Пономарева Тамара. Потаенная любовь Шукшина

   Вы назвали свою статью "Бой "за доброту". За доброту - взято в кавычки, т. е. в "бой" за эту самую "доброту" ринулся (ринулись) - кстати, я говорю здесь от своего имени, и только,- хулиганы, циники, предъявляющие липовые "входные билеты" в область коммунизма. Кстати, почему-то Вы решили, что мы "не работаем на коммунизм", а вы - да? Я этого не понял. Я объясню, почему я не представляю себе коммунизм без добрых людей. А Вы представляете? И затем: кто же строит? Сегодня кто? То ли у Вас богатая меховая шуба, что Вы боитесь, что Вас какой-нибудь Степка "пырнет ножом" в подъезде, то ли это сделано для красивого слова. Степка, которого надо опасаться. Видите ли, Лариса (не знаю Вашего отчества), я не меньше Вашего хочу, чтоб всем в нашей стране было хорошо (боюсь, что опять появится статья "Бой за хорошее"). Когда всем будет хорошо, по-моему, это коммунизм. Я понимаю "близлежащие" задачи. Но почему Вы их не понимаете? Вы говорите: дайте идеального героя наших дней. То же самое в статье Н. Тумановой в "Советской культуре" (за 25 марта 1965 года).
   А я Вам говорю: дайте мне сегодня того, кто строит коммунизм, и я разберусь, кто герой, а кто нет. Вы меня своей статьей лишили, знаете, возможности самому понять, что есть герой нашего времени. И я не понимаю, почему грузчик, поднявший на свои плечи 15 тонн груза за день, для Вас - не герой, работающий на коммунизм. Для меня это герой, сваливший 15 тонн груза во имя коммунизма. И я хочу видеть и Вам показать, как он вечером ужинает, смотрит телевизор, ложится спать. Для меня это общественно важный образ. А Вам - нет? Кто же Вам тогда дома строит? Хлеб сеет? Жнет? Булки печет? Давайте будем реальны. Давайте так. Вы за коммунизм, который надо строить, или за коммунизм, который уже есть? Я - за коммунизм, который надо строить. Стало быть, героев не надо торопить. Не надо их выдумывать - главное. Давайте будем, как Ленин, который не постеснялся объявить НЭП. Вы что, забыли про это? Нет! Давайте будем умными - не загоняйте лошадей, чтоб потом они от опоя пали (Я - крестьянин, и на своем языке немножко притворяюсь для ясности).
   Зачем Вы (и Н. Туманова) призываете меня выдумывать героя! Разве это так нужно для коммунизма? Не верю. Вами руководит какая-то странная торопливость: лишь бы. Мы все торопимся. Но вы же сидите в удобных креслах и смотрите фильмы, а есть еще жизнь, которая требует большой, огромной работы. В каждом человеке, свалившем камни в Енисей, я вижу героя. А Вы его отрицаете! То есть Вы требуете каких-то сногсшибательных подвигов (они каждый день, но не в атаке: атак нет). Зачем же путать и заводить художников в дебри домысла, вымысла, вместо того, чтоб пожелать им доброго пути на прямом, честном пути жизни советской.
   Хорошо, мы выдумаем героя, а в него никто не поверит. Скажете: надо так сделать, чтоб поверили! Не могу. (Лично только за себя отвечаю - не могу). Мне бы теперь правду рассказать о жизни. Больше я не могу. Я считаю это святым долгом художника.
   И я - в завершение - не считаю, что я меньше Вас думаю о будущем моего народа.
   С приветом В. Шукшин.
   К вопросам деревни он будет возвращаться на всем протяжении жизни - в прозе, в кино, диспутах, интервью.
   А вот выдержка из статьи Василия Макаровича "Вопросы самому себе", опубликованной в первом номере журнала "Сельская молодежь" за 1966 год, перепечатанной газетой "Советская культура" за 15 ноября 1966 года:
   ...Сельская культура создается в городе. Вообще такой нет - сельской культуры. Ее придумал мещанин.
   ...Откуда берутся в деревне люди, которые действительно понимают искусство? Одни вырастают там, другие приезжают из города.
