Страница:
Библейское небо - твердь или купол шатра, а Земля - плоский круг, своеобразная арена под небесным куполом: "Он есть Тот, который восседает над кругом земли, и живущие на ней - как саранча пред ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья" ("Книга пророка Исайи"), или: "Он устроил горние чертоги Свои на небесах и свод Свой утвердил на земле" ("Книга пророка Амоса"). В последнем фрагменте особенно хорошо виден геоцентризм.
Библейские светила движутся вокруг Земли, что косвенно усматривается в знаменитой притче об Иисусе Навине, преследующем войска пяти царей Аморрейских после битвы под Гаваоном. Желая продлить светлое время дня, дабы завершить разгром врагов, Иисус Навин взывает: "...стой, солнце, над Гаваоном, и, луна, над долиною Аиалонскою!" В результате: "И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим". Военно-космическая хитрость Иисуса Навина упоминается и в "Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова", причем с уточнением сроков: "Не его ли рукой остановлено было солнце, и один день был как бы два?"
Нечто похожее библейский Бог демонстрирует больному царю Езекии через пророка Исайю - заставляет солнечную тень отступить на 10 ступенек*.
* Вероятно, этот образ связан с древнеегипетскими ступенчатыми солнечными часами. Это сооружение, позволяющее отсчитывать единицы времени между восходом и заходом Солнца по ступенькам, на которые падает тень, было похоже на небольшую усеченную квадратную пирамиду. С верхней площадки шли две лестницы по 6 ступенек в каждой - на восток и на запад. Высота подбиралась так, чтобы в момент восхода первая ступенька западной лестницы была в тени, потом тень переходила на вторую ступеньку и т. д., а после полудня перемещалась соответственно на восточную лестницу. Таким образом, светлое время дня делилось на 12 частей.
В "Книге пророка Аввакума" есть прямое упоминание божественного управления ходом небесных тел: "...солнце и луна остановились на месте своем пред светом летающих стрел Твоих, пред сиянием сверкающих копьев Твоих".
Самое же непосредственное описание картины движения светил дается в 18-м Псалме, прославляющем небеса: "Он поставил в них жилище солнцу, и оно выходит, как жених из брачного чертога своего, радуется, как исполин, пробежать поприще: от края небес исход его, и шествие его до края их, и ничто не укрыть от теплоты его". В несколько сокращенном виде это же сказано и в "Книге Екклесиаста": "Восходит солнце и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит".
Эти внешне безобидные фрагменты библейской картины мироздания легко согласовывались с гораздо более развитой философией Аристотеля и системой Птолемея, и они же, эти фрагменты, сыграли важнейшую роль в борьбе с идеями Пифагора и Аристарха, а впоследствии - в попытках опровергнуть и запретить коперниковскую модель, в организации процессов над Бруно и Галилеем. Концепция богоизбранности народа, связанного с библейским Яхве особым договором (Заветом), вела к представлению об особой выделенности земли, где этот народ обитает,- своеобразному "палестиноцентризму". Последующее христианство преломило эту идею по-своему - во всемирном масштабе, в форме геоцентризма не только астрономического, но и общемировоззренческого.
Библия сформировалась как сборник древнееврейских религиозных книг в период между 8 и 2 веками до н. э. Не исключено, что некоторые тексты имеют и более почтенный возраст, но в целом указанный промежуток - наиболее вероятен для сведения отдельных фрагментов в целостную библейскую систему. Очевидно, эпоха создания Библии совпала со многими несчастьями, разразившимися в израильско-иудейских землях, и авторам было попросту не до космологии.
Но поневоле всплывает вопрос: как же получилось, что относительно примитивная библейская картина легла в основу европейского мировоззрения, примерно на полтора тысячелетия оттеснив гораздо более развитые и утонченные схемы древних греков?
Явление это действительно очень интересно, хотя и не слишком загадочно.
Христианство, возникшее в первые века нашей эры, прежде всего как этическое учение и идеологический протест против римского угнетения, положило в свою основу Библию как целое. Первоначально оно развивалось среди низов общества, мало интересующихся метафизическими проблемами и вполне принимающих любую не слишком сложную картину мироздания. По мере роста влияния и тем более в период превращения в государственную религию римской империи христианство стало активно впитывать идеи, истоки которых лежали в орфикопифагорейских учениях и которые достигли высокой степени общности в трудах Платона, Аристотеля и их последователей.
Как говорится, "свято место пусто не бывает", и крайне простая библейская картина мироздания фактически дополнилась всей мощью античных натурфилософских построений геоцентрического толка, а вместе с тем астрономическими достижениями эллинского периода. Птолемеевская модель была как бы канонизирована церковью, и большое счастье, что ее не догадались присоединить к текстам Священного писания... В этом плане примитивность библейской космологической картины объективно сыграла даже положительную роль. Но еще более важную роль сыграл резко выраженный библейский монотеизм. Как мы увидим в 3 главе, именно сквозь него пролегает многовековой путь к европейскому научному мировоззрению.
Заполнив библейский вакуум в смысле строения Вселенной, античная натурфилософия и астрономия не смогли предложить ничего конкретного в отношении космогонии. Они просто вынуждены были принять модель шестидневного творения, которая при отсутствии собственно научных взглядов казалась ничуть не хуже любой другой.
... И ДРУГИЕ
Завершается наша экскурсия по древнейшим космологическим взглядам. Мы задерживались в основном на более изученных и традиционно-выделяемых цивилизациях. Было бы опасно создавать впечатление, что только там закладывалось космическое будущее человечества.
Большое влияние оказала на соседние народы древнеиранская картина мира. Учение Заратуштры (по некоторым данным 630-553 гг. до н. э.) содержало интересное представление о творении мира в противоборстве двух начал Аша Вахишта (дух света и огня) и Антра-Майнью (дух тьмы).
Космос сопоставлялся с колесницей, влекомой 4 конями, олицетворяющими огонь, воду, воздух и землю. Конец мира должен был сопровождаться великой катастрофой, в которой конь-огонь поглотит остальных.
