Португальский Р.. Маршал С К Тимошенко

   В ночь на 8 июля Тимошенко вызвал на фронтовой командный пункт командующего 13-й армией, чтобы детальней разобраться в обстановке, сложившейся в ее полосе. "На рассвете мы с генералом Филатовым на его броневичке добрались до Смоленска, - вспоминал С.П. Иванов, в то время начальник оперативного отдела этой армии. - Без труда нашли в Гнездово санаторий, где в двухэтажном главном корпусе располагался штаб фронта. Маршала Тимошенко в кабинете не было. Адъютант сказал, что с минуты на минуту он появится. И действительно, вскоре Тимошенко вошел в приемную. Я тогда впервые увидел Семена Константиновича. Он отличался кавалергардским ростом и телосложением, говорил рокочущим баритоном с заметным украинским акцентом. Заслушав доклад, маршал уточнил задачи армии... Нарком размеренно вышагивал по кабинету на своих длинных прямых ногах и не приказывал, а как бы внушал Филатову, что армия должна сделать все возможное и невозможное, сбить в полосе своих действий темп наступления вражеской танковой армады и лучшим рубежом для этого является Днепр..."{10}. С 9 июля в полосе Западного фронта образовалась непродолжительная оперативная пауза. "Наличие крупной, все время усиливающейся группировки противника между Оршей и Витебском, - констатировал Ф. Гальдер, заставило командование 4-й армии отдать приказ 2-й танковой группе временно отложить наступление, обеспечить на своем левом фланге отражение контратак противника и сохранение прочной связи с 3-й танковой группой{11}. Военный совет Западного фронта, не терявший еще надежду вырвать инициативу у противника на рубеже Днепра, готовил войска не только к оборонительным, но и наступательным действиям. По решению Тимошенко значительные силы 20-й и 21-й армий были выдвинуты в междуречье Березины и Днепра для нанесения очередных контрударов.
   Надо, конечно, признать, что исход военных действий на Западном направлении оказался неудачным для советских войск, вынужденных в первой декаде июля оставить значительную часть Белоруссии и отойти на рубеж Западной Двины - Днепра. И все же, оценивая обстановку, Тимошенко не без оснований считал, что вражеское командование в связи с серьезными потерями, растянутыми тылами, ухудшившимся снабжением, будет вынуждено сократить размах последующих операций. Лишь после войны он узнал, что к почти аналогичному выводу пришел и один из его "оппонентов" фельдмаршал фон Бок, который доносил главнокомандованию сухопутными войсками: "Общее положение со снабжением и обеспечением группы армий, включая и воздушные силы, требует определенных ограничений как во времени, так и в масштабах проведения активных действий"{12}.
   Но главные испытания были еще впереди. 10 июля началось историческое Смоленское сражение, развернувшееся на кратчайших путях выхода противника из Белоруссии к Москве.
   В тот же день Ставка Верховного командования была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования. Председателем ее стал И.В. Сталин, в состав Ставки вошли Нарком обороны С.К.Тимошенко, В.М. Молотов, С.М. Буденный, К.Б. Ворошилов, Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков. Решением ГКО были образованы также три главных командования: Северо-Западное, Западное и Юго-Западное во главе с маршалами К.Б. Ворошиловым, С.К. Тимошенко и С.М. Буденным. В подчинение Главкома войск Западного направления передавались объединения Западного фронта, Пинской военной флотилии и группа армий резерва Ставки. Собрав на рассвете 10 июля Военный совет направления, а также руководящих работников полевого управления, Семен Константинович так сформулировал замысел предстоящих действий:
   - Развернув войска подходящего второго стратегического эшелона (пять армий) по среднему течению рек Западная Двина и Днепр, а две резервные армии (24-ю и 28-ю) - в полосе от Нелидова до Брянска (в 210 - 240 километрах восточнее основного оборонительного рубежа), прочно удерживая занимаемые позиции и полосы, не допустить прорыва противника на Москву, создать условия для перехода в контрнаступление. Основные усилия сосредоточить на направлении Смоленск - Москва ...
