Полосухин Виталий. Черный зверь

   Лизин весельчак склонился над ее ухом:
   — Я бы советовал для начала что-нибудь попроще. Поставьте просто на чет или нечет или накройте цвет. Еще можете накрыть первую половину всех цифр или вторую.
   — Спасибо, — отозвалась Лиза, — я умею играть.
   — С двойным зеро? — усмехнулся весельчак. — Ну-ну, не буду мешать.
   — Делайте ваши ставки, господа!
   Крупье раскрутил колесо. Лиза пробежалась глазами по полю, выбрала из кучки перед собой четыре фишки и положила в середину черной клетки с цифрой двадцать.
   Бесшумность вращения резко нарушил хруст пущенного шарика. Игроки за столом замерли, не отрывая взглядов от колеса.
   — Ставки сделаны, ставок больше нет!
   Шарик остановился где-то между ударами сердца.
   — Тридцать два, красное!
   Воздух над столом всколыхнулся от дружного, но хорошо скрываемого выдоха. Лопатка, в самом деле похожая на грабли, засновала по сукну, забирая фишки одних и раздавая другим.
   — Зря вы все время плейн играете. Не везет… — беззлобно посочувствовал Лизе весельчак. — Видать, вы и впрямь не новичок. Рулетка, она, знаете ли, новичков безошибочно чувствует. Как опытный соблазнитель девственницу.
   Лиза улыбнулась:
   — Да, я и впрямь не девственница.
   — Нисколько в этом не сомневался. В вас настоящая женщина чувствуется за версту.
   — Так прям уж и за версту?
   Лиза менялась на глазах. Рулетка производила на нее поистине магическое действие. Такого задорного, честного блеска, такого горячего румянца на ее лице не было очень давно.
   — Делайте ваши ставки, господа!
   Лиза смотрела на колесо. Она подождала, пока крупье пустит шарик, пока он отсчитает положенное время, пока он вдохнет, чтобы громко объявить об окончании ставок… И в ту секунду, когда он, холеный, бесстрастный, как робот, без запаха и капель пота на лице, равнодушно, но громко произнесет ритуальную фразу, Лиза, продолжая смотреть на колесо, быстрым движением двинула стопку фишек в центр клетки.
   — Ставки сделаны, ставок больше нет!
   Щелк! Затихающее колесо. Вздох, не дожидающийся полной остановки.
   — Браво! — восхищенно произнес весельчак. — Видать, я поторопился с выводами. Тридцать пять к одному, с третьего раза!
   — Сплюньте, — радостно посоветовала Лиза, принимая выигрыш. Весельчак шутливо выполнил просьбу и постучал по столу.
   Игроки каждый одарили ее завистливо-пренебрежительным взглядом. Такое с каждым случается, С одними чаще, с другими реже. Это еще ничего не значит, девочка.
   Снова завертелось колесо, Лиза не торопилась сделать ставку. Она опять ждала того момента, когда крупье соберется объявить окончание ставок, и в этот последний момент она быстрым движением ставила фишки на число.
   — Двадцать один, красное!
   Пять пар глаз, приходя в себя после очередного круга, с удивлением следили, как грабли крупье увеличивают почти вдвое стопку фишек перед Лизой.
   — Ай да красавица! — затрепетал весельчак над ухом. — Ай да блондинка! Вам сегодня решительно везет! Давненько не видел, чтобы один человек выигрывал подряд два плейна.
   Завертелось колесо. Лиза следила за его бегом, словно стараясь различить в слившейся полоске под золотым ободком нужную цифру. Но что-то вдруг стало мешать ей: чей-то взгляд. Этот взгляд не давал сосредоточиться, он словно длинными костлявыми пальцами сжимал ее голову, отводил от колеса, отворачивал в сторону…
   Лиза отняла взгляд и встретилась с глазами Клеопатры. Их взгляды пересеклись. Большие глаза черноволосой женщины, с красными, кровяными белками, с угольно-черными хрусталиками, то ли своего естественного цвета, то ли от предельно расширенных зрачков. Эти глаза слезились, плавая в кристальных озерах за веками, они, казалось, выльются из глазниц вместе со скопившимися слезами. В них, как в зеркале, Лиза увидела вдруг свое отражение. Голова ее закружилась, столб света на зеленом сукне, табло, игроки — все закрутилось вдруг рулеточным колесом. Она вцепилась пальцами в крышку стола, закрыла глаза, рывком двинула куда-то фишки… Как тесен мир, как тесна вечность.
