Страница:
Платье простое, но сшито из хорошей мягкой шерсти и для женщины высокой и стройной, но, кроме этого, о владелице ничего нельзя было сказать. Джэнет положила платье обратно и быстро вышла. Надо обязательно побольше разузнать об этой женщине. Расспросить о ней слуг в Брэмуре.
Джэнет медленно ехала обратно, с наслаждением вдыхая свежий воздух и теряясь в догадках. Почему все-таки Брэмур уехал в полночь и тайно с кем-то встретился в заброшенном доме? Когда-то Нил казался таким честным и прямодушным. И этим-то он ей и понравился прежде всего.
На полпути ей встретился Кевин. Он был очень встревожен, и она постаралась его успокоить.
— Миледи… вы…
— Не волнуйся, Кевин, все в порядке. Просто мне захотелось проехаться, подышать и дать возможность немного пробежаться лошади.
— Но маркиз…
— Я знаю, что маркиз за меня беспокоится, но я стосковалась по свежему воздуху. — Помолчав, она перевела разговор на другую тему: — Скажи, ты собираешься жениться на Люси?
Ее тактика сработала. Краснощекий Кевин еще больше покраснел.
— Ага. Если она захочет.
— Ну, я думаю, вряд ли можно в этом сомневаться. И я рада, что у тебя серьезные намерения, что ты не просто развлекаешься с ней.
— Нет, миледи, я бы такого не допустил.
— А как вы ладите с Джеми?
— Он хороший парень. И работу любит.
— Он уже давно здесь живет?
— Да всю жизнь. Он жил с отцом, который его бил. Маркиз уплатил за него отступного, а потом прогнал отца.
Кевин говорил о Брэмуре с таким почтительным восхищением, что Джэнет невольно вздохнула. Ах, если бы маркиз и к ней проявил такое же благородство! Она уже слышала подобные маленькие истории о Брэмуре и от Торкила, и от кухарки, и все свидетельствовали о его великодушии. Но с ней он всегда оставался таким невозмутимым и держался очень отстранение. Даже годы назад, когда он любил ее, Нил всегда был сдержан и мало рассказывал о себе, о своих друзьях. Она и сейчас не замечала, чтобы он с кем-нибудь разговаривал по-дружески. Да, ей еще никогда не встречался такой загадочный человек, как Брэмур. Когда ей казалось, что она чуть-чуть больше узнала его, он совершал очередной необъяснимый поступок, совершенно менявший прежнее о нем представление.
На следующий же день Джэнет начала расспрашивать слуг, пытаясь разузнать хоть что-нибудь о загадочном коттедже. Джеми оказался не слишком разговорчивым. Он был застенчив. Пришлось прийти на конюшню как бы невзначай, с Далилой и Самсоном, в обществе которых он почувствовал себя свободнее.
— Ты любишь животных?
— Да, у прежней миледи тоже была собачка, маленькая такая.
— Расскажи мне о прежней миледи.
— Она была очень красивая. Как вы, миледи. И тоже смелая.
— Смелая?
Джэнет в последнее время себя особенно смелой не считала. И вдруг поняла: она так сильно беспокоилась о том, чтобы не попасть в ловушку своих представлений, что именно поэтому и попала. И по своей собственной вине. Брэмур тут вовсе ни при чем.
— А что с ней случилось? — Джэнет все еще надеялась разузнать о ней побольше.
— Никто этого не знает, миледи. Говорят, она сбежала вместе с Черным Валетом, маркиз поехал ее искать, и слуги Валета его прикончили. Но это все только слухи.
— А что сталось с Черным Валетом?
— И он как раз в то время тоже пропал, миледи. Говорят, что, наверное, это наш маркиз Рори успел его убить. А другие твердят, что ему удалось бежать от королевского суда.
— А о вашей маркизе с тех пор ничего не слышно?
— Нет, миледи.
— А кто жил в старом коттедже — там, на поляне? Джеми перестал поглаживать Самсона и испуганно округлил глаза:
— Миссис Мэри Форбс. Она, по слухам, была ведьма!
— Ведьма? Именно поэтому к ее дому никто близко не подходит?
— Говорят, что она заколдовала прежнего маркиза и сделала своим любовником.
— Того самого, который поехал искать жену и которого убили люди Черного Валета?
— Ага.
Джэнет попыталась припомнить младшего сына старого маркиза, но никаких воспоминаний не сохранилось. Наверное, его тогда в замке не было.
— А что он был за человек?
Джеми явно не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Он играл в карты…
— А еще что?
Джеми несколько мгновений молчал, и вдруг его словно прорвало:
— И еще говорят, что он был трус, но я не верю! Он не разрешал отцу меня драть. Он был добрый! Слезы навернулись на его глаза.
— А теперешний лорд?
— Он совсем другой, — сказал Джеми, вытирая рукавом слезы. — Он прогнал моего отца, но это потому, что ему так велел мастер Рори.
Джэнет села на охапку сена. Совершенно ясно, что Джеми предан бывшему господину, хотя это Нил освободил его от жестокой отцовской власти. Почему? Потому что Нил пришел на смену прежнему, любимому хозяину? Однако если кузен Нила был таким замечательным человеком, тогда почему от него сбежала жена? И почему он изменял ей с ведьмой?
Все загадки и загадки, словно маркиз Брэмур намеренно окружает себя стеной таинственности.
— А… прежний маркиз и теперешний хорошо относились друг к другу?
— Об этом мне судить не положено, — пробормотал Джеми.
Значит — плохо. Надо расспросить Нила о его предшественнике. Может, ей удастся что-нибудь выяснить.
— Миледи, мне работать надо…
Ясно, что Джеми очень трудно говорить о прежнем хозяине, и она больше ничего из него не вытянет. Но есть еще два источника сведений: молодая горничная, служившая маркизе, и Торкил. С Торкилом будет разговор трудный, поэтому сначала надо побольше разузнать от Трильби.
После того как Нил попросил ее не отказываться от услуг Трильби, Джэнет приставила горничную к Кларе — помогать по уходу за детьми. Она была уверена: Люси ни за что не поделится своими обязанностями личной доверенной горничной при ее особе. Девушка так гордилась своим повышением по службе!
Джэнет направилась в детскую. Девочки уже встали после дневного сна. С ними были Клара и Трильби. Колин тоже не спал и при виде матери, держась за стул, встал на ножки. Скоро он начнет ходить и всюду совать свой носик. Джэнет подошла к малышу, он отпустил стул, протянул к ней ручки, и в этом движении было столько беспредельного доверия!
Джэнет взяла его на руки и прижала к груди.
