Страница:
Он приехал явно не из больницы, потому что был одет без присущей ему строгости, однако по-прежнему элегантно и с безупречным вкусом. И не скажешь, что перед тобой специалист по полостным операциям, хирург от Бога.
Голубая рубашка с настоящими бриллиантами в запонках на манжетах наверняка от хорошего портного и сшита из дорогого шелка, черные брюки без единой морщинки облегают длинные ноги, пиджак и галстук скромны, словно у принца крови, ботинки безукоризненно блестят.
В его высокой стройной фигуре чувствовалась сдержанная сила. Когда он двигался, на руках и спине играли мускулы.
Он был красив, этот жестокий человек без сердца. Очень красив. И сей очевидный факт не преминули отметить обе девушки, работающие у Флоренс по найму. Они так и порхали вокруг красавца, как мотыльки вокруг горящего фонаря, совершенно не сознавая, что тридцатидевятилетний Константин годится им в отцы.
Даже Виктория Коннори, достаточно известная своим циничным отношением к мужчинам, поглядывала на него с кокетливым любопытством, что тоже не ускользнуло от внимания Флоренс.
– Меня зовут Стормволл, милая барышня, – сообщил Константин глубоким, чуть приглушенным голосом, обращаясь к Виктории. С Флоренс по телефону он говорил значительно прохладнее. – Я приехал повидать…
– Добрый день, мистер Стормволл, – произнесла Флоренс, грациозно входя в зал и негромко стуча каблучками по каменному полу.
Пусть все рушится, но за себя я постоять сумею, словно говорила ее походка.
Константин обернулся на голос и, вскинув брови, насмешливо посмотрел молодой женщине в лицо.
– Мистер Стормволя? – переспросила Виктория, до которой наконец стало кое-что доходить. – Значит, вы…
– Ну да, хозяин, – оборвала ее Флоренс и многозначительно добавила:
– Константин, пройдем ко мне в кабинет.
Он кивнул. Насмешка уже совершенно открыто читалась в его глазах: он понимал, что поставил Флоренс в неловкое положение.
Галантно пропустив ее вперед, он вошел следом в небольшое помещение.
И все это время Константин не сводил с нее глаз. Флоренс очень надеялась, что с тех пор, как вышла из дому, у нее не спустилась петля на чулке и что она выглядит по-прежнему безукоризненно.
– Хозяин. Это ты верно сказала, – заметил он. Захлопнув за собой дверь, Константин решительно добавил:
– А также твой муж, миссис Стормволл! Скажи, отчего такой беспорядок, стул опрокинут, бумаги валяются на полу? Можно было и приготовиться к моему приходу за два года, не так ли, жена?
2
3
Голубая рубашка с настоящими бриллиантами в запонках на манжетах наверняка от хорошего портного и сшита из дорогого шелка, черные брюки без единой морщинки облегают длинные ноги, пиджак и галстук скромны, словно у принца крови, ботинки безукоризненно блестят.
В его высокой стройной фигуре чувствовалась сдержанная сила. Когда он двигался, на руках и спине играли мускулы.
Он был красив, этот жестокий человек без сердца. Очень красив. И сей очевидный факт не преминули отметить обе девушки, работающие у Флоренс по найму. Они так и порхали вокруг красавца, как мотыльки вокруг горящего фонаря, совершенно не сознавая, что тридцатидевятилетний Константин годится им в отцы.
Даже Виктория Коннори, достаточно известная своим циничным отношением к мужчинам, поглядывала на него с кокетливым любопытством, что тоже не ускользнуло от внимания Флоренс.
– Меня зовут Стормволл, милая барышня, – сообщил Константин глубоким, чуть приглушенным голосом, обращаясь к Виктории. С Флоренс по телефону он говорил значительно прохладнее. – Я приехал повидать…
– Добрый день, мистер Стормволл, – произнесла Флоренс, грациозно входя в зал и негромко стуча каблучками по каменному полу.
Пусть все рушится, но за себя я постоять сумею, словно говорила ее походка.
Константин обернулся на голос и, вскинув брови, насмешливо посмотрел молодой женщине в лицо.
– Мистер Стормволя? – переспросила Виктория, до которой наконец стало кое-что доходить. – Значит, вы…
– Ну да, хозяин, – оборвала ее Флоренс и многозначительно добавила:
– Константин, пройдем ко мне в кабинет.
Он кивнул. Насмешка уже совершенно открыто читалась в его глазах: он понимал, что поставил Флоренс в неловкое положение.
Галантно пропустив ее вперед, он вошел следом в небольшое помещение.
И все это время Константин не сводил с нее глаз. Флоренс очень надеялась, что с тех пор, как вышла из дому, у нее не спустилась петля на чулке и что она выглядит по-прежнему безукоризненно.
– Хозяин. Это ты верно сказала, – заметил он. Захлопнув за собой дверь, Константин решительно добавил:
– А также твой муж, миссис Стормволл! Скажи, отчего такой беспорядок, стул опрокинут, бумаги валяются на полу? Можно было и приготовиться к моему приходу за два года, не так ли, жена?
2
Флоренс вспыхнула.
– Жена… Это только формальность, – произнесла она подчеркнуто спокойным тоном. – И тебе это известно, не так ли, мистер Стормволл? – передразнила она его.
Константин пожал плечами и поднял стул.
– Формальность или нет, но факт остается фактом. Мы с тобой муж и жена, о чем, кажется, ты совершенно забыла. Мы связаны священными обетами, данными в церкви. Прекрасный майский день, священник в праздничном облачении, хор славит Христа, и мы с тобой, улыбающиеся гостям. Помнишь, Флоренс?
– Только до поры до времени. Через месяц-другой я смогу подать на развод на том основании, что мы два года фактически не живем вместе. Вернее будет сказать, через шестьдесят дней!
Константин усмехнулся.
– А ты ждешь не дождешься, оказывается, уже и дни считаешь. Право, это смешно, дорогая моя.
Конечно, она считает! И не только дни, но и минуты! Господи, ну почему ей все время приходится оправдываться? С самого начала их брак был ошибкой, условностью. Даже свой выбор они сделали по чужой подсказке. Если бы это не произошло с ней, случившееся можно было бы принять за выдумку сочинителя любовных романов, за плод фантазии производителя чтива для тоскующих дам. Но Константин прав: их свадьба состоялась два года назад и эту страницу из жизни не вырвать, не уничтожить.