 
   Клеопатра сидела напротив Лизы за маленьким круглым столиком. Ее лицо плохо освещалось светом небольшой зеленой лампы, стоявшей на столе. Там же стоял стакан, отражая неяркий зеленый свет. Этот стакан обнимали длинные узловатые пальцы Клеопатры, так ласково, так нежно, что он едва не плавился от этих объятий. Лиза равнодушно смотрела на красивую обнаженную девушку, совершавшую томные движения вокруг шеста на жарком, подсвеченном снизу подиуме. Капли пота вперемешку с тональным кремом собирались в ложбинке между ее ключиц, вздрагивали от резкого движения, перекатывались через косточку и стремительно сбегали сверкающим мутным брильянтом в ложбинку между мягких грудей.
   — Ты — одна из нас, — сказала Клеопатра.
   — Из кого «из нас» ? — равнодушно спросила Лиза, отвлекаясь от жаркой красавицы на сцене.
   — Из тех, кто отмечен печатью зверя.
   Клеопатра вытянула ногу под столом, слегка приспустила чулок и так, чтобы видела одна Лиза, обнажила часть бедра. Под чулком розовел еще не зарубцевавшийся шрам. Даже не шрам, а ямка, след от выдранной клыками плоти. Чулок вернулся на место.
   — У тебя тоже имеется такая печать, не так ли?
   Лиза встретилась с ее красными слезящимися глазами, перевела взгляд на пальцы, нервные, подрагивающие. Сквозь эти пальцы выходила дрожь, как выходит электричество через заземленный провод. Но напряжение, похоже, было слишком велико: женщина иногда вдруг вздрагивала всем телом, передергивала обнаженными плечами так, будто было очень холодно. И в следующую секунду снова брала себя в руки. В эти узловатые судорожные пальцы.
   — Нет. У меня нет такой печати. Я не одна из вас. Вы просто больной человек, которому уже не поможешь.
   Клеопатра оскалилась, глядя с внезапной ненавистью в лицо Лизы:
   — Ты не знаешь. Пару глотков горячей человеческой крови, и я снова приду в форму.
   — Нет, — покачала головой Лиза. — Я слишком хорошо знаю таких, как вы. Вам уже ничего не поможет. Раньше, чем я досчитаю до десяти, вы упадете с этого стула. И больше никогда не подниметесь.
   — Ты, лживая девчонка!.. — зашипела Клеопатра, перегибаясь через стол и приближая свое лицо к лицу Лизы. — Я бессмертна!
   — Раз, — спокойно сказала Лиза.
   Клеопатра отпрянула назад, словно ее хлестнули по лицу.
   —Два.
   Она испуганным взглядом смотрела на Лизу, не смея больше сказать ни слова.
   —Три.
   Она перестала сдерживаться. Или больше была не в силах. Судороги прорвались наружу, и теперь мелкими толчками сотрясалось все ее тело.
   — Четыре.
   Пальцы рук, лежащих на столе, неровными, обрезанными ногтями впились в ладони. Она, подергивала плечами, головой, словно хотела встать и уйти, но не могла.
   — Пять.
   Она тоненько заскулила, но прикусила губу, и дрожь вдруг прекратилась, сдерживаемая чудовищным усилием. Из прокушенной губы вытекла капелька темной крови.
   — Шесть.
   Дрожь снова прорвалась. Она была уже не мелкой, а крупной, словно от ударов током.
   — Семь.
   Красные, такие красные, что вот-вот лопнут от прилившей крови, глаза, расширенные, наполненные ужасом, смотрели уже не на Лизу.
   — Восемь.
   Руки вцепились в край стола, помогая телу удержаться на месте.
   — Девять.
   — Нет! Не надо! Замолчи! — почти неслышно зашептала женщина, пытаясь отыскать кровавым взглядом ту, что отсчитывала ее последние секунды. Она уже не видела Лизы, сидевшей напротив. Она только слышала ее голос.
   — Это ничего не изменит, — ответила Лиза и замолчала. Жизнь, которой не давали вытечь из тела тоненькой струйкой, но которая не могла больше оставаться в этом теле, взорвала его, вырываясь сразу, как из лопнувшего воздушного шара. Клеопатра дернулась всем телом, поджала длинные ноги в черных чулках, утягивая за собой зеленую скатерть, повалилась на пол. Из-за соседних столиков вскочили люди, метрдотель и официанты подбежали к ней.
