Страница:
Летящие отзвуки. Поворот дороги, сосущий сердце. Глаза, как просветленная оптика. Визг тормозов.
Янг всматривался в оплетенное паутиной лицо.
Она действительно не слышит его? Неужели все в ее мозгах вытравлено?
Он машинально вынул из кармана сигареты. Он не собирался курить. Просто сигареты попали под руку. «Плизант». Он поднял пачку в вытянутой руке, пользуясь тем, что сестра, наклонясь, смахивала пыль с инкрустированного столика, стоящего рядом с низкой тахтой. И тут же нагнулся, потому что выронил красный пластик, найденный в подставке песочных часов Лаваля.
– Мой бликус!
6
Глава пятая. Поиски компаса
1
2
3
4
5
– С чего ты взял это? На мой взгляд, из текста это не следует.
– Мое решение вернуться в Бэрдокк. Оно вызвано моими отношениями с Пат.
– Но это же анонимка! – Куртис повертел в руках бумажку.
– Ну и что? За нею стоят вполне определенные люди. Вчера мне уже позвонили. Некто неизвестный мне интересовался, получил ли я эту записку? И даже дал время на размышление!
– Много?
– До пятницы!
– А в случае отказа?
– В случае отказа они угрожают вмешаться в мои личные планы, а заодно пустить в ход документы, якобы серьезно пятнающие репутацию моего отца. Более того, – покачал головой Камилл, – сегодня утром на Южном шоссе здоровенный детина с удостоверением старшего инспектора ФБНОЛ вытряхнул меня из собственной машины. Представляешь? – Джинтано-младший изумленно моргнул: – Разумеется, я позвонил в Бюро. Мой приятель полковник Макс Холдер подтвердил, что такой инспектор у него действительно работает. Но мне не по себе, Рон. «Как на поверхности лазурного пруда, в душевной глубине мы видим иногда и небо, полное блистательных сокровищ…»
– Значит, мы вместе, Камилл.
Глава шестая. Лабиринт Дэвида Килби
1
2
3
4
5
Янг всматривался в оплетенное паутиной лицо.
Она действительно не слышит его? Неужели все в ее мозгах вытравлено?
Он машинально вынул из кармана сигареты. Он не собирался курить. Просто сигареты попали под руку. «Плизант». Он поднял пачку в вытянутой руке, пользуясь тем, что сестра, наклонясь, смахивала пыль с инкрустированного столика, стоящего рядом с низкой тахтой. И тут же нагнулся, потому что выронил красный пластик, найденный в подставке песочных часов Лаваля.
– Мой бликус!
6
– Черт вас возьми… Ничего себе девочка…
Янг потирал расцарапанную щеку.
– Она похожа на кошку.
– Чем вы так ее расстроили?
– Кажется, этой штукой, – он протянул сестре красный пластик. – Почему она так крикнул?
– Как?
– Мой бликус! Это что-нибудь означает?
– В Бэрдокке – да.
– Поясните.
– Такие жетоны выдаются всем пациентам нашей клиники. Имея на руках бликус, вы можете в любой нашей аптеке, например, в салоне «Кентавр», получить нужные вам лекарства. Вот этот бликус, – она вынула из стола голубой пластик, – принадлежит лично Альбуди. Конкретно ей, никому другому. Он почти не отличается от того, что вы показали, но разница есть. В том и смысл бликуса, что каждый предназначен для определенного человека.
– И какие лекарства получает Альбуди?
– Простите, – сердито процедила сестра. – Все вопросы к главному врачу. Я и так уже…
– Я могу взять этот бликус?
Сестра с явной неохотой протянул Янгу голубой пластик.
ФБНОЛ. Как откажешь? «Мы сотрудничаем с вашим бюро».
На первый взгляд бликус Альбуди ничем не отличался от пластика, найденного в подставке песочных часов Лаваля. И все же разница была. Вместо «Pulvis lavalis» на жетоне Альбуди значилось: «Pulvis blikus».
– Бликус. Откуда такое название?
– Мистер Блик – давний сотрудник «Фармаури».
– Это он изобрел жетоны?
– Наверное.
– А почему здесь написано blikus, а не albudy? Вы же говорите, что это именные жетоны.
На этот раз сестра была непреклонна:
– Все вопросы только к главному врачу!
Янг потирал расцарапанную щеку.
– Она похожа на кошку.
– Чем вы так ее расстроили?
– Кажется, этой штукой, – он протянул сестре красный пластик. – Почему она так крикнул?
– Как?
– Мой бликус! Это что-нибудь означает?
– В Бэрдокке – да.
– Поясните.
– Такие жетоны выдаются всем пациентам нашей клиники. Имея на руках бликус, вы можете в любой нашей аптеке, например, в салоне «Кентавр», получить нужные вам лекарства. Вот этот бликус, – она вынула из стола голубой пластик, – принадлежит лично Альбуди. Конкретно ей, никому другому. Он почти не отличается от того, что вы показали, но разница есть. В том и смысл бликуса, что каждый предназначен для определенного человека.
– И какие лекарства получает Альбуди?
– Простите, – сердито процедила сестра. – Все вопросы к главному врачу. Я и так уже…
– Я могу взять этот бликус?
Сестра с явной неохотой протянул Янгу голубой пластик.
ФБНОЛ. Как откажешь? «Мы сотрудничаем с вашим бюро».
На первый взгляд бликус Альбуди ничем не отличался от пластика, найденного в подставке песочных часов Лаваля. И все же разница была. Вместо «Pulvis lavalis» на жетоне Альбуди значилось: «Pulvis blikus».
– Бликус. Откуда такое название?
– Мистер Блик – давний сотрудник «Фармаури».
– Это он изобрел жетоны?
– Наверное.
– А почему здесь написано blikus, а не albudy? Вы же говорите, что это именные жетоны.
На этот раз сестра была непреклонна:
– Все вопросы только к главному врачу!