Именно поэтому она предпочла бы, чтобы в «Беркширском наблюдателе» рядом с именем дочери было указано имя какого-нибудь другого человека, только не Донадье Стормволла, раз уж дело дошло до публикации. Конечно, шутникам было невдомек, какое осиное гнездо они разворошили. Да и откуда им знать, что Донадье и Джиллиан – сводные брат и сестра? Ведь их семья просуществовала всего несколько месяцев, а жизнь, которую они тогда вели, семейной язык не повернулся бы назвать.
Флоренс знала, что Донадье и Джиллиан иногда встречаются. Это и неудивительно, ведь оба учились в одном колледже. По всей вероятности, факт их знакомства и натолкнул кого-то на дурацкую мысль связать имя ее дочери с Донадье. Был бы в объявлении указан кто-нибудь другой, Флоренс даже посмеялась бы над удачной шуткой ко дню рождения дочери.
Молодая женщина уселась за столик, занимающий чуть ли не все пространство крохотной комнатушки. На привычном месте она чувствовала себя увереннее.
– Надеюсь, ты приехал не для того, чтобы говорить со мной о разводе? – произнесла она равнодушным тоном, но при этом пряча взгляд.
– Ты так думаешь? – вкрадчиво спросил Константин, располагаясь на плетеном стуле, жалобно заскрипевшем под внушительным весом нежданного гостя.
Поразительно, как он умудрился на нем поместиться!
– Константин! – обреченно вздохнула Флоренс. – Что тебя все-таки привело ко мне?
– Джиллиан и Донадье, я уже сказал. – На сей раз голос мужчины звучал сухо. – Как мы с ними поступим?
– Как поступим? – изумленно воскликнула Флоренс. – Почему нам надо как-то с ними поступать? – Она пожала плечами. – У Джиллиан сегодня день рождения, вот ее друзья и решили немного поразвлечься…
– Я прекрасно знаю, что моей падчерице исполняется сегодня восемнадцать! – резко прервал ее Константин.
– Какая она тебе падчерица? – При этом вопросе на щеках Флоренс проступили красные пятна.
Впрочем, на скулах Константина тоже заиграли желваки.
– Она моя падчерица, Флоренс, и всегда ею останется, нравится тебе это или нет, подашь ты на развод или нет.
– Конечно, подам, в этом можешь не сомневаться.
– А зачем?
Глаза Константина сузились и потемнели.
Он явно ждал развернутого ответа.
– Зачем? – повторила Флоренс. – Но ведь… – Тряхнув головой, она решила прекратить разговор на неприятную тему и заметила:
– Кажется, мы далеко ушли от цели твоего визита.
Он закинул ногу на ногу, полностью расслабившись на неудобном стульчике. В холодных глазах заиграли веселые, но опасные огоньки.
– Неужели, моя дорогая?
– Не дорогая и не твоя. Константин, у меня сегодня выдался тяжелый день.
И в самом деле у Флоренс разболелась голова. Как же тяжело с ним разговаривать! Он все время ставил ее в затруднительное положение.
– Да, конечно, – холодно произнес Константин. – Подумать только, я оторвал тебя от важных дел по такому пустяку, как помолвка наших детей!
Это была явная издевка и уж совершенно не то, что ей хотелось услышать от него.
Флоренс устало вздохнула и потерла виски пальцами.
– Я уже объяснила тебе, что это какое-то недоразумение. Не обращай внимания, просто кто-то неудачно пошутил.
Константин покачал головой.
– Не понимаю, почему ты так в этом уверена. Ты что, уже поговорила с Джиллиан?
– Нет, но… – Флоренс нахмурилась и сочла нужным честно рассказать о неудачных попытках связаться с дочерью. – Я несколько раз хотела до нее дозвониться, но так и не застала дома.
Константин медленно кивнул.
– Понимаю. Мне тоже не удалось отловить Донадье…
Флоренс воспрянула духом. Уж если молодые люди вне зоны досягаемости, значит, они у каких-то своих друзей и, вполне вероятно, смеются сейчас над дурацкой проделкой какого-то из приятелей.
– Сегодня вечером я увижусь с Джиллиан, и мы вместе повеселимся, вспоминая мои тревоги, уверяю тебя, – спокойным тоном произнесла молодая женщина. – Никаких проблем нет и не было, так говорит мое сердце. Ужин в ресторане, думаю, пройдет на удивление хорошо и весело.
И тут Флоренс думала, но вовсе не об ужине. Сердце, вот о чем спохватилась она! У нее оно вполне здоровое, а вот у отца… Флоренс представила, какие разговоры заведут сегодня за ужином дед и внучка. Они будут пикироваться, спорить по пустякам. Слово за слово – и прощай хорошее настроение и мир в семье.
– О да, это совсем не плохая идея – ужин в кафе… – протянул Константин. – Мы с Донадье с радостью приняли приглашение.
Флоренс окаменела за своим столиком. Неужели… Этого не может быть!
– Разве Джиллиан пригласила тебя с сыном сегодня на ужин?
Ответ был написан на его лице. И тут до Константина дошло, что так поразило Флоренс.
– Вот оно что. Выходит, наша маленькая проказница тебя не предупредила?
В комнатке повисла зловещая тишина.
Джиллиан это сделала. И сделала совершенно умышленно, подумала Флоренс. Ей известно, что к Донадье она относится хорошо и ничего не имела бы против его присутствия на ужине. Но Константин – дело другое. Насколько Флоренс знала свою наивную дочь, та наверняка пригласила обоих, а потом перезвонила в какой-нибудь свой любимый китайский или японский ресторанчик или кафе на террасе над озером и сообщила, что заказывает столик не на троих, а на пятерых человек.
Картины из прошлого живо предстали перед мысленным взором Флоренс. Как же, она все помнит! Константин сразу понравился Джиллиан, девочка просто обожала его. Своего родного отца она не помнила, тот трагически погиб, когда она была совсем крохотной девчушкой… Едва Флоренс и Константин поженились, пятнадцатилетняя Джиллиан с радостью и безоговорочно приняла его в качестве отчима. Еще бы, никто из знакомых семьи не мог сравниться с мистером Стормволлом – обаятелен, щедр, остроумен. Девочка не знала жизни и слепо доверилась своим неразвитым чувствам. Пятнадцать лет, по сути, совсем ребенок, глупый и несмышленый!..
Только сейчас Флоренс с запозданием поняла, что означали слова дочери о том, что сегодняшний праздник она обязательно хочет отметить в кругу семьи. В этот круг Джиллиан включала и Константина, к которому относилась с безграничной нежностью и доверием. Ах, Флоренс, и куда ты раньше смотрела!
