Портер Джейн. Память любви

   – Конечно, я хочу жениться на тебе.
   Ее губы сложились в улыбку, а зеленые глаза засветились.
   – Правда?
   – Да.
   – Тогда давай сделаем это как можно скорее. Она наклонилась вперед. – Как насчет завтра?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   После ужина они поднялись наверх. Анабелла обняла его за талию и крепко прижалась к нему.
   – Останься со мной, – прошептала она.
   – Я не могу. – Он хотел наклониться и поцеловать Ану в лоб, но вспомнил ее слова о бабушкином поцелуе и улыбнулся.
   – Почему?
   По выражению ее лица он понял, что сейчас ему лучше снова быть предельно честным.
   – Я устал. Я только сегодня вернулся из долгой поездки, и мне нужно поспать.
   – Ты можешь спать в моей комнате.
   – Там я не смогу заснуть, да и ты тоже, – он погладил ее по щеке. – А тебе нужно хорошенько отдохнуть.
   – Ладно, – она зевнула и улыбнулась, – но ты ведь не уедешь?
   – Я буду здесь и никуда не уеду. Я останусь с тобой.
   Комната Лусио располагалась на первом этаже в конце коридора. Рядом с комнатой была маленькая лестница, ведущая наверх. Ее сделали для прислуги, но когда Лусио занял эту комнату, то решил, что лестница ему тоже пригодится.
   Ночью его разбудил чей-то плач, тихий, но саднящий душу. Плакала Анабелла. Это был уже не пронзительный крик, как раньше, а приглушенные хриплые рыдания. Она плакала в подушку, совершенно убитая горем. Но почему она плакала? Может, вспомнила какие-то события из прошлой жизни и снова переживала смерть отца… смерть брата Тадео?
   Лусио быстро поднялся наверх.
   – Лусио! – Ана взглянула на него и протянула к нему руки.
   Он подошел к кровати, сел рядом и прижал ее к себе. Ей трясло от холода.
   – Тебе приснился кошмарный сон?
   – Нет, – она стучала зубами. – Хуже.
   – Что же тебя так расстроило?
   – Ты знаешь, Лусио, ты знаешь! – Ее горячие слезы упали ему на руку.
   – Но я не знаю!
   – Нет, ты знаешь и должен простить меня. Ты должен. Пожалуйста, Лусио, скажи, что простишь меня.
   О чем она думала? Что происходило в ее голове?
   – Ана, успокойся, ты расстраиваешься из-за ничего. За что мне прощать тебя? – спросил он, мысленно возвращаясь в прошлое лето и вспоминая отчеты частного детектива.
   Ана и другой мужчина. Ана в отеле с другим мужчиной. Он думал, что у нее любовная связь. Но это была не связь. По крайней мере, детектив так и не предоставил точной информации. Но она несколько раз встречалась с таинственным мужчиной и никогда не рассказывала об этом Лусио, никогда не обсуждала с ним эту часть своей жизни.
   У него внутри все перевернулось. Он не хотел думать об этом, не хотел вспоминать. Ее пальцы крепко сжали его руку.
   – Я больше не могу притворяться и не могу забыть. – Она замолчала и вздрогнула. – Мы должны вернуть нашего ребенка.
   Наверное, ей приснился кошмар. Она снова заговорила о ребенке.
   – Ана, нет никакого ребенка.
   – Я была беременна! – горячо возразила она, оттолкнув его. – Поэтому мы хотели убежать. Мы хотели защитить нашего ребенка.
   – Да, но у тебя был выкидыш.
   Пять лет назад после выкидыша она стала бесплодна. Они обращались к лучшим специалистам, прошли бесчисленные процедуры, но все было напрасно. Анабелла так и не смирилась с диагнозом, а Лусио считал, что двухгодичное лечение от бесплодия явилось одной из причин их развода. Первым сигналом.
   Или последним.
   Лусио взял ее за плечи и посмотрел ей в глаза.
   – То, что ты не можешь иметь детей, еще не значит, что ты не можешь стать матерью. Мы можем усыновить кого-нибудь.
