Пратер Ричард С.. Кинжал из плоти

   Глэдис покачала головой.
   -- Не думаю. У нас была прекрасная неделя.
   -- Да,-- согласилась Энн,-- в субботу у нас прошла превосходная вечеринка. Вам бы она тоже понравилась, Марк.
   -- Я уже сожалею, что пропустил ее. И много людей пришло?
   -- Нет, трое нас и еще две пары,-- сказала Глэдис.-- Ах да, еще приятель Энн.
   Энн фыркнула.
   -- Тоже мне приятель. Он на год моложе меня. Это идея Глэдис -пригласить для меня хорошенького мальчика.
   Она взглянула на мачеху.
   -- Но для этого он совершенно не подходит. Держу пари, он носит длинное нижнее белье.
   Она звонко рассмеялась и добавила:
   -- Лично мне больше понравился гипнотизер.
   Я открыл рот, но потом медленно закрыл его. Энн устроилась в кресле поудобнее, вытянула ноги перед собой и положила руки на подлокотники. Шерстяной свитер и рубашка натянулись, подчеркивая все, что только можно было подчеркнуть.
   -- Марк, вы верите в гипноз?-- спросила Энн.
   -- Да, верю.
   Ее глаза прищурились.
   -- Вот так дела! Вы сейчас выглядите довольно забавно.
   -- Я всегда выгляжу забавно.
   Она снова засмеялась.
   -- Я не это хотела сказать. Нет, вы не выглядите забавно. Вы показались мне очень удивленным.
   -- Наверное, это действительно так,-- ответил я.-- Не каждый день удается провести в компании гипнотизера. А как вел себя Джей под гипнозом?
   -- Я точно не помню...-- начала Глэдис.
   -- Он произнес речь,-- вмешалась Энн.-- И, Боже, как он смешно ругался.
   Я любезно повернулся к Глэдис.
   -- Вы сказали, что не помните этой вечеринки, миссис Вэзер?
   -- Да, не помню. Я тоже была подопытной. Говорят, я отлично смотрелась.
   -- Говорят? А вы ничего не помните?
   Она покачала головой.
   Я почти ничего не помню и, боюсь, ничего не смогу вам рассказать.
   -- Значит, гипнотизировали только вас и Джея?
   -- Нет,-- оживилась Глэдис.-- Еще нашу знакомую по имени Эйла Вайчек. Так что нас было трое.
   -- Вот именно,-- вклинилась Энн.-- На мне это не сработало.
   Она тихо рассмеялась и взглянула на меня.
   -- Я немного испугалась. Боялась, а вдруг этот мужчина...
   Она позволила голосу угаснуть и очаровательно улыбнулась. С верхнего этажа донеслось несколько ужасных звуков. То были слова из "Дома на Рейнч", но мотив казался очень странным. Я улыбнулся Глэдис.
   -- Джей всегда так поет?
   Она мило рассмеялась.
   -- Неужели так ужасно? Боюсь, вы правы, но мы, наверное, привыкли. Через минуту он спустится к нам.
   -- Глэдис... Эй, Глэдис!
   Это кричал со второго этажа Джей.
   -- Простите меня,-- вздохнула Глэдис.-- Он, видимо, не может найти туфли или что-то еще.
   Она улыбнулась мне, уголки ее рта опустились, глаза блуждали по моему лицу. Потом она встала и ушла.
   -- Марк, сколько ты здесь будешь?-- неожиданно спросила Энн.
   -- Может, еще полчаса. А что?
   -- Мне надо поговорить с тобой,-- прошептала она.-- Когда уйдешь, заверни к Френки на Беверли.
   -- К Френки? В коктейль-бар?
   -- Да. Что ты так смотришь? Мне уже двадцать один. Неужели не похоже?
   Она лукаво улыбнулась. Я тоже улыбнулся.
   -- И все равно, ты еще малышка.
   Улыбка сползла с ее лица, но она по-прежнему сохраняла спокойствие. Я заметил, что ее губы, пухлые и гладкие, немного выпятились; девочка слегка втянула щеки, и небольшие впадины рельефно подчеркнули высокие скулы. Это было рассчитанное движение. Она выглядела прекрасно и, главное, сознавала свою неотразимость.
