Портер Джейн. Память любви

   Ана увидела, что он прищурился, и почувствовала, что краснеет. Внезапно она стала голой и уязвимой.
   Что-то между ними изменилось. Он изменился.
   Или она?
   – Да, давно, – спокойно согласился он.
   Но это было только внешнее спокойствие. Она видела огонь в его глазах, отражение страсти, бушующей внутри. Это были новые и одновременно знакомые чувства.
   Он скучал по ней.
   Но он не принадлежал ей по-настоящему.
   Что все это значило?
   Ана закрыла глаза, думая, что если в этом кроется что-то плохое, то лучше ей ничего не знать, потому что она не была готова к этому.
   Если он встретил новую любовь… если у него новая жизнь… ей лучше подождать, пока он сам не расскажет ей обо всем. Лучше провести с ним один прекрасный день – и одну прекрасную ночь! – пока не станут известны плохие новости.
   – Ты похожа на своих сестер, такая же грустная, худышка моя, – прервал молчание Лусио. – Тебе не нужно печалиться, когда я рядом.
   Он называл ее другом, приятелем; это было непроизвольное проявление заботы и одновременно так хорошо определяло их отношения. Друзья, товарищи, любовники.
   Она погладила его грудь, чувствуя упругие мускулы и сильное тело.
   – Тогда пообещай мне, что останешься со мной навсегда.
   Он посмотрел на нее так, словно она была всего лишь сон. Облако. Мираж.
   – Я останусь с тобой до тех пор, пока ты не попросишь меня уйти.
   – Я никогда этого не сделаю, – прошептала она.
   Он проглотил комок в горле. Его глаза заблестели.
   – Никогда – это довольно долго.
   – Да, – согласилась она, сжимая его запястья своими руками. – Ты уже как-то раз говорил эту фразу.
   Я не боюсь времени, не боюсь жизни, единственное, чего я боюсь, это потерять тебя, потому что тогда это будет точно навсегда, Лусио, это будет навеки.
   Лусио было трудно дышать. Он еле слышно вздохнул, но это не помогло. Он должен остановиться. Но как? Он должен сказать ей правду.
   Она была его жена. Она ненавидела их брак. Она захотела развода.
   Скажи ей. Скажи ей, болван, скажи, пока она снова не разбила тебе сердце. Скажи ей то, что ты должен сказать, и заканчивай с этим!
   Но она смотрела на него с такой любовью, ее красивое лицо было таким живым, а глаза светились надеждой и верой.
   Она верила, что у них есть будущее.
   Она верила, что они вместе, плечом к плечу, будут противостоять этому миру.
   Лусио наклонился и поцеловал ее. Только один поцелуй. Он только дотронется до нее, почувствует ее запах, вкус и сохранит этот поцелуй в памяти навсегда.
   Я люблю тебя. Эти слова крутились у него в голове, пока их губы сливались в страстном поцелуе.
   Я люблю тебя, моя милая. Люблю все, что в тебе есть, люблю все, что между нами было.
   Дверь отворилась, и Лусио виновато поднял голову. Экономка стояла в дверях, держа в руках поднос.
   – Обед для сеньоры, – произнесла она.
   – Поставьте на стол, – сказал Лусио, отходя от Анабеллы. Он чувствовал себя ужасно. Он не должен пользоваться ее состоянием.
   – Вы будете обедать, сеньор? – спросила экономка, расставляя тарелки на столе.
   – Нет, спасибо.
   – Но, сеньор, вы сегодня ничего не ели. Я принесу вам обед.
   – Не надо, – быстро сказал Лусио. Он пришел сюда посмотреть альбом с фотографиями, чтобы помочь Ане вспомнить, а вместо этого только еще больше все запутал.
   – Я знаю, вы почти не спите, сеньор. Вы, наверное, устали. Вам надо немного отдохнуть.
   – Спасибо.
   Лусио кивнул и вышел из комнаты.
   Что он наделал? Как мог так поступить с Анабеллой? Если он беспокоится о ней, если по-настоящему любит ее, он должен был сказать ей правду.
