— Нет.
— А вы?
— А мы на твоей машине.
— Почему вы на моей?
— Чтобы ты не баловался.
— Да я…
— Хватит! — прикрикнул Роальд. — Держись за нами. Не отставай, не обгоняй, никуда не сворачивай. Даже если ГАИ привяжется, следуй за нами.
— А права отберут?
— Штраф заплатишь.
— Да ладно… — Губы водилы дрогнули.
Он молча смотрел, как Роальд приковывает к сиденью толстомордого Митяя и его напарника.
— Они до меня не дотянутся?
— Зубами разве что, — хмыкнул Роальд.
— Я так не хочу.
В облаке пыли вдруг подлетел к машинам красный «москвич». Крепкий парень в сиреневой футболке, в такой же косынке, обручем охватившей длинные волосы, увидев, как Шурик пинком загоняет Соловья в машину, заносчиво спросил:
— Кому помочь, мужики?
Костя-Пуза обернулся было с надеждой, но Шурик показал парню удостоверение.
— Понял, — скороговоркой выпалил парень в футболке и, ничем больше не интересуясь, дал газ.
Беляматокий.
В машине пахло страхом и потом. На поворотах Костю-Пузу бросало на Врача, Врач весело отпихивался:
— Любохари, любуйцы, бросьте декабрюнить… Костя-Пуза молчал, злобно щерился.
— Тройные премиальные, — коротко бросил Шурику через плечо Роальд.
— Почему тройные?
— Костя-Пуза — раз. Раскрытая кража в «Тринити» — два. Наконец, Лигуша.
— Да где тот Лигуша? — протянул Шурик.
— Не важно.
Похоже, Роальд чего-то не договаривал.
— Слышь, придурок, — толкнулся к Врачу Костя-Пуза, руки у него были связаны. — Возьми в кармане платок. Пот глаза заливает.
— Айс вайе пюс капердуфен! — весело удивился Врач. Он не собирался помогать Соловью. — С Анечкой Кошкиной как познакомился? В библиотеке?
— Да не ходок я туда! — ощерился Соловей. — По телефону.
— Так я и думал. К Лигуше подбирался?
Теперь уже Роальд (он вел машину) быстро спросил:
— Что искал?
— А то не знаешь?
— Шкатулку?
— Ее.
— Зачем в Лигушу стрелял?
— Надоело.
— Зубайте все, без передышки! — еще веселее удивился Врач. — А все думают, из-за ревности.
Костя-Пуза обиженно засопел.
— Видел шкатулку?
— Анька видела.
— Золотая?
— Анька? — не понял Соловей.
— Шкатулка, придурок. Менталитет у тебя, топором махаться. Шкатулка, спрашиваю, золотая?
— Да ну.
— Чего ж ты за ней гонялся?
— За Анькой, что ли?
— За шкатулкой, козел.
— Ну как, — нагло ухмыльнулся Костя-Пуза, отряхиваясь, как собака. — Что-то лежит в той шкатулке, тяжелая.
— Где шкатулка? — не оборачиваясь спросил Роальд.
— Ты мент. Ты ищи.
— Не скажешь?
Костя-Пуза насторожился:
— Ну а если скажу, что мне светит?
— Роальд, — весело спросил Врач. — Что ему светит?
— Минимум десять лет, — не оборачиваясь, бросил Роальд.
— Мент! — злобно прошипел Костя-Пуза, дергаясь, и Шурик локтем ударил его в живот.
А Врач весело попросил:
— Роальд, тормозни!
— Зачем? — поглядывая в зеркало заднего вида, спросил Роальд.
— Видишь канаву? В таких канавах тьма пиявок. Я Пузе полные штаны набью. У него кровь прилила к голове.
Костя-Пуза мрачно сопел.
— Не человек он, — вдруг странным голосом сказал он. — Я зря с ним связался. Анька предостерегала.
— Ты о Лигуше? — спросил Роальд.
— Ну да. Был я в его домике. Ночью. — Костю-Пузу передернуло. — Он на ночную рыбалку уехал, я решил — наведаюсь. У людей как у людей, а у Лигуши кухня вся в рыбьей чешуе, а в комнате осиные гнезда, паутину шевелит воздухом. Все гнилое, светится.
