорожкой, вертолетную станцию и яхт-клуб.
Она даже пожалела, когда свернула с дороги на булыжную мостовую, которая вела к старому зданию мельницы, в котором, по словам Бенджамена, располагалась табачная лавка.
Итак, сигары были куплены, две большие деревянные коробки «Короны».
Над соседним зданием, с фасада похожим на каменный амбар для муки, висела вывеска с изображением якоря с кружками, надетыми на лапы, – и Джеральдина решила, что это бар. Но когда поставила «ягуар» на крошечную стоянку и они вошли на освещенное крыльцо, увидела, что это еще и маленький уютный ресторан.
Метрдотель – а может, и хозяин заведения, – седой крепыш с добродушным лицом, сразу узнал ее спутника и, приветливо улыбаясь, вышел навстречу.
– Бенджамен! – воскликнул он, радушно здороваясь с ним за руку. – Мы вас не ждали на этой неделе. – Он скользнул взглядом по Джеральдине. – Столик на двоих?
– Именно так. Но сначала мы выпьем. – Бенджамен взял свою спутницу под руку и указал на стойку бара напротив. – А ужинать будем через… полчаса, хорошо, Джордж? Мы не торопимся.
Метрдотель гостеприимным жестом предложил им пройти, и Бенджамен улыбнулся в ответ. Когда они подошли к стойке, он сразу убрал руку и с мрачным видом пригласил девушку присесть у стойки.
– Что будешь пить? – спросил он, снимая с ее плеч жакет и укладывая его на соседний высокий табурет. – Мартини? Шерри? Или что-нибудь еще?
– Пожалуй… сок манго, – ответила она, рассматривая висящий на стене штурвал и фонари над головой. – Здесь мило. Вы часто тут бываете?
Бенджамен заказал напитки и забрался на табурет рядом с ней. В это время суток бар был почти пуст, только в углу сидел важный джентльмен и курил трубку.
– Меня сюда приглашают иногда… мои друзья, – коротко заметил Бенджамен. – И потом, я давно знаю Джорджа Боула. Это я дал ему денег на открытие ресторана.
– Ясно. – Джеральдина положила на стойку локоть и подперла щеку рукой. – Мистер Боул явно не может похвастаться толпами посетителей.
– Не скажи.
Бенджамен был очень немногословен, и Джеральдина невольно повернулась к нему и робко коснулась его плеча. Ткань пиджака была мягкая, приятная на ощупь, и под ней чувствовались крепкие мышцы. Ее спутник не пошевелился, и она наклонилась к нему, не отнимая руки от своего подбородка, и заговорила так, что ее дыхание касалось его уха:
– Пожалуйста, не сердитесь на меня! Давайте будем просто друзьями! Не стоит портить друг другу вечер.
Бенджамен повернул голову и взглянул на нее. Она чуть отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Так близко радужная оболочка его глаз казалась почти золотой, и горящий в них огонь говорил о его состоянии.
– А я на тебя и не сержусь, – заявил он, хотя его тон свидетельствовал об обратном. – Но я всего лишь человек, Джеральдина, и ты слишком умна, чтобы не понимать, что со мной происходит.
Она облизнула губы и, хотя и собиралась убрать руку с его плеча, не сделала этого.
– Вам нравится мое платье, да? – прошептала девушка и погладила кончиками пальцев мочку его уха.
Но он отвернулся, взял стакан с виски, который заказал себе, и опустил плечи.
Джеральдина была опьянена своим успехом.
Впервые в жизни она испытывала силу своего женского обаяния, и, судя по реакции Бенджамена, оно на него действовало. Ей захотелось продолжить, чтобы узнать, на что она способна, тем более что обстановка в баре располагала к этому.
– Мне нравится твой пиджак, – сказала она, гладя воротник и нарочно касаясь пальцами волос на его шее. – Он такой мягкий… такой гладкий! Мне нравится его трогать.
Бенджамен нервно перевел дыхание, но ничего не ответил. И воодушевленная его сдержанностью Джеральдина пробежала пальцами по его волосам и слегка потрепала их.
– Советую тебе прекратить это, – вдруг сказал он, не глядя на нее. – А то смотри, нарвешься на неприятности.
Она в испуге отшатнулась, и Бенджамен сухо продолжил:
– Я понимаю, здесь ты чувствуешь себя в безопасности, но помни, нам еще ехать вместе домой. Я не хочу с тобой ссориться, ты для меня загадка.
Джеральдина быстро выпила сок из своего бокала, и, удивительное дело, он подействовал на нее как вино! Но ей надо было хоть чем-то занять себя, и она дрожащими руками стала накладывать в пустой бокал лед из ведерка на стойке.
Бенджамен повернулся и смотрел, как она возится со льдом, и, поймав его взгляд, Джеральдина замерла от обиды. Он что, опять смеется над ней? Ну конечно, смеется, и она, надув губы, упрямо бросила в бокал еще два кусочка льда.
– Мне очень нравится твое платье, – сказал Бенджамен, взял у нее из рук щипцы и задержал ее руку в своей. – Просто у меня, наверное, гнусный характер. Но я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, и я правда не знаю, что с этим делать.
Он вдруг стал таким серьезным, таким откровенным – она чуть с ума не сошла от этих его слов.
– Бенджамен… – начала Джеральдина, чтобы как-то подбодрить его, но не смогла подобрать нужные слова.
– Вот черт!
Он обнял ее рукой за шею и притянул ее лицо к своему.
Ему было явно все равно, смотрит ли кто на них, и через несколько секунд Джеральдине тоже это стало безразлично. Она как-то соскользнула со своего табурета и оказалась между его ног, ощущая лишь его возбужденную плоть у своего живота и совершенно не думая о несоответствии обстановки…
Поцелуи кружили голову. Бенджамен касался своими губами глаз Джеральдины, лба, висков, шеи, ушей… Божественное ощущение! Он словно пожирает меня, пришло ей в голову. Она не меньше, чем он, хотела утолить его ненасытную страсть и мечтала лишь об одном – чтобы поцелуи никогда не кончались, чтобы длились вечно…
Когда она пришла в себя, он держал ее лицо в своих ладонях. И, неохотно открыв глаза, Джеральдина увидела, что Бенджамен смотрит на нее с невыразимой нежностью.
– Ну почему ты так не целовала меня сегодня днем? – тихо спросил он, касаясь пальцем уголка ее рта. – Я всегда знал, что не ошибался на твой счет. Ты вся как огонь под этой невозмутимой оболочкой. И я хочу тебя, Джеральдина. Ты мне нужна…
– Бен, это ты? Господи, а я и не знала, что ты сегодня здесь будешь! – раздался с порога бара приятный женский голос, и Джеральдина еле успела высвободиться из объятий Бенджамена, когда к ним подошла молодая женщина.
Бенджамен явно не хотел отпускать ее, и в его глазах промелькнула легкая досада, когда он повернулся к подошедшей к ним женщине.