   Энн глубоко вздохнула и тихо произнесла:
   -- Ну хорошо. Зови меня малышкой.
   Черт возьми, подумалось мне. Но Глэдис вернулась раньше и не дала мне спросить у Энн, о чем она собиралась поговорить со мной. Хотя, думаю, мне бы следовало спросить ее об этом.
   -- Он уже идет, мистер Логан,-- сказала Глэдис.
   -- Что? Кто?
   Миссис Вэзер удивленно взглянула на меня.
   -- Ну кто же еще? Джей!
   Энн откинула голову и захохотала. Она смеялась, и вы бы видели, как извивалось ее тело. Я тоже немного поизвивался. По моей шее медленно поднимался румянец и заливал лицо. Глаза Энн пожирали меня, и на секунду она превратилась в сирену из старого фильма, соблазняющую героя. Она была бы славным ребенком, но, наверное, этот этап ее жизни уже миновал.
   -- Да что я такого сказала?-- возмутилась миссис Вэзер.
   -- Мне кажется, Энн впадает в детство,-- улыбнулся я.
   -- Впадает? Неужели она уже из него вышла?
   Энн перестала смеяться и повернулась к миссис Вэзер, но Глэдис действительно ничего не подозревала. В любом случае ей еще многое следовало бы знать о приемной дочери. Да и мне, пожалуй, тоже.
   К нам вышел Джей.
   -- Привет, Марк. Как голова?
   -- Нормально. Я уже забыл о ней.
   -- Забыли о голове?-- подхватила Энн.
   Едва я повернулся, чтобы взглянуть на нее, мне бросился в глаза ее открытый рот. Наверное, она увидела пластырь на моем черепе. Энн встала и подошла ко мне.
   -- О, Боже,-- прошептала она.-- Как я не заметила этого раньше? Что случилось?
   -- Один мальчик ударил меня по голове.
   -- Вам больно?
   -- Уже нет,-- успокоил ее я.-- Теперь все хорошо.
   -- А знаете, почему я на это не обратила внимание раньше?-- спросила она.-- Я не могла видеть вашего затылка, потому что вы все время смотрели на меня.
   Она нежно коснулась ссадины, а потом ее рука скользнула вниз, погладив мою шею.
   -- Вот чертова девчонка,-- сказал Джей.-- Все думает, что она Мата Хари.
   Но каким теплым был его голос, и как он улыбался дочери.
   -- Ее надо как следует нашлепать,-- добавил он.
   Энн повернулась на каблуках и медленно пошла к своему креслу. Я снова поймал ее вызывающий взгляд. Да, ее надо было нашлепать, она вполне заслуживала это, и мысль об отшлепывании уже не казалась мне возмутительной.
   -- Так ты говоришь, что все это время был здесь, и никто не предложил тебе выпить? Тогда за мной, Марк.
   Он попал прямо в точку -- мне надо было выпить. Я проследовал за Джеем через пару огромных комнат и вошел в его логово в задней части дома. Эта комната была гордостью Джея, он тут все оборудовал, и помещение напоминало скорее бар, чем спальную. Напротив стены находилась хорошо затареная стойка с зеркальной поверхностью и четыре бамбуковых стула. Я взобрался на первый. Джей смешал кок-хай для себя и ром с содовой по моему вкусу.
   -- Джей, ты что-нибудь говорил Глэдис и Энн о попугае?-- спросил я.-Или о делах с магазином?
   Он покачал головой.
   -- Видишь ли, боюсь... Ты знаешь, боюсь, что они посчитают меня психом и тому подобное.
   -- Доверься мне, Джей. В этом нет ничего серьезного.
   Он слегка улыбнулся.
   -- Опять гипноз?
   -- Кстати, что за гипнотизер был у вас в субботу вечером?
   -- А-а, этот,-- воскликнул он.
   Я даже удивился. Мне казалось, он скажет: "Какой гипнотизер?"
   -- Только увидев тебя,-- продолжал он,-- я сразу подумал, что это заинтересует тебя. Да, тут был один такой, но пойми, у нас шла вечеринка. Это кто-то из наших друзей. И никаких попугаев. Ничего, связанного с ними.
