Поттер Патриция. Дама его сердца

   Надо ехать в Брэмур! Так много дел. Он дал столько обещаний. Их надо выполнить, и поскорее, особенно теперь, когда ему напомнили, что он тоже смертен. Если он умрет, владения отойдут короне и арендатррам больше не на кого и не на что будет надеяться…
   Кроме того, оставался человек, который в него стрелял! Нил никогда не верил, что, если тебя ударили по щеке, надо подставить другую. И дядя его учил постоянно, что жалость — это слабость. И все же, оказывается, даже такие люди, бандиты, способны на сострадание… Ясно одно: он не может здесь оставаться дольше.
   Нил снова попробовал сесть, но боль опять обрушилась на него, и он невольно застонал. Джэнет вздрогнула, открыла сонные глаза. И вдруг взгляд ее прояснился. Она бережно положила мальчика на кровать, подошла к Нилу и потрогала его лоб.
   — Вам лучше, — сказала она, застенчиво улыбнувшись.
   — Благодаря вам.
   Ее щеки порозовели, словно ее никто никогда не благодарил.
   — А я так боялась… — пробормотала она и осеклась.
   — Давно я здесь?
   — Уже три дня.
   Значит, скоро уже две недели, как он уехал из Брэмура!
   — Мне надо сообщить…
   — Не беспокойтесь, я пошлю Тима, и он сделает все, что нужно. Вы можете рассказать, что случилось?
   — В меня стреляли из засады. Потом они подошли ко мне — чтобы прикончить, наверное. Их было двое. Но главный решил, что убивать меня не надо — я так и не понял толком почему. А потом меня перенесли в пещеру. Там были еще люди. Ни в чем не повинные дети.
   Нил вдруг подумал, почему не хочет сейчас же сообщить обо всем Камберленду, чтобы он очистил от разбойников горы. Да потому, что разбойник тоже мог его убить, но не сделал этого. И хотя он из принципа не подставлял другую щеку, но привык платить добром за добро.
   — Джэнет, вы сообщили властям о том, что произошло?
   — Нет. Реджинальд сказал, что надо подождать, пока вам не станет лучше. И что это, возможно, просто… несчастный случай.
   Нил попытался осмыслить сказанное. Может быть, «благородный» Реджинальд просто надеялся, что он умрет и никаких вопросов не последует? Тем не менее он был рад, что Реджинальд не предпринял никаких шагов, чем бы тот ни руководствовался. Нил Форбс всегда сам сражался со своими врагами, сам платил свои долги. И если понадобится, то заплатит и этот.
   А как много он должен убийце, который его пощадил?..
   Он снова попытался встать, но комната вдруг закружилась, и ему пришлось опереться на руку Джэнет, чтобы не упасть.
   Нил сделал шажок, другой, сжимая ее руку, однако ноги его подкосились, и он едва успел отступить назад, чтобы рухнуть не на нее, а на кровать. И тут только он заметил на ее руках синяки.
   — Неужели это я виноват?
   — Нет, я упала с лошади в тот день, когда вас привезли.
   — Вы ездили верхом одна?
   — Да.
   Ему это не понравилось, но он не имел никакого права выражать неудовольствие. Она ведь не жена ему и не подопечная. Тем не менее, немного помолчав, Нил очень осторожно заметил:
   — Вам, наверное, надо бы брать с собой Тима или Кевина… Особенно теперь, когда вы знаете, что неподалеку отсюда — разбойники.
   Их взгляды встретились. Господи, как все-таки прекрасны эти голубые глаза! У Нила снова больно сжалось сердце. Он все равно не может на ней жениться. Ничто не изменилось…
   — Расскажите подробно, как я здесь очутился.
   — Приехал всадник и просто-напросто сбросил вас с лошади на землю, как мешок с картошкой, а затем ускакал. Лица его никто не разглядел. Ехал он на вашей лошади.
   — А как вы это узнали?
   — Я его видела. Как раз стояла у окна.
   Да, было бы лучше, если бы разбойник оставил и лошадь. Это был его любимый жеребец. Что ж, вот еще один довод разыскать Уилла.