Идея борьбы противоположностей и своеобразный огнецентризм древнеиранских культов несомненно сказался на идеях Пифагора и другого крупнейшего древнегреческого мыслителя Гераклита Эфесского (544-475 гг. до н. э.), отстаивавшего первоначальность огня и непрерывную изменчивость окружающего мира.
Очень любопытные космологические схемы, по-видимому, создавались в Финикии еще в конце 2 тысячелетия до н. э. К сожалению, они дошли до нас лишь в изложении "из третьих рук" - ранние христианские авторы ссылались на ныне утраченные греческие труды, которые, в свою очередь, воспроизводили тексты финикийцев или опять-таки их переложение. Одна из схем, приписываемая Санхонйатону, в качестве первичного состояния принимает воздух и хаос, которые порождают ветер и желание, а последние - Мота, олицетворяющего одновременно смерть и жизненную силу. Мот, выступающий в образе ила, создает все остальные элементы мира. Собственно творение космоса и живых существ является следствием мировой катастрофы - пожара. Другая схема (Моха) берет за исходное состояние эфир и воздух, которые порождают творца Хусора, расщепляющего мировое яйцо на Небо и Землю.
Эти схемы представляют большой интерес даже с учетом того, что исходные элементы, вероятно, несколько неточно восприняты греческими авторами сквозь призму развитой натурфилософии. Действительно, существует глубочайшая проблема старта этой натурфилософии. Не слишком правдоподобно, что рывок от олимпийских богов до первоэлементов (в духе воды Фалеса или Гераклитова огня) произошел без промежуточных этапов. И весьма вероятно, что некоторые из этих этапов успешно преодолевались уже в Финикии и Месопотамии, и эстафета была передана грекам, попав на самую благодатную почву.
Гораздо северней Персии и Финикии древнескандинавские мифы, собранные в 11-13 веках Семундом Сигфусоном и Снорри Стурлусоном, рисовали величественную картину творения.
В начале времен
не было в мире
ни песка, ни моря,
ни волн холодных.
Земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.
Так начинается "Прорицание вёльвы" в "Старшей Эдде".
Один и его братья - молодое поколение богов - в схватке убивают древнейшее божество злого великана Имира, бросают его в глубь Мировой Бездны. Из тела Имира создают землю, из крови - воды, из костей - горы, валуны и камни - из зубов, тучи - из мозга. Череп Имира послужил основой небосвода, а искры из страны огня Муспелль стали звездами.
Земля представлялась скандинавам огромным кругом, плавающим в океане, на берегах которого жили великаны, а земли в глубине суши были ограждены стеной (Мидгард), сотворенной из век великана Имира. Небо связано с землей мостом Биврёст, попросту радугой.
В отдельных случаях понимание древних мифологических систем крайне затруднено - таково, например, положение с древнеславянской картиной Вселенной. Трудно сомневаться, скажем, что среди племенных объединений дохристианской Руси второй половины 1 тысячелетия существовали достаточно обширные и своеобразные представления о происхождении и строении мира соответственно уровню развившейся здесь земледельческой цивилизации. Однако культурная эволюция после крещения Руси сильно стерла следы предшествующего мировоззрения. В результате реконструкцию идей, заложенных в древнеславянском пантеоне, поневоле приходится делать усредненно, опираясь на некие общие элементы в мифологиях индоевропейских народов.
Сквозь эту общность можно усмотреть, например, определенную близость восточнославянской и древнегреческой (эпохи Гомера) картин мира. Так, бог неба и творец Вселенной Род (Стрибог) подобен древнегреческому Урану, впоследствии же в сознании язычников, пришедших в лоно христианства, он как бы замещается библейским Творцом. Владыка молний Перун (глава дохристианского пантеона Киевской Руси) олицетворяет воинственность и власть, и в то же время он верховный бог природы - это явный аналог Зевса. Аналогичен древнегреческому Апполону и Дажьбог, олицетворяющий солнце, свет, изобилие.
Путешествуя по времени и цивилизациям, быстро начинаешь замечать поразительное сходство многих космологических сюжетов в крайне отдаленных друг от друга областях. Надо полагать, что сходные условия - в первую очередь близкий уровень развития социальных структур и характер хозяйственной практики - порождают сходные представления. Имена богов и детали их взаимодействия, разумеется, отличаются, но общие космологические идеи оказываются подчас на удивление близки.
Есть, конечно, и любопытная специфика. Скажем, древние японцы отвергали идею первичного хаоса, мир начинается у них не с действия антропоморфного творца, а с самозарождения некоего элементарного порядка. Первичные боги - ками, возникающие одновременно, весьма абстрактны, только последующие поколения ками олицетворяют конкретные стихии.
Для западных индонезийцев характерно представление о первичности верхнего и нижнего миров в трехслойной картине мироздания. Средний, то есть земной, мир возникает в борьбе богов неба и океана.
Древние чеченцы и ингуши считали первичной плоскую безводную и безжизненную Землю, которую оплодотворила огромная белая птица.
У южноамериканских индейцев тоба первичны небо и земля, но сначала они расположены наоборот. Обычный мир появляется благодаря тому, что небо и земля меняются местами.
Такого рода моментов можно отыскать немало. Интересны, однако, не только различия в теоретических, так сказать, взглядах, но и в астрономической практике.
Общеизвестна, например, тесная связь монументальных сооружений древности с результатами многовековых астрономических наблюдений.
Пирамида Хеопса - гигант высотой почти 147 метров, построенный из 2,3 млн. каменных блоков общим весом более 5,8 млн. тонн,- имеет туннель, строго ориентированный по первому ежегодному восходу Сириуса. Взгляд знаменитого Сфинкса из Гизы направлен на восход Солнца в первый весенний день, а ось между луксорскими храмами Амона-Ра и Ра-Гарахты смотрит прямо в точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния.
