Поттер Патриция. Дама его сердца

   — Нет. Думаю, что нет. Брэмур уже договорился о нашем переезде во Францию.
   Джэнет поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
   — И ты себя береги.
   Алекс кивнул и подошел к Брэмуру. Что-то сказав ему на ухо, он растворился во тьме так же быстро, как появился. Джэнет приблизилась к Нилу.
   — Спасибо тебе, — сказала она, борясь с подступившими к горлу рыданиями. — Эта встреча — лучший подарок, который я когда-либо получала!
   — Я всегда рад тебе служить.
   У Нила никогда не было семьи — кроме матери, которую он считал сумасшедшей, и деда, который отдал его в чужие руки. Но теперь он вдруг почувствовал, что у него есть семья, хотя Джэнет ничего ему не сказала. Она только взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и они пошли к лошадям, связанные какой-то новой, тесной и прочной близостью.
 
   Нил заранее предупредил грумов, чтобы они не ждали их с Джэнет, а ложились спать. Кто-то из юношей оставил в конюшне зажженный фонарь. Поставив лошадей в стойла, они с Джэнет одновременно вышли наружу, едва не столкнувшись. У Нила было такое ощущение, словно его магнитом притягивает к ней, и у него не было больше сил сопротивляться этому неодолимому притяжению. Да он и не хотел сопротивляться.
   Их губы сомкнулись в яростном, безудержном порыве. Нил обнял ее, и Джэнет прижалась к нему так тесно, словно хотела сейчас же, сию минуту стать с ним одним неразрывным целым. Он ощутил мягкость ее тела, встречный ток желания и вдруг понял, что все идет так, как должно быть. Все очень правильно. Никто не может знать заранее, что ждет его в будущем, и если она готова рисковать, то какое право он имеет уклониться от риска?
   Нил на минуту оторвался от ее губ и посмотрел Джэнет в глаза. Он словно спрашивал взглядом, согласна ли она принадлежать ему, и Джэнет молча ответила, что согласна. Тогда он обнял ее за плечи и повел к главному входу в замок. Пусть все видят, пусть говорят. Главное, чтобы она была с ним рядом!
   Они вошли в комнату Джэнет, Нил закрыл дверь и сразу приник поцелуем к ее губам. Оба сгорали от жгучего, неудержимого желания, мука страсти была почти невыносимой. И все-таки Джэнет заставила себя на мгновение отстраниться от него.
   — Ты ни о чем не пожалеешь? — спросила она.
   — Твой брат преподал мне урок: жизнь слишком хрупка и эфемерна; никто не знает заранее, что может случиться. Вот ты и Алекс встретились сегодня ночью… Это было очень опасно, и месяц назад я счел бы такую встречу невозможной. Однако ваша встреча стоила того, чтобы рисковать.
   — Да, милорд. И теперь, когда я думаю об Алексе, я твердо знаю, что он не погиб, не истек кровью, изувеченный и беспомощный, где-нибудь на поле битвы. Ты говорил мне, что он жив, но до сегодняшнего вечера я не могла поверить в это всем сердцем… Да, никто не может предсказать, что ждет впереди. И можно только дорожить возможностями, которые дарит нам жизнь, и радоваться им.
   Сердце гулко забилось в груди Нила. Он так долго был осторожен, так долго преследовал его призрак больной матери. Однако сейчас ему уже тридцать лет, и он не замечает за собой ни малейшего признака психического нездоровья.
   — Но если у нас с тобой появится ребенок…
   — Этого ребенка будут любить! — ответила Джэнет почти гневно.
   Больше уже ничто не сдерживало их. Они молча, раздели друг друга. Тело Джэнет было такое мягкое, такое податливое. В ту ночь, в Эдинбурге, их мучило чувство вины, а сейчас Нил вдруг почувствовал себя абсолютно свободным.
   — Ты для меня — само дыхание жизни! — прошептал он. Джэнет благодарно и удивленно посмотрела на него. Он так мало говорил ей ласковых слов. Слишком мало…
   — Ты для меня и солнце, и луна, и звезды.
