Портер Джейн. Память любви

   Данте нахмурился.
   – А развод?
   – Я рассказал ей о разводе, но она не верит этому!
   – Не верит? Это была ее; собственная инициатива! – воскликнул Данте.
   – Она не верит тому, что я ей говорю, и до сих пор думает, что мы муж и жена.
   – Муж и жена!
   Лусио кивнул.
   – Она не помнит о плохом, Данте. Она помнит только любовь.
   Только любовь.
   Когда Анабелла разлюбила его год назад, Лусио так и не понял почему. Как можно разлюбить человека? Он никогда ни в кого не влюблялся и никого не бросал. Он просто любил. А Ана не помнила, как отошла от него, но помнила, как влюбилась в него и хотела начать все сначала.
   Если он даст ей еще один шанс, она снова разобьет ему сердце.
   Мог ли он дать ей этот шанс?
   Сможет ли он не дать ей этого шанса?
   Данте ходил по погребку взад и вперед.
   – Она же не хочет, чтобы вы снова были вместе? – спросил он.
   Внутри у Лусио все загорелось, как будто вместо красного вина он выпил кислоту.
   У них с Аной никогда не было ни единого шанса, не так ли? Семья до сих пор была против. Что они о себе возомнили? Почему нападают на него и на Ану? Как они могут думать, что их имя, богатство, влиятельность значат больше, чем их с Аной счастье?
   Лусио посмотрел в окно.
   – Вы же знаете, Анабелла сама принимает решения.
   – Она должна вспомнить.
   – Я понимаю.
   Лусио повернул голову и встретился взглядом с Данте. Он ожидал увидеть насмешку, но вместо этого увидел… сочувствие. Однако иногда сочувствие бывает хуже ненависти.
   Данте вынул из кармана ключи от машины.
   – Пойдемте со мной. У меня есть кое-что для Аны. Она забыла это в больнице.
   Они вышли на ярко освещенную солнцем улицу.
   Данте подошел к машине и вытащил из нее картонную коробку.
   – Здесь не так много. В основном бумаги и пара фотографий, но Ана очень хотела взять коробку в больницу, и я думаю, ей бы хотелось вернуть это.
   Лусио уставился на то, что протягивал ему Данте. Светло-голубая коробка из-под туфель, которую искала Ана.
   Значит, эта коробка существовала на самом деле.
   А может, и ребенок?! Не может быть. Никакого ребенка никогда не было. И никаких надежд.
   – Не хотите отдать ей это сами? – спросил он Данте.
   Тот покачал головой.
   – Нет. Мне не нравится роль плохого парня. – Он мрачно улыбнулся. – Я никогда не хотел быть плохим парнем.
   – Вы не плохой парень.
   Улыбка исчезла с лица Данте, и он устало провел рукой по волосам.
   – Когда Маркита решила силой вернуть Анабеллу домой, я был против. Я ни о чем не подозревал, пока мне не позвонили и не сказали, что Ана передумала и отправилась ко мне, в Реколету. – Он быстро взглянул на Лусио. – Извините.
   Лусио пожал плечами.
   – Значит, вы тут ни при чем.
   – Но вас сильно обидели. Я слышал…
   – Это было давно, – прервал его Лусио и взял у него из рук коробку. – Сейчас самое главное – это будущее Анны, не так ли?
   Данте серьезно посмотрел на Лусио.
   – Да. Передайте ей, что я люблю ее. Скажите, что я постоянно думаю о ней и что Дейзи и дети тоже надеются скоро увидеть ее.
   Лусио ехал домой, положив коробку на соседнее сиденье. Он несколько раз взглянул на нее, сгорая от нетерпения узнать, что внутри, но не стал снимать крышку. Это была коробка Аны. Он передаст ей ее.
   Что она с ней сделает, это было ее дело.
   Анабелла провела весь день, внимательно заглядывая во все шкафы дома. Было уже пять часов дня, когда она уселась на пол в кабинете и стала рассматривать старые вещи, которые она смогла найти открытки, театральные программки, билеты на самолет.