Константин с интересом наблюдал за выражением лица жены.
– Флоренс, мы с Джиллиан обедаем вместе по крайней мере раз в две недели, – мягко произнес он. – Еще чаще она приходит к нам домой, пользуется библиотекой, отдыхает в своей спальне, слушает свою дикую музыку…
– Ее спальня находится в моем доме! И повторяю: никакая она тебе не падчерица! – прервала его Флоренс, до глубины души потрясенная услышанным. – Черт возьми, ты же прекрасно знаешь, что я не желаю видеть тебя сегодня! Это в конце концов наш праздник, праздник семьи Диккинсон!..
– Ты не желаешь, миссис Стормволл? – вкрадчиво переспросил Константин, окидывая ее внимательным взглядом. – При чем здесь ты? Почему ты должна желать или не желать видеть кого бы то ни было на дне рождения Джиллиан? Наша с тобой женитьба неизбежно затронула наших детей. Да, мы расстались, но это, представь, не повлияло на мои отношения с Джиллиан. Мы дружили и дружим, говорю тебе это совершенно искренне, с полным уважением и любовью к твоей дочери… И я буду счастлив, если между нами все останется по-прежнему. – Теперь тон его стал резким и напористым.
Флоренс поняла, что Константин подспудно обвиняет ее в холодности к Донадье. Она, если говорить на языке бывшего мужа, тоже была привязана к пасынку, ей тоже хотелось бы, чтобы между ними царили любовь и согласие. Но ей казалось, что, раз с мужем их ждет полный разрыв, значит, не надо поддерживать какие-либо родственные связи и с его сыном.
Слова Константина больно ударили по самолюбию Флоренс. Как же так? Она всегда полагала, что у нее с дочерью существуют доверительнейшие отношения. Она и не подозревала, что Джиллиан может что-то от нее скрывать, тем более столь частые встречи с Константином. Ночует у него в доме?! Возможно, даже стала женщиной в постели Донадье?! Какой ужас! Ее милая крошка раньше всегда делилась с ней малейшими радостями и горестями, всем, что происходило за день. Читала вслух письма от подруг, рассказывала о событиях в школе, мило сплетничала о преподавателях. Теперь Флоренс поняла, откуда у Константина взялся такой насмешливый тон: он все знал о ее родной дочери. Он знал, а она, мать, получается, нет…
Ей было больно, очень больно. Ах, как несправедливо устроена жизнь! Она сама подтолкнула Джиллиан к зловредному Константину, упорно запрещая даже произносить вслух его имя в своем присутствии. Конечно, Константин прав: их отношения затронули и их детей. Она не имела права давить на Джиллиан, навязывать ей свою точку зрения. Но что теперь делать? – вот вопрос, на который нигде не найти ответа. И отец ей не помощник, он слишком болен и стар.
– О Боже, – тихо простонала Флоренс, закрыв лицо руками. – Какой кошмар!
Константин же, достав из внутреннего кармана пиджака металлический цилиндр, оторвал бандерольку, отвернул крышку и извлек на свет Божий «Гавану». Садовыми ножницами, попавшимися под руку, ловко отрезал кончик сигары и, не торопясь, с видимым удовольствием закурил, наблюдая за Флоренс.
Интересно, с какой стати она так переживает? Что творится в загадочной женской душе?
Если судить с первого взгляда, Флоренс его ненавидит. Вполне возможно, но неразумно. А если судить со второго взгляда, то…
Клуб ароматного дыма закрыл лицо Константина, потом медленно поплыл к распахнутой настежь створке большого окна, слишком большого для столь маленького помещения.
Флоренс с трудом пыталась сохранить самообладание. Но память, что творилось с ее памятью?! Ведь все случилось совсем недавно.
Боже, какие трудные были годы! Одиночество, хлопоты по дому, трудный быт. Поглощающая все силы работа в цветочном магазине. Когда они с Константином поженились, ей казалось, что она поступила правильно: ребенку нужен отец. И вот что ее замужество сделало с любимой дочкой! Та даже не стала ей лгать, просто держала все в глубокой тайне от нее, своей матери, молчала о встречах с Константином, об их совместных обедах, о том, что частенько наведывается к нему в гости. Дочь, зная о глубокой неприязни, которую Флоренс питает к мужу, чтобы не расстраивать мать, скрывала правду об их взаимоотношениях.
Молодая женщина снова застонала, словно у нее внезапно разболелись зубы, и с ненавистью взглянула на своего гостя, вставшего вдруг со стула и двинувшегося по направлению к столу.
– Флоренс, тебе плохо?.. – И выругался, потому что она резким движением сбросила его руку. – Черт побери! Тебе вовсе ни к чему столь явно выказывать свое дурное ко мне расположение! Я просто хотел успокоить тебя, только и всего!
Она даже не поняла, что он собирался лишь ободряюще дотронуться до ее плеча. Едва почувствовав сквозь блузку тепло его ладони, Флоренс инстинктивно отпрянула назад, словно от удара электрическим током.
На лице Константина появилось такое знакомое еще со времени их недолгой совместной жизни выражение отчужденности и высокомерия. Выбросив в окно сигару, он нервным движением засунул руки в карманы, отчего ткань натянулась до предела.
Флоренс поспешно отвела взгляд.
– Прости. У меня сегодня был действительно тяжелый день, и твой визит тут ни при чем.
С утра на ногах.
Прошло еще несколько напряженных минут, в течение которых Константин внимательно разглядывал ее побледневшее лицо в обрамлении коротких светло-русых волос. Потом он сказал:
– Надеюсь, я не слишком тебя утомил.
Как только он отодвинулся от нее, дыхание Флоренс выровнялось и она уже спокойнее ответила:
– Конечно нет. При чем здесь ты? И поскольку мы с тобой увидимся сегодня вечером…
– Донадье тоже будет, – мягко напомнил Константин невинным тоном.
– Я с радостью повидаюсь с ним. Действительно, давно не интересовалась его делами и учебой. Что-то такое мне говорила Джиллиан, но я не припомню. Как он, все так же занимается теннисом и обожает плавание?
Главное, чтобы не дрожал голос. Теперь ей только оставалось надеяться, что Джиллиан не наприглашала еще кучу непредвиденных гостей, в чем она уже не была уверена. Надо обо всем хорошенько поговорить с дочерью: лишние люди будут только мешать. Им необходимо обсудить это дурацкое объявление в «Беркширском наблюдателе». Может, это на самом деле очень серьезно?
