Поттер Патриция. Дама его сердца

   Наступило молчание. Джэнет вдруг поняла, что он вовсе не равнодушен к ней. Тогда почему он притворяется равнодушным? Потому что она овдовела еще так недавно?
   — Вы ездили верхом? — наконец спросила она.
   — Да, мне надо было освежиться после… ужина.
   Джэнет невольно улыбнулась. Ей тоже необходимо было выйти подышать свежим воздухом — и она вышла, хотя ей надо присматривать за тремя маленькими девочками и грудным малышом.
   — Вы хотите сказать — после разговора с родственниками мужа?
   — Нет, конечно. Просто в комнате было… очень душно.
   — И свежий воздух помог?
   — Да.
   — А я бы тоже хотела проехаться верхом ночью. Мне это не удавалось с тех пор…
   «С тех пор как мы встретились в Брэмуре», — добавила она про себя.
   — Много лет назад я оскорбил ваши чувства, миледи, — неожиданно сказал Нил. — Но я этого не хотел.
   — И поэтому вы теперь здесь?
   — Из чувства вины? Не думаю, миледи.
   — Когда-то вы называли меня Джэнет.
   — Это было давным-давно.
   — Да, целая вечность прошла. И я многому научилась за это время. Но все же вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы причиняете себе столько хлопот из-за моих дел?
   — Столько хлопот?.. Но это не так. Я просто не люблю Кэмпбеллов.
   — Всех или только эту ветвь?
   — Все они одинаковы.
   — Значит, вы просто затеяли с ними игру?
   — Да. В последние годы я очень преуспел в интригах. Джэнет охватило разочарование. А она-то думала…
   — У вас чудесный сын, — сказал он. — И замечательные дочки.
   — Вы им тоже понравились. Кстати, этому немало способствовал Самсон, обмочив ваш сапог.
   — Да уж, конечно, не мои собственные достоинства, — усмехнулся Нил, иронически вздернув бровь, и ему это так шло, что он ей показался даже красивым.
   — Мне надо идти, — сказала Джэнет, почему-то волнуясь.
   Нил загородил ей дорогу, но это было лишнее: она все равно не могла сдвинуться с места. Он был так близко… Ей вдруг стало жарко, захотелось до него дотронуться, но она знала, что не может себе этого позволить. Взгляды их встретились. Его глаза были непроницаемы, лицо словно высечено из камня, но внезапно он поднял руку и погладил ее по щеке.
   — Милорд?.. — прошептала Джэнет.
   Но ее шепот подействовал на него как пощечина. Нил отшатнулся.
   — Завтра я еще раз побеседую с вашим деверем и уеду, — сказал он своим холодным тоном, который она уже успела возненавидеть.
   — Но ведь вы хотели поездить по Лохэну, увидеть побольше.
   Что же это она делает? Она же практически предлагает ему остаться! Джэнет вдруг почувствовала, что, если он уедет, это будет большая потеря, чем даже смерть мужа. Она скорбела об Аласдэре так же, как печалилась бы о безвременной смерти любого человека, но вовсе не как о муже. Из-за этого она чувствовала себя очень виноватой, но правда есть правда.
   — Я уже видел достаточно, и вы во мне уже не нуждаетесь. А у меня есть дела в Брэмуре. Я, как обещал, пришлю помощников.
   — Я бы предпочла испробовать в этой роли Энгуса — будет лучше, если я найму кого-нибудь из местных. А вы сказали, что я сама буду принимать решения. Или вы снова мне… солгали?
   Ему не надо было спрашивать, что она имеет в виду. Поэтому он только и сказал:
   — Через две недели я снова приеду.
   — Но мне бы не хотелось отрывать вас от ваших собственных дел.
   — А Лохэн и есть теперь мое собственное дело. Но если я вам понадоблюсь раньше…
   — Не понадобитесь!
   Он просто платит по давнему счету. Или же… или же у него есть какой-то неблаговидный тайный замысел.