   А может быть, Уилл сам его отыщет?
   Нил вдруг снова почувствовал страшную слабость.
   — Не хотите ли немного бульона?
   — Да. И еще воды.
   Она подала ему кружку с водой и посмотрела на спящего поперек кровати мальчика.
   — Вы за ним приглядите, пока я схожу на кухню за бульоном? Просто чтобы он был между вами и стеной.
   — Как-нибудь справлюсь, — смущенно пообещал Нил.
   Джэнет, немного помедлив, вышла, а Нил наклонился над малышом и положил на него ладонь. Колин пошевелился, зевнул, потянулся и одарил Нила сонной улыбкой.
   Сердце Нила сразу растаяло и открылось навстречу малышу. Он тоже улыбнулся, и как раз в этот момент на пороге снова появилась Джэнет.
   Она быстро подошла и взяла малыша на руки, словно опасалась, что Нил причинит ему вред.
   «Какой же я дурак!» — с досадой подумал Нил.
   Джэнет молча посадила Колина на пол. Он посмотрел на мать, потом на Нила и пополз к нему. Нил протянул ему руку. Малыш взял ее и, с усилием подтянувшись, встал на ножки. Джэнет стояла, словно окаменев. Слезы навернулись на глаза, ей стало почему-то грустно. Как странно, что не она помогла сыну встать на ноги в первый раз в его жизни.
   — Он вам доверяет, — сказала она напряженным тоном.
   «Хотя и не должен бы доверять!» — прочел Нил недосказанное в ее глазах. Это был сокрушительный удар, но он знал, что сам во всем виноват…
   — Вы бы его взяли, а то, боюсь, он упадет. Джэнет подошла, взяла Колина на руки и так крепко притиснула к себе, что он захныкал.
   — Сейчас Люси принесет вам бульон.
   — Спасибо. — И, глядя на Колина, Нил добавил: — Какой чудесный мальчик.
   — Да, но обычно он не тянется к мужчинам.
   Это сказало ему о многом: ведь, если не считать слуг, единственными мужчинами в доме были до недавнего времени ее муж и Реджинальд. Нил уже начинал ненавидеть покойного графа. Он не знал, что ответить Джэнет. В Брэмуре детей не было, а сам он всегда вел себя с ними довольно неуклюже — как недавно с ее девочками. Тем не менее юный Колин Кэмп-белл опять ему улыбнулся, и это было огромное достижение.
   Затем появилась молодая горничная Люси. Она поклонилась и широко ему улыбнулась:
   — Вы хорошо выглядите, милорд.
   — Спасибо.
   — А мы все уже думали, что вы помрете, но миледи сказала, нет, он выздоровеет. И точно, выздоровели! — тараторила Люси, ставя тарелки на стол. — Клара говорит, что девочки хотели бы вас повидать, если можно.
   — Но милорд все еще очень болен, — возразила Джэнет, давая ему тем самым возможность уклониться от свидания.
   Нил знал, что может сослаться на слабость. Незачем вклиниваться в эту семью, привыкать к ней, но соблазн был слишком велик. Три маленькие девочки хотели видеть его!
   — Если графиня согласна, — сказал он и потер заросшие щеки, — и если я их не испугаю…
   — Но я могу вас побрить, — неожиданно предложила Джэнет и сама удивилась своему предложению. — Я иногда брила мужа, — объяснила она. — Сами вы еще слишком слабы и можете порезаться, а мы уже решили, что кровопускания вам ни к чему.
   Он кивнул, не зная, что еще сказать.
   — Но сначала выпейте бульон, — приказала Джэнет. — Вы должны набираться сил. Люси вам поможет, а я загляну к девочкам. Они смогут прийти попозже, если вы будете чувствовать себя достаточно хорошо.
   Нил взял у Люси миску и ложку, которая показалась ему такой тяжелой, что он с трудом донес ее до рта. Рука дрожала, и он почти все расплескал. Следующая попытка была успешнее. Бульон был горячий и душистый, и Нил с удовольствием проглотил ложку. Потом еще и еще, пока миска не опустела. Он отдал ее Люси и в изнеможении лег.