   Она привстала на цыпочки и поцеловала Нила в губы, а он изо всей силы прижал ее к себе. Сначала он целовал ее несмело, неуверенно, словно желая соблазнить, потом все более настойчиво и жадно. Джэнет обхватила его руками за плечи, поглаживая пальцами шею, и ее прикосновения огнем разливались по жилам.
   Нил отнес Джэнет на кровать, сам распростерся рядом и снова завладел ее губами, слегка покусывая их. Она возвращала ему каждый поцелуй, губы у нее стали такими же ненасытными, а руки, лаская, познавали его тело. Он и не подозревал, что прикосновения могут быть такими нежными и яростными одновременно. Тело Джэнет напряглось, но Нил был нетороплив. Он искушал, дразнил, овладевая ею постепенно, пока взаимное напряжение не перешло в какой-то все убыстряющийся первобытный танец плоти и они вместе не замерли в экстазе полного и неразрывного слияния.
 
   Алекс встретил Реджинальда на том же самом месте, что и накануне. По совету Брэмура Алекс предварительно послал Берка с письмом на имя Реджинальда. Берк, мастер по части внезапных наездов и исчезновений, оставил письмо перед парадной дверью в Лохэне. В письме говорилось, что Черный Валет исполнил поручение. Реджинальду надо будет встретиться с ним, чтобы получить доказательство свершенного акта и рассчитаться. Алекс не опасался, что у Реджинальда достанет духа отказаться от встречи. И заманить в ловушку Черного Валета он тоже не сможет, не навлекая на себя подозрений в постоянной связи с разбойником. Так что предстоит разыграть последний акт драмы — заставить Реджинальда поехать на бал-маскарад, на который его тоже пригласили.
   Как и накануне, Алекс появился откуда ни возьмись с маской на лице и с пистолетом в руке.
   — Мой дорогой Кэмпбелл, поезжайте вон к тем деревьям, туда, где нас будет не видно с дороги! — приказал он.
   Реджинальд Кэмпбелл молча повернул в лесок и спешился на некотором расстоянии от малопроезжей дороги. Алекс заметил, что на этот раз Кэмпбелл ехал на старой лошади и при нем не было ничего драгоценного. Алекс усмехнулся. Этот человек не взял, конечно, и оружия, но тем не менее стоило это проверить. Алекс осмотрел седельную сумку Реджинальда и обыскал его самого. Ничего.
   — Вы хороший ученик, — любезно отметил Алекс.
   — У вас есть для меня новости?
   — Она мертва. — С этими словами Алекс протянул Реджинальду кольцо Джэнет, на котором запеклась кровь. Реджинальд тщательно осмотрел кольцо.
   — Как она умерла? Странно, что я еще ничего не слышал о ее смерти.
   — Вы и не услышите. Брэмур собирается закатить через два дня большой бал. Будет присутствовать Камберленд. Не думаю, что Брэмуру захочется довести до сведения герцога новость о смерти графини прежде, чем он приберет к рукам ваше поместье.
   — Каким образом вы обо всем этом узнали?
   — А каким образом я так много знаю о вас? Мой дорогой Кэмпбелл, у меня есть шпионы повсюду — в том числе и среди слуг Брэмура. Мне известно, что он запрещал графине выезжать верхом без сопровождения, но она не обращала на запрет никакого внимания. Поэтому на одной из дорог с ней произошел достойный сожаления несчастный случай. Она упала с лошади.
   — Да, она часто ездила верхом, никому об этом не сказав. И еще я знаю, что она не хотела уезжать из Лохэна. Брэмур ее к этому принудил силой и оставил в Лохэне своего человека, чтобы тот был на страже его интересов. Этот ужасный человек хочет обобрать нас до нитки!
   Алекс невозмутимо пожал плечами.