   – У меня есть свой ребенок!
   Мысль о ребенке засела у нее в голове, и она не хотела мириться с действительностью.
   Он нежно погладил ее по щеке. Его широко раскрытые глаза были полны боли. Сердце болело за нее… за них обоих.
   – Ты любишь меня? – прошептала она, пристально глядя ему в глаза.
   – Конечно.
   Она улыбнулась – медленно, неуверенно, от улыбки ее лицо расцвело умопомрачительной красотой.
   У него все внутри сжалось. Анабелла Гальван Круз целиком владела его сердцем, телом, разумом и душой.
   Ана продолжала смотреть на Лусио. Его длинные волосы свободно рассыпались по плечам – ей так нравилось, – его грудь обнажена. Он выглядел как гаучо из ее снов. Сильный, мужественный и бесстрашный, Лусио мог справиться со всем. И он хотел ее…
   Анабелла почувствовала прилив любви к нему и, наклонившись вперед, слегка поцеловала его в губы.
   – Я так рада, что ты вернулся.
   Ее пугали его молчание и отстраненность, она боялась, что его чувства к ней изменились.
   – Я думала, что ты полюбил другую женщину, стыдливо призналась она. – Прошло так много времени.
   Их глаза встретились.
   – Я всегда хотел быть только с тобой, Ана. Ты должна мне верить.
   Она медленно провела пальцами по его мускулистой груди.
   – Так где ты был?
   – Работал, – ответил он, немного помедлив.
   – Где?
   – То тут, то там.
   Она быстро взглянула на него.
   – Я так и не познакомилась с твоей семьей?
   – Нет.
   – Почему?
   И опять ему потребовалось время, чтобы ответить, и она почувствовала, что он чего-то не договаривает.
   – Они не хотят со мной знакомиться?
   – Нет, Ана, – он медленно выдохнул. – Кое-что случилось. Мой отец был болен.
   Она внимательно посмотрела на него, потом спросила:
   – Он и сейчас болен?
   – Он умер пару месяцев назад.
   Бог мой! Ана почувствовала, как у нее комок подкатился к горлу. Она знала, как сильно Лусио любил отца, как восхищался им. Отец Лусио был знаменитым гаучо с берегов реки Игуасу, его жизнь стала настоящей легендой.
   – Извини, – прошептала она.
   Внезапно тяжесть отступила. Значит, вот где он был. Вот почему он уехал и оставил ее одну. Он был с отцом, с семьей. Теперь все понятно. Она прижалась к нему.
   – Но я хочу познакомиться с твоей матерью и братьями. Для меня это много значит, Лусио. Я думаю, что так будет лучше для нас обоих.
   Когда она уснула, Лусио осторожно уложил ее в кровать, накрыл одеялом, взял подушку и одеяло из шкафа и растянулся на полу. Он долго лежал без сна и проснулся лишь когда утреннее солнце озарило комнату ярким светом.
   Открыв глаза, Лусио увидел, что Анабелла наблюдает за ним, облокотившись на подушки.
   – Привет! – улыбнулась она.
   – Привет! – Он отбросил волосы с лица.
   – Ты такой красивый. – Она вылезла из-под одеяла и положила подбородок на руки, не отрывая от него взгляда. – Я никогда не устану смотреть на тебя.
   – Ана!
   – Это правда. У тебя такое благородное лицо, она послала ему воздушный поцелуй.
   – Ана.
   – И глаза. Нет, твой голос. Нет, твои губы, – она снова улыбнулась и подняла брови. – У тебя самые красивые губы в мире.
   Он повернулся на спину, сложив руки под головой. Она была очень больна, но безумно красива.
   Лусио было тяжело смотреть на нее. Ему не следует так реагировать на нее.
   – И что? – спросил Лусио, растягивая слова и стараясь расслабиться. Он не должен допустить, чтобы между ними что-нибудь произошло. – Ты целовала все губы мира?
   Она засмеялась.
   – Ты всегда был таким ревнивым.
   – Не был.