   Он должен был рассказать, как все было, а не искажать действительность.
   Весь оставшийся день Лусио провел в кабинете, работая за компьютером, отвечая на письма и телефонные звонки. Он заметил, что если концентрируется на работе, то забывает обо всем.
   Он все еще сидел, согнувшись над столом, когда дверь отворилась.
   – Страшный серый волк ушел, – шепотом произнесла Ана, – мы спасены. Можем поиграть.
   Лусио откинулся на спинку стула. Не Патрицию же она назвала злым волком?
   – О ком ты говоришь?
   – Того назойливого человека, который любит тебя больше, чем меня.
   – Я думаю, не в этом дело, – ответил он, внутренне радуясь приходу Аны. Никого в мире он так сильно не любил, как ее.
   – Нет? Тогда это я говорила? О, сеньор, бедняжка! Вы устали? Вы, наверное, устали! – Ана подбоченилась. – Сеньор, я правильно говорю?
   – Я не знаю, о ком ты, – соврал он, прекрасно понимая, кого она изображает, – Но вы такой голодный. Дайте-ка, я вас накормлю. Вы, наверное, умираете с голоду, сеньор.
   Вы совсем ослабли. Дайте-ка, я сама расстегну платье. Я хочу вам кое-что показать.
   Он прижал палец к губам Аны, останавливая ее, не зная, радоваться ли ему или плакать.
   – Ты ревнуешь! – сказал он.
   Она дотронулась кончиком языка до его ладони, и тело Лусио напряглось. Она лизнула его еще раз, скользя холодным и влажным языком по теплой ладони. Нужно остановить ее, подумал он, нельзя позволять ей этого делать. Внезапно она укусила его, и он вскрикнул.
   – Какого черта? – ругнулся он, отнимая руку.
   – Я не ревную, – сказала Ана сладким голосом. Просто рассказываю тебе то, что я видела.
   Он посмотрел на отпечатки, оставшиеся от укуса.
   – Ты ведешь себя как животное.
   – Я знаю, – она улыбнулась и обняла его за талию. – Может, погуляешь со мной?
   – Как со щенком?
   Она снова попыталась укусить его, —. Нет, как с пантерой на поводке.
   Когда они вышли из дома в патио с высокими величественными колоннами, Ана удовлетворенно вздохнула.
   Дул прохладный ветерок, и она в задумчивости посмотрела на небо.
   – Я скучала по прогулкам, – сказала она. – Я хотела бы больше бывать на свежем воздухе.
   Солнце заходило за верхушки холмов, окрашивая небо в розовый и красный цвет.
   – Будет красивая ночь, – сказал Лусио.
   Вилла была расположена достаточно высоко на холме, и они могли видеть долину и город, сверкающий внизу желтыми и белыми огнями.
   – Я как будто во сне. Все вокруг нереально. – Она взглянула на Лусио. – Тебе так не кажется?
   Он вздрогнул.
   – Кажется.
   – Может, это из-за этого места и дома, но я чувствую себя Алисой в стране чудес. Кажется, что время смешалось. Жизнь смешалась. Кажется, что я могу видеть прошлое и будущее одновременно.
   Он искоса взглянул на нее.
   – И что же ты видишь?
   Она придвинулась ближе, обняла его и засунула руку в задний карман его брюк. Ее сердце бешено колотилось.
   – Я вижу… я вижу… – она еще раз вздохнула и замолчала.
   Анабелла боялась сказать то, о чем думала. Она не знала действительности, и у нее было плохое предчувствие. Как будто темные облака собирались на горизонте.
   – Я вижу аллею, – сказала она, опустив руку.
   Было довольно прохладно. Хорошо, что она надела свитер. Лусио рассказал ей далеко не все, и Ана не знала, как раскрыть неизвестное.
   Не торопись, говорила она себе, втягивая руки в рукава свитера. Зачем спешить? Сегодня был хороший день. Каждый день, проведенный с Лусио, прекрасен. А он здесь. Ты же хочешь именно этого?
   – Ты озябла? – спросил Лусио, взглянув на нее.
   Анабелла улыбнулась и покачала головой. Было тяжело скрывать страх.