   Лиза наклонилась над ее телом, прижала между большим и указательным пальцем ее шею к полу, как прижимают деревянной вилкой головы ядовитых змей змееловы. Ее тело взорвалось последний раз и обмякло.
   — Что с ней?! — испуганно произнес метрдотель.
   — Вы знаете, что такое смерть? — спросила Лиза, выпрямляясь над ее телом.
   —Д-да…
   — Я тоже знаю, что такое смерть. Мы оба с вами, живые, знаем, что такое смерть. Вы не находите это странным ?
 
   — Двадцать девять, черное!
   — Ну… — протянул весельчак и иронически заметил: — А я уж надеялся, что вы и в третий раз попадете,
   Лиза открыла глаза. Клеопатра отвернулась от нее. Лиза взяла себя в руки и встряхнулась.
   — А вот и попаду.
   — Спорим! — воскликнул весельчак.
   — Спорим. На тысячу.
   — Ото! Так сразу и на тысячу…
   — Подумайте сами: взять три плейна из шести, что может быть невероятнее?
   — Идет, — кивнул весельчак.
   — Делайте ваши ставки, господа!
   Лиза снова ждала. И поставила в самый последний момент.
   Весельчак долго молчал, наблюдая, в какой ячейке, медленно останавливаясь, кружится шарик. Затем он перевел взгляд на Лизу. В его взгляде были и опасение, и подозрение, и восхищение. Не было только прежней веселости.
   — Хорошо, тысяча за мной. Но на вашем месте я бы поостерегся.
   — Чего? — невинно спросила Лиза.
   — Так демонстративно выигрывать.
   — Мне боятся нечего.
   — Дай-то бог, дай-то бог, милая моя.
   К рыжему крупье подошла девушка-блондинка в строгой черной юбке, белой блузке, повязанной галстуком-шнурком. Она тронула его за руку и молча отстранила. Рыжий кивнул и уступил ей место у рулетки.
 
   Андрей Смирягин сидел в кресле директора и читал «СПИД-Инфо». Статейка была действительно забавной: журналистка брала интервью у начальника службы безопасности «одного из крупных столичных казино», и тот щедро заливал ей про меченные изотопами карты, электромагнитные уловители рулеточных колес и кости со смещенным центром тяжести. Смирягин посмеивался, пил джин с тоником и иногда поглядывал на большой экран телевизора, где внутренняя видеосистема передавала выступление Кати. Катя была стрип-тизершей и любовницей Смирягина. В дверь постучали.
   — Ну, заходите! Кто там?! — недовольно крикнул Смирягин. Вошел Валера, один из тех, кто работал сегодня в зале. Всех своих гвардейцев Смирягин знал по именам, хотя было их больше трех десятков.
   Валера легонько поклонился: видимо, по привычке для этого кабинета. Смирягин сложил газету и недовольно осведомился:
   — В чем дело?
   — За первой рулеткой четыре плейна подряд.
   — Подряд? — недоверчиво переспросил Смирягин.
   — Почти. С перерывом в один. — Валера вздрогнул, указательным пальцем прижал наушник и добавил: — Пять плейнов.
   Смирягин вздохнул и встал из кресла:
   — Ну пойдем посмотрим. Не иначе радиоуправляемый шарик на силовых полях.
   — Чего? — непонимающе спросил Валера.
   — Да так. Ерунда всякая, — махнул рукой Смирягин и вышел из кабинета. Валера, задержав на секунду взгляд на экране, последовал за ним.
   В комнате, в которую они вошли, было много экранов. Очень много — они составляли целую стену. Но их все равно не хватало: за каждым столом наблюдало по две-три камеры. Плюс общее наблюдение. Плюс внешние камеры. Поэтому на некоторых мониторах изображение крутилось поочередно, а на некоторых давалось в сплит-скрин. Как бы там ни было, первый рулеточный стол сейчас был выведен на четыре крупных экрана, показывавших его со всех сторон.
   Четверо всадников из службы охраны тихонько переговаривались между собой и смолкли, как только вошел Сми-рягин. Они с надеждой посмотрели на него.
   — Крупье меняли? — спросил он.
   — Да, — отозвался один из всадников.
   — Так еще раз смените! — раздраженно сказал Смирягин и наморщил лоб.
   Всадник склонился к тоненькому стебельку микрофона:
   — Смените крупье за первой рулеткой.
   — Кто играет? — спросил Смирягин.
   — Блондинка в черном.
   Смирягин отыскал взглядом Лизу. Она сидела, выпрямив спину и изящно держа руки над столом.