— Мой мальчик, — прошептала она ему на ушко, ощущая всю мягкость и шелковистость его волос, — я сделаю так, чтобы тебе не грозила никакая опасность, чего бы мне это ни стоило.
Джэнет давно уже призналась себе, что здесь, в Брэмуре, дети в большей безопасности. Ей не позволяло этого видеть раньше оскорбленное самолюбие и ее страх, что у маркиза могут быть какие-то низменные поползновения относительно Лохэна. Но даже если бы у него они были, разве не лучше ее детям жить здесь, чем в отягощенном долгами, запущенном поместье?
Колин стал вырываться из слишком нежных и цепких материнских объятий, и она посмотрела ему в глаза. Темно-голубые, как у нее самой. И вид у него такой серьезный, словно он понял все, что она сказала. Но внезапно он засиял ослепительной улыбкой, и Джэнет улыбнулась в ответ. Когда-нибудь эта улыбка станет сводить женщин с ума.
— Можно нам покататься на пони? — попросила Рэйчел.
— Конечно, дорогая. Сейчас скажу кухарке принести вам чай, а я в это время покормлю Колина. И потом у нас будет урок верховой езды.
— Взаправду? — Аннабелла радостно встрепенулась, и Джэнет поняла, что в последние дни она была не так внимательна к желаниям детей, как обычно. Она слишком погрязла в собственных страхах и сомнениях, и это уже начало сказываться на поведении детей.
— Взаправду, — подтвердила Джэнет. — Через час я за вами зайду. Трильби, ты поможешь мне?
— О, да, мэм! — ответила Трильби в восторге, что к ней обратились с подобной просьбой. Хорошо бы она сохранила свое восторженное настроение в ближайшие несколько минут.
— Ты приготовь, пожалуйста, для Колина кукурузную кашу с медом.
— Да, миледи.
Джэнет направилась к себе и с Колином на руках подошла к окну. Что-то она слишком часто стала смотреть в окошко, словно кого-то высматривает. Отчасти, наверное, потому, что ей хотелось бы увидеть въезжающего в замковые ворота Нила Форбса. И в то же время она боялась его приезда и того, что может произойти, когда он вернется… Опять будут целоваться? А может быть, произойдет еще что-нибудь, большее?
Интересно, где он сейчас? Что он делает? И почему ей это так небезразлично?
Джэнет села в кресло-качалку и обратилась к Колину с этим вопросом. Она часто разговаривала с ним вслух.
— Как ты думаешь, Колин? Мальчик смотрел на нее с большим вниманием и интересом, словно понимал, о чем она говорит.
— Ты доверяешь маркизу? Колин улыбнулся.
— Это значит «да»? Колин уцепился ей за ухо.
— Господи, я тоже хочу, чтобы ты был счастлив! И твои сестры тоже. Их никто и никогда не будет заставлять выходить замуж. Ну а у тебя, сынок, по этой части трудностей не будет, я в этом уверена. Он что-то пробормотал.
— Да, миленький, когда-нибудь ты тоже узнаешь все радости и горести любви. В дверь постучали.
— Войдите!
С подносом в руках показалась Трильби.
— Вы хотите, миледи, чтобы я покормила мальчика?
— Нет, я сама. А ты сядь, давай поговорим.
Вид у Трильби вдруг стал несчастный, и Джэнет вдруг почувствовала угрызения совести — но не настолько сильные, чтобы удержаться от расспросов. Она стала кормить Колина, размазывая большую часть каши по его щекам и роняя ее себе на платье, так как смотрела при этом главным образом на Трильби.
— Расскажи мне о твоей прежней хозяйке. Улыбка осветила лицо девушки. Да, Трильби, конечно, любила прежнюю маркизу.
— Она была настоящим ангелом!
— Но ведь она сбежала от мужа?
— Если сбежала, значит, у нее была важная причина. Но я думаю… — И Трильби вдруг замолчала.
— Что ты думаешь, Трильби?
— Мне кажется, что маркиз любил другую женщину.
— Но почему же, если его жена была таким ангелом?
— Не знаю, миледи. — И Трильби опять умолкла. Тайна на тайне!
— А теперешний маркиз?
— А что он, миледи?
Опять непробиваемая стена! Никто не хочет говорить ни о прежнем, ни о нынешнем маркизе.
— Я хочу поблагодарить тебя за твое доброе отношение к моим детям.
Трильби покраснела от удовольствия:
— Их легко полюбить.
— А Торкил давно здесь живет?
— С тех пор, как нынешний маркиз унаследовал Брэмур. Сначала он был лакеем, а теперь стал дворецким.
Трильби смущенно теребила передник. Ей, очевидно, не очень нравилось, что ее расспрашивают.
— Можешь идти, Трильби, — вздохнула Джэнет. — Спасибо.
Трильби присела в поклоне.
— Как хорошо, что в замке опять есть хозяин!
Джэнет немного поиграла с Колином, обдумывая только что состоявшийся разговор. Ничего нового она не узнала. Загадка оставалась неразгаданной, и все было не так, как казалось сначала.
«Черт побери, — размышлял Нил, — и зачем я согласился помочь якобиту, бандиту, разбойнику?» Он никогда не считал себя ни героем, ни рыцарем и не имеет даже малейшего представления, как помочь беглецам. Он не привык притворяться, искать обходные пути. Всегда предпочитал действовать прямо и открыто. А теперь вот взвалил на себя такое обязательство, что и его самого могут повесить, и все окружающие пострадают. Ну почему, почему он не задумался о том, что, возможно, окажется не в состоянии им помочь? У него ведь нет обширных связей, которыми располагал кузен. Он даже понятия не имеет, как Рори их налаживал, кто ему помогал. И по какой причине…
Берн свел его лошадь вниз. Он снова завязал Нилу глаза, но тот на этот раз не протестовал. Он даже обрадовался тому, что Уилл, то есть Александр, соблюдает такую осторожность. Но как же ему справиться с поставленной перед собой задачей — такой жизненно важной задачей?
Десять детей, а их защитник — человек, который объявлен вне закона и его разыскивают. При этом он даже не может изменить внешность: безобразный шрам через все лицо, разумеется, сразу привлечет внимание, как кричащее свидетельство неблагонадежности и непокорства. Значит, глупо надеяться, что Александр может отплыть во Францию открыто, из какого-нибудь шотландского или английского порта. Выходит, надо найти контрабандное судно, курсирующее из какой-нибудь тайной гавани. Но как его найти и, главное, найти такого капитана, который их не выдаст?
Надо, вернувшись в Брэмур, пересмотреть все вещи кузена, обыскать все карманы и потайное место в коттедже. Может, удастся найти какую-нибудь зацепку. Например, имя на накладной за французский коньяк. Ведь из Франции его доставляют контрабандой. Черт возьми, вот задача!