   — Разумеется, когда с графиней произошел несчастный случай, я был поблизости от места событий. Я немного подождал — хотел узнать, кто найдет мертвое тело. И представьте, его нашел сам Брэмур! Однако он не позвал людей, не поднял тревогу, отвез тело в ближайший лес и оставил там. Очевидно, на растерзание диким зверям. Наверное, он жаден не менее вас. Я бы с удовольствием поджарил Брэмура на медленном огне!
   Слова его прозвучали очень убедительно. Наверное, Реджинальд поступил бы так же, как Брэмур. Во всяком случае, его лицо выражало полное удовлетворение.
   — Да, я знаю, что Брэмур дает бал. Я не собирался там быть, но теперь поеду — и очень охотно. И потребую свидания со своей невесткой!
   — Это уж как вам угодно. Меня интересуют заработанные мною деньги. На следующей неделе в это же время вы должны будете со мной расплатиться. Надеюсь, вы уже успеете перевезти к себе детей и стать их опекуном.
   — Но… я боюсь, что не успею собрать деньги за такой короткий срок!
   — Это уж ваша забота. Продайте драгоценности. Займите… Мне безразлично, каким способом вы добудете деньги, но не советую вам меня разочаровывать.
   Алекс не чувствовал ни малейшего раскаяния, что заставил Реджинальда снова дрожать от страха. Он не сожалел и о том, через что придется Реджинальду пройти в недалеком будущем. Этот человек был готов заплатить разбойнику, чтобы тот убил Джэнет. Очень похоже на то, что он мог убить и собственного брата.
   Алекс вскочил в седло, и тут взгляд его упал на лошадь Реджинальда. Хорошо бы приспособить ее для нужд детей: ведь предстоит долгий путь на побережье. И не хотелось бы, чтобы старшие мальчики всю дорогу шли пешком.
   Черт возьми, а почему бы и не забрать лошадь?
   — Не трудитесь, Кэмпбелл, ступать в стремя. Я забираю лошадь в счет вашего долга.
   — Но… — запротестовал Реджинальд.
   — Вы всем объясните ее исчезновение тем, что она вас сбросила и убежала. — И Алекс улыбнулся под маской. — Поверьте, никто в этом не усомнится!
   Он наклонился, вырвал поводья из рук Реджинальда и, не оглядываясь, быстро ускакал прочь. Да, рыба явно клюнула на его наживку.

28

   Последние дни перед балом были заполнены лихорадочной суетой. Джэнет заказывала провизию, наняла дополнительную обслугу и следила за тем, как наводят чистоту в замке.
   Нил часто уезжал в свои новые владения. Однажды он отсутствовал целых три дня, но перед отъездом принял все меры предосторожности, чтобы Джэнет и дети были в безопасности.
   — Я хочу знать наверняка, что арендаторы обеспечены съестными припасами и кормом для скота на всю зиму, — объяснил он.
   Джэнет поняла: он беспокоится, что, если что-нибудь пойдет не так и его замысел потерпит крах, он уже не сможет позаботиться о доверившихся ему людях. За это она уважала его еще больше, и все-таки ей страшно не хотелось, чтобы он уезжал. Ведь после его возвращения, в тот же вечер, ей предстояло перебраться в коттедж Мэри Форбс и пробыть там несколько дней. Так было нужно на случай, если Реджинальд вдруг приедет раньше назначенного срока и увидит ее или кто-нибудь из общих знакомых расскажет ему, что она жива и невредима. Слугам будет сказано, что ей пришлось внезапно уехать по срочному делу в Лохэн, что детей она не взяла, так как подобное путешествие для них слишком утомительно.
   Джэнет даже помыслить не могла без содрогания о том, что на несколько дней расстанется с Колином. Хотя это, право, не такая уж большая цена за полную безопасность детей в будущем.
   Кроме того, Нил обещал ее навещать, и теперь она была уверена, что он приедет обязательно. О женитьбе он не говорил, но в его глазах сияла истинная любовь. И все же порой Джэнет замечала грусть в его взгляде, и ей каждый раз становилось больно. Она мечтала об одном: чтобы поскорее пришло письмо от поверенного и рассеяло печальные мысли Нила.