   Джэнет ожидала, что после этих слов он сразу повернется и уйдет. Но Нил не ушел. И она ощущала его присутствие каждой клеточкой тела — гораздо сильнее, чем это бывало восемь лет назад. А главное, ей не хочется, чтобы он уезжал, и это самое худшее, что может быть.
   — Спасибо вам за доброту к моим детям, — сказала Джэнет, невольно оттягивая момент прощания.
   — Это было совсем не трудно, графиня.
   — Им почти не приходилось видеть такого доброго отношения со стороны мужчин.
   «И тебе тоже», — прочла она в его взгляде, и это уязвило Джэнет. Жалости ей не нужно.
   Нил опять коснулся пальцами ее щеки и отвел в сторону локон, выбившийся из косы. А потом наклонился и слегка прикоснулся губами к ее губам. Джэнет показалось, что ее пронзила молния. И бессознательно она вернула ему поцелуй, а ее руки обвились вокруг его шеи.
   Она хотела его! «Нет, просто мое тело тоскует по нежности, которой никогда не знало. Это — одиночество. Или то и другое вместе», — твердила себе Джэнет, но еще никогда она не чувствовала такой жажды жизни и ласки. Его поцелуй стал требовательнее, и все же был так нежен… Чего никогда нельзя было сказать о ласках Аласдэра. Да и не ласкал он ее, а просто брал. Он никогда не ждал, не соблазнял, не готовил ее к любви.
   А поцелуи Нила становились все безумнее, они зажгли ответный огонь во всем ее теле, и она уже ни о чем не думала — ни о его предательстве, ни о своих горестях — и ничего не боялась.
   Нил провел руками по ее спине, и все ее тело налилось ожиданием, которое все росло и становилось все невыносимее. Джэнет хотела бы вздохнуть поглубже, внять умолкающему голосу рассудка, но губы Нила, казалось, обжигали, а ее собственные губы стали безудержными и жадными, а тело безвольным, гибким и всему подвластным.
   Господи, ведь ее муж умер только месяц назад! И она так радовалась, что теперь никто не будет владеть ее телом, словно это вражеская территория, которую надо подмять под себя, сокрушить, уничтожить.
   Но сейчас все было иначе. Ей хотелось прильнуть к телу этого мужчины, изо всех сил прижать его к себе и никогда не отпускать.
   Вскрикнув, Джэнет заставила себя оторваться от Брэмура и стояла, глядя на него, дрожа всем телом и сгорая от желания, хотя чувствовала себя при этом безмозглой куклой, марионеткой, идущей на поводу чужой воли. Он тоже отступил на шаг и устремил на нее свой непроницаемый взгляд.
   — Приношу свои извинения, миледи. Я не хотел, чтобы это случилось.
   Тогда почему так случилось, если никто из них этого не желал? Пресвятая Матерь Божия, только бы ей сейчас не заплакать!
   С минуту Брэмур стоял молча, глядя на нее, и Джэнет почудилось, что она слышит, как громко бьется его сердце. Ей хотелось бы прочесть в его взгляде, что он сейчас чувствует, но это было невозможно. Да и что, собственно, произошло? Просто мелкий эпизод. Он похитил поцелуй с уст истосковавшейся по мужской ласке вдовы. Он доказал самому себе свою неотразимость и потерял к ней всякий интерес. Сердце сжалось от боли. Джэнет гордо выпрямилась и подняла голову…
   — Мне надо пройтись, — сказал Брэмур.
   Ее на прогулку не пригласили. Да она и не хотела, чтобы он сейчас позвал ее с собой. И хорошо, что он уезжает, пока она не натворила глупостей!
   Джэнет повернулась, чтобы открыть дверь, и Нил сказал ей вслед:
   — Так не забудьте. Если вам что-нибудь понадобится…
   Скорее в аду станет прохладно, чем она его опять позовет!