   -- Дьявол! Ты помнишь, что с тобой делали?
   -- Точно не помню? Глэдис и Энн потом подшучивали надо мной. Кажется, я произнес большую речь.
   -- Ну вот! Только вслушайся в это -- человек находился под гипнозом и говорит, что ничего не помнит. Он не помнит, что с ним делали. Разве это не достаточно убедительно?
   Он смотрел на меня несколько секунд, затем медленно кивнул.
   -- Может быть, ты тоже сошел с ума? Мне почему-то так кажется.
   Джей аккуратно помешал напиток палочкой для коктейля и передал мне бокал. Я сделал глоток и завел нужную тему.
   -- Ты не мог бы оказать мне услугу? Надо завтра сходить и поговорить с моим другом-психиатром.
   Я тут же решил добавить:
   -- Может, он сумеет объяснить тебе версию о гипнозе, которую я пытаюсь вбить в твою голову. И, возможно, он убьет твою пташку.
   Джей пожал плечами.
   -- Ладно, Марк. Сходим, если надо.
   -- И еще, Джей. Как думаешь, не стоит ли обсудить эту историю с твоей женой и дочкой? Происходит что-то подозрительное. Кроме того, будет лучше, если ты сбросишь этот груз со своих плеч.
   Он сморщил губы.
   --Ладно, давай покончим с этим сегодня вечером. Но лучше подождем, пока меня посмотрит твой врач.
   Я согласился, решив пока ничего не говорить ему о краже купчей. Мне показалось, что у старика сейчас и без меня хватает проблем. Да и какой толк взваливать на него еще одну неприятность. Я взял свой бокал и пошел за ним обратно в гостиную.
   Когда мы вошли, Энн уже не было. Глэдис по-прежнему сидела на диване, и я спросил ее:
   -- Энн уже упорхнула?
   -- Да. Она всегда то здесь, то там -- то приходит, то уходит.
   Если Энн пошла к Френки, у нее есть причина верить, что я последую за ней. По-моему, она всегда делала только то, в чем была уверена. Я сел в кресло, а Джей присоединился к жене на диване. Хуже нет, когда в одной комнате собираются муж, жена и ее любовник. Через пять минут меня можно было выкручивать. Потом Джей спросил, согласен ли я сыграть партию в шахматы.
   -- Думаю, нет, Джей. Сегодня не до шахмат.
   Я повернулся к Глэдис.
   -- Расскажите мне о гипнотизере. Какой-нибудь любитель?
   -- Нет,-- ответила она.-- Он профессионал, и это его работа. У него есть кабинет в деловой части города.
   -- Вы можете назвать мне его имя и адрес?
   -- Конечно, мистер Логан. Его зовут Борден, Джозеф Борден, а кабинет находится в Ленгер-билдинг на Олив-стрит.
   Джей посмотрел на меня и кивнул, словно еще раз пытался сказать, что я деру кору с плохих деревьев. На часах было 20.05, и если Энн пошла к Френки, ее уже съедало нетерпение.
   -- Спасибо за прием,-- поблагодарил я.-- Думаю, мне пора уходить. Увидимся завтра, Джей?
   Он кивнул и встал. Выходя из комнаты, я сказал:
   -- Давай свои пять, и чтобы завтра у тебя не было никаких проблем.
   Не знаю, прав ли я был тогда.
   Глава шестая.
   Я зашел в небольшой бар с приятным приглушенным светом. Здесь обслуживали только за столиками, и напитки приносились с задней части заведения. Столики заполняли центр зала, а по четырем сторонам теснились плюшевые кабинки, обитые темной кожей.
   Стройный юноша лениво наигрывал на пианино. Через какое-то время он запел. По крайней мере, на афишах он значился певцом, хотя его пассажи напоминали откровенное нытье. Песни в основном состояли из деликатного дыхания юноши в микрофон, который подрагивал в нескольких дюймах от его возбужденного лица. Иногда можно было уловить слово, похожее на "амоур", но все же реальную нервную дрожь вызывали его вздохи, рычание и стоны. Он выглядел довольно сексуально.
   Я никогда прежде сюда не заходил и поэтому оставался у входа, пока не заметил белый носовой платок, которым блондинка помахивала над головой в кабинке дальнего ряда. Я кивнул танцевавшему высокому пареньку, прошел мимо него и направился к Энн.