   Тимошенко подчеркнул, что задачу предстоит решать в очень сложных и неблагоприятных условиях. Противник владел стратегической инициативой, господствовал в воздухе. По данным штаба направления, он превосходил наши войска по личному составу, артиллерии и авиации более чем вдвое, а по танкам в четыре раза. На избранных направлениях главных ударов за счет массирования сил и средств командование группы армий "Центр" имело реальные возможности создать пяти-шести кратное превосходство по всем показателям, а по танкам значительно большее.
   - Наша первостепенная задача, - отметил в заключении Главком, - резко повысить устойчивость обороны в противотанковом отношении, принять все возможные меры к обеспечению большей маневренности войск, их активности с учетом слабых мест тактики действий врага...
   Вечером Семен Константинович получил первое за время пребывания на фронте письмо из дома. Анастасия Михайловна сообщала последние новости: Катя занимается на курсах радистов, ухаживает за ранеными в госпитале, Ольга и Костя собирают бутылки для формируемых в Москве команд истребителей танков, дежурят на крыше дома в составе команды по борьбе с зажигательными бомбами. Просила не беспокоиться за них, беречь себя и, пo-возможности, звонить в Москву (читая последние строки, Тимошенко невольно улыбнулся)...
   Прошло менее суток, как противник вновь перешел в наступление. Его танковые клинья устремились к Смоленску. Удары наносились с севера из района Витебска и с юга из района Орши.
   На северный участок фронта Тимошенко немедленно направил генерала Еременко, поручив ему организовать взаимодействие 19-й армии с соединениями 20-й и 21-й армий, подготовить и провести контрудар по флангам прорвавшегося противника. По его вызову на фронтовой командный пункт прибыли: командующий 16-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев, начальник штаба полковник М.А. Шалин.
   Поздоровавшись, Тимошенко кивнул на расстеленную на большом столе карту:
   - Смотрите.
   Пояснений особых не требовалось, чтобы сразу же понять всю сложность обстановки.
   - Ваша армия, товарищ Лукин, должна перекрыть все дороги на Смоленск с севера и юго-запада. Ни в коем случае, сами понимаете, нельзя пропустить врага севернее Смоленска на Ярцево и южнее - через Красный. Лукин смотрел на карту и думал, как же выполнять такую задачу? Чем перекрывать эти направления?
   - При всем желании, товарищ маршал, - заговорил он, - сплошного фронта обороны создать невозможно. У меня очень мало войск.
   Наступило молчание. Присутствовавшие как бы осмысливали, какая катастрофа может постигнуть защитников Смоленска, если враг обойдет фланги советской группировки и замкнет кольцо где-нибудь у Вязьмы или в районе между Смоленском и Вязьмой. В нем окажется по меньшей мере три армии Западного фронта.
   - На подкрепления ни мне, ни вам рассчитывать нечего, - прервал затянувшуюся паузу Тимошенко. - Думайте, товарищи, активно используйте ночные действия, создавайте сводные подвижные отряды, прикрывая ими фланги Смоленска. Помогу с транспортом. Выделю, сколько могу, танков. Все, что только будет прибывать по железной дороге, подчиняйте себе.
   Уже прощаясь, он сказал:
   - Надо внушить командирам и красноармейцам, что успех противника временный. Наступит срок, и враг покатится назад. И еще. Поступают сведения, что многие бойцы, особенно вновь прибывшие страдают танкобоязнью. Надо бороться с нею, внушать людям, что вражеские танки не так уж и страшны. Конечно, у нас еще мало противотанковой артиллерии, но даже бутылки с зажигательной смесью - грозное оружие в руках смельчаков.
   Июльские дни и ночи 1941 года слились для Тимошенко и всех его сослуживцев в нескончаемый поток неотложных дел, забот, волнений. Уточнялась оперативно-тактическая информация. Поступало пополнение. Формировались партизанские отряды. Прибывала техника. Ослабленные армии вступали в неравное противоборство с танковыми группировками противника, не знавшими поражения ни в Польше, ни во Франции. Дивизии, да и армии, нередко оказывались глубоко охваченными с флангов, а то и в окружении, расчлененными на части. Фашистская авиация буквально висела над районами выгрузки прибывавших резервов. Приходилось менять районы, а это нарушало отработанные штабами графики, вынуждало разрабатывать новые. На места выезжали представители штаба, управлений и отделов.