– Так как я увижу вас обоих вечером, думаю, у нас появится прекрасная возможность поговорить о… – Флоренс запнулась. Она, всегда такая спокойная и сдержанная, в присутствии Константина теряла над собой контроль и теперь желала только одного – чтобы этот неприятный разговор немедленно закончился.
– Мой сын давно не занимается плаванием.
А еще, наверное, ты захочешь сообща придумать текст опровержения, не так ли? – подсказал Константин равнодушным голосом.
О, это было именно то, что она намеревалась сделать, но пока не знала, как к этому подойти.
– Да, конечно, именно так. Иначе соседи замучают. Как же, помолвка – это всегда повод сунуть нос в чужие дела, – с вымученной улыбкой произнесла Флоренс.
– Понятно. – Константин направился к двери, но на самом пороге повернулся и, помедлив, добавил:
– Итак, до вечера, женушка…
Кстати, Флоренс, ты должна радоваться, что этому твоему «шутнику» не пришло в голову написать, что дочь миссис Стормволл выходит замуж за сына мистера Стормволла. Автор текста явно из приятелей наших детей, но, вероятно, приехал учиться в колледж из тех мест, где слыхом не слыхивали о нашей с тобой свадьбе. Вот так-то!
Звякнул звонок, стукнула дверь. Флоренс осталась в одиночестве, и лишь запах дыма от выкуренной в кабинете сигары напоминал о состоявшемся разговоре. Кто бы только знал, столько сил отнял у нее этот диалог с незваным гостем! Лучше не ворошить прошлое. Кто знает, какие призраки таятся в канувших в небытие днях и ночах, какие тайны могут всплыть из бездны воспоминаний. Впрочем, кто-то из великих сказал, что люди вспоминают лишь то, что окончательно и бесповоротно забыли.
Честертон? Уайльд?.. Надо спросить у Джиллиан, уж она-то знает наверняка…
В полуоткрытую дверь заглянула Виктория. На широкоскулом лице не было ни тени сомнения в том, что состоявшийся между мистером Стормволлом и Флоренс разговор оказался тяжелым для последней. Умная и понятливая у меня помощница, благодарно подумала Флоренс. За ней я как за каменной стеной.
– До свидания! – понимающе улыбнулась блондинка. – Я уже отпустила всех и закрыла центральный вход в магазин. Приятно провести вечер!
Ну что же, спасибо на добром слове. Хотя вряд ли вечер окажется приятным. Бедный папа, его наверняка ждет тяжелое потрясение вместо мирного ужина…
– Жена… Это только формальность, – произнесла она подчеркнуто спокойным тоном. – И тебе это известно, не так ли, мистер Стормволл? – передразнила она его.
Константин пожал плечами и поднял стул.
– Формальность или нет, но факт остается фактом. Мы с тобой муж и жена, о чем, кажется, ты совершенно забыла. Мы связаны священными обетами, данными в церкви. Прекрасный майский день, священник в праздничном облачении, хор славит Христа, и мы с тобой, улыбающиеся гостям. Помнишь, Флоренс?
– Только до поры до времени. Через месяц-другой я смогу подать на развод на том основании, что мы два года фактически не живем вместе. Вернее будет сказать, через шестьдесят дней!
Константин усмехнулся.
– А ты ждешь не дождешься, оказывается, уже и дни считаешь. Право, это смешно, дорогая моя.
Конечно, она считает! И не только дни, но и минуты! Господи, ну почему ей все время приходится оправдываться? С самого начала их брак был ошибкой, условностью. Даже свой выбор они сделали по чужой подсказке. Если бы это не произошло с ней, случившееся можно было бы принять за выдумку сочинителя любовных романов, за плод фантазии производителя чтива для тоскующих дам. Но Константин прав: их свадьба состоялась два года назад и эту страницу из жизни не вырвать, не уничтожить.
Именно поэтому она предпочла бы, чтобы в «Беркширском наблюдателе» рядом с именем дочери было указано имя какого-нибудь другого человека, только не Донадье Стормволла, раз уж дело дошло до публикации. Конечно, шутникам было невдомек, какое осиное гнездо они разворошили. Да и откуда им знать, что Донадье и Джиллиан – сводные брат и сестра? Ведь их семья просуществовала всего несколько месяцев, а жизнь, которую они тогда вели, семейной язык не повернулся бы назвать.
Флоренс знала, что Донадье и Джиллиан иногда встречаются. Это и неудивительно, ведь оба учились в одном колледже. По всей вероятности, факт их знакомства и натолкнул кого-то на дурацкую мысль связать имя ее дочери с Донадье. Был бы в объявлении указан кто-нибудь другой, Флоренс даже посмеялась бы над удачной шуткой ко дню рождения дочери.
Молодая женщина уселась за столик, занимающий чуть ли не все пространство крохотной комнатушки. На привычном месте она чувствовала себя увереннее.
– Надеюсь, ты приехал не для того, чтобы говорить со мной о разводе? – произнесла она равнодушным тоном, но при этом пряча взгляд.
– Ты так думаешь? – вкрадчиво спросил Константин, располагаясь на плетеном стуле, жалобно заскрипевшем под внушительным весом нежданного гостя.
Поразительно, как он умудрился на нем поместиться!
– Константин! – обреченно вздохнула Флоренс. – Что тебя все-таки привело ко мне?
– Джиллиан и Донадье, я уже сказал. – На сей раз голос мужчины звучал сухо. – Как мы с ними поступим?
– Как поступим? – изумленно воскликнула Флоренс. – Почему нам надо как-то с ними поступать? – Она пожала плечами. – У Джиллиан сегодня день рождения, вот ее друзья и решили немного поразвлечься…
– Я прекрасно знаю, что моей падчерице исполняется сегодня восемнадцать! – резко прервал ее Константин.
– Какая она тебе падчерица? – При этом вопросе на щеках Флоренс проступили красные пятна.
Впрочем, на скулах Константина тоже заиграли желваки.
– Она моя падчерица, Флоренс, и всегда ею останется, нравится тебе это или нет, подашь ты на развод или нет.
– Конечно, подам, в этом можешь не сомневаться.
– А зачем?
Глаза Константина сузились и потемнели.
Он явно ждал развернутого ответа.
– Зачем? – повторила Флоренс. – Но ведь… – Тряхнув головой, она решила прекратить разговор на неприятную тему и заметила:
– Кажется, мы далеко ушли от цели твоего визита.
Он закинул ногу на ногу, полностью расслабившись на неудобном стульчике. В холодных глазах заиграли веселые, но опасные огоньки.