   Ее зеленые глаза сверкнули, и она похлопала по кожаной подушке дивана рядом с собой.
   -- Привет, малышка,-- сказал я и сел напротив.
   Нас разделял небольшой круглый столик.
   -- Привет,-- ответила она.
   Энн встала, обошла стол и притиснулась ко мне.
   -- А ты не спешил.
   -- И все же я здесь. Хотя в какой-то момент мне этого не хотелось.
   Она очаровательно улыбнулась.
   -- Я была в тебе уверена. И ты тоже знал, что придешь.
   -- Но почему именно сюда?-- спросил я.
   -- Только здесь ты можешь оценить меня, Марк.
   Она сидела рядом, заложив руки за голову и чуть выгнув спину. Девочка смотрела мне в лицо.
   -- Ты уже оцениваешь меня, Марк?
   -- Конечно, детка. Но давай перейдем к делу.
   Она расцепила пальцы, закинула руки мне на шею и прижалась к моей груди.
   -- Ты прав,-- сказала она тихо и поцеловала меня в губы.
   Я начинал злиться. Разумеется, я удивился -- не так уж сильно, но все же,-- и мои глаза раскрылись от изумления, когда она склонилась и впилась в меня губами. Длинные темные ресницы мягко трепетали в дюйме от моих глаз. Она открыла веки и спокойно взглянула на меня. Ее пухлые мягкие губы двигались нежно, с опытом большого знатока. Чуть позже она удовлетворилась, лицо стало серьезным, вокруг глаз появились морщинки, и мне показалось, что рот Энн улыбается в моем рту. Я импульсивно отпрянул и оттолкнул ее от себя. Выбрось это из головы, сказал мне внутренний голос.
   -- А ты самонадеян,-- прошептала она и посмотрела вниз на мои руки.
   Я торопливо убрал их с ее талии и поворчал:
   -- Ты разыгрываешь из себя взрослую даму?
   -- Даму?
   Она улыбнулась.
   -- Это уже лучше. Но я не пытаюсь никого играть. Просто захотелось поцеловать тебя.
   -- Ты уже поцеловала. И вряд ли здесь это было уместно.
   Мне почему-то сжало горло. Она хищно усмехнулась.
   -- Да? А где ты хочешь, чтобы тебя целовали? Мне кажется, тут идеальное место. Здесь могут даже изнасиловать, и ни одна душа ничего не заметит.
   Я с усмешкой взглянул на эту маленькую ведьму.
   -- Скажи мне, Энн, ты действительно хотела поговорить со мной, или это одно из упражнений психологического практикума?
   -- Да, это опыт. Но не психологический. Я на самом деле собиралась поговорить с тобой. Сначала мне хотелось соблазнить тебя, но теперь в оправдание могу рассказать, что Глэдис все время лгала тебе.
   -- Лгала мне?
   Я не понимал эту девчонку. Она говорила об этом, как о пустяке.
   -- Тебе действительно требуется оправдание,-- пригрозил я.-- В чем же она меня обманывала?
   -- Ты какой-то закомплексованный,-- с улыбкой ответила Энн.-- Может быть, угостишь меня сначала?
   -- Я не закомплексованный, но за выпивку уплачу.
   -- Тогда мне "френч". А что для тебя? Какой-нибудь кислоты?
   Я пропустил ее слова мимо ушей и подозвал официанта. Сделав заказ, я взглянул на девчонку.
   -- Выкладывай. В чем мне солгала Глэдис?
   Пока я подзывал официанта, беседа оборвалась. Я не следил за Энн и только сейчас заметил, что она смотрит на меня. Даже не просто смотрит, а со странным упорством наблюдает за моими губами. Ее рот плотно сжался. Она больше не выглядела привлекательной. Она вдруг постарела, стала более зрелой и хищной. Такой иногда становилась Глэдис. Я повторил свой вопрос. Она медленно мигнула и улыбнулась.
   -- Прости меня, Марк. Кажется, я куда-то улетела. Глэдис... Она сказала, что не помнит вечеринку.
   -- А она помнит?