— Как ты, — буркнул Роальд.
— Мне что? — прошипел Костя-Пуза. — Отсижу, выйду честный. Еще тебя, мент, достану. Должок большой за тобой.
— Где шкатулка?
— Сам ищи! — огрызнулся Костя-Пуза. — А не найдешь, моя будет. — Его выпуклые глаза вдруг затуманились. — Лигуша сказал, что через семь лет увидимся. А он не врет. Так что не светит мне десятка!
— Да нет. Светит.
— Это почему? Его же убили. Говорят, молнией его убило.
— А его и раньше убивали.
Костя-Пуза задумался.
— Я у него был однажды. Еще до той ночи. Зашел как-то, говорю: ножичек потерял. Помоги, говорю, найти, прикипел душой к ножичку. А он на кухне ушицу хлебает, мутная, вроде баланды. Не ищи, говорит, тебе ножичек не поможет. Врут, что ли, насчет молнии? Вы что, пристукнули Лигушу?
Никто Соловью не ответил. Только Врач хохотнул:
— Крепкий шишидрон! Папася, мамася!
Иван!
…На вид шкатулка действительно казалась медной. На темной, слегка помятой поверхности виднелось алое пятно. Палец так и тянулся к нему, но шкатулку Шурик держал двумя руками, такая она была тяжелая. Величиной с толстую книгу, а весом на пуд. Шурик выдохнул:
— Что в ней?
— Увидим, — грубо буркнул Роальд и накинул на шкатулку клетчатый носовой платок. — Идем вон туда. Там все скамьи свободны.
— Откроем?
— Подождем Врача.
— Дался тебе Врач! Больной ты, что ли? Он полчаса назад должен был появиться.
Роальд не ответил.
Оглядываясь, не стоит ли под аркой зала ожидания Леня Врач, борясь с острым желанием ускорить шаг, Шурик и Роальд деловито проследовали мимо коммерческих киосков. Незанятые торговцы, лениво жуя резинку, провожали их ленивыми взглядами. Сникерсы, бананы, кола… Банановая республика… Картошкой не торговать!
— Ну, где Врач? — оглядываясь, прошипел Шурик. — Он уже на полчаса опоздал.
— Просто так Врач не опоздает.
Шурик осторожно поставил шкатулку на неудобную эмпээсовскую скамью.
— Конверт! Ты в конверт загляни, Роальд. Ведь о конверте Врач ничего не говорил.
Под тяжелой шкатулкой, упрятанной в ячейку автоматической камеры хранения, они нашли обычный конверт без марки, слишком тощий, чтобы надеяться на вложенный в него гонорар, но все же.
— Подождем Врача.
— Дался он тебе!
— Если это то, за чем люди гоняются тысячи лет… — Роальд аккуратно кивнул в сторону шкатулки, — не стоит торопиться. Врач ясно сказал: к шкатулке без него не притрагиваться.
— Ты еще на Костю-Пузу сошлись!
Роальд не ответил.
— Роальд! Хотя бы конверт открой!
Роальд поколебался, но вскрыл конверт.
— Чек! — вырвалось у него. — На предъявителя.
— Сколько?
— Много, — изумленно протянул Роальд. — Ты смотри, как много! Откуда у Лигуши такие деньги? — Он показал Шурику оборотную сторону чека. Корявыми буквами на серой плотной бумаге было выведено: «Спасибо».
— За что? — удивился Шурик.
— За уважение, — грубо ответил Роальд. — Ты же в него стрелял.
— Заткнись!
— Ладно, — сказал Роальд. — Премию я тебе увеличу.
— Роальд, — Шурик не спускал глаз со шкатулки, — почему ты мне не расскажешь? Кто он, этот Лигуша? Откуда он знал, что его убьют? И ведь не убил я его, он сам сгорел. Как может человек превратиться в горсточку пепла?
— Спроси Врача.
— Где он, черт побери?
— Наверное, занят.
— Открой шкатулку, Роальд. Там, может, бриллианты?
— Дождемся Врача, — непреклонно ответил Роальд.
Вздохнув, Шурик провел ладонью по шкатулке. От нее несло холодком. И это было приятное ощущение. В зале ожидания, как всегда, царила духота, а от шкатулки несло холодком. Не должна она была сохранять прохладу, но и в душном помещении оставалась прохладной.