   Черт побери, ему действительно необходимо набраться сил! И ему не хочется уезжать отсюда — ведь тогда он не увидит больше, как улыбается Джэнет и как малыш Колин тянет к нему ручонки, не услышит удивительных слов: «Девочки хотели бы вас повидать». А сейчас можно закрыть глаза и представить, что он тоже член семьи.
   Однако действительность умеет разрушать надежды и мечты. Он здесь незваный гость. Колин слишком мал и ничего не понимает, а девочки видят в нем то, чего нет на самом деле. И Джэнет это понимает.
   — Люси, графиня сказала, что она упала с лошади. Можешь рассказать поподробнее?
   — Да нет, только то, что она не очень сильно ушиблась… — Поколебавшись, Люси шепотом закончила: — Миледи просила Кевина отнести подпругу кузнецу. И кузнец сказал, что, может статься, подпругу кто-нибудь надрезал!
   — Надрезал?
   — Ага.
   Вид у Люси был испуганный. Интересно, знает ли об этом Джэнет — рассказал ли ей Кевин о том, что думает кузнец? И почему она ничего не сказала ему?
   А ведь случилось это примерно тогда же, когда в него стреляли!
   Совпадение? Но он не верил в совпадения. Кто-то науськал на него Уилла. Кто-то, очевидно, желал зла Джэнет. Тот же самый человек? Похоже, что так.
   И эти слухи, что муж Джэнет был убит… В свое время Нил тут же их отверг, так как подозрения падали на Джэнет. А что, если в слухах есть доля правды? И убийство действительно было, но виноват кто-то другой?
   Да, здесь ее одну оставлять нельзя. И оставаться вдали от Брэмура он больше не может — слишком многие от него зависят. Но едва ли Джэнет согласится уехать с ним и бросить имение на произвол судьбы: для Джэнет и ее сына Лохэн так же важен, как для него Брэмур. Так какова же цена Лохэна? Одна человеческая жизнь? Две?
   — Милорд? — Голос Люси прервал его размышления.
   — Спасибо, что рассказала мне.
   — Вы никому не скажете?
   — Нет. А ты, я вижу, верный друг графини. Ее щеки зарделись.
   — Она хорошая хозяйка.
   Да, хорошая. Нил видел, как она заботится об арендаторах. И о судьбе Кевина. Такая забота многого стоит.
   Люси ушла, а Брэмур лежал, чувствуя слабость во всем теле и раздумывая над услышанным. Надо повидаться с Уиллом, узнать все о таинственной женщине. Возможно, это вдовствующая графиня, а может быть, жена Реджинальда. Но он не сможет открыто обвинить одного из Кэмпбеллов. Это могущественный клан, и Камберленд к нему благоволит. Они все свалят на Джэнет.
   Ну а что Уилл? Нил мог поклясться, что имя это — вымышленное. Человек явно хорошо образован, возможно, он дворянин и, несомненно, якобит.
   Раздался легкий стук в дверь. Вошла Джэнет с кувшином воды и бритвой. Нил вспомнил, что она вызвалась побрить его, обрадовался и смутился.
   Джэнет села рядом и подложила ему под спину несколько подушек. С минуту она задумчиво смотрела на Брэмура, потом сказала:
   — А вы похожи на разбойника, и мне это даже нравится.
   — Не думаю, что это нравится вашим дочкам.
   — Ну что ж, поскольку вы собираетесь предстать перед юными леди, посмотрим, как придать вам более благородный вид.
   Она смочила ему лицо теплой водой и намылила щеки. Руки у нее были мягкие и вызывали у него совершенно ненужные ощущения — между ними сразу возникла напряженность. А когда она бессознательно обвела языком губы, у него перехватило дыхание.
   Джэнет умело действовала бритвой; через несколько минут с процедурой было покончено, и Нил провел рукой по щекам. Он чувствовал себя гораздо лучше, но не потому, что был выбрит, а от ее присутствия.
   — Ну, теперь вы не сможете напугать девочек до смерти, — сказала Джэнет, посмеиваясь. — Вы действительно хотите с ними увидеться?