   – Нет. Я в свитере, спасибо.
   Они спустились по ступенькам в сад и пошли по тропинке, окруженной по бокам самшитовыми деревьями.
   Гравий скрипел под ногами, в воздухе разносился аромат роз. Если бы не угрюмое лицо Лусио, вечер был бы очень романтичным.
   – Что-то произошло между нами? – спросила она, когда они прошли мимо цветочных часов. – Мы поссорились? Это из-за ребенка?
   – Нет.
   Она видела, что он нахмурился, почувствовала, что он отдаляется от нее. Что-то все же случилось.
   – Я разозлилась на тебя за то, что ты не был рядом со мной, когда я потеряла ребенка?
   Он прищурился.
   – Ты разозлилась на меня, потому что я не был с тобой?
   – Да, ведь мне не оставили ребенка.
   – Ребенок родился преждевременно. Он не выжил.
   Она покачала головой.
   – Я не верю. Я думаю, ребенок жив.
   Они остановились. Лусио посмотрел на нее.
   – Сколько тебе лет? – вдруг спросил он.
   Она вспыхнула. Как грубо. Бесцеремонно. Она говорила о своем пропавшем ребенке, а ему вдруг стало интересно, сколько ей лет.
   – Ты смеешься?
   – Нет.
   – Что это за вопрос? Это шутка?
   – Нет, Ана. – Его лицо было серьезным. – Ответь мне на вопрос.
   – Мне восемнадцать, и это очень глупый вопрос.
   Он пробормотал что-то невнятное, потом повернулся и быстро зашагал обратно к дому. Ана побежала за ним.
   – Что случилось? – крикнула она. Отблески солнечных лучей, словно свечи, играли на деревьях. И не говори мне больше, что заботишься обо мне. Я знаю, что что-то не так. Скажи мне, в чем дело.
   Лусио отрицательно покачал головой и нахмурился.
   – Это из-за меня? Я чем-то рассердила тебя?
   – Нет, Анабелла. Оставь меня в покое.
   – Я не могу! Я ведь знаю, что произошло что-то ужасное!
   – Да, есть проблема. Ты была больна, я очень боялся за тебя. Мне сказали, что ты можешь умереть.
   Было очень тяжело, Анабелла.
   – Но я не умерла. Я здесь и хочу быть с тобой.
   – Мне нужно время.
   – Зачем?
   – Чтобы привыкнуть ко всему. – Его голос был грубым, он говорил быстро и отрывисто. – Я рад, что тебе лучше, но не знаю, что делать.
   – Ничего не надо делать. Мне с каждым днем все лучше и лучше. – Она дотронулась до его щеки, он вздрогнул от ее прикосновения. – Мне лучше, – повторила она.
   Он кивнул, не глядя на нее, и она испугалась. У нее опять возникло дурное предчувствие, она снова видела прошлое и будущее одновременно.
   – Может, ты все еще беспокоишься? – спросила она, но он продолжал упрямо молчать. – Я знаю, что такое смерть, Лусио. Смерть – это навсегда. Болезнь – нет. Это я нашла Тадео, – она с трудом произносила слова. – Я никогда не рассказывала тебе. В тот день я вошла к нему в комнату. Он лежал на кровати. Я вызвала «скорую помощь» и оставалась с ним, пока они не приехали, потому что мама умерла, а папа…
   Отец разбился в автокатастрофе через два года после отъезда Эстрельи в Италию. Поздно вечером в воскресенье он поехал в город, не правильно рассчитал поворот на узкой дороге, и это был конец.
   Конец графу Тино Гальвану.
   Потом Тадео. Тадео.
   – Я похоронила себя вместе с Тадео. – Она удивилась твердости своего голоса. – Но потом я встретила тебя, и все изменилось. Ты собрал мое разбитое сердце по кусочкам. Ты дал мне веру. – Она подняла голову и посмотрела на него. – Когда ты рядом, у меня есть надежда.
   Он вздохнул и посмотрел в сторону.