   Теперь, прорвавшись однажды сквозь поставленную самим себе преграду, Нил старался приласкать ее каждый раз, когда они оставались вдвоем. И делал он это с такой нежностью, что у нее на душе становилось тепло. Только бы он вернулся до ее отъезда в коттедж Мэри!
   Когда Люси ушла из спальни, уложив Колина, Джэнет присела у его постельки. Мальчик сунул большой палец в рот, и вид у него был довольный и спокойный. «Наверное, это потому, что в доме нет напряженности в отношениях между людьми и все относятся к малышу с любовью, даже слуги, — подумала Джэнет. — Никто не бранит его, не смотрит с ненавистью и завистью. Пусть так будет и дальше!» Ничего на свете она не желала так сильно и ему, и дочерям, как жить в любви и ничего не опасаясь.
   А после бала…
   Джэнет встала и подошла к окну. В тумане почти не было видно дороги и убывающей луны. Через несколько дней она скроется с небосвода, и ее брат сможет отплыть от берегов Шотландии. Навсегда. Однако теперь по крайней мере она точно знает, что он жив, вспоминает о ней и любит ее. А еще у нее есть Нил. И дети. Разве могла она раньше ожидать от жизни столь многого?
   Джэнет еще постояла у окна. Никого. Не зная, чем бы скоротать ожидание, она взяла масляную лампу и спустилась в библиотеку. В коттедже ей нечем будет занять себя, надо взять что-нибудь почитать. Она поискала взглядом что-нибудь интересное, потянулась к верхней полке, чтобы достать книгу, и вдруг почувствовала чье-то присутствие. В воздухе словно разлилось тепло. Все ее чувства встрепенулись, дрогнули, как натянутые струны. Джэнет обернулась и увидела Нила. Он улыбался, хотя взгляд был усталый. Его темный плащ отсырел от тумана, волосы были влажные и вились. Он выглядел просто замечательно!
   — Я увидел свет в библиотеке, — объяснил Нил.
   — Хочу взять книгу, чтобы не так скучать в коттедже. Нил обнял ее, и она приникла к его груди. Он поцеловал ее в лоб.
   — Мне очень жаль, что нам приходится разыгрывать это представление.
   — Да, но если ты будешь поблизости…
   — Конечно, дорогая. И я хочу, чтобы Кевин был там с тобой, — мне страшно оставлять тебя одну.
   — Ты ему рассказал… о нас?
   — Да, и он поклялся, что не скажет об этом ни одной живой душе. Даже твоей Люси.
   — Я буду скучать по Колину.
   — Да, я знаю. Я постараюсь как-нибудь привезти его к тебе.
   — А как арендаторы?
   — Прекрасно. Есть там один юнец, склонный верховодить. И способный к этому. Я дал ему денег на общие нужды.
   — Вы добрый человек, милорд! Нил покраснел:
   — Да нет, просто пытаюсь наверстать упущенное. Раньше я не замечал, в каком отчаянном положении эти люди. Я слишком был занят собственными трудностями, тем, как со мной когда-то несправедливо поступали, и не хотел видеть несправедливость, совершаемую по отношению к другим.
   — Но это можно сказать о многих. Почти никто не видит…
   Джэнет ласково погладила Нила по щеке, внимательно вглядываясь в его лицо. Несмотря на усталость, глаза у него блестели, и в нем чувствовалась сила, как в туго сжатой пружине, которая в любой момент может распрямиться. Они оба чувствовали уже привычное возбуждение, все напоминало им о той ночи, когда они так безоглядно любили друг друга.
   — Я соскучился по тебе, — хрипло прошептал Нил и жадно впился в ее губы. — Господи, как же я соскучился!
   Джэнет отвечала ему так же страстно, ощущая то же безумное, невыносимое желание. Но через несколько мгновений Нил оторвался от нее.
   — Знаешь, я еще никогда не возвращался домой с таким нетерпением и страхом.
   — Не надо бояться. Тем более меня.
   — Но ведь ты же настоящая ведьма! Ты меня к себе приворожила.