А может, опять поехать в Эдинбург? Обойти тамошние таверны, послушать толки… В Эдинбурге, кажется, живет некая актриса — одна из многих былых привязанностей любвеобильного Рори…
Но сначала — в Брэмур!
Удовлетворенный тем, что он по крайней мере составил первоначальный план действий, Нил поудобнее устроился в седле и попытался немного успокоиться. Бесполезно! Ведь он снова едет в Брэмур, где ему опять придется солгать единственному на свете человеку, которого он любит…
Когда Нил подъехал к воротам, в замке уже погасили огни. Даже конюшня была закрыта. Он спешился, тихо открыл двери и зажег фонарь. Бедное животное совсем обессилело, и Нил долго вытирал взмыленного коня, хотя жаждал поскорее добраться до постели. Конечно, можно было позвать Кевина, но лучше дать парню выспаться.
Наконец лошадь остыла настолько, что ее можно было напоить и задать овса. Покончив с этой работой, Нил погасил свет и вышел. Как только рассветет, прежде чем в замке все встанут, надо будет съездить в коттедж. Если же он там ничего не найдет, тогда придется все перевернуть в поисках необходимых сведений в комнате, где жил Рори.
Двери замка ему тоже пришлось открывать самому — даже Торкил, очевидно, спал. Впрочем, откуда ему было знать, что хозяин вернется сегодня ночью? В главном зале днем и ночью горел огонь в очаге: Нил зажег лампу и тихо прошел в кабинет. Он любил эту комнату, она оказывала на него умиротворяющее воздействие. Здесь стоял стол с аккуратно сложенными деловыми бумагами, полки были заполнены книгами по сельскому хозяйству.
Нил сел за стол и стал просматривать расходные книги тех лет, когда хозяйством занимался его кузен. До женитьбы Рори всегда отдавал ему счета для оплаты, но потом роль счетовода перешла к его жене. Таким образом, было время, когда Нил не знал, сколько и кому было уплачено и за что. После исчезновения Беты и Рори ему опять пришлось просмотреть книги, и все как будто было в порядке. Теперь он решил все проверить заново.
Ничего неожиданного Нил не увидел, если иметь в виду, что маркиз был картежник и очень много тратил на одежду. Он уже отмечал и раньше, что, несмотря на репутацию мота и гуляки, Рори довольно тщательно вел брэмурскую финансовую отчетность. Но копия одного счета заставила Нила помедлить. Он был подписан размашистой рукой Рори — его кузен уплатил сто фунтов некоей Элизабет Льюис. Элизабет Льюис… Уж не та ли это эдинбургская актриса, которую молва связывала с Рори? Вот отсюда и надо начинать поиски!
Нил проверил и другие счета, но больше ничего интересного не нашел. Мысли его начали путаться. Черт возьми, он таки устал! Сколько времени прошло с тех пор, как он не спал в собственной постели? Четыре дня? Пять?
Нил закрыл книги, взял лампу и пошел наверх. У двери Джэнет он остановился. Как хочется постучать и объявить, что нашелся ее брат, который считался погибшим! Он мысленно представил, как вспыхнет от радости ее лицо…
Но, может быть, Александр прав и она тут же помчится к нему на помощи? Да, несомненно. Он очень хорошо ее знает — и Александр, очевидно, тоже. Она сразу же захочет увидеться с братом и все ради этого поставит на карту. У него самого семьи, конечно, никогда не было, он никого никогда так не любил из родственников. Но он любил ее. И знал, что это такое — потерять любимого человека.
Как бы то ни было, Александра можно понять. Он уже все в жизни потерял, и смысл ее для него теперь в том, чтобы помочь детям, которых он подобрал. Он не хочет рисковать безопасностью ни этих несчастных детей, ни своей сестры, и это, конечно, очень благородно с его стороны.
А что такое истинное благородство? Нил сам мало что мог сказать об этом — пожалуй, лишь то, что быть благородным человеком иногда смертельно опасно и чрезвычайно больно.
— Милорд вернулся, — доложил Торкил, когда Джэнет вышла к завтраку.
Сердце у нее радостно дрогнуло. Жаль вот только, что она не успела до приезда Нила поговорить с Торкилом.
— А он уже позавтракал?
— Да, миледи, и уже отправился на прогулку верхом.
Радость ее сразу же померкла. Он даже не позаботился пожелать ей доброго утра! Джэнет пожалела, что чересчур долго пробыла с девочками, пока они пили горячий шоколад, а Колин старательно пачкал свое личико джемом.
Но, может быть, она успеет его нагнать? День ясный, солнечный, и платье у нее достаточно плотное для верховой езды. Она схватила со стола печенье.
— Сегодня я не буду завтракать, Торкил. День слишком хорош, чтобы сидеть в четырех стенах.
И, прежде чем Торкил успел выразить неодобрение, Джэнет уже выскочила за дверь и поспешила на конюшню.
Невыразимое и непонятное чувство счастья переполняло ее. Может быть, это потому, что она уже не подозревает маркиза в каких-то неблаговидных намерениях? Конечно, поведение его порой загадочно, но он не чудовище, нет. Он не смог бы обмануть целый дом слуг, а они все его обожают.
Кевин и Джеми убирали в стойлах.
— Я хочу взять свою кобылку, — сказала Джэнет.
— Мне поехать с вами, миледи? — спросил Кевин.
— Нет. Маркиз ведь вернулся, так что тебе незачем беспокоиться.
Кевина, казалось, ее слова не слишком убедили, но он кивнул:
— Я сейчас ее оседлаю.
Он ушел за сбруей, а Джэнет осмотрела стойла. Вот жеребец, на котором Нил уезжал несколько дней назад.
— Ну и где же ты побывал, парнишка? — спросила она, потрепав его по холке.
Но жеребец был такой же скрытный, как все остальные в Брэмуре. Дождавшись наконец, пока Кевин кончит седлать лошадь, Джэнет позволила ему подсадить ее в седло и пустилась со двора легкой рысцой. Она сама не знала, куда сейчас направится, но ее почему-то все манил и притягивал к себе лесной коттедж.
20
Джэнет медленно ехала обратно, с наслаждением вдыхая свежий воздух и теряясь в догадках. Почему все-таки Брэмур уехал в полночь и тайно с кем-то встретился в заброшенном доме? Когда-то Нил казался таким честным и прямодушным. И этим-то он ей и понравился прежде всего.
На полпути ей встретился Кевин. Он был очень встревожен, и она постаралась его успокоить.
— Миледи… вы…
— Не волнуйся, Кевин, все в порядке. Просто мне захотелось проехаться, подышать и дать возможность немного пробежаться лошади.
