- Он тебе не нравился?
- Спрашиваешь. Это не человек, а червяк. Маленький скользкий уж. Никуда не годный. И всех уволил, подумать только! Абсолютно ни за что!
- А как он с женщинами?
- Он? - Люсиль неопределенно хмыкнула. - А никак. Что выжмешь из такого лысого слизняка? На тебя, Шелли, совсем не похож. Ты - большой, и сильный и...
Я решил переменить тему:
- А с тех пор ты никогда ничего не пыталась узнать? Об обществе, я имею в виду.
- Никогда и ничего. Что толку? Да и нашла себе другое занятие. Более приятное.
Я невольно обвел взглядом красиво обставленную квартирку и не стал спрашивать, что это за приятное занятие.
- Одно непонятно, как они все еще процветают? Пресс сгорел, но гибель предводителя на бизнесе не отразилась.
- Ой, не знаю, Шелли. Не знаю. Может быть, кто-то из его помощников продолжил. Если б меня тогда там оставили, я бы, наверное, так и работала. Денег полно.
- Неужели такие большие суммы, что кто-то мог и позариться? Рискнуть убить его, разогнать штат - на это не всякий решится. Какой-нибудь действительно крутой парень. И оружие надо иметь.
- Наверное, ты прав. Деньги, деньги, много денег. Начало было так себе, но потом как снежный ком - больше и больше.
Мы оба замолчали. Что же получалось? А получалось то, что Пресс сколотил компашку таких же, как и сам, проходимцев, обвел их вокруг пальца и прикарманил выручку. Тем это, конечно, не понравилось, они подстроили аварию, хотя из того, что я уже знал, можно сделать вывод, что сообщники Пресса могли и просто его проигнорировать. К тому же не удалось ничего обнаружить и из того, что бы опровергало официальную версию. Случайность. Одно из дорожных происшествий. Если только он на самом деле погиб. В первых числах июля он надул нефтяного толстосума, вскоре после этого создал Общество Внутреннего Мира, раскрутил его как следует, начал получать прибыль, а затем всех с этим связанных уволил. Получается именно так. И сразу вслед за увольнением его машина летит в пропасть. Нет, что-то здесь не то.
- А сколько времени прошло между смертью Пресса и вашим увольнением?
- Почти нисколько. Три-четыре дня, и Пресс мертв.
- О'кей. Спасибо, милая. Спасибо за все. - Я направился к двери. - Пока.
- Эй ты, постой! - Она встрепенулась. - Стой, Шелли! Моя рука была уже на дверной ручке. Я видел, как Люсиль сбросила на пол ножки и собралась вскочить, чтобы не дать мне уйти.
- Шелли, постой. Потанцуем, прошу тебя... - захныкала она.
Но я был уже в коридоре. Потанцевали хорошо. Она танцевала как никто, однако сил и времени на следующий тур у меня не было.
Глава 16
На Тоберман-стрит в лицо мне сразу ударил холодный, жесткий ветер, и последние винные пары, осевшие в голове во время моей милой беседы с Люсиль Стоунер, моментально улетучились. Наискосок через улицу, за одинокой пальмой, низко горел красный огненный шар заходящего солнца. Я остановился на углу Пике и позвонил Сэмсону. Я сказал, что буду у него через пару часов, дело, мол, затягивается; в ответ он посоветовал посильнее пришпорить лошадь, не жалеть подков; мы обменялись обычными комплиментами, после чего я вернулся к машине.
Посидев в "кадиллаке" минут пять и пораскинув мозгами, я принял наконец очередное решение и отправился на Пятую.
Там я припарковался у городской публичной библиотеки и первым делом поднялся в отдел научных изысканий.
Я выбрал четыре книги. Просмотреть их на месте времени не было, поэтому я взял их домой и изучал примерно в течение часа, отрываясь то и дело, чтобы проконсультироваться с "Британской энциклопедией". После этого дошла очередь и до двух уведенных из-под носа у Нарды журналов. Он их, должно быть, уже искал. Психовал, наверное, как черт знает кто.
Журналы, скорее всего, предназначались для точной регистрации слушателей его туманных божественных проповедей; я начал с того, в котором в воскресенье утром расписался сам. Подписи располагались сериями, с интервалами в несколько строчек между каждой серией. Вверху, перед каждой первой записью, обязательно стояла дата. Группы имен, и не более того. Я нашел воскресенье. Помимо меня подпись поставили еще двадцать два собрата по вере. Воскресеньем журнал и заканчивался. Но это объяснялось просто - ведь я ж его спер.