Глава пятая. Поиски компаса
1
На встречу с Джинтано-младшим Куртис пришел на полчаса раньше.
Разглядывая прихотливый интерьер малого зала ресторана «Зодиак», он поймал себя на мысли, что Камилл, наверное, не случайно просил его придти именно сюда. Овальные барельефы, выполненные Тигром, казалось, кружились по долгой окружности светового фонаря. «Бэби-старз» старались перехватить взгляд доктора Гренвилла: и Говард Барлоу – красавец с мясистым носом доброго господина; и Норман Ликуори, действительно напоминающий серую мышь в очках, трогательно смущенную; и Дональд Реви, единственный, кто смотрел на доктора без улыбки; и Патриция Пат, окруженная ее мальчиками; и Коринфская невеста, спрятавшаяся между Анри Лавалем и мрачным Дэйвом Килби; и Дик Рэнд с Джеком Фостером – приподнявшие сильные плечи, как боксеры, готовые к бою; и наконец, сам Куртис, похожий на кудрявого Аполлона, а рядом взлохмаченный Тигр, явно недовольный результатами своей работы.
Камилла на барельеф не попал.
Он вырос вместе с «бэби-старз», но формально никогда не числился учеником знаменитой школы. В отличие от нас, усмехнулся Куртис, Камиллу никогда не приходилось всерьез задумываться над будущим.
Разглядывая прихотливый интерьер малого зала ресторана «Зодиак», он поймал себя на мысли, что Камилл, наверное, не случайно просил его придти именно сюда. Овальные барельефы, выполненные Тигром, казалось, кружились по долгой окружности светового фонаря. «Бэби-старз» старались перехватить взгляд доктора Гренвилла: и Говард Барлоу – красавец с мясистым носом доброго господина; и Норман Ликуори, действительно напоминающий серую мышь в очках, трогательно смущенную; и Дональд Реви, единственный, кто смотрел на доктора без улыбки; и Патриция Пат, окруженная ее мальчиками; и Коринфская невеста, спрятавшаяся между Анри Лавалем и мрачным Дэйвом Килби; и Дик Рэнд с Джеком Фостером – приподнявшие сильные плечи, как боксеры, готовые к бою; и наконец, сам Куртис, похожий на кудрявого Аполлона, а рядом взлохмаченный Тигр, явно недовольный результатами своей работы.
Камилла на барельеф не попал.
Он вырос вместе с «бэби-старз», но формально никогда не числился учеником знаменитой школы. В отличие от нас, усмехнулся Куртис, Камиллу никогда не приходилось всерьез задумываться над будущим.
2
– Вот я и вернулся.
Камилл никогда не был чужд патетике.
– Чтобы спасти гениев?
– Не язви.
Джинтано рассмеялся, показав крепкие мелкие зубы.
– Разве не вы всегда называли меня Зубастой маслиной?
Куртис кивнул. Он не торопился начать беседу. Он ждал чего-то. Может, тайного знака, может, жеста, пусть нечаянного, невольного, который подтолкнул бы их к предстоящему разговору.
– Хочешь знать, как я отнесся к смерти Анри?
– Разумеется, Рон.
– Боюсь, ответ тебя удивит.
– Все равно хочу знать.
– Ну да. Ты сейчас, наверное, прислушиваешься ко всему. Ты, наверное, весь во власти сладких воспоминаний, – усмехнулся Куртис. – Но ты же не кролик. Это кролики думают, что занимаются любовью. На самом деле их разводят. Доктор Гренвилл сумел объяснить нам мир, но, повзрослев, мы почувствовали, что объяснения никогда не бывают полными. Разве не так? Кроме того, мы почувствовали, наконец, скрытую режиссуру. А это бесит.
– Разве в «Брэйн старз» ходили одни мажоры? – возразил Камилл. – Ты же понимаешь, что мы должны быть вместе. Определить цель, добиться ее осуществления.
– А-а-а… Идеи Дэйва… «Неясные виденья прежних дней…»
– Гете! – обрадовался Камилл.
– У тебя хорошая память.
– Даже лучше, чем ты думаешь. Как там дальше? – Он нахмурился. – Ну да. «Все сущее мне зрится отдаленным, а все былое – вновь осуществленным…» Разве тебе не хочется этого?
– Может, и хочется. Но так не бывает.
– Только не вспоминай Гераклита, – Камилл улыбнулся. Он не форсировал разговор, но упорно гнул свое. – Стремление к интеллектуальной свободе понятно, но разве можно упрекать Дэйв в том, что он родился лидером? Это же не просто редкий талант. Это по-настоящему редкостный талант! Согласись, Рон, что именно Дэйв, при всех его слабостях, был душой всех блестящих начинаний, полностью преобразивших город. Разве не Дэйв стоял над душой Пат и ее мальчиков, когда пришла пора заняться конкретными чертежами? Разве не он помог разработать маршруты Говарду? Разве не он консультировал Дона, когда тот начал создавать медицинский центр? Разве не он вытаскивал Рэнда и Фостера из их анархических приключений? Нет, Рон, союз гениев – мощная сила! Единственная в своем роде! Я не могу примириться с тем, что такого союза больше не существует.
– «Ребята, возвращайтесь в Бэрдокк»! Да они нас на смех поднимут.
– Они вернутся, – твердо сказал Камилл.
– И согласятся обитать здесь?
– Это каждый решит сам для себя. Главное, определить дело. В нашем мире, меняющемся с такой быстротой, самое трудное сейчас – правильно оценить перспективу. На мне, к тому же, лежит ответственность за судьбу оставленной отцом фирмы. Мне меньше всех хочется блуждать в лабиринте. Понимаешь? Я хочу знать, что мой корабль именно идет туда, куда я его направляю. А для этого нужны правильные карты, надежный компас, наконец, звезды над головой.
– То есть, звезды должны стать символом твоего процветания?
– Нашего, Рон. Что плохого в таком варианте? В конце концов, все отношения «бэби-старз» с моим отцом строились не только на одной признательности.