В 15 городах майа на пирамидах есть специальные площадки с системами трех священных столбов. Для наблюдателя в определенной точке площадки эти столбы фиксируют направления на точки восхода Солнца в дни равноденствий, летнего и зимнего солнцестояний. Аналогичная система встречается и у инков.
Во всех этих случаях сооружения играют роль огромных астрономических приборов. Нужно полагать, их создателям потребовался очень солидный запас наблюдений, чтобы выполнить работу как следует.
Один только факт строительства пирамиды Хеопса или шумерских зиккуратов в начале 3 тысячелетия до н. э. указывает на то, что систематическая наблюдательная практика древних египтян и месопотамцев должна уходить корнями в гораздо более ранние времена, видимо, предшествующие городской цивилизации.
Взаимодействие строительства и астрономии в древнейшие времена земледельческих культур задолго до образования крупных государств воистину глубокая проблема. Чем вызывались крайне трудоемкие постройки, требующие усилий больших человеческих коллективов при самой примитивной технике,- чисто культовыми соображениями или необходимостью долговременной фиксации суммы астрономических знаний? Или здесь осуществлялся какой-то сложный синтез обеих этих целей?
Оставляя пока в стороне недостаточно проверенные гипотезы (типа соответствия расположения знаменитых статуй острова Пасхи форме созвездий), обратимся к факторам, существенно повлиявшим на наши историко-научные представления.
Речь пойдет о так называемых мегалитических сооружениях.
Давным-давно археологи столкнулись с обилием огромных камней (мегалитов) на территории Европы, особенно в северо-западной ее части. Камни со следами обработки использовались для создания крупных могильников и площадок более или менее понятного ритуального назначения. Однако в последние десятилетия окончательно выяснились и другие функции многих из них - астрономические.
Древнейшая постройка этого рода - Нью-Грейнджский коридорный могильник в полусотне километров от ирландской столицы Дублина. За 3300 лет до нашей эры люди уложили около 200 тыс. тонн камня, отдавая должное памяти предков, однако в конструкции могильника реализовано и кое-что другое. Оказалось, что именно в дни зимнего солнцестояния лучи, пробиваясь сквозь специальное "слуховое окошко", освещают длинный коридор и должны попадать даже на заднюю стенку погребальной камеры.
Только на Британских островах расположены сотни мегалитических объектов, подозрительных в плане их астрономической эксплуатации. Самый известный из них - Стоунхендж (буквально "каменный сарай") в графстве Уилтшир неподалеку от города Солсбери.
Начало строительства этой уникальной обсерватории каменного века относят к 2800 году до н. э., то есть в смысле древности он вполне выдерживает конкуренцию с пирамидами и башнями средиземноморских цивилизаций. Стоунхендж возводился более тысячелетия*, и современная археология выделяет 3 основных этапа этой работы. Первый этап - сооружение земляного вала (шириной 6 м, высотой - 1,8 м) и рва кольцеобразной формы. Диаметр этого древнейшего кольца - 97,5 м. На втором этапе, который относят примерно к 2100 году до н. э., внутри старого вала появилось так называемое сарсеновое кольцо диаметром около 30 м - оно составлено из обработанных глыб песчаника-сарсена, расположенных воротиками (два камня вертикально плюс горизонтальное перекрытие). Наконец на третьем этапе - к 1600 году до н. э.- уже за сарсеновыми камнями было создано кольцо голубых камней и подкова из пяти трилитов. Трилиты (три крупных камня в форме очень узких ворот) - самые массивные элементы Стоунхенджа, высота вертикальных камней превышает 5 метров, а вес доходит до 50 тонн. В центре подковы лежит так называемый Алтарный камень почти пятиметровой длины.
*Джеральд Хокинс и Джон Уайт в своей книге "Разгадка тайны Стоунхенджа" полагают, что завершающий этап создания собственно обсерватории занял около трех веков, и оценивают Стоунхендж общей трудозатратой не менее полутора миллионов человеко-дней.
Открытый конец подковы обращен к входу в Стоунхендж - десятиметровой прорези в старом вале, точнее, ориентирован на вертикально расположенный 6-метровый Пяточный камень (Менгир). Зная эту ориентацию, древний наблюдатель мог убедиться, что с центральной площадки он увидит восход Солнца в день летнего солнцестояния строго над Менгиром. Это обстоятельство было открыто еще Уильямом Стьюкли в 1740 году, и с тех пор Стоунхендж стал объектом пристального интереса. Впоследствии были найдены и многие другие выделенные направления. Оказалось, что в архитектуре Стоунхенджа как бы записаны точки восхода Луны и Солнца для всех четырех времен года. Возможно, ряд простых операций позволял превращать этот гигантский каменный календарь в своеобразную вычислительную машину для предсказания солнечных и лунных затмений.
В целом проблема обсерваторий каменного века таит в себе еще немалое число загадок. Мы как-то привыкли к тому, что древнейшая астрономия вышла из лона имперских цивилизаций Древнего Востока, и не слишком ясно представляем себе, чего могли достичь в этом отношении земледельческие племена, не обладающие развитой государственностью и письменностью. Разумеется, их астрономические взгляды, основанные на более примитивной социальной и хозяйственной практике, могли быть не столь обширны, как в Древнем Египте или в Месопотамии. Но процесс создания календаря, неизбежный для каждой достаточно стабильной земледельческой культуры, должен был их затронуть, а такой процесс требовал формирования особой астрономической практики и специальных методов фиксации добытых знаний, особенно в условиях отсутствия письменности. Этим целям и служили мегалитические обсерватории-календари.
Интерес к данной проблеме возрастает. Достаточно сказать, что издается специальный журнал "Археоастрономия", различные бюллетени и сборники, проводятся конференции. И надо надеяться, что в ближайшее время мы станем свидетелями новых открытий.
Мегалитические обсерватории поставили перед археоастрономами очень глубокую задачу. Имеем ли мы дело с иными стартовыми вариантами цивилизации? Племена, которые одновременно с Египтом и шумерами рванулись к астрономическим знаниям, добились немалых успехов в строительстве. Что их остановило? Почему эти варианты к середине 2 тысячелетия до н. э. оказались нежизнеспособны и не привели к созданию чего-то самобытного и сопоставимого по масштабу с государствами Древнего Востока?