   Ничего не ответив, Джэнет юркнула в дверь, закрыла ее за собой и привалилась к ней спиной. Ну почему она не может совладать с собой в его присутствии? Почему, увидев его, теряет рассудок? И почему лучшие воспоминания вытесняют из памяти дурные? Хотя он ведь только что, по сути, заявил, что просто платит старые долги и никакого интереса не питает к ней. Не исключено, что он приехал в Лохэн, чтобы убедиться в незавидности здешних угодий, и вот теперь бежит отсюда. Вряд ли когда-нибудь еще она услышит о нем.
   «Ну и хорошо, ты удачно отделалась», — сказала себе Джэнет и стала подниматься по лестнице. Она все твердила, что это «хорошо», а слезы, больше не сдерживаемые усилием воли, текли по щекам.

10

   Внезапно раздался выстрел. Затем другой. Воздушная волна сбросила Нила с лошади, он отлетел на несколько шагов и стукнулся головой о скалу. Потом он увидел кровь на брюках — она текла струйкой из ноги — и лишь через несколько секунд почувствовал острую боль.
   Нил с трудом вжался в землю и лежал совершенно неподвижно. Не дай бог стрелявший подойдет, чтобы убедиться, достиг ли он цели. А может, убийца решит, что незачем беспокоиться, так как по этой заброшенной дороге никто никогда не ездит и помощь не придет? Нил взмолился, чтобы нападавший выбрал этот вариант.
   Горная Шотландия кишела бандитами. Здесь бродили небольшими отрядами якобиты, уцелевшие в битве при Куллодене и не сумевшие покинуть страну даже спустя полтора года после сражения. Для того чтобы добраться до Франции, им нужны были деньги.
   Какой же он дурак, никчемный мечтатель, грезящий наяву! Выстрел раздался в тот момент, когда он ехал, погрузившись в мысли о Джэнет и об их последнем поцелуе. Как он мог поступить так неразумно, эгоистично? Однако в лунном свете ее лицо казалось таким манящим! Нил тогда сразу же пожалел, что поцеловал ее, но не было сил устоять. И теперь он всю жизнь будет помнить вкус ее губ и как она всем телом прижалась к нему. Ему даже показалось, что они могли бы пожениться и жить вместе, не заводя детей. Однако что это за брак без самой сокровенной близости, без физической любви?
   Вот над этим он и размышлял, когда раздался выстрел и его сразила пуля.
   Утренний туман рассеялся, и стали видны горы, обманчиво безмятежные на вид, поросшие вереском и чертополохом. Нил услышал шаги и задержал дыхание. Кто-то пнул его в ребра и сказал:
   — Еще живой. Прикончить?
   — Сначала обыщи. Женщина сказала, что у него есть деньги.
   Нил лежал насколько мог неподвижно, затаившись и закрыв глаза. Чьи-то руки обшарили его и нашли потертый кошелек с мелочью.
   — Мало! Да еще две карты. А говорили, что будет хорошая пожива.
   Нил услышал, как подошел еще один. Наступило молчание, а потом чей-то голос удивленно произнес:
   — Червонная дама и пиковый валет? Голос выдавал человека образованного.
   Кто-то опять пошевелил его под ребра носком сапога, на этот раз повежливее.
   — Если ты еще жив, открой глаза, иначе я проткну тебя ножом.
   Нилу ничего не оставалось, как открыть глаза.
   — Кто вы? — спросил неизвестный.
   Одет он был как крестьянин, но лицо выдавало натуру незаурядную. По щеке к подбородку сбегал шрам, отчего казалось, что человек все время усмехается краем рта. Темно-русые волосы были завязаны сзади косичкой. На вид ему было около сорока, но из-за шрама точно определить возраст трудно. Глаза темно-голубые.
   Нил хотел пошевелиться, но боль стала адской. «Мушкетная пуля, — подумал он. — И засела где-то глубоко».
   — Кто вы? И должен предупредить: ваша жизнь зависит от вашего ответа.
   — Нил Форбс.
   — Вы Брэмур?
   — Да.
   — Дьявол меня побери! — Незнакомец наклонился, перевернул Нила и довольно бережно расстегнул его плащ и сюртук.
   Потом, вынув нож, распорол окровавленную штанину.
   — Одна пуля попала в бедро.