– Неужели, моя дорогая?
– Не дорогая и не твоя. Константин, у меня сегодня выдался тяжелый день.
И в самом деле у Флоренс разболелась голова. Как же тяжело с ним разговаривать! Он все время ставил ее в затруднительное положение.
– Да, конечно, – холодно произнес Константин. – Подумать только, я оторвал тебя от важных дел по такому пустяку, как помолвка наших детей!
Это была явная издевка и уж совершенно не то, что ей хотелось услышать от него.
Флоренс устало вздохнула и потерла виски пальцами.
– Я уже объяснила тебе, что это какое-то недоразумение. Не обращай внимания, просто кто-то неудачно пошутил.
Константин покачал головой.
– Не понимаю, почему ты так в этом уверена. Ты что, уже поговорила с Джиллиан?
– Нет, но… – Флоренс нахмурилась и сочла нужным честно рассказать о неудачных попытках связаться с дочерью. – Я несколько раз хотела до нее дозвониться, но так и не застала дома.
Константин медленно кивнул.
– Понимаю. Мне тоже не удалось отловить Донадье…
Флоренс воспрянула духом. Уж если молодые люди вне зоны досягаемости, значит, они у каких-то своих друзей и, вполне вероятно, смеются сейчас над дурацкой проделкой какого-то из приятелей.
– Сегодня вечером я увижусь с Джиллиан, и мы вместе повеселимся, вспоминая мои тревоги, уверяю тебя, – спокойным тоном произнесла молодая женщина. – Никаких проблем нет и не было, так говорит мое сердце. Ужин в ресторане, думаю, пройдет на удивление хорошо и весело.
И тут Флоренс думала, но вовсе не об ужине. Сердце, вот о чем спохватилась она! У нее оно вполне здоровое, а вот у отца… Флоренс представила, какие разговоры заведут сегодня за ужином дед и внучка. Они будут пикироваться, спорить по пустякам. Слово за слово – и прощай хорошее настроение и мир в семье.
– О да, это совсем не плохая идея – ужин в кафе… – протянул Константин. – Мы с Донадье с радостью приняли приглашение.
Флоренс окаменела за своим столиком. Неужели… Этого не может быть!
– Разве Джиллиан пригласила тебя с сыном сегодня на ужин?
Ответ был написан на его лице. И тут до Константина дошло, что так поразило Флоренс.
– Вот оно что. Выходит, наша маленькая проказница тебя не предупредила?
В комнатке повисла зловещая тишина.
Джиллиан это сделала. И сделала совершенно умышленно, подумала Флоренс. Ей известно, что к Донадье она относится хорошо и ничего не имела бы против его присутствия на ужине. Но Константин – дело другое. Насколько Флоренс знала свою наивную дочь, та наверняка пригласила обоих, а потом перезвонила в какой-нибудь свой любимый китайский или японский ресторанчик или кафе на террасе над озером и сообщила, что заказывает столик не на троих, а на пятерых человек.
Картины из прошлого живо предстали перед мысленным взором Флоренс. Как же, она все помнит! Константин сразу понравился Джиллиан, девочка просто обожала его. Своего родного отца она не помнила, тот трагически погиб, когда она была совсем крохотной девчушкой… Едва Флоренс и Константин поженились, пятнадцатилетняя Джиллиан с радостью и безоговорочно приняла его в качестве отчима. Еще бы, никто из знакомых семьи не мог сравниться с мистером Стормволлом – обаятелен, щедр, остроумен. Девочка не знала жизни и слепо доверилась своим неразвитым чувствам. Пятнадцать лет, по сути, совсем ребенок, глупый и несмышленый!..
Только сейчас Флоренс с запозданием поняла, что означали слова дочери о том, что сегодняшний праздник она обязательно хочет отметить в кругу семьи. В этот круг Джиллиан включала и Константина, к которому относилась с безграничной нежностью и доверием. Ах, Флоренс, и куда ты раньше смотрела!
Константин с интересом наблюдал за выражением лица жены.
– Флоренс, мы с Джиллиан обедаем вместе по крайней мере раз в две недели, – мягко произнес он. – Еще чаще она приходит к нам домой, пользуется библиотекой, отдыхает в своей спальне, слушает свою дикую музыку…
– Ее спальня находится в моем доме! И повторяю: никакая она тебе не падчерица! – прервала его Флоренс, до глубины души потрясенная услышанным. – Черт возьми, ты же прекрасно знаешь, что я не желаю видеть тебя сегодня! Это в конце концов наш праздник, праздник семьи Диккинсон!..
– Ты не желаешь, миссис Стормволл? – вкрадчиво переспросил Константин, окидывая ее внимательным взглядом. – При чем здесь ты? Почему ты должна желать или не желать видеть кого бы то ни было на дне рождения Джиллиан? Наша с тобой женитьба неизбежно затронула наших детей. Да, мы расстались, но это, представь, не повлияло на мои отношения с Джиллиан. Мы дружили и дружим, говорю тебе это совершенно искренне, с полным уважением и любовью к твоей дочери… И я буду счастлив, если между нами все останется по-прежнему. – Теперь тон его стал резким и напористым.
Флоренс поняла, что Константин подспудно обвиняет ее в холодности к Донадье. Она, если говорить на языке бывшего мужа, тоже была привязана к пасынку, ей тоже хотелось бы, чтобы между ними царили любовь и согласие. Но ей казалось, что, раз с мужем их ждет полный разрыв, значит, не надо поддерживать какие-либо родственные связи и с его сыном.
Слова Константина больно ударили по самолюбию Флоренс. Как же так? Она всегда полагала, что у нее с дочерью существуют доверительнейшие отношения. Она и не подозревала, что Джиллиан может что-то от нее скрывать, тем более столь частые встречи с Константином. Ночует у него в доме?! Возможно, даже стала женщиной в постели Донадье?! Какой ужас! Ее милая крошка раньше всегда делилась с ней малейшими радостями и горестями, всем, что происходило за день. Читала вслух письма от подруг, рассказывала о событиях в школе, мило сплетничала о преподавателях. Теперь Флоренс поняла, откуда у Константина взялся такой насмешливый тон: он все знал о ее родной дочери. Он знал, а она, мать, получается, нет…
Ей было больно, очень больно. Ах, как несправедливо устроена жизнь! Она сама подтолкнула Джиллиан к зловредному Константину, упорно запрещая даже произносить вслух его имя в своем присутствии. Конечно, Константин прав: их отношения затронули и их детей. Она не имела права давить на Джиллиан, навязывать ей свою точку зрения. Но что теперь делать? – вот вопрос, на который нигде не найти ответа. И отец ей не помощник, он слишком болен и стар.