   — Хороша… — пробормотал Смирягин и добавил громко: — Увеличьте-ка ее.
   В зале под потолком камера повернулась, неслышно жужжа моторчиком, объектив наехал, давая Лизу крупным планом. Румянец на ее щеках был заметен даже на черно-белом мониторе.
   — Звук включите.
   Невидимые колонки наполнили комнату звуками игрового зала.
   — Делайте ваши ставки, господа! — раздался голос девушки-крупье. Но это была уже не блондинка, а круглолицая полноватая шатенка. Смирягин внимательно следил, как она раскрутила колесо, как запустила шарик.
   — Почему она не став…
   В это время Лиза двинула фишки на табло. В ту же секунду девушка огласила:
   — Ставки сделаны, ставок больше нет!
   Смирягин дождался, пока колесо остановится.
   — Шесть плейнов, — произнес всадник. Смирягин промолчал. Он ждал повторения.
   Семь плейнов никто озвучить не решился.
   — Сколько она выиграла?
   — Четыре тысячи, — сообщил всадник.
   — Карту дайте, — потребовал Смирягин, не отрываясь от монитора. Всадник подал ему распечатку принтера. Смирягин пробежал глазами колонки цифр и вопросительно взглянул на него.
   — Никаких отклонений. Рулетку проверяли. Крупье незаметно заменил шарик. Все то же.
   — Она что, каждый раз ставит сразу перед объявлением?
   Всадник кивнул.
   — Системщица?
   Всадник едва сдержал усмешку:
   — Скажите мне такую систему. Я запишу.
   — Но-но, — прикрикнул Смирягин, впрочем, не слишком грозно. Он проследил, как Лиза взяла еще один выигрыш.
   — Проверьте по картотеке, — приказал он. Но он делал это, понимая, что таких игроков он знал бы. Значит, это новенькая. Либо приезжая, либо человек с улицы, который просто сидит вместо рук. Прерывать игру он не имел права, убрать из-за стола Лизу тоже, Нужно было доказать, что она — мошенница. А Лиза играла демонстративно, хотя могла ставить один к одному, два к одному или выигрывать хотя бы через раз. Она словно говорила: поймайте меня, если сможете. И грош цена была Смирягину, если он даст ей выиграть столько, сколько она хочет.
   — Пустите человека с глушилкой, пусть постоит рядом.
   Всадник кивнул и наклонился к микрофону.
   — На ней даже колец нету, — позволил себе заметить Валера.
   — Откуда ты знаешь, где кольца бывают, — раздраженно отмахнулся Смирягин. Он и сам видел, что никаких украшений, где можно было бы спрятать электронику, на Лизе не было. Да и какая электроника, если крупье сменили дважды, если шарик падает так же непредсказуемо, как обычно. Но видимо, непредсказуемо это было для всех, кроме красивой блондинки в черном платье.
   На мониторе Смирягин видел, как с четырех концов зала к столу устремились охранники. Четырех было явно много, но всадник, не уверенный в успехе этого предприятия и предвидя упреки, решил перестраховаться. На охранниках были спрятаны глушители радиоэлектроники, действовавшие в пределах полутора метров, но очень сильно. Владельцам пейджеров и сотовых телефонов придется пострадать. Впрочем, они этого не должны заметить.
 
   — Чертовщина какая-то! — воскликнул Смирягин, видя, что это не возымело никакого действия.
   — Кажется, будто она знает, куда упадет шарик, — сказал один всадник.
 
   — Да нет, вы смотрите: она всегда ставит, когда шарик уже пущен, причем выжимает максимум, пока крупье не объявит окончание ставок. Она просто считает скорость вращения.
   — Да ты совсем придурок! — не выдержав, резко произнес Смирягин. — «Просто считает», — передразнил он, — Какую скорость вращения! С точностью до ячейки? Это что, по-твоему, суперкомпьютер со сканером?
   — Такие вычисления суперкомпьютер не потянет, — уверенно заявил третий всадник, лопоухий и очкастый. — Я физмат окончил, я вам точно говорю. Это невозможно. Про рулетку можно много всякого разного сказать, но то, что шарик выпадет случайно, — это абсолютно точно.
   — Да ведь и он выпадает случайно, — сказал первый. Просто она эту случайность предсказывает.