   ...О людях, которые приезжают. Это - горожане, выпускники вузов, специалисты. Хорошо, когда они приезжают, грустно, когда, отработав положенные 2-3 года, уезжают. Зачастую виновато в этом местное руководство, озабоченное только одним: выполнением производственных планов, глухое, нерасторопное, равнодушное ко всему остальному. Людей не обеспечивают элементарным - квартирами. Если уж решили ломать старину, надо строить. Нельзя только ломать. Я знаю, не один председатель колхоза, сельсовета, директор совхоза подумает: "Хорошо тебе рассуждать там". Я могу только ответить: если бы уход из деревни нужного человека - врача, фельдшера, учителя, аптекаря, клубного работника - расценивался как грубый срыв государственного плана, нашли бы возможность устроить человека, убежден в этом.
   Дальше. Мы хотим, чтобы культурный человек жил в деревне и вроде бы не чувствовал этого. А он чувствует каждый день. Зарплата специалистов в деревне, рабочих совхозов теперь почти такова же, что и в городе. А что ему предлагают в раймаге? Вековой драп, патефон, "сработанный еще рабами Рима", диван - а-ля гроб на ножках.
   Не надо знать, какой должен быть положительный герой, надо знать, какой он есть в жизни. Не надо никакого героя предлагать зрителю в качестве образца для подражания. Допустим, вышел молодой человек из кинотеатра и остановился в раздумье: не понял, с кого надо брать пример, на кого быть похожим. Ну и что? Что, если не убояться этого? На кого быть похожим? На себя. Ни на кого другого ты все равно не будешь похожим.
   По шукшинской философии, человек, обладающий культурой,- "это тот, кто в состоянии сострадать. Это горький, мучительный талант".
   Статья "Вопросы самому себе" была написана Шукшиным опять же в связи со спорами о фильме "Ваш сын и брат".
   Правды!!!
   Василий Макарович яростно отстаивал свои позиции и место в искусстве, отбивал атаки недоброжелателей, некомпетентность критики, заставляя себя уважать, свой народ и то, чему он самозабвенно служил,- ПРАВДУ.
   Правду в поступке и слове, не заискивая перед сильными мира сего, служа верой и сердцем родному русскому человеку, уважая его вековечные традиции, заветы, устремленность в будущее, свет души, храня родниковую первозданность речи, в которой заключалась широкая его поступь и главный закон жизни, ибо слово для русского человека всегда было равносильно поступку.
   Зайдя к соседке по дому Валентине Сергеевне Салтыковой (Шукшин любил бывать в этом теплом и гостеприимном доме!), в разговоре с ее мужем Василий Макарович вдруг услышал:
   - Мы с тобой дилетанты в этом вопросе.
   - А что такое "дилетант"? - спросил не без тайного умысла Василий Макарович.
   Увы, точный ответ пришлось искать в словаре. Листая его страницы, наткнулись на слово "экзистенциализм". Шутливо начали соревноваться, кто правильнее и быстрее это слово выговорит. Всякий раз спотыкались, дружно начинали хохотать. Наконец Шукшин со вздохом произнес:
   - А ведь так хорошо по-русски - "философия существования".
   Верный своим принципам, в сценариях, книгах, бытовой речи Василий Макарович старался избегать иностранных слов, всегда находя русский синоним, на его взгляд, более емкий, более точный.
   В борьбе за Правду, за свои рубежи в искусстве забывал вовремя написать или позвонить матери, которая неназойливо окликала его издалека, понимая занятость сына, беспокоилась за него, пытаясь окольными путями узнать: как он там? Не нужно ли выслать новый маленький "вагончик" чудодейственных алтайских трав?
   Благодаря святой вере матери в его силы сын не сдавался!
   "...Он непоправимо сглупил"
   Бийский кинооператор Вячеслав Ковердяев в 1967 году в одной компании услышал, как Шукшин вдруг сказал с тайной печалью и угрозой в голосе, сумасшедшинкой в глазах:
   - А сейчас я спою вам одну замечательную песню.
   И затянул:
   Миленький ты мой,
   Возьми меня с собой!
   Там, в стране далекой,
   Назовешь ты меня чужой.
   Пел, выворачивая душу, так, что всем плакать хотелось. И угадывалось за этим порывом нечто более значительное, чем желание петь. Родина опять напомнила ему о той, которая, любя, ничего ему не простила. А он, возможно, этой песней окликал ее, напоминал о себе издали, смирившись с утратой, скорбел о ней.
   Двоюродный брат Шукшина Иван Попов считал, что Василий Макарович покаялся незадолго до смерти перед Марией в рассказе "Осенью".
   Многим верилось, что прототипом Марии в романе "Любавины" послужила Мария Шумская; другие настойчиво утверждали, что она более напоминает образ матери - Марии Сергеевны. Там один из героев романа, Кузьма, уже женатый и имеющий дочь, тоскует по первой своей любви.