   Она все еще любовалась открытками, когда вошел Лусио.
   – Привет! – сказала она ему. – Я просматривала фотографии и сувениры, но ничего не нашла со дня нашей свадьбы. Мы не делали фотографий? Я могу поклясться, что у меня были фотографии.
   – Они в моей квартире. – Он прислонился к двери, наблюдая за ней. – Я боялся, что ты их выбросишь, поэтому, когда уехал, забрал с собой.
   Он забрал их свадебные фотографии, потому что думал, что она их выбросит? Так вот какие у них были отношения!
   – Я бы никогда не выбросила эти фотографии, мягко сказала она. – Какой бы помешанной, рассерженной я ни была, я бы никогда не перестала тебя любить.
   Она собрала бумаги и открытки и положила их в нижний ящик стола. Он следил за каждым ее движением. Она знала, что он ждет объяснений, но как объяснить ему, что мысли о ребенке не давали ей покоя? У нее были надежды, а когда они разбились, она не смогла смириться с потерей. Не смогла забыть об этом.
   – Ты говорила о ребенке.
   – Да, но если я буду тебе объяснять, ты подумаешь, что я окончательно выжила из ума.
   – Попробуй.
   Ана задвинула ящик и встала, одергивая коричневые льняные брюки. Она наконец стала носить вещи из своего гардероба. Прошлое медленно возвращалось к ней, и все по крупицам вставало на место.
   – Ты действительно хочешь, чтобы я тебе рассказала?
   – Очень хочу.
   Она откинула волосы с лица.
   – Ты подумаешь, что я сумасшедшая.
   Он улыбнулся.
   – Я уже так думаю.
   Ана закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Без сомнения он был самым упрямым человеком, которого она когда-либо встречала. И она обожала его.
   – А если я расскажу тебе, ты обещаешь, что поедешь со мной? Что не разозлишься и не откажешься?
   – Я не откажусь.
   Она заметила, что он не сказал, что не разозлится. По крайней мере, он был честен.
   – Садись. – Она уселась в маленькое кожаное кресло и положила рядом подушку. – Это длинная запутанная история.
   Тут она замолчала и уставилась на него, широко раскрыв глаза. Лусио сел рядом, держа в руках голубую коробку.
   – Где ты ее нашел?
   – Ее отдал мне Данте. Ты забыла ее в больнице.
   Трясущимися руками Ана взяла коробку и медленно открыла крышку.
   – Ты смотрел, что внутри?
   – Нет. Это твоя коробка.
   Она молча вытащила голубой конверт и вынула из него выцветшую фотографию маленького мальчика.
   Несмотря на расплывчатое изображение было легко догадаться, что у мальчика темные волосы, светлые глаза и оливковый цвет лица.
   Лусио взглянул на Ану.
   – Кто это? – спросил он, беря у нее фотографию.
   – Томас. Алонсо сказал, что его так зовут.
   – Кто такой Алонсо?
   – Алонсо Хантсмен – человек, который специально нашел меня.
   Лусио продолжал рассматривать фотографию маленького мальчика. Ребенок, вероятно, смешанной европейской и индейской крови, выглядел очень бедным. Черные брюки и выцветшая футболка, из которых он давно вырос, темные волосы коротко пострижены, спереди довольно неровно.
   – Симпатичный, – сказал Лусио.
   – Я знаю. Какое-то время я думала, что это наш сын. – Она наклонилась над фотографией. – У него голубовато-зеленые глаза, и по возрасту подходит.
   Подходит по возрасту? Лусио взглянул на Анабеллу. Неужели она и вправду думает, что это ее сын… их сын?
   Ана, милая. У тебя был выкидыш.
   Эти слова крутились у него в голове и были готовы сорваться с языка.
   – Попробуй объяснить мне, – мягко сказал он, – почему ты решила, что это может быть твой ребенок особенно после того, как у тебя случился выкидыш в шесть месяцев?