— Но маркиз…
— Я знаю, что маркиз за меня беспокоится, но я стосковалась по свежему воздуху. — Помолчав, она перевела разговор на другую тему: — Скажи, ты собираешься жениться на Люси?
Ее тактика сработала. Краснощекий Кевин еще больше покраснел.
— Ага. Если она захочет.
— Ну, я думаю, вряд ли можно в этом сомневаться. И я рада, что у тебя серьезные намерения, что ты не просто развлекаешься с ней.
— Нет, миледи, я бы такого не допустил.
— А как вы ладите с Джеми?
— Он хороший парень. И работу любит.
— Он уже давно здесь живет?
— Да всю жизнь. Он жил с отцом, который его бил. Маркиз уплатил за него отступного, а потом прогнал отца.
Кевин говорил о Брэмуре с таким почтительным восхищением, что Джэнет невольно вздохнула. Ах, если бы маркиз и к ней проявил такое же благородство! Она уже слышала подобные маленькие истории о Брэмуре и от Торкила, и от кухарки, и все свидетельствовали о его великодушии. Но с ней он всегда оставался таким невозмутимым и держался очень отстранение. Даже годы назад, когда он любил ее, Нил всегда был сдержан и мало рассказывал о себе, о своих друзьях. Она и сейчас не замечала, чтобы он с кем-нибудь разговаривал по-дружески. Да, ей еще никогда не встречался такой загадочный человек, как Брэмур. Когда ей казалось, что она чуть-чуть больше узнала его, он совершал очередной необъяснимый поступок, совершенно менявший прежнее о нем представление.
На следующий же день Джэнет начала расспрашивать слуг, пытаясь разузнать хоть что-нибудь о загадочном коттедже. Джеми оказался не слишком разговорчивым. Он был застенчив. Пришлось прийти на конюшню как бы невзначай, с Далилой и Самсоном, в обществе которых он почувствовал себя свободнее.
— Ты любишь животных?
— Да, у прежней миледи тоже была собачка, маленькая такая.
— Расскажи мне о прежней миледи.
— Она была очень красивая. Как вы, миледи. И тоже смелая.
— Смелая?
Джэнет в последнее время себя особенно смелой не считала. И вдруг поняла: она так сильно беспокоилась о том, чтобы не попасть в ловушку своих представлений, что именно поэтому и попала. И по своей собственной вине. Брэмур тут вовсе ни при чем.
— А что с ней случилось? — Джэнет все еще надеялась разузнать о ней побольше.
— Никто этого не знает, миледи. Говорят, она сбежала вместе с Черным Валетом, маркиз поехал ее искать, и слуги Валета его прикончили. Но это все только слухи.
— А что сталось с Черным Валетом?
— И он как раз в то время тоже пропал, миледи. Говорят, что, наверное, это наш маркиз Рори успел его убить. А другие твердят, что ему удалось бежать от королевского суда.
— А о вашей маркизе с тех пор ничего не слышно?
— Нет, миледи.
— А кто жил в старом коттедже — там, на поляне? Джеми перестал поглаживать Самсона и испуганно округлил глаза:
— Миссис Мэри Форбс. Она, по слухам, была ведьма!
— Ведьма? Именно поэтому к ее дому никто близко не подходит?
— Говорят, что она заколдовала прежнего маркиза и сделала своим любовником.
— Того самого, который поехал искать жену и которого убили люди Черного Валета?
— Ага.
Джэнет попыталась припомнить младшего сына старого маркиза, но никаких воспоминаний не сохранилось. Наверное, его тогда в замке не было.
— А что он был за человек?
Джеми явно не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Он играл в карты…
— А еще что?
Джеми несколько мгновений молчал, и вдруг его словно прорвало:
— И еще говорят, что он был трус, но я не верю! Он не разрешал отцу меня драть. Он был добрый! Слезы навернулись на его глаза.
— А теперешний лорд?
— Он совсем другой, — сказал Джеми, вытирая рукавом слезы. — Он прогнал моего отца, но это потому, что ему так велел мастер Рори.
Джэнет села на охапку сена. Совершенно ясно, что Джеми предан бывшему господину, хотя это Нил освободил его от жестокой отцовской власти. Почему? Потому что Нил пришел на смену прежнему, любимому хозяину? Однако если кузен Нила был таким замечательным человеком, тогда почему от него сбежала жена? И почему он изменял ей с ведьмой?
Все загадки и загадки, словно маркиз Брэмур намеренно окружает себя стеной таинственности.
— А… прежний маркиз и теперешний хорошо относились друг к другу?
— Об этом мне судить не положено, — пробормотал Джеми.
Значит — плохо. Надо расспросить Нила о его предшественнике. Может, ей удастся что-нибудь выяснить.
— Миледи, мне работать надо…
Ясно, что Джеми очень трудно говорить о прежнем хозяине, и она больше ничего из него не вытянет. Но есть еще два источника сведений: молодая горничная, служившая маркизе, и Торкил. С Торкилом будет разговор трудный, поэтому сначала надо побольше разузнать от Трильби.
После того как Нил попросил ее не отказываться от услуг Трильби, Джэнет приставила горничную к Кларе — помогать по уходу за детьми. Она была уверена: Люси ни за что не поделится своими обязанностями личной доверенной горничной при ее особе. Девушка так гордилась своим повышением по службе!
Джэнет направилась в детскую. Девочки уже встали после дневного сна. С ними были Клара и Трильби. Колин тоже не спал и при виде матери, держась за стул, встал на ножки. Скоро он начнет ходить и всюду совать свой носик. Джэнет подошла к малышу, он отпустил стул, протянул к ней ручки, и в этом движении было столько беспредельного доверия!
Джэнет взяла его на руки и прижала к груди.
— Мой мальчик, — прошептала она ему на ушко, ощущая всю мягкость и шелковистость его волос, — я сделаю так, чтобы тебе не грозила никакая опасность, чего бы мне это ни стоило.
Джэнет давно уже призналась себе, что здесь, в Брэмуре, дети в большей безопасности. Ей не позволяло этого видеть раньше оскорбленное самолюбие и ее страх, что у маркиза могут быть какие-то низменные поползновения относительно Лохэна. Но даже если бы у него они были, разве не лучше ее детям жить здесь, чем в отягощенном долгами, запущенном поместье?
Колин стал вырываться из слишком нежных и цепких материнских объятий, и она посмотрела ему в глаза. Темно-голубые, как у нее самой. И вид у него такой серьезный, словно он понял все, что она сказала. Но внезапно он засиял ослепительной улыбкой, и Джэнет улыбнулась в ответ. Когда-нибудь эта улыбка станет сводить женщин с ума.
— Можно нам покататься на пони? — попросила Рэйчел.
