Пратер Ричард С.. Кинжал из плоти

   Он выпрямился.
   -- Это что-то новое. Мне известно только то, что Вэзер убит и около его тела нашли твое оружие.
   Я выложил все, что касалось вечеринки,-- все, что знал.
   -- Джея гипнотизировали. Он был один из трех.
   Когда я закончил рассказ, Брюс молчал и хмурился.
   -- Слушай,-- настаивал я.-- Предположим, попугай Джея -- это результат гипноза, но почему, ради Бога, он оседлал его? Ответь мне как психиатр.
   -- Если это случайный инцидент, тут ничего не поделаешь. Возможно, слабая техника. Но ты считаешь, что это не случайность?
   -- Допустим, это сделано специально. Ведь так можно сделать, правда?
   -- Конечно. Но тогда здесь может быть несколько причин. Розыгрыш. Месть за старую обиду или предполагаемый ущерб.
   Он нахмурился и медленно произнес:
   -- Конечно, скорее всего это злобная месть. Или попытка вызвать у человека невроз, а вероятно, довести его до умопомрачения. Здесь возможно огромное количество причин, Марк. И, в первую очередь, несчастный случай.
   -- Да.
   Я посмотрел на часы. Перевалило за десять, и мне было пора забираться в тину. Но я нуждался в информации.
   -- А этот парень, Джозеф Борден? Ты что-нибудь о нем знаешь?
   -- Немного. По тому, что я слышал, он человек надежный. И, конечно, свое дело знает. У него вполне приличное образование.
   -- Ты понимаешь, куда я гну?
   -- Разумеется.
   -- Ну и как?
   -- Все может быть.
   Он почесал голову.
   -- Но, кажется, связи никакой. Одна фантазия, а?
   -- И что?
   -- Марк, кто-нибудь еще знал о галлюцинациях, кроме тебя? Я имею в виду людей, с которыми ты об этом не разговаривал.
   Секунду до меня ничего не доходило, но потом нахлынул озноб.
   -- Подожди минуту,-- произнес я медленно.-- Ты же не считаешь? что я все это выдумал?
   -- Сиди, сиди,-- ответил он.-- Не надо прыгать на меня через стол. Я тебе верю. Но разве существуют какие-то доказательства, что Вэзер тебе все это рассказывал? ТЫ понимаешь, о чем я толкую?
   Я понимал, о чем он говорит. Все верно. Я мог придумать эту историю, а потом убить Джея. То есть, если бы я планировал его убить. Преднамеренность. Мне это совсем не понравилось, особенно когда с минуты на минуту могли притащить Люцио... или получить информацию о моей связи с Глэдис. Я сглотнул слюну.
   -- Доказательств никаких,-- подтвердил я.-- По словам Джея, я первый, с кем он хотел поделиться этим. Не знаю, есть ли еще кто-то. Но я рад, что ты подсказал мне эту идею. Ладно, я еще немного поработаю с Борденом. Может быть, найду какую-нибудь связь.
   Брюс нахмурился.
   -- Знаешь, только не зависай на том, что ответ единственно в Бордене. Даже если виной всему гипноз. Проблемы у Вэзера могли возникнуть гораздо раньше субботней вечеринки. Кроме того, Вэзер был гипнабельным субъектом. И не только один Борден мог ввести его в транс.
   -- Ты меня успокоил. Значит, остается что-то около миллиона человек?
   -- Да, примерно столько, Марк. Когда субъект находится в глубоком трансе, контроль можно передать кому угодно.
   -- Повтори еще раз.
   Он улыбнулся.
   -- Разве ты не читал те книги, которые я тебе дал?
   -- Не очень внимательно. Дьявол, я оставил их в конторе. Думал разобраться вечером, но совсем забыл.
   Брюс отклонился назад и закинул длинную ногу на подлокотник кресла.
   -- Ладно, я вкратце объясню. Допустим? ты гипнотизируешь меня. Пока я нахожусь в трансе, ты говоришь мне, что капитан Грант отныне получает полный контроль над моими действиями. Что бы я в обычном случае ни выполнял под гипнозом, теперь я должен делать это по приказу капитана Гранта. Это очень упрощено, но все же... И вот он, в свою очередь, передает контроль надо мной сержанту Андерсону, тот -- лейтенанту Хиллу и так далее. Или снова тебе, если ты так хочешь.