   -- Конечно. Мы болтали с ней об этом больше часа в понедельник и подшучивали над папочкой, когда он вернулся вечером домой.
   -- А что ему пришлось делать?
   -- Мистер Борден сказал ему, что он Гитлер и произносит речь. Папа с жаром выступил. Вот смеху было. Отец учился в немецком колледже, но уже давно все забыл. А тут разразился целой речью на чистом немецком. Разве не смешно?
   -- Да.
   Энн снова оживилась и все ближе прижималась ко мне. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опустились на мое бедро, но, возможно, это произошло случайно. У меня вырвался вздох.
   -- Кажется, Глэдис тебе не очень нравится?
   -- Почему ты спрашиваешь об этом?
   -- Так просто. Ты затащила меня сюда и говоришь, что она мне лжет.
   Энн улыбнулась.
   -- Она мне не нравится. Но я не затаскивала тебя сюда. Ты сам прибежал. И теперь останешься, правда?
   -- Ненадолго. Кажется, Джей в последнее время чем-то озабочен? Почему?
   -- О, Боже. Это его проблемы. Не знаю, почему, но он действительно чем-то озабочен.
   -- А Глэдис сказала, что ничего не заметила.
   -- Она просто врет. Это как если бы она не заметила, что рядом с ней упала луна.
   Я притих, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Ему не понравилась идея раскрыть эту историю семье, и он поначалу не поверил, что попугай -результат гипноза. Мне было больно видеть, как Джей разваливается на куски, и по многим причинам я хотел уничтожить его неуловимую птицу. Дружба, его доверие ко мне, надежда, что я помогу ему... А тут еще и Глэдис. Мне казалось, что я задолжал Джею больше, чем сумею когда-нибудь вернуть. Но я не помогу ему, если буду держать рот на замке, а в этом деле возникло несколько подозрительных моментов. Немного подумав, я рассказал Энн историю о попугае.
   -- Вот так,-- закончил я.-- Конечно, придется встретиться с этим Борденом, если я только найду его. Что-нибудь обязательно разнюхаю.
   Она стала серьезной и даже нахмурилась.
   -- Просто не знаю, что сказать, Марк. Папа действительно взволнован последнюю неделю, но я надеялась, все пройдет. Забавно, но на вечеринке ничего не говорилось о попугаях. Мы немного пошутили, сначала про Гитлера, потом была речь, а потом Борден прочитал нам лекцию о гипнозе.
   -- Значит, пошутили? Что еще он делал с Джеем? Ты можешь рассказать мне все?
   Официант принес напитки, и я отхлебнул рома с содовой.
   -- Вечером в субботу мы устроили обед,-- заговорила Энн.-- Борден пришел в восемь часов. Он прочитал лекцию и провел демонстрацию на папе. Отец встал. Борден сказал, что сейчас он упадет назад, что он уже падает, назад, назад. Потом папа начал падать, и Борден подхватил его. Он проделал с папой еще несколько трюков, показал нам гипнопендулум -- инерцию руки и еще что-то.
   -- А ты неплохо разбираешься в этом,-- вставил я.-- Интересуешься?
   -- Я изучаю психоанализ в колледже. Читаю "Журнал общей психологии" и кое-что еще.
   -- Вот как?
   Она улыбнулась и сухо призналась:
   -- Уже год я первая в группе. Я умница. Да, в самом деле. Мне даже кажется, что я гений.
   Она засмеялась.
   -- Целый год? Но тебе только двадцать один.
   -- У-у!-- сердито фыркнула Энн.-- Только двадцать один. Если я пробовала героин в пятнадцать, какой же старой мне надо быть теперь?
   Она опустила голову.
   -- И вот когда Борден закончил свои штучки, он заставил нас всех расслабиться, а затем занялся групповым гипнозом. Хорошо получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Тогда он брал их по одному и гипнотизировал. Он сидел с нами до полуночи. Было весело, но со мной он не работал. Думаю, здесь моя вина. Но мне хотелось увидеть, что произойдет. Кроме того, я не желала, чтобы меня гипнотизировали.
   Она замолчала и взглянула на меня, немного втянув свои щеки.
   -- Марк, хочешь я тебе отдамся?-- спросила она шутливо.
   Я кивнул и спросил:
   -- А потом что?