— Конечно, дорогая. Сейчас скажу кухарке принести вам чай, а я в это время покормлю Колина. И потом у нас будет урок верховой езды.
— Взаправду? — Аннабелла радостно встрепенулась, и Джэнет поняла, что в последние дни она была не так внимательна к желаниям детей, как обычно. Она слишком погрязла в собственных страхах и сомнениях, и это уже начало сказываться на поведении детей.
— Взаправду, — подтвердила Джэнет. — Через час я за вами зайду. Трильби, ты поможешь мне?
— О, да, мэм! — ответила Трильби в восторге, что к ней обратились с подобной просьбой. Хорошо бы она сохранила свое восторженное настроение в ближайшие несколько минут.
— Ты приготовь, пожалуйста, для Колина кукурузную кашу с медом.
— Да, миледи.
Джэнет направилась к себе и с Колином на руках подошла к окну. Что-то она слишком часто стала смотреть в окошко, словно кого-то высматривает. Отчасти, наверное, потому, что ей хотелось бы увидеть въезжающего в замковые ворота Нила Форбса. И в то же время она боялась его приезда и того, что может произойти, когда он вернется… Опять будут целоваться? А может быть, произойдет еще что-нибудь, большее?
Интересно, где он сейчас? Что он делает? И почему ей это так небезразлично?
Джэнет села в кресло-качалку и обратилась к Колину с этим вопросом. Она часто разговаривала с ним вслух.
— Как ты думаешь, Колин? Мальчик смотрел на нее с большим вниманием и интересом, словно понимал, о чем она говорит.
— Ты доверяешь маркизу? Колин улыбнулся.
— Это значит «да»? Колин уцепился ей за ухо.
— Господи, я тоже хочу, чтобы ты был счастлив! И твои сестры тоже. Их никто и никогда не будет заставлять выходить замуж. Ну а у тебя, сынок, по этой части трудностей не будет, я в этом уверена. Он что-то пробормотал.
— Да, миленький, когда-нибудь ты тоже узнаешь все радости и горести любви. В дверь постучали.
— Войдите!
С подносом в руках показалась Трильби.
— Вы хотите, миледи, чтобы я покормила мальчика?
— Нет, я сама. А ты сядь, давай поговорим.
Вид у Трильби вдруг стал несчастный, и Джэнет вдруг почувствовала угрызения совести — но не настолько сильные, чтобы удержаться от расспросов. Она стала кормить Колина, размазывая большую часть каши по его щекам и роняя ее себе на платье, так как смотрела при этом главным образом на Трильби.
— Расскажи мне о твоей прежней хозяйке. Улыбка осветила лицо девушки. Да, Трильби, конечно, любила прежнюю маркизу.
— Она была настоящим ангелом!
— Но ведь она сбежала от мужа?
— Если сбежала, значит, у нее была важная причина. Но я думаю… — И Трильби вдруг замолчала.
— Что ты думаешь, Трильби?
— Мне кажется, что маркиз любил другую женщину.
— Но почему же, если его жена была таким ангелом?
— Не знаю, миледи. — И Трильби опять умолкла. Тайна на тайне!
— А теперешний маркиз?
— А что он, миледи?
Опять непробиваемая стена! Никто не хочет говорить ни о прежнем, ни о нынешнем маркизе.
— Я хочу поблагодарить тебя за твое доброе отношение к моим детям.
Трильби покраснела от удовольствия:
— Их легко полюбить.
— А Торкил давно здесь живет?
— С тех пор, как нынешний маркиз унаследовал Брэмур. Сначала он был лакеем, а теперь стал дворецким.
Трильби смущенно теребила передник. Ей, очевидно, не очень нравилось, что ее расспрашивают.
— Можешь идти, Трильби, — вздохнула Джэнет. — Спасибо.
Трильби присела в поклоне.
— Как хорошо, что в замке опять есть хозяин!
Джэнет немного поиграла с Колином, обдумывая только что состоявшийся разговор. Ничего нового она не узнала. Загадка оставалась неразгаданной, и все было не так, как казалось сначала.
«Черт побери, — размышлял Нил, — и зачем я согласился помочь якобиту, бандиту, разбойнику?» Он никогда не считал себя ни героем, ни рыцарем и не имеет даже малейшего представления, как помочь беглецам. Он не привык притворяться, искать обходные пути. Всегда предпочитал действовать прямо и открыто. А теперь вот взвалил на себя такое обязательство, что и его самого могут повесить, и все окружающие пострадают. Ну почему, почему он не задумался о том, что, возможно, окажется не в состоянии им помочь? У него ведь нет обширных связей, которыми располагал кузен. Он даже понятия не имеет, как Рори их налаживал, кто ему помогал. И по какой причине…
Берн свел его лошадь вниз. Он снова завязал Нилу глаза, но тот на этот раз не протестовал. Он даже обрадовался тому, что Уилл, то есть Александр, соблюдает такую осторожность. Но как же ему справиться с поставленной перед собой задачей — такой жизненно важной задачей?
Десять детей, а их защитник — человек, который объявлен вне закона и его разыскивают. При этом он даже не может изменить внешность: безобразный шрам через все лицо, разумеется, сразу привлечет внимание, как кричащее свидетельство неблагонадежности и непокорства. Значит, глупо надеяться, что Александр может отплыть во Францию открыто, из какого-нибудь шотландского или английского порта. Выходит, надо найти контрабандное судно, курсирующее из какой-нибудь тайной гавани. Но как его найти и, главное, найти такого капитана, который их не выдаст?
Надо, вернувшись в Брэмур, пересмотреть все вещи кузена, обыскать все карманы и потайное место в коттедже. Может, удастся найти какую-нибудь зацепку. Например, имя на накладной за французский коньяк. Ведь из Франции его доставляют контрабандой. Черт возьми, вот задача!
А может, опять поехать в Эдинбург? Обойти тамошние таверны, послушать толки… В Эдинбурге, кажется, живет некая актриса — одна из многих былых привязанностей любвеобильного Рори…
Но сначала — в Брэмур!
Удовлетворенный тем, что он по крайней мере составил первоначальный план действий, Нил поудобнее устроился в седле и попытался немного успокоиться. Бесполезно! Ведь он снова едет в Брэмур, где ему опять придется солгать единственному на свете человеку, которого он любит…
Когда Нил подъехал к воротам, в замке уже погасили огни. Даже конюшня была закрыта. Он спешился, тихо открыл двери и зажег фонарь. Бедное животное совсем обессилело, и Нил долго вытирал взмыленного коня, хотя жаждал поскорее добраться до постели. Конечно, можно было позвать Кевина, но лучше дать парню выспаться.