   — Эй, эй! Вы посмотрите, что делается! — закричал второй. Смирягин резко повернулся к монитору. Японец, си— девший рядом с Лизой, как бегун на старте, держал руку над столом, ловя момент, когда поставит Лиза, и клал свои фишки на ту же клетку, что и она. На другом мониторе было видно потерянное лицо девушки-крупье, которая на автоматизме объявляла круги и раскручивала колесо. Развитие событий было нетрудно предсказать.
   — Я спускаюсь, — коротко бросил Смирягин и вышел из комнаты. Валера, как привязанный, последовал за ним.
   — Блин! — сказал всадник с физмата. — И поссать не выйдешь! Я сбегаю на минутку…
   Двое других кивнули, и лопоухий физик выбежал в коридор. Он, озираясь по сторонам, направился быстрым шагом в противоположный от лестницы конец коридора. Толкнув дверь с золоченой буквой «М», он проскользнул внутрь, прислушался и юркнул в кабинку. Там, присев на унитаз, он достал сотовый и набрал номер. На том конце никто не подходил. Он несколько раз жал на кнопку повтора, потом набрал другой номер.
   — Алина? Привет, Алина. А Борис Васильевич где? Не знаю, его телефон не отвечает… Ладно, короче, тут такое! Кажется, я вашу блондинку поймал. Ну да, зуб даю! Она нашу казину натягивает по самые не могу. Смирягин в ауте, Все как предостерегал Борис Васильевич… Да. Приезжайте. Только быстрее: ей-богу, если она будет продолжать в том же духе, Смирягин ее за шкирку выкинет. Только я — молчок, понятно? Ага… Слушай, Алин, скажи, как она это делает?!
   Смирягин подошел к рулеточному столу. Такого столпотворения вокруг рулетки он не видел давно. Да что там, никогда он такого не видел. Наблюдать за игрой в рулетку так же интересно, как смотреть на маклера, играющего на бирже. Человек нервничает, потеет, глотает валидол, а перед ним на экране компьютера бегут цифры, не говорящие постороннему абсолютно ничего. Так и на рулетке. Ну, не совсем так, конечно, но эта игра из тех, за которыми интересно следить только играющим и их спутникам. Тут же складывалось такое ощущение, будто там, в середине этой толпы, происходило сражение бойцовых рыбок или тараканьи бега.
   Он протиснулся сквозь разодетую и надушенную толпу и встал рядом с блондинкой. Та, словно почувствовав его взгляд, подняла голову, встретилась с ним глазами и улыбнулась ему. Скрипнув зубами, Смирягин улыбнулся в ответ: он понял, что она поняла, кто он такой и для чего сюда пришел. При этом она сохранила полное спокойствие и невозмутимость. Значит, уверена в себе абсолютно. Значит, хрен подкопаешься. Значит, придется дать ей выиграть и унести выигрыш с собой. Эх! Почему у него не такое солидное заведение! Сейчас бы взяли ее под белы ручки, отвели в сортир и объяснили, сколько она имеет право выиграть.
   Круглолицую шатенку сменил низенький лысоватый мужчина с носом-картошкой. Его короткие волосатые пальцы постоянно находились в движении, он крутил между ними шарик так, словно шарик был железным, а пальцы — намагниченными. Смирягин знал этого мужичка: он был из старых, еще подпольных мастеров и носил кличку Коперфильд.
   — Делайте ваши ставки, господа! — бодро попросил он, запуская рулетку. Но господа не торопились: они ждали, когда ставку сделает Лиза. Ставку сделала только брюнетка: она и до этого не проигрывала, делая крупные ставки с большой вероятностью попадания, и выигрывала в основном один к одному.
   Четыре руки замерли над столом. Лиза ждала. Но крупье вдруг быстро, скороговоркой произнес:
   — Ставкисделаныставокбольшенет!
   Игроки в недоумении взглянули на крупье. Тот укоризненно покачал головой: мол, что же вы медлите, господа?
   «Ай да Коперфильд, ай да молодец!» — восхитился Смирягин. Как же он сам не догадался — надо просто сбить ей игру.
   Разочарованные, игроки поставили в следующий круг, как обычно, не дожидаясьЛизу. Японец, видимо системщик, тихо ругался под нос по-своему, раздраженно водя карандашиком по бумаге. Все поняли, что за барышню всерьез взяось казино. А с системой, как известно, бороться бесполезно. И временами даже опасно.
   Но барышню, кажется, это не больно смутило. Она теперь не ждала до последнего, а ставила через несколько секунд после того, как крупье пустит шарик. Правда, теперь она накрывала не одну цифру, а четыре. Выигрыш был ниже, восемь к одному, но если ставить больше, мож было выигрывать столько же. И она продолжала снимать ставку за ставкой.