   – Почему ты такой? – спросила она, сверкая глазами. – Почему ты не смотришь на меня? Почему ты боишься прикоснуться ко мне? Ты обращаешься со мной, как будто я смертельно опасна. Ядовита.
   – Ты не ядовита, – сухо сказал Лусио. – Далеко не ядовита.
   – Тогда в чем дело?
   – Ты очень красивая. Умная. Сексуальная. Смешная. – Он замолчал и посмотрел на небо. – У меня было счастливое детство. Я всегда чувствовал себя удачливым, поцелованным Богом. – Он повернулся к ней. – А потом появилась ты.
   – И это было началом конца?
   Горечь в ее голосе заставила его вздрогнуть.
   – Нет, Ана, это было началом начала. Я понял, что не жил по-настоящему до встречи с тобой. Я жил только для себя. Ты изменила меня. Ты открыла для меня мир. – Его лицо было серьезным, но голос оставался мягким. – Ты открыла для меня смысл любви, смысл жизни. Я изменился навсегда. – На его лице промелькнула тень улыбки. – Все из-за тебя.
   – Почему?
   – Ана, это ты должна сама знать. Ты, Анабелла Гальван, объяснила мне смысл любви. У меня были мать, отец, но их любовь не сравнима с твоей любовью. И моей любовью к тебе. – Он замолчал и внимательно посмотрел на нее. – Из-за тебя я стал совершенно другим человеком.
   У нее защемило сердце.
   – Это плохо или хорошо?
   – Хорошо.
   – Звучит великолепно, – прошептала она.
   – Это так.
   Но почему у нее продолжало щемить сердце?
   Почему его слов было недостаточно? Чего-то не хватало…
   – Ты говоришь обо всем в прошедшем времени.
   Мы потеряли это, Лусио?
   – Нет. Да. – Он пожал плечами. – Мы оба говорили и делали разные вещи. Совершали ошибки.
   – Значит, мы поссорились.
   – Это была не ссора. Это… мы… – Он пожал плечами – беспомощный жест далеко не беспомощного человека. – Ана, я думаю, мы просто повзрослели.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Ана боялась узнать правду, но и не могла остановиться. Она продолжала задавать вопросы, которые смогли бы собрать воедино все частицы прошлого.
   Она должна была понять, что произошло между ними, узнать о судьбе их ребенка.
   Анабелла глубоко вздохнула.
   – А что с ребенком? Мы нашли его?
   – Ана.
   Она стиснула зубы, стараясь успокоиться.
   – Ты не хочешь, чтобы я говорила об этом, не хочешь слушать меня, но ведь ребенок существует, Лусио. У нас был ребенок.
   Бедная Анабелла, с нежностью подумал Лусио.
   Она так и не смирилась с потерей ребенка и с тем, что она никогда больше не сможет иметь детей.
   После выкидыша ей пытались вылечить геморрой и изрезали ее тело так, что она больше не сможет зачать. Бог свидетель, они пытались! Сколько же Анабелле пришлось вынести, чтобы привести свое тело в форму!
   – Ана, ты много говоришь о ребенке, – тихо сказал он, – но никакого ребенка нет. Ты потеряла его.
   – Не правда!
   – К сожалению, это правда.
   Он взял ее руку, чувствуя внутреннее сопротивление Аны, но не стал обращать на это внимания.
   – У нас мальчик, – грустно сказала она.
   Лусио с трудом сдерживался. Доктор предупреждал, что у Анабеллы могут быть странные воспоминания и изменения в настроении. Ничего серьезного.
   Они вышли на веранду. На небе светила луна, и маленькие огоньки бегали по растениям в горшках, словно светлячки.
   – Лусио, ты меня слушаешь?
   – Да.
   Он должен был поддержать ее. Он должен был слушать ее, относиться к ней серьезно. А она затронула больную тему.
   – Где тогда ребенок? – спросил Лусио, стараясь говорить спокойным голосом. – Где он живет? Кто о нем заботится?
   Она вздрогнула.
   – Я не знаю. Поэтому я должна найти его.
   Лусио сел в кресло и притянул ее к себе. Она села рядом, и он ощутил изгиб ее бедра и плечо.