Наконец лошадь остыла настолько, что ее можно было напоить и задать овса. Покончив с этой работой, Нил погасил свет и вышел. Как только рассветет, прежде чем в замке все встанут, надо будет съездить в коттедж. Если же он там ничего не найдет, тогда придется все перевернуть в поисках необходимых сведений в комнате, где жил Рори.
Двери замка ему тоже пришлось открывать самому — даже Торкил, очевидно, спал. Впрочем, откуда ему было знать, что хозяин вернется сегодня ночью? В главном зале днем и ночью горел огонь в очаге: Нил зажег лампу и тихо прошел в кабинет. Он любил эту комнату, она оказывала на него умиротворяющее воздействие. Здесь стоял стол с аккуратно сложенными деловыми бумагами, полки были заполнены книгами по сельскому хозяйству.
Нил сел за стол и стал просматривать расходные книги тех лет, когда хозяйством занимался его кузен. До женитьбы Рори всегда отдавал ему счета для оплаты, но потом роль счетовода перешла к его жене. Таким образом, было время, когда Нил не знал, сколько и кому было уплачено и за что. После исчезновения Беты и Рори ему опять пришлось просмотреть книги, и все как будто было в порядке. Теперь он решил все проверить заново.
Ничего неожиданного Нил не увидел, если иметь в виду, что маркиз был картежник и очень много тратил на одежду. Он уже отмечал и раньше, что, несмотря на репутацию мота и гуляки, Рори довольно тщательно вел брэмурскую финансовую отчетность. Но копия одного счета заставила Нила помедлить. Он был подписан размашистой рукой Рори — его кузен уплатил сто фунтов некоей Элизабет Льюис. Элизабет Льюис… Уж не та ли это эдинбургская актриса, которую молва связывала с Рори? Вот отсюда и надо начинать поиски!
Нил проверил и другие счета, но больше ничего интересного не нашел. Мысли его начали путаться. Черт возьми, он таки устал! Сколько времени прошло с тех пор, как он не спал в собственной постели? Четыре дня? Пять?
Нил закрыл книги, взял лампу и пошел наверх. У двери Джэнет он остановился. Как хочется постучать и объявить, что нашелся ее брат, который считался погибшим! Он мысленно представил, как вспыхнет от радости ее лицо…
Но, может быть, Александр прав и она тут же помчится к нему на помощи? Да, несомненно. Он очень хорошо ее знает — и Александр, очевидно, тоже. Она сразу же захочет увидеться с братом и все ради этого поставит на карту. У него самого семьи, конечно, никогда не было, он никого никогда так не любил из родственников. Но он любил ее. И знал, что это такое — потерять любимого человека.
Как бы то ни было, Александра можно понять. Он уже все в жизни потерял, и смысл ее для него теперь в том, чтобы помочь детям, которых он подобрал. Он не хочет рисковать безопасностью ни этих несчастных детей, ни своей сестры, и это, конечно, очень благородно с его стороны.
А что такое истинное благородство? Нил сам мало что мог сказать об этом — пожалуй, лишь то, что быть благородным человеком иногда смертельно опасно и чрезвычайно больно.
— Милорд вернулся, — доложил Торкил, когда Джэнет вышла к завтраку.
Сердце у нее радостно дрогнуло. Жаль вот только, что она не успела до приезда Нила поговорить с Торкилом.
— А он уже позавтракал?
— Да, миледи, и уже отправился на прогулку верхом.
Радость ее сразу же померкла. Он даже не позаботился пожелать ей доброго утра! Джэнет пожалела, что чересчур долго пробыла с девочками, пока они пили горячий шоколад, а Колин старательно пачкал свое личико джемом.
Но, может быть, она успеет его нагнать? День ясный, солнечный, и платье у нее достаточно плотное для верховой езды. Она схватила со стола печенье.
— Сегодня я не буду завтракать, Торкил. День слишком хорош, чтобы сидеть в четырех стенах.
И, прежде чем Торкил успел выразить неодобрение, Джэнет уже выскочила за дверь и поспешила на конюшню.
Невыразимое и непонятное чувство счастья переполняло ее. Может быть, это потому, что она уже не подозревает маркиза в каких-то неблаговидных намерениях? Конечно, поведение его порой загадочно, но он не чудовище, нет. Он не смог бы обмануть целый дом слуг, а они все его обожают.
Кевин и Джеми убирали в стойлах.
— Я хочу взять свою кобылку, — сказала Джэнет.
— Мне поехать с вами, миледи? — спросил Кевин.
— Нет. Маркиз ведь вернулся, так что тебе незачем беспокоиться.
Кевина, казалось, ее слова не слишком убедили, но он кивнул:
— Я сейчас ее оседлаю.
Он ушел за сбруей, а Джэнет осмотрела стойла. Вот жеребец, на котором Нил уезжал несколько дней назад.
— Ну и где же ты побывал, парнишка? — спросила она, потрепав его по холке.
Но жеребец был такой же скрытный, как все остальные в Брэмуре. Дождавшись наконец, пока Кевин кончит седлать лошадь, Джэнет позволила ему подсадить ее в седло и пустилась со двора легкой рысцой. Она сама не знала, куда сейчас направится, но ее почему-то все манил и притягивал к себе лесной коттедж.
20
Нил выехал пораньше. Ему не хотелось видеть Джэнет: он был не готов посмотреть ей в лицо и ничего не сказать об Александре. Он был не готов также к повторению пройденного — опять поцелуй и неразделенная обоюдная страсть. Слишком большая нагрузка для его самообладания.
Прежде чем отправиться в Эдинбург, ему надо было кое-что взять из коттеджа. Потом он снова уедет — и уже неизвестно, надолго ли. Как бы то ни было, он проедет по пути мимо Лохэна и обязательно примет дополнительные меры, чтобы Джэнет ничто не угрожало — даже если придется рассчитать кого-нибудь из слуг. Он был готов даже к тому, чтобы вызвать яростный гнев Кэмпбеллов, выбросив их из Лохэна. Он всем бы пожертвовал, даже своими планами переустройства Брэмура, только бы с ней и детьми все было в порядке! К сожалению, близкое соседство с Джэнет не очень способствовало ясности ума — особенно сейчас, когда он утаивал от нее такую важную новость. А ведь ему необходимо было выработать какое-нибудь приемлемое решение. Нил очень любил во всем умеренность и порядок, и поэтому теперешнее положение вещей буквально выбивало его из колеи. У него было ощущение, что он больше не владеет своей собственной жизнью.
Нил ехал к озеру и смотрел, как солнце поднимается над холмами. Чего он ждет? На что надеется? Что его осенит свыше какое-нибудь мудрое решение? Нил никогда не был религиозным человеком. Черт побери, его скорее можно было бы назвать неверующим. Человек — творец своей собственной судьбы — так он всегда думал, но сейчас начал сомневаться в правильности этого принципа.