А может быть, мы просто столкнулись с уровнем астрономической и строительной культуры, предшествующим тому, что происходило в Египте и Месопотамии 5000 лет назад? И под известными слоями древневосточных цивилизаций не должно ли скрываться нечто в духе мегалитических обсерваторий? Действительно, не на могильниках же почти полуторастометровой высоты в духе пирамиды Хеопса оттачивалось строительное искусство египтян, и вряд ли они учились астрономической ориентации, укладывая сразу миллионы гигантских каменных блоков...
Решение этих проблем, несомненно, заставит нас пристальней всмотреться в композиции памятников ранних земледельческих культур в самых разных районах планеты.
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПРОБЛЕМЫ
Предыдущий раздел недаром был завершен сплошными вопросами. Хотелось подчеркнуть, что наши представления о древней астрономии находятся в не слишком удовлетворительном состоянии. Не столь уж и отдаленная эпоха каменных календарей, необходимых земледельческим обществам, то есть интервал от примерно 8 до 4 тысячелетия до н. э., выглядит весьма туманно.
Разумеется, есть проблемы, не сводящиеся к рамкам неолита.
Схема, по которой мы строили обсуждение древних взглядов на Вселенную, довольно проста и основана на предположении, что космологические идеи, скажем, австралийских аборигенов, неплохо воспроизводят нечто характерное для охотников и собирателей, обитавших повсеместно 15-20 тыс. лет назад. В этом подходе на основе изучения культур разного уровня социальной и хозяйственной организации можно выстроить эволюционную лесенку, вдоль которой видна и смена космологических представлений и вообще эволюции мышления.
Однако стоит обратить внимание на иные возможности.
Ныне люди Земли относятся к одному биологическому виду, но это не значит, что на планете не существовало иных очень близких видов. Современные скорее свидетельствует о том, что наши давние предки развивались в сильной конкуренции, и последние параллельные ветви исчезли лишь во времена появления Homo sapiens.
Тем не менее, иногда слишком уверенно мы выстраиваем в линейку социальные организмы - от локальных охотничьих групп до атомно-электронных суперцивилизаций 20 века. На самом деле ситуация может быть намного сложней - не исключено, что некоторые реликтовые культуры развивались по особому пути и при благоприятных условиях их цивилизации не слишком напоминали бы изученные европейские и азиатские образцы. Конечно, контакты нивелируют многие особенности, приводят фактически к отбору социальных организмов, но в древности, когда объем контактов был невелик, многообразие могло играть гораздо большую роль.
Я не уверен, что современный уровень исторических исследований достаточен для четкого выделения различных линий социальной эволюции, для реконструкции сколь-нибудь ясного облика несостоявшихся параллельных цивилизаций. Понятно, что сам образ цивилизации выглядит несколько по-разному относительно, скажем, Европы, Индии и Китая, но гораздо менее понятно, какого уровня эти различия, в чем их корни и главное последствия. Что сталось бы, например, с индейской Америкой, если бы там за должное число веков была бы освоена железная металлургия, открыт порох и изобретен телескоп, а Колумбу и иже с ним пришло бы в голову заниматься чем-нибудь попроще мореплавания? Или свершились бы там открытия, толкающие цивилизацию вообще не по пути быстрой технологической эволюции. Тут есть над чем задуматься...
Пока же попробуем кратко подвести итоги нашего путешествия по очень давним временам и идеям. Видимо, вступление в эпоху земледельческих культур характеризует качественный сдвиг в мировосприятии. Магико-тотемическое мышление достигает своеобразного апогея, наделяя небо и светила максимумом магической силы. Но развивающаяся социальная иерархия тут же дает старт новому типу мышления - религиозному. За 4-5 тыс. лет, потребовавшихся для перехода к цивилизациям, религиозное мышление вбирает в себя лучший опыт предыдущего уровня и становится доминирующим. За этот период земледельцы должны были справиться с решением важнейшей задачи - созданием календаря. Нет сомнения, что к моменту возведения египетских пирамид или шумерских зиккуратов они имели хорошие сельскохозяйственные календари и обширные астрономические познания. Хотя европейские мегалиты и многому учат в этом отношении, трудно утверждать, что мы знаем все или даже большинство методов фиксации соответствующих знаний в дописьменный период. Однако трудно сомневаться в том, что регистрация и хранение календарно-астрономической информации стали сильнейшими стимулами в создании письменности.
Вероятно, уже в первое тысячелетие существования цивилизаций более стабильные и благоустроенные условия наблюдения и облегчение регистрации данных позволили довести календари почти до предела точности, в которой нуждалась практика земледельческих циклов. Знание расположения созвездий, конечно, играло свою роль и в мореходстве, но в те времена мореходство преимущественно было прибрежным и вряд ли могло обеспечить заказ на значительное улучшение точности астрономических данных.
Фактором, который подталкивал и ускорял развитие астрономии, становились астрологические проблемы. Религиозно-магическая сверхидея о "небесном руководстве" не только сельскохозяйственными работами, но всем земным миром, включая судьбы людей и царств, оказалась объективно полезной. В ее рамках греческая натурфилософия впервые сумела поставить задачу об отыскании универсального механизма небесных движений. Но об этом подробней пойдет речь в одном из разделов следующей главы.
Здесь же будет полезно немного остановиться на завершении античного периода, когда философия как бы стала терять интерес к космическим проблемам, активно уходя в социально-этическую сферу. Это явление характерно для большей части эллинистической эпохи (после завоеваний Александра Македонского). Иногда вызывает удивление тот факт, что за огромный промежуток с 3 века до н. э. до 5 века н. э. в развитых эллинистических государствах, где ученые превосходно знали о достижениях греков и, казалось бы, имели условия для дальнейших шагов, не было сделано ни одного принципиально важного шага*. Особо любопытно в этой связи положение Рима, крупнейшей и самой мощной цивилизации поздней древности, которая дала немало поводов историкам науки позлословить относительно ее мизерного вклада в сокровищницу естественнонаучных знаний.