Джеральдина заметила его досаду и поняла, что он на нее сердится, но ничего не могла поделать. Она была в ужасе от своего растрепанного вида… и обижена: как он может выглядеть таким спокойным и хладнокровным, когда только что она чувствовала его возбужденную плоть!
Может, он и сейчас еще возбужден, злорадно подумала Джеральдина, увидев, что подошедшая к ним женщина удивительно привлекательна. Она была высокая, с рыжими волосами и с такими пышными формами, что Джеральдина рядом с ней казалась чуть ли не девочкой-подростком. Хорошо еще, что она не надела брючный костюм. Незнакомка была как раз в брюках, но никто – и Бенджамен в том числе – никогда бы не сказал, что у нее пристрастие к спортивной одежде.
Напротив, она просто возмутительно-женственна, решила Джеральдина, глядя на высокую грудь женщины, туго обтянутую полупрозрачной блузкой.
Кто она? И что ей нужно? Может, это одна из дочек доктора, о которых говорила миссис Рэмплинг? Или это заготовительница селедочных хвостов Софья Беллингер собственной персоной?
Бенджамен приветливо поздоровался с женщиной. И Джеральдина недовольно поджала губы, увидев, как пальцы с длинными накрашенными ногтями погладили его по щеке.
А он ведет себя как ни в чем не бывало, сердито подумала она. Интересно, где здесь дамская комната. Она не желала лицезреть его подружек, и, почти не осознавая, что творит, схватила со стойки чей-то бокал с мартини и с залихватским видом залпом его выпила.
– Джеральдина… – повернулся к ней Бенджамен, и она с вызовом посмотрела на него.
– Да?
– Я хочу познакомить тебя с моей старой знакомой, миссис Софьей Беллингер. Познакомься, дорогая, это Джеральдина Корнфельд.
Помнишь, я тебе говорил, что она пару недель поживет у меня в Фирмбридже. Между прочим, пишет толстые книги о любви.
«Дорогая!» Джеральдина готова была задушить его на месте. Мало того, что это, оказывается, та самая миссис Беллингер, с которой он проводит столько времени, так он еще смеет так двусмысленно высказываться о ней, Джеральдине!
Нетрудно догадаться, к какому выводу обо мне придет эта рыжеволосая красотка, подумала Джеральдина, вспыхнув от гнева и обиды.
– Полагаю, вам следует объяснить, что, когда приехала в Фирмбридж, я понятия не имела, что вы там живете! – резко ответила она, не обращая внимания на недоумение и упрек в глазах Бенджамена.
Она помолчала, потом, заметив неловкую паузу, добавила:
– Миссис Беллингер, скажите, пожалуйста, где здесь дамская комната. Мне нужно… попудрить носик.
– Ах… да, конечно.
Софья переглянулась с Бенджаменом, взяла Джеральдину под руку, подвела ее к двери и указала на коридор в задней части здания.
– Вон там, – сказала она и улыбнулась, что еще больше разозлило Джеральдину. – Найдете?
– Постараюсь, – высокомерно бросила девушка и ушла, чувствуя, что никогда в жизни не вела себя так по-идиотски.
К счастью, в маленьком туалете никого не было, и Джеральдина с ужасом принялась разглядывать себя в зеркале. Помады на губах совсем не осталось, кожа вокруг слегка покраснела от поцелуев. На щеках горел лихорадочный румянец, волосы спутались. Я выгляжу… истерзанной. Да, именно так, в отчаянии думала она, понимая теперь, как глупо было делать вид, что ее не влечет к Бенджамену.
Джеральдина припудрила кожу вокруг рта, покрыла губы блеском розоватого оттенка, расчесала волосы, брызнула за уши духами и почувствовала себя несколько увереннее.
Надежды, что миссис Беллингер ушла, пока ее не было, не оправдались. Софья сидела у стойки бара между Бенджаменом и еще каким-то мужчиной. Джеральдина задержалась на пороге, чувствуя себя лишней. Но ей нужно было к ним подойти, и, идя по каменным плитам пола, она, как и днем, опять почувствовала легкую слабость.
Когда она подошла, мужчины встали, и Джеральдина взглянула Бенджамену в глаза. Но тот отвел взгляд, подождал, пока она сядет, и, указав на мужчину, представил его:
– Познакомься, Джеральдина, это Мартин Беллингер, муж Софьи. В принципе – мои самые старые друзья на острове. Когда-то в один день научились плавать, оказавшись в дырявой лодке. Спасали друг друга, представляешь картину?
Мартин и Софья расхохотались.
Джеральдина постаралась повежливее ответить на приветствие Мартина, и его вид подействовал на нее отрезвляюще. Он тоже явно давно знал и любил Бенджамена, и собственное поведение показалось ей теперь совсем уж глупым и нелепым. Конечно, может быть, отношения Бенджамена с подругой детства и не были такими уж невинными, но разве ее, Джеральдину, это касается?
Мартин Беллингер был типичный островитянин – высокий, темноволосый, чем-то похожий на Бенджамена, но шире в плечах и с очень мягкими манерами. Когда его жена и Бенджамен разговорились о лошадях, Мартин начал расспрашивать Джеральдину о Нью-Хэмппорте, о литературных новинках. И она с удовольствием расслабилась в его приятном обществе. Даже рассказала о своих творческих планах.
– Вы найдете в моем лице самого преданного вашего будущего читателя и поклонника, – с серьезным видом произнес Мартин.
Когда ей предложили выпить, она согласилась и лихо опрокинула в себя еще мартини.
Но очень скоро поняла, что совершенно не умеет пить и делает это только для того, чтобы не замечать пристальных взглядов, которые то и дело бросает на нее Бенджамен.
Он предложил поужинать вместе, и им быстро накрыли столик на четверых. Обслуживал их сам Джордж Боул, и из разговора стало ясно, что Беллингеры с ним тоже хорошо знакомы.
– Бенджамен сказал, что вы пишете книгу, Джеральдина, – обратилась к ней Софья, и девушке пришлось вежливо улыбнуться.
– Да, пишу, – сдержанно подтвердила она. – Впрочем, это всего лишь любовный роман.
– Всего лишь! – Софья явно была потрясена ее словами. – Я с трудом справляюсь с обыкновенным письмом! – Она улыбнулась и с чувством произнесла:
– Не представляю, как это можно писать книги! Это такой тяжелый труд!
– Джеральдина работает в издательстве, – внушительно вставил Мартин. – Она привыкла работать с рукописями.
– Все равно труд! У Джеральдины определенно литературный талант!
Софья выглядела подкупающе искренней, и Джеральдине все труднее становилось противиться ее обаянию. Вообще по своей натуре она была доброжелательной и ей было тяжело видеть осуждающие взгляды Бенджамена. Она подозревала, что он не скоро простит ее, и со страхом представляла, как они поедут назад. Поэтому выпила больше, чем обычно позволяла себе, и к концу вечера ей стало безразлично, что он о ней думает. Во всяком случае, она себя в этом убеждала.