Вопросы, вопросы! Они продолжали его мучить. Ему казалось, что он движется вперед ощупью, его ведет инстинкт. Но что будет, если этот инстинкт ведет не туда, куда нужно?
Самый главный и мучительный вопрос из всех: должен ли он рассказать Джэнет об Александре? Не исключено, что ее брат прав и она бросится к нему, рискуя собственной жизнью и жизнью своих детей. Или мучиться от двойственности чувств, не зная, на что решиться. А это, пожалуй, еще хуже — уж он-то это знает по собственному опыту.
Он мог бы попробовать привезти сюда Александра, но это подвергнет опасности всех его арендаторов и слуг, не говоря уже о Джэнет. Ведь она может потерять все — детей, поместье, даже свободу, если Камберленд узнает, что она помогает человеку, объявленному вне закона.
Будь он проклят, этот Александр! Ах, если бы он обратился за помощью к кому-нибудь другому. Если бы он не был братом Джэнет.
Нил повернул в сторону от озера. Надо поскорее взять что нужно из коттеджа. А ведь он хотел сначала уничтожить эти вещи, но что-то его остановило тогда. Возможно, предчувствие. Хотя он и в предчувствия не верит.
Вот и тропинка, ведущая к коттеджу. Нил решил, что возьмет мундир английского солдата, накладные усы и грим. Зачем они — Нил не очень хорошо себе представлял, но Рори, видно, находил им нужное применение. Возможно, они и ему пригодятся.
Нил приблизился к коттеджу. Хорошо, что здесь никто не бывает из-за того, что большинство арендаторов считали Мэри ведьмой. Он открыл дверь и вошел в дом. На столе стояла кружка — наверное, она понадобилась Берку. В воздухе витал какой-то цветочный запах — очевидно, от трав, которые здесь сушила Мэри.
Нил закрыл дверь и подошел к потайному месту около очага. Он смел мусор, поднял крышку тайника и вытащил мундир, коробку с гримом, парик, усы, очки, собрал их в груду и вдруг понял, что совсем не годится в тайные агенты. Он не захватил ткань, в которую можно было бы завернуть вещи. Черт побери!
Нил огляделся вокруг и увидел платье. Но оно вроде лежало не здесь, когда он был в коттедже в последний раз! Наверное, надо все-таки запирать дверь. Он хотел подойти, чтобы повернуть ключ, но дверь внезапно отворилась. На пороге стояла Джэнет. Она была очень хороша в скромном темно-сером платье. Глаза казались ярче и синее, чем обычно, волосы были заплетены в одну длинную косу, лицо разгорелось от ветра.
— Милорд?
— Что вы здесь делаете? — воскликнул Нил, пытаясь заслонить собой аккуратно сложенную стопку вещей.
— Нельзя сказать, чтобы это было очень любезное приветствие.
— Как вы узнали об этом коттедже?
— Я наткнулась на него во время верховой прогулки. — Но она опустила глаза, и он понял, что это не вся правда. — Ну а потом я расспросила слуг об этом доме, и они сказали, что здесь жила женщина по имени Мэри.
— Да, это так.
— А вы недалеко уехали сегодня.
— Я собираюсь отправиться дальше сегодня к вечеру.
Выражение ее лица изменилось чуть заметно, но он мог бы поклясться, что Джэнет разочарована, и его это очень обрадовало.
— А как дети?
— Они влюбились в пони. Нил невольно улыбнулся.
— Это хорошо, — сказал он. — Надеюсь, они здесь не очень скучают.
— Им в Брэмуре нравится. Торкил очень добр к ним.
— Торкил? — недоверчиво переспросил Нил.
— Представьте, он может быть очень… милым.
— Ну а Кевин и подавно. Я заметил, что вы можете из него веревки вить своими прекрасными пальчиками. Вы приехали одна?
— Но вы же вернулись в Брэмур, милорд, и теперь нет повода запрещать мне выезжать одной.
— А когда вы нашли коттедж, то тоже были одна? Джэнет так колебалась, боясь подвести Кевина, что он едва не улыбнулся.
— Да, — сказала она наконец.
— Бедняга Кевин!
— Но ведь вы не хотели, чтобы я считала себя пленницей. Джэнет посмотрела на груду вещей у очага и еще не закрытый тайник.
— А это что?
— А это вас не касается! — резко ответил Нил.
В глазах Джэнет блеснул огонек, и Нил понял, что допустил ошибку. Джэнет — женщина не робкого десятка. У нее стальной стержень, и она склонилась перед его волей только из-за своих детей.
— Но я вижу здесь английский офицерский мундир.
— Он принадлежал здешней хозяйке. Возможно, это мундир ее любовника.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— И что же вы собираетесь делать с этим добром?
— Я подумываю сдать коттедж арендатору и, осматривая дом, нашел тайник и все остальное.
Джэнет не сводила с Нила глаз. Она знала, что он лжет. Атмосфера накалялась. Обоих сковало ожидание, что последует дальше. Нил замер, чувствуя нестерпимое желание обнять ее, отступил на шаг, пытаясь оборвать натянувшуюся между ними нить взаимного притяжения.
Наконец Джэнет отвела взгляд и принялась внимательно рассматривать вещи.
— Какое странное, разнородное сочетание, — заметила она.
— Да, мне тоже так кажется, — небрежно согласился Нил. — Наверное, они принадлежали моему кузену. Он питал пристрастие к разным стилям и видам одежды… а также к хозяйке этого коттеджа.
— Он был, наверное, противоречивой натурой, ваш кузен.
— Вы задаете очень много вопросов — и мне и другим.
— Да, это так.
— А я-то думал, что забота о четверых детях занимает вас целиком.
Джэнет только улыбнулась в ответ, и Нил вдруг почувствовал себя очень неуклюжим, неловким. Ему так хотелось обнять ее, поцеловать, прижать к себе, утешить… Зажечь радость в ее глазах, сообщив, что Александр не погиб, он живой.
Прежде чем отправиться в Эдинбург, ему надо было кое-что взять из коттеджа. Потом он снова уедет — и уже неизвестно, надолго ли. Как бы то ни было, он проедет по пути мимо Лохэна и обязательно примет дополнительные меры, чтобы Джэнет ничто не угрожало — даже если придется рассчитать кого-нибудь из слуг. Он был готов даже к тому, чтобы вызвать яростный гнев Кэмпбеллов, выбросив их из Лохэна. Он всем бы пожертвовал, даже своими планами переустройства Брэмура, только бы с ней и детьми все было в порядке! К сожалению, близкое соседство с Джэнет не очень способствовало ясности ума — особенно сейчас, когда он утаивал от нее такую важную новость. А ведь ему необходимо было выработать какое-нибудь приемлемое решение. Нил очень любил во всем умеренность и порядок, и поэтому теперешнее положение вещей буквально выбивало его из колеи. У него было ощущение, что он больше не владеет своей собственной жизнью.