   -- Будь я проклят! Ты не вешаешь мне что-нибудь на уши?
   Видимо, он немного разозлился.
   -- Господи, Марк. Нет, я ничего не вешаю.
   -- Но если я передам контроль Гранту, а он прикажет тебе выпрыгнуть в окно? Ты прыгнешь?
   -- Нет. По крайней мере не думаю, что буду прыгать в окно или бросаться с ножом на моего помощника. Однако я все же из тех, кто верит, что человек после гипноза может нанести вред не только себе, но и другим. Хотя, знаешь, если человека натаскать, потренировать как следует... Если Грант без всякой подготовки прикажет мне зарезать помощника или выпрыгнуть в окно, я скорее всего тут же проснусь, выйдя из транса с конвульсиями.
   -- Черт бы меня побрал. А если тебя потренировать?
   -- Тогда на гипнотических сеансах в течение месяца или двух мне говорят, что мой помощник -- маньяк, поклявшийся убить меня, и что его надо уничтожить в целях самообороны. Потом мне скажут, что он убил уже около дюжины человек, изнасиловал какую-то женщину, приставал к детям и так далее. Уловил, о чем я говорю? Пусть у нас будет опытный гипнотизер и долгий период тренинга -- вот тогда в нужное время я его убью. Да, я убежден, что это возможно, хотя большинство моих коллег не согласятся со мной. И, вероятно, споры никогда не утихнут.
   -- А что дальше?
   Он улыбнулся.
   -- Предположим, как гипнотизер, я могу заставить субъекта убить другого человека. Я рассуждаю теоретически, но кто я такой, чтобы утверждать наверняка? Может быть, издать подробности эксперимента в "Журнале общей психологии"? И все же я уверен, что это сработает.
   Он выразительно помолчал.
   --Особенно если я выберу для этой цели бандита или знакомого с оружием человека. То есть здесь будет меньше сопротивления. Человек, который уже стрелял, не станет долго противиться внушению выстрелить еще раз.
   Он остановился и какое-то время молчал. Я устало пробормотал:
   -- Думаю, что понял. Но, допустим, человеку эта идея не понравилась?
   -- Ты кое-что забыл, Марк. Он о ней ничего не знает.
   Его слова вызвали дрожь в моем теле.
   -- Брюс,-- прохрипел я,-- ты даешь мне двусмысленный намек?
   -- Это только теория. Я здесь ни при чем. Такое могло происходить множество раз, но лично я не знаю ни одного случая.
   -- Хорошо. Теперь о Джее Вэзере. Я придерживаюсь прежней версии, что попугай был постгипнотическим внушением. Положим, Джею приказали зайти в мою контору вчера вечером. Он бы сделал это?
   -- А почему нет? Если бы он не выполнил приказ, у него был бы нервный срыв.
   -- Почему нервный?
   -- А потому, черт возьми, что следствием постгипнотического внушения является нечто более неотразимое, чем идея, которая только что ворвалась в твои мозги. Если возникнет сопротивление, внушение начнет беспокоить субъекта до тех пор, пока тот его не выполнит. Я помню один эксперимент, проводившийся довольно давно,-- я внушил пациенту, что после пробуждения, когда я скажу, "Фа, фи, фо, фум", он должен отдать мне свою рубашку. Я разбудил его, мы поговорили, и в конце концов я произнес: "Фа, фи, фо, фум".
   Я намеренно выбрал эту странную фразу, чтобы привлечь к ней его внимание. И вот он встает, начинает расстегивать свою рубашку, потом останавливается, улыбается мне и садится. Он понял, что это внушение. Он ожидал нечто подобное и распознал принуждение при выполнении действия. Мой подопечный не помнил внушения, которое давалось в трансе, но он распознал чувство. Я подтвердил, что он прав и начал расспрашивать о его состоянии.
   Прошло три часа, парень стал нервничать, выкурил чуть ли не пачку сигарет. Он вспотел и не мог оторвать рук от рубашки. Наконец он сорвал ее с себя и швырнул мне. И тут же успокоился. Мне кажется, это очень интересный пример, так как обычно внушения теряют силу, если субъект узнает о том, что они ему давались.