   — И что из этого следует? — спросил второй. — Почему его нельзя прикончить?
   — У меня для этого есть свои резоны, Берк, — ответил человек со шрамом. — Помоги мне оттащить его от дороги. Вообще-то больше дураков нет ездить по ней ночью, но кто знает…
   Если бы Нил не чувствовал себя так ужасно, ему бы не понравилось, что его причислили к дуракам. Он не знал, почему упоминание о титуле изменило первоначальные кровожадные намерения человека со шрамом, но ссориться с ним сейчас было ни к чему. Ему еще столько надо сделать дел на земле и столько долгов уплатить до встречи с творцом!
   — Вы сможете встать?
   Нил попытался, но из раны хлынула кровь, и боль стала настоящей пыткой. Тем не менее он приподнялся, а русоволосый со шрамом взял его под мышки и поставил на ноги.
   — Да вы увесистый! Берк, помоги мне.
   Второй подошел к Нилу с другой стороны, и вдвоем они оттащили его от дороги. Боль, словно огонь, жгла все тело, в голове стучало молотом, но все же в мозгу его вертелись вопросы: что это за женщина, которая, очевидно, наслала на него убийц? И почему человек, пытавшийся его убить, теперь спасает ему жизнь?
   — Достань мою фляжку, — сказал незнакомец Берку. — Я должен извлечь нулю.
   — Зачем? Вы ведь только что хотели убить меня?!
   — Я не знал, что вы Брэмур. Нам сказали, что едет какой-то английский богач с шотландским золотом в карманах.
   — И вы стреляли, не зная точно, в кого?
   — Но это лучше, чем самим быть застреленными. Или — повешенными. Да и денег у меня совсем не густо. Подошел Берк с фляжкой и мушкетом в руках.
   — Дай ему глотнуть. Не хочу, чтобы его слышала вся английская армия.
   — Кто вы? — спросил Нил.
   — Человек, который пытается выжить, — ответил бандит с хорошо подвешенным языком. — У вас в кармане червонная дама и валет пик. Можете считать, что я — король.
   — Король бандитов?
   Человек пожал плечами и протянул фляжку:
   — Глотните, и как следует, Брэмур. Боль будет адова.
   Нил глотнул, и как следует. Он знал, что ему предстоит.
   Нестерпимая боль накатывалась волнами, так что иногда он терял сознание. Да и крови он потерял слишком много. Голос убийцы и благодетеля звучал все глуше и отдаленнее. Между зубами ему вставили деревяшку, и он покорно ее стиснул, как было сказано. А потом глаза его застлал кровавый туман, и Нил погрузился во тьму.
 
   Брэмур уехал, и Джэнет гадала, вернется ли он когда-нибудь. Он даже не попрощался… Неужели можно так не верить кому-то и одновременно отчаянно желать этого человека?
   Люси доложила, что рано утром маркиз встречался с Реджинальдом. Горничная слышала, как Реджи что-то выкрикивал, но слов не разобрала. А голоса Брэмура вообще не было слышно, а это означало, что он не кричал. Но он никогда не кричит. Почему? От равнодушия?
   Джэнет понимала, что надо принять его предложение помощи и извлечь из него максимальную пользу. Он мог обеспечить ее свободу и возможность произвести в Лохэне перемены к лучшему. Он мог дать ей все, чего бы она ни попросила. Но он не мог ей дать то, чего она жаждала.
   Джэнет выбранила себя за жадность. Месяц назад она и мечтать не смела о том, что имеет сейчас. И прежде всего у нее есть ее дети. Но она не могла не вспоминать и о понесенных за эти годы потерях. Отец, брат Александр, друзья. Сколько их было — и все ушли! Некоторые пали при Куллодене. Других согнули в бараний рог, они испытали гонения и со стороны англичан, и со стороны своих же соотечественников. Так почему же отсутствие одного предателя-шотландца причиняет ей боль?
   Сегодня она встала позднее, чем обычно, — когда ее разбудил голодный крик Колина, давно уже рассвело.