   Они молча сидели рядом друг с другом. Лусио стал вспоминать ее обнаженное тело, руки, бедра, шелковистость кожи. Но ему сейчас нельзя думать о любви. Он должен помочь Ане. Он должен понять, что происходит в ее голове.
   – Малышка, если ребенок действительно существует, если у нас сын, ты бы давно уже мне об этом рассказала, – мягко сказал он. – Я знаю тебя, Анабелла. Ты бы не смогла хранить это втайне от меня.
   Ее темные зеленые глаза наполнились слезами.
   Она смотрела в сторону, губы дрожали.
   – А если я так и сделала? – прошептала она. Что если я сохранила это в тайне, и боль от этого съедала мое сердце, и я не могла ни спать, ни есть, ни думать?
   Он посмотрел на нее, не веря своим ушам. Либо она серьезно тронулась рассудком, либо действительно многое скрывала от него.
   Она сложила пальцы в замок.
   – Я надеялась, что мне удастся найти ребенка до твоего возвращения. Я пыталась отыскать его, но потеряла след.
   Он накрыл ее ладони своей рукой.
   – Дорогая, по-моему, ты слишком многое от себя хочешь сейчас.
   – Я не сошла с ума!
   – Я этого не говорил, – сказал он, внутренне сжимаясь.
   – Но думаешь так, – она крепко сжала его руку. Я говорю правду, Лусио. У нас есть ребенок. Он не умер. Его должны были вернуть мне после того, как я оправлюсь после родов. Но они забрали его, они… – она глубоко вздохнула, – продали его.
   Лусио почувствовал приступ тошноты и встал.
   Его начинал раздражать бред Анабеллы. Ее воображение выходило из-под контроля, и ему стало казаться, что, возможно, он уже не сможет ей помочь.
   Если бы только она перестала нести эту чушь! Перестала говорить эти ужасные вещи!
   Ребенок? Сын. Отняли у матери и продали.
   Продали.
   Ана сошла с ума.
   Лусио ослабил воротник, чтобы стало легче дышать.
   Не думая о том, что оставляет ее одну, он пошел обратно в дом. Сейчас он сядет в машину. Ему нужно немного развеяться и успокоиться.
   – Лусио!
   Ее пронзительный крик эхом прокатился по холлу, освещенному маленькими канделябрами в античном стиле. Он продолжал идти, стараясь не обращать внимания на призыв Анабеллы.
   – Это правда, Лусио, – долетели до него ее слова. – Я хочу, чтобы ты помог мне разыскать ребенка.
   Пожалуйста!
   Лусио остановился и медленно повернулся. Он был уже почти у дверей. Так близко к свободе, к побегу. В глубине души Лусио переживал за Ану. Он мог справиться с переломанными костями, шрамами, ранами, но это… помешательство… как будто это была уже не Ана.
   – Я хочу немного прогуляться, – сказал он. – Вернусь к ужину. Хочу съездить в офис, привести в порядок дела.
   – У меня есть доказательства!
   Ее голос дрожал от возмущения. Он уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова.
   – Это правда!
   Она взяла его за руку, и они вместе поднялись к ней в комнату. Анабелла в недоумении огляделась вокруг.
   – Где они?
   – О чем ты? – устало спросил Лусио.
   – Вещи ребенка.
   – Я никогда не видел здесь детских вещей.
   Ана принялась тереть виски. Голова болела, но это не имело значения. Она знала, что существует голубая коробка с бумагами, с информацией. Светло-голубая коробка, почти как небо, перевязанная тонкими лентами.
   – Голубая коробка от туфель. Должно быть, Мария куда-то ее убрала.
   – Я не видел никакой голубой коробки.
   – Ты ничего не знаешь! – воскликнула она со слезами на глазах.
   – Ты тоже.
   Они оба яростно смотрели друг на друга, тяжело дыша. В эту минуту она его ненавидела. Лусио был такой высокомерный, уверенный в своей правоте.
   Но ведь он ничего не хочет слышать!
   – Так чего же я не знаю? – спросила она.
   – Прошло много времени.
   – Конечно.