   Полминуты я сидел молча, потом встал.
   -- Спасибо, Брюс. Большего я все равно не пойму, и теперь мне надо кое-что проверить.
   Он кивнул мне.
   -- Конечно, конечно. Но ты будешь держать меня в курсе? Мне хотелось бы узнать, как появился этот попугай.
   -- Ладно. Ты узнаешь.
   Я вышел.
   Сидя за письменным столом в своей конторе, я выкурил сигарету и попытался рассортировать все то, что произошло за последние часы. Фактически минуло около суток с тех пор, как Джей позвонил мне, но столько уже успело навалиться.
   Я взглянул на сломанный ящик стола и снова подумал о пропавшей купчей. Люцио и его приятель хотели купить магазин Джея. Предположим, они убили его. Если так, какая им от этого выгода? Конечно, они догадывались, что Джей позовет на помощь. Может быть, они думали, что, убив его, они смогут диктовать свои условия мне или наследникам -- особенно после того как подставят меня в этом преступлении. Но как они выкрали мой револьвер? Как...
   Наследники!
   Проснись, Логан. Вернись к основам. Когда человека убивают, быстро поищи мотив; спроси себя, кому выгодна его смерть. Если у него имелись деньги, спроси себя тут же, кто получит кусочек пожирнее? Я порылся в бумажнике и выудил список Энн, составленный для меня прошлым вечером. Теперь мне нужен Роберт Ганнибал, адвокат Джея и друг его семьи. Контора адвоката находилась на Фигуэрос в Спрокит-билдинг. И я с любопытством подумал о том, что Ганнибал тоже присутствовал на той вечеринке.
   Можно было уходить, но на столе по-прежнему лежал нераспечатанный конверт и, приподняв его, я понял, что это письмо от Джея. Внутри находился чек на 2500 долларов. Сумма озадачила меня. Джей, конечно, был щедрым человеком, но в любом случае это слишком много. Впрочем, нет. Я постараюсь отработать эти деньги. Пусть по логике я никому ничем не обязан после его смерти, но долг перед ним у меня неоплатный.
   Я помчался в Спрокит-билдинг.
   x x x
   Роберт Ганнибал походил на одного из тех слонов, которых другой Ганнибал переводил через Альпы. Нет, он не был толстым, он просто был большим. Когда я втиснулся в его узенький кабинет, он восседал за маленьким столом, что делало его еще громаднее. Он встал, когда я вошел,-- вернее, начал подниматься. Сначала он достиг моих шести футов, затем приподнялся на следующие четыре-пять дюймов. В плечах мы были одинаковы, но его ладонь превышала мою раза в полтора.
   Он улыбнулся и показал крупные белые зубы, чем-то похожие на кубики сахара.
   -- Мистер Логан? Чем могу служить?
   Его секретарша назвала мое имя, но не профессию. Я тряхнул огромную руку адвоката и представился:
   -- Мистер Ганнибал, я частный детектив. У меня к вам пара вопросов, на которые вы могли бы ответить.
   -- С радостью сделаю это. Присаживайтесь.
   Он как будто с ума сходил от восторга. Бас у него был богатый и мощный. Держу пари, его кроили как значительную фигуру в переднем ряду присяжных. Особенно для заседаний с преобладанием женской половины.
   Я сел и взял сигарету из деревянного ящика, который он вежливо придвинул. Адвокат поднес зажигалку, я прикурил, он перенес огонек к сигарете, свисавшей с его широкой губы и, выдохнув клуб дыма, произнес:
   -- Вот теперь можно говорить. Что вы хотите, мистер Логан?
   -- Сведения о Джее Вэзере,-- выпалил я.
   Он вздохнул.
   -- Да, конечно, я уже слышал. Все это ужасно. Я знал Вэзера очень хорошо.
   -- К вам заходила полиция?
   Он кивнул.
   -- Они расспрашивали о семье и его близких друзьях.
   -- Я перейду к делу, мистер Ганнибал. Я знаю, что Джей был здоров как был. Мне интересно, кто наследует состояние?
   Он нахмурился.
   -- О-ох. Может не так быстро...
   -- Понимаю. И прошу извинить, если выгляжу бестактным.