Джордан Брент, молодой писатель, сказал, что, очевидно, мы были группой только что набранных новичков.
И действительно, ни одно из имен, стоявших в одном с моим столбике, я нигде больше не нашел.
Интересная вещь получалась с датами. Самые первые записи относились к концу сентября прошлого года, когда Пресс разбился, - кажется, это случилось двенадцатого сентября. Поразительно, но Общество Внутреннего Мира Ревнителей Истины начало работать как хорошо отлаженный механизм уже с самого своего основания.
Потратив еще несколько минут на внимательное изучение записей, я достал карандаш и бумагу и составил для себя два списка имен с адресами. В первом были те, кто, как и я, совершил свое первое паломничество к святой обители Нарды, а во втором... Со вторым мне пришлось повозиться, потому что это в конце концов получился список постоянных и регулярных почитателей искусства Мастера на протяжении последних шести месяцев. Изо дня в день одни и те же люди приходили в одно и то же место. Подлинные ревнители. Что ж, решил я, придется обратиться к кому-нибудь из них.
Я снова спрятал выкраденную добычу в чрево толстенных старых номеров "Тру", оставил их на столе и с двумя листками фамилий и адресов отправился на дальнейшие розыски Истины.
По первому адресу я съездил вхолостую, никого не застав дома. Одним именем новичка стало меньше. Второй жил в маленьком деревянном доме на Толуки-стрит. Я позвонил, дверь открылась, и на пороге появился благообразный сморщенный коротышка лет шестидесяти пяти с огромными ушами и черным, завязанным как шнурок галстуком на тонкой шее. Он по-совиному хлопал глазами.
До этого момента мне как-то не приходило в голову скрывать свое имя и профессию, но, завидев маленького старичка, я решил заговорить с ним по-другому.
- Фрэнсис Джойн, - представился я, - а вы, надеюсь, мистер Петерсен?
- Я - Петерсен, вы не ошиблись. Чем могу служить?
- Видите ли, господин Петерсен, я чрезвычайно увлекся Обществом Ревнителей Истины Внутреннего Мира, в это воскресенье я слушал Нарду. И я случайно узнал, что вы тоже там были. Вот я и подумал, а не поговорить ли нам об обществе.
Мой хозяин гостеприимно распахнул дверь:
- Входите, мистер... Джойн, так, кажется? Пожалуйста, не стесняйтесь.
Я вошел. Он усадил меня в старое удобное моррисовское кресло.
- Понимаете, господин Петерсен, я узнал об обществе совсем недавно, и оно меня очень сильно заинтересовало. Похоже, так сильно, что я уже почти решил оказать ему материальную помощь. Я имею в виду деньги, конечно. Но все равно не мешает, я думаю, на всякий случай лишний раз убедиться и спросить мнение других членов. Вы согласны?
- О да. - Старичок усиленно почесал мочку уха. - Не хотите ли чаю, мистер Джойн?
- Нет, благодарю вас. Времени мало. Дай, думаю, забегу на минутку и спрошу об организации. Узнаю ваше мнение.
- Конечно, конечно, мистер Джойн. Многого, к сожалению, сказать не могу. В воскресенье я там был в первый раз.
- А как вы туда попали, если не секрет?
- О, очень просто. Прочитал в газете. Видел такие объявления и раньше, но не обращал внимания. А в этом говорилось, что они формируют новый взгляд на жизнь, мир в душе и тому подобное. А я живу один. И иногда становится невыносимо одиноко. Вот я и пошел туда. Подумал, что получу успокоение.
- И как вам служба, господин Петерсен? Понравилось? Оправдались ли ваши надежды?
- Право, не знаю. Затрудняюсь что-либо сказать. - Он снова потеребил ухо. - Даже странно. Пока Нарда говорил, у меня было такое ощущение, что я нахожусь где-то еще. Я понял из его речи не более половины. Замечательный оратор, честное слово. В общем, можно сказать, мне понравилось.
- А вы не планируете пойти туда опять когда-нибудь? Стать постоянным ревнителем?