   – Нет, был. Странно, что у тебя нет дубинки и меховой набедренной повязки.
   Он улыбнулся и посмотрел на нее. Ее длинные волосы падали ей на плечи. Полные губы были розовые, словно спелый персик. Этим утром она выглядела самой сексуальной женщиной в мире.
   – У меня есть дубинка, но ты не должна об этом знать. Это на крайний случай.
   Ее звонкий смех разнесся эхом по комнате. Она соскользнула с кровати и легла на пол рядом с ним.
   – Тебе не доводилось убивать человека?
   – Я не убиваю людей, Ана.
   – Однако ты много дрался, да?
   – Но никогда никого не калечил.
   Это было не совсем правдой, но ей же не нужны жестокие подробности?
   – Ты дерешься кулаками?
   – В чем дело? Откуда такой интерес к дракам?
   Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь побил?
   Анабелла задрожала. Внутренний голос подсказывал ей, что Лусио сделает для нее все, что она попросит. Абсолютно все. Он пойдет на край земли.
   Он войдет в клетку ко льву, чтобы спасти ее.
   Но сделает ли он это ради их ребенка?
   Ана села, ощутив в голове странное покалывание, которое переросло в дрожь. Какая странная, причудливая мысль!
   Он погладил ее по руке.
   – Где ты сейчас, Ана?
   Его голос был тихим, нежным. Ана заморгала и покачала головой. Где она? Здесь, конечно. Она была здесь, в комнате с Лусио. Она склонила голову набок, слушая голос у себя в голове. Он был мягкий и одновременно далекий.
   Что они здесь делают – и чья это комната? Она нахмурилась и посмотрела на ковер, стены, окно.
   – Где мы?
   – На вилле, в Мендозе.
   Но ей это показалось странным. Она этого не помнила. Ей казалось, что она потерялась, погрузилась в воду и начала тонуть.
   – Лусио?
   – Да, малышка.
   – Почему ты здесь… спишь со мной в одной комнате?
   Он протянул руку и откинул длинный локон с ее лица.
   – Ты была больна.
   Она снова нахмурилась, пытаясь вспомнить свою болезнь, но безрезультатно. Она попыталась еще раз… опять ничего.
   Лусио все еще убирал волосы с ее лица.
   – Ты помнишь больницу? – спросил он.
   Она закашлялась. Больницу? Когда?
   – Нет.
   – Ты лежала в больнице.
   – Сколько? Неделю?
   – Месяц.
   О! Это был долгий отрезок времени. Она потерла виски.
   – Я сдала экзамены?
   Он ничего не ответил, и Анабелла подумала, что он не понял.
   – Я окончила школу? – снова спросила она. Сдала экзамены?
   – В школе?
   – Да.
   Он опустил глаза.
   – Да.
   Какое облегчение.
   – Хорошо.
   Она почувствовала себя лучше. Было странно, что он был здесь, но это даже лучше. Пусть Лусио будет рядом.
   Но одно до сих пор оставалось непонятным. Почему он спит в ее спальне? Мама не разрешила бы этого. Данте вызвал бы полицию. Она нервно вложила свою руку в его.
   – Как ты очутился в моей комнате?
   – Ты была больна. Я должен был быть с тобой.
   Ей понравились его слова. Он был такой серьезный, внимательный.
   – Но как ты убедил маму? Она такой сноб, у нее столько предубеждений против тех, кто не из нашего круга.
   Он скрипнул зубами.
   – Мне не нужно разрешение твоей матери. Это не ее дом.
   – О! Значит, это дом Данте, – оживилась она. – У него много домов, много денег, он живет как король. А Данте разрешил тебе?
   – Да, – голос Лусио звучал натянуто.
   – Хорошо, – она наклонилась и поцеловала Лусио в губы. – Я приму душ, а потом мы вместе позавтракаем.
   Как только Анабелла ушла, Лусио позвонил Данте. Тот был уже у себя в офисе в Буэнос-Айресе.