– Это верно. «Я платил за твои капризы…» Мы его понимали. «Не запрещал ничего…» Точней, пожалуй, и не скажешь. Было за что любить Сиднея Маури. Но теперь я не уверен, что выход из лабиринта, построенного Дэйвом, можно найти с помощью компаса. Сам подумай, зачем компас в лабиринте? Тезей, насколько я помню, пользовался совсем другим путеводным средством.
– Мы должны научиться пониманию.
– И чем ты хочешь воздействовать на строптивых?
– А ты взгляни, – Джинтано-Младший извлек из бумажника конверт. – Это письмо моего отца. Так получилось, что оно попало мне в руки совсем недавно. Если мои доводы не убеждают меня, может убедят доводы Сиднея Маури?
Камилл никогда не был чужд патетике.
– Чтобы спасти гениев?
– Не язви.
Джинтано рассмеялся, показав крепкие мелкие зубы.
– Разве не вы всегда называли меня Зубастой маслиной?
Куртис кивнул. Он не торопился начать беседу. Он ждал чего-то. Может, тайного знака, может, жеста, пусть нечаянного, невольного, который подтолкнул бы их к предстоящему разговору.
– Хочешь знать, как я отнесся к смерти Анри?
– Разумеется, Рон.
– Боюсь, ответ тебя удивит.
– Все равно хочу знать.
– Ну да. Ты сейчас, наверное, прислушиваешься ко всему. Ты, наверное, весь во власти сладких воспоминаний, – усмехнулся Куртис. – Но ты же не кролик. Это кролики думают, что занимаются любовью. На самом деле их разводят. Доктор Гренвилл сумел объяснить нам мир, но, повзрослев, мы почувствовали, что объяснения никогда не бывают полными. Разве не так? Кроме того, мы почувствовали, наконец, скрытую режиссуру. А это бесит.
– Разве в «Брэйн старз» ходили одни мажоры? – возразил Камилл. – Ты же понимаешь, что мы должны быть вместе. Определить цель, добиться ее осуществления.
– А-а-а… Идеи Дэйва… «Неясные виденья прежних дней…»
– Гете! – обрадовался Камилл.
– У тебя хорошая память.
– Даже лучше, чем ты думаешь. Как там дальше? – Он нахмурился. – Ну да. «Все сущее мне зрится отдаленным, а все былое – вновь осуществленным…» Разве тебе не хочется этого?
– Может, и хочется. Но так не бывает.
– Только не вспоминай Гераклита, – Камилл улыбнулся. Он не форсировал разговор, но упорно гнул свое. – Стремление к интеллектуальной свободе понятно, но разве можно упрекать Дэйв в том, что он родился лидером? Это же не просто редкий талант. Это по-настоящему редкостный талант! Согласись, Рон, что именно Дэйв, при всех его слабостях, был душой всех блестящих начинаний, полностью преобразивших город. Разве не Дэйв стоял над душой Пат и ее мальчиков, когда пришла пора заняться конкретными чертежами? Разве не он помог разработать маршруты Говарду? Разве не он консультировал Дона, когда тот начал создавать медицинский центр? Разве не он вытаскивал Рэнда и Фостера из их анархических приключений? Нет, Рон, союз гениев – мощная сила! Единственная в своем роде! Я не могу примириться с тем, что такого союза больше не существует.
– «Ребята, возвращайтесь в Бэрдокк»! Да они нас на смех поднимут.
– Они вернутся, – твердо сказал Камилл.
– И согласятся обитать здесь?
– Это каждый решит сам для себя. Главное, определить дело. В нашем мире, меняющемся с такой быстротой, самое трудное сейчас – правильно оценить перспективу. На мне, к тому же, лежит ответственность за судьбу оставленной отцом фирмы. Мне меньше всех хочется блуждать в лабиринте. Понимаешь? Я хочу знать, что мой корабль именно идет туда, куда я его направляю. А для этого нужны правильные карты, надежный компас, наконец, звезды над головой.
– То есть, звезды должны стать символом твоего процветания?
– Нашего, Рон. Что плохого в таком варианте? В конце концов, все отношения «бэби-старз» с моим отцом строились не только на одной признательности.
– Это верно. «Я платил за твои капризы…» Мы его понимали. «Не запрещал ничего…» Точней, пожалуй, и не скажешь. Было за что любить Сиднея Маури. Но теперь я не уверен, что выход из лабиринта, построенного Дэйвом, можно найти с помощью компаса. Сам подумай, зачем компас в лабиринте? Тезей, насколько я помню, пользовался совсем другим путеводным средством.
– Мы должны научиться пониманию.
– И чем ты хочешь воздействовать на строптивых?
– А ты взгляни, – Джинтано-Младший извлек из бумажника конверт. – Это письмо моего отца. Так получилось, что оно попало мне в руки совсем недавно. Если мои доводы не убеждают меня, может убедят доводы Сиднея Маури?
3
«…Ты удивишься, сынок, получив это необычное послание.
Наверняка я буду уже слишком далеко. Уверен, что даже слишком далеко. Но потому и пишу, что надеюсь – ты все равно услышишь. Время идет. Скоро я в последний раз закрою за собой дверь кабинета. Не слишком радостно это осознавать, даже зная, что впереди меня ждет пробуждение. Но в другом времени. Но среди других людей.
А ты остаешься здесь – полный сил, полный энергии.
Но – один.
Наверное, ты плохо помнишь своего деда – полубродячего аптекаря, осевшего под старость в забытом Богом Бэрдокке. Старый Маури Дан Джинтано был истинным философом. Это он напитал мой мозг житейской мудростью. Это он подсказал мне, что за комфорт, который нам дарят прогресс и цивилизация, всегда приходится платить хаосом, развращающим умы. Всего лишь провинциальный аптекарь, но это не помешало ему рано понять главные причины вечной людской неврастении, склонность людей ко всякого рода комплексам. Твой дед, Камилл, верно предсказал будущий разброд умов, будущее великое смятение душ.