- Не знаю, сегодня утром я пропустил. Но завтра.., завтра, возможно, пойду. Вреда, по крайней мере, никакого, и место неплохое. Там царит покой и тишина. Да, я пойду завтра, а вы, мистер Джойн? Вы тоже пойдете?
Я поднялся с кресла:
- Да, безусловно. Я обязательно вернусь туда.
- Ну и отлично. Там и увидимся. До встречи?
- До встречи, господин Петерсен. Спасибо, что уделили мне столько времени.
Он проводил меня до самой двери и уже почти на крыльце, по-птичьи двигая большим кадыком над туго повязанным галстуком, сказал:
- Простите, мистер Джойн, но если вдруг вам снова захочется со мной поговорить, знайте - мне это будет приятно. Сам я пью только чай, но для вас мог бы найти и что-нибудь покрепче.
Я поблагодарил безобидного старичка, чувствуя себя перед ним немного виноватым, уверенный, что больше у него никогда не появлюсь.
На проверку остальной части первого списка ушло еще сорок пять минут, но везде было примерно то же самое. Муж и жена пришли на проповедь в воскресенье, потому что их обожаемый пастор в силу некоего невообразимого стечения обстоятельств оказался замешанным в грязном скандальном деле. Для них это был удар, вместо церкви они стали ходить по магазинам и глазеть на витрины, а потом возник откуда-то Нарда, и в их душах совершился целый переворот. Молодой парень с девицей забрели на службу из любопытства и в результате, как и я, едва не попали в неловкое положение, ибо простоять там обнявшись и не рассмеяться оказалось, чуть ли не выше их сил. Замыкала первый список женщина сорока с хвостиком с пытливым складом ума, которая поставила перед собой целью изучить "все грани и оттенки религиозного самовыражения в Южной Калифорнии". Беседа с ней забудется не скоро. Я вышел из ее дома уже в девятом часу вечера и извлек из кармана второй листок. Список тех, кто, по моему мнению, были у Нарды завсегдатаями и активно продвигали или думали, что продвигают, его благородную чушь и ересь.
Имя номер один - Альфред П. Фресснелл. Пришлось не только звонить три раза, но и стучать кулаком. Беседа, однако, оказалась интересной и не только интересной, но и в некотором роде проливающей свет на все это дело.
Альфред П. Фресснелл оказался довольно высокого роста. Он был тощ и бледен. Лицо его сильно напоминало бесформенную плюху из майонеза. Вышел он ко мне в бордовом шелковом халате и выглядел так, как будто только что поднялся с постели. Процедив сквозь зубы: "Я никого не принимаю", он попытался сразу же закрыть дверь. Но я навалился на нее плечом и сказал:
- Хотел бы обсудить кое-какие аспекты деятельности ОВМ. Вам эта организация должна быть хорошо знакома.
Он сначала вылупился на меня не мигая, затем прохрипел: "Вали-ка ты отсюда", - и закрыл-таки дверь, чуть не прищемив мне палец. Ключ в замке повернулся, и шаги удалились в глубь дома. Рандеву закончилось, так и не начавшись.
Следующий адрес - Гарвард-бульвар, дом 824/2. Огромный особняк на большой зеленой лужайке, за которой никто не ухаживал. Кто-то ухлопал на такую хату немалое состояние. Слева от тяжелой входной двери была выведена кнопка звонка, я ее нажал, и внутри зазвучала очаровательнейшая мелодия. Прелюдия до-диез минор Рахманинова. Звуки музыки еще разносились по гулким просторным помещениям, а на меня уже смотрела дама лет тридцати - тридцати пяти.
Черты лица правильные, но цвет его желтовато-болезненный, густые темные волосы собраны и подвязаны ярким платком. За последние несколько часов это была уже вторая представительница прекрасного пола, которую я видел со стаканом спиртного в руке на пороге собственной квартиры. Но эта вторая или меньше выпила, или лучше держалась. Надо отдать должное.
За слегка затуманенным алкоголем недоуменным взглядом последовал вопрос:
- Чем могу?
Я к тому времени уже больше часа косил под Фрэнсиса Джойна, и мне это, признаться, надоело. Поэтому решил назвать настоящее имя и посмотреть, что произойдет.
- Добрый вечер, мэм. Шелл Скотт, частный детектив. Хотел бы задать вам пару вопросов.
Узкие затуманенные глазки сузились еще больше, нижняя губка капризно наползла на верхнюю.