   Но вернемся к рассказу "Осенью". Для наглядности познакомимся с несколькими абзацами из него:
   Паромщик Филипп Тюрин стал думать про свою жизнь. Вот как у него случилось в молодости с женитьбой. Была в их селе девка Марья Ермилова, красавица. Круглолицая, румяная, приветливая. Загляденье. О такой невесте можно только мечтать на полатях. Филипп очень любил ее, и Марья тоже его любила - дело шло к свадьбе. Но связался Филипп с комсомольцами. И опять же: сам комсомольцем не был, но кричал и ниспровергал все наравне с ними. Нравилось Филиппу, что комсомольцы восстали против стариков сельских, против их засилья. Было такое дело: поднялся весь молодой сознательный народ против церковных браков. Неслыханное творилось.
   Старики ничего сделать не могут, злятся, хватаются за бичи - хоть бичами, да исправить молокососов, но только хуже толкают их к упорству. Веселое было время. Филипп, конечно - тут как тут: тоже против венчанья. А Марья - нет, не против: у Марьи мать с отцом крепкие, да и сама она окончательно выпряглась из передовых рядов: хочет венчаться. Филипп очутился в тяжелом положении. Он уговаривал Марью всячески (он говорить был мастер, за что, наверное, и любила его Марья - искусство редкое на селе), убеждал, сокрушал темноту деревенскую, читал ей статьи разные, фельетоны, зубоскалил с болью в сердце.
   Марья ни в какую: венчаться, и все. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил.
   За год до смерти рассказ "Осенью" был опубликован в июле 1973 года в журнале "Аврора". Потом Шукшин вновь включает этот рассказ в свой последний сборник "Беседы при ясной луне". До смерти оставалось всего пять месяцев. Словно что-то мучило писателя, коль он постоянно возвращался к этой теме, напоминая кому-то о своей вине.
   Знаю по жителям моего древнего села Крапивина, что по настоянию дедов или родителей, а порой и по собственному желанию, некоторые молодые втайне от властей, всячески порицающих церковный брак, венчались, не боясь порой лишиться комсомольских и даже партийных билетов. Но если комсомольская среда дознавалась окольными путями о свершившемся, вот тут-то и начинался сыр-бор - тут и радио, и газеты, и в клубе собрание, этакий прочесон показательный устраивался, в назидание подрастающему поколению.
   В деревнях старожилы на эти новшества смотрели снисходительно, посмеиваясь: мол, пусть молодые побузят, выпустят пары, перебесятся, а все равно придут к тому же. Много чего накатывалось на деревню инородного, извне привносилось напористого, может, и нужного, да у крестьян жизнь была всегда своя. Они там, "наверху", напридумывают, а ты тут отдувайся. Как в загон всех сгонят, а корму никакого, наоборот, последний поотнимают! Вот и вели сельские жители полуподпольную жизнь - одну для власти, другую - для себя.
   Нет, не случайна тема венчания в рассказе "Осенью". И металлическую обложку от церковной книги с распятием носил с собой Василий Шукшин тоже не случайно.
   Интуитивно угадываю за сюжетом рассказа внутреннее напряжение молодых перед комсомолом и древними традициями предков.
   История любой цивилизации земного человечества доказала, что религия и светская духовность играла во все времена важнейшую роль в формировании мировоззрения общества, его культуры и государственности. В основе существования любой цивилизации - египетской, индийской, персидской, китайской, японской, эллинской, европейской, русской - была традиция. Тайна содержится в самом слове "религия": "лига" - означает объединение, союз, связь, если хотите, а религия - обратная связь, связь человека с Богом, которым предусмотрена свобода выбора в проявлении сознательной воли. Она в сокровенном, в ритуалах, молитвах устанавливает обратную связь с Создателем. Мы живем в Его Царствии, мировой космической среде - и независимость от Создателя, от живой ткани сакрального пространства, в котором, следуя Его замыслам, органично помещено человечество, от действующих в нем законов, несостоятельна: мы можем выбирать только между исполнением и неисполнением Его замыслов, Его воли, Его законов, законов космического сознания. Все нагромождения помимо Его воли неизменно рушатся - и в этой связи принимали иные очертания целые государства, исчезали народы, уходили под воду континенты, чтоб вновь восторжествовала гармония и традиция...
