Пратчетт Терри. Последний герой

   — Вы дружите с ним?
   — Ну, мы встречались пару раз, и он не убил меня, — ответил Ринсвинд. — Думаю, это вполне можно считать, что да.
   — А что насчет тех стариков, что сопровождают его?
   — О, это не старики… ну, то есть, да, они старики… но это… это его Серебряная Орда, сэр.
   — Это Серебряная Орда? Все они?
   — Да, сэр, — ответил Ринсвинд.
   — Но мне казалось, что Серебряная Орда завоевала всю Агатовую Империю!
   — Да, сэр. Это они и были, — Ринсвинд закивал. — Понимаю, сэр, это тяжело укладывается в голове. Но вы не видели, как они дерутся. Они опытны. А фишка в том… самая главная фишка Коэна в том, что… он заразен.
   — Вы хотите сказать, что он заражен чумой?
   — Это как умственная болезнь, сэр. Или магическая. Он ведет себя, как бешеный горностай, но… те, кто проведут некоторое время рядом с ним, начинают смотреть на мир его глазами. Всего много и все просто. И им хочется присоединиться к нему.
   Лорд Ветинари рассматривал кончики пальцев.
   — Но я так понял, что эти люди осели на одном месте и стали очень богаты и влиятельны, — сказал он. — Разве герои стремятся не к этому? Сокрушить мировые престолы и попрать их своими сандалиями, как говорят поэты?
   — Да, сэр.
   — Так что же это такое? Последний бросок кости? Зачем?
   — Я не могу понять, сэр. Думаю… они получили все.
   — Ясно, — сказал патриций. — Но всего оказалось недостаточно, да? В передней перед Овальным Кабинетом патриция шла жаркая дискуссия. Раз в несколько минут в дверь протискивался секретарь и клал на стол новые пачки бумаги. Патриций изучал их. Возможно, подумалось ему, вполне можно дождаться, пока кипа всеобщих советов и указаний станет высотой с Кори Челести, и просто засесть на ее верхушке.
   Сила, напор и позиция «смог-сделал».
   Так что, как человек, который должен встать и что-то сделать, лорд Ветинари встал и пошел. Он отпер секретную дверь в обшивке и через мгновение в молчании скользил по секретным переходам своего дворца.
   В подземельях дворца содержалось много узников, заключенных «для удовольствия его светлости», а так как лорд Ветинари редко получал удовольствие от узников, то они были заключены в основном довольно далеко. Тем не менее, сейчас он направлялся к самому необычайному заключенному, живущему на чердаке.
   Леонард Щеботанский никогда не совершал преступлений. Он рассматривал своих соплеменников с милостивым любопытством. Он был мастером своего дела и к тому же умнейшим человеком на свете, если использовать слово «умный» в узкотехническом смысле. Но лорд Ветинари считал, что мир еще не готов принять человека, чье хобби — проектирование немыслимых орудий войны. Этот человек был всем сердцем и душой предан всему, чтобы он не делал.
   В данный момент Леонард рисовал портрет леди, делая наброски и прикрепляя их к мольберту.
   — О, мой лорд, — сказал он, — мельком взглянув на вошедшего, — в чем проблема?
   — А что, есть проблема? — спросил лорд Ветинари.
   — Ну, вообще да, мой лорд, раз вы зашли ко мне.
   — Замечательно, — сказал Ветинари, — я хотел бы доставить нескольких человек к центру мира как можно быстрее.
   — О, да, — произнес Леонард. — Между нами и Пупом лежат такие ненадежные территории. Как вы находите улыбку, нормально? У меня улыбки никогда не получались.
   — Я сказал…
   — Вы хотите, чтобы они прибыли живыми?
   — Что? О… да. Конечно. И как можно быстрее.
   Леонард продолжал рисовать в тишине. Лорд Ветинари знал, когда можно перебивать, а когда нет.
   — И вы хотите, чтобы они вернулись? — через некоторое время произнес мастер. — Знаете, лучше я сделаю так, чтобы были чуть видны зубы. Зубы — вот это я понимаю.