- Де-тек-тив? В чем дело? Я ничего такого не совершала. В чем, спрашивается, дело?
- Ничего особенного, миссис... - Я попытался изобразить радушие и сердечность. - Миссис Келланд. Вы ведь миссис Келланд, не правда ли?
- Да, конечно, но это не значит, что... - Ее нижняя губка продолжала усиленно работать.
- Видите ли, я веду одно дело, и вы можете помочь мне получить кое-какую необходимую информацию. Лично вас это дело не касается.
Нижняя губка наконец успокоилась.
- Что ж, о'кей. Проходите, коли так. Мы прошли в гостиную и сели.
- Миссис Келланд, мне стало известно, что на протяжении достаточно длительного времени вы активно участвуете в работе Общества Ревнителей Истины Внутреннего Мира. Все, что мне требуется, - это немного информации о вашем обществе.
Она залпом допила остатки того, что было в стакане, и выпалила:
- Я с этой организацией никак не связана.
- Но вы не станете отрицать, что ходили на собрания?
- Всего лишь несколько раз. Повторяю вам, я никак с ними не связана.
Я был иного мнения, но решил не настаивать.
- А как вам понравилась эта организация вначале, миссис Келланд? Какое впечатление произвела на вас философия Нарды? Получили ли вы что-нибудь ценное для себя? По-настоящему ценное, я имею в виду?
Моя хозяйка поставила стакан прямо на пол, откинулась на диванные подушки и зевнула:
- Послушайте, мистер.., как вас там... Я сейчас устала. Давно пора спать. Говорить об этом не хочу. Не желаю. Ничего об этом не знаю, и оставьте меня в покое. Прошу вас. - Стеклянные глазки закрылись, голова запрокинулась назад.
Так прошло минуты две-три.
- О'кей, - разговор пора было заканчивать, - еще один вопрос, миссис Келланд. Последний, и я уйду.
К сожалению, в свое время я недостаточно овладел искусством светской беседы с молодыми дамами. Миссис Келланд мирно похрапывала.
Покидая спящую красавицу, я тем не менее не преминул попрощаться: "Спокойной ночи, любовь моя", - после чего тихо прикрыл за собой дверь. Восемь сорок пять вечера, понедельник.
Из ближайшей телефонной будки я позвонил Сэмсону:
- Это опять Шелл, Сэм. Все. Давай...
- Что "давай"? Какого дьявола ты снова пропал!
- Не надо, Сэм, не нервничай. Давай провернем вместе одно дельце. Заедем к Нарде.
- Хм, давно пора. Ты где?
- Справимся вдвоем, я думаю. Арестуем наконец-то нашего старого доброго приятеля.
- О'кей, гений. Арестуем, и что?
- Предъявим обвинение.
- Обвинение в чем, мистер Холмс?
- В убийстве, Сэм. Обвинение в убийстве.
Глава 17
Сэмсон выключил фары, потому что мы уже въехали на гравийную подъездную площадку, располагавшуюся сбоку от "храма".
- Сэм, - сказал я, - только не удивляйся моей просьбе и не говори, что я дурак. Но прошу тебя, очень прошу - пока мы здесь, будь рядом. О'кей? Что-то должно произойти. Существует пока только одно разумное объяснение всему, что тут творится, и я хочу получить доказательства. Давай договоримся так: я изображаю дубоватого простофилю, а ты мне подыгрываешь. Возможно, сработает.
Не говоря больше ни слова, мы направились к дому, и Сэм засунул в рот очередную сигару.
- Провалиться мне ко всем чертям, Шелл! Ей-богу, если бы не ты... И попробуй только не найти доказательств - упрячу в каталажку и глазом не моргну.
- Доказательства будут. - Я старался придать своему голосу как можно больше уверенности. - Сначала я хочу поговорить с ним, не раскрывая всех карт. Пусть поломает голову, зачем к нему пожаловала полиция.
Мы позвонили. Открыл сам Нарда. Наступило короткое молчание. Челюсть у него опустилась, потому что он сразу же узнал меня.
- Маленький сюрприз. Что, Нарда, не ожидал? Не думал меня снова увидеть?
Он резко надавил на дверь, но мы с Сэмом оказались быстрее, а к тому же и сильнее. В драпированной черным комнате ничего не изменилось. Только вот музыки не было. Орган молчал.