   – Слишком много времени.
   Ее сердце заколотилось. В ярости она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони.
   – Сколько?
   – Пять лет.
   У Аны подкосились ноги. Если бы Лусио не бросился к ней, она бы упала, но он поймал ее и удержал.
   Несмотря на ее бурные протесты, он взял ее на руки, отнес на кровать и тут же схватил трубку телефона.
   – Ты же не будешь звонить доктору, – услышал он ее голос. – Ты напрасно его побеспокоишь. Я…
   – Да, Стивен, она упала в обморок прямо на моих глазах, – прокричал в трубку Лусио, не обращая внимания на ее слова.
   – Я не падала в обморок! Это был не обморок! – закричала Ана, стараясь заглушить его. – Я просто потеряла равновесие.
   Лусио яростно взглянул на нее.
   – Прекрати! – воскликнула она, пытаясь вырвать у него трубку. – Здесь не ты командуешь!
   – Замолчи, черт возьми! – взорвался Лусио и снова обратился к доктору:
   – Да, она медленно приходит в себя. Нет, она в сознании.
   – Со мной все в порядке, – продолжала настаивать Ана.
   Лусио указал на подушки.
   – Ложись.
   Он смеется над ней? Она снова попыталась вырвать у него трубку.
   – Я не больна, у меня был шок. Я до сих пор в шоке. Дай мне трубку! – С большим трудом она выхватила трубку у Лусио из рук. – Привет, Стивен, да, все в порядке. Я просто потеряла равновесие и упала. Я не теряла сознание. Ничего серьезного.
   Скажите моему мужу… – она осеклась, в ужасе глядя на Лусио. У нее сильно забилось сердце, и она облизнула сухие губы. – Скажите моему… мужу… что я в порядке.
   Она передала трубку Лусио и легла на кровать.
   Она была замужем за Лусио!
   Откуда она об этом узнала? Как вспомнила?
   Замужем за Лусио. Когда? Как? Где? Невероятно, но он сказал, что прошло пять лет…
   Этого не может быть.
   Она слышала, как Лусио попрощался с доктором и повесил трубку. На минуту в комнате воцарилось молчание.
   – Ты вспомнила, – наконец сказал Лусио.
   Она молчала, чувствуя себя совершенно опустошенной. Как будто осенний ветер сдул ее мысли, словно листья с деревьев.
   – Если прошло уже пять лет… – Она замолчала и закусила нижнюю губу.
   Пять лет. Из этих пяти лет она не помнила ничего, кроме того, что Лусио ее муж.
   – Тебе почти двадцать три года, – спокойно продолжал он.
   Ана была рада, что в комнате темно. Она чувствовала себя круглой идиоткой, и ей было мучительно больно осознавать это.
   Лусио подошел к столу и включил ночник.
   Яркий свет ослепил ее, и Ана повернула голову в сторону. Она ничего не хотела видеть, ничего не хотела обсуждать.
   – Это может немного подождать? Мне нужно время.
   – Нам надо поговорить.
   – Нет, – она ударила кулаками по коленям. – Не сейчас.
   – Ты хотела поговорить раньше. Ты заставила меня остаться.
   – Это было раньше! – закричала она. – Тогда я думала… я думала…
   – Что ты тогда думала, милая? – мягко спросил он.
   Моя жена. Моя женщина.
   Глаза Аны горели, но слез больше не было. Она жутко нервничала, ей было жарко и холодно одновременно. Она была замужем за Лусио уже несколько лет… Это невероятно!
   Лусио подошел к ее кровати. Он чувствовал, что она напряжена.
   Анабелла обняла руками колени. Странно было сознавать, что земля вертится, все вокруг меняется – все, кроме его физического влечения к ней.
   С тех пор как он увидел ее в первый раз, Лусио постоянно влекло к ней. Его восприятие Анабеллы было сродни тому чувству, которое испытываешь в дикую жару и ледяной холод, или когда вам на голову падает камень.
   Когда они поссорились в первый раз, она действительно бросила в него камень. У нее были сильные руки, и она была меткая. Камень ударил его по затылку, у него потекла кровь.