Джеральдина была слегка навеселе и, когда они вышли из ресторана на прохладный ночной воздух, нетвердо держалась на ногах.
Беллингеры раскланялись и пошли к своей машине. А Бенджамен взглянул на свою спутницу какими-то чужими глазами.
– Дойдешь сама? – спросил он сдержанно-терпеливо, и Джеральдина почувствовала себя глупой девчонкой.
По-видимому, он решил быть, невзирая ни на что, вежливым и вести себя так, словно ничего не произошло. Но после того, что натворила, она бы предпочла, чтобы Бенджамен на нее накричал.
Не ответив ему, Джеральдина, чуть покачиваясь, направилась к стоянке, где они оставили «ягуар». Бенджамен равнодушно пожал плечами.
– Садись, но не за руль, – сказал он уже жестче и открыл ей дверцу.
Девушка с трудом забралась, подобрав юбку, на низкое сиденье. Потом стала напряженно ждать, пока он обойдет машину и сядет рядом.
Когда они выехали из порта на шоссе, за ними оказался бежевый «мерседес» Беллингеров. Его фары ярко горели, отражаясь в зеркалах «ягуара», и Джеральдина чувствовала себя чуть-чуть как актриса в свете рампы. Но, похоже, незримое присутствие старых приятелей сдерживало Бенджамена от вспышки гнева, которую она все время со страхом ожидала… А может, она и не права. Может, он решил, что она недостойна даже его презрения…
Поэтому ей ничего не оставалось, как глядеть на дорогу. И скоро от монотонного вида и свежего воздуха глаза у нее начали слипаться и наконец закрылись совсем. Джеральдина не знала, когда Беллингеры перестали ехать за ними, и вообще не помнила, как они вернулись в Фирмбридж…
Когда она открыла глаза, у машины был выключен мотор и тишину нарушал лишь приглушенный шум прибоя.
Джеральдина вздрогнула и поискала глазами Бенджамена, но в салоне его не оказалось.
Ей сразу стало обидно, что он вот так оставил ее одну на растерзание любого незваного гостя, заявившегося в Фирмбридж.
То, что среди ночи вряд ли кто сюда заявится, выглядело несущественным. Он меня бросил, и, если бы в замке зажигания торчал ключ, я бы тут же уехала в порт, а оттуда в Нью-Хэмппорт, решила Джеральдина.
Шмыгая носом, она потянулась за сумкой, и в это время дверца с ее стороны открылась. Удивленная Джеральдина широко раскрытыми глазами уставилась на Бенджамена. Заметив выражение ее лица, он опустил уголки губ.
– Проснулась, – просто сказал Бенджамен. – Когда я уходил, ты спала мертвым сном.
Джеральдина не сразу нашла, что ответить.
– Что это – жесткая критика? – ядовито осведомилась она наконец. – Наверное, так бы и было, если бы я провела здесь всю ночь.
Бенджамен стиснул зубы.
– Между прочим, я ходил отпирать дверь, чтобы нести тебя в твою комнату, – процедил он. – Однако раз ты в состоянии оскорблять меня ни за что ни про что, значит, вполне можешь сама туда подняться!
Он повернулся и зашагал к освещенному крыльцу, и Джеральдина опять почувствовала себя ужасно. Она должна была понять, что Бенджамен ее никогда бы вот так одну не оставил.
Это совсем на него не похоже. Уж в том, что он может быть заботливым, она имела возможность убедиться, и не раз.
В подавленном настроении Джеральдина выбралась из машины, захлопнула дверцу и медленно побрела к дому. В библиотеке горел свет, и она без колебаний остановилась у открытой двери. Бенджамен наливал себе бренди, и она, чтобы привлечь его внимание, кашлянула. Но он, обернувшись, лишь скользнул по ней равнодушным взглядом и вопросительно поднял брови.
– Простите меня, – сказала Джеральдина. – Простите за то, что я сейчас с вами так грубо говорила, и за то, что была поначалу невежлива с… с миссис Беллингер.
Воцарилось молчание. Бенджамен поднес бокал к губам и отпил глоток. Затем просто сказал:
– Значит, все в порядке.
– Правда? – Джеральдина сомневалась. Ей было небезразлично, что он о ней думает после всего произошедшего.
– Забудь об этом.
– Но как я могу?!
– Думаю, очень даже сможешь. Иди спать.
Увидимся утром. Тебе надо выспаться перед дорогой.
Бенджамен резко повернулся на каблуках и ушел, в дверях чуть задев ее плечом.
Боже, он ушел навсегда! Что он имел в виду под словом «дорога»?!
Джеральдина долго не могла заснуть. Она ворочалась в постели, мучаясь от стыда и обиды, и все яснее осознавала, что оставаться здесь больше невозможно.
Днем она еще могла обманывать себя, что в состоянии справиться с ситуацией, но ночью, лежа без сна в темноте, понимала, что играет с чувствами, управлять которыми не в силах. А ей необходимо управлять ими. Она любит Бенджамена, это совершенно очевидно, но не может сказать ему об этом.
Ей нужно как-то собраться с духом и уехать, пока она еще в состоянии противиться абсолютно невозможному желанию полностью подчиниться воле Бенджамена.
Вот бы Каролина посмеялась, если бы узнала, что Джеральдина натворила! Эгоистичная, равнодушная Каролина, которая обманом послала ее сюда, способная пожертвовать кем угодно, только не собой, для достижения своих целей. Неужели она не думала о последствиях? Почему она не звонит, не пишет, чтобы узнать, что происходит? Или думает, что из ее затеи ничего не вышло, и не дает о себе знать, чтобы не возбуждать лишних подозрений?
С такими мыслями трудно было уснуть. Стоило Джеральдине подумать, что завтра утром надо будет покинуть Фирмбридж, как ей становилось невыносимо больно. Ее мучили воспоминания о том, как Бенджамен вел себя, когда обнаружил ее таблетки и услышал ее объяснения, и она не могла не пытаться довести эту мысль до логического конца. Он заявил, что его не пугают обмороки, вызванные нарушениями ее вестибулярного аппарата…
А что бы он сказал, если бы услышал признание в любви от девушки с серьезной болезнью сердца?!
Эпилог
У крыльца стоял спортивный «ягуар» старой модели, прекрасная машина, настоящая редкость.
– Машина покойного Александра, – кратко пояснил Бенджамен, усаживая ее на обтянутое красной кожей сиденье. – Или, если угодно, Каролины.
Джеральдина с наслаждением откинулась на мягкую спинку. Она была рада, что может расслабиться и унять дрожь в руках и ногах. Но, когда Бенджамен сел рядом, поняла по его лицу, что он прекрасно видит, в: каком она состоянии.