Проникшись его идеями, я сделал свои выводы.
Я занялся разработкой и производством нервно-психических препаратов. Я ставил крупно, и выиграл. Разве сегодняшнюю жизнь можно представить без той химии, что позволяет так называемым нормальным людям сохранять свою психику в равновесии? В этом великом деле фирма, которую я назвал в память деда (говорю об этом с гордостью), сыграла немаловажную роль.
«Фармаури».
А еще я понял, что будущим на самом деле будут владеть только те, кто сохранил строжайшую дисциплину ума, кто научился с наибольшей отдачей извлекать суть из всех наук и искусств. Вот почему поиски единомышленников привели меня к уже казалось бы отработанным идеям технократии.
В этих идеях многое до сих пор звучит заманчиво.
Государством следует управлять как фирмой? Несомненно. Власть должна быть сосредоточена в руках технической интеллигенции? Тоже нет возражений. Правда, вряд ли все так уж сразу пойдет как по маслу, ведь власть и правительство, как ты, наверное, понимаешь, это далеко не одно и то же. Правительство не управляет страной. Оно лишь латает дыры, постоянно возникающие в днище неуклюжего ковчега, называемого государством. Истинные правители, сынок, всегда стоят выше формальных правительств.
Моя почти случайная встреча с доктором Джошуа Гренвиллом закончилась заключением весьма необычного, но, как оказалось, прочного и жизнеспособного союза. Тем более, что общим оказалось наше увлечение биохимическими проблемами психологии личности вообще и гениальности в частности.
Мы даже попытались осуществить то, что задумали.
Велик или мал результат, полученный нами, суди сам, но в моем сердце поселилась надежда. «Бэби-старз» – вот в ком я вижу начала того мощного авангарда умов, который поведет за собой общество.
Все знают, сынок, что дерево обращено к свету листьями. И мало кто осознает то, что сила дерева заключена в его корнях. Конечно, мне не решить всех проблем, которые скоро встанут перед тобой, но одно могу подсказать: ключ к проблеме – он в том маленьком кусочке прошлого, который мы еще сохранили…»
4
– Письмо не дописано?
Камилл кивнул.
– Чего же ты все-таки хочешь?
– Для начала – два больших виски.
– А потом?
– А потом, заключение союза. Истинного. И надолго.
– Но с кем?
– С тобой прежде всего.
– Но я профан в фармацевтике. Ты же не доверишь мне дела «Фармаури».
– В этом нет нужды. Зачем мне исполнители? Их у меня хватает. Мне нужен человек, способный ставить нетривиальные задачи. Мне нужен человек, точно определяющий, в чем именно люди нуждаются сегодня и в чем они будут нуждаться завтра? Сам понимаешь, найти такого человека крайне трудно.
– Особенно в Бэрдокке, – усмехнулся Куртис.
– Господь был добр к Бэрдокку, – Джинтано-младший упрямо не замечал иронии. – С этого дня ты будешь общаться с самыми разными людьми, Рон. Мы закончим с тобой строительство новейшего телецентра. Ты получишь мощную трибуну. Издательский центр перейдет в твои руки. В перспективе я вижу тебя президентом. Не пугайся, – улыбнулся Камилл. – Не страны. Даже не «Фармаури». Я думаю о некоем мощном фонде, необычном по статусу и назначению. «Брэйн старз»! Мы раскрутим этот брэнд до конца. Наш фонд станет духовным центром интеллектуалов. Лучшие умы страны найдут в нем питательную среду. Не правда ли, тезис Сиднея Маури – фирма как единица социального устройства, имеет под собой твердую основу? Производство, реклама, сбыт, перспективные исследования… Мы пойдем дальше… Мы включим в это духовную компоненту… Не эпизодическая организация конкурсов и выставок, не эпизодические поощрения, а постоянное участие в духовной жизни страны! Замечу, – улыбнулся Камилл, – что даже с чисто меркантильных позиций наша затея далеко не убыточна.
– Гангрену молитвами не вылечишь.
– Ты о гениях?
Куртис поморщился:
– Я об отчуждении. Разве ты не видишь?
– Вот ты и определил проблему, – заметил Джинтано-младший.
– А почему ею не заняться тебе?
– Я бы занялся, но появились некие обстоятельства.
– Что ты имеешь ввиду?
– Еще до возвращения я начал тотальную ревизию всех фармакологических отделений «Фармаури».
– И что же?
– И сразу почувствовал сопротивление.
– Не понимаю, о чем ты.
– А взгляни сам.
Камилл кивнул.
– Чего же ты все-таки хочешь?
– Для начала – два больших виски.
– А потом?
– А потом, заключение союза. Истинного. И надолго.
– Но с кем?
– С тобой прежде всего.
– Но я профан в фармацевтике. Ты же не доверишь мне дела «Фармаури».
– В этом нет нужды. Зачем мне исполнители? Их у меня хватает. Мне нужен человек, способный ставить нетривиальные задачи. Мне нужен человек, точно определяющий, в чем именно люди нуждаются сегодня и в чем они будут нуждаться завтра? Сам понимаешь, найти такого человека крайне трудно.
– Особенно в Бэрдокке, – усмехнулся Куртис.
– Господь был добр к Бэрдокку, – Джинтано-младший упрямо не замечал иронии. – С этого дня ты будешь общаться с самыми разными людьми, Рон. Мы закончим с тобой строительство новейшего телецентра. Ты получишь мощную трибуну. Издательский центр перейдет в твои руки. В перспективе я вижу тебя президентом. Не пугайся, – улыбнулся Камилл. – Не страны. Даже не «Фармаури». Я думаю о некоем мощном фонде, необычном по статусу и назначению. «Брэйн старз»! Мы раскрутим этот брэнд до конца. Наш фонд станет духовным центром интеллектуалов. Лучшие умы страны найдут в нем питательную среду. Не правда ли, тезис Сиднея Маури – фирма как единица социального устройства, имеет под собой твердую основу? Производство, реклама, сбыт, перспективные исследования… Мы пойдем дальше… Мы включим в это духовную компоненту… Не эпизодическая организация конкурсов и выставок, не эпизодические поощрения, а постоянное участие в духовной жизни страны! Замечу, – улыбнулся Камилл, – что даже с чисто меркантильных позиций наша затея далеко не убыточна.