   Нил улыбнулся и кивнул, решив, что о ее падении с ней потом поговорит, но поговорит обязательно. Он хочет и должен узнать совершенно точно, как это произошло.
   Джэнет вышла, и через несколько минут в комнате появились три девочки. Аннабелла несла в руках пучок вереска, Грэйс — кувшин с водой, а Рэйчел тащила сразу и щенка и котенка, которым не слишком-то нравилось такое близкое соседство.
   — Мы подумали, что вам понравятся цветы, — сказала серьезно Грэйс и поставила кувшин на стол.
   — Мы хотим, чтобы вы поскорее поправились и опять повезли нас на пикник, — продолжила Рэйчел, прижимая к себе своих любимцев.
   — Я тоже хочу, чтобы вы поскорее понравились, — заявила Аннабелла, протягивая ему вереск. — А то мне вас очень жалко.
   — Но теперь я чувствую себя гораздо лучше, — сказал Нил, слегка улыбнувшись.
   Аннабелла просияла, влезла на кройать и при этом чуть-чуть толкнула его. Он слегка вздрогнул, но такая улыбка сияла на ее личике, что он пренебрег болью.
   — Спасибо за цветы.
   — Мы собирали их специально для вас.
   — Они прекрасны.
   И они действительно были прекрасны, хотя уже немного подвяли.
   — Мы рады, что вы опять к нам приехали, и мама тоже обрадовалась, — сказала Грэйс.
   Нил усомнился в этом, но промолчал, и тут залаял щенок: он захотел обязательно прыгнуть на кровать.
   — Вы ему тоже нравитесь, — объяснила Аннабелла. — А у вас есть свой щенок?
   — Нет.
   — А котенок?
   — Тоже нет.
   — Не может быть! А знаете, у Самсона есть братец, — заметила Грэйс со своего местечка на самом конце кровати. — И вы сможете его взять.
   Ну что на это ответить? Можно только надеяться, что кто-нибудь уже забрал щенка. Нилу вовсе не хотелось заводить собаку.
   А может, все-таки стоит завести?
 
   «Ничего, ровным счетом ничего не изменилось!» — твердила себе Джэнет, снимая платье и облачаясь в ночную рубашку и халат. Перед сном она заглянула к Брэмуру. Он спал — и легко дышал во сне. Он, конечно, был еще очень слаб, но теперь наверняка поправится.
   Джэнет села на кровать и улыбнулась. Она была очарована зрелищем, представившимся ей, когда она вошла в его комнату, вернее — той нежностью, с которой он смотрел на Колина. Его собственный отец никогда на него так не смотрел. Да, он был очень рад, что у него появился наследник, но Колин был для него скорее ценным приобретением. Он никогда не брал его на руки — ему оказалось достаточно однажды убедиться, что у него родился сын.
   А Брэмур так улыбался мальчику! И Джэнет вдруг увидела в маркизе того юношу, которого когда-то любила. Все-таки она до сих пор не понимала, как же он мог оставить ее, прислав ту ужасную, жестокую записку. И странно, что он так и не женился. Большинство мужчин его положения женятся — если не по любви, то чтобы иметь наследника. Нет, все это очень странно! Брэмур — непонятный человек, и Джэнет решила, что, наверное, никогда не поймет его.
   А еще больше она удивлялась себе — своим ощущениям, которые возникали, когда она касалась его или он смотрел на нее. Может быть, она все еще его любит? И никогда не переставала любить? Только этого не хватало! Ведь Брэмур явно не отвечает на ее чувство взаимностью. Да, он ее поцеловал, но это была минутная прихоть. Или — похоть.
   И не надо огорчаться! Ведь она уже достаточно обманулась в своей жизни. Сначала — полюбив Нила Форбса. Потом — выйдя замуж за Аласдэра. Но тогда, стоя в дверях и глядя на Нила и Колина, Джэнет вдруг подумала, а что, если бы она вышла замуж за Нила…
   Да ничего бы не изменилось! Ей нужна только она сама. И, твердя это про себя как заклинание, Джэнет погасила масляную лампу и забралась под одеяло.