   Малышка. Такая вспыльчивая. Но именно такой она ему и нравилась.
   – Чему ты улыбаешься? – спросила она, вставая на колени на кровати.
   – Ты заставляешь меня улыбаться.
   Он вдруг почувствовал бессильную злобу на судьбу. Как такое могло случиться? Почему произошла эта трагедия?
   Они были созданы друг для друга. Они должны были быть вместе. Почему она развелась с ним? Почему захотела расстаться?
   – По крайней мере раньше ты любила меня смешить.
   Она подняла голову и взглянула на него. Ее красивые зеленые глаза светились как изумруды, и при взгляде на них у него заныло под ложечкой.
   – Тебе нравилось играть на моих нервах и нервах близких тебе людей, – продолжал он. – Ты была такой упрямой. Ты здорово заставила понервничать всю семью, особенно Данте. Он всегда очень беспокоился за тебя.
   Она ничего не ответила, и Лусио подумал, что в мыслях она где-то далеко, как это уже было однажды после несчастного случая, когда она не могла сосредоточиться ни на чем дольше, чем на пару минут.
   – Я не помню, – наконец сказала Анабелла.
   – Я знаю.
   Она наклонила голову, и ее блестящие черные волосы упали ей на лицо эбеновым водопадом.
   – Я могу никогда не вспомнить…
   Внутри у него все горело. Беспокойство, словно кислота, разъедало Лусио изнутри, заставляя его желудок гореть днем и ночью.
   – Тогда мы начнем сначала.
   Она с ужасом взглянула на него.
   – Сначала?
   – Да, сначала. – Лусио попытался улыбнуться и успокоиться. Взяв стул, он поставил его рядом с кроватью и сел. – Мы начнем все заново.
   Анабелла не ответила. Она просто смотрела на него грустными глазами, поджав губы, на которых уже давно не играла улыбка.
   Внезапно Анабелла почувствовала, что устала от этих разговоров. Она не хотела больше ничего слышать, ни о чем спрашивать. Ей нужно было время переварить то, что сказал Лусио, время, чтобы справиться с чувствами.
   – Уже поздно, – сказала она, видя, что за окном стемнело. Ей хотелось плакать, но она не знала почему. Она должна радоваться, что она замужем за Лусио. Ей всегда хотелось быть его женой. Почему же она не радуется? Почему не чувствует облегчения?
   – Ужин будет скоро готов.
   Ана отвернулась и закрыла глаза, с трудом сдерживая слезы.
   – Я устала, – сказала она, стараясь говорить обычным голосом. – Ты не возражаешь, если я поужинаю одна в своей комнате?
   Он ничего не ответил. Его лицо было серьезным и печальным, как и ее.
   Когда он заговорил, его голос казался спокойным. Обманчиво спокойным.
   – Конечно, дорогая. Все будет так, как ты хочешь.
   В тот вечер Лусио ужинал на веранде один. На столе было зажжено несколько свечей.
   Тихий ужин при свечах напомнил ему о прежней жизни, о времени, когда он был простым гаучо. Тогда Лусио был свободен, не связан никакими обязательствами. Он приходил, уходил, делал все так, как ему было удобно.
   А потом появилась Анабелла, и он променял свою свободу на жизнь с ней. Лусио бросил все, к чему был привязан, ради того, что было дорого ей деньги, власть, положение. Она была из другого мира, привыкла жить в роскоши. Все это было ей необходимо и сейчас, с горечью подумал он.
   Лусио закурил сигару и вдохнул горький запах.
   Ему нравился аромат хорошего табака. Он напоминал ему о друзьях, отце, брате, ночах под звездным небом, кострах, долгих днях на пастбище со скотом, поездках верхом по равнинам. Он любил свою жизнь в горах, в пампасах.
   Лусио затушил сигару и встал. Ему не нужны были богатство, почет. Ему нужна была только Анабелла. По иронии судьбы из бедного гаучо он превратился в богатого винодела, но при этом потерял Ану.
   В доме было темно. Лусио так долго сидел на веранде, что даже Мария уже ушла домой.