   – Потому что у меня не было выкидыша. – Ана взглянула на него и нервно облизнула нижнюю губу. Я была на восьмом месяце, когда меня поместили в предродовое отделение. – Она старалась не смотреть на него. – Ты же знаешь, я плохо справляюсь с трудностями. Я лучше буду игнорировать проблемы, чем бороться с ними.
   – У тебя был выкидыш.
   – Нет. У меня начались схватки, и я родила ребенка.
   – Ты никогда мне об этом не говорила.
   – Потому что тебя не было со мной. – Она сжала кулаки и взглянула на него со слезами на глазах. – Я была одна в этом забытом Богом интернате. Мне было восемнадцать лет, мне было очень больно.
   – Я готова поклясться, что слышала, как он заплакал, – продолжала она. – Но когда я попросила дать мне его подержать, мне сказали, что он умер. Я хотела взять его на руки, сказать ему «привет»…
   Или «прощай»… Но я потеряла много крови, и меня отвезли в больницу на переливание.
   – Почему ты рожала не в больнице?
   – У нас многие девушки рожали в интернате, там была своя акушерка.
   – И их дети тоже умирали? – спросил Лусио.
   – Не знаю. Беременных девушек и молодых мам держали в разных комнатах.
   – Нетрудно догадаться, – нахмурился он.
   – Они говорили, что у молодых мам другие потребности, а дети должны быть в детской комнате.
   – Ты видела детскую комнату? Там были дети?
   Она вздрогнула.
   – Были, – прошептала она. – Несколько.
   Лусио захотелось схватить ее, заставить признаться, почему она не рассказала ему обо всем раньше, но он не мог двинуться с места. Это было невероятно. Слишком невероятно.
   – Вполне возможно, что ребенок родился мертвым. – Ана тяжело сглотнула. – Но я так и не увидела его. А без этого…
   Она могла не продолжать. Он понял без слов.
   – А Томас? – спросил Лусио, впервые осознавая, как много Ана держала в себе и как сильно она горевала.
   Ана неожиданно встала.
   – В прошлом году, примерно в это время, мне позвонил человек. Он назвался Алонсо Хантсменом.
   Он задавал много вопросов: в какой школе я училась, была ли я беременна.
   – Но почему он позвонил тебе? Что ему было нужно?
   – Он сказал, что он в родстве с Гальвайами и что располагает информацией о том, что ребенок Гальванов продан.
   Лусио тяжело вздохнул.
   – Продан?
   – На черном рынке. – Она ухватилась руками за спинку стула. – В течение нескольких дней от этого человека ничего не было слышно, а потом по почте пришла эта фотография.
   – Фотография Томаса.
   Она кивнула.
   – Я не знала, что и думать. В это трудно было поверить. Ребенок на фотографии подходил по возрасту, он мог быть моим, но он мог быть и чьим-нибудь еще. Каждый год рождается много детей от смешанных браков, и аргентинские дети очень красивы. Через пару дней сеньор Хантсмен позвонил мне и извинился за то, что дал мне ложную надежду. Он был очень любезен, но тверд. Сказал, что провел дальнейшее расследование, и что это, возможно, не мой ребенок. Томас был на год младше.
   – И это все?
   – Да.
   Он снова взял фотографию и посмотрел на мальчика.
   – А если он наш?
   Ее губы задрожали.
   – Я не хочу больше играть в эту игру. У нас нет ребенка. На что бы я ни надеялась, чего бы я ни хотела, это никогда не сбудется Лусио положил фотографию обратно в коробку.
   – Ты должна была мне рассказать. Я должен был знать. Я бы сделал что-нибудь для ребенка, даже если он не наш.
   Ана внезапно закрыла лицо руками.
   – Замолчи!
   – Я хотел сказать…
   – Я знаю, что ты хотел сказать. Ты бы помог ребенку. Ты полагаешь, я не думала об этом? – Она взглянула на него, ее лицо было бледным и печальным. – Я специально тебе ничего не рассказала, Лусио. Хотя это и эгоистично с моей стороны, но я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты помогал ему!
   Он прищурился.
   – Я не понимаю.