Библейские светила движутся вокруг Земли, что косвенно усматривается в знаменитой притче об Иисусе Навине, преследующем войска пяти царей Аморрейских после битвы под Гаваоном. Желая продлить светлое время дня, дабы завершить разгром врагов, Иисус Навин взывает: "...стой, солнце, над Гаваоном, и, луна, над долиною Аиалонскою!" В результате: "И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим". Военно-космическая хитрость Иисуса Навина упоминается и в "Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова", причем с уточнением сроков: "Не его ли рукой остановлено было солнце, и один день был как бы два?"
Нечто похожее библейский Бог демонстрирует больному царю Езекии через пророка Исайю - заставляет солнечную тень отступить на 10 ступенек*.
* Вероятно, этот образ связан с древнеегипетскими ступенчатыми солнечными часами. Это сооружение, позволяющее отсчитывать единицы времени между восходом и заходом Солнца по ступенькам, на которые падает тень, было похоже на небольшую усеченную квадратную пирамиду. С верхней площадки шли две лестницы по 6 ступенек в каждой - на восток и на запад. Высота подбиралась так, чтобы в момент восхода первая ступенька западной лестницы была в тени, потом тень переходила на вторую ступеньку и т. д., а после полудня перемещалась соответственно на восточную лестницу. Таким образом, светлое время дня делилось на 12 частей.
В "Книге пророка Аввакума" есть прямое упоминание божественного управления ходом небесных тел: "...солнце и луна остановились на месте своем пред светом летающих стрел Твоих, пред сиянием сверкающих копьев Твоих".
Самое же непосредственное описание картины движения светил дается в 18-м Псалме, прославляющем небеса: "Он поставил в них жилище солнцу, и оно выходит, как жених из брачного чертога своего, радуется, как исполин, пробежать поприще: от края небес исход его, и шествие его до края их, и ничто не укрыть от теплоты его". В несколько сокращенном виде это же сказано и в "Книге Екклесиаста": "Восходит солнце и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит".
Эти внешне безобидные фрагменты библейской картины мироздания легко согласовывались с гораздо более развитой философией Аристотеля и системой Птолемея, и они же, эти фрагменты, сыграли важнейшую роль в борьбе с идеями Пифагора и Аристарха, а впоследствии - в попытках опровергнуть и запретить коперниковскую модель, в организации процессов над Бруно и Галилеем. Концепция богоизбранности народа, связанного с библейским Яхве особым договором (Заветом), вела к представлению об особой выделенности земли, где этот народ обитает,- своеобразному "палестиноцентризму". Последующее христианство преломило эту идею по-своему - во всемирном масштабе, в форме геоцентризма не только астрономического, но и общемировоззренческого.
Библия сформировалась как сборник древнееврейских религиозных книг в период между 8 и 2 веками до н. э. Не исключено, что некоторые тексты имеют и более почтенный возраст, но в целом указанный промежуток - наиболее вероятен для сведения отдельных фрагментов в целостную библейскую систему. Очевидно, эпоха создания Библии совпала со многими несчастьями, разразившимися в израильско-иудейских землях, и авторам было попросту не до космологии.
Но поневоле всплывает вопрос: как же получилось, что относительно примитивная библейская картина легла в основу европейского мировоззрения, примерно на полтора тысячелетия оттеснив гораздо более развитые и утонченные схемы древних греков?
Явление это действительно очень интересно, хотя и не слишком загадочно.
Христианство, возникшее в первые века нашей эры, прежде всего как этическое учение и идеологический протест против римского угнетения, положило в свою основу Библию как целое. Первоначально оно развивалось среди низов общества, мало интересующихся метафизическими проблемами и вполне принимающих любую не слишком сложную картину мироздания. По мере роста влияния и тем более в период превращения в государственную религию римской империи христианство стало активно впитывать идеи, истоки которых лежали в орфикопифагорейских учениях и которые достигли высокой степени общности в трудах Платона, Аристотеля и их последователей.
Как говорится, "свято место пусто не бывает", и крайне простая библейская картина мироздания фактически дополнилась всей мощью античных натурфилософских построений геоцентрического толка, а вместе с тем астрономическими достижениями эллинского периода. Птолемеевская модель была как бы канонизирована церковью, и большое счастье, что ее не догадались присоединить к текстам Священного писания... В этом плане примитивность библейской космологической картины объективно сыграла даже положительную роль. Но еще более важную роль сыграл резко выраженный библейский монотеизм. Как мы увидим в 3 главе, именно сквозь него пролегает многовековой путь к европейскому научному мировоззрению.
Заполнив библейский вакуум в смысле строения Вселенной, античная натурфилософия и астрономия не смогли предложить ничего конкретного в отношении космогонии. Они просто вынуждены были принять модель шестидневного творения, которая при отсутствии собственно научных взглядов казалась ничуть не хуже любой другой.
... И ДРУГИЕ
Завершается наша экскурсия по древнейшим космологическим взглядам. Мы задерживались в основном на более изученных и традиционно-выделяемых цивилизациях. Было бы опасно создавать впечатление, что только там закладывалось космическое будущее человечества.
Большое влияние оказала на соседние народы древнеиранская картина мира. Учение Заратуштры (по некоторым данным 630-553 гг. до н. э.) содержало интересное представление о творении мира в противоборстве двух начал Аша Вахишта (дух света и огня) и Антра-Майнью (дух тьмы).
Космос сопоставлялся с колесницей, влекомой 4 конями, олицетворяющими огонь, воду, воздух и землю. Конец мира должен был сопровождаться великой катастрофой, в которой конь-огонь поглотит остальных.
Идея борьбы противоположностей и своеобразный огнецентризм древнеиранских культов несомненно сказался на идеях Пифагора и другого крупнейшего древнегреческого мыслителя Гераклита Эфесского (544-475 гг. до н. э.), отстаивавшего первоначальность огня и непрерывную изменчивость окружающего мира.