   – Я сказал вам, что позвоню, когда наступят изменения в состоянии вашей сестры. – Лусио не хотел звонить Данте, но он обещал и должен был сдержать слово. – Так вот, произошли кое-какие изменения.
   Данте молчал, и Лусио понял, что он боится услышать плохие новости.
   – В лучшую или худшую сторону? – наконец спросил Данте.
   – В лучшую. – Лусио старался быть максимально кратким, не вдаваясь в подробности. – Ана ведет себя более логично. Она все больше становится похожей на прежнюю Анабеллу.
   – А ее память?
   – Все по-прежнему.
   – А!
   Минуту они оба молчали, и в первый раз Лусио почувствовал родственную связь с братом Аны. К ней должна вернуться память, должны вернуться ее ошибки, взлеты и падения. Это нужно для истории ее жизни и жизни ее семьи. А история семьи Гальванов была очень сложная. Младший брат умер, обе старшие сестры уехали из Аргентины, мать Аны пристрастилась к спиртному и почти не занималась дочерью.
   Но Ана должна знать эти вещи. Она не сможет жить дальше, пока не вспомнит прошлое.
   – У нее есть альбомы с фотографиями, – устало сказал Данте. – Не могли бы вы…
   – Я покажу их ей.
   Данте вздохнул.
   – Тадео был ее лучшим другом.
   – Я знаю.
   – Если это будет слишком…
   – Я не стану торопить события. Вы же знаете, я стараюсь не давить на нее.
   Они с Данте так долго презирали друг друга.
   Сколько времени потеряно напрасно!
   – Я не причиню ей вреда, и никому не позволю этого сделать.
   Лусио повесил трубку и, обернувшись, увидел Ану, стоящую в дверях. Она была в халате, волосы обмотаны полотенцем. Она выглядела такой соблазнительной, что Лусио захотелось обнять ее и прижать к себе, но он быстро взял себя в руки.
   – С кем ты разговаривал? – спросила она, прислонившись к двери.
   – С Данте.
   Ана помрачнела.
   – Что ему было нужно?
   Лусио подошел к ней, снял с головы полотенце, ее длинные волосы упали вниз.
   – Он хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
   – В следующий раз пусть пришлет открытку, – она скорчила рожицу.
   – Ты ведешь себя отвратительно, – сказал он, стукнув пальцем по ее носу.
   – Знаю, но тебе это нравится, – улыбнулась она.
   Ана была невыносима. Она будила в нем голод, страсть, желание. Как будто он снова переживал начало их романа, безумного опьянения друг другом, когда он не мог ни есть, ни пить, ни работать и ни спать. В эту минуту ему хотелось быть с Анабеллой, прижать ее к себе и зарыться с ней в теплую постель.
   – Ты права, – мрачно произнес он. – Мне это нравится.
   Он вдруг подумал, что постарается сделать все возможное, чтобы она никогда его не разлюбила.
   Вскоре приехал доктор Домингес, чтобы навестить свою пациентку и сообщить Лусио приятные новости.
   – У нее заметное улучшение. Что бы вы тут ни делали, продолжайте в том же духе.
   – А как память? – спросил Лусио, провожая доктора до дверей.
   – Память вернется к сеньоре, как и ее сила. Давайте ей информацию по частям. Она быстро устает, и если слишком на нее давить, может наступить ухудшение.
   – Ухудшение?
   – Могут начаться новые провалы в памяти, слезы, перемены в настроении. Но это нормально, учитывая, через что она прошла. Она замечательная женщина, сеньор, и я рад, что она поправляется. Доктор замешкался у дверей. – Вы хотите, чтобы сиделка осталась и продолжала присматривать за вашей женой?
   – Думаю, это излишне, раз я дома.
   Лусио замолчал. Раз я вернулся, мысленно поправил он себя. Он был не дома. Он просто вернулся.
   – Скажем, что сегодня последний рабочий день Патриции, – доктор протянул руку Лусио. – Позвоните мне, если вам что-нибудь будет нужно. И жду сеньору у себя в кабинете через неделю.
   – Спасибо.