   — Тогда пусть это будет навсегда.
   Внезапно лицо его омрачилось. «Да, — поняла Джэнет, — он все еще помнит о том, что ему нельзя любить и что он нарушил данное себе слово».
   — Вы устали, милорд, — сказала она и подтолкнула его к двери.
   — А книги?
   — Я заберу их утром.
   Джэнет взяла Нила за руки и повела мимо своей комнаты в его спальню. Она знала, что сегодня не сможет остаться с ним: Колин может проснуться, криком перебудит весь дом, и все будут знать, что она не с сыном.
   Она еще никогда не бывала в спальне Нила. Убранство здесь по сравнению с другими комнатами было спартанское: шкаф для одежды, стол, стул и узкая кровать. Это была комната солдата. «Да ведь он и есть солдат», — вспомнила Джэнет.
   Она поставила лампу на стол и повернулась к Нилу. Он стоял как вкопанный и молча смотрел на нее. Она развязала его плащ, сняла перевязь с рубашки, подошла к столу и налила из бутылки коньяка в стакан.
   Он сделал глоток, другой. Их взгляды встретились.
   — А теперь я пойду, — сказала Джэнет. — Тебе необходим покой.
   — Ты и есть мой покой, — сказал он, — я с тобой отдыхаю.
   — Ну, не всегда…
   — Нет, правда! Ты зажигаешь кровь в моих жилах, и ты нежишь меня, как лесная прохлада. Удивительное, непостижимое сочетание!
   — Когда все кончится…
   — Когда все кончится, мы с тобой о многом поговорим. Камберленд ничего так не желает, как нашего брака. Но мы сильно рискуем, девочка, и ты должна это знать.
   Джэнет хотела было возразить, но он приложил палец к ее губам.
   — Не сейчас. А теперь тебе лучше вернуться к малышу. Я приеду к тебе в коттедж.
   Джэнет поднялась на цыпочки и нежно поцеловала его. Это был поцелуй, обещающий очень многое. А потом она оторвалась от его губ, быстро вышла и направилась к себе.
   В главном зале звучали настраиваемые инструменты. Карета за каретой подъезжали к парадному входу в замок. Из экипажей выходили гости в маскарадных костюмах и входили в холл, где их встречал хозяин.
   Нил пытался выглядеть совершенно невозмутимым. Где, черт побери, Реджинальд Кэмпбелл? Если он не появится, все его планы рухнут в одночасье!
   Но, во всяком случае, одна его молитва была услышана: приехал Камберленд с несколькими приближенными офицерами свиты. Он справился о Джэнет, и Нил ответил то же, что отвечал другим: графиня уехала в Лохэн, но он ждет ее обратно с часу на час.
   Нил подарил герцогу бочонок коньяку, купленный у контрабандистов. Камберленд омочил губы и одобрительно кивнул.
   — Мне бы надо вас арестовать — как я не раз собирался арестовать за то же самое вашего кузена, — сказал герцог, сделал еще глоток и облизнулся. — Но никто другой не может доставать такой дивный напиток в этой проклятой богом стране.
   — Но я ни для кого больше не рискнул бы оказаться под арестом, кроме как для вас, ваша светлость, — ввернул ему шпильку Нил. — Я ведь только следовал вашему указанию.
   — О, вы остроумны, как ваш кузен, — усмехнулся Камберленд и удалился в отведенные ему покои, захватив с собой коньяк.
   Между тем гости все прибывали и прибывали. И каждый раз, когда приближалась карета или подъезжал всадник, Нил выходил встречать и с деланным воодушевлением и весельем приветствовал вновь прибывших. «Только бы поскорее этот вечер закончился!» — думал он.
   Приветствуя гостей, он мучился от сомнений, а вдруг Реджинальд не проглотил наживку. Известий от Алекса он не получил, но они так и договорились. Сразу же после встречи с Реджинальдом Алекс и дети должны были отправиться на побережье, к назначенному месту встречи, — увы, рискуя нарваться на английские патрули. Тем не менее Нил был уверен: если бы Реджинальда не удалось обвести вокруг пальца, то или Алекс, или Берк обязательно об этом сообщили бы в Брэмур.