Очень любопытные космологические схемы, по-видимому, создавались в Финикии еще в конце 2 тысячелетия до н. э. К сожалению, они дошли до нас лишь в изложении "из третьих рук" - ранние христианские авторы ссылались на ныне утраченные греческие труды, которые, в свою очередь, воспроизводили тексты финикийцев или опять-таки их переложение. Одна из схем, приписываемая Санхонйатону, в качестве первичного состояния принимает воздух и хаос, которые порождают ветер и желание, а последние - Мота, олицетворяющего одновременно смерть и жизненную силу. Мот, выступающий в образе ила, создает все остальные элементы мира. Собственно творение космоса и живых существ является следствием мировой катастрофы - пожара. Другая схема (Моха) берет за исходное состояние эфир и воздух, которые порождают творца Хусора, расщепляющего мировое яйцо на Небо и Землю.
Эти схемы представляют большой интерес даже с учетом того, что исходные элементы, вероятно, несколько неточно восприняты греческими авторами сквозь призму развитой натурфилософии. Действительно, существует глубочайшая проблема старта этой натурфилософии. Не слишком правдоподобно, что рывок от олимпийских богов до первоэлементов (в духе воды Фалеса или Гераклитова огня) произошел без промежуточных этапов. И весьма вероятно, что некоторые из этих этапов успешно преодолевались уже в Финикии и Месопотамии, и эстафета была передана грекам, попав на самую благодатную почву.
Гораздо северней Персии и Финикии древнескандинавские мифы, собранные в 11-13 веках Семундом Сигфусоном и Снорри Стурлусоном, рисовали величественную картину творения.
В начале времен
не было в мире
ни песка, ни моря,
ни волн холодных.
Земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.
Так начинается "Прорицание вёльвы" в "Старшей Эдде".
Один и его братья - молодое поколение богов - в схватке убивают древнейшее божество злого великана Имира, бросают его в глубь Мировой Бездны. Из тела Имира создают землю, из крови - воды, из костей - горы, валуны и камни - из зубов, тучи - из мозга. Череп Имира послужил основой небосвода, а искры из страны огня Муспелль стали звездами.
Земля представлялась скандинавам огромным кругом, плавающим в океане, на берегах которого жили великаны, а земли в глубине суши были ограждены стеной (Мидгард), сотворенной из век великана Имира. Небо связано с землей мостом Биврёст, попросту радугой.
В отдельных случаях понимание древних мифологических систем крайне затруднено - таково, например, положение с древнеславянской картиной Вселенной. Трудно сомневаться, скажем, что среди племенных объединений дохристианской Руси второй половины 1 тысячелетия существовали достаточно обширные и своеобразные представления о происхождении и строении мира соответственно уровню развившейся здесь земледельческой цивилизации. Однако культурная эволюция после крещения Руси сильно стерла следы предшествующего мировоззрения. В результате реконструкцию идей, заложенных в древнеславянском пантеоне, поневоле приходится делать усредненно, опираясь на некие общие элементы в мифологиях индоевропейских народов.
Сквозь эту общность можно усмотреть, например, определенную близость восточнославянской и древнегреческой (эпохи Гомера) картин мира. Так, бог неба и творец Вселенной Род (Стрибог) подобен древнегреческому Урану, впоследствии же в сознании язычников, пришедших в лоно христианства, он как бы замещается библейским Творцом. Владыка молний Перун (глава дохристианского пантеона Киевской Руси) олицетворяет воинственность и власть, и в то же время он верховный бог природы - это явный аналог Зевса. Аналогичен древнегреческому Апполону и Дажьбог, олицетворяющий солнце, свет, изобилие.
Путешествуя по времени и цивилизациям, быстро начинаешь замечать поразительное сходство многих космологических сюжетов в крайне отдаленных друг от друга областях. Надо полагать, что сходные условия - в первую очередь близкий уровень развития социальных структур и характер хозяйственной практики - порождают сходные представления. Имена богов и детали их взаимодействия, разумеется, отличаются, но общие космологические идеи оказываются подчас на удивление близки.
Есть, конечно, и любопытная специфика. Скажем, древние японцы отвергали идею первичного хаоса, мир начинается у них не с действия антропоморфного творца, а с самозарождения некоего элементарного порядка. Первичные боги - ками, возникающие одновременно, весьма абстрактны, только последующие поколения ками олицетворяют конкретные стихии.
Для западных индонезийцев характерно представление о первичности верхнего и нижнего миров в трехслойной картине мироздания. Средний, то есть земной, мир возникает в борьбе богов неба и океана.
Древние чеченцы и ингуши считали первичной плоскую безводную и безжизненную Землю, которую оплодотворила огромная белая птица.
У южноамериканских индейцев тоба первичны небо и земля, но сначала они расположены наоборот. Обычный мир появляется благодаря тому, что небо и земля меняются местами.
Такого рода моментов можно отыскать немало. Интересны, однако, не только различия в теоретических, так сказать, взглядах, но и в астрономической практике.
Общеизвестна, например, тесная связь монументальных сооружений древности с результатами многовековых астрономических наблюдений.
Пирамида Хеопса - гигант высотой почти 147 метров, построенный из 2,3 млн. каменных блоков общим весом более 5,8 млн. тонн,- имеет туннель, строго ориентированный по первому ежегодному восходу Сириуса. Взгляд знаменитого Сфинкса из Гизы направлен на восход Солнца в первый весенний день, а ось между луксорскими храмами Амона-Ра и Ра-Гарахты смотрит прямо в точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния.
В 15 городах майа на пирамидах есть специальные площадки с системами трех священных столбов. Для наблюдателя в определенной точке площадки эти столбы фиксируют направления на точки восхода Солнца в дни равноденствий, летнего и зимнего солнцестояний. Аналогичная система встречается и у инков.