   -- Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти.
   -- Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка?
   Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи.
   Тон ее голоса стал новым, более высоким.
   -- Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере.
   С минуту я колебался. У Энн было как бы два разных лица. Она становилась то нежной и мягкой, что, вероятно, приходилось на ее нормальное состояние, то вдруг казалась какой-то искусственной, почти огорченной, удивляя своей странностью или, может быть, страстью. Я просто не понимал ее. Еще не понимал.
   -- Слушай, Энн, милая,-- произнес я.-- Это не свидание. Понятно? Просто дружеский разговор, и мне нужна информация. Так что выкладывай.
   Она вздохнула и улыбнулась.
   -- Ладно. Я согласна. Командуй ты.
   В ее голосе ничего не изменилось. Но рука на моем бедре немного дрогнула, и я почувствовал это где-то в своем позвоночнике.
   -- Борден заставлял их делать всякие вещи. Но попугаев не было. Он сказал Глэдис, что после пробуждения, каждый раз, когда он коснется своего носа, она будет вставать, прочищать горло и снова садиться. И она делала это. Когда Борден спросил, почему она так поступает, Глэдис ответила, что у нее ноет спина и она пытается ее расслабить. Разве не смешно, что они всегда придумывают причину для своих действий после внушения?
   -- Знаешь, иногда не смешно. Но попугая не было?
   -- Ни одного.
   -- Джей встречался с Борденом один на один?
   -- Сейчас вспомню... Один раз, кажется. Помню, они пошли в спальную отца, чтобы выпить. Это было в самом конце, и они пробыли там очень недолго. А что?
   -- Просто любопытно, Энн. Я ни в чем пока не уверен. Может быть, ты расскажешь что-нибудь еще?
   -- Да вроде бы нечего, я так думаю. Ну теперь все?
   Она усмехнулась.
   -- Нет. Кто составлял список приглашенных?
   Какое-то время она молчала, затем выражение ее лица вновь изменилось. Зеленые глаза сузились, и язык слегка пощелкивал по губам.
   -- Может, мне убрать руку?-- спросила она задумчиво.-- Ты, кажется, даже не замечаешь, что она там, Марк.
   Меня удивила натянутость моего голоса.
   -- Я замечаю.
   Она улыбнулась, ее зубы сжались, ладонь нежно и медленно погладила мое бедро. Энн потянулась за сумкой, вытащила ручку и обрывок бумаги. Во рту у меня появился привкус ваты. Она взглянула на меня из-под длинных ресниц и тихо сказала:
   -- Вот-вот! Я догадывалась, что ты ее замечаешь.
   А потом нежно добавила:
   -- Теперь смотри. Здесь сидели папа, Глэдис и я, здесь был Артур в длинном нижнем белье. Тут -- мистер Ганнибал, папин адвокат и друг нашей семьи. Рядом был мисс Стюарт. Здесь находились Питер Саулт и Эйла Вайчек. Он художник, а она его модель. Боюсь, тебе она понравится.
   Не переставая говорить, Энн быстро рисовала на бумаге схему.
   -- А почему она мне понравится?
   -- Потому что она просто прелесть. Разве тебе не нравятся прелестные дамы?
   -- Нравятся, но...
   -- Я тоже прелесть, однако она подходит тебе больше. Думаю, ты назовешь ее сексуальной. Такая, знаешь, сластолюбивая -- еще больше, чем я.
   Она помолчала и добавила:
   -- Хотя она немного глупа.
   -- О-о, тогда я уверен, что она мне понравится. Но, возможно, я не придусь ей по душе.
   Энн придвинула рисунок ко мне.
   -- Если это произойдет, ты тут же все узнаешь.
   Она усмехнулась.
   -- Если ты ей понравишься, то тоже узнаешь об этом. Правда, Эйле не хватает уравновешенности.
   Энн улыбалась и говорила так, словно хотела подействовать на мое воображение.
   -- Впрочем, возможно, увидя ее без одежды, ты не согласишься со мной. И, наверное, тебе это понравится.
   Я не знал, что сказать.
   -- Ты никогда не встречал Эйлу,-- продолжала она.-- Тебе трудно представить, как она выглядит обнаженной.