   Все же сопротивление советских войск становилось более организованным и действенным. Более того, развивая контрудар на бобруйском направлении, 13 июля соединения 21-й армии освободили Жлобин и Рогачев. Тимошенко приказал немедленно представить отличившихся в боях командиров и красноармейцев к наградам.
   "Войска 3-й танковой группы, - отметил в середине июля ее командующий генерал Г. Гот, - понесли большие потери. Моральный дух. личного состава подавлен... Противник появляется повсюду и ожесточенно обороняется"{13}. Тимошенко, опираясь на штаб и другие органы полевого управления, проводил большую организаторскую работу. Он потребовал создать в каждой дивизии истребительные отряды, объединить их действия в армейском масштабе, широко использовать противотанковые заграждения, привлечь для борьбы с вражескими танками авиацию, наносить по ним удары специальными термитными шарами, бутылками и ампулами с горючей смесью{14}. По приказу Главкома в тыл противника высылались специальные группы, выполнявшие диверсионно-разведывательные задачи. О результатах действий одной из них, направленной по личному указанию маршала, рассказал в те дни в очерке "Так называемое окружение" корреспондент газеты Красная Звезда Евгений Воробьев: группа, возглавляемая капитаном Н. Шевцовым, уничтожила тридцать два танка, большое количество автомашин с вражескими солдатами. Только во второй декаде июля по дороге Витебск - Смоленск она разгромила семнадцать фашистских транспортов.
   Чувство ответственности за порученное дело, огромное желание сделать все возможное, чтобы остановить врага придавали дополнительные силы Тимошенко, который вот уже несколько ночей спал не более двух часов. После моей первой встречи с командующим фронтом не прошло и десяти дней, - вспоминал С.П. Иванов, - однако за этот короткий срок он сильно изменился. По его усталому лицу и воспаленным от бессонных ночей глазам можно было судить, сколь сложна и ответственна была в суровые дни 1941 года его миссия. В редкие минуты, не связанные с неотложными делами, как это было ранним утром 14 июля по пути из 19-й армии на командный пункт фронта, Семен Константинович пытался еще раз найти .ответ на постоянно мучивший его вопрос - в чем причина неудач, настойчиво преследовавших Красную Армию?
   Конечно же, он правильно оценивал преимущества агрессора. Советскому Союзу пришлось вступить в единоборство с колоссальной военной машиной, основанной на полной милитаризации экономики Германии, союзных и покоренных ею стран почти всей Европы. Месячное производство Германии в первой половине 1941 года достигло: самолетов - 940 (в СССР - 690), автоматов - 27 тысяч (в СССР - 16,6 тыс.), танков - 270 (в СССР - 280). Германия захватила оружие, боеприпасы, снаряжение и транспортные средства ста восьмидесяти английских, бельгийских, голландских, французских и чехословацких дивизий.
   На ход и исход первых операций существенное влияние, в этом не было у Семена Константиновича никакого сомнения, оказывал опыт немецко-фашистских войск, полученный ими в 1939 - 1941 годах на Западе. Советским войскам такого опыта явно недоставало. Помнил он и о том, что в результате репрессий в конце 30-х годов и непосредственно перед войной на ответственные посты в армии было назначено немало молодых командиров, которые, не имея достаточной подготовки, оказавшись в сложнейших условиях маневренной войны, не всегда принимали, как убедился Семен Константинович, оптимальные решения, а главное - не умели организовать их выполнение.
   К сожалению, оказалась несостоятельной и часть высшего комсостава, хорошо показавшая себя в гражданской войне, да и после нее. Взять хотя бы его предшественника Дмитрия Григорьевича Павлова - сорок четыре года от роду, участник первой мировой и гражданской войн, за плечами - высшая кавшкола, академия имени Фрунзе, академические курсы. Герой войны в Испании. И сразу же молниеносный взлет - от командира танковой бригады, минуя все промежуточные ступени до начальника Автобронетанкового управления РККА, командующего войсками крупнейшего Западного Особого военного округа. А настоящий его уровень - не выше командира дивизии... Жестокий и, что греха таить, не совсем справедливый финал. Конечно, ни он, ни те генералы, что были расстреляны вместе с ним - не изменники. Люди оказались не на своих местах. Не выдержали испытания высокими должностями, в отличие, к примеру, от начальника артиллерии РККА Николая Воронова, который хоть и быстро продвигался по службе, но полностью соответствовал занимаемым постам.