– О Боже, – тихо простонала Флоренс, закрыв лицо руками. – Какой кошмар!
Константин же, достав из внутреннего кармана пиджака металлический цилиндр, оторвал бандерольку, отвернул крышку и извлек на свет Божий «Гавану». Садовыми ножницами, попавшимися под руку, ловко отрезал кончик сигары и, не торопясь, с видимым удовольствием закурил, наблюдая за Флоренс.
Интересно, с какой стати она так переживает? Что творится в загадочной женской душе?
Если судить с первого взгляда, Флоренс его ненавидит. Вполне возможно, но неразумно. А если судить со второго взгляда, то…
Клуб ароматного дыма закрыл лицо Константина, потом медленно поплыл к распахнутой настежь створке большого окна, слишком большого для столь маленького помещения.
Флоренс с трудом пыталась сохранить самообладание. Но память, что творилось с ее памятью?! Ведь все случилось совсем недавно.
Боже, какие трудные были годы! Одиночество, хлопоты по дому, трудный быт. Поглощающая все силы работа в цветочном магазине. Когда они с Константином поженились, ей казалось, что она поступила правильно: ребенку нужен отец. И вот что ее замужество сделало с любимой дочкой! Та даже не стала ей лгать, просто держала все в глубокой тайне от нее, своей матери, молчала о встречах с Константином, об их совместных обедах, о том, что частенько наведывается к нему в гости. Дочь, зная о глубокой неприязни, которую Флоренс питает к мужу, чтобы не расстраивать мать, скрывала правду об их взаимоотношениях.
Молодая женщина снова застонала, словно у нее внезапно разболелись зубы, и с ненавистью взглянула на своего гостя, вставшего вдруг со стула и двинувшегося по направлению к столу.
– Флоренс, тебе плохо?.. – И выругался, потому что она резким движением сбросила его руку. – Черт побери! Тебе вовсе ни к чему столь явно выказывать свое дурное ко мне расположение! Я просто хотел успокоить тебя, только и всего!
Она даже не поняла, что он собирался лишь ободряюще дотронуться до ее плеча. Едва почувствовав сквозь блузку тепло его ладони, Флоренс инстинктивно отпрянула назад, словно от удара электрическим током.
На лице Константина появилось такое знакомое еще со времени их недолгой совместной жизни выражение отчужденности и высокомерия. Выбросив в окно сигару, он нервным движением засунул руки в карманы, отчего ткань натянулась до предела.
Флоренс поспешно отвела взгляд.
– Прости. У меня сегодня был действительно тяжелый день, и твой визит тут ни при чем.
С утра на ногах.
Прошло еще несколько напряженных минут, в течение которых Константин внимательно разглядывал ее побледневшее лицо в обрамлении коротких светло-русых волос. Потом он сказал:
– Надеюсь, я не слишком тебя утомил.
Как только он отодвинулся от нее, дыхание Флоренс выровнялось и она уже спокойнее ответила:
– Конечно нет. При чем здесь ты? И поскольку мы с тобой увидимся сегодня вечером…
– Донадье тоже будет, – мягко напомнил Константин невинным тоном.
– Я с радостью повидаюсь с ним. Действительно, давно не интересовалась его делами и учебой. Что-то такое мне говорила Джиллиан, но я не припомню. Как он, все так же занимается теннисом и обожает плавание?
Главное, чтобы не дрожал голос. Теперь ей только оставалось надеяться, что Джиллиан не наприглашала еще кучу непредвиденных гостей, в чем она уже не была уверена. Надо обо всем хорошенько поговорить с дочерью: лишние люди будут только мешать. Им необходимо обсудить это дурацкое объявление в «Беркширском наблюдателе». Может, это на самом деле очень серьезно?
– Так как я увижу вас обоих вечером, думаю, у нас появится прекрасная возможность поговорить о… – Флоренс запнулась. Она, всегда такая спокойная и сдержанная, в присутствии Константина теряла над собой контроль и теперь желала только одного – чтобы этот неприятный разговор немедленно закончился.
– Мой сын давно не занимается плаванием.
А еще, наверное, ты захочешь сообща придумать текст опровержения, не так ли? – подсказал Константин равнодушным голосом.
О, это было именно то, что она намеревалась сделать, но пока не знала, как к этому подойти.
– Да, конечно, именно так. Иначе соседи замучают. Как же, помолвка – это всегда повод сунуть нос в чужие дела, – с вымученной улыбкой произнесла Флоренс.
– Понятно. – Константин направился к двери, но на самом пороге повернулся и, помедлив, добавил:
– Итак, до вечера, женушка…
Кстати, Флоренс, ты должна радоваться, что этому твоему «шутнику» не пришло в голову написать, что дочь миссис Стормволл выходит замуж за сына мистера Стормволла. Автор текста явно из приятелей наших детей, но, вероятно, приехал учиться в колледж из тех мест, где слыхом не слыхивали о нашей с тобой свадьбе. Вот так-то!
Звякнул звонок, стукнула дверь. Флоренс осталась в одиночестве, и лишь запах дыма от выкуренной в кабинете сигары напоминал о состоявшемся разговоре. Кто бы только знал, столько сил отнял у нее этот диалог с незваным гостем! Лучше не ворошить прошлое. Кто знает, какие призраки таятся в канувших в небытие днях и ночах, какие тайны могут всплыть из бездны воспоминаний. Впрочем, кто-то из великих сказал, что люди вспоминают лишь то, что окончательно и бесповоротно забыли.
Честертон? Уайльд?.. Надо спросить у Джиллиан, уж она-то знает наверняка…
В полуоткрытую дверь заглянула Виктория. На широкоскулом лице не было ни тени сомнения в том, что состоявшийся между мистером Стормволлом и Флоренс разговор оказался тяжелым для последней. Умная и понятливая у меня помощница, благодарно подумала Флоренс. За ней я как за каменной стеной.
– До свидания! – понимающе улыбнулась блондинка. – Я уже отпустила всех и закрыла центральный вход в магазин. Приятно провести вечер!