   Смирягин снова занервничал. Как вдруг случилось то чего не ожидал никто: она проиграла. Все удивленно смотрели, как крупье распределяет выигрыш, обойдя Лизу. Смирягин тоже сперва не понял. Но потом до него дошло: секретное оружие Коперфильда.
   Обычно шарик падает в ячейку от того, что теряет угловую скорость и центробежную силу. Теоретически эта потеря предсказуема. Колесо рулетки теряет скорость вращет с постоянной степенью. Шарик, вращаясь под ободом рулетки, тоже. Если этот процесс происходит механически и него не вмешиваться. Если, например, резко притормозить колесо, понятно, что шарик упадет совершенно непредсказуемо. Или если вмешаться в скорость вращения шарик Первое сделать сложно, так как рулетку могут потребовать проверить. Второе — проще. Особенно если крупье пользуется этим с ведома казино. Фактически игроки ничего не теряют от того, что шарик с сюрпризом: ячейка все равно выпадает случайно,
   Такой шарик, конечно, был придуман не в расчете на то что происходило сейчас. Коперфильд просто умело его использовал.
   Все. Теперь эта девочка не выкрутится. Шансы уравнены. Против лома никакие суперспособности не помогу Смирягин уже собрался уходить, как вдруг почувствовал на своей руке нежные женские пальцы. Он вздрогнул и увидел, что его держит эта девушка. Смирягин наклонился над ней, и она, продолжая смотреть в сторону стола, тихо сказала:
   — Поразительно! Как вам это удается?
   — Вы о чем? — так же тихо спросил Смирягин.
   — Ведь это невозможно — менять скорость вращения шарика после того, как его запустили.
   — Девушка, вы такая умная, а не понимаете таких простых вещей. Мы живем в век высоких технологий. Я-то думал, вы со всякими штуками знакомы.
   — Я давно не была в казино.
   — Как давно? — усмехнулся Смирягин. — Сто лет?
   — Не обольщайтесь. До утра еще есть время. Ведь сейчас только два часа сорок восемь минут.
   Смирягин не понял, откуда она так точно узнала время: в казино не было часов или чего-то, что напоминало бы о времени. Шторы на окнах даже не позволяли определить, день сейчас или ночь. Персонал казино тоже не носил часов. Время она ни у кого не спрашивала. Значит, она определила его сама, так, что ли? И сказала ему специально, чтобы он понял: рано радоваться.
   Смирягин выбрался из поредевшей толпы вокруг стола и вошел в дверь с надписью «Только для персонала». За дверью он не выдержал, сорвался и побежал. Он влетел в кабинет директора и посмотрел на электронные часы, светившиеся на стене. Два часа сорок девять минут.
 
   Какого черта звонит будильник? Нет, это не будильник, это телефон. Но все равно, какого черта?
   — Алло…
   — Денис? Это Алина. Твою подругу нашли.
   Сон слетел мгновенно.
   —Где?!
   — Играет. В казино***. Если ты поторопишься, мы успеем к раздаче.
   — Господи… Сколько времени?
   — Два часа.
   — Е-мое! Это сейчас надо вставать, одеваться…
   — Да шевели ты задницей! — прервала меня Алина. — И не просто одеваться! У тебя вечерний костюм есть?
   — Ну, типа…
   — Давай, брейся, одевайся. Через пятнадцать минут я буду у тебя.
   Она положила трубку. Я, кряхтя, отбросил одеяло и поперся в ванную.
   Я завязывал галстук, когда услышал рев мотора на улице. Шторы на окне подсветились снизу желтым светом фар. Ничего себе! Это что же, я в костюме и на мотоцикле поеду? Но выбора, видимо, не было.
   Я спустился вниз. Алина, опершись на мотоцикл, звонила по сотовому. Лицо ее выражало раздражение и недовольство, Взглянув на ее костюмчик, я понял, что мне пора обновить гардероб. На ней была обтягивающая бархатная маечка, коротенькая юбка и облегающие брюки. Все черное. Брюки под юбкой смотрелись странновато, но очень стильно. Я почувствовал себя неловко в своем старомодном костюме.
   — Надо спешить, — сказала она. — Они не дадут ей выиграть много, но она будет стараться. Она специально выбрала большое казино, где ее не смогут прижать. — Алина протянула мне телефон. — Держи, звони Яворскому. Где можно быть в два часа ночи, черт побери?!