   Ведь подспудно противостояние между прошлым и наступившим временем не прекращалось до наших дней. Особенно в деревнях. И, видимо, существовало нечто, что сыграло позже в разрыве Марии и Василия тоже свою роль. Шукшин, пройдя армейский всеобуч, давление райкомов, стал к тому же коммунистом, хотя многие его поступки постоянно противоречили жесткой партийной дисциплине: спасая в этом случае талант, видимо, поддался художник очередному поветрию. Да и никуда от него нельзя было тогда деться, если желал чего-нибудь добиться в жизни. В молодости, когда вся пропаганда брошена была на ломку сознания молодых людей, поставив их на спорную грань тургеневской дилеммы "отцов и детей", многие предпочли именно такой путь.
   Приоткрывает занавес над прояснением сути происходящего в те времена прозревающее авторское чутье и запрятанное надолго покаяние Василия Шукшина:
   Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил.
   Но осознание этой данности придет к Шукшину в конце жизни.
   Шукшин не успеет постигнуть всей глубины ее, ибо сердце его перестанет биться на той острой грани приближения к этому прозрению, и осознание того, что самое дорогое он отдал во имя мифа, так и не вкусив обещанного царствия, выразит свой гнев и боль по этому поводу в фильме "Калина красная". Там он поет для любимой Марии вновь их общую песню "Вечерний звон", став рядом с преступниками, видимо, считая и себя таковым.
   А мне невольно вспоминается образ русской женщины из романа Стендаля, который с французской беспечностью дает ей странное имя Арманс, вынеся его в оглавление своего произведения.
   Арманс совершенно безразлична к богатству, роскоши и общественному мнению. У нее нет "чувства собственности", характерного для "цивилизованного мира", а по мнению французского писателя - вообще отсутствующего у русских. Заметив, что Октав (жених Арманс ) гордится своими двумя миллионами, она теряет к нему уважение.
   Октав де Маливер и Арманс Зоилова, в которую он влюблен, составляют исключение в окружающем их обществе. Октав - потому что он считает это общество несправедливым, а себя кем-то вроде преступника, Арманс - потому, что по своей природе она чужда интересам, страстям и взглядам высшего света, не свойственным "человеку природы". Оба героя Стендаля чувствуют отчуждение и нравственное одиночество даже среди близких им людей и вместе с тем свою духовную близость. Октава к Арманс тянула любовь не физическая, а скорее - "восторг перед добродетелью".
   Их противостояние в жизни сближает смерть Октава, которая проясняет до конца всю глубину их чувства. Так проявляется жизнь подсознания, неподвластная разуму и воле.
   На мой взгляд, именно это произошло между Марией Шумской и Василием Шукшиным перед лицом смерти - искуплением всего сущего на земле.
   После смерти Шукшина начался невиданный взлет Василия Макаровича и проявились до конца окружающие его люди.
   Сказал как пригвоздил
   Люди, в трудный миг оказавшиеся рядом, согревшие Шукшина в бездомном его существовании, никогда им не забывались.
   В начале 1968 года Василий Макарович неожиданно позвонил артисту Сергею Никоненко.
   - Приезжай на студию, дело есть.
   - Когда?
   - Прямо сейчас.
   Конечно, Сергей Никоненко вскоре уже входил в здание Киностудии им. Горького.
   - Время есть? - деловым голосом спросил Шукшин.
   - Есть.
   - Читай сценарий.
   Василий Макарович подал актеру сценарий фильма "Странные люди" и вышел из комнаты.
   Как вспоминал позже Сергей Петрович, читал он сценарий и верил и не верил: неужто Шукшин ему Ваську Чудика предложил?
   Артисты - народ суеверный. Пробовал роль в голос. Волновался: вдруг на пробах завалит роль?
   Дочитал Сергей сценарий, воды попил, а тут и Василий Макарович появился.
   - Что скажешь? Как тебе?
   - Чудик? Мечтать можно.
   - Ну и утвержден.
   Сказал как пригвоздил.
   - А пробы? - на всякий случай осторожно поинтересовался Сергей Никоненко.
   - Характер пробовать будем. А роль эту играть тебе.
   Словно крыльями одарил молодого артиста!
   - Не поленись,- добавил,- прикинь одежду. Сам выбери.
   Пошел Сергей в костюмерную, оделся: все чин-чинарем, ботинки стоптанные напялил, шляпу нейлоновую, через плечо - фотоаппарат. Предстал перед Шукшиным, который, увидев нелепый вид своего героя, невольно расхохотался:
   - Вот тебе и проба! Молодец! Точно оделся.
   Фильм снимался во Владимире. Жили в городе, а на съемки выезжали в деревеньку возле Владимира. Работали дружно, слаженно. Но у режиссера вдруг новая затея появилась:
   - Сергунь, видишь - женщины сидят у крыльца?