Во всех этих случаях сооружения играют роль огромных астрономических приборов. Нужно полагать, их создателям потребовался очень солидный запас наблюдений, чтобы выполнить работу как следует.
Один только факт строительства пирамиды Хеопса или шумерских зиккуратов в начале 3 тысячелетия до н. э. указывает на то, что систематическая наблюдательная практика древних египтян и месопотамцев должна уходить корнями в гораздо более ранние времена, видимо, предшествующие городской цивилизации.
Взаимодействие строительства и астрономии в древнейшие времена земледельческих культур задолго до образования крупных государств воистину глубокая проблема. Чем вызывались крайне трудоемкие постройки, требующие усилий больших человеческих коллективов при самой примитивной технике,- чисто культовыми соображениями или необходимостью долговременной фиксации суммы астрономических знаний? Или здесь осуществлялся какой-то сложный синтез обеих этих целей?
Оставляя пока в стороне недостаточно проверенные гипотезы (типа соответствия расположения знаменитых статуй острова Пасхи форме созвездий), обратимся к факторам, существенно повлиявшим на наши историко-научные представления.
Речь пойдет о так называемых мегалитических сооружениях.
Давным-давно археологи столкнулись с обилием огромных камней (мегалитов) на территории Европы, особенно в северо-западной ее части. Камни со следами обработки использовались для создания крупных могильников и площадок более или менее понятного ритуального назначения. Однако в последние десятилетия окончательно выяснились и другие функции многих из них - астрономические.
Древнейшая постройка этого рода - Нью-Грейнджский коридорный могильник в полусотне километров от ирландской столицы Дублина. За 3300 лет до нашей эры люди уложили около 200 тыс. тонн камня, отдавая должное памяти предков, однако в конструкции могильника реализовано и кое-что другое. Оказалось, что именно в дни зимнего солнцестояния лучи, пробиваясь сквозь специальное "слуховое окошко", освещают длинный коридор и должны попадать даже на заднюю стенку погребальной камеры.
Только на Британских островах расположены сотни мегалитических объектов, подозрительных в плане их астрономической эксплуатации. Самый известный из них - Стоунхендж (буквально "каменный сарай") в графстве Уилтшир неподалеку от города Солсбери.
Начало строительства этой уникальной обсерватории каменного века относят к 2800 году до н. э., то есть в смысле древности он вполне выдерживает конкуренцию с пирамидами и башнями средиземноморских цивилизаций. Стоунхендж возводился более тысячелетия*, и современная археология выделяет 3 основных этапа этой работы. Первый этап - сооружение земляного вала (шириной 6 м, высотой - 1,8 м) и рва кольцеобразной формы. Диаметр этого древнейшего кольца - 97,5 м. На втором этапе, который относят примерно к 2100 году до н. э., внутри старого вала появилось так называемое сарсеновое кольцо диаметром около 30 м - оно составлено из обработанных глыб песчаника-сарсена, расположенных воротиками (два камня вертикально плюс горизонтальное перекрытие). Наконец на третьем этапе - к 1600 году до н. э.- уже за сарсеновыми камнями было создано кольцо голубых камней и подкова из пяти трилитов. Трилиты (три крупных камня в форме очень узких ворот) - самые массивные элементы Стоунхенджа, высота вертикальных камней превышает 5 метров, а вес доходит до 50 тонн. В центре подковы лежит так называемый Алтарный камень почти пятиметровой длины.
*Джеральд Хокинс и Джон Уайт в своей книге "Разгадка тайны Стоунхенджа" полагают, что завершающий этап создания собственно обсерватории занял около трех веков, и оценивают Стоунхендж общей трудозатратой не менее полутора миллионов человеко-дней.
Открытый конец подковы обращен к входу в Стоунхендж - десятиметровой прорези в старом вале, точнее, ориентирован на вертикально расположенный 6-метровый Пяточный камень (Менгир). Зная эту ориентацию, древний наблюдатель мог убедиться, что с центральной площадки он увидит восход Солнца в день летнего солнцестояния строго над Менгиром. Это обстоятельство было открыто еще Уильямом Стьюкли в 1740 году, и с тех пор Стоунхендж стал объектом пристального интереса. Впоследствии были найдены и многие другие выделенные направления. Оказалось, что в архитектуре Стоунхенджа как бы записаны точки восхода Луны и Солнца для всех четырех времен года. Возможно, ряд простых операций позволял превращать этот гигантский каменный календарь в своеобразную вычислительную машину для предсказания солнечных и лунных затмений.
В целом проблема обсерваторий каменного века таит в себе еще немалое число загадок. Мы как-то привыкли к тому, что древнейшая астрономия вышла из лона имперских цивилизаций Древнего Востока, и не слишком ясно представляем себе, чего могли достичь в этом отношении земледельческие племена, не обладающие развитой государственностью и письменностью. Разумеется, их астрономические взгляды, основанные на более примитивной социальной и хозяйственной практике, могли быть не столь обширны, как в Древнем Египте или в Месопотамии. Но процесс создания календаря, неизбежный для каждой достаточно стабильной земледельческой культуры, должен был их затронуть, а такой процесс требовал формирования особой астрономической практики и специальных методов фиксации добытых знаний, особенно в условиях отсутствия письменности. Этим целям и служили мегалитические обсерватории-календари.
Интерес к данной проблеме возрастает. Достаточно сказать, что издается специальный журнал "Археоастрономия", различные бюллетени и сборники, проводятся конференции. И надо надеяться, что в ближайшее время мы станем свидетелями новых открытий.
Мегалитические обсерватории поставили перед археоастрономами очень глубокую задачу. Имеем ли мы дело с иными стартовыми вариантами цивилизации? Племена, которые одновременно с Египтом и шумерами рванулись к астрономическим знаниям, добились немалых успехов в строительстве. Что их остановило? Почему эти варианты к середине 2 тысячелетия до н. э. оказались нежизнеспособны и не привели к созданию чего-то самобытного и сопоставимого по масштабу с государствами Древнего Востока?