– Гангрену молитвами не вылечишь.
– Ты о гениях?
Куртис поморщился:
– Я об отчуждении. Разве ты не видишь?
– Вот ты и определил проблему, – заметил Джинтано-младший.
– А почему ею не заняться тебе?
– Я бы занялся, но появились некие обстоятельства.
– Что ты имеешь ввиду?
– Еще до возвращения я начал тотальную ревизию всех фармакологических отделений «Фармаури».
– И что же?
– И сразу почувствовал сопротивление.
– Не понимаю, о чем ты.
– А взгляни сам.
5
«…так же обязаны поставить в известность, что в течение ряда лет между Вашим отцом и нашей компанией существовало неофициальное соглашение, обеспечивающее возможность совершения определенного рода совместных финансовых операций, прежде всего по сбыту товаров, аналогичных по своему характеру основной продукции «Фармаури».– Понимаешь? Они намекают на Патрицию.
…по причинам, которые для деловых людей вполне понятны, результаты этих операций лишь частично отражались в официальной документации.
…находясь в Европе, вы могли не знать некоторых деталей, но пришло время рассмотреть наши общие дела более конструктивно, и мы надеемся на Ваш трезвый подход к действительности.
…в противном случае реализация некоторых Ваших планов, в том числе тех, что связаны с Вашим решением вернуться в Бэрдокк, может оказаться весьма затруднительной».
– С чего ты взял это? На мой взгляд, из текста это не следует.
– Мое решение вернуться в Бэрдокк. Оно вызвано моими отношениями с Пат.
– Но это же анонимка! – Куртис повертел в руках бумажку.
– Ну и что? За нею стоят вполне определенные люди. Вчера мне уже позвонили. Некто неизвестный мне интересовался, получил ли я эту записку? И даже дал время на размышление!
– Много?
– До пятницы!
– А в случае отказа?
– В случае отказа они угрожают вмешаться в мои личные планы, а заодно пустить в ход документы, якобы серьезно пятнающие репутацию моего отца. Более того, – покачал головой Камилл, – сегодня утром на Южном шоссе здоровенный детина с удостоверением старшего инспектора ФБНОЛ вытряхнул меня из собственной машины. Представляешь? – Джинтано-младший изумленно моргнул: – Разумеется, я позвонил в Бюро. Мой приятель полковник Макс Холдер подтвердил, что такой инспектор у него действительно работает. Но мне не по себе, Рон. «Как на поверхности лазурного пруда, в душевной глубине мы видим иногда и небо, полное блистательных сокровищ…»
– «…и тинистое дно, где вьется рой чудовищ».– Ты помнишь… Значит?…
– Значит, мы вместе, Камилл.
Глава шестая. Лабиринт Дэвида Килби
1
Вместе с ключами портье передал Янгу две записки.
«Интересующий нас тип получил свободу, – сообщал Черри. – Местонахождение пока не установлено». Этот пробел стоит восполнить, машинально закончил Янг.
Вторая записка оказалась приглашением посетить местную полицию.
О причинах можно было не гадать: Янгу и самому не терпелось разобраться в том, что случилось на Южном шоссе. Не стоит спешить, правда, решил он. Пусть позлятся. Но сел за стол и набросал свою версию произошедшего. А листок, уходя, оставил у того же портье. Бог знает, что еще может приключиться В Бэрдокке?
В ФБНОЛ обязаны знать детали.
«Интересующий нас тип получил свободу, – сообщал Черри. – Местонахождение пока не установлено». Этот пробел стоит восполнить, машинально закончил Янг.
Вторая записка оказалась приглашением посетить местную полицию.
О причинах можно было не гадать: Янгу и самому не терпелось разобраться в том, что случилось на Южном шоссе. Не стоит спешить, правда, решил он. Пусть позлятся. Но сел за стол и набросал свою версию произошедшего. А листок, уходя, оставил у того же портье. Бог знает, что еще может приключиться В Бэрдокке?
В ФБНОЛ обязаны знать детали.
2
– Как с медицинским заключением? – нагло с порога напомнил Янг.
– Оно у меня в столе, – хмуро ответил капитан Палмер. Приветливости в нем не было ни на йоту. – Но заключение, скажу вам, далеко не так увлекательно, как ваши утренние похождения на Южном шоссе.
– Вы называете это похождениями?
Янг молча выложил на стол рапорт.
Проглядывая текст, капитан нажал на кнопку звонка.
– Складно у вас получается. Очень складно. Но мы, к сожалению, расцениваем случившееся иначе.
– Вас больше бы устроило попади я в морг?
– У вас это не первая попытка.
– Разыскали вы грузовик?
– Его не пришлось искать, – раздалось от двери.
Янг обернулся. Тяжеловеса, похожего на горбатого великана, он еще точно не встречал. На вид непоколебимый служака, привыкший больше действовать, чем раздумывать. Да и зачем мозги при таком умном начальстве? Мощь бицепсов помноженная на преданность. Такие на многое способны.
– Начальник криминального отдела полиции Бэрдокка сержант Хайд, – сухо представил Палмер вошедшего. (Типичный ублюдок, отметил про себя Янг). Тот, однако, так и остался у входа, и Янг непроизвольно подумал: это уже больше похоже на перекрестный допрос.
– И что рассказал виновник аварии?
– Пит Лаймер. Так его зовут, – коротко объяснил сержант. – Водитель с большим стажем. Двадцать лет за рулем. Даже паркуется по правилам. Он отчетливо видел, как вы хватались за руль, отталкивая водителя.
И спросил брезгливо:
– Пили с утра, инспектор?