   Или взять те же просчеты, допущенные в оценке возможного времени нападения Германии на Советский Союз, связанные с этим утраченные возможности в подготовке к отражению первых ударов врага. Надо признать перед самим собой: недостаточно настойчиво требовал приведения армии в соответствующую боевую готовность, скорейшего принятия мер, необходимых на случай войны. А ведь таились тоща в глубине души тревога и сомнения, ощущалось чувство опасности нападения фашистов, вопреки успокаивающим заявлениям Сталина. Пойти ему наперекор в оценке общеполитической обстановки? Даже теперь такая мысль казалась ему крамольной. А чем чревата даже тень подобной крамолы, Тимошенко знал по тридцать седьмому и последующим годам.
   Да и не чувствовал он себя умнее и дальновиднее Сталина, не думал, что лучше него разбирается в военно-политических вопросах. Была и оставалась огромная вера в непогрешимость вождя, его аналитический ум, дальновидность и дар находить выход из самого трудного положения, способность если не избежать войны, то хотя бы отодвинуть ее...
   Не вышло. Гитлер нанес внезапный удар... Но что же на самом деле оказалось внезапным? Переход немцами границы? Это еще само по себе ничего не решало. Неожиданными оказались ударная мощь гитлеровской армии, их многократное превосходство в силах на решающих направлениях, масштабы сосредоточения войск...
   Тяжесть неудач первых дней войны усугубили, как представлял Тимошенко, и другие причины: нарушение вражеской авиацией и диверсантами связи в звене дивизия - армия - фронт, превосходство немецко-фашистской армии в моторизации и, как следствие, в маневренности, поспешная организация советскими войсками обороны при слабом насыщении ее противотанковыми и противовоздушными средствами. Прибывавшее пополнение оказалось практически необученным к действиям на поле боя. Возглавившие части и подразделения командиры из запаса не умели организовать взаимодействие, не знали возможностей боевой техники.
   ...На командном пункте в Гнездилове маршала ждали. Не успел он выйти из машины, как появился уставший и озабоченный Маландин.
   - Серьезные изменения, Герман Капитонович? Да не тяните. Докладывайте главное.
   - Вражеские танки вышли на Шклов. Плохо севернее Смоленска. Конев доложил, что оставлен Демидов. Противник забил в группировку наших войск танковые клинья с обеих сторон.
   Тимошенко, войдя в помещение штаба, повернулся к оперативной карте, цепким взглядом охватил происшедшие за последние часы изменения, по своему обыкновению поставил себя на место противника, пытаясь понять, к чему он стремится? Осмыслив происходящее, начал формулировать замысел своего решения: стянуть все имевшиеся резервы под Смоленск, упорной обороной удерживая рубеж Орша, Могилев, подготовить контрудар на гомельско-бобруйском направлении, с задачей выхода на тылы могилевской группировки противника. Закончив постановку задач объединениям, он приказал начальнику штаба:
   - Вызовите Лукина. Подготовьте приказ на объединение всех сил в его руках. Надо готовить Смоленск к уличным боям. Штаб фронта переместим в Ярцево или Вязьму.
   - Только что получено из Москвы постановление ГКО, - сказал Тимошенко прибывшему командарму. - В нем выдвинуто категорическое требование удерживать Смоленск. Впрочем, читайте сами. - И он протянул Лукину наклеенные на плотную бумагу телеграфные ленты Бодо.
   Не без колебаний решился маршал ознакомить в такой, казалось бы неподходящий, момент командующего армией с этим документом, выбившим и его самого из колеи. ГКО (а точнее сам Сталин) обвинял командование Западного фронта всех степеней в эвакуационных настроениях, в том, что комсостав де легко относится к вопросу отхода от Смоленска. А если это так, то подобные настроения есть ни что иное, как преступление, граничащее с изменой Родине. ГКО потребовал от главкома железной рукой пресечь подобные настроения, позорящие боевые знамена Красной Армии.