— Роальд, ты правда думаешь, что Лигуша через семь лет вернется?
— Спроси Врача.
— Плевал я на твоего Врача! — пробормотал Шурик. — Если в шкатулке бриллиант, торжественно клянусь пропить свою долю задолго до двухтысячного года.
Он вспомнил вдруг: «Люди добрые! Тетке моей исполняется сорок лет…» Исполнилось уже, наверное. Надо бы позвонить. Если в шкатулке бриллиант, сегодня же позвоню. Плюнь, дескать, тетка, на зверства коммунального быта! Ликвидируем скоро зверства!
Палец Шурика машинально коснулся алого пятна, прошелся по нему, почувствовав какое-то невидимое углубление, слегка нажал…
И что-то изменилось вдруг.
Будто струна металлическая лопнула, звук долгий, чистый. А может, птица вскрикнула. Шурик изумленно увидел: шкатулка на глазах начала терять металлический блеск. Она как бы стекленела, становилась прозрачной, странно преломляя свет, отражая его какими-то невидимыми внутренними гранями, наливалась сумеречной пустотой, нисколько, правда, при этом не теряя веса и нисколько не приоткрывая содержимого.
— Хватай ее! — яростно приказал Роальд.
Их руки столкнулись. Они попытались схватить исчезающую шкатулку, но ничего не получилось. Нельзя же схватить руками воздух. Они по инерции еще шарили руками по вытертой деревянной скамье, но никакой шкатулки перед ними не было.
— Будешь ждать теперь до двухтысячного года, — хмуро выругался Роальд. — Только не думаю, что Лигуша вернется именно к нам. Какой смысл иметь дело с придурками?
— А чек! — испуганно выдохнул Шурик.
Роальд схватился рукой за нагрудной карман:
— Чек на месте!
— Почему он написал «спасибо»? — ошеломленно спросил Шурик. — Что мы сделали такого, чтобы заслужить это спасибо? Сперва Лигушу отправили неизвестно куда, теперь шкатулку. Почему ты ничего не хочешь объяснить?
— Врач объяснит, — холодно сказал Роальд. — Вон он. Посмотрю, как вы будете объясняться.
— Ловко, а? — издали весело кричал Врач, огибая пустые скамьи. — Голова у тебя варит, Шурик. Беляматокий — это не просто так. Я и то не сразу допер. Слово, в котором не повторяется ни одна буква! Примитивный линейный шифр. Б — два, Е — шесть, Л — тринадцать, и так далее. Тут, главное, этого слова никто не знает. Звучит не вызывающе и бессмысленно, зато точно указывает местонахождение шкатулки. Я не ошибся, вскрыли ячейку? Эти вещи по самой сути своей просты, — по-детски радовался Врач. — Помните старый анекдот? Мужик на первомайской демонстрации выкрикивает: «Пять, четыре, три, два, один, ура! Пять, четыре, три, два, один, ура!» А ну, сказали люди в казенных плащах и в шляпах, вытаскивая мужика из дружных рядов, колись, вонючий антисоветчик, чего такое кричишь? Он и раскололся: «Пятилетку в четыре года на трех станках в две смены за одну зарплату!» — Врач воздел над собой длинные руки и торжествующе рявкнул: — Ура!
— Недавно в Египте откопали сфинкса, — хмуро сказал Роальд, — так у него на хвосте этот анекдот был выбит шумерскими письменами.
— Беляматокий! — торжествующе объявил Врач. — Где шкатулка?
— Ладно, не ори, — злясь на себя, сказал Шурик. — И так торговцы глядят на нас, как на врагов. Еще за рэкетиров примут. Сам ведь учил: прости всех. Вот и прости. Мы случайно… Кто мог знать? Я к ней почти и не прикасался. Так, только пальцем провел. ~ Шурик машинально, не веря себе, провел рукой по скамье. — Она здесь стояла. И вдруг исчезла. Откуда нам было знать?
Врач схватился за голову.
А Роальд выругался. Грубо, от всей души. Его даже грузчики держали за грубого.
Но это уже совсем другая история.
Новосибирск, 1994