Янг не ответил и сержант довел начатое:
– Не удивительно, что такси, водителю которого вы мешали, вылетело прямо под фургон.
– Потому Лаймер и удрал?
– Не надо сарказма. Лаймер испугался, – капитан Палмер сухо усмехнулся. – Я его понимаю.
– Есть и другие свидетели, – многозначительно напомнил сержант.
– Наверное, латинос, да? Я взял у него машину.
– Отобрали, – уточнил Палмер.
– Да, пожалуй, я был невежлив, – согласился Янг. Ему не нравилось давление. Он знал, что при его полномочиях его задержать все равно не могут, но тупой сержант действовал на нервы. Типичный ублюдок. Но тон Янг умерил: – Я всего лишь хотел догнать этого типа, который, как вы утверждаете, даже паркуется по правилам.
– А вы знаете, у кого вы отобрали машину?
– Он не вышил своего имени на лацкане пиджака. Неужели еще один гений? – внезапно догадался он. – У вас в Бэрдокке прямо какой-то комбинат по производству гениев. Покойный таксист просветил меня.
– Вы нанесли моральный и материальный ущерб мистеру Джинтано-младшему.
– Хорошо хоть не старшему, – хмыкнул Янг. – А это кто?
– По правилам, я должен задержать вас, как виновника дорожной катастрофы, – Палмер кивнул, отпуская сержанта. – Или взять подписку о невыезде. Но я бы предпочел, чтобы вы убрались из Бэрдокка.
«А почему?» – хотел спросить Янг, но сдержался.
– Может вы и неплохой парень, – разъяснил капитан, – но для нашего города у вас слишком тяжелый стиль. Я бы сказал, что неприемлемый стиль. Поэтому уезжайте. Это лучше, чем попасть под арест.
– А как с отпечатками пальцев?
– Вы про сигареты?
– Ну да.
– На коробке оставили пальчики Альбуди и Лаваль. Никто и не ждал чего-то другого. Могли бы и не пугать бедную девочку, заявясь в клинику.
Янг кивнул. Он не хотел спорить.
– Я принесу свои извинения мистеру Джинтано-младшему, – сказал он. – Но с главным врачом клиники, капитан, мне увидеться просто необходимо.
Палмер раздраженно хлопнул ладонью по столу:
– Ему одно, он – другое! Ваша машина, инспектор…
– Старший инспектор.
– …ваша машина, черт вас возьми, старший инспектор, починена. В Бэрдокке не терпят хамов. Мой вам совет, уезжайте.
– Вы позволите позвонить?
– Только вашему начальству.
Янг кивнул. Начальству он и собирался звонить.
«Я в курсе твоих дел, – сухо ответил полковник Холдер. – Мистер Джинтано-младший связывался со мной. Вот что, малыш. Я не люблю, когда обижают моих людей. Срочно приезжай в центр, у нас есть кой-какие соображения».
– Оно у меня в столе, – хмуро ответил капитан Палмер. Приветливости в нем не было ни на йоту. – Но заключение, скажу вам, далеко не так увлекательно, как ваши утренние похождения на Южном шоссе.
– Вы называете это похождениями?
Янг молча выложил на стол рапорт.
Проглядывая текст, капитан нажал на кнопку звонка.
– Складно у вас получается. Очень складно. Но мы, к сожалению, расцениваем случившееся иначе.
– Вас больше бы устроило попади я в морг?
– У вас это не первая попытка.
– Разыскали вы грузовик?
– Его не пришлось искать, – раздалось от двери.
Янг обернулся. Тяжеловеса, похожего на горбатого великана, он еще точно не встречал. На вид непоколебимый служака, привыкший больше действовать, чем раздумывать. Да и зачем мозги при таком умном начальстве? Мощь бицепсов помноженная на преданность. Такие на многое способны.
– Начальник криминального отдела полиции Бэрдокка сержант Хайд, – сухо представил Палмер вошедшего. (Типичный ублюдок, отметил про себя Янг). Тот, однако, так и остался у входа, и Янг непроизвольно подумал: это уже больше похоже на перекрестный допрос.
– И что рассказал виновник аварии?
– Пит Лаймер. Так его зовут, – коротко объяснил сержант. – Водитель с большим стажем. Двадцать лет за рулем. Даже паркуется по правилам. Он отчетливо видел, как вы хватались за руль, отталкивая водителя.
И спросил брезгливо:
– Пили с утра, инспектор?
Янг не ответил и сержант довел начатое:
– Не удивительно, что такси, водителю которого вы мешали, вылетело прямо под фургон.
– Потому Лаймер и удрал?
– Не надо сарказма. Лаймер испугался, – капитан Палмер сухо усмехнулся. – Я его понимаю.
– Есть и другие свидетели, – многозначительно напомнил сержант.
– Наверное, латинос, да? Я взял у него машину.
– Отобрали, – уточнил Палмер.
– Да, пожалуй, я был невежлив, – согласился Янг. Ему не нравилось давление. Он знал, что при его полномочиях его задержать все равно не могут, но тупой сержант действовал на нервы. Типичный ублюдок. Но тон Янг умерил: – Я всего лишь хотел догнать этого типа, который, как вы утверждаете, даже паркуется по правилам.
– А вы знаете, у кого вы отобрали машину?
– Он не вышил своего имени на лацкане пиджака. Неужели еще один гений? – внезапно догадался он. – У вас в Бэрдокке прямо какой-то комбинат по производству гениев. Покойный таксист просветил меня.
– Вы нанесли моральный и материальный ущерб мистеру Джинтано-младшему.
– Хорошо хоть не старшему, – хмыкнул Янг. – А это кто?
– По правилам, я должен задержать вас, как виновника дорожной катастрофы, – Палмер кивнул, отпуская сержанта. – Или взять подписку о невыезде. Но я бы предпочел, чтобы вы убрались из Бэрдокка.
«А почему?» – хотел спросить Янг, но сдержался.