   День прошел не так гладко, как хотелось. Анабелла не понимала, почему Патриция осталась до конца дня. Ей не хотелось оставаться на вилле. Она сложила вещи в маленький дорожный чемодан и спустилась вниз.
   – Поехали, – крикнула Ана и застучала каблуками по направлению к выходу. Она была одета в черную футболку и джинсы, длинные волосы забраны назад, пара прядей выпущена на лоб.
   Услышав ее шаги, Лусио бросился за ней. Он питал слабость к лошадям и спортивным машинам, но когда Анабелла появилась в дверях, одетая как сексапильная голливудская старлетка, Лусио понял, что питает слабость и к фривольным женщинам тоже.
   Анабелла не была похожа ни на одну женщину, которую он знал.
   – Мы едем? – спросила она, опуская на пол чемодан.
   – Ана!
   – Да, сеньор? – вызывающе спросила она, подбоченясь и высоко подняв голову. В ее изумрудных глазах играли солнечные зайчики.
   Лусио поднял чемодан и, взяв ее за руку, повел обратно в дом.
   – Ты еще слишком слаба для путешествий, – сказал он, захлопывая парадную дверь.
   – Это смешно! – Она вырвала руку. – Я в прекрасной форме и отлично себя чувствую.
   – Ты идешь на поправку, – согласился он. – Но ты еще полностью не выздоровела, тебе нужно еще немного времени.
   Она покраснела от ярости.
   – Я не старая рухлядь, Лусио!
   – Я этого не говорил.
   – Но ты обращаешься со мной именно так! Ты ведешь себя как Данте, держишь меня взаперти.
   Лусио начинал терять терпение.
   – Я не веду себя как Данте! – резко возразил он. Если я говорю как Данте, так это потому, что ты ведешь себя как избалованный ребенок.
   Она открыла рот и уставилась на него, не говоря ни слова, но в ее глазах появились слезы. Покачав головой, она бросилась наверх, в свою комнату и захлопнула дверь.
   Лусио остался стоять внизу.
   Он не знал, что делать. У него никогда раньше не было таких отношений с Анабеллой. Они всегда были партнерами, на равных. Но теперь все изменилось.
   Она противилась его покровительству.
   Он не хотел становиться диктатором.
   Ему нравились ее свобода, независимый характер, страсть. Рядом с ней у него появлялись надежда, силы.
   Но после нескольких лет брака покровы таинственности были сорваны, и он понял, что они стали обыкновенными людьми с их ежедневными проблемами.
   Именно этого они с Анабеллой и боялись.
   Анабелла упала в кресло и заплакала навзрыд.
   Лусио изменился. Он говорил, что все в порядке, но уже не был прежним. Она почувствовала, что между ними возникла стена. Она видела его, но не чувствовала исходящей от него теплоты. Он говорил правильные слова, но они шли не от сердца.
   Ана тяжело вздохнула и вытерла слезы. Положив подбородок на согнутое колено, она посмотрела в окно, на снежные вершины Анд.
   Что случилось? – спрашивала она себя. Он разлюбил ее? Его чувства к ней изменились? Они стали просто друзьями?
   В дверь постучали, и вошел Лусио.
   – Зачем ты пришел? Чтобы сказать, что я забыла выпить лекарство? – спросила она, продолжая смотреть в окно, даже не глянув в его сторону.
   – Нет. Хотя я мог бы предложить тебе что-нибудь похуже.
   Она подняла голову.
   – Ты смеешься надо мной?
   – Немного, – улыбнулся он.
   Ана почувствовала, как ее захлестнула новая волна эмоций. Голод, желание, потребность. Лусио был частью ее жизни, и она не представляла себе жизни без него.
   – Почему ты разозлился на меня? – спросила она, повернувшись к нему.
   – Я не разозлился, – ответил он, подходя ближе.
   В руках у него было несколько альбомов в кожаных переплетах. – Я не выспался.
   – Тогда иди спать!
   Он скривил губы.
   – Не могу. Я хочу тебя развлечь.