– Да ты просто сумасшедшая, – заявил он, заводя мотор и выезжая на дорожку. – Ну почему бы тебе не посидеть дома, пока я вернусь? Тебе сейчас явно не до прогулок.
– Но ведь я и не гуляю, правда? – слабо возразила Джеральдина, и Бенджамен чертыхнулся себе под нос.
– Вы очень часто поминаете черта, господин художник, – с улыбкой заметила девушка.
В солнечный день Фирмбридж выглядел довольно обжитым. С промысла только что вернулась одна из рыбачьих лодок дори, и на крохотной пристани толпились зеваки и смотрели, как разгружают улов. Над ними кружили чайки и ждали, когда начнут чистить рыбу. На пирсе восседали кошки и равнодушно взирали на суету. Всему миру было известно – кошки Фирмбриджа предпочитают рыбе сметану…
Улицы, поднимающиеся от гавани, были узкие, с булыжной мостовой. Все дома были выкрашены в разные цвета. Здания, которым исполнилось не менее двухсот – трехсот лет, выглядели как новенькие.
Бенджамен остановил машину у какого-то магазинчика на пристани и вышел. Пока его не было, Джеральдина смотрела, как разгружают улов, а собравшиеся там люди повернулись и глазели на нее. Наверное, узнали машину, догадалась она, и очень обрадовалась, когда вернулся Бенджамен. В руках он держал букет.
– Что такое? – спросил он, заметив румянец на ее щеках. – Слишком много внимания?
Я ведь предупреждал, что о нас ходят слухи. А ты слишком красива, чтобы тебя не заметить.
Эти розы тебе, Джеральдина!
Она приняла цветы с благодарностью, но состроила гримасу, когда говорила:
– Вы что-то вдруг стали очень любезны.
– Нет. – Бенджамен искоса взглянул на нее, сев на свое место. – Просто откровенен. И честен.
Он снял руку с руля и положил ей на колено.
– Знаешь, давай проведем время в порту с большим толком, чем просто покупая сигары.
Мы там можем поужинать, ведь у миссис Рэмплинг сегодня выходной… Она, правда, оставила холодную закуску, – добавил Бенджамен, когда Джеральдина попыталась возразить. – Ну и отлично. Мы ее съедим на завтрак.
Девушка смотрела на него с сомнением. Она так боялась, что он уедет без нее, так спешила, что забыла захватить с собой сумку, а отправляться в порт без лекарства не решалась.
– Я не могу вот так поехать, – сказала она, чувствуя у себя на колене его твердые пальцы. – Я имею в виду… что я не накрашена!
– По-моему, ты прекрасно выглядишь. Теперь я тебя с Каролиной не перепутаю, сколько бы ни выпил, – ответил Бенджамен и убрал руку, чтобы переключить скорость, когда дорога пошла в гору. – Что ты имеешь в виду на самом деле? Ты не хочешь ехать со мной?
– Нет! – возразила Джеральдина. – Я хочу с вами ехать…
– Так в чем тогда дело?
– Но, может, заедем сначала домой? Чтобы я… привела себя в порядок.
– Ты хочешь переодеться? – Бенджамен окинул ее взглядом. – Надеть что-нибудь более… женственное?
Джеральдина вздохнула.
– Если… если хотите. Но предупреждаю, у меня нет с собой вечернего платья.
Бенджамен нахмурился.
– Ты действительно так хочешь?
Она кивнула.
– Хорошо. Но только быстро. Уже шестой час, а нам далеко ехать.
Бенджамен вошел за ней в холл и, когда она направилась в кабинет, остановил ее вопросом:
– Ты куда?
Джеральдина обернулась.
– Сумка… – сказала она, показывая рукой на комнату за спиной. – Я хотела взять сумку.
– Я сам принесу ее, – резко бросил он. – А ты собирайся. Встречаемся внизу через пятнадцать минут.
Ей ничего не оставалось, как согласиться, и Джеральдина поднялась к себе, полная дурных предчувствий. Что же ей надеть? Ей совсем не хотелось переодеваться, но теперь ничего не поделаешь.
Она взяла с собой всего один подходящий наряд. Шелковое платье с набивным рисунком, которое годилось на все случаи жизни, с рукавами до локтя на манжете, собранное на талии, с широкой в складку юбкой, подчеркивающей стройность ее ног. К счастью, у нее нашлись и черные босоножки на высоком каблуке.
Джеральдина причесалась, подвела глаза, потемневшие от утомления, и они приобрели загадочный блеск. В общем, она осталась собой довольна, решив, что усталый вид, вероятно, объясняется волнением. Ей просто нужно расслабиться и вести себя естественно, тогда и настроение улучшится, и самочувствие будет под стать внешности.
Из верхней одежды у нее был с собой длинный меховой жакет, и она накинула его на плечи, пока спускалась вниз. Да, Бенджамен прав, она действительно слишком часто носит спортивную одежду. Ей было приятно почувствовать себя настоящей женщиной.
Бенджамена она нашла в гостиной, перед горящим камином, который растопила миссис Рэмплинг. В доме были масляные батареи, но камин выглядел гораздо уютнее, и Джеральдина любила долгими одинокими вечерами греться у его огня.
Когда она вошла, Бенджамен обернулся. Он тоже переоделся: вместо джинсов и куртки на нем были черные вельветовые брюки и темно-серый замшевый пиджак. Никогда еще он не казался ей таким… чужим и в то же время притягательным. По его чувственной улыбке она поняла, что нравится ему, и у нее приятно защекотало в груди.
Но когда Джеральдина опустила глаза и увидела, что у него в руке, то невольно схватилась за косяк, чтобы не упасть. Бенджамен держал, зажав большим и указательным пальцами, пузырек с ее таблетками, который, как запоздало вспомнила Джеральдина, она оставила на письменном столе в кабинете.
– Что это? – жестко спросил он, подходя к ней и поднося пузырек к ее лицу. – Пекто-тон! Что такое пекто-тон? От чего он? И зачем он понадобился тебе?
Девушка глубоко вздохнула, – Ну, вам-то что? – ответила она, пытаясь выиграть время. И, подумав, добавила:
– Если вам так интересно, то это лекарство от морской болезни.
– От морской болезни?
Бенджамен пристально посмотрел на нее.
Потом взглянул на этикетку.
– От морской болезни, значит, – повторил он, и она с ужасом подумала, что Бенджамен, наверное, знает, что это за лекарство. – Так тебе трудно было добираться сюда на морском пароме?
Джеральдина с трудом перевела дыхание.
– Увы, это так. Едва увижу с берега волны, и то уже начинает страшно мутить!
– Господи! – вздохнул Бенджамен с явным облегчением, и ей стало стыдно за свою ложь. – А я-то думал… – Он покачал головой:
– Я думал, что ты наркоманка. Уж не знаю, что и сказать в свое оправдание, Он вложил пузырек в ее влажные руки.
– Вот, значит, в чем дело. Господи, а я решил было, что ты приняла слишком большую дозу.