   Кто же преступники? Лукин, делающий все возможное и невозможное, чтобы сдержать натиск врага? Курочкин, Конев и другие командармы? Никого он упрекнуть не мог. Выходит и главком, его штаб едва ли не изменники? И ему, случись неладное, тоже уготована участь бывшего командующего Западным фронтом?
   Но сейчас главное не это. Надо во что бы то ни стало остановить, отбросить врага. Он пристально посмотрел на Лукина. Без слов ясно - того одолевают те же мысли.
   - А теперь читайте мой приказ, Михаил Федорович.
   В приказе говорилось: "В целях объединения управления и упорядочения обороны подступов к Смоленску приказываю: подчинить командующему 16-й армией генерал-лейтенанту М.Ф. Лукину все части гарнизона города Смоленска, части, прибывающие по железной дороге в другие армии и разгружающиеся в районе города Смоленска, а также части, занимающие секторы обороны, непосредственно примыкающие к городу Смоленску. Командующему 16-й армией объединить управление указанными выше частями и прочно удерживать подступы к Смоленску. Контратаками подвижных маневренных групп окружать, блокировать и уничтожать прорывающиеся части противника, широко используя для этой цели ночное время"{15} .
   Ознакомившись с приказом, Лукин некоторое время молчал. Молчал и Семен Константинович.
   - Я понимаю, Михаил Федорович, - наконец заговорил маршал, - с какими трудностями вы встретитесь. Но верю в вашу волю, в ваши организаторские способности. Вы же не хуже меня представляете обстановку. Фактически шестнадцатая армия и отходящая к Смоленску двадцатая в клещах. И они будут сжиматься. Не теряйте самообладания. Держите Смоленск!
   В результате ожесточенного сопротивления советских войск, ударов нашей авиации по танковым колоннам противника, устройства противотанковых заграждений на путях их продвижения темпы наступления немцев снизились. Тот же Г. Гот, который еще в начале июля считал, что его войска способны вести наступление без остановки до самой Москвы, резюмировал в уже упомянутом ранее донесении Гитлеру: Если противник будет продолжать минирование дорог и мостов в тех же масштабах, что и раньше, то преимущество в скорости, которое обеспечивает мотор, сведется на нет. При этом расход сил и средств окажется большим, чем достигнутые результаты"{16}.
   И все же танковым и моторизованным соединениям противника при сильной поддержке авиации на отдельных участках удавалось продвигаться вперед. Утром 15 июля Тимошенко доложили, что соединения 3-й танковой группы ворвались в Невель. Главком приказал генералу Науменко оказать поддержку действовавшим на этом направлении войскам нанесением бомбо-штурмового удара авиационной группой в составе не менее двадцати самолетов. В ожесточенном бою, развернувшемся в городе, обе стороны, - по свидетельству Г. Гота, - понесли большие потери"{17}. В тот же день части 39-го немецкого моторизованного корпуса прорвались северо-западнее Смоленска к автостраде Минск - Москва. Соединения 2-й танковой группы развивали наступление на Смоленск с юго-запада. В полдень следующего дня ее 29-я моторизованная дивизия ворвалась в южную часть города. Тимошенко об этом стало известно от начальника инженерных войск фронта генерала М.П. Воробьева, направленного Семеном Константиновичем в Смоленск для оказания помощи командующему 16-й армией.
   В тяжелые для страны дни в Смоленск шло пополнение. Одним из первых прибыл отряд коммунистов, призванных в армию по партийной мобилизации Московским и Горьковским комитетами партии. Их основную массу по указанию Тимошенко направили по подразделениям в качестве политбойцов, некоторых оставили в резерве Военного совета 16-й армии для того, чтобы в ходе боев заменять выбывших из строя политработников, парторгов батальонов и рот.