Ну что же, спасибо на добром слове. Хотя вряд ли вечер окажется приятным. Бедный папа, его наверняка ждет тяжелое потрясение вместо мирного ужина…
3
Полумрак в уютном зале французского ресторанчика, известного на весь город своей великолепной кухней, располагал к откровенному разговору. Низкий потолок с потемневшими от времени балками не давил, напротив, приглушал все звуки и напоминал о том времени, когда владельцы подобных заведений угощали своих гостей не только изысканными паштетами и выдержанными винами, но и музыкой из музыкальных автоматов или песнями самонадеянных шансонье. Слава Богу, небольшая эстрада в глубине зала сейчас была пуста, лишь поблескивали хромированные детали бездействующей ударной установки и тускло светился темным лаком прислоненный к выложенной из дикого камня стене контрабас.
– Мы приносим свои извинения за то, что музыканты сегодня заняты на свадьбе своего приятеля, – с печальным выражением на лице сообщил официант, словно говоря о похоронах.
– И прекрасно, – невозмутимо произнес Константин, потягивая вино. – Если понадобится музыкальное сопровождение, мы сами сумеем сыграть. Верно, дети?
Джиллиан рассмеялась.
– Ты, кажется, собиралась поступать в университет? – спросила Флоренс, отбросив все неприятные воспоминания, как, впрочем, делала это вот уже восемнадцать лет подряд.
Не надо Джиллиан знать подробности своего прошлого. Вот если бы Патрик не погиб, когда дочке было всего ничего, если бы у них сохранилась семья и они, как все, отмечали юбилеи свадеб и другие семейные торжества, тогда, пожалуй, можно было бы говорить с Джиллиан в открытую.
Не дождавшись ответа, Флоренс повнимательнее присмотрелась к дочери, сидящей рядом с парнем, словно видела ее впервые после долгих лет разлуки. Чистый взгляд, вполне взрослые манеры.
Как ей теперь объяснишь, что она родилась вполне доношенным ребенком всего через шесть месяцев после свадьбы родителей?
Время шло, Флоренс, не видя повода для такого признания, молчала. Впрочем, этого повода не было и теперь.
Но, посмотрев в искрящиеся весельем глаза Константина, Флоренс вдруг поняла, что он следит за ходом ее мыслей и считает, что время поговорить с Джиллиан откровенно как раз настало. Но почему он улыбается?
– Отвечай, милая, тебя спрашивает мать, – сказал Константин. – Ну-ка, что у тебя на уме?
– Я не собираюсь менять свои планы! – живо воскликнула Джиллиан, привлекая к себе внимание сидящих за столом.
Спасибо, дочка, подумала молодая женщина. Вот удружила так уж удружила! Теперь Флоренс была бы только рада узнать, что объявление о помолвке всего лишь чей-то глупый розыгрыш. Все познается, как известно, в сравнении. И правда, которая открылась ей, была во сто крат хуже самого нелепого из возможных предположений.
– Замужество абсолютно ничему не помешает, – тем временем продолжала Джиллиан. – Сейчас, мамочка, карьеру и семейные обязанности можно с легкостью совмещать! – И она снова лучезарно улыбнулась Донадье.
Нет, она все-таки ребенок, с тяжелым вздохом решила мать. «Совмещать» можно было всегда, но уж конечно не «с легкостью», как это кажется глупышке Джиллиан. Чем-то потребуется пожертвовать, какие-то стороны жизни неминуемо отойдут на второй план. Но Джиллиан так восхищенно смотрела на Донадье, что Флоренс поняла: сейчас она ее ни за что не услышит. В голове дочери вовсю звенят свадебные колокола.
Как раз в сентябре Флоренс намеревалась расторгнуть брак, и, если бы их дети именно в это время сыграли свадьбу, это выглядело бы просто смешно. Интересно, подумал ли об этом Константин? В том, что он тоже желает развестись, у Флоренс не было ни малейшего сомнения…
Хорошо еще, что отец сидит за столом молча, опустив глаза. Да, ему легко, словно набрал в рот воды, не ест и не пьет. Зато и не вступает в трудные разговоры. И что-то он подозрительно легко воспринял известие о помолвке внучки. Кто знает, не разразится ли гроза дома, после возвращения из ресторана.
Отцу никогда не нравился Константин, а Донадье как-никак его сын. Да, пожалуй, скандала не избежать, вон как нервно старик барабанит пальцами по столу…
– Джиллиан, доченька, – попыталась продолжить Флоренс начатый разговор, но тут принесли сначала шампанское, а затем заказанный ужин.
Вино разлили по бокалам, и все выпили за восемнадцатилетие Джиллиан. Флоренс залпом осушила бокал, и печальный официант сразу же наполнил его снова.
Теперь она уже неторопливо поднесла бокал ко рту. И перехватила изучающий взгляд Константина. На его губах по-прежнему играла та же ироничная полуулыбка-полуусмешка.
Он обернулся к официанту и заказал еще одну бутылку шампанского.
Похоже, он думает, что ей хочется напиться! Что ж, такой поворот событий вполне достаточный повод для этого!
Печальный официант, поставив на стол блюда, наконец удалился. И тут Константин сказал свое веское слово, обращаясь к сыну:
– Сентябрь исключается.
Ага, все-таки он вспомнил!
Донадье подозрительно взглянул на него и быстро спросил:
– Почему?
Отец привычно передернул широкими плечами и, подняв брови, поинтересовался:
– Хотите услышать подробные комментарии? Ну, слушайте, дорогие мои. Меня весь месяц не будет в стране, я улетаю в Канаду читать лекции по полостной хирургии. Сначала в Монреаль, затем в Торонто. Если знаете другую кандидатуру для выполнения этой миссии, скажите о ней руководству больницы, возражать не буду.
Вот оно что! Его не будет в городе, он даже не сможет сразу получить на руки документы о разводе в муниципалитете, с некоторой тревогой и даже разочарованием подумала Флоренс. Конечно же ему не пришла мысль о смехотворности их развода в одно время со свадьбой их детей. А она-то было решила!..
Но, может быть, из-за его отсутствия Джиллиан и Донадье отложат свадьбу, мелькнула обнадеживающая мысль. Ну хотя бы на месяц-другой.
Константин продолжал с некоторым сарказмом посматривать на нее. Он, естественно, помнил, что развод состоится в сентябре, и сейчас читал на ее лице то, что Флоренс думает по поводу его намечающегося отъезда.
Его, без сомнения, развлекала сложившаяся ситуация.
– Ну что ж, тебе безумно повезло, Константин, – произнесла Флоренс намеренно беспечным тоном. – И куда же ты направишься потом?
– Во Флориду, – сухо ответил он. – В гости к крокодилам.
– О, штат прекрасных пляжей и солнца!