– Может вы и неплохой парень, – разъяснил капитан, – но для нашего города у вас слишком тяжелый стиль. Я бы сказал, что неприемлемый стиль. Поэтому уезжайте. Это лучше, чем попасть под арест.
– А как с отпечатками пальцев?
– Вы про сигареты?
– Ну да.
– На коробке оставили пальчики Альбуди и Лаваль. Никто и не ждал чего-то другого. Могли бы и не пугать бедную девочку, заявясь в клинику.
Янг кивнул. Он не хотел спорить.
– Я принесу свои извинения мистеру Джинтано-младшему, – сказал он. – Но с главным врачом клиники, капитан, мне увидеться просто необходимо.
Палмер раздраженно хлопнул ладонью по столу:
– Ему одно, он – другое! Ваша машина, инспектор…
– Старший инспектор.
– …ваша машина, черт вас возьми, старший инспектор, починена. В Бэрдокке не терпят хамов. Мой вам совет, уезжайте.
– Вы позволите позвонить?
– Только вашему начальству.
Янг кивнул. Начальству он и собирался звонить.
«Я в курсе твоих дел, – сухо ответил полковник Холдер. – Мистер Джинтано-младший связывался со мной. Вот что, малыш. Я не люблю, когда обижают моих людей. Срочно приезжай в центр, у нас есть кой-какие соображения».
3
Янг взглянул на часы.
Если выехать незамедлительно, можно еще до обеда попасть в столицу.
Он медленно вел машину по деловой части Бэрдокка. Узкие башни, теряющиеся где-то над головой. Изящные развязки перекрестков. Бульвар, украшенный липами и скульптурами. Здесь не наблюдалось толчеи, когда сидишь в бензиновом облаке и никуда не едешь.
Но почему «Кентавр»? Ведь это лошадь с человеческим торсом и головой? В этом салоне торгуют лекарствами для кентавров?
Янг тормознул.
Холл ему сразу понравился.
Много пространств. Уютные мягкие кресла.
Живая зелень по стенам, как водопады. «С этой минуты ваши неудачи в пошлом!»
Блондинка за стойкой тоже показалась уютной. Янг, правда, не успел это обдумать. Волна доброжелательности, сложный запах духов. Понимающие глаза.
– Могу вам помочь?
– Видите ли…
Янг импровизировал на ходу.
Не очень, но как мог. Блондинка почему-то не напоминала ему типичную женщину ублюдков. В ней что-то такое было. Он никак не мог понять – что?
– Может быть, консультация…
– Убеждена, вам большего и не надо, – польстила Янгу блондинка.
– Видите ли, я имею некоторое отношение к вашему бизнесу.
– Вы фармацевт?
– Не совсем.
– Разве этого бывает понемножку?
– Мой брат держит аптеку… Конечно, не такую роскошную, как ваш салон… – Янг тонул в широких глазах блондинки. Он не понимал, что с ним происходит. Гипноз?… Что за чепуха? Я же не кентавр. Может, выволочь ее из-за стойки и бросить в кресло? – Видите ли… У моего брата небольшая аптека…
Блондинка улыбнулась:
– Его интересует наш опыт?
Прежде всего, ее опыт интересовал Янга. Он был потрясен словами блондинки. Неужели у нее большой опыт? Ублюдки!
И поставил себя на место: о чем это я?
– У нас действительно есть специфика, – глаза блондинки смеялись. Она что-то почувствовала и это ее не насторожило. Похоже, весь ее опыт не стоил ни гроша. Ее глаза кричали об этом. – Но мы занимаемся общим делом, правда? Просто у нас ассортимент шире. Ну и спектр дополнительных услуг.
Янг растерянно оглянулся.
– Брат говорил, будто у вас автоматы… Будто вы торгуете без людей…
– Ну, совсем без людей не бывает. Но автоматы установлены. Мы называем их фармаматами.
– Я сам-то юрист, – врал Янг. – А зовут Эдвин Янг… Можно просто Эдвин… – Это тоже почему-то звучало как вранье.
– А я Ева Чижевски. Дежурный администратор.
– Но как эти фармаматы работают без людей?
Блондинка рассмеялась.
– Смотрите, – сказала она, подходя к серебристой металлической панели, врезанной в стену. – Вот экран, он включен. Вот ряд кнопок. Нажимаете заказ. На экране появляется список групп лекарств по их назначению: сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные, от головной боли, снотворные и так далее. Видите? Нажимая на кнопку, пробегаете список и жмете выбор. Теперь на экране появляется перечень конкретных препаратов. Формат стандарта, цена, фирма-изготовитель. Если нужна инструкция по применению препарата, жмите сюда. Кнопка возврат вернет вас к перечню.
– А вы уверены, что человек с улицы разберется в этих премудростях?
– Для людей с улицы есть отдельная инструкция. Видите?
– Я бы не сказал, что у вас много посетителей.
– Это потому, что с улицы к нам заходят редко. У нас достаточно состоятельная клиентура. Такими фармаматами, как этот, пользуются только постоянные клиенты. Для них круг удобств гораздо шире, чем для человека с улицы. Но и дороже. Каждый получает свою индивидуальную карточку. Мы называем ее фармакартой. В ней – личный шифр клиента. – Ева Чижевски улыбнулась. Может, правда, выволочь ее из-за стойки и бросить в кресло? В руке дежурной администраторши, как по волшебству, появился сиреневый пластик, очень похожий на те, что лежали в кармане Янга. – Вставляете фармакарту в специальную прорезь и получаете свой индивидуальный заказ. Удобно?
– Еще бы!
Янг еще не решил, следует ли ему продолжать расспросы, но сунул руку в карман:
– А по таким фармакартам я могу получить лекарства?
– Разумеется. Мы работаем для наших клиентов. Но у вас литерные карты. Как они к вам попали?
– А могу я сам получить такую карту?
– Разумеется. Но вы должны проконсультироваться…
– С доктором Макклифом?