   — Их возвращение было бы приятным бонусом, да.
   — Это жизненно необходимое путешествие?
   — Если оно не будет удачным, настанет конец света.
   — Ах. Значит, жизненно необходимое, — Леонард отложил кисть и отошел, критически изучая свое творение. — Думаю, мне понадобятся несколько парусников и большая баржа, — наконец сказал он. — Я составлю список прочих материалов.
   — Морское путешествие?
   — Для начала да, мой лорд.
   — Уверен, что не хочешь немного подумать? — спросил Ветинари.
   — О, чтобы разобраться с кое-какими деталями, да. Но думаю, основная идея у меня уже есть.
   Ветинари оглядел потолок мастерской, с которого свисала армада бумажных конструкций с крыльями как у летучей мыши и прочими воздушными диковинками, которые тихонечко крутились от ветра.
   — Это что, будет какая-нибудь летательная машина? — подозрительно спросил он.
   — Э… а почему вы спрашиваете?
   — Потому что цель путешествия находится довольно высоко, Леонард, а твои летательные машины обязательно имеют устройство для спуска.
   — Да, мой лорд. Но я надеюсь, что в итоге то вниз на самом деле будет вверх, мой лорд.
   — Ах. Это что, какая-то философия?
   — Практическая философия, мой лорд.
   — Тем не менее, я изумлен, Леонард, что ты предложил решение так скоро, как я высказал проблему…
   Леонард Щеботанский очистил кисть.
   — Я всегда говорю, мой лорд, что в каждой проблеме кроется ее решение. Но будет честно признать, что я уже думал над этим вопросом. Я проводил, как вы знаете, эксперименты с устройствами… которые, конечно же, могут послужить вашему делу, и которые впоследствии мне пришлось разобрать, так как в мире без сомнения существуют злые люди, способные обнаружить их и извратить их предназначение. Вы были настолько добры, что предоставили мне комнату, из которой я имею возможность постоянно наблюдать небо, и я… заметил нечто. О… еще мне понадобиться несколько дюжин болотных дракончиков. Нет, скорее всего их понадобится… около сотни, думаю.
   — А, ты хочешь построить корабль, который понесут в небеса драконы? — мягко подсказал Ветинари. — Я помню старинную легенду о корабле, который несли лебеди и летящем к…
   — Боюсь, лебеди не подойдут. Но ваша догадка, мой лорд, практически верна. Неплохо. Две сотни дракончиков, думаю, для гарантии безопасности.
   — Ну, это не проблема. Все-таки они не более чем вредители.
   — И помощь, ох, шестидесяти подмастерьев и поденщиков из Гильдии Ловких Ремесленников. Может быть, сотня. Им надо будет работать посменно.
   — Подмастерьев? Но я могу найти лучших мастеров…
   Леонард поднял руку.
   — Не мастеров, мой лорд, — сказал он. — Я не знаю, чем занять людей, которым известны пределы возможного.

***

   Орда нашла Коэна, сидящего на древнем могильном холме чуть в стороне от лагеря.
   Таких холмов вокруг было множество. Члены Орды видели их и раньше, путешествуя по свету. Тут и там древние камни, покрытые надписями на неизвестном никому из них языке, торчали из снега. Они были очень старыми. Никто из Орды не разрывал эти курганы, чтобы посмотреть, что лежит внутри. Частично это было потому, что словом, которым они называли человека с лопатой, было слово «раб». Но в основном они не делали этого потому что, несмотря на их профессию, у них был свой, довольно жесткий, моральный кодекс, хотя он и не был похож ни на один другой, и по этому кодексу у них было слово для тех, кто грабит могильные курганы. Это слово было «сдохни!».
   Орда, хоть каждый член которой и был ветераном тысяч безнадежных битв, тем не менее предпочитала, для собственной безопасности, держаться Коэна, который сейчас сидел, скрестив ноги, на снегу. Его меч был воткнут глубоко в сугроб. На его лице застыло холодное, обеспокоенное выражение.