13

   Нил шагал по комнате и вспоминал разговор с Джэнет. Лихорадка улеглась, но он был еще слаб и сейчас старался хоть немного восстановить форму. Ясно одно: он не может больше бездельничать, не может здесь оставаться дольше. Джэнет тоже не должна оставаться. Но он еще не сказал ей об этом, и вряд ли ее обрадует его решение.
   Когда она зашла к нему утром и увидела, что он сидит на постели, ее глаза заблестели.
   — Мы с вами очень разочаруем врача. Он, наверное, считает вас уже мертвецом.
   — Хороший повод, чтобы жить дальше, — сухо ответил Нил. — Мне надо отправить несколько писем в Брэмур. Дайте мне бумагу, перо и чернила!
   — Это просьба или приказание?
   Нил понял, что слова его прозвучали слишком резко и повелительно. Неужели он привык говорить таким тоном в Брэмуре? Может быть, поэтому люди в его владениях так настороженно держались с ним? Он всегда ясно видел цель и раздражался, когда не сразу ее достигал.
   — Это просьба, — ответил он, — и прошу вас отправить мои письма с Тимом.
   — Ну раз это просьба… — Джэнет едва заметно улыбнулась.
   — Да, я не очень-то вежливый гость, — сознался Нил. Джэнет некоторое время серьезно смотрела на Брэмура.
   — Вы ведете себя лучше, — изрекла она наконец.
   — В каком смысле?
   — Я имею в виду вашу рану.
   — Но не как ваш гость?
   — Ну вы не совсем гость.
   — Да, я свалился вам как снег на голову.
   — Скорее, вас свалили, — поправила его Джэнет. — Кстати, я так и не поняла, почему вас именно сюда привезли?
   — Они знали, что я ехал из Лохэна.
   — Да, но как они это узнали?
   Вот это вопрос вопросов. Может быть, рассказать ей о женщине, которая направила разбойников по его следу, когда он выехал из Лохэна? Между прочим, не исключено, что он об этом ей уже проговорился в бреду. И надо ли ему в подробностях рассказать ей о своих планах? Насколько он может ей доверять? Она, конечно, воспримет его предложение не как просьбу, а как приказ. И, разумеется, воспротивится насильственному переселению из Лохэна, к тому же — с четырьмя детьми. Но здесь ей оставаться опасно. Конечно, он может сейчас сообщить ей о подозрении кузнеца, но он обещал Люси не выдавать ее. Сначала надо поговорить с Кевином и Тимом. А прежде всего — необходимо найти человека, на которого можно положиться, и сделать его своим распорядителем в Лохэне. Пожалуй, Джок подходит больше всех, и придется просить его бросить и свою землю, и родных. Конечно, ненадолго — пока Нил не найдет управляющего, — но Джок все равно не обрадуется. И Джэнет тоже.
   — Милорд!
   Голос Джэнет прервал его размышления, и Нил вздрогнул.
   — Да?
   — Так как все-таки разбойники узнали, что вас нужно доставить в Лохэн?
   — Их главарь, который назвал себя Уиллом, говорил, что им сообщили из Лохэна о богатом путешественнике, едущем по горной дороге.
   — А кто именно сообщил? — нахмурилась Джэнет.
   — Не знаю.
   — А как он выглядит, этот Уилл?
   — Высокий, волосы русые с рыжиной. И шрам через всю щеку.
   — Очень странно, что он вам спас жизнь.
   — Он не думал, что я выживу.
   — И все же…
   — По-моему, у него есть какое-то своеобразное чувство юмора. Так или иначе, он забрал мою лошадь и всю мелочь, что была при мне, и я собираюсь затребовать их обратно.
   Джэнет широко раскрыла глаза, и Нил нахмурился… Не надо, чтобы она за него опасалась. Ему это не нужно. Ему нужно только одно: чтобы она была в безопасности. Она, ее крошка сын с его ясной младенческой улыбкой и девочки, которые принесли ему цветы.
   — Нельзя ли позвать Тима? Я бы хотел послать с ним сообщение в Брэмур… Он знает дорогу.
   — Проезжую, надеюсь?