   Он наклонился и одной рукой поднял ее. Она почувствовала его стальные мускулы, теплоту его тела.
   – Будь хорошей девочкой, посиди со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
   Она хотела разозлиться на него, ткнуть локтем в бок, но, услышав нежную нотку в голосе, когда он назвал ее девочкой, передумала.
   Взглянув на него, она заметила легкую щетину на его хорошо очерченном подбородке. Он сегодня не брился. Ей нравилось, когда он не брился, нравились его длинные волосы, широкие плечи, крепкие мускулы.
   Она дотронулась рукой до его подбородка. Щетина уколола ее, но его губы были мягкие. Именно таким он был. Твердый снаружи, мягкий внутри.
   Он не был бы сейчас здесь с ней, если бы, не любил ее.
   Поддавшись внезапному порыву, она слегка поцеловала его в уголок рта и потянула к себе альбом.
   – Покажи мне фотографии, милый. Я вся внимание.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   – Ты знаешь, кто это? – спросил Лусио, одной рукой обнимая Ану, а другой показывая на фотографию улыбающейся девочки рядом с маленьким Данте.
   В альбоме было много фотографий – детей и младенцев, величественного здания виллы, окруженного высокой железной оградой, улыбающихся родителей, поднимающих стаканы с коктейлями, как будто отмечающих еще один прекрасный день в Буэнос-Айресе.
   Они перевернули еще несколько страниц и остановились на фотографиях пляжа.
   – Мар-дель-Плата? – догадался Лусио, назвав один из самых известных и фешенебельных курортов Аргентины.
   – У нас там был дом. Мы ездили туда каждое лето.
   Ана улыбнулась, взглянув на фотографии Эстрельи и Тадео, позирующих на пляже в новых купальных костюмах. Она помнила эту поездку. В то время они казались себе такими взрослыми, хотя были еще подростками. Эстрелье было около семнадцати, Ане только что исполнилось тринадцать, Тадео был чуть старше Аны.
   В то лето все парни влюблялись в Эстрелью. Они преследовали ее, толпами приходили на пляж. Но Эстрелья не обращала на них никакого внимания.
   Красавице с точеной фигурой не нужен был бойфренд. Она хотела стать миссионером и спасти мир.
   – Мальчишки с ума по ней сходили, – сказала Ана, избегая мыслей о Тадео. Лучше вспоминать сестер. Она так и не могла смириться со смертью Тадео.
   – Она очень красивая, как и ты, – сказал Лусио, целуя ее в голову.
   – Намного красивее. Когда папа не разрешил ей вступить в Армию Спасения, она стала моделью в Италии, носила модную одежду, но оставалась непорочной.
   Ана попыталась улыбнуться, но ее сердце заныло от нахлынувших одно за другим грустных воспоминаний.
   – Значит, вы с Данте единственные из вашей семьи живете в Аргентине? – сделал заключение Лусио.
   Ее глаза загорелись и она тяжело вздохнула. Это была правда. Так или иначе, она их всех потеряла.
   Кроме Данте, старшего брата, который остался в Аргентине и продолжил семейный бизнес, занялся имением и делами.
   – Я не ненавижу его, – прошептала она, моргая глазами, чтобы не расплакаться, – я люблю Данте.
   Лусио обнял ее.
   – Я знаю, что любишь.
   Она захлопнула альбом и, обхватив руками, прижала к сердцу.
   – Он всегда желал мне самого лучшего.
   Лусио не ответил, и она закрыла глаза. Ей было очень тяжело, гораздо тяжелее, чем можно было подумать.
   Она любила Данте и ужасно скучала по Тадео.
   Не было ни дня, чтобы она не думала о нем. Тадео был умным, добрым, с открытым сердцем. Он никого никогда не судил, не критиковал. Он был ее другом, защитой и опорой. Когда он умер, она тоже хотела умереть.
   – Данте был в Нью-Йорке, когда у Тадео случилась передозировка, – сказала она, смахивая слезы. – У Данте там была девушка и работа, ему нравился Нью-Йорк. Но когда Тадео умер, Данте все бросил и вернулся домой.