Нарда, жестко ступая, отошел в глубь комнаты и неприязненно взирал на нас оттуда из-под белого тюрбана. Черные одеяния закрывали его тело до самых щиколоток.
- Познакомься, Нарда, это - Фил Сэмсон, капитан полиции. Отдел по расследованию убийств.
- Убийств? Но почему.., чего вам здесь надо? Он уже немного пришел в себя, но волнение его выдавало.
- Капитан желает поговорить с тобой. И я тоже. Слегка побеседовать. Может быть, пройдем в твою комнату?
- А почему не здесь? - возразил он. - Это мой дом. Вы вторгаетесь на мою территорию. Не имеете права.
- Имеем, Нарда. Прав у нас больше, чем у тебя. Идем. Он плотно сжал челюсти, но подчинился и ввел нас в то помещение, где прошлой ночью я занимался грабежом.
Перед тем как войти, я шепнул Сэму:
- Глаз с него не спускай. Я сейчас буду. Он от удивления чуть было не откусил кончик незажженной сигары, но я уже метнулся обратно, и разразиться бранью Сэм просто-напросто не успел.
Я рыскал по дому в поисках Лорен. Той самой херувимоподобной, одетой в белое маленькой золушки, с кем нервничающий сейчас Нарда имел обыкновение обмениваться такими пылкими любовными взглядами. "А ведь она может кое-что прояснить", - надеялся я. На нижнем этаже никого не было. Холл, комната Нарды, несколько других комнат - все пустые. Но в первой же комнате наверху я наткнулся на вторую прислужницу, накануне освещавшую мой путь к заутрене. Дверь была не заперта, и я дернул за ручку как раз в тот момент, когда женщина собиралась выходить. Она удивилась, словно людей никогда не видела. Подумала, наверное, ангелы слетели.
- Спокойно, спокойно. Не волноваться. У босса небольшие неприятности. Внизу полиция.
- Полиция? - Невинные глазки в ужасе выпучились.
- Да-да, но волноваться все равно не стоит. Я ищу Лорен. Где ее комната?
- Вторая отсюда через холл. А что случилось?
- Пока ничего не случилось. Мы все выясним и объясним. Большое спасибо. Советую оставаться в своей комнате.
Собравшаяся было размяться раба Божья с видимым трудом проглотила мои слова, шейка у нее смешно дернулась.
- Я поняла, сэр. Я все поняла.
Я подождал, пока дверь закрылась, и двинулся в указанном направлении. Вход в следующую комнату находился как раз напротив лестницы, а еще одну дверь я увидел сразу же, миновав холл. Я постучался. Тишина. Пришлось воспользоваться универсальной отмычкой.
...Лорен, по всей видимости, умерла совсем недавно. Тело ее, несмотря на синюшность, еще сохраняло тепло и упругость. Казалось, что вот-вот, минуту назад, с губ ее слетело последнее дыхание, конечности ослабели, а боль пересилила волю. Смерть настигла бедняжку у самой двери, темно-голубое платье запуталось в ногах, а она уже не смогла его расправить.
В широко раскрытых глазах застыло ни с чем не сравнимое оцепенение угасшей жизни. На губах выступила пена. Левая рука девушки была поджата под себя, правая вытянута вперед, и пальцы на обеих руках сжаты в кулак. Рядом с телом валялся пустой шприц. Тонкая игла, впрыснувшая яд в вену, матово поблескивала.
Шприц я так и оставил, подбирать не стал. Если на нем и были чьи отпечатки, то только Лорен. Наклонившись, я понюхал иглу и сам шприц. Тот же характерный запах персиковой косточки, что и на губах.
Все было ясно. Лорен впрыснула себе в вену цианистый калий. Смерть наступила мгновенно: резкая боль, головокружение, усиленное сердцебиение, переходящее в спазм, судорожное сокращение мышц, каждая клеточка организма задыхается без воздуха. Она умерла быстро и.., ужасно.
Я к Лорен почти не прикасался, только пульс пощупал. Затем сел на пол и задумался. Мне многое вспомнилось в тот момент: лица, слова, взгляды, захлопывающиеся двери и, помимо всего прочего, убийства. Если честно, то я не ожидал, что найду Лорен вот так, лежащей мертвой на полу, и я даже немного растерялся. Но в то же время кое-что и прояснилось. Кое-что, тревожившее меня всю дорогу. В памяти отчетливо всплыли события последних дней и ночей, а особенно Нарда и его действия. Но надо было идти.