   Джэнет позавтракала вместе с девочками, стараясь спокойно отвечать на вопросы: «А тот джентльмен уже уехал?», «А когда он снова приедет?» Странно, однако: девочки огорчились, что он уехал, не попрощавшись с ними. Затем она пошла проведать, что делает Тим, и обрадовалась, увидев в конюшне Кевина.
   — Тим сказал, что вы меня спрашивали, — сняв шапку, обратился к ней Кевин.
   — Да, спрашивала и очень рада снова тебя видеть. И запомни: никто, кроме меня, не может тебя уволить.
   — Я вчера видел в деревне Макнайта, пьяного. Говорят, с тех пор как его выгнали, он все время пьет. Он сказал, что это вы, миледи, во всем виноваты и что он еще рассчитается с вами.
   — Неважно. Вы с Тимом сумеете вдвоем навести в конюшне порядок?
   — Конечно, миледи. Теперь, когда у животных есть овес, они повеселели. А Тим сейчас поехал раздавать семена. Вы это замечательно придумали.
   — Арендаторы должны получать семена для посева. Кевин как будто даже поразился, услышав такое, но промолчал.
   — А Люси знает, что ты вернулся?
   Кевин смущенно заморгал, а потом ухмыльнулся:
   — Ага. Я еще утром повидался с ней.
   — Надеюсь, намерения у тебя честные?
   — Разумеется, миледи! Теперь, когда у меня с работой все в порядке, хочу просить ее руки.
   — И я готова дать тебе благословение. А что маркиз? Когда он уехал?
   — Сегодня на рассвете. И оставил для вас вот это. Кевин подал ей письмо с гербовой печатью Брэмуров.
   — Не хотите, чтобы я оседлал для вас кобылку, миледи? Или приготовил фаэтон?
   — Нет, — ответила Джэнет, крепко сжимая письмо, — не сейчас. — И поспешила к себе. Люси укачивала Колина.
   — А где девочки?
   — С ними сейчас Клара.
   «Им нужна гувернантка», — подумала Джэнет. Эту мысль она уже высказывала однажды мужу, но он был решительно против. «Женщинам образование ни к чему», — отрезал он.
   Но сейчас… сейчас она сама может все решать! Во всяком случае, надеется.
   Джэнет развернула письмо и прочла:
   «Я восстановил для вас кредит в деревенских лавках. Когда соберут первый урожай, вы сможете вернуть долг за семена без всяких процентов. Я все объяснил вашему деверю. Он понял, что последнее слово по всем делам в Лохэне — за вами. Если у вас возникнет необходимость видеть меня, вам нужно будет только сообщить об этом.
   Брэмур».
   Ничего личного. Холодное, деловое письмо… Джэнет захотелось разорвать его и выбросить, но вместо этого она огляделась в поисках укромного места. В одной из стен расшатался камень. Она отодвинула его и засунула письмо вглубь. А вдруг оно еще понадобится?
   Итак, Лохэн принадлежит ей! Впервые в жизни она свободна поступать как хочет. Тогда почему же она испытывает в душе такую щемящую пустоту?
 
   Тело жгла острая боль. Нил хотел бы забыться опять, но его мучили тяжкие видения. Он снова был под Куллоденом, слышал крики раненых, стоны умирающих, стук мечей и ужасный звук пронзаемой плоти.
   И затем опять голос: «Женщина сказала, что при нем есть деньги». Кто знал, что сегодня утром он отправится в путь, и успел предупредить убийц? В Лохэне были три женщины, но, кроме Джэнет, никто не знал, что он собирается уезжать. И эта мысль причиняла боль сильнее, чем рана. — Брэмур!
   Он старался снова окунуться в забытье, но чей-то голос продолжал настойчиво звать его. Зачем? Не все ли равно этому бандиту, жив он или умер. Да и зачем ему жить?
   Но другой, внутренний, голос твердил: «Чтобы исполнить обещание, данное тобой в Брэмуре».
   Во рту пересохло, веки отяжелели, и он с огромным трудом разлепил их. Нога невыносимо болела, а все тело пылало от жара, хотя было холодно.