   — Пойдем, поужинаем, друг? — предложил Калеб.
   — Моржом, — сказал Малыш Вилли. — Опять.
   Коэн хрюкнул.
   — Я ешше не жакончил, — невнятно произнес он.
   — Не закончил что, друг?
   — Вшпминать, — ответил Коэн.
   — Вспоминать кого?
   — Хероя, кторого тут похоронили, яшно?
   — Кто это был?
   — Беж понятия.
   — А его люди?
   — Меня ишкали, — сказал Коэн.
   — Он совершил какие-то мощные подвиги?
   — Не жнаю.
   — Тогда какого…?
   — Кому-то же надо вшпомнить нешшашную шволоч!
   — Ты ж ничего про него не знаешь!
   — Жато я могу вшпоминать о нем!
   Остаток Орды обменялся взглядами. Это будет непростое приключение. Оно очень хорошо для того, чтобы быть последним.
   — Тебе надо пойти, сказать пару слов этому барду, которого мы захватили, — сказал Калеб. — Он уже действует мне на нервы. Кажется, он не понимает, что от него хотят.
   — Ему надо только шложить потом шагу, — уныло и скучно произнес Коэн. Внезапно его осенила мысль. Он начал похлопывать себя по одежде, что, учитывая количество одежды, не заняло много времени.
   — Ага, сейчас, не такой это бард, что пишет героические саги, — сказал Калеб, пока его лидер продолжал поиски. — Я же говорил, что он не такой, когда мы его воровали. Он из тех, кто пишет песенки для девчонок. Мы украли лютики-цветочки, босс.
   — А, нашол, — сказал Коэн. Из сумки на поясе он достал зубной протез, сделанный из бриллиантовых зубов троллей. Он вставил его в рот и подвигал челюстью несколько раз. — Вот так-то лучше. Чего ты там говорил?
   — Он не подходящий бард, босс.
   — Значит, ему придется быстро учиться, — пожал плечами Коэн. — Он хотя бы лучше чем те, что были в Империи. Там вообще не воспринимают стихи длиннее, чем в семнадцать слогов. А этот хотя бы из Анк-Морпорка. Он обязан был слышать о сагах.
   — Я сказал, что нам надо было остановиться в Китовом Заливе, — сказал Маздам. — Ледяные пустыни, холодные ночи… классная земля для саги.
   — Ага, если ты похож на медузу, — Коэн вытащил меч из сугроба. — Пойду-ка, выбью из головы этого парня всякие цветочки.

***

   — Кажется, что вещи вращаются вокруг Диска, — сказал Леонард. — Как, например, луна и солнце. И как, если вы помните… Мария Песто?
   — Корабль, про который говорят, что он отправился прямо под Диск? — спросил аркканцлер Чудакулли.
   — Действительно. Известно, что в результате ужасного шторма он свалился за Край, недалеко от залива Манте, и был замечен рыбаком, когда поднимался над Краем недалеко от ТинЛинга несколько дней спустя, где он и разбился о риф. Выжил только один человек, чьи последние слова были… довольно странными.
   — Помню, — сказал Чудакулли. — Он сказал «О Боги, там одни слоны!»
   — Я думаю, что, при достаточной силе толчка и латеральной компоненте судно, отправленное за край мира будет естественным образом двигаться под действием силы тяжести и взойдет на противоположной стороне, — сказал Леонард, — вероятно до достаточной высоты, чтобы соскользнуть на любое место на поверхности.
   Волшебники уставились на доску. Затем как один повернулись к Думмингу Тупсу, который что-то писал в своем блокноте.
   — Что скажешь, Думминг?
   Думминг посмотрел в свои записи. Потом посмотрел на Леонарда. Потом перевел взгляд на Чудакулли.
   — Эм… да. Возможно. Эм… если упасть с края достаточно быстро, то… мир подкинет тебя обратно… и ты будешь падать, но как бы вокруг мира.