   – Он пытается защитить тебя, – мягко сказал Лусио.
   – Потому что не хочет остаться один. – Она почувствовала огромную, обжигающую горечь. – Я не могу винить его. Я тоже не хочу остаться одна.
   Лусио обнял ее и прижал к себе. Она заплакала, ее плечи задрожали. Ей нужно выплакаться, подумал он. Когда они жили вместе, она мало говорила о семье. Она никогда не рассказывала, почему Эстрелья уехала в Италию, и только пару раз вспоминала Тадео.
   Сегодня впервые она приоткрыла завесу над своей семьей. Он увидел не клан Гальванов, блиставших в модных журналах, а совершенно другую семью, частью которой была Ана. Когда-то это была крепкая семья, но все исчезло, затушевалось временем и смертью.
   Неудивительно, что Анабелла с легкостью решилась сбежать с ним пять лет назад. Она хотела скрыться, отчаянно надеясь на что-то новое.
   Он нежно покачал ее и почувствовал, как второй альбом врезался ему в ногу. Во втором альбоме были их фотографии. Он думал посмотреть их с ней сегодня, но увидев, как она рыдает, передумал, решив, что для нее на сегодня достаточно.
   Она была все еще очень ранима. Лусио начал закладывать фундамент, стараясь собрать ее воспоминания воедино, но сейчас пришло время остановиться. Она не была готова услышать подробности их ужасных отношений.
   Пусть погорюет, поплачет о своей семье, о Тадео, о себе. Она потеряла больше, чем семью. Она потеряла часть своего сердца.
   Вволю наплакавшись, Ана наконец подняла голову и посмотрела на Лусио. Ее глаза опухли, а его рубашка промокла насквозь. Лусио беспокойно взглянул на нее. Сейчас ей меньше всего было нужно его беспокойство.
   – Со мной все в порядке, – сказала она, шмыгая носом и дергая его за рукав мокрой рубашки. – Но тебе нужно переодеться.
   – М-м-м, – протянул он и поцеловал ее в лоб, потом рассмеялся, заметив смущение на ее лице. – Извини, я забыл.
   – Я так и думала. Сейчас вернусь.
   В ванной Ана умылась, расчесала волосы, припудрила кончик покрасневшего носа. Когда она вышла из ванной, ее лицо снова было невозмутимым.
   – Так лучше? – спросила она, показывая на свои блестящие волосы и посвежевшее лицо.
   – Не знаю. Мне очень нравится эта истеричная девушка, – сказал он, вставая.
   – Девушка? – Ану всегда удивляло, какой он высокий, как хорошо сложен. У него были широкие плечи и длинные ноги. – Благодаря тебе я уже давно не девушка.
   Она никогда не забудет их первую ночь. Анабелла не сказала ему, что она девственница, а он не догадывался о том, что ей семнадцать лет, что она еще учится в школе и что ее родители очень богаты. Она ничего не сказала ему, а он ничего не спрашивал.
   Это было лучшее время в их жизни.
   – Ты всегда будешь моей девушкой, – ответил Лусио и тепло улыбнулся. Она была уверена, что он тоже помнит их первую ночь.
   – Ты коллекционируешь девушек?
   – Нет. Я просто хочу тебя.
   Они долго смотрели друг на друга, и она почувствовала, что краснеет, а в ушах у нее начинает звенеть. Она видела, как он скользит проникновенным взглядом по ее лицу, груди, видела страсть в его глазах. Если бы он только обнял ее сейчас, прикоснулся к ее горячей коже!
   Он понимал, что она чувствует. А она была уверена, что он знает о ее страсти к нему.
   Когда они занимались любовью последний раз?
   – Мы уже давно… – Ана замолчала и облизнула языком верхнюю губу, мысленно спрашивая себя, почему у нее пересохли губы и бешено колотится сердце. – Мы давно не занимались… сексом?
   Сексом. Почему она сказала сексом? Почему не сказала любовью? У них никогда не было секса. У них всегда была любовь.