   – Нет, ты понимаешь. Ты слишком хорошо меня знаешь, я не святая. Я эгоистка и… Я ненавижу себя за то, что бросила его. Я хотела помочь ему, но не стала этого делать тебе назло.
   – Анабелла.
   Она поднесла руку ко рту.
   – Я долго злилась на тебя, Лусио. Я была так зла, что не могла – не хотела – помочь четырехлетнему ребенку.
   – Почему ты так сильно разозлилась на меня?!
   Ей было стыдно, и она молчала.
   – Ана.
   Смахнув слезы, она глубоко вздохнула.
   – Я… я винила тебя.
   – За что?
   Она вздрогнула.
   – За выкидыш.
   Лусио сделал шаг назад. Он не мог поверить в то, что она сейчас сказала. Он сделал еще один шаг назад.
   – Я был страшно огорчен, когда узнал, что это случилось с тобой, Анабелла.
   – Если бы ты не бросил меня на площади…
   – Я не бросал тебя! Меня увели насильно.
   – Я знаю, но мне хотелось, чтобы ты спас меня от той ужасной школы для девочек в Уругвае, в которую меня собирались отправить.
   Его глаза засверкали. Он чувствовал, что внутри него разгорается огонь.
   – Я не знал, где тебя искать, Ана. – Он не стал говорить, что после того, как люди Маркиты его избили, не оставив на нем живого места, он несколько месяцев не мог ходить.
   Она молчала, и он печально спросил:
   – Почему ты так долго мне ничего не рассказывала?
   – Я боялась, что что-нибудь ужасное случится с Томасом, если мы его не найдем. Я все время думала о нем, все время волновалась. И знала, что если ты вернешься, то поможешь мне. Я знала, что только ты сумеешь спасти Томаса.
   – Ана, я не могу поверить в то, что ты говоришь.
   Я не могу поверить, что ты из-за этого разводишься со мной.
   – Я не хотела развода.
   – Не хотела развода? – Он обернулся к ней. – Не смеши меня. Ты была так зла на меня, полна презрения, что перестала разговаривать со мной. Ты не хотела спать со мной. Ты попросила меня переселиться в комнату для гостей. Ана, это была ты.
   Она сложила руки и умоляюще посмотрела на него.
   – Но я не могла жить без тебя. Я не знала, как остановить то, что начала.
   Он застонал.
   – Ана, ты убиваешь меня.
   – Это правда. Я была зла на тебя, но со временем поняла, что не ты тому причина. Я была зла на жизнь, на все и всех.
   – Я больше не могу. – Он протянул руку. – Это была тяжелая неделя, Анабелла. Я очень устал от твоей болезни.
   – Прости меня, Лусио.
   – Мне нелегко.
   Она подняла голову.
   – Прекрасно. Я не ищу легких путей. Я только прошу дать мне шанс.
   – Шанс? Я дал тебе уже дюжину шансов!
   На ее глазах выступили слезы, и она еще выше подняла голову.
   – Так дай мне еще один.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Когда Мария позвала их к столу, Лусио кипел от злости.
   За ужином он старался не смотреть на Анабеллу, а когда Мария убрала тарелки, он встал из-за стола и вышел из комнаты.
   С ноющим сердцем Ана смотрела ему вслед. Она все испортила. Она все плохо объяснила, и даже если бы у нее была возможность, она не уверена, что смогла бы объяснить лучше.
   Подавив вздох, Ана вышла из столовой и отправилась искать Лусио. Он был в кабинете и разговаривал по телефону. Он даже не посмотрел в ее сторону, когда она открыла дверь.
   Ана стояла и ждала, когда он повесит трубку.
   – Что тебе еще нужно? – он тяжело посмотрел на нее.
   У нее внутри все заныло. Она бы развернулась и ушла, если бы дело не касалось Томаса. Его личико стояло у нее перед глазами. Он был такой маленький, а глаза у него были уже уставшие.
   – Ты поможешь мне найти его?
   Лусио придвинулся ближе к столу.
   – Что мы можем сделать? Послать ему открытку к Рождеству?