   Он затянулся, выпустил изогнутое колечко и проткнул его кончиком сигареты. Наблюдая за клочьями дыма, он спросил меня:
   -- А что именно вас интересует, мистер Логан?
   -- Я знал Джея Вэзера много лет. Он нравился мне. Он был моим другом.
   Адвокат продолжал хмуриться.
   -- Мистер Логан, возможно, вы согласитесь, что ваши действия незаконны?
   -- Его убили!
   Ганнибал взглянул на меня.
   -- Об этом меня уже уведомила полиция. Тем не менее, я не уверен, что могу раскрывать наследственные тайны.
   Я этого ожидал. Мы немного поговорили, но как я ни старался, мои вопросы оставались без ответов. Однако когда я наконец сказал, что без сомнений получу информацию от других лиц, он сдал свои бастионы. По крайней мере он пожал плечами.
   -- Мистер Логан, я полагаю, это формальности. Сведения, не подлежащие огласке, вы понимаете... Мне кажется, вы придаете излишнее значение факту наследования. И, вероятно, нельзя все цеплять за... за смерть мистера Вэзера.
   Его явно что-то встревожило.
   -- Это нонсенс.
   Он подавил тяжелый вздох.
   -- Тем не менее, мистер Логан, все равно вы вскоре узнаете пункты его завещания из газет.
   Я прикурил сигарету. Конечно, у меня появился прекрасный повод вылезать из кожи вон, но в течение нескольких следующих минут я размышлял лишь о Глэдис и ее амурных делах. Джей -- 58 лет; Глэдис, чуть больше тридцати, а по ее словам -- 29. Сочная, смышленая женщина и пожилой мужчина с трубкой во рту и домашних тапочках. Глэдис утверждала, что почти ничего не помнит о вечеринке, а потом Энн сказала, что Глэдис обманывала меня.
   -- Думаю, вам известно, что мистер Вэзер два года назад вступил в повторный брак,-- произнес Ганнибал.
   Я кивнул.
   -- После брака Джей составил завещание. Вы знаете, я вел все его дела. Он не был таким состоятельным, как теперь, но все наследство приблизительно ровнялось 250 тысячам долларов. Завещание было составлено в пользу миссис Вэзер и его дочери Энн. По факту смерти 25 тысяч долларов должны быть переданы Энн при достижении 21 года. Остальное причиталось миссис Вэзер.
   Я смахнул пепел в латунную пепельницу. Значит, Глэдис получала около 225 тысяч плюс накопления Джея.
   -- По каким-то своим причинам около двух недель назад мистер Вэзер составил новое завещание,-- продолжал Ганнибал.-- И теперь все наследство переходит к Энн.
   -- Что?
   -- Я был вынужден поправить его. Десять тысяч долларов мы отписали миссис Вэзер. А все прочее -- его дочери.
   В моем уме разрасталась гроздь вопросов. Почему? Почему две недели назад? Знает ли об этом Энн? Почему за две недели до того, как он был убит? Я затушил сигарету и спросил:
   -- Значит, Джей все оставил Энн?
   Он кивнул.
   -- А миссис Вэзер и Энн знали о новом завещании?
   -- Да,-- ответил он.-- Тут не могло быть никаких секретов. Фактически обе они сопровождали его, когда он зашел отдать мне свои распоряжения.
   -- И это произошло ровно две недели назад?
   -- Чуть более того. Но две недели назад его завещание было оформлено и подписано. Другими словами, с того дня отменялось старое завещание. Теперь это законный документ. Кроме тех десяти тысяч долларов, о которых я говорил. И Энн стала единственной наследницей.
   Это меняло всю картину. Я начал подумывать, что вопрос наследства не так уж важен в этом деле. Может быть, я слишком расстроился, когда ухватился за эту нить. Но слишком многое теперь теряло смысл -- два наемника, например. Или купчая Джея. И передача магазина за день до того, как он умер; но прежде всего тот факт, что для убийства использовали мой револьвер. Как-то внезапно мне вспомнились детали и несоответствия, замеченные утром после сна. Я чувствовал нарастающую тяжесть. Мне предстояло многое узнать о смерти Джея и, возможно, еще больше о нескольких днях его жизни до того, как он был убит.
   Я прикурил еще одну сигарету.
   -- Благодарю вас. Пользуясь случаем, если вы не возражаете, я хотел бы проверить кое-что еще.
   Он молча сидел, разглядывая меня.
   -- Вспомните субботний вечер у Джея. Как я понимаю, вы были там в гостях.
   -- Да.
   -- Я уже беседовал с некоторыми из гостей, и у меня есть предчувствие, что это дело надо продолжать. Особенно меня интересует демонстрация гипноза. Скажите, не могли бы вы дать свою оценку лекции и выступлению мистера Бордена?
   -- Конечно. Я был там весь вечер как на иголках.
   Он усмехнулся.
   -- Боюсь, я вообще мешал мистеру Бордену. Видите ли, я опасался выдать какой-нибудь профессиональный секрет под гипнозом.
   Я кивнул, и он продолжал. Его история точно повторяла то, что я уже слышал. Джей подражал Гитлеру и готовил напитки под конец выступления; Глэдис вставала и садилась, когда Борден касался своего носа. Эйла, по словам Ганнибала, танцевала. Все то же самое.
   -- А Борден был с Джеем, когда тот готовил напитки перед окончанием встречи?-- спросил я.
   Ганнибал кивнул, и я задал следующий вопрос:
   -- Как долго они там находились?
   Он, казалось, удивился, но ответил:
   -- Три-четыре минуты. Может быть, чуть дольше. Все же надо было приготовить девять напитков. Впрочем, я не обратил на это внимание. А что?
   -- Вы не помните, когда это происходило?
   -- Около полуночи. Мы еще посидели, поговорили с полчаса, а затем вечеринка закончилась. Но, на мой взгляд, мистер Логан, вы придаете некоторым вещам довольно странное значение.
   -- Да?
   Я встал.
   -- Не буду больше отнимать вашего времени. А Борден действительно снимал внушения?
   -- Конечно. Он сделал это перед уходом.
   -- Тогда еще вопрос, мистер Ганнибал. Джей как-то объяснил вам причину изменения своего завещания?
   -- Нет. Я пытался дать ему время на обдумывание столь важного шага, но он этим не воспользовался. Джей казался абсолютно спокойным и, видимо, все решил. Фактически, я и говорил с ним на эту тему в тот вечер.
   -- Да? В ходе демонстрации гипноза?
   Он улыбнулся.
   -- Нет, вряд ли тогда было уместно устраивать дискуссию. Я вернулся к нему, проводив домой мисс Стюарт.
   -- А? это вы привели мисс Стюарт на вечеринку?
   Он кивнул.
   -- Хорошо, благодарю вас, мистер Ганнибал.
   -- Все в порядке, мистер Логан.
   Я покинул его кабинет и пошел к машине. Очевидно, следующим шагом должен быть разговор с Энн. Мне очень не хотелось говорить с близкими Джея после его смерти, но уж так складывалась ситуация. Я был бы не прочь, чтобы причина свидания с Энн была другой.
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
   Перекусив, я отправился к семейству Джея. Рука уже тянулась к дверному звонку, но в последнюю минуту я ее отдернул. На обочине, рядом с домом, стояла чья-то машина, а мне не нужна была компания при таком важном разговоре. Через несколько часов Энн и Глэдис вступят в наследственные права, и тогда путь в этот дом мне заказан. Однако убийство многое изменило.
   Я проехал один квартал и припарковался так, чтобы удобнее было наблюдать за домом. Через десять минут с небольшим саквояжем в руках вышел Роберт Ганнибал и, как мастодонт, зашагал к своей машине. Он вырулил с обочины и направился в центр города. Я еще минут пять сидел в "Бьюике", пытаясь кое-что сопоставить. Если бы Ганнибал не был адвокатом семьи, он мог бы сообщить массу сведений. Подъехав к дому, я подошел к двери и позвонил. Открыла Глэдис. На ней было скромное темно-синее шерстяное платье. Глаза покраснели, лицо без грима. Она по-прежнему выглядела великолепно, но казалась очень усталой.
   -- Глэдис,-- произнес я,-- мне очень жаль. Если тебе не хочется говорить сейчас со мной, так и скажи.
   Она вздохнула и прикусила губу.
   -- Да нет, все нормально. Заходи, Марк. Глэдис провела меня в гостиную и опустилась на диван. Я сел в огромное кресло. Момент неудобства миновал, я пробормотал еще раз свои извинения, а она промокнула глаза носовым платком. Даже в этот тяжелый миг неловкого молчания меня интересовала только одна деталь -- известно ли ей, что ее мужа убили из моего револьвера.
   -- А где Энн?-- наконец спросил я.
   -- В своей комнате. Она там с тех пор, как утром приезжала полиция. Она даже не ела.
   Голос Глэдис казался тусклым и вялым. Она совершенно не походила на ту женщину, которая проклинала меня прошлым вечером.
   -- Мне хотелось бы увидеть ее, если она не против. Между прочим, Глэдис, ты узнала о Джее от полиции?
   Она молча кивнула. Ну что же, я говорю с безутешной вдовой через несколько часов после смерти ее мужа. И поскольку в этом деле я увяз по уши, лучше не интересоваться ее отношением к тем двумстам тысячам долларов, которые могли бы заставить ее меньше горевать. И все же казалось странным, что она так тяжело переносит смерть Джея. Когда он был жил, она о нем почти не волновалась.
   -- Полиция вдавалась в подробности? Ты знаешь, как он умер?-спросил я.
   -- Да. Его застрелили. Он... Глэдис замолчала.
   -- Я говорю о подробностях. Об оружии. Она слегка нахмурилась.
   -- Ладно, полиция задала мне несколько вопросов. О тебе, Марк. Но не бойся, я была слишком шокирована и ошеломлена. Она еще больше нахмурилась, и ее глаза слегка расширились.
   -- И ты сейчас...
   Я прервал ее.
   -- Глэдис, я ничего не слышал о Джее до нынешнего утра. Ко мне пришла полиция, и меня тоже допрашивали. Я... Мое оружие похищено. Это уже доказано следствием.
   Несколько секунд стояла жуткая тишина.
   -- Я пытался помочь Джею. Хотя сейчас ты можешь сказать, что у меня из этого ничего не получилось.
   -- Я поняла. Она взглянула на меня, тряхнула головой, и ее голос стал резким.
   -- Я поняла,-- повторила она еще раз.-- Милый Марк. Милый и когдато любимый. Наверное, это часть твоего расследования. Верно? Разве не так? Именно поэтому ты заходил к мистеру Ганнибалу? О, как она смотрела на меня! Я встал.
   -- Знаешь... Но Глэдис продолжала. Ее голос стал отвратительным.
   -- Конечно, это так.
   Она пронзительно захохотала.
   -- А я-то думала, ты пришел выразить свои соболезнования, пришел, чтобы утешить меня... 0-о, в это невозможно поверить! Милый, милый Марк. Мистер Ганнибал ушел всего лишь минуту назад. Он адвокат Джея. Он его друг! Я полагаю, ты все знаешь, правда? Ты снова шпионишь и следишь за мной? За мной и Энн? Ты выпытывал у мистера Ганнибала, кто получит деньги Джея, которые он... О-о! Прочь!
   Я упрямо произнес:
   -- Мне надо поговорить с Энн.
   -- Нет! Ни за что!-- закричала она, выплевывая каждое слово. Глэдис вскочила на ноги, ее рот дрожал.
   -- Вон отсюда!-- кричала она.-- Прочь, прочь...
   -- Глэдис, замолчи!
   Энн стояла позади меня в дверном проеме и, когда я повернулся, она спокойно обратилась ко мне:
   -- Ты хотел меня видеть, Марк?
   -- Он хочет спросить тебя, не ты ли убила своего отца! Энн, ему интересно только это.
   Голос Глэдис был до странности сдавленным. Она говорила не громко, но слова хлестали бичом.
   -- Джея убили из его револьвера, поэтому он... Она замолчала и села на диван. Ее голова поникла, и она сидела, тупо уставившись в пол.
   -- Идем, Марк,-- сказала Энн. Она повернулась и пошла в коридор. Я последовал за ней. Не оборачиваясь, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж в свою комнату, закрыла за мной дверь и села на край постели. Я стоял около двери, проклиная себя за то, что переступил порог этого дома.