   — Ты хочешь сказать, что, падая вниз с мира мы — и я хочу особенно отметить, что говоря слово мы, я не имею в виду конкретно себя — мы в итоге упадем на небо? — сказал Декан.
   — Эм… да. В конце концов, солнце проделывает это каждый день…
   Декан был в восторге.
   — Изумительно! — сказал он. — Так значит… можно закинуть армию прямо в тыл врагу! Ни одна крепость не устоит! Можно направить огненный дождь прямо на… — он заметил взгляд Леонарда. — … на нехороших людей, — неубедительно закончил он.
   — Этого не произойдет, — строго произнес Леонард. — Никогда!
   — Может ли… то, что вы планируете, приземлиться на Кори Челести? — спросил Ветинари.
   — О, конечно, там должны быть подходящие снежные равнины, — сказал Леонард. — Если нет, то я уверен, что смогу придумать какой-нибудь альтернативный метод приземления. К счастью, если вы заметили, предметы, оказавшиеся в воздухе, имеют тенденцию падать вниз.
   Чудакулли было хотел прокомментировать это заявление, но одернул себя. Он знал репутацию Леонарда. Этот человек мог придумать семь изобретений за завтраком, включая два новых способа за тостом. Этот человек изобрел шарикоподшипник, такое простое изобретение, до которого никто не додумался ранее. Это и было сосредоточие его гения — он изобретал то, что может представить любой, а люди, способные изобрести то, о чем любой мог бы подумать, очень редко встречаются.
   Этот человек был так рассеяно-умен, что мог рисовать картины, которые не просто будут следить за вами взглядом, но и проводят вас до дома и вымоют грязную посуду.
   Некоторые люди самоуверенны, но лишь потому, что они глупы. Леонард же выглядит как тот, кто самоуверен потому, что у него для этого есть все основания. Он вполне может спрыгнуть с высокого здания, ни капли не колеблясь, для того, чтобы разобраться с проблемой предстающей перед тобой земли.
   И он сделает это.
   — Что требуется от нас? — спросил Чудакулли.
   — Ну… эта штука не может управляться магией. Я понимаю, что магия ненадежна вблизи Пупа. Но вы можете обеспечить ветер?
   — Конечно, это именно те, кто нам нужен, — сказал лорд Ветинари. И волшебникам показалось, что пауза после этой фразы затянулась. — Они поднаторели во всяких манипуляциях с погодой.
   — Сильная буря после ланча, думаю, нас устроит, — продолжил Леонард.
   — Думаю, меня не уличат во лжи, если я скажу, что запасы ветра у наших волшебников практически неограниченны, — сказал патриций. — Не так ли, аркканцлер?
   — Вынужден согласиться, мой лорд.
   — Значит, мы можем надеяться на сильный попутный ветер. Я уверен…
   — Секундочку, секундочку, — перебил Декан, который принял комментарий относительно ветра на свой счет. — Что мы знаем об этом человеке? Он создает… устройства, рисует картинки, точно? Да, конечно, это все просто здорово, но мы же знаем этим художников! Самые натуральные пустомели. Вспомните Чертова Тупицу Джонсона и хоть что-нибудь из того, что он построил! Не сомневаюсь, что картинки господина Щеботанского очень милые, но лично мне хотелось посмотреть на другие доказательства его удивительной гениальности, до того, как мы не доверим мир его… изобретению. Покажите мне хоть одну вещь, которую сделал он и не смог сделать никто более, если таковые, конечно, имеются.
   — Я никогда не считал себя гением, — ответил Леонард, скромно потупив глаза и чертя что-то на листочке бумаги.
   — Ну, если бы я был гением, думаю, что знал бы об этом… — начал Декан, но замолчал.
   Рассеяно, едва глядя, что он делает, Леонард чертил идеально ровные окружности. Лорду Ветинари система комитетов казалось очень удобной. Большинство послов других государств собирались в Университете, как и главы Гильдий, и каждый из них хотел быть вовлеченным в процесс принятия решения, минуя обязательный этап работы мозгами.
   Около семи комитетов, решил он, должно хватить. Затем, десять минут спустя, когда первый суб-комитет разросся буйным цветом, он отозвал в сторонку несколько людей, организовал Разносторонний Комитет и заперся с ними в маленькой комнатке.
   — Летучему кораблю понадобится команда, — сказал он. — Он сможет поднять троих. Одним будет Леонард, ибо он, честно говоря, собирается работать над ним даже после его готовности. Кто будут еще двое?
   — Необходимо отправить наемного убийцу, — сказал лорд Низз из Гильдии Наемных Убийц.
   — Нет. Если бы Коэна сотоварищи можно было бы так просто убить, то они уже давно были бы мертвы, — ответил лорд Ветинари.
   — Может, нужна женская рука? — отозвалась госпожа Длань, глава Гильдии Белошвеек. — Я понимаю, что они уже старики, но мои девочки могут…
   — Думаю, загвоздка в том, госпожа Длань, что хотя наверняка Орда и в состоянии по достоинству оценить женское общество, вряд ли она будет прислушиваться к его словам. Да, капитан Моркоу?
   Капитан Моркоу из Городской Стражи Анк-Морпорка, попросивший слово, излучал честность и аромат мыла.
   — Я вызываюсь добровольцем, сэр, — сказал он.
   — Да, я и не сомневался, что вы так поступите.
   — Разве это в компетенции Стражи? — спросил юрист Склон. — Господин Коэн просто возвращает имущество законным владельцам.
   — Эта интуитивная догадка до сих пор как-то не пришла мне на ум, — вкрадчиво произнес Ветинари. — Однако, Городская Стража не была бы тем, за что я ее принимаю, если бы не могла выдвинуть обвинение любому. Коммандор Ваймз?
   — Тайный сговор с целью нарушения общественного порядка подойдет, думаю, — ответил лидер Стражи, прикуривая сигару.
   — А капитан Моркоу — убедительный юноша, — сказал Ветинари.
   — С большим мечом, — пробурчал господин Склон.
   — Убеждение порой принимает разные формы, — сказал лорд Ветинари. — Нет, я полностью согласен с аркканцлером Чудакулли, отправить капитана Моркоу — замечательная идея.
   — Что? Разве я это говорил? — сказал Чудакулли.
   — Вы считаете, что отправить капитана Моркоу — прекрасная идея?
   — Что? О. Да. Он хороший парень. Честный. С мечом.
   — Значит, я согласен с вами, — сказал Ветинари, который умел работать в комитетах. — Нам стоит поторопиться, джентльмены. Флотилию необходимо отправить завтра. Нам необходим третий член отряда…
   Раздался стук в дверь. Ветинари дал знак университетскому портье отпереть дверь.
   Пошатываясь, в комнату вошел волшебник по имени Ринсвинд, бледный, как полотно, и остановился у стола.
   — Я не хочу быть добровольцем в этом мероприятии, — сказал он.
   — Прошу прощения? — сказал Ветинари.
   — Я не хочу быть добровольцем, сэр.
   — Вас никто и не просит.
   Ринсвинд замахал слабыми пальцами.
   — О, они будут, сэр, они будут. Кто-нибудь скажет: эй, это же дружище Ринсвинд, он такой безрассудный, знаком с Ордой, Коэну он нравится, он знает все о безжалостной и необычной географии, да у него работа такая, влипать в такие переделки, — он вздохнул. — А потом я убегу, или, может, спрячусь в ящик, который все равно в итоге загрузят на эту летательную машину.
   — Серьезно?
   — Может быть, сэр. Или произойдет цепь непредвиденных событий, которая закончится чем-то вроде этого. Поверьте мне, сэр. Я знаю, по каким правилам протекает моя жизнь. Так что я подумал, что лучше я не буду заниматься всеми этими утомительными вещами, а приду сразу к вам и скажу, что не хочу быть добровольцем.
   — Кажется, где-то вы пропустили какой-то логический шаг, — ответил патриций.
   — Нет, сэр. Все очень просто. Я поступаю добровольцем. Я просто не хочу этого. Но, в конце концов, когда это хоть кого-то волновало?
   — А в этом есть здравый смысл, — сказал Чудакулли. — Кажется, он способен выбраться живым из любой…
   — Видите? — Ринсвинд вымученно улыбнулся Ветинари. — Я давно живу своей жизнью. Я знаю, как это работает.

***

   У Пупа всегда были разбойники. Они перебивались грабежами в затерянных долинах и запретных храмах, а так же менее подготовленных компаний путешественников. Слишком многие люди, составлявшие перечни опасностей, которые будут подстерегать вас при поисках затерянных сокровищ и мудрости древних, забывают добавить на первое место пункт «люди, которые прибыли сразу вслед за вами».
   Одна такая компания людей, патрулирующих свою любимую территорию, обнаружила, во-первых, прекрасно экипированного боевого коня, привязанного к дереву, украшеному серебром льда. Затем она заметила костерок, укрытый от ветра в ложбине, на котором кипел маленький котелок. Наконец, была замечена женщина. Она была привлекательна, или, по крайней мере, была такой лет тридцать назад. Сейчас она была похожа на учительницу, которая была у вас в первом классе, из тех, кто понимает, что жизнь состоит из череды несчастных случаев, таких, как, например, описаные ботинки.
   Она сидела, завернувшись в одеяло от холода. Она вязала. Рукоять, лежавшая в снегу перед ней, принадлежала самому большому мечу, который когда-либо видели разбойники.
   Интеллигентные разбойники начали бы подсчитывать несоответствия.
   Эти, однако, не были таковыми, они были одними из тех, для кого была изобретена эволюция.
   Женщина подняла взгляд, кивнула им, и продолжила вязать.
   — Ну-ка, что это у нас? — сказал главарь. — Вы что, можете…
   — Поднять это, да? — спросила пожилая женщина, поднимаясь. — Это не так просто, высушить влажный клубок. Может, кто-нибудь подержит его?
   Она протянула клубок шерсти.
   Разбойник неуверенно принял его, догадываясь, как сейчас скалятся его ребята. Но он протянул руки и постарался придать лицу злобное выражение она-что-то-подозревает.
   — Хорошо, — сказала женщина, вставая. Она злобно лягнула его в пах, совершенно не с женской силой, нагнулась, пока он валился вниз, схватила котелок и швырнула в лицо ближайшему приспешнику, и схватила свое вязание до того, как он упал.
   У оставшихся двоих невредимых разбойников не было времени, чтобы двинуться, но затем один из них очнулся и подскочил к мечу. Он пошатнулся под его тяжестью, но лезвие его было длинным и внушало доверие.
   — Ага! — воскликнул он и хрюкнул, поднимая меч. — Каким макаром ты умудряешься его таскать, старуха?
   — Это не мой меч, — ответила она. — Это меч того парня за мной.
   Мужчина рискнул осмотреться. За скалой виднелись ноги в бронированных сандалиях. Это были очень большие ноги.
   Но я вооружен, подумалось ему. Следующей мыслью было: и он тоже.
   Пожилая женщина вздохнула и вытащила две вязальные спицы из клубка шерсти. Свет отразился от них, и одеяло соскользнуло с ее плеч, упав в снег.
   — Итак, джентльмены? — сказала она.

***

   Коэн вытащил кляп изо рта менестреля. Человек с ужасом смотрел на него.
   — Как тебя звать, сынок?
   — Вы похитили меня! Я просто шел по улице и…
   — Сколько? — спросил Коэн.
   — Что?
   — Сколько стоит написать сагу?
   — От вас воняет!
   — Ага, это морж, — спокойно ответил Коэн. — В этом смысле, это как чеснок. Но в любом случае… сага, которую я хочу. А ты хочешь большой мешок рубинов, которые и рядом не валялись с теми рубинами, что есть у меня.
   Он высыпал в ладонь содержимое кожаного мешочка. Камни были настолько велики, что снег окрасился красными лучами. Музыкант уставился на них.
   — У тебя есть… Как оно, Маздам? — спросил Коэн.
   — Искусство, — подсказал Маздам.
   — У тебя искусство, у нас — рубины. Мы тебе рубины, а ты нам искусство, — сказал Коэн. — И нет проблем, точно?
   — Проблем? — рубины гипнотизировали.
   — Ну, в основном, проблемы будут у тебя, если ты скажешь, что не сможешь написать мне сагу, — Коэн был сама лбюезность.
   — Но… поймите, мне жаль, но… саги — это же так примитивно, понимаете?
   Орда угрожающе присвистнула. Ветер, никогда не утихавший здесь, вблизи Пупа, казалось, задул с еще большей обреченностью.
   — Долго же идти отсюда до цивилизации, — протянул Маздам.
   — Особенно без ног, — добавил Малыш Вилли.
   — Прошу!
   — Не, не, ребят, мы ж не будем этого с ним делать, — сказал Коэн. — Он вроде не дурак, и перед ним лежит великое будущее… — он затянулся самокруткой, — пока еще. Не, он кажется, решил поразмышлять немного. Героическая сага, парень. Величайшая из всех.
   — Про что?
   — Про нас.
   — О вас? Но вы ста…
   Менестрель замолчал. Даже с учетом того, что в его прежней жизни самой большой опасностью было получить по лбу кинутой на банкете костью, он был в состоянии признать мгновенную смерть, когда встретится с ней. Вот он и встретился. Года не имели здесь своей разрушающей силы — ну, за исключением пары мест. В основном они наоборот, закаляли.
   — Я не знаю, как надо писать саги, — слабо сказал он.
   — Мы подскажем, — ответил Маздам.
   — Этого добра мы навалом знаем, — сказал Малыш Вилли.
   — В основном, они все про нас, — добавил Коэн.
   Мысли менестреля были примерно такими: Эти люди рубины психи. Они рубины точно укокошат меня. Рубины. Они волокли меня рубины всю рубины рубины.
   Они хотят дать мне мешок рубиновых рубинов.
   — Я думаю, что мог бы расширить свой репертуар, — пробормотал он. Взглянув на их лица, он понял, что надо сменить словарь. — Ладно, я сделаю это, — произнес он. Но крохотная частичка честности все-таки выжила даже в блеске драгоценных камней. — Я не величайший менестрель на свете, вы же знаете.
   — Будешь, после того, как напишешь эту сагу, — сказал Коэн, развязывая его веревки.
   — Ну… надеюсь, вам все понравится…
   Коэн снова усмехнулся.
   — Не надо, чтобы она нравилась нам. Мы не будем ее слушать, — сказал он.
   — Что? Но вы же сказали, что хотите, чтобы я написал вам сагу…
   — Ага, точно. Но это будет сага о том, как мы умрем.

***

   Следующим утром от Анк-Морпорка отплыла небольшая флотилия. Все случилось довольно быстро. Перспектива конца света, конечно, не заставила людские умы чрезмерно перенапрячься, потому что эту огромную и всеобъемлющую опасность человеку сложно себе представить. Но патриций вел себя с людьми более жестко, чем обычно, а эту узконаправленную и очень личную опасность человек мог представить себе без проблем и сделать соответствующие выводы.
   Между суденышками барахталась баржа, на которой нечто огромное, накрытое парусиной, начинало приобретать четкие формы. Лорд Ветинари, уезжавший лишь единожды, уныло созерцал многочисленные связки материи, которыми была уставлена палуба.
   — Это обойдется нам в кругленькую сумму, — сказал он Леонарду, который разворачивал мольберт. — Я надеюсь лишь, что есть, ради чего это делается.