   - Ну?
   - Попробуй, разговори их. Может, споют они нам, а мы их запишем. Для дела сгодится.
   Просьба режиссера - закон. Направился артист к женщинам, которые всегда от Сергея Никоненко были в восторге, самые верные его зрители. Рассказал им про сценарий, смеются не понарошку, а взаправду, переспрашивают, выверяют по жизни. Даже кого-то похожего на Чудика из знакомых нашли.
   Сергей Никоненко не заметил, как женщины уже давно забыли о том, что перед ними актер, с героем Шукшина разговаривают, с Чудиком.
   - Вон, оказывается, где проходило золотое сечение режиссерского замысла Шукшина - в живом общении моего героя с реальными людьми. Ему необходим был этот живой контакт...- добавляет Никоненко под бурные аплодисменты читателей библиотеки.
   Он помнил Шукшина всяким - в творческом порыве, гневе, радости и славе!
   А потом артист принялся читать рассказ В. М. Шукшина "Верую!" Зрители покатывались со смеху, я - вместе с ними: так велико было актерское проникновение в созданный автором образ! И ночью, дома, я долго не могла заснуть, припоминая это озорное, яркое действо, перевоплощение Сергея Никоненко - начинала невольно хихикать, и если б со стороны в эту ночь кто-то меня увидел или услышал, принял бы, мягко говоря, за свихнувшуюся.
   Никоненко давно известен зрителям по множеству фильмов. Есть среди исполняемых им ролей и современные Чудики, типа главного героя из кинофильма "Семьянин", который, конечно же, из добрых побуждений, не вписывающихся, правда, в моральный кодекс нашего общества, попадает в нелепую ситуацию. Надо отметить ради справедливости - мужская половина защищает его до конца: если есть в стране "матери-героини", почему бы не быть "отцу-герою", что полностью устраивает азиатскую женщину, но отнюдь не российскую.
   Сергей Никоненко основал на Арбате, в полуподвале, музей Сергея Есенина. Увлеченный судьбой поэта, как и Василий Макарович, занимается популяризацией творчества гения русской литературы.
   Совсем недавно Сергей Никоненко поставил фильм по рассказам Шукшина "Елки-палки", сыграв в нем главную роль, сразу полюбившуюся зрителям.
   "Ты, Моцарт, Бог..."
   В 1969 году Шукшин снимается как актер сразу в двух кинофильмах "Мужской разговор" и "Любовь Яровая".
   Талантливая, интеллигентная актриса Нина Алисова в фильме "Любовь Яровая" исполнит роль Горностаевой, а Кошкина сыграет Василий Шукшин.
   17 июня 1969 года Нина Алисова сделает в дневнике выразительную запись. Она потрясена была встречей с Шукшиным, его актерскими данными, трагическим выражением его глаз. Скажет Василию Макаровичу об этом. И услышит искренний ответ Василия Макаровича:
   - Моя беда уже давно ходит за мною. Вы - первая, кто это заметил.
   И, словно встретив близкого, родного человека, разговорится откровенно, исповедально, надолго приковав к себе внимание актрисы. А у Алисовой защемит сердце от сострадания, удивления и понимания. Василий же, почувствовав эту жалость к себе, не принимая ее, переведет разговор на дочку Алисовой - Ларису Кадочникову.
   18 июня 1969 года в дневнике Алисовой появится еще одна запись:
   Что за чудо этот Вася! Об этих великих я читала. Все настояще, правдиво, точно. "Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь!"
   Неснятый фильм
   Весной 1971 года В. М. Шукшин был в поездке по Горному Алтаю. Сопровождал Василия Макаровича начальник областного управления культуры Ф. Л. Таушканов. В то время Шукшин вынашивал замысел фильма о Степане Разине и мечтал сыграть в нем главную роль. Вот и приехал на несколько дней в горы, чтоб облюбовать места будущих натурных съемок.
   К 50-летию образования Горно-Алтайской автономной области Василий Макарович замышлял также снять фильм по мотивам рассказа Ивана Ефремова "Озеро горных духов". В это время писатель-фантаст был самым популярным и читаемым в стране, и, конечно, имя его не могло миновать внимания Василия Шукшина! Ефремов не возражал против замыслов молодого кинематографиста, но местные власти встретили предложение Шукшина более чем прохладно - речь шла о репрессированном в 1937 году замечательном алтайском художнике Г. И. Гуркине. Тогда, несмотря на "оттепель", еще не все разрешалось. И это не могло не расстроить В. М. Шукшина. Увы, замыслу его не суждено было сбыться. А через три года жизнь Василия Макаровича оборвалась.