   Кто-то вытер ему влажной тряпкой лицо. Прикосновение было довольно бережное, не то что раньше. Повернув голову, Нил с удивлением увидел девочку лет тринадцати. С другой стороны стоял мужчина со шрамом.
   — Ну, Брэмур, проснулись наконец?
   Нил шевельнулся и едва подавил стон. Нельзя показывать, как он слаб, человеку, который его подстрелил и желал ему смерти. Что же все-таки его остановило?..
   — Почему при вас были эти карты? — спросил незнакомец.
   Карты… Именно эти карты по неведомой причине спасли ему жизнь. Карты — его имя. Титул. А другие карты он развеял по ветру, повинуясь какому-то внезапному капризу судьбы.
   — Что вам от меня нужно?
   — Кто-то очень желал вашей смерти, милорд, так как нам сообщили, что богатый джентльмен проедет по здешним местам, — насмешливо сказал мужчина.
   — И почему же… меня не убили?
   — Нет, это вы сначала ответьте на мой вопрос. О картах.
   — Они мне понравились.
   — Не очень убедительно.
   — Где я?
   — В пещере, далеко от английских солдат и от их шотландских пособников, так что на помощь не надейтесь.
   — Я и не надеялся… никогда.
   — Вы, очевидно, воевали под Куллоденом. Против Камберленда или за него?
   — Против.
   Нил знал, что иной ответ будет стоить ему жизни. Этот человек — явно якобитский беглец. И к тому же — бандит.
   — Мудрый ответ, милорд. Ответь вы иначе — и вас уже не было бы в живых.
   — Не понимаю, почему я еще жив.
   — Ну вы не слишком-то надейтесь на лучшее, милорд. Еще все может случиться… Но дело в том, что имя Брэмур кое-что значит в этих местах. А уж когда я увидел у вас пикового валета…
   Нил снова пошевелился. Господи, как хочется пить!
   — Воды…
   Мужчина кивнул. Девочка быстро вскочила, куда-то исчезла и через несколько секунд появилась с полной кружкой. Бандит приподнял голову Нила и приблизил кружку к губам, но так, чтобы Нил не мог отпить.
   — Вы еще не ответили на мои вопросы.
   Нил закрыл глаза. Этот человек явно считал, что он как-то связан с Черным Валетом. Но он не будет присваивать себе заслуги Рори и пользоваться их родством.
   — Откуда вы ехали? — продолжал расспрашивать незнакомец.
   Нила вопрос удивил.
   — Из Лохэна. Это недалеко от Инвернесса. Неужели вам не сообщил этого ваш… информатор?
   — Какой информатор?
   — Вы же сами сказали… Женщина, сообщившая, что у меня при себе много денег.
   — Но я сам с ней не говорил и понятия не имею, откуда она. Один из моих… товарищей сказал, что узнал об этом от высокопоставленного роялиста.
   — От такого же вора, как вы?
   — О да, он вор! Он просто не осмеливается разбойничать на больших дорогах и заставляет это делать других.
   — Зато вы осмеливаетесь, — нахмурился Нил. — Устраиваете засады на шотландцев и убиваете их.
   — Я убиваю предателей, — поправил его человек со шрамом.
   — Убийство — всегда убийство.
   Нил знал, что злит этого человека со шрамом, но не мог остановиться. А упоминание о женщине все еще его сильно беспокоило. И равнодушие этого человека к убийству как способу обогащения.
   Нил вдруг подумал, что ведь и сам он много лет не дорожил жизнью людей. Ему нужно было только одно — одобрение маркиза. Сейчас у него было такое чувство, что, глядя на человека со шрамом, он видит самого себя. И это зрелище ему не нравилось.
   — Вы не ответили на мой вопрос: зачем вам понадобилось извлекать пулю из моей ноги?
   — А вы не ответили на мой: при чем тут карты? Нил пожал плечами:
   — У многих есть карты.
   — Но не пиковый валет! Вас только за одно это могли арестовать.