А может быть, мы просто столкнулись с уровнем астрономической и строительной культуры, предшествующим тому, что происходило в Египте и Месопотамии 5000 лет назад? И под известными слоями древневосточных цивилизаций не должно ли скрываться нечто в духе мегалитических обсерваторий? Действительно, не на могильниках же почти полуторастометровой высоты в духе пирамиды Хеопса оттачивалось строительное искусство египтян, и вряд ли они учились астрономической ориентации, укладывая сразу миллионы гигантских каменных блоков...
Решение этих проблем, несомненно, заставит нас пристальней всмотреться в композиции памятников ранних земледельческих культур в самых разных районах планеты.
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПРОБЛЕМЫ
Предыдущий раздел недаром был завершен сплошными вопросами. Хотелось подчеркнуть, что наши представления о древней астрономии находятся в не слишком удовлетворительном состоянии. Не столь уж и отдаленная эпоха каменных календарей, необходимых земледельческим обществам, то есть интервал от примерно 8 до 4 тысячелетия до н. э., выглядит весьма туманно.
Разумеется, есть проблемы, не сводящиеся к рамкам неолита.
Схема, по которой мы строили обсуждение древних взглядов на Вселенную, довольно проста и основана на предположении, что космологические идеи, скажем, австралийских аборигенов, неплохо воспроизводят нечто характерное для охотников и собирателей, обитавших повсеместно 15-20 тыс. лет назад. В этом подходе на основе изучения культур разного уровня социальной и хозяйственной организации можно выстроить эволюционную лесенку, вдоль которой видна и смена космологических представлений и вообще эволюции мышления.
Однако стоит обратить внимание на иные возможности.
Ныне люди Земли относятся к одному биологическому виду, но это не значит, что на планете не существовало иных очень близких видов. Современные скорее свидетельствует о том, что наши давние предки развивались в сильной конкуренции, и последние параллельные ветви исчезли лишь во времена появления Homo sapiens.
Тем не менее, иногда слишком уверенно мы выстраиваем в линейку социальные организмы - от локальных охотничьих групп до атомно-электронных суперцивилизаций 20 века. На самом деле ситуация может быть намного сложней - не исключено, что некоторые реликтовые культуры развивались по особому пути и при благоприятных условиях их цивилизации не слишком напоминали бы изученные европейские и азиатские образцы. Конечно, контакты нивелируют многие особенности, приводят фактически к отбору социальных организмов, но в древности, когда объем контактов был невелик, многообразие могло играть гораздо большую роль.
Я не уверен, что современный уровень исторических исследований достаточен для четкого выделения различных линий социальной эволюции, для реконструкции сколь-нибудь ясного облика несостоявшихся параллельных цивилизаций. Понятно, что сам образ цивилизации выглядит несколько по-разному относительно, скажем, Европы, Индии и Китая, но гораздо менее понятно, какого уровня эти различия, в чем их корни и главное последствия. Что сталось бы, например, с индейской Америкой, если бы там за должное число веков была бы освоена железная металлургия, открыт порох и изобретен телескоп, а Колумбу и иже с ним пришло бы в голову заниматься чем-нибудь попроще мореплавания? Или свершились бы там открытия, толкающие цивилизацию вообще не по пути быстрой технологической эволюции. Тут есть над чем задуматься...
Пока же попробуем кратко подвести итоги нашего путешествия по очень давним временам и идеям. Видимо, вступление в эпоху земледельческих культур характеризует качественный сдвиг в мировосприятии. Магико-тотемическое мышление достигает своеобразного апогея, наделяя небо и светила максимумом магической силы. Но развивающаяся социальная иерархия тут же дает старт новому типу мышления - религиозному. За 4-5 тыс. лет, потребовавшихся для перехода к цивилизациям, религиозное мышление вбирает в себя лучший опыт предыдущего уровня и становится доминирующим. За этот период земледельцы должны были справиться с решением важнейшей задачи - созданием календаря. Нет сомнения, что к моменту возведения египетских пирамид или шумерских зиккуратов они имели хорошие сельскохозяйственные календари и обширные астрономические познания. Хотя европейские мегалиты и многому учат в этом отношении, трудно утверждать, что мы знаем все или даже большинство методов фиксации соответствующих знаний в дописьменный период. Однако трудно сомневаться в том, что регистрация и хранение календарно-астрономической информации стали сильнейшими стимулами в создании письменности.
Вероятно, уже в первое тысячелетие существования цивилизаций более стабильные и благоустроенные условия наблюдения и облегчение регистрации данных позволили довести календари почти до предела точности, в которой нуждалась практика земледельческих циклов. Знание расположения созвездий, конечно, играло свою роль и в мореходстве, но в те времена мореходство преимущественно было прибрежным и вряд ли могло обеспечить заказ на значительное улучшение точности астрономических данных.
Фактором, который подталкивал и ускорял развитие астрономии, становились астрологические проблемы. Религиозно-магическая сверхидея о "небесном руководстве" не только сельскохозяйственными работами, но всем земным миром, включая судьбы людей и царств, оказалась объективно полезной. В ее рамках греческая натурфилософия впервые сумела поставить задачу об отыскании универсального механизма небесных движений. Но об этом подробней пойдет речь в одном из разделов следующей главы.
Здесь же будет полезно немного остановиться на завершении античного периода, когда философия как бы стала терять интерес к космическим проблемам, активно уходя в социально-этическую сферу. Это явление характерно для большей части эллинистической эпохи (после завоеваний Александра Македонского). Иногда вызывает удивление тот факт, что за огромный промежуток с 3 века до н. э. до 5 века н. э. в развитых эллинистических государствах, где ученые превосходно знали о достижениях греков и, казалось бы, имели условия для дальнейших шагов, не было сделано ни одного принципиально важного шага*. Особо любопытно в этой связи положение Рима, крупнейшей и самой мощной цивилизации поздней древности, которая дала немало поводов историкам науки позлословить относительно ее мизерного вклада в сокровищницу естественнонаучных знаний.