Нил ехал к озеру и смотрел, как солнце поднимается над холмами. Чего он ждет? На что надеется? Что его осенит свыше какое-нибудь мудрое решение? Нил никогда не был религиозным человеком. Черт побери, его скорее можно было бы назвать неверующим. Человек — творец своей собственной судьбы — так он всегда думал, но сейчас начал сомневаться в правильности этого принципа.
Вопросы, вопросы! Они продолжали его мучить. Ему казалось, что он движется вперед ощупью, его ведет инстинкт. Но что будет, если этот инстинкт ведет не туда, куда нужно?
Самый главный и мучительный вопрос из всех: должен ли он рассказать Джэнет об Александре? Не исключено, что ее брат прав и она бросится к нему, рискуя собственной жизнью и жизнью своих детей. Или мучиться от двойственности чувств, не зная, на что решиться. А это, пожалуй, еще хуже — уж он-то это знает по собственному опыту.
Он мог бы попробовать привезти сюда Александра, но это подвергнет опасности всех его арендаторов и слуг, не говоря уже о Джэнет. Ведь она может потерять все — детей, поместье, даже свободу, если Камберленд узнает, что она помогает человеку, объявленному вне закона.
Будь он проклят, этот Александр! Ах, если бы он обратился за помощью к кому-нибудь другому. Если бы он не был братом Джэнет.
Нил повернул в сторону от озера. Надо поскорее взять что нужно из коттеджа. А ведь он хотел сначала уничтожить эти вещи, но что-то его остановило тогда. Возможно, предчувствие. Хотя он и в предчувствия не верит.
Вот и тропинка, ведущая к коттеджу. Нил решил, что возьмет мундир английского солдата, накладные усы и грим. Зачем они — Нил не очень хорошо себе представлял, но Рори, видно, находил им нужное применение. Возможно, они и ему пригодятся.
Нил приблизился к коттеджу. Хорошо, что здесь никто не бывает из-за того, что большинство арендаторов считали Мэри ведьмой. Он открыл дверь и вошел в дом. На столе стояла кружка — наверное, она понадобилась Берку. В воздухе витал какой-то цветочный запах — очевидно, от трав, которые здесь сушила Мэри.
Нил закрыл дверь и подошел к потайному месту около очага. Он смел мусор, поднял крышку тайника и вытащил мундир, коробку с гримом, парик, усы, очки, собрал их в груду и вдруг понял, что совсем не годится в тайные агенты. Он не захватил ткань, в которую можно было бы завернуть вещи. Черт побери!
Нил огляделся вокруг и увидел платье. Но оно вроде лежало не здесь, когда он был в коттедже в последний раз! Наверное, надо все-таки запирать дверь. Он хотел подойти, чтобы повернуть ключ, но дверь внезапно отворилась. На пороге стояла Джэнет. Она была очень хороша в скромном темно-сером платье. Глаза казались ярче и синее, чем обычно, волосы были заплетены в одну длинную косу, лицо разгорелось от ветра.
— Милорд?
— Что вы здесь делаете? — воскликнул Нил, пытаясь заслонить собой аккуратно сложенную стопку вещей.
— Нельзя сказать, чтобы это было очень любезное приветствие.
— Как вы узнали об этом коттедже?
— Я наткнулась на него во время верховой прогулки. — Но она опустила глаза, и он понял, что это не вся правда. — Ну а потом я расспросила слуг об этом доме, и они сказали, что здесь жила женщина по имени Мэри.
— Да, это так.
— А вы недалеко уехали сегодня.
— Я собираюсь отправиться дальше сегодня к вечеру.
Выражение ее лица изменилось чуть заметно, но он мог бы поклясться, что Джэнет разочарована, и его это очень обрадовало.
— А как дети?
— Они влюбились в пони. Нил невольно улыбнулся.
— Это хорошо, — сказал он. — Надеюсь, они здесь не очень скучают.
— Им в Брэмуре нравится. Торкил очень добр к ним.
— Торкил? — недоверчиво переспросил Нил.
— Представьте, он может быть очень… милым.
— Ну а Кевин и подавно. Я заметил, что вы можете из него веревки вить своими прекрасными пальчиками. Вы приехали одна?
— Но вы же вернулись в Брэмур, милорд, и теперь нет повода запрещать мне выезжать одной.
— А когда вы нашли коттедж, то тоже были одна? Джэнет так колебалась, боясь подвести Кевина, что он едва не улыбнулся.
— Да, — сказала она наконец.
— Бедняга Кевин!
— Но ведь вы не хотели, чтобы я считала себя пленницей. Джэнет посмотрела на груду вещей у очага и еще не закрытый тайник.
— А это что?
— А это вас не касается! — резко ответил Нил.
В глазах Джэнет блеснул огонек, и Нил понял, что допустил ошибку. Джэнет — женщина не робкого десятка. У нее стальной стержень, и она склонилась перед его волей только из-за своих детей.
— Но я вижу здесь английский офицерский мундир.
— Он принадлежал здешней хозяйке. Возможно, это мундир ее любовника.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— И что же вы собираетесь делать с этим добром?
— Я подумываю сдать коттедж арендатору и, осматривая дом, нашел тайник и все остальное.
Джэнет не сводила с Нила глаз. Она знала, что он лжет. Атмосфера накалялась. Обоих сковало ожидание, что последует дальше. Нил замер, чувствуя нестерпимое желание обнять ее, отступил на шаг, пытаясь оборвать натянувшуюся между ними нить взаимного притяжения.
Наконец Джэнет отвела взгляд и принялась внимательно рассматривать вещи.
— Какое странное, разнородное сочетание, — заметила она.
— Да, мне тоже так кажется, — небрежно согласился Нил. — Наверное, они принадлежали моему кузену. Он питал пристрастие к разным стилям и видам одежды… а также к хозяйке этого коттеджа.
— Он был, наверное, противоречивой натурой, ваш кузен.
— Вы задаете очень много вопросов — и мне и другим.
— Да, это так.
— А я-то думал, что забота о четверых детях занимает вас целиком.
Джэнет только улыбнулась в ответ, и Нил вдруг почувствовал себя очень неуклюжим, неловким. Ему так хотелось обнять ее, поцеловать, прижать к себе, утешить… Зажечь радость в ее глазах, сообщив, что Александр не погиб, он живой.