   — Но у меня также есть и дама червей, — заметил Нил.
   — Послушайте, хватит играть в прятки. Неужели вы действительно хотите умереть?
   — Нет. Но я не Черный Валет. Он мертв.
   — Откуда вы знаете?
   — Его никто не видел уже несколько месяцев.
   — А он мне так нужен! — неожиданно заявил бандит.
   — Жалею, что разочаровал вас. Но я о нем ничего не знаю. К его удивлению, незнакомец поднес кружку ко рту Нила и дал ему глотнуть. Потом еще. Нил пил с жадностью.
   — Спасибо.
   Человек кивнул, поднялся и вышел из пещеры. Девочка снова подошла к Нилу и вытерла ему лицо.
   — Как его зовут? — спросил Нил. Она пожала плечами:
   — Мы зовем его Уилл, но никто не знает его настоящего имени.
   — «Мы»?
   — Нас здесь человек десять. Уилл нас защищает.
   — Еще воды.
   Господи, как ему хочется пить! И как ему жарко. Нил снова закрыл глаза. Что, если ему не суждено больше ничего сделать там, в поместье? У него нет наследников. Если он умрет, земли отойдут к короне, а потом их отдадут или продадут какому-нибудь англичанину, который прогонит всех арендаторов. И все пойдет прахом.
   А Джэнет? Что будет с ней?..
   Девочка принесла еще воды. Нил медленно пил, но боль все равно сжигала внутренности. Он готов был сейчас заключить любую сделку с богом. Ему нужно всего несколько месяцев. Год.
   Но, может быть, стоит поторговаться с дьяволом?..
 
   Уилл не знал, что остановило его руку. Убийство давно стало его ремеслом. Он сам едва не погиб под Куллоденом — у него было столько тяжких ран, что солдаты Камберленда, которые добивали раненых якобитов, прошли мимо, решив, что он мертв. Какая-то старуха, искавшая здесь сына, услышала его стоны, позвала на помощь и спрятала у себя в доме. Целый год он выздоравливал. Остался шрам, изуродовавший лицо, и уже никогда он не перестанет хромать. Однако больше всего его мучили воспоминания о сражении — о том, как в кровавой бойне погибали его друзья.
   Он ненавидел англичан каждой каплей крови. И еще больше ненавидел их шотландских пособников.
   Человек, которым он был когда-то, по общему убеждению, погиб. Теперь он зовется Уиллом. Семья его тоже погибла. Горечь утраты и ненависть к врагам изгнали из его души все другие чувства. Поэтому он жил и поддерживал жизнь в других тем, что убивал каждого встречного изменника-шотландца и каждого запятнанного кровью невинных англичанина, которые ему попадались. Он грабил их, все отдавая несчастным беженцам, которых встретил в горах Шотландии. Он надеялся, что сможет так или иначе доставить их в безопасное место, но из-за шрама его внешность слишком бросалась в глаза и запоминалась. Однако Уилл много слышал о Черном Валете и надеялся, что тот сможет позаботиться о несчастных, которых он подобрал. Больше он никому не верил, а денег, чтобы подкупить людей закона и помочь несчастным, у него не было. Оставалось только этого Черного Валета найти. Уилл не мог поверить, что его нет в живых.
   Да, он вел жизнь убийцы и вора, но ему было все равно. Впрочем, и выбора не оставалось. Он убивал свои жертвы, не имея возможности брать их в плен или сохранять им жизнь, — из опасения, что они донесут на него.
   Этот человек был первым, кого он пощадил. Все решила карта. Уилл понадеялся, что этот шотландец в темной одежде знает что-нибудь о Черном Валете.
   Интересно также, почему он ехал из Лохэна? Уилл слышал об этом поместье и о Кэмпбеллах слышал, но не знал, что сообщение о богатом путешественнике поступило оттуда. Уилл был осторожен, и Берк обычно получал сообщения из третьих рук — в данном случае от человека по имени Бэйн! Тот, в свою очередь, ссылался на какую-то леди, явно понимавшую всю опасность распространения слухов.