   И фантастический мир Ивана Ефремова, и возвышенный - художника Гуркина, и совестливый, простоватый - деревенских жителей из шукшинских рассказов и фильмов, все находило отклик в творческой лаборатории Василия Макаровича, переплавляясь в художественные произведения.
   "Не говори Кате, что ты ее отец!"
   По просьбе Виктории Софроновой Василий Макарович приезжал к ней, чтобы помочь привезти новый холодильник. Напросился сопровождать до дачи: давно не видел Катю, соскучился. Вика же предостерегающе сказала:
   - Прошу о единственном: не говори Кате, что ты ее отец!
   Василий в это время снимался в кинофильме "У озера". Конечно, со временем было туго, но выкроил чуток, чтоб напомнить родному чаду о своем существовании.
   У одного из светофоров такси с Шукшиным и Викой остановилось параллельно машине, где сидел Сергей Аполлинарьевич Герасимов, успевший в окошко крикнуть:
   - Вася, тебя разыскивают дома!
   Шукшин никак не отреагировал, но Вика забеспокоилась. Она-то знала цену женским ожиданиям.
   На даче Василий бегал за Катей, как щенок. Отец и дочь заразительно смеялись, играя друг с другом, забыв про окружающих, были счастливы от общения друг с другом: говорила родная кровь.
   Вернулись в Москву, к Вике, вдвоем. Приехал Александр Саранцев с женой Лилией. Василий ушел в магазин посмотреть шубку для Кати и для "своих" дочек. Потом Виктория попросила Саранцевых увезти от греха подальше Василия к себе. Как женщина, она понимала, что не нужно создавать аварийной ситуации. Вика не хотела причинять семье Василия лишние хлопоты и переживания. Чувство соперничества, борьба за мужчину, во всем претили поведению этой женщины. Виктория предпочла интеллигентные, ровные отношения, увы, далекие от представлений сельского жителя.
   Приезжал Шукшин в дом к Софроновой и с Анатолием Заболоцким. Катя болела гриппом, поэтому взрослые сидели на кухне, вели соответствующий случаю разговор. Вика выставила на стол швейцарский сыр, приготовила мясной бульон, начала варить кофе. Василий с вызовом сказал Заболоцкому:
   - В этом доме меня всегда так встречают!
   Прослушав однажды письмо "от бабы Мани из Сросток", Катя вдруг сказала:
   - Мама, купи подарки Сереже и Наде.
   Василий был вместо отца детям сестры Наташи, оставшейся рано без мужа. И Катя по доброте душевной, схожей в подобной ситуации с отцовской, потянулась своим маленьким, отзывчивым сердечком к далеким "сестренке и братику".
   Приезжал Василий к Виктории теперь редко, занятый своими творческими делами и семейными хлопотами. Но приближался учебный год. Виктория написала письмо Василию Макаровичу домой - он его не получил. Тогда ушло еще одно послание на киностудию. Получил его Шукшин на другой день, тут же позвонил на работу Виктории.
   - Твой первенец идет в школу с прочерком в графе "отец",- услышал укоризненные слова из трубки.
   - Я хочу сделать Кате подарок. Учти, я очень волнуюсь.
   Виктория попросила Ксению Федоровну, свою мать, подготовить Катю к встрече с отцом. Вместе с Василием ходила по магазинам, помогала выбирать покупки. Наконец выбрали болоньевое пальто Кате для школы. Спохватился:
   - И моим девочкам надо! - И остановился.- Нет, пусть сама покупает. А форма у Кати есть? Нет? Так я куплю.
   К приобретенным покупкам добавилось еще платье в клеточку, но Катя почему-то его потом не любила носить. Но, отдавая должное флотской юности отца, она полюбит детскую матроску.
   Пришли с подарками в дом к Виктории. Катя смотрит на отца дичком. Василий подхватил ее на руки, подбросил вверх, но девочка выскользнула из объятий отца. У Василия Макаровича заходили желваки на скулах. А Катя убежала в соседнюю комнату играть с детьми. В самый неожиданный момент вихрем примчалась назад:
   - Папа, папа, помоги кресло передвинуть!
   Шукшин просиял и, победно взглянув на Викторию и Ксению Федоровну, отправился за дочерью передвигать кресло, сказав потом Виктории и ее матери облегченно: