Пратчетт Терри. Последний герой

   — А. ТО ЕСТЬ ЛОЖЬ.
   Смерть хрустнул пальцами.
   Кабинет Смерти занимал не то пространство, которое обычно имеется в виду. Стены и потолок были лишь декорацией, а не ограничителями пространства. Сейчас они постепенно таяли, а пространство заполнили гигантские песочные часы.
   Их размеры было трудно определить, но измерять их можно было в милях.
   Внутри сыпался песок и сверкали молнии. Снаружи, на стекле была выгравирована гигантская черепаха.
   — ДУМАЮ, НАДО ОЧИСТИТЬ ДЛЯ НИХ СТОЛ, — сказал Смерть.

***

   Злобный Гарри стоял на коленях перед наспех собранным алтарем, состоящем в основном из черепов, которые несложно найти в этом безжалостном пейзаже. Он молился. За долгие годы работы Темным Властелином, даже и в мелком масштабе, он сумел наладить несколько контактов с другими планами. Это были… кто-то вроде богов, думал он. Они носили имена типа Олк-Калат Сосущий Души, но, честно говоря, различия между демонами и богами никогда не были до конца определены.
   — О, Могущественнейший, — начал он, самое надежное начало и религиозный эквивалент «Тому, Кого Это Касается», — я хочу предупредить тебя, что шайка героев взбирается по горам, чтобы уничтожить вас, вернув вам огонь. Не мог бы ты сразить их гневной молнией, а затем благосклонно обратить внимание на слугу своего, т. е. Злобного Страшного Гарри. Почту можно передать с госпожой Гиббонс, 12 Дольмень Вью, Пант-у-Гирдл, Лламедос. Еще, если можно, я хотел бы найти местечко с лавовыми реками, у всех остальных лордов есть злобные лавовые реки, даже если они под ними только сотня футов сраной наносной земли, простите мой клатчский, это же настоящая дискриминация по отношению к мелким предпринимателям, ничего личного, конечно.
   Он подождал немного, вдруг будет ответ, вздохнул, и тряхнул ногами.
   — Я злой, недоверчивый Темный Властелин, — сказал он. — Чего они ждали. Я им говорил. Я их предупреждал. Ну, если бы, конечно, я был бы на их месте… но раз я тут как Темный Властелин, то я…
   Он заметил краем глаза нечто розовое чуть поодаль. Он влез на покрытый снегом валун, чтобы рассмотреть получше.
   Через две минуты остальная Орда присоединилась к нему и задумчиво стала наблюдать за происходящей сценой, не обращая внимания на менестреля, которого начало тошнить.
   — Ну, такое нечасто увидишь, — сказал Коэн.
   — Что, как человека душат розовой пряжей? — спросил Калеб.
   — Нет, я смотрел на двух других…
   — Да, удивительно, что можно сотворить спицей, — сказал Коэн. Он мельком глянул на импровизированный алтарь и ухмыльнулся. — Это твоя работа, Гарри? А говорил, что хочешь побыть один.
   — Розовая пряжа? — нервно спросил Злобный Гарри. — Я и розовая пряжа?
   — Прости, что подумал так о тебе, — сказал Коэн. — Ладно, у нас нет на это времени. Пойдемте, посмотрим, что там за Пещеры Ужаса. Где наш бард? Ага. Хватит блевать, доставай свои блокноты. Первый, кто напорется на спрятанное лезвие — свинья. И, ребят… давайте постараемся не разбудить Хэмиша?

***

   Море светилось холодным зеленым светом.
   Капитан Моркоу сидел на носу. К удивлению Ринсвинда, вылезшего, чтобы угрюмо прогуляться по палубе, он шил.
   — Это значок миссии, — сказал Моркоу. — Видишь? Это твой, — он протянул его Ринсвинду.
   — Но зачем они нужны?
   — Боевой дух.
   — А, эта фигня, — сказал Ринсвинд. — Ну, ты многовато наделал, Леонарду он не нужен, да и мне он не поможет.
   — Я знаю, что ты с юмором относишься к таким вещам, но я думаю, что жизненно важно иметь нечто, не дающее команде развалиться, — сказал Моркоу, продолжая спокойно шить.
   — Да, и это называется кожа. Очень важная штука, если надо сохранить все свои части внутри.
   Ринсвинд разглядывал значок. У него никогда не было ничего подобного. Ну, на самом деле, было, конечно… как-то ему подарили значок с надписью «Эй, А Мне Сегодня Пять!», самый ужасный подарок, который только можно получить в день своего шестилетия. Тот день рождения был самым гадким днем во всей его жизни.
   — Надо придумать душевный лозунг, — сказал Моркоу. — Волшебники, кажется, в этом понимают, да?
   — Как тебе Morituri Nolumus Mori? Он неплохо будет смотреться по кругу, — угрюмо ответил Ринсвинд.
   Моркоу пошевелил губами, разбирая предложение.
   — Мы это те, кто ищет смерти… — сказал он. — Но я не признаю гибели.
   — Зато он очень душевный, — ответил Ринсвинд. — Это прямо-таки глас сердца.
   — Отлично. Большущее спасибо. Я поработаю над этим, — сказал Моркоу.
   Ринсвинд вздохнул.
   — Тебе это кажется таким захватывающим, да? — спросил он. — Тебе действительно так кажется.
   — Это действительно довольно непростая задача, отправиться туда, где еще никто не бывал, — сказал Моркоу.
   — Неправильно! Мы отправляемся туда, откуда еще никто не возвращался, — нерешительно сказал Ринсвинд. — Ну, кроме меня. Но я передвигался не так быстро и я… вроде как упал опять на Диск.
   — Да, они рассказывали. А что ты видел?
   — Мою жизнь, промелькнувшую перед глазами.
   — Наверное, мы увидим много интересного.
   Ринсвинд с ненавистью смотрел на Моркоу, который согнулся над своим шитьем. Он излучал аккуратность, такого изящного вида: казалось, он принадлежит к тем, кто моется очень аккуратно. А еще Ринсвинду он казался полным идиотом, у которого между ушей — хрящ. Но полные идиоты обычно не говорят такие вещи.
   — Я взял иконограф и много краски для бесенка. Ты знаешь, что волшебники хотят, чтобы мы проводили всевозможные наблюдения? — продолжал Моркоу. — Они говорят, такой шанс выпадает раз в жизни.
   — Знаешь, ты, наверное, не заведешь себе тут друзей, — ответил Ринсвинд.
   — У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, что хочет Серебряная Орда?
   — Выпивку, денег и женщин, — ответил Ринсвинд. — Хотя, думаю, насчет последнего они уже не волнуются.
   — Но разве у них этого всего не было?
   Ринсвинд кивнул. Это была загадка. У Орды это все было. У них было все, что только можно купить за деньги. А учитывая количество денег на Противовесном Континенте, это было все на свете.
   Ему пришло на ум, что когда у тебя есть все на свете, это все превращается в ничто.

***

   Долину заполнял холодный зеленый свет, который отражался от вздымающегося льда центральной горы. Он менялся и расцветал, как вода. Внутри него, с ворчаниями и переспрашиваниями, двигалась Серебряная Орда.
   Позади них, согнувшись почти пополам от ужаса и страха, бледный, как человек, видевший воистину ужасные вещи, шел менестрель. Его одежды были порваны. Один чулок был содран. Он вымок до нитки, хотя местами на его одеждах виднелись подпалины. В дрожащих руках он держал то, что раньше было лютней, на которой теперь не хватало половины струн. Это был человек, повидавший жизнь, вернее, то, как она обрывается.
   — Не такие уж они и бешеные оказались, не как все монахи, — сказал Калеб. — Скорее отчаяные, а не бешеные. Я-то видал таких монахов, что у них аж пена капала изо рта.
   — А этим монстрам только с живодерами встречаться, правда, — сказал Маздам. — Если честно, мне даже стыдно было их убивать. Они постарше нас будут.
   — А рыбки были ничего, — сказал Коэн. — Настоящие большие сволочи.
   — А еще было очень здорово, когда у нас кончилась моржатина, — сказал Злобный Гарри.
   — Твои приспешники себя замечательно проявили, Гарри, — сказал Коэн. — Я не стал бы называть их глупыми. Никогда не видел столько людей, которые сами отрубили бы себе головы своими же мечами.
   — Они были хорошими ребятами, — сказал Гарри, — тупые вконец.
   Коэн улыбнулся Малышу Вилли, который посасывал порезаный палец.
   — Зуб, — сказал он. — Ха… ответ всегда «зуб», да?
   — Ну ладно, ладно, иногда попадается и «язык», — сказал Малыш Вилли. Он повернулся к менестрелю.
   — Ты записал тот кусок, там, когда я порезал гигантскую тарантулу? — спросил он.
   Менестрель медленно поднял голову. На лютне порвалась струна.
   — Мууа, — промычал он.
   Остаток Орды быстро собрался вокруг. Нет смысла в том, чтобы позволить только одному из них войти в величайший стих.
   — Не забудь спеть про то, как рыба заглотила меня, и мне пришлось разрубить ее изнутри, лады?
   — Мууа…
   — А ты записал про то, как я убил ту шестирукую танцующую статую?
   — Мууа…
   — Че ты несешь? Эт’ я убил статую!
   — Да ну? Я расколол ее точнехонько посередке, дружок! Никто не пережил бы это!
   — А чего ж ты просто не отрубил ей башку?
   — Не успел. Кто-то меня опередил.
   — Эй, эй, он не записывает! А чего это он не пишет? Коэн, скажи ему, пусть пишет!
   — Пусть он немного оклемается, — ответил Коэн. — Кажется, они с рыбой не поладили.
   — Интересно, почему, — сказал Маздам. — Я вытащил его, она даже не успела его как следует пожевать. А в том коридоре он мог бы просохнуть. Знаете, эти языки пламени так внезапно поднимаются из пола.
   — Думаю, наш бард не ожидал, что из пола может внезапно выскочить пламя, — сказал Коэн.
   Маздам театрально пожал плечами.
   — Ну, если ты не ожидаешь внезапного пламени, то нафига ты вообще куда-то поперся?
   — И мы с вами слишком увлеклись спором, с теми демонами из нижних миров, что стояли на воротах, если бы Хэмиш не проснулся, — продолжал Коэн.
   Хэмиш пошевелился в своем кресле, под связками филе огромной рыбины, неумело обернутыми в шафрановые мантии.
   — Чиво?
   — Я СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ НАЧАЛ ВОРЧАТЬ ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ СПАТЬ! — закричал Коэн.
   — Ач, точна!
   Малыш Вилли потер бедро.
   — Пришла пора признать, что одно из тех чудовищ чуть не достало меня, — сказал он. — Мне, боюсь, придется вернуться.
   Коэн быстро развернулся.
   — И умереть как Старик Винсент?
   — Ну, не…
   — Где бы он был, если бы мы не устроили правильные похороны, а? Огромный погребальный костер, вот похороны героя. А все остальные говорили, что зря только потратились на хороший корабль! Так что завязывай трепаться и иди за мной!
   — Мсс… псс…пс — просвистел менестрель, и наконец ему удалось вымолвить слова. — Психи! Психи! Психи! Вы все абсолютные, совершенные психи!
   Калеб похлопал его нежно по плечу и развернулся, чтобы следовать за их лидером.
   — Нам больше по душе слово берсерк, парень, — сказал он.

***

   Некоторые вещи требуется протестировать…
   — Мне надо посмотреть ночью на болотных дракончиков, — сказал доверительно Леонард Думмингу Тупсу, настраивающему механизм постоянного поддержания огня. — Мне кажется, что для них огонь является широко применимым средством передвижения. То есть, болотный дракончик — это живая ракета. Как мне всегда казалось, довольно странное создание для такого мира, как наш. Думаю, что они прибыли сюда откуда-то еще.
   — Они обычно очень взрываются, — сказал, отступая, Думминг. Дракончик в стальной клетке внимательно следил за ним.
   — Это из-за неправильного питания, — уверенно произнес Леонард. — Они не должны так поступать. Но я уверен, что микстура, которую я изобрел, и питательна, и надежна, и даст… полезный результат…
   — Но мы все равно пойдем и спрячемся за мешки с песком, сэр, — сказал Думминг.
   — О, вы действительно считаете…?
   — Да, сэр.
   Плотно прижавшись спиной к мешкам с песком, Думминг зажмурился и потянул за веревочку.
   Перед клеткой с драконом опустилось зеркало, только на мгновение. И первой реакцией самца болотного дракона, увидевшего другого самца, было пыхнуть огнем…
   Раздался грохот. Двое мужчин, выглядывающих из-за укрытия, увидели желто-зеленое копье огня, прогремевшее над вечерним морем.
   — Тридцать три секунды! — сказал Думминг, когда погасли последние вспышки. Он подскочил.
   Маленький дракочик рыгнул.
   Огонь уже более-менее вышел, так что это был самый влажный взрыв, который только видел Думминг.
   — Ах, — сказал Леонард, возникая из-за мешков с песком и отдирая с головы чешуйки. — Практически то, что надо. Добавим еще щепотку древесного угля и экстракт морских водорослей, чтобы предотвратить вздутие.
   Думминг стянул шляпу. Ему-то сейчас ничего было не надо, кроме как принять ванну. А потом еще одну.
   — Я что, похож на волшебника-ракету, или как? — сказал он, вытирая остатки дракона со своего лица.
   Но через час еще одно копье пламени пронзило волны, оно было тонким, белым и с голубой сердцевиной… и на этот раз, на этот раз дракон всего лишь улыбнулся. — Да я лучше сдохну, чем напишу свое имя, — сказал Малыш Вилли.
   — Да я лучше выйду в одиночку против дракона, — сказал Калеб. — Против того, нормального, как раньше были, а не этой маленькой зажигалки, что остались сейчас.
   — Если ты напишешь им свое имя, они засунут тебя туда, куда захотят, — сказал Коэн.
   — Столько букв, — сказал Маздам. — И все такие разные и сложные. Я всегда ставлю Х.

***

   Орда остановилась ненадолго, чтобы перекурить, на голом каменистом участке в конце зеленой долины. Снег густо покрывал землю, но воздух был легким. Хотя чувствовалось покалывание, вызванное высоким фоновым уровнем магии.
   — Читать же, — сказал Коэн, — это совсем другое. Ничего не имею против тех, кто немного почитывает. Ну, если, к примеру, у тебя есть карта, а на ней поставлен большой крест, то читающий человек может что-нибудь сказать про это.
   — Чего? Та карта Маздама, что ли? — спросил Малыш Вилли.
   — Точно. Может и она.
   — Я умею писать и читать, — сказал Злобный Гарри. — Извините. Это все работа. И этикет. Приходится быть вежливым с людьми, когда ты отправляешь их прогуляться по доске над бассейном с акулами… чтобы было еще злобней.
   — Гарри, тебя никто не упрекает, — сказал Коэн.
   — Ух, не то чтобы я смог добыть акул, — сказал Гарри. — Мне надо было хорошо думать, когда Безрукий Джонни говорил, что у этих акул еще не все плавники выросли, но все, на что они были способны, так это плавать кругами, счастливо поскрипывая, и выпрашивать рыбку. Когда я кидал людей в пыточный бак, надо было, чтобы их разрывало на клочки, а не давало возможность проникнуть в глубины подсознания и достичь единения с космосом.
   — Лучше акулы, чем такая рыбина, — скорчил рожу Калеб.
   — Не, акулье мясо мочой воняет, — сказал Коэн. Он потянул носом. — А это…
   — А это, — сказал Маздам, — то, что я зову кулинарным мастерством.
   Они пошли на запах через лабиринт камней к пещере. К удивлению менестреля, когда они подошли к пещере все, как один, вытащили мечи.
   — Кулинарии лучше не доверять, — сказал Коэн, вероятно, объясняя.
   — Но вы же только что убили чудовищную безумную дьявольскую рыбину! — сказал менестрель.
   — Нет, это жрецы были безумными, а рыбина… да, тяжело придумать словечко для рыбы. Но все равно, ты знаешь, как вести себя с безумными жрецами, но некто, умеющий готовить так, как тут — ну, это таинственно.
   — И?
   — Таинственные штучки обычно смертельны.
   — Вы, однако, еще живы.
   Меч Коэна просвистел в воздухе. Менестрелю показалось, что он слышал шипение раскаленной стали.
   — Я обычно раскрываю все тайны, — сказал он.
   — О. Со своим мечом… Как Каролинус — Цортский Узел?
   — Ничего не знаю ни про какие узлы, парень.
   На чистом местечке среди камней на костре тушилось мясо, рядом сидела пожилая леди, поглощенная вышиванием. Эта была совсем не та сцена, которую ожидал увидеть менестрель, даже несмотря на то, что леди была одета… слишком молодо для старушки, а надпись, которую она вышивала, хоть и была окружена маленькими цветочками, звучала как «ОТВЕДАЙ ХОЛОДНОЙ СТАЛИ, СВИНЬЯ».
   — Так-так, — произнес Коэн, убирая меч в ножны. — Кажется, я узнаю это рукоделие. Как твои дела, Вена?
   — Неплохо выглядишь, Коэн, — сказала женщина так спокойно, как будто бы ждала их. — твои ребята хотят немного мяса?
   — Ага, — сказал, усмехаясь, Маздам. — Только пусть сначала бард попробует.
   — Фу, как не стыдно, Маздам, — сказала женщина, откладывая вышивание в сторону.
   — Помнишь, когда мы встречались последний раз, ты подмешала мне яд в еду и украла кучу драгоценностей…
   — Это было сорок лет назад, парень! Но в любом случае, ты бросил меня сражаться с той шайкой гоблинов.
   — Я знал, что ты справишься.
   — А я знала, что тебе ни к чему драгоценности. Привет, Злобный Гарри, Здорово, ребята. Занимайте камни. А это что за тощая полоса несчастий?
   — Это бард, — сказал Коэн. — Бард, это Вена Вороново Крыло.
   — Что? — переспросил бард. — Нет, это не она! Даже я знаю, кто такая Вена Вороново Крыло, и она высокая молодая женщина с… о…
   Вена вздохнула.
   — Да, так все старые истории говорят, — сказала она, дотрагиваясь до седых волос. — А теперь перед вами госпожа МакГэри, мальчики.
   — Да, я слыхал, ты остепенилась, — сказал Коэн, зачерпнув ковшиком похлебку и пробуя ее. — Вышла за владельца гостиницы, вроде? Убрала меч, завела детишек…
   — Внуков, — с гордостью сказала госпожа МакГэри. Но ее горделивая улыбка быстро завяла. — К одному перешла гостиница, а другой делает бумагу.
   — Владеть гостиницей — неплохое занятие, — сказал Коэн. — Но велико геройство — торговать оптом бумажками, тоже мне! Конечно, я не о бумажных деньгах, — он облизал губы. — Хорошая штука, девочка.
   — Это весело, — сказала Вена. — Я и не думала, что у меня есть талант, но люди проходят мили, чтобы попробовать мои клецки.
   — Просто у них выбора нет, — сказал Маздам Дикий. — Хо, хо, хо.
   — Маздам, — сказал Коэн, — помнишь, ты просил меня говорить тебе, когда ты будешь становиться слишком диким?
   — Да?
   — Ну так вот оно.
   — Но в любом случае, — сказала госпожа МакГэри, сладко улыбаясь покрасневшему Маздаму, — когда Чарли умер, я посидела-посидела, и подумала: а то ли это? Я так и буду сидеть и ждать Мрачного Жнеца? А потом… эти манускрипты…
   — Какие манускрипты? — хором воскликнули Коэн и Злобный Гарри. Потом они уставились друг на друга.
   — Ну, пнимаете, — сказал Коэн, роясь в мешке, — я нашел эти старинные манускрипты, на которых изображена карта, как добраться до Гор и всякие уловки, чтобы пройти дальше…
   — И я, — сказал Гарри.
   — Так чего ты молчал?!
   — Я ж Темный Властелин, Коэн. — терпеливо сказал Злобный Гарри. — А вовсе не капитан Помощник.
   — Хотя бы скажи, где ты их взял.
   — О, в одной древней запечатанной гробнице, которую мы грабили.
   — Я свои нашел в старой кладовой, еще там, в Империи, — сказал Коэн.
   — А мои забыл в гостинице путешественник, одетый во все черное, — сказала госпожа МакГэри.
   Повисшую тишину нарушил менестрель.
   — Э… Простите?
   — Что? — хором спросили все трое.
   — Это только я, — спросил менестрель, — или мы все кое-что упустили?
   — Например? — требовательно спросил Коэн.
   — Ну, эти манускрипты рассказывают вам о том, как добраться до гор, то есть совершить опасное путешествие, в котором еще никто не выживал?
   — Да, и что?
   — Так… ну… кто же составил эти манускрипты?

***

   Бог-Крокодил Оффлер взглянул на игральную доску, которая в действительности была миром.
   — Ладно, чей он? — прошелестел он. — Тоже мне, умник нашелша.
   Собравшиеся божества вытянули шеи, и один из них поднял руку.
   — А ты кто? — спросил Оффлер.
   — Всемогущий Нугган. Меня почитают в землях Борогравии. Этот юноша вырос в моей вере.
   — А во что верят нугганиты?
   — Эм… в меня. В основном в меня. А последователи запрещают есть шоколад, имбирь, грибы и чеснок.
   Некотрые боги вздрогнули.
   — Ты, как погляжу, не долго думал, перед тем, как жапрещать, — сказал Оффлер.
   — Да какой смысл запрещать брокколи? Это уже не модно, — ответил Нугган и посмотрел на менестреля. — До сих пор он никогда не отличался смекалкой. Можно, я его покараю? Кажется, в похлебке есть чеснок, если судить по виду госпожи МакГэри.
   Оффлер колебался. Он был очень старым богом, возникшим из болотных испарений в горячих, мрачных землях. Он переживал взлеты и падения более современных и гораздо более симпатичных богов, потому что постоянно занимался самосовершенствованием, что для бога в конечном счете является здравым смыслом.
   Кроме того, Нугган был одним из новых богов, которые полны адского пламени, самоуверенности и амбиций. Оффлер не был особенно умен, но он неуловимо ощущал, что, если бог хочет долго продержаться, ему надо предоставить своим верующим нечто большее, нежели просто редкие молнии. А еще он испытал обычно не присущий богам приступ симпатии к тем людям, чей бог запрещает шоколад и чеснок. А еще у Нуггана были противные усы. Богам не пристало носить такие маленькие вычурные усишки.
   — Нет, — сказал он, тряся стаканчиком с костями. — Это только замедлит их путь.

***

   Коэн сжал кончик своей неаккуратной сигареты, засунул ее за ухо, и поднял взгляд к зеленому льду.
   — Еще не поздно вернуться, — сказал Злобный Гарри. — Если, конечно, кто-то хочет.
   — Да, так и есть, — сказал Коэн, не глядя по сторонам. — Тем более, кто-то играет нечестно.
   — Это странно, — сказала Вена. — Я всю свою жизнь провела в приключениях со старыми картами, в поисках древних могил и все такое, и меня никогда не волновало, откуда эти карты взялись. Про такие вещи обычно не думаешь, как и про то, кто разбрасывает оружие, ключи и аптечки по неизведанным подземельям.
   — А еще кто-то ставит ловушки, — сказал Малыш Вилли.
   — Возможно. Еще не было ни одной ловушки, на которую я попался бы, — сказал Коэн.
   — Мы вышли против богов, Коэн, — сказал Гарри. — Это дело рук человека, человека, убежденного в своей удаче.
   — Мои еще действуют, — сказал Коэн. Он протянул руку и дотронулся до каменного лица перед ним. — Оно теплое.
   — Да на нем же лед! — сказал Гарри.
   — Точняк. Странно, да? — сказал Коэн. — Все как в скрижалях. А видите, как снег падает? Магия. Ну… тут проходит…

***

   Аркканцлер Чудакулли решил, что отряду надо тренироваться. Думминг Тупс обратил внимание на то, что они отправляются в полную неожиданность, и поэтому Чудакулли велел научить их некоторым неожиданным навыкам.
   Ринсвинд, с другой стороны, сказал, что их отправляют на верную смерть, и в конечном счете, никому не требуются для этого какие-то особенные тренировки.
   Потом он говорил, что устройство Леонарда все-таки принесло свою пользу. После нескольких минут на нем верная смерть становилась заманчивой перспективой.
   — Его снова тошнит, — сказал Декан.
   — Может, лучше его вынуть? — сказал Профессор беспредметных высказываний.
   — Как ты можешь так говорить? В последний раз прошло целых десять секунд, пока он не вышел!
   — Да, но его тошнило еще больше и еще дольше, — сказал Профессор, когда они уходили прочь.
   Декан поднял глаза. В тени покрытой парусиной баржи было трудно разглядеть летающее устройство. Самые интересные части были замотаны бумагой. В воздухе стоял стойкий запах лака и клея. Библиотекарь, у которого была привычка во все вмешиваться, мирно покачивался на рангоуте и забивал деревянные колышки в доску.
   — Это будет воздушный шар, помяни мои слова, — сказал Декан. — Я даже представляю, как он будет выглядеть. Воздушный шар, корабль, всякие снасти и так далее. Может, еще якорь. Странная штучка получится.
   — Даже в Агатовой Империи есть воздушные змеи, такие большие, что могут поднять человека, — сказал профессор.
   — Может, он просто построил змея еще больше.
   Недалеко от них в бассейне света сидел Леонард Щеботанский и рисовал. Периодически он отдавал бумаги стоящему рядом подмастерью, который сразу спешил с ними прочь.
   — Ты видел, что он вчера изобразил? — спросил Декан. — Он подумал, что вдруг им может понадобиться починить что-нибудь снаружи машины, и… и он изобрел устройство, позволяющее летать вокруг с драконом на спине! Сказал, на случай какой-нибудь катастрофы!
   — Разве может быть что-нибудь катастрофичней, чем привязаный к спине дракон? — спросил профессор беспредметных высказываний.
   — Точно! Человек, живущий в башне из слоновой кости!
   — Правда? Я думал, Ветинари запирает его на чердаке.
   — Ну. Я имел в виду, что года, проведенные так, очень ограничивают человека, по моему мнению. Абсолютно нечего делать, кроме как считать дни палочками на стене.
   — Говорят, он неплохо рисует, — сказал Профессор.
   — Ну, тогда картинками, — уступил Декан.
   — А еще говорят, что он так здорово рисует, что глаза как будто следят за тобой по всей комнате.
   — Да? А остальное лицо чем занимается?
   — Остается на месте, думаю, — сказал профессор.
   — По мне, так ничего хорошего в этом нет, — сказал Декан, блуждая в поисках выхода наружу.
   На своем мольберте, размышляя о вопросах управления судном в разреженом воздухе, Леонард тщательно вырисовал розу.

***

   Злобный Гарри закрыл глаза.
   — Я так и знал, ничего хорошего нас не ждет, — сказал он.
   — Это просто, надо только начать, — сказал Коэн. — Дело в том, как смотреть.
   Злобный Гарри открыл глаза.
   Он стоял на широкой, зеленоватой равнине, которая плавно загибалась направо и налево. Он как будто бы стоял в гигантской, покрытой травой борозде, тянущейся в заоблачную даль.
   — Это просто прогулка, — раздался рядом голос Малыша Вилли.
   — Слушай, я могу без проблем ходить тут, — сказал Злобный Гарри. С ногами никаких проблем. Проблемы с мозгами.
   — Попробуй думать о земле как о том, что находится под тобой, — сказал Малыш Вилли. — Это поможет.
   — Нет, — сказал Злобный Гарри. — Не поможет.