   — Да, никаких больше горных тропинок, — подтвердил Нил. — И мне хотелось бы отправить его сегодня после обеда.
   — Да, милорд, — ответила Джэнет, повернулась на каблуках и ушла…
 
   Тим мял шапку в руках.
   — Милорд, вы за мной посылали?
   — Я узнал, что графиня упала с лошади во время верховой прогулки.
   — Ага.
   — Ты видел подпругу? С ней было что-то не так? Тим отвел глаза в сторону. Нил его очень хорошо понимал: грум не смеет обвинять дворянина.
   — Тим?
   — Я дорожу своей работой, милорд.
   — Работа останется за тобой, Тим, но я должен знать, если графине угрожает опасность.
   — Подпругу сразу отнесли кузнецу, и он сказал, что она, скорее всего, была подрезана.
   — Ты доложил об этом графине?
   — Она ж не спрашивала…
   — Тогда я ей об этом скажу.
   — А если она меня заругает, что я смолчал?
   — Тогда сам ей скажи. Незачем ей лгать. И вот еще что. Я хочу послать тебя в Брэмур. С письмом.
   — Милорд?
   — Нужно выехать сегодня же. Можешь взять любую лошадь. Найдешь моего управляющего, его зовут Джок. И вместе с ним вернешься в Лохэн.
   Тим нахмурился. Что, если это еще один работник на его место?
   — Я хочу тебя здесь оставить, — поспешно сказал маркиз, словно прочитав его мысли. — Ты один из немногих, на кого я могу положиться.
   — Взаправду, милорд?
   — Взаправду. — Нил снял с пальца кольцо с печаткой — гербом Брэмуров. — У меня сейчас нет при себе денег, но это кольцо обеспечит тебе кредит.
   Тим почтительно взял кольцо:
   — Вы мне это доверяете?
   — Разумеется.
   Тим улыбнулся какой-то кривоватой улыбкой, а Нил подумал, что, пожалуй, уже начал понимать, как обращаться с людьми.
   — Я вас не подведу, милорд!
   — Приходи через час за письмом.
   — Ага. Пойду седлать лошадь.
   Нил рухнул в кресло. Черт побери, даже такой недолгий разговор ему не по силам. Его уже не лихорадило, но рана болела. Надо немедленно отправляться в Брэмур, но Джэнет никуда не поедет, пока здесь не будет надежного человека, который сможет постоять за Энгуса и других арендаторов. Она вообще может не поехать — если не поймет, что опасность угрожает не только ей самой, но и детям, и прежде всего ее сыну. Ведь в случае его смерти титул перейдет к Реджинальду. А кое-кто здесь явно способен пойти на убийство.
 
   Джэнет очень не понравился его повелительный тон. Как бы маркиз ни был болен, Лохэн он явно прибирает к рукам! Впрочем, в его желании послать вестника в Брэмур нет ничего особенного. Просто сообщает, наверное, что должен еще задержаться.
   Вот только ничего не понятно с этим разбойником. Брэмур не очень-то на этот счет разговорчив и как-то не слишком враждебно настроен по отношению к этому Уиллу. А ведь он не из тех, кто легко прощает обиды. Впрочем, это ее не касается. А когда он наконец уедет, она займется осуществлением своих планов. Однако надо теперь уделять больше внимания… подпругам. Хотя и не верится, что кто-то желает ей зла. Просто надо быть очень осторожной. И еще она сообщит Кэмпбеллам, что Брэмур одобряет все ее планы, и она непременно доведет их до конца, что бы ни случилось. Ее никому не удастся напугать!
   Джэнет послала Люси отнести Брэмуру письменные принадлежности, а сама пошла к Тиму.
   — Мы будем по тебе скучать, — сказала она.
   Тим и Кевин стали просто незаменимы за последние несколько недель. Оба были хорошими наездниками и умели обращаться с лошадьми. Но главное — Кевин распределял семена и пищу между арендаторами и рассказывал, как подвигаются дела. Очень помогло ее разрешение охотиться. Они и раньше, конечно, промышляли по мелочи, Джэнет это хорошо понимала, но теперь они могли ходить на крупного зверя, не опасаясь виселицы.