   – Нет. Я должна знать, что с ним. Я должна убедиться, что он живет в хорошем доме.
   – Могу гарантировать тебе, что это не так.
   Она вздрогнула.
   – Тогда мы должны помочь ему.
   – А что ты еще узнала у Хантсмена?
   – Я не смогла найти Алонсо. Телефон, который он мне дал, не обслуживается уже одиннадцать месяцев.
   – Значит, ты все-таки пыталась дозвониться до Хантсмена?
   – Да. Я потратила много времени, чтобы найти его, даже наняла частного детектива – но все безрезультатно.
   – И тогда ты начала отдаляться от меня?
   – Извини.
   – Все в порядке. – Его губы задрожали, он изо всех сил пытался подавить гнев. – Мне нужно поработать, – сказал он, кивая на дверь. – Поговорим об этом завтра утром.
   Когда она ушла, он некоторое время смотрел на закрытую дверь.
   Ему не хотелось думать. Анабелла была очень обеспокоена судьбой маленького мальчика. В то же время она была против усыновления. Что она хотела делать с Томасом? Какой у нее был план?
   Полночи Лусио работал за компьютером, посылал письма в государственные учреждения, в агентства по усыновлению, в комитет по защите детей. В каждом письме он спрашивал об Алонсо Хантсмене и писал о том, что разыскивает маленького мальчика приблизительно четырех или пяти лет, с черными волосами, голубовато-зелеными глазами, возможно жившем в бедном приюте за пределами Буэнос-Айреса.
   Он поздно лег спать, но как только накрылся одеялом, Ана скользнула к нему в объятия. Его сердце ныло, и на него одна за другой накатывались волны сильных переживаний. Как было хорошо, когда он вот так обнимал ее. С момента их первой встречи и на протяжении пяти лет он знал, что был создан, чтобы любить и защищать ее.
   Ему никогда не нужен был никто другой.
   Ана зашевелилась и подняла голову.
   – Поцелуй меня, – попросила она, одной рукой обнимая Лусио за шею и крепче прижимаясь к нему, мучая его и доставляя удовольствие.
   – Это закончится не просто поцелуем, – предупредил он, с наслаждением гладя изгибы ее бедер и талии.
   – Ну и пусть.
   Они занимались любовью с каким-то тихим отчаянием и заснули в объятиях друг друга. Лусио проснулся первым, за окном было еще темно. Он осторожно встал, стараясь не разбудить Анабеллу, и спустился в кабинет.
   Сделав себе кофе, Лусио включил компьютер в надежде, что кто-нибудь ответит ему. Но новых писем не было.
   Он принялся заново рассылать запросы, искать знакомые имена, не желая сдаваться и опускать руки.
   В девять часов утра он позвонил Данте.
   – Доброе утро, – поздоровался он. – Извините, что беспокою вас.
   – Что-то случилось с Анабеллой?
   – Не совсем. – Они с Данте не были еще друзьями, но ненависть между ними стала меньше. Возможно, наметился небольшой прогресс. – Данте, мне нужна информация о школе Аны в Уругвае. Вы разговаривали с врачом, который осматривал ее? – спросил Лусио.
   – Нет.
   – Вы точно уверены, что у Аны был выкидыш?
   Данте долго молчал, потом сказал:
   – Я разговаривал с директрисой школы. Она позвонила мне из больницы и сказала, что у Аны случился выкидыш и ей необходима срочная медицинская помощь.
   – Она не упоминала о ребенке?
   – Нет. А что?
   – Год назад Анабелле позвонил мужчина по имени Алонсо Хантсмен.
   – Никогда не слышал о нем.
   Лусио о многом передумал. Возможно, кто-то специально шантажировал Ану, желая выдать Томаса за ее сына. Или думал, что этот мальчик действительно сын Анабеллы?
   – Но вы же точно не знаете, был ли у нее выкидыш? Вполне возможно, что она родила здорового ребенка.
   – Этого не может быть.
   – Вас не было с ней, Данте. Вы отправили ее подальше от дома на несколько месяцев.