   Тогда же на одном из заседаний Военного совета фронта Семен Константинович предложил создать отдел партизанского движения. Его возглавил Петр Захарович Калинин - второй секретарь ЦК КП(б) Белоруссии. Через отдел была установлена связь с В.И. Козловым, первым секретарем Минского подпольного обкома.
   Северо-восточнее Орши героически сражались с врагом 20-я армия. С фронта ее непрерывно атаковали пехотные соединения 9-й полевой армии, а во фланг с юга наносили удары танковые и моторизованные соединения Гудериана. Тем не менее, соединения генерала Курочкина, ведя бои в окружении, не только отражали натиск противника, но и переходили в контратаки, нанося врагу тяжелый урон в людях и боевой технике. 14 июля Тимошенко направил в полосу обороны этой армии экспериментальную батарею реактивных установок, сформированную в Москве. Так, впервые в Великой Отечественной войне был применен новый вид оружия, впоследствии любовно названный нашими воинами катюшами. Батарея под командованием капитана И.А. Флерова нанесла мощный огневой удар по врагу. Вот как об этом доносил Семен Константинович в Ставку: "5-я армия товарища Курочкина, сдерживая атаки противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, в том числе вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудню. Особенно эффективны были действия батареи PC, которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудне противнику нанесла ему такие потери, что он весь день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление"{18}.
   Во второй половине июля моторизованные соединения противника все же охватили Смоленск с севера и вышли к Ярцеву. С 16 июля начались ожесточенные бои в самом Смоленске, по справедливости названного ключом государства Московского, а также в его пригородах, на смоленской и духовщинской возвышенностях, то есть там, где сражались русские воины в Отечественную войну 1812 года против полчищ Наполеона. Древнейший город Смоленск, расположенный на обоих берегах Днепра, известен с 863 года как центр славянских племен кривечей, - говорилось в листовке, изданной политуправлением Западного фронта. - С 882 года он входил в состав Киевской Руси и вписал немало героических страниц в защиту своего Отечества. С образованием Российского государства город, у стен которого идут сейчас кровопролитные бои, превратился в важнейшую русскую крепость на западной границе. В листовке описывался эпизод обороны 1611 года, когда борьба завязалась на улицах пылающего города. Последние его защитники отступили на Соборную горку, где возвышался величественный Успенский собор. В его подвалах хранились пороховые запасы крепости. Когда все защищавшие Соборную горку пали в неравном бою и озверевшие ландскнехты ворвались в собор, раздался мощный взрыв. Под дымящимися руинами вместе с врагами погибли находившиеся там и не пожелавшие сдаться в плен смоляне. Эти безвестные русские патриоты предпочли смерть неволе. Так завершилась тогда 20-месячная героическая оборона.
   Отбить у врага южную часть города не удалось, обескровленные в боях войска из последних сил отражали натиск превосходящих сил противника в северной части. Предпринимаемые контратаки результата не давали - подтянув свежие силы, немцы быстро восстанавливали положение. Однако продвинуться дальше им тоже не удавалось. Тем временем осложнилась обстановка на рославльском направлении.
   Враг захватил Кричев. На вспомогательный пункт управления фронта, где в это время находился С.К. Тимошенко с группой командиров оперативного отдела штаба, был вызван командир 4-го воздушно-десантного корпуса генерал А.С. Жадов. О последующих событиях он расскажет так:
   "Поехали к главкому. Тревожно было на душе: что доложить ему? Что десантники дрались храбро и умело, но, к сожалению, превосходство на стороне врага, особенно в танках, артиллерии и авиации?..
   Выслушав мой короткий доклад о положении в районе Кричева, Семен Константинович очень спокойно сказал:
   - Времени на раздумья нет. С потерей Кричева ослабилось рославльское направление. Надо остановить продвижение врага. Ваш воздушно-десантный корпус еще располагает хорошим кадровым личным составом, но в бригадах нет артиллерии. В стрелковом корпусе Магона людей совсем мало, но есть боевая техника и артиллерия. Объедините усилия обоих корпусов, с утра 19 июля нанесите удар на Кричев и во взаимодействии с частями 13-й армии восстановите положение в этом районе. Действуйте как можно активнее и решительнее, напутствовал меня Тимошенко"{19}.