   — У меня есть брат. Я попрошу его помогать Кевину, пока меня не будет, — предложил с затаенной надеждой Тим.
   — Ну что ж, мы сумеем его использовать как следует, — согласилась Джэнет.
   Так много нужно сделать, и так мало работников, на которых можно положиться. Ясно одно: надо трудиться не за страх, а за совесть. Теперь судьба в ее собственных руках, и если цена этому — одиночество, что ж, она согласна платить.
   — Послушай, а кузнец… что-нибудь говорил насчет подпруги?
   Тим замялся, потом кивнул:
   — Он сказал, что ее, наверное, подрезали.
   — Наверное или так и есть?
   — Он сказал, что поклясться не может.
   — Спасибо, Тим. Будь осторожен. Помни…
   — Я знаю, маркиз меня предупредил.
   — Ну тогда поезжай с богом.
   Джэнет смотрела, как он вскочил на лошадь, задорно ей улыбнулся и рысцой поехал к воротам. А потом закрыла конюшню и сразу поднялась в детскую. Дочери уже погуляли и сейчас ужинали. Колин тоже ел кашу с медом — конечно, не без существенной помощи со стороны Клары, — но каши больше было на его личике, чем в желудке.
   Когда Джэнет вошла, все поглядели на нее.
   — А как чувствует себя маркиз? — спросила Грэйс.
   — Он говорит, что ему стало гораздо лучше после того, как вы его навестили. Это помогает больше той микстуры, которую прописал ему врач.
   Аннабелла хихикнула, а Самсон запрыгал у ног Джэнет, царапая ее коленки. Джэнет наклонилась и погладила его.
   — Опять хочешь прогуляться к маркизу? — спросила она.
   Да они все были готовы отправиться хоть сейчас! Джэнет с грустью подумала, что, ухаживая за маркизом, уделяла детям слишком мало внимания. Сейчас она расскажет им сказку. Теперь, когда у нее есть кредит, надо бы купить и новые книги, но с кредитом надо обращаться очень осторожно…
   — Ну как насчет сказки? — спросила она.
   — Ой, да! — обрадовалась Рэйчел.
   Джэнет взяла сонного Колина у Клары и села на кровать, девочки с щенком и котенком уселись рядом, и ей стало тепло на сердце. Впервые за все это время Лохэн показался ей родным домом.
   — Когда-то, давным-давно, жила на свете принцесса, — начала Джэнет.
   — Такая же, как я? — спросила Аннабелла.
   — Точь-в-точь как ты, моя дорогая!
   — И как я? — застенчиво осведомилась Рэйчел.
   — Да, и на Грэйс она тоже была похожа. Вы все как принцессы.
   Колин беспокойно заерзал у Джэнет на руках. Она наклонилась и поцеловала его в лобик.
   — А ты, мой сладкий, настоящий принц.
   — Принцессой быть лучше, — возразила Рэйчел.
   — Знаешь, милочка, и мне так кажется, — тихо согласилась Джэнет.
   — А ты тоже принцесса?
   — Нет, моя радость, я всего-навсего графиня, а это почти что ничего.
   — Но я все равно тебя люблю! — со свойственной ей пылкостью воскликнула Рэйчел.
   — И приятнее я ничего в своей жизни не слышала, — улыбнулась Джэнет.
   — А я тоже тебя люблю, — обиженно заявила Аннабелла, выставив вперед нижнюю губку. Ей очень не понравилось, что Рэйчел ее опередила.
   Джэнет почувствовала в горле комок слез. Держа Колина на одной руке, другой она обняла девочек. Как бы ей хотелось, чтобы ее дочек тоже всегда и все любили и чтобы никогда им не угрожали ни зло, ни зависть!
   — Итак, когда-то, давным-давно, жила на свете принцесса. Жила она в высокой-высокой башне…
 
   Марджери вернулась в Лохэн на третий день после того, как Брэмур встал на ноги. Ее карета с лохэнским гербом застучала по камням замкового двора, она царственно вышла из кареты и теперь следила за тем, как кучер передавал новому дворецкому немалое число коробок.