   – В школу.
   В школу для незамужних беременных молодых девушек, подумал Лусио. В школу, специализировавшуюся на тайных абортах.
   – Она закончила ее, – продолжал Данте, – сдала экзамены.
   Лусио рассердился. До чего же Данте был бестолковый. Можно сдать экзамены и родить ребенка.
   А Анабелла была умна. Если требовалось, она могла справиться с большими трудностями.
   Они минуту молчали. Наконец Данте заговорил снова:
   – Вы же не верите, что ребенок действительно существует?
   Нет. Да. Лусио заскрежетал зубами. Это зависит от того, хочешь ли ты признать Томаса своим сыном.
   – Есть один мальчик. Я уверен, Ана расскажет вам больше, если мы его найдем.
   Оставшийся день Лусио провел в офисе. Он продолжил поиски через Интернет. Он хотел найти кого-нибудь, кто мог бы ему помочь. Но к концу дня он так ничего нового и не нашел и еще больше расстроился.
   Уже стемнело, когда он добрался до виллы. В доме было тихо, был слышен только смех, доносящийся из кухни. Лусио осторожно пробрался на кухню и увидел очаровательную картину – Анабелла сидела на высокой табуретке, держа на коленях малыша и играя с ним. Ее зеленые глаза светились любовью.
   – Сеньор! – закричала Мария. – Посмотрите, кто здесь! Это мой внук Хорхе. Он приехал погостить ко мне на выходные. Не правда ли, он хорошенький?
   – Да, – промурлыкала Ана, целуя ребенка в щечку. – Он такой милый. Он всех любит. Хочешь подержать его, Лусио? Он не будет плакать.
   – Все в порядке. Ты нам нравишься, – сказал Лусио, слегка касаясь его головы.
   – Он не слишком тяжелый? – забеспокоилась экономка.
   – Вовсе нет, – ответила Ана, смотря на маленькое личико. – Он великолепен. Вы такая счастливая, Мария.
   – Я знаю. – Мария всплеснула руками и протянула их к малышу. – Лучше отнесу его маме, иначе я никогда не закончу работу.
   Лусио заметил, что на плите ничего не кипело, только на доске были порезаны два баклажана.
   – Можете не хлопотать сегодня, Мария. Вас ждет семья. Идите к ним. А мы с Анабеллой сходим куда-нибудь поужинать. С тех пор как я вернулся, мы нигде с ней не были.
   Когда они уже стояли у лестницы, он догадался спросить ее, хочет ли она пойти поужинать.
   – Извини. Я даже не спросил тебя. Хочешь пойти поужинать?
   Ответа и не требовалось. Он видел счастливые слезы в ее глазах. Когда Ана была счастлива, весь мир вокруг был счастлив.
   Час спустя они сидели в маленьком французском ресторане в центре Мендозы. Он славился лучшим поваром в городе, и там обычно была большая очередь, но в ресторане подавали вина из виноградника Лусио, и для него с Анабеллой быстро нашелся столик у окна.
   Ана выглядела великолепно, и Лусио не мог глаз от нее оторвать.
   Боже, какая она красивая! Никто не двигался, как она. Никто не улыбался, как она. Ни у кого не было такого грудного сексуального смеха. При блеске свечей она практически светилась.
   Как в день свадьбы.
   – Моя жизнь с тобой была похожа на приключение, – сказал он, думая, какое счастье, что он любит ее, несмотря на все разногласия между ними.
   Ее глаза загорелись.
   – Надеюсь, что оно еще не закончено. Ты сказал, что нам предстоит еще одна безумная затея.
   – Вообще-то я надеялся, что мы поедем куда-нибудь, например, в Буэнос-Айрес.
   – Или в Патагонию, к леднику Перито Морено.
   Там они поженились.
   – А зачем нам туда ехать?
   Она усмехнулась, ее зеленые глаза засверкали, как изумруды.
   – Чтобы возобновить наши клятвы, разумеется.
   Лусио рассмеялся.