Тебе повезло вдвойне!
У Флоренс не было сомнений, что к своему и без того безупречному загару он сумеет добавить во Флориде красивый шоколадный оттенок. А к бесчисленным сердечным победам прибавит еще десяток, сразив жительниц Майами своей сексапильной внешностью.
– Мы приносим свои извинения за то, что музыканты сегодня заняты на свадьбе своего приятеля, – с печальным выражением на лице сообщил официант, словно говоря о похоронах.
– И прекрасно, – невозмутимо произнес Константин, потягивая вино. – Если понадобится музыкальное сопровождение, мы сами сумеем сыграть. Верно, дети?
Джиллиан рассмеялась.
– Ты, кажется, собиралась поступать в университет? – спросила Флоренс, отбросив все неприятные воспоминания, как, впрочем, делала это вот уже восемнадцать лет подряд.
Не надо Джиллиан знать подробности своего прошлого. Вот если бы Патрик не погиб, когда дочке было всего ничего, если бы у них сохранилась семья и они, как все, отмечали юбилеи свадеб и другие семейные торжества, тогда, пожалуй, можно было бы говорить с Джиллиан в открытую.
Не дождавшись ответа, Флоренс повнимательнее присмотрелась к дочери, сидящей рядом с парнем, словно видела ее впервые после долгих лет разлуки. Чистый взгляд, вполне взрослые манеры.
Как ей теперь объяснишь, что она родилась вполне доношенным ребенком всего через шесть месяцев после свадьбы родителей?
Время шло, Флоренс, не видя повода для такого признания, молчала. Впрочем, этого повода не было и теперь.
Но, посмотрев в искрящиеся весельем глаза Константина, Флоренс вдруг поняла, что он следит за ходом ее мыслей и считает, что время поговорить с Джиллиан откровенно как раз настало. Но почему он улыбается?
– Отвечай, милая, тебя спрашивает мать, – сказал Константин. – Ну-ка, что у тебя на уме?
– Я не собираюсь менять свои планы! – живо воскликнула Джиллиан, привлекая к себе внимание сидящих за столом.
Спасибо, дочка, подумала молодая женщина. Вот удружила так уж удружила! Теперь Флоренс была бы только рада узнать, что объявление о помолвке всего лишь чей-то глупый розыгрыш. Все познается, как известно, в сравнении. И правда, которая открылась ей, была во сто крат хуже самого нелепого из возможных предположений.
– Замужество абсолютно ничему не помешает, – тем временем продолжала Джиллиан. – Сейчас, мамочка, карьеру и семейные обязанности можно с легкостью совмещать! – И она снова лучезарно улыбнулась Донадье.
Нет, она все-таки ребенок, с тяжелым вздохом решила мать. «Совмещать» можно было всегда, но уж конечно не «с легкостью», как это кажется глупышке Джиллиан. Чем-то потребуется пожертвовать, какие-то стороны жизни неминуемо отойдут на второй план. Но Джиллиан так восхищенно смотрела на Донадье, что Флоренс поняла: сейчас она ее ни за что не услышит. В голове дочери вовсю звенят свадебные колокола.
Как раз в сентябре Флоренс намеревалась расторгнуть брак, и, если бы их дети именно в это время сыграли свадьбу, это выглядело бы просто смешно. Интересно, подумал ли об этом Константин? В том, что он тоже желает развестись, у Флоренс не было ни малейшего сомнения…
Хорошо еще, что отец сидит за столом молча, опустив глаза. Да, ему легко, словно набрал в рот воды, не ест и не пьет. Зато и не вступает в трудные разговоры. И что-то он подозрительно легко воспринял известие о помолвке внучки. Кто знает, не разразится ли гроза дома, после возвращения из ресторана.
Отцу никогда не нравился Константин, а Донадье как-никак его сын. Да, пожалуй, скандала не избежать, вон как нервно старик барабанит пальцами по столу…
– Джиллиан, доченька, – попыталась продолжить Флоренс начатый разговор, но тут принесли сначала шампанское, а затем заказанный ужин.
Вино разлили по бокалам, и все выпили за восемнадцатилетие Джиллиан. Флоренс залпом осушила бокал, и печальный официант сразу же наполнил его снова.
Теперь она уже неторопливо поднесла бокал ко рту. И перехватила изучающий взгляд Константина. На его губах по-прежнему играла та же ироничная полуулыбка-полуусмешка.
Он обернулся к официанту и заказал еще одну бутылку шампанского.
Похоже, он думает, что ей хочется напиться! Что ж, такой поворот событий вполне достаточный повод для этого!
Печальный официант, поставив на стол блюда, наконец удалился. И тут Константин сказал свое веское слово, обращаясь к сыну:
– Сентябрь исключается.
Ага, все-таки он вспомнил!
Донадье подозрительно взглянул на него и быстро спросил:
– Почему?
Отец привычно передернул широкими плечами и, подняв брови, поинтересовался:
– Хотите услышать подробные комментарии? Ну, слушайте, дорогие мои. Меня весь месяц не будет в стране, я улетаю в Канаду читать лекции по полостной хирургии. Сначала в Монреаль, затем в Торонто. Если знаете другую кандидатуру для выполнения этой миссии, скажите о ней руководству больницы, возражать не буду.
Вот оно что! Его не будет в городе, он даже не сможет сразу получить на руки документы о разводе в муниципалитете, с некоторой тревогой и даже разочарованием подумала Флоренс. Конечно же ему не пришла мысль о смехотворности их развода в одно время со свадьбой их детей. А она-то было решила!..
Но, может быть, из-за его отсутствия Джиллиан и Донадье отложат свадьбу, мелькнула обнадеживающая мысль. Ну хотя бы на месяц-другой.
Константин продолжал с некоторым сарказмом посматривать на нее. Он, естественно, помнил, что развод состоится в сентябре, и сейчас читал на ее лице то, что Флоренс думает по поводу его намечающегося отъезда.
Его, без сомнения, развлекала сложившаяся ситуация.
– Ну что ж, тебе безумно повезло, Константин, – произнесла Флоренс намеренно беспечным тоном. – И куда же ты направишься потом?
– Во Флориду, – сухо ответил он. – В гости к крокодилам.
– О, штат прекрасных пляжей и солнца!
Тебе повезло вдвойне!
У Флоренс не было сомнений, что к своему и без того безупречному загару он сумеет добавить во Флориде красивый шоколадный оттенок. А к бесчисленным сердечным победам прибавит еще десяток, сразив жительниц Майами своей сексапильной внешностью.