   В девять вечера Нил вошел в главный зал. Гости в маскарадных костюмах шутов и арлекинов заполнили огромное помещение и прилегающие коридоры. Тут и там раздавались взрывы смеха, когда гости пытались догадаться, кто есть кто. Впрочем, некоторые были просто в парадной одежде, только надели маски. Сам Нил облачился в темно-синий бархатный камзол, шитый серебром, такой же жилет, рубашку с жабо, застегнутую у воротника большим бриллиантом, белые шелковые чулки и туфли с серебряными пряжками. На нем был также пудреный парик с косичкой сзади. Во всем этом одеянии, отчасти принадлежавшем когда-то, кузену, а частично купленном в Эдинбурге, он чувствовал себя лицедеем и светским прощелыгой.
   Однако Нил понимал, что должен выглядеть в глазах соседей преуспевающим, богатым лордом. Многие из них, и это было ему известно, считали его незаконнорожденным выскочкой; впрочем, так же они относились и к Рори. Мнение соседей было Нилу совершенно безразлично, но он считал, что надо произвести должное впечатление, чтобы в дальнейшем они не посмели вмешиваться в те преобразования, которые он решил произвести в Брэмуре и в своих новых владениях.
   Нил не сводил взгляда с двери, но при этом ему приходилось принимать участие в разговорах, делая вид, что они ему очень интересны. Многие приехали в Брэмур еще и потому, что веселый костюмированный бал, это английское увеселение, был так не похож на постные пресвитерианские вечеринки. Кроме всего прочего, Нилу приходилось отклонять заигрывания некоторых смелых молодых девиц. Пусть незаконнорожденный, он был теперь богатым и неженатым маркизом и поэтому ценной добычей.
   Нил почти уже перестал надеяться, когда швейцар распахнул парадную дверь и возгласил:
   — Достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл!
 
   Люси в последний раз оглядела прическу Джэнет. Она стянула волосы назад во французский узел, оставив только несколько длинных локонов, падающих на ее правое лечо.
   Горничная была вне себя от возбуждения:
   — Я так рада, что вы не опоздали на бал! Вы, наверное, ехали всю ночь и весь день?
   — Да-да, — рассеянно подтвердила Джэнет.
   Час назад она проскользнула в замок через дверь для слуг и поднялась, закутанная в плащ с капюшоном, к себе в комнату. Потом она прошла в детскую. С детьми были Клара и Трильби, разодетые в свои лучшие платья. Они надеялись, что им удастся с лестницы полюбоваться на общее веселье в главном зале.
   Грэйс и Рэйчел вскочили ей навстречу, улыбаясь во весь рот. Аннабелла играла на полу с Колином и, напустив на себя важность, ждала, пока сама Джэнет не наклонится и не поцелует их.
   — Я так по вас соскучилась! — воскликнула Джэнет.
   — А ты будешь на балу, мама? — спросила Грэйс.
   — Да, но это сюрприз, и вы никому не говорите. Только мы об этом будем знать — вы и я.
   Она поцеловала Грэйс и Рэйчел и повернулась к Кларе:
   — Надо, чтобы с детьми все время кто-нибудь оставался.
   — Конечно, миледи. Но можно нам но очереди иногда смотреть, как танцуют?
   — Да, только, пожалуйста, никому не говорите, что я приехала. Я ведь еще ношу траур и не хочу, чтобы меня узнавали. Если кто-нибудь обо мне спросит, то я еще не вернулась из Лохэна.
   Клара и Трильби кивнули.
   С Нилом она уже успела повидаться утром. Он заверил ее, что все готово — Кевин будет ждать Реджинальда и, когда тот войдет в зал, подложит в его седельные сумки кое-что из вещей Черного Валета.