Джеральдина через силу улыбнулась.
– Нет, я не наркоманка, – слабым голосом подтвердила она, довольная, что хотя бы сейчас говорит правду. – У меня проблемы с вестибулярным аппаратом… Где моя сумка?
– Там, на кресле. – Бенджамен махнул рукой в сторону камина и, когда она шагнула туда, схватил ее за руку. – Знаешь, мне… мне все равно, – хрипловатым голосом пробормотал он, глядя на ее губы. – Я хочу сказать, что меня не пугают твои обмороки и вообще ничто не пугает.
Он вздохнул, и его взгляд скользнул вниз к соблазнительному вырезу ее платья.
– Ну, то есть… если ты думала… если тебе пришло в голову… что это как-то повлияет на мое отношение к тебе…
– Не надо, Бенджамен! – поспешила остановить его Джеральдина.
Он с досадой отпустил ее и ждал у двери, пока она возьмет сумку с кресла у камина.
У машины Джеральдина остановилась и твердым голосом произнесла:
– За руль сяду я, это доставит мне удовольствие!
Бенджамен не стал спорить. И они доехали до порта еще быстрее, чем рассчитывала Джеральдина. Двигатель «ягура» ревел как зверь, покрышки визжали на крутых поворотах, щебень фонтаном бил из-под колес. Вылетев на шоссе, автомобиль черной молнией помчался по бетону.
Девушка чувствовала мощь двигателя всем телом, скорость веселила душу и Сердце. Как прекрасна жизнь, когда нет никаких ограничительных знаков! Остров тем и славился, что на нем отсутствовала дорожная полиция. Как славно мечтается за рулем чудесной машины на пустынном шоссе! И помолчать за рулем приятно.
Хорошо, что Бенджамен сосредоточился на своих мыслях и они едва ли перебросились парой слов. Тем не менее Джеральдина не могла не думать, что бы он сказал, узнав о ее истинной болезни. Бенджамен уверен, что все понял, но ведь он не понял ничего!
О, как бы она встревожилась, если бы узнала, о чем в этот момент думает сидящий рядом с ней мужчина! О ее вестибулярном аппарате! С таким завидным чувством дистанции, с таким умением лавировать на узкой дороге над пропастью можно участвовать в профессиональных гонках, рассуждал Бенджамен. Нет, морской болезнью маленькая обманщица никогда не страдала и не страдает. У нее есть тайна, которую нужно обязательно разгадать!
Джеральдина никогда не была в жилом районе порта и с интересом разглядывала улочку с поднятой над проезжей частью пешеходной дорожкой, вертолетную станцию и яхт-клуб.
Она даже пожалела, когда свернула с дороги на булыжную мостовую, которая вела к старому зданию мельницы, в котором, по словам Бенджамена, располагалась табачная лавка.
Итак, сигары были куплены, две большие деревянные коробки «Короны».
Над соседним зданием, с фасада похожим на каменный амбар для муки, висела вывеска с изображением якоря с кружками, надетыми на лапы, – и Джеральдина решила, что это бар. Но когда поставила «ягуар» на крошечную стоянку и они вошли на освещенное крыльцо, увидела, что это еще и маленький уютный ресторан.
Метрдотель – а может, и хозяин заведения, – седой крепыш с добродушным лицом, сразу узнал ее спутника и, приветливо улыбаясь, вышел навстречу.
– Бенджамен! – воскликнул он, радушно здороваясь с ним за руку. – Мы вас не ждали на этой неделе. – Он скользнул взглядом по Джеральдине. – Столик на двоих?
– Именно так. Но сначала мы выпьем. – Бенджамен взял свою спутницу под руку и указал на стойку бара напротив. – А ужинать будем через… полчаса, хорошо, Джордж? Мы не торопимся.
Метрдотель гостеприимным жестом предложил им пройти, и Бенджамен улыбнулся в ответ. Когда они подошли к стойке, он сразу убрал руку и с мрачным видом пригласил девушку присесть у стойки.
– Что будешь пить? – спросил он, снимая с ее плеч жакет и укладывая его на соседний высокий табурет. – Мартини? Шерри? Или что-нибудь еще?
– Пожалуй… сок манго, – ответила она, рассматривая висящий на стене штурвал и фонари над головой. – Здесь мило. Вы часто тут бываете?
Бенджамен заказал напитки и забрался на табурет рядом с ней. В это время суток бар был почти пуст, только в углу сидел важный джентльмен и курил трубку.
– Меня сюда приглашают иногда… мои друзья, – коротко заметил Бенджамен. – И потом, я давно знаю Джорджа Боула. Это я дал ему денег на открытие ресторана.
– Ясно. – Джеральдина положила на стойку локоть и подперла щеку рукой. – Мистер Боул явно не может похвастаться толпами посетителей.
– Не скажи.
Бенджамен был очень немногословен, и Джеральдина невольно повернулась к нему и робко коснулась его плеча. Ткань пиджака была мягкая, приятная на ощупь, и под ней чувствовались крепкие мышцы. Ее спутник не пошевелился, и она наклонилась к нему, не отнимая руки от своего подбородка, и заговорила так, что ее дыхание касалось его уха:
– Пожалуйста, не сердитесь на меня! Давайте будем просто друзьями! Не стоит портить друг другу вечер.
Бенджамен повернул голову и взглянул на нее. Она чуть отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Так близко радужная оболочка его глаз казалась почти золотой, и горящий в них огонь говорил о его состоянии.
– А я на тебя и не сержусь, – заявил он, хотя его тон свидетельствовал об обратном. – Но я всего лишь человек, Джеральдина, и ты слишком умна, чтобы не понимать, что со мной происходит.
Она облизнула губы и, хотя и собиралась убрать руку с его плеча, не сделала этого.
– Вам нравится мое платье, да? – прошептала девушка и погладила кончиками пальцев мочку его уха.
Но он отвернулся, взял стакан с виски, который заказал себе, и опустил плечи.
Джеральдина была опьянена своим успехом.
Впервые в жизни она испытывала силу своего женского обаяния, и, судя по реакции Бенджамена, оно на него действовало. Ей захотелось продолжить, чтобы узнать, на что она способна, тем более что обстановка в баре располагала к этому.
– Мне нравится твой пиджак, – сказала она, гладя воротник и нарочно касаясь пальцами волос на его шее. – Он такой мягкий… такой гладкий! Мне нравится его трогать.
Бенджамен нервно перевел дыхание, но ничего не ответил. И воодушевленная его сдержанностью Джеральдина пробежала пальцами по его волосам и слегка потрепала их.
– Советую тебе прекратить это, – вдруг сказал он, не глядя на нее. – А то смотри, нарвешься на неприятности.
Она в испуге отшатнулась, и Бенджамен сухо продолжил:
– Я понимаю, здесь ты чувствуешь себя в безопасности, но помни, нам еще ехать вместе домой. Я не хочу с тобой ссориться, ты для меня загадка.
Джеральдина быстро выпила сок из своего бокала, и, удивительное дело, он подействовал на нее как вино! Но ей надо было хоть чем-то занять себя, и она дрожащими руками стала накладывать в пустой бокал лед из ведерка на стойке.
Бенджамен повернулся и смотрел, как она возится со льдом, и, поймав его взгляд, Джеральдина замерла от обиды. Он что, опять смеется над ней? Ну конечно, смеется, и она, надув губы, упрямо бросила в бокал еще два кусочка льда.
– Мне очень нравится твое платье, – сказал Бенджамен, взял у нее из рук щипцы и задержал ее руку в своей. – Просто у меня, наверное, гнусный характер. Но я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, и я правда не знаю, что с этим делать.
Он вдруг стал таким серьезным, таким откровенным – она чуть с ума не сошла от этих его слов.
– Бенджамен… – начала Джеральдина, чтобы как-то подбодрить его, но не смогла подобрать нужные слова.
– Вот черт!
Он обнял ее рукой за шею и притянул ее лицо к своему.
Ему было явно все равно, смотрит ли кто на них, и через несколько секунд Джеральдине тоже это стало безразлично. Она как-то соскользнула со своего табурета и оказалась между его ног, ощущая лишь его возбужденную плоть у своего живота и совершенно не думая о несоответствии обстановки…
Поцелуи кружили голову. Бенджамен касался своими губами глаз Джеральдины, лба, висков, шеи, ушей… Божественное ощущение! Он словно пожирает меня, пришло ей в голову. Она не меньше, чем он, хотела утолить его ненасытную страсть и мечтала лишь об одном – чтобы поцелуи никогда не кончались, чтобы длились вечно…
Когда она пришла в себя, он держал ее лицо в своих ладонях. И, неохотно открыв глаза, Джеральдина увидела, что Бенджамен смотрит на нее с невыразимой нежностью.
– Ну почему ты так не целовала меня сегодня днем? – тихо спросил он, касаясь пальцем уголка ее рта. – Я всегда знал, что не ошибался на твой счет. Ты вся как огонь под этой невозмутимой оболочкой. И я хочу тебя, Джеральдина. Ты мне нужна…
– Бен, это ты? Господи, а я и не знала, что ты сегодня здесь будешь! – раздался с порога бара приятный женский голос, и Джеральдина еле успела высвободиться из объятий Бенджамена, когда к ним подошла молодая женщина.
Бенджамен явно не хотел отпускать ее, и в его глазах промелькнула легкая досада, когда он повернулся к подошедшей к ним женщине.
Джеральдина заметила его досаду и поняла, что он на нее сердится, но ничего не могла поделать. Она была в ужасе от своего растрепанного вида… и обижена: как он может выглядеть таким спокойным и хладнокровным, когда только что она чувствовала его возбужденную плоть!
Может, он и сейчас еще возбужден, злорадно подумала Джеральдина, увидев, что подошедшая к ним женщина удивительно привлекательна. Она была высокая, с рыжими волосами и с такими пышными формами, что Джеральдина рядом с ней казалась чуть ли не девочкой-подростком. Хорошо еще, что она не надела брючный костюм. Незнакомка была как раз в брюках, но никто – и Бенджамен в том числе – никогда бы не сказал, что у нее пристрастие к спортивной одежде.
Напротив, она просто возмутительно-женственна, решила Джеральдина, глядя на высокую грудь женщины, туго обтянутую полупрозрачной блузкой.
Кто она? И что ей нужно? Может, это одна из дочек доктора, о которых говорила миссис Рэмплинг? Или это заготовительница селедочных хвостов Софья Беллингер собственной персоной?
Бенджамен приветливо поздоровался с женщиной. И Джеральдина недовольно поджала губы, увидев, как пальцы с длинными накрашенными ногтями погладили его по щеке.
А он ведет себя как ни в чем не бывало, сердито подумала она. Интересно, где здесь дамская комната. Она не желала лицезреть его подружек, и, почти не осознавая, что творит, схватила со стойки чей-то бокал с мартини и с залихватским видом залпом его выпила.
– Джеральдина… – повернулся к ней Бенджамен, и она с вызовом посмотрела на него.
– Да?
– Я хочу познакомить тебя с моей старой знакомой, миссис Софьей Беллингер. Познакомься, дорогая, это Джеральдина Корнфельд.
Помнишь, я тебе говорил, что она пару недель поживет у меня в Фирмбридже. Между прочим, пишет толстые книги о любви.
«Дорогая!» Джеральдина готова была задушить его на месте. Мало того, что это, оказывается, та самая миссис Беллингер, с которой он проводит столько времени, так он еще смеет так двусмысленно высказываться о ней, Джеральдине!
Нетрудно догадаться, к какому выводу обо мне придет эта рыжеволосая красотка, подумала Джеральдина, вспыхнув от гнева и обиды.
– Полагаю, вам следует объяснить, что, когда приехала в Фирмбридж, я понятия не имела, что вы там живете! – резко ответила она, не обращая внимания на недоумение и упрек в глазах Бенджамена.
Она помолчала, потом, заметив неловкую паузу, добавила:
– Миссис Беллингер, скажите, пожалуйста, где здесь дамская комната. Мне нужно… попудрить носик.
– Ах… да, конечно.
Софья переглянулась с Бенджаменом, взяла Джеральдину под руку, подвела ее к двери и указала на коридор в задней части здания.
– Вон там, – сказала она и улыбнулась, что еще больше разозлило Джеральдину. – Найдете?
– Постараюсь, – высокомерно бросила девушка и ушла, чувствуя, что никогда в жизни не вела себя так по-идиотски.
К счастью, в маленьком туалете никого не было, и Джеральдина с ужасом принялась разглядывать себя в зеркале. Помады на губах совсем не осталось, кожа вокруг слегка покраснела от поцелуев. На щеках горел лихорадочный румянец, волосы спутались. Я выгляжу… истерзанной. Да, именно так, в отчаянии думала она, понимая теперь, как глупо было делать вид, что ее не влечет к Бенджамену.
Джеральдина припудрила кожу вокруг рта, покрыла губы блеском розоватого оттенка, расчесала волосы, брызнула за уши духами и почувствовала себя несколько увереннее.
Надежды, что миссис Беллингер ушла, пока ее не было, не оправдались. Софья сидела у стойки бара между Бенджаменом и еще каким-то мужчиной. Джеральдина задержалась на пороге, чувствуя себя лишней. Но ей нужно было к ним подойти, и, идя по каменным плитам пола, она, как и днем, опять почувствовала легкую слабость.
Когда она подошла, мужчины встали, и Джеральдина взглянула Бенджамену в глаза. Но тот отвел взгляд, подождал, пока она сядет, и, указав на мужчину, представил его:
– Познакомься, Джеральдина, это Мартин Беллингер, муж Софьи. В принципе – мои самые старые друзья на острове. Когда-то в один день научились плавать, оказавшись в дырявой лодке. Спасали друг друга, представляешь картину?
Мартин и Софья расхохотались.
Джеральдина постаралась повежливее ответить на приветствие Мартина, и его вид подействовал на нее отрезвляюще. Он тоже явно давно знал и любил Бенджамена, и собственное поведение показалось ей теперь совсем уж глупым и нелепым. Конечно, может быть, отношения Бенджамена с подругой детства и не были такими уж невинными, но разве ее, Джеральдину, это касается?
Мартин Беллингер был типичный островитянин – высокий, темноволосый, чем-то похожий на Бенджамена, но шире в плечах и с очень мягкими манерами. Когда его жена и Бенджамен разговорились о лошадях, Мартин начал расспрашивать Джеральдину о Нью-Хэмппорте, о литературных новинках. И она с удовольствием расслабилась в его приятном обществе. Даже рассказала о своих творческих планах.
– Вы найдете в моем лице самого преданного вашего будущего читателя и поклонника, – с серьезным видом произнес Мартин.
Когда ей предложили выпить, она согласилась и лихо опрокинула в себя еще мартини.
Но очень скоро поняла, что совершенно не умеет пить и делает это только для того, чтобы не замечать пристальных взглядов, которые то и дело бросает на нее Бенджамен.
Он предложил поужинать вместе, и им быстро накрыли столик на четверых. Обслуживал их сам Джордж Боул, и из разговора стало ясно, что Беллингеры с ним тоже хорошо знакомы.
– Бенджамен сказал, что вы пишете книгу, Джеральдина, – обратилась к ней Софья, и девушке пришлось вежливо улыбнуться.
– Да, пишу, – сдержанно подтвердила она. – Впрочем, это всего лишь любовный роман.
– Всего лишь! – Софья явно была потрясена ее словами. – Я с трудом справляюсь с обыкновенным письмом! – Она улыбнулась и с чувством произнесла:
– Не представляю, как это можно писать книги! Это такой тяжелый труд!
– Джеральдина работает в издательстве, – внушительно вставил Мартин. – Она привыкла работать с рукописями.
– Все равно труд! У Джеральдины определенно литературный талант!
Софья выглядела подкупающе искренней, и Джеральдине все труднее становилось противиться ее обаянию. Вообще по своей натуре она была доброжелательной и ей было тяжело видеть осуждающие взгляды Бенджамена. Она подозревала, что он не скоро простит ее, и со страхом представляла, как они поедут назад. Поэтому выпила больше, чем обычно позволяла себе, и к концу вечера ей стало безразлично, что он о ней думает. Во всяком случае, она себя в этом убеждала.
Джеральдина была слегка навеселе и, когда они вышли из ресторана на прохладный ночной воздух, нетвердо держалась на ногах.
Беллингеры раскланялись и пошли к своей машине. А Бенджамен взглянул на свою спутницу какими-то чужими глазами.
– Дойдешь сама? – спросил он сдержанно-терпеливо, и Джеральдина почувствовала себя глупой девчонкой.
По-видимому, он решил быть, невзирая ни на что, вежливым и вести себя так, словно ничего не произошло. Но после того, что натворила, она бы предпочла, чтобы Бенджамен на нее накричал.
Не ответив ему, Джеральдина, чуть покачиваясь, направилась к стоянке, где они оставили «ягуар». Бенджамен равнодушно пожал плечами.
– Садись, но не за руль, – сказал он уже жестче и открыл ей дверцу.
Девушка с трудом забралась, подобрав юбку, на низкое сиденье. Потом стала напряженно ждать, пока он обойдет машину и сядет рядом.
Когда они выехали из порта на шоссе, за ними оказался бежевый «мерседес» Беллингеров. Его фары ярко горели, отражаясь в зеркалах «ягуара», и Джеральдина чувствовала себя чуть-чуть как актриса в свете рампы. Но, похоже, незримое присутствие старых приятелей сдерживало Бенджамена от вспышки гнева, которую она все время со страхом ожидала… А может, она и не права. Может, он решил, что она недостойна даже его презрения…
Поэтому ей ничего не оставалось, как глядеть на дорогу. И скоро от монотонного вида и свежего воздуха глаза у нее начали слипаться и наконец закрылись совсем. Джеральдина не знала, когда Беллингеры перестали ехать за ними, и вообще не помнила, как они вернулись в Фирмбридж…
Когда она открыла глаза, у машины был выключен мотор и тишину нарушал лишь приглушенный шум прибоя.
Джеральдина вздрогнула и поискала глазами Бенджамена, но в салоне его не оказалось.
Ей сразу стало обидно, что он вот так оставил ее одну на растерзание любого незваного гостя, заявившегося в Фирмбридж.
То, что среди ночи вряд ли кто сюда заявится, выглядело несущественным. Он меня бросил, и, если бы в замке зажигания торчал ключ, я бы тут же уехала в порт, а оттуда в Нью-Хэмппорт, решила Джеральдина.
Шмыгая носом, она потянулась за сумкой, и в это время дверца с ее стороны открылась. Удивленная Джеральдина широко раскрытыми глазами уставилась на Бенджамена. Заметив выражение ее лица, он опустил уголки губ.
– Проснулась, – просто сказал Бенджамен. – Когда я уходил, ты спала мертвым сном.
Джеральдина не сразу нашла, что ответить.
– Что это – жесткая критика? – ядовито осведомилась она наконец. – Наверное, так бы и было, если бы я провела здесь всю ночь.
Бенджамен стиснул зубы.
– Между прочим, я ходил отпирать дверь, чтобы нести тебя в твою комнату, – процедил он. – Однако раз ты в состоянии оскорблять меня ни за что ни про что, значит, вполне можешь сама туда подняться!
Он повернулся и зашагал к освещенному крыльцу, и Джеральдина опять почувствовала себя ужасно. Она должна была понять, что Бенджамен ее никогда бы вот так одну не оставил.
Это совсем на него не похоже. Уж в том, что он может быть заботливым, она имела возможность убедиться, и не раз.
В подавленном настроении Джеральдина выбралась из машины, захлопнула дверцу и медленно побрела к дому. В библиотеке горел свет, и она без колебаний остановилась у открытой двери. Бенджамен наливал себе бренди, и она, чтобы привлечь его внимание, кашлянула. Но он, обернувшись, лишь скользнул по ней равнодушным взглядом и вопросительно поднял брови.
– Простите меня, – сказала Джеральдина. – Простите за то, что я сейчас с вами так грубо говорила, и за то, что была поначалу невежлива с… с миссис Беллингер.
Воцарилось молчание. Бенджамен поднес бокал к губам и отпил глоток. Затем просто сказал:
– Значит, все в порядке.
– Правда? – Джеральдина сомневалась. Ей было небезразлично, что он о ней думает после всего произошедшего.
– Забудь об этом.
– Но как я могу?!
– Думаю, очень даже сможешь. Иди спать.
Увидимся утром. Тебе надо выспаться перед дорогой.
Бенджамен резко повернулся на каблуках и ушел, в дверях чуть задев ее плечом.
Боже, он ушел навсегда! Что он имел в виду под словом «дорога»?!
Джеральдина долго не могла заснуть. Она ворочалась в постели, мучаясь от стыда и обиды, и все яснее осознавала, что оставаться здесь больше невозможно.
Днем она еще могла обманывать себя, что в состоянии справиться с ситуацией, но ночью, лежа без сна в темноте, понимала, что играет с чувствами, управлять которыми не в силах. А ей необходимо управлять ими. Она любит Бенджамена, это совершенно очевидно, но не может сказать ему об этом.
Ей нужно как-то собраться с духом и уехать, пока она еще в состоянии противиться абсолютно невозможному желанию полностью подчиниться воле Бенджамена.
Вот бы Каролина посмеялась, если бы узнала, что Джеральдина натворила! Эгоистичная, равнодушная Каролина, которая обманом послала ее сюда, способная пожертвовать кем угодно, только не собой, для достижения своих целей. Неужели она не думала о последствиях? Почему она не звонит, не пишет, чтобы узнать, что происходит? Или думает, что из ее затеи ничего не вышло, и не дает о себе знать, чтобы не возбуждать лишних подозрений?
С такими мыслями трудно было уснуть. Стоило Джеральдине подумать, что завтра утром надо будет покинуть Фирмбридж, как ей становилось невыносимо больно. Ее мучили воспоминания о том, как Бенджамен вел себя, когда обнаружил ее таблетки и услышал ее объяснения, и она не могла не пытаться довести эту мысль до логического конца. Он заявил, что его не пугают обмороки, вызванные нарушениями ее вестибулярного аппарата…
А что бы он сказал, если бы услышал признание в любви от девушки с серьезной болезнью сердца?!
Эпилог
Первое, что она чувствовала, просыпаясь в своей спальне, – это сладкий запах.
Половину ее комнаты занимали цветы в горшках. Они постоянно цвели. Вчера поздним вечером расцвел жасмин самбук. Да, это его аромат. Господи, какое счастье так начинать день!
– Джеральдина! Доброе утро! – раздался бодрый голос Бенджамена. – Вставай, моя милая!
Она открыла глаза, потянулась… и вздрогнула – рядом с ее любимым Бенджаменом стоял высокий худой джентльмен в строгом костюме. У этого человека были добрые внимательные глаза, несколько длинный нос и приятная улыбка. Да, он на редкость обаятельный, этот незнакомец… Но что он делает здесь и кто это?
– Генрих Шварцмюллер, – слегка поклонился человек. – У меня для вас приятное известие. Мои коллеги в Нью-Хэмппорте завтра вечером обследуют вас, и, заверяю, через десять дней вы вернетесь в Фирмбридж абсолютной здоровой. Ни о чем не беспокойтесь, я лично буду сопровождать вас. Билеты на «Короля Джорджа» здесь.
Врач похлопал себя по нагрудному карману.
– Почему вы решили, что я вернусь здоровой? – Сердце Джеральдины бешено забилось.
Неужели сбудется мечта всей ее жизни? Она сможет жить без страха? Любить Бенджамена?
Сможет забеременеть и родить ему очаровательного младенца?
– Дорогая Джеральдина, – ласково ответил врач, – медицина не стоит на месте. С вашим заболеванием уже научились справляться без последствий для организма. Вы просто редко бываете во врачебных кабинетах и не знаете, что ваши шансы полностью поправиться возросли во много раз.
Джеральдина открыла было рот, чтобы задать еще парочку вопросов, но тут заговорил Бенджамен:
– Не спорь с доктором. Через десять дней у тебя будут проблемы важнее! Мои адвокаты выиграли процесс «Александр против Каролины». Этот дом теперь твой, моя милая. Придется тебе его обустраивать, он здорово обветшал.
– Почему мой? – с глуповатым видом переспросила Джеральдина. – Кто я такая?
– Моя невеста, кто же еще? – пожал плечами Бенджамен и вытащил из-за спины букет алых роз.
Вся эта сцена была так похожа на киношный хеппи-энд, что и врач, и Джеральдина, и Бенджамен мгновенно об этом догадались, а догадавшись, громко и от души рассмеялись.
Розы от их смеха уронили на мягкий ковер, лежащий под ногами, несколько лепестков.
Половину ее комнаты занимали цветы в горшках. Они постоянно цвели. Вчера поздним вечером расцвел жасмин самбук. Да, это его аромат. Господи, какое счастье так начинать день!
– Джеральдина! Доброе утро! – раздался бодрый голос Бенджамена. – Вставай, моя милая!
Она открыла глаза, потянулась… и вздрогнула – рядом с ее любимым Бенджаменом стоял высокий худой джентльмен в строгом костюме. У этого человека были добрые внимательные глаза, несколько длинный нос и приятная улыбка. Да, он на редкость обаятельный, этот незнакомец… Но что он делает здесь и кто это?
– Генрих Шварцмюллер, – слегка поклонился человек. – У меня для вас приятное известие. Мои коллеги в Нью-Хэмппорте завтра вечером обследуют вас, и, заверяю, через десять дней вы вернетесь в Фирмбридж абсолютной здоровой. Ни о чем не беспокойтесь, я лично буду сопровождать вас. Билеты на «Короля Джорджа» здесь.
Врач похлопал себя по нагрудному карману.
– Почему вы решили, что я вернусь здоровой? – Сердце Джеральдины бешено забилось.
Неужели сбудется мечта всей ее жизни? Она сможет жить без страха? Любить Бенджамена?
Сможет забеременеть и родить ему очаровательного младенца?
– Дорогая Джеральдина, – ласково ответил врач, – медицина не стоит на месте. С вашим заболеванием уже научились справляться без последствий для организма. Вы просто редко бываете во врачебных кабинетах и не знаете, что ваши шансы полностью поправиться возросли во много раз.
Джеральдина открыла было рот, чтобы задать еще парочку вопросов, но тут заговорил Бенджамен:
– Не спорь с доктором. Через десять дней у тебя будут проблемы важнее! Мои адвокаты выиграли процесс «Александр против Каролины». Этот дом теперь твой, моя милая. Придется тебе его обустраивать, он здорово обветшал.
– Почему мой? – с глуповатым видом переспросила Джеральдина. – Кто я такая?
– Моя невеста, кто же еще? – пожал плечами Бенджамен и вытащил из-за спины букет алых роз.
Вся эта сцена была так похожа на киношный хеппи-энд, что и врач, и Джеральдина, и Бенджамен мгновенно об этом догадались, а догадавшись, громко и от души рассмеялись.
Розы от их смеха уронили на мягкий ковер, лежащий под ногами, несколько лепестков.