– Вот именно.
Если выехать незамедлительно, можно еще до обеда попасть в столицу.
Он медленно вел машину по деловой части Бэрдокка. Узкие башни, теряющиеся где-то над головой. Изящные развязки перекрестков. Бульвар, украшенный липами и скульптурами. Здесь не наблюдалось толчеи, когда сидишь в бензиновом облаке и никуда не едешь.
СОЗВЕЗДИЕ ПАТ!
ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО
ГОВАРД Ф. БАРЛОУ ОБЕЩАЕТ БУДУЩЕЕ!
И вновь:ДЖИНТАНО!
И вновь:ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО!
Пылающее на всех углах:ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО!
«Вот ублюдки! Как мне повезло на этого латиноса. А ведь это Палмер мне присоветовал воспользоваться Южным шоссе…»САЛОНЫ ДЖИНТАНО
ТЫ ЕЩЕ НЕ ЗАШЕЛ В «КЕНТАВР»?
Символическая змея извивалась над широкой чашей.Но почему «Кентавр»? Ведь это лошадь с человеческим торсом и головой? В этом салоне торгуют лекарствами для кентавров?
Янг тормознул.
Холл ему сразу понравился.
Много пространств. Уютные мягкие кресла.
Живая зелень по стенам, как водопады. «С этой минуты ваши неудачи в пошлом!»
Блондинка за стойкой тоже показалась уютной. Янг, правда, не успел это обдумать. Волна доброжелательности, сложный запах духов. Понимающие глаза.
– Могу вам помочь?
– Видите ли…
Янг импровизировал на ходу.
Не очень, но как мог. Блондинка почему-то не напоминала ему типичную женщину ублюдков. В ней что-то такое было. Он никак не мог понять – что?
– Может быть, консультация…
– Убеждена, вам большего и не надо, – польстила Янгу блондинка.
– Видите ли, я имею некоторое отношение к вашему бизнесу.
– Вы фармацевт?
– Не совсем.
– Разве этого бывает понемножку?
– Мой брат держит аптеку… Конечно, не такую роскошную, как ваш салон… – Янг тонул в широких глазах блондинки. Он не понимал, что с ним происходит. Гипноз?… Что за чепуха? Я же не кентавр. Может, выволочь ее из-за стойки и бросить в кресло? – Видите ли… У моего брата небольшая аптека…
Блондинка улыбнулась:
– Его интересует наш опыт?
Прежде всего, ее опыт интересовал Янга. Он был потрясен словами блондинки. Неужели у нее большой опыт? Ублюдки!
И поставил себя на место: о чем это я?
– У нас действительно есть специфика, – глаза блондинки смеялись. Она что-то почувствовала и это ее не насторожило. Похоже, весь ее опыт не стоил ни гроша. Ее глаза кричали об этом. – Но мы занимаемся общим делом, правда? Просто у нас ассортимент шире. Ну и спектр дополнительных услуг.
Янг растерянно оглянулся.
– Брат говорил, будто у вас автоматы… Будто вы торгуете без людей…
– Ну, совсем без людей не бывает. Но автоматы установлены. Мы называем их фармаматами.
– Я сам-то юрист, – врал Янг. – А зовут Эдвин Янг… Можно просто Эдвин… – Это тоже почему-то звучало как вранье.
– А я Ева Чижевски. Дежурный администратор.
– Но как эти фармаматы работают без людей?
Блондинка рассмеялась.
– Смотрите, – сказала она, подходя к серебристой металлической панели, врезанной в стену. – Вот экран, он включен. Вот ряд кнопок. Нажимаете заказ. На экране появляется список групп лекарств по их назначению: сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные, от головной боли, снотворные и так далее. Видите? Нажимая на кнопку, пробегаете список и жмете выбор. Теперь на экране появляется перечень конкретных препаратов. Формат стандарта, цена, фирма-изготовитель. Если нужна инструкция по применению препарата, жмите сюда. Кнопка возврат вернет вас к перечню.
– А вы уверены, что человек с улицы разберется в этих премудростях?
– Для людей с улицы есть отдельная инструкция. Видите?
– Я бы не сказал, что у вас много посетителей.
– Это потому, что с улицы к нам заходят редко. У нас достаточно состоятельная клиентура. Такими фармаматами, как этот, пользуются только постоянные клиенты. Для них круг удобств гораздо шире, чем для человека с улицы. Но и дороже. Каждый получает свою индивидуальную карточку. Мы называем ее фармакартой. В ней – личный шифр клиента. – Ева Чижевски улыбнулась. Может, правда, выволочь ее из-за стойки и бросить в кресло? В руке дежурной администраторши, как по волшебству, появился сиреневый пластик, очень похожий на те, что лежали в кармане Янга. – Вставляете фармакарту в специальную прорезь и получаете свой индивидуальный заказ. Удобно?
– Еще бы!
Янг еще не решил, следует ли ему продолжать расспросы, но сунул руку в карман:
– А по таким фармакартам я могу получить лекарства?
«Pulvis Blikus».В темных глазах Евы Чижевски впервые мелькнула тень беспокойства:
«Pulvis Lavalis».
– Разумеется. Мы работаем для наших клиентов. Но у вас литерные карты. Как они к вам попали?
– А могу я сам получить такую карту?
– Разумеется. Но вы должны проконсультироваться…
– С доктором Макклифом?
– Вот именно.
4
Недурно придумано, мрачно размышлял Янг по дороге в столицу.
Безукоризненный персонал, безупречная продукция, услужливые фармаматы. Сугубая конфиденциальность, пустой салон. Что не следует афишировать, то и не афишируется.
Но штат…
Штат, черт возьми, подобран отменно!
Безукоризненный персонал, безупречная продукция, услужливые фармаматы. Сугубая конфиденциальность, пустой салон. Что не следует афишировать, то и не афишируется.
Но штат…
Штат, черт возьми, подобран отменно!
5
В лаборатории химиков одиноко сидел Джон Габер.