   Энн приумолкла, а затем прошептала:
   -- Но ты можешь представить меня, правда, Марк?
   В этом и состояла вся проблема. Я уже видел ее голой.
   -- Ну, попытайся, Марк,-- просила она.-- Посмотри на меня и представь себе это.
   Она отодвинулась от меня и прислонилась к стене кабинки.
   -- Прямо сейчас, Марк.
   Я взглянул на нее, на мягкие выпуклости и изгибы тела под шерстяной тканью. И тут я вспомнил о Глэдис и Джее, с трудом заставил отвести взгляд и виновато признался:
   -- Ради Христа, Энн, дай парню шанс. Притормози и скажи, почему ты думаешь, что я буду встречаться с Эйлой? Или с кем-то еще?
   Она вздохнула, пожала плечами и выпрямилась.
   -- Да просто так,-- наконец ответила она, и ее голос немного поскучнел.-- Ты расспрашивал Глэдис о папе и вечеринке. Ты изводишь вопросами меня. Теперь этот папин попугай. Когда ты расстанешься со мной, то, конечно, пойдешь к тем, кто был у нас в тот вечер -- возможно, чтобы выяснить, кто из нас лжет, Глэдис или я. Разве не так? Ты же детектив.
   -- Да, но...
   -- Я с удовольствием тебе помогу. Хочешь кое-что интересное?
   -- Ну...
   -- Когда ты встретишься с Питером Саултом, представься ему как художник. Не исключено, что он продемонстрирует тебе свои картины.
   Энн указала на список.
   -- Тут имена и все адреса, которые я знаю.
   -- А его картины... Они хорошие?
   -- Они просто умора. Он предпочитает обнаженные тела.
   Обнаженные? Ну что же, мне тоже нравятся обнаженные тела.
   -- Знаешь,-- сказал я,-- мне когда приходилось заниматься живописью в свободное время.
   Она допила остатки напитка.
   -- Давай еще?
   -- Нет. Мне надо поговорить с гипнотизером.
   -- Да ладно тебе, Марк,-- произнесла она серьезно.-- Мне хочется выпить. И я не хочу, чтобы ты уходил. Ну, пожалуйста.
   В ее голосе угадывалась небольшая фальшь. Я с любопытством взглянул на нее.
   -- Что происходит, Энн? Ты знаешь, что мне надо работать и мы не можем остаться здесь на весь вечер.
   Я усмехнулся и осмотрелся.
   -- И уж точно не в этом месте. По-моему, мы из него уже выросли, а?
   Она не ответила на улыбку и равнодушно сказала:
   -- Это хороший бар. Я чувствую себя здесь, как дома.
   -- Ты? Но неужели...
   Она перебила меня.
   -- Не в этом смысле, нет.
   Секунду Энн колебалась, потом придвинулась ко мне, и ее бедро прижалось к моему. Она скрестила руки на коленях и бросила на меня быстрый взгляд. Еще до того, как она заговорила, я знал, что Энн начнет рассказывать о себе, и мне вдруг не захотелось слушать ее. Но она смотрела прямо в мой рот и торопливо продолжала.
   -- Тут все немного сумасшедшие -- вот почему здесь я чувствую себя, как дома. Видишь того небольшого мужчину в кабинке напротив?
   Я даже не взглянул. Этого парня я и так отметил. Пока мы с Энн потягивали свою порцию, официант сделал к его столику три подхода.
   -- Он очень странный, и это ему не по душе. Возможно, он ощущает себя виноватым. Но, кроме всего прочего, он буйный алкоголик. С ним хорошо до первой рюмки, а потом, увы, все меняется. Но он мне нравится. И я ему тоже нравлюсь.
   Я нахмурился, по-прежнему не понимая ее, и она, прижавшись ко мне еще ближе, пояснила смысл своих слов прикосновением ладоней и движениями тела.
   -- Давай еще по одной. Только для меня что-нибудь послабее. А себе покрепче.
   Она была немного навеселе, но ее действия казались настолько странными, что девочка почти пугала меня. Эта жаркая настойчивость ее слов и движения, которые говорили сами за себя... Она была молодой, горячей, милой, и я все чаще думал о ней как о женщине, а не как о дочери моего приятеля.