   – Теперь я точно знаю, что ты сошла с ума.
   В его голосе слышался сарказм, но Анабелла не рассердилась. Она любила Лусио, ей нравилось, когда он смеялся. Но больше всего она любила вспоминать день их свадьбы.
   Это была захватывающая церемония – в Патагонии, над ледником. Было довольно сыро и холодно.
   Они произносили свои клятвы посреди моря белого льда. Им обоим казалось, будто это таинство свершалось в храме Матери Природы. Пингвины в черных смокингах были хором, а тюлени, киты и лебеди – прихожанами.
   – Ты была красивой невестой, Ана, – тихо сказал он. – Я не жалею, что женился на тебе.
   – Тогда о чем ты жалеешь?
   – Что потратил так много времени на то, чтобы ты забеременела после выкидыша. Занимался с тобой любовью, только когда у тебя была овуляция. Он напрягся. – Было бы лучше направить эту энергию на нас самих.
   – Возможно.
   Он скривил губы.
   – Не могу поверить, что ты согласна со мной.
   – Я долго не могла смириться с тем, что не смогу иметь детей, но теперь я поняла и смирилась. И могу жить дальше.
   Не успел Лусио ответить, как зазвонил его телефон. Быстро взглянув на номер, он встал.
   – Мне нужно ответить на этот звонок, – сказал он, в то время как подошел официант с их заказом. – Начинай без меня, Ана. Я скоро вернусь.
   Но он вернулся только через двадцать минут.
   – Извини, – сказал он, – но это был очень важный звонок.
   Пока Лусио не было, Ана думала о событиях прошедших дней. Она знала, что вчера все испортила. Она чувствовала ответственность за ребенка и должна была знать, что с ним все в порядке.
   – Хочешь кофе? – спросил Лусио.
   – Нет, я сыта. Спасибо.
   – Тогда поехали домой, – сказал Лусио и попросил счет.
   Он чем-то расстроен, думала Ана, пока Лусио оплачивал ужин. Он пытается держаться как ни в чем не бывало, но внутри его что-то угнетает, и этот телефонный звонок…
   – Кто тебе звонил? – как можно небрежней спросила она.
   Он молчал. Они перешли улицу, и Лусио открыл дверцу машины.
   – Возможно, мне придется уехать на пару дней.
   У меня есть дела, – наконец сказал он.
   – Куда ты едешь?
   – На север. В Сальту.
   В Сальте он родился.
   – Можно мне поехать с тобой?
   – Нет.
   – Почему?
   Ему не хотелось с ней спорить. Он отрицательно покачал головой, включил мотор и выехал на дорогу.
   Ему позвонил Алонсо Хантсмен. Это он прервал их ужин в ресторане. Хантсмен узнал от неизвестного источника, что Лусио разыскивает его, и сам позвонил ему.
   Алонсо согласился встретиться с ним через три дня в Сальте у собора. Лусио спрашивал себя, знал ли Хантсмен о том, что Сальта – его родина. Хантсмен производил впечатление человека, который многое знает, и это беспокоило Лусио.
   – Пожалуйста, Лусио, – продолжала просить Ана.
   – Нет! Я должен поехать туда один.
   Дома Анабелла переоделась в ночную сорочку.
   Ужин обещал быть таким многообещающим, а кончился катастрофой.
   Что случилось? Почему они не могли делать что-то вместе?
   Она стояла у окна и смотрела на горы. Они были такими темными, что их было сложно различить на фоне ночного неба. Она услышала шаги внизу и выглянула из окна. На веранде был Лусио. Значит, он еще не лег.
   Ана накинула шелковый халат и спустилась вниз. Выйдя на веранду, она увидела у него в руке зажженную сигарету. Но он не курил, а просто смотрел на горящий кончик. Услышав шаги, Лусио обернулся.
   – Почему ты не хотела усыновить ребенка? – неожиданно спросил он.
   – Потому что мы очень старались зачать нашего собственного ребенка.
   Ана наблюдала за его лицом, зная, что этот вопрос был одно время яблоком раздора между ними.