   Надо было бы посочувствовать Реджинальду, но она не могла. Ведь он угрожал ее жизни и благополучию ее детей. Только бы удачно сыграть свою роль! Хорошо ли Нил все просчитал? Ведь от сегодняшнего действа зависит так много! Пока Реджинальд имеет возможность плести свои козни, она не будет чувствовать себя в безопасности. Более того, ее сыну все время придется опасаться этих интриг.
   Джэнет облачилась в черное платье и надела сверху серую прозрачную накидку, что создавало иллюзию, будто она плывет в воздухе.
   — Люси!
   — Да, миледи?
   — Сейчас ты должна выйти на лестницу и ждать маркиза. Когда он подойдет к ступенькам и подмигнет, быстро приходи за мной.
   — Маркиз? Подмигнет?!
   — Ну да, — стараясь сохранять серьезность, подтвердила Джэнет. — Что же в этом такого.
   Люси поклонилась и исчезла, а Джэнет села и стала ожидать своего выхода на сцену.
 
   Нила немного позабавил внешний вид Реджинальда. Лицо багровое, шелковый жилет измят, сапоги забрызганы дорожной грязью. Да, действительно, достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл очень боялся опоздать на бал! Вид у него, однако, был торжествующий.
   — Реджинальд, как это любезно с вашей стороны, что вы приехали! Его светлость герцог Камберлендский тоже оказал мне честь своим присутствием. — И, помолчав, чтобы Реджинальд как следует насладился этим известием, продолжал: — А где же ваша прелестная супруга?
   — Она не смогла приехать, — бросив на маркиза суровый взгляд, ответил Реджинальд. — У нас с некоторых пор нет кареты, а такой долгий путь верхом ей не под силу.
   — Наверное, мне надо было отослать карету назад, — раздумчиво произнес Нил.
   Реджинальд, видимо, изо всех сил старался не потерять самообладания.
   — А где же моя невестка? Она хорошо себя чувствует? Нил чуть дольше, чем необходимо, помедлил с ответом.
   — Да, — кратко ответил он и хотел отойти.
   — Я желаю ее видеть. И своего племянника.
   — Мой дорогой Кэмпбелл, вам сперва надо привести себя в порядок с дороги.
   — Где моя невестка? — нетерпеливо повторил Реджинальд.
   — Но ведь она же еще носит траур, — беспечно отозвался Нил.
   — Она сейчас в замке?
   — Я вас не совсем понимаю.
   — Кажется, я выразился достаточно ясно. Моя невестка здесь? Я хочу ее видеть!
   Он говорил все громче, и Нил начал ловить на себе любопытствующие взгляды.
   — Извините, но вы не сможете ее увидеть.
   — Вы не имеете права мне запрещать!
   — Я имею полное право распоряжаться у себя дома.
   — Но графиня — вдова моего брата, и я пекусь о ее благополучии! — Он обвел взглядом зал. — Я сейчас же буду просить Камберленда, чтобы мне дали возможность увидеться с ней.
   Взгляд Реджинальда засветился победным блеском. Он стал проталкиваться через толпу гостей и в углу зала увидел Камберленда, который разговаривал с группой военных.
   — Ваша светлость! — воззвал к нему Реджинальд, поклонившись. — Мне необходимо с вами поговорить…
   — Что случилось, Кэмпбелл? — с явным неудовольствием откликнулся герцог.
   — Давайте пройдем в кабинет, — предложил подоспевший Нил.
   Неудовольствие Камберленда явно возросло, но он нехотя кивнул.
   Нил помедлил у ступенек лестницы и взглянул вверх. Там уже стояла Люси. «Хорошо», — подумал он и выразительно подмигнул девушке.
   Нил провел Камберленда и Реджинальда в свой кабинет и налил всем по стакану коньяка. Затем он раздвинул занавеси на окне, чтобы Реджинальду было хорошо видно, что происходит в саду.
   — Так что вам нужно, Кэмпбелл? — нетерпеливо спросил Камберленд.
   — Я хочу видеть свою невестку, а Брэмур отказывает мне во встрече с ней, — напыщенно заявил Реджинальд. — А между тем я за нее в ответе.