   Энн указала на низкое кресло, покрытое узорчатым пледом. Я сел и попытался оправдаться:
   -- Энн, то, что миссис Вэзер говорила о моем оружии...
   -- Я знаю об этом.
   -- Знаешь? Откуда?
   -- От полиции. Они прямо не сказали, но нетрудно было догадаться. Помолчав секунду, она вяло добавила:
   -- И я тут же догадалась. Помнишь, я говорила тебе, что я гений. Это так, между прочим.
   Она не улыбалась. Она почти не изменилась с прошлого вечера, разве что утратила выразительность. На ней был тот же вязаный зеленый ансамбль, а на лице виднелись следы грима. Но не было и намека на былую оживленность. Голос потерял отголоски весны и жизни.
   Смерть воздействует на людей по-разному. Некоторые рвут на себе волосы, другие сохнут где-то внутри себя, блекнут в глубине, а потом боль расширяется и прорывается наружу. Третьи уходят в запой. Но Энн относилась к тем, кто днями, неделями ведет себя почти нормально, чтобы однажды распасться на части. Мне хотелось знать, что она думала, когда услышала о смерти Джея и о моем оружии... если только она вообще тогда могла думать. Энн устало взглянула на меня.
   -- Зачем ты пришел сюда, Марк? После вчерашнего вечера я не надеялась, что ты придешь.
   Мы немного помолчали.
   -- Я слышала крики Глэдис. Ты действительно говорил с Ганнибалом?
   Я кивнул и ответил,
   -- Поверь мне, Энн. Я любил и уважал Джея. Я восхищался им. Ни за что на свете я не пошел бы против него. Но кто-то твоего отца, и я хочу найти убийцу.
   Она смотрела на меня -- только на меня.
   -- И поговорив с Ганнибалом, ты узнал, что желал? Папа все оставил мне. Теперь я богатая наследница. Глэдис ничего не получила, и я рада этому. Она не любила отца так, как я.
   Энн попыталась улыбнуться, но это скорее было просто движение губ.
   -- 0ни даже не спали в одной комнате, и, держу пари, теперь она надолго лишится сна. А возможно, и кое-чего другого.
   -- Что ты имеешь в виду?
   -- А ты подумай. Она отвернулись от меня и через миг добавила:
   -- Я знала, что она все дни ходит по магазинам, но никогда ничего не покупает. Что бы ты подумал на моем месте?
   Я ничего не ответил. Это был тот вопрос, на который у меня не имелось ответа. Мы молча посидели, и я спросил ее:
   -- Почему Джей изменил завещание?
   -- А почему бы нет?-- парировала она.-- Глэдис вышла замуж только ради денег. Это перестало быть для него тайной, и поэтому он изменил завещание.
   -- Ты так полагаешь?
   -- Да, я так полагаю. Папа ничего нам не сказал. Он все сделал сам. Но каждый из нас знал, что она вышла замуж из-за денег. Энн вызывающе выпятила челюсть.
   -- А теперь она ничего не получит. Ничего! О Боже, как я ее ненавижу.
   Через несколько секунд Энн глубоко вздохнула.
   -- Тебе лучше уйти.
   -- Энн, если что-нибудь...
   -- Тебе лучше уйти. Это уже не прошлый вечер, Марк. Я не могу с тобой говорить. Я не могу ни думать, ни чувствовать. Внезапно ее лицо смягчилось, и она уткнулась лицом в подушку. Рыдания рвались из ее груди, стоны заглушало постельное белье. Тело сотрясала дрожь. Я шагнул к ней и осторожно положил руку на плечо. Она дернулась и взглянула на меня -- тушь текла с ее ресниц, помада перепачкала уголки рта, губы были плотно сжаты. Она покачала головой и, шатаясь, побрела к двери. Я ушел. Я сбежал вниз по лестнице и направился к выходу. Глэдис нигде не было. Я больше не слышал рыданий Энн -- только свои шаги. Они звучали неестественно громко, словно в каком-то склепе. Сев в машину, я несколько минут размышлял о деле. Пусть мне известно очень мало, но где, черт возьми, истина? Почему Джея убили сразу после того, как он все переписал на Энн? Я был убежден только в одном: даже если Энн наследует все состояние, глупо допускать, что она способна убить отца.