Я поднялся на ноги, спустился к телефону и набрал номер своей квартиры. Трубку сняли, но никто не отвечал.
- Лина, это Шелл. Мне нужна твоя помощь.
Молчание.
Сначала мне стало не по себе, но я тут же вспомнил, что сам велел ей никому не отвечать, пока она не убедится, что звоню именно я. К тому же раньше по телефону мы с Линой не разговаривали и узнать меня с первого раза было трудно.
- О'кей, моя страстная. - Я заговорил по-другому и упомянул несколько деталей предыдущей ночи, знать о которых посторонний человек никак не мог.
Лина сразу рассмеялась:
- О, так это же мой querido Шелл. Что надо сделать?
- Ты знаешь, где находится храм Общества Внутреннего Мира на бульваре Сильвер-Лэйк?
- Знаю, знаю, не сомневайся.
- Ну так вот. Тебе это может показаться глупо, но это важно. Ты Нарду знаешь? Он - самая главная шишка в этом обществе.
- Нет, Шелл.
- Впрочем, ладно, слушай, что от тебя требуется. Я здесь вместе с Сэмсоном - это большой седовласый капитан полиции. Такой же здоровый, как и я, только лицо розовое и челюсть выступает вперед. Скорее всего, он будет жевать сигару. Так вот, кроме нас двоих в комнате будет еще и третий. Он-то и есть Нарда. Бери такси и дуй сюда. И побыстрее. Глаза накрасишь потом.
Я рассказал Лине расположение комнат и продолжил инструктаж:
- Постучишься в дверь комнаты, где мы сидим, сразу войдешь и начнешь над Нардой смеяться. Поняла? Хохотать надо так, словно ничего смешнее ты в жизни не видела. Дверь с улицы здесь открыта. Когда придешь, хлопни ею посильнее, чтобы я знал. Пока все. Поняла, спрашиваю?
- Querido, сделаю так, как ты приказываешь. Но, по-моему, у тебя крыша поехала.
- Возможно, милая. Действуй.
Я положил трубку и прошел в комнату Нарды. Сэмсон сидел на деревянном стуле у входа, а хозяин дома, нервно сжимая и разжимая пальцы, стоял напротив. Он посмотрел на меня весьма недружелюбно.
Я молча приблизился к Нарде, ухватился одной рукой за свободный ворот черного балахона, другой за белый тюрбан, дернул, и нашему взору предстала блестящая лысая голова активно здравствующего покойника Уолтера Пресса.
Глава 18
Пресс инстинктивно прикрыл лысую голову ладонями и попытался оказать сопротивление, но я, заломив ему за спину руки, продолжал срывать стеганый черный балахон.
Он вырывался, норовил ударить меня и истошно вопил:
- Стоп! Прекратите немедленно! Не позволю! Вы не имеете права!
Я прижал его к стене. Забинтованная правая кисть сильно ныла. Последнее усилие, треск лопнувшей подкладки - и платье главного ревнителя лежало на полу.
Пресс стоял теперь, прижавшись спиной к стене и широко раскинув в стороны руки, которыми, казалось, хотел продавить себе путь наружу, подальше от посторонних глаз.
Очень печальная картина - созерцать человека, только что лишенного ореола величия и оказавшегося вдруг в одних белых длинных трусах. Сразу сморщившийся и усохший, с впалой грудью, лишенной какой-либо растительности, и выступающим животиком. Пресс был бледен как полотно.
Лицо у него исказилось, нижняя губа отвисла, а глаза не могли оторваться от лежащего на полу смятого платья. Сдернутая плотная материя обнажила тонкие плечи, выступающие ключицы и мосластые тощие ноги. В черном одеянии он выглядел важной птицей, а без него стал ничем. Вернее, превратился из Нарды в Уолтера Пресса, и дешевый трюк с высокими деревянными каблуками раскрылся. Именно благодаря им пять футов и семь дюймов Пресса выросли до более-менее приличного роста Нарды. К тому же сейчас не оставалось никаких сомнений относительно его неуклюжей походки во время нашего первого свидания, когда он ступал, словно по разбитому стеклу.
- Мы пришли, Пресс, чтобы арестовать тебя за убийство.
- Пресс? Пресс?! Но я не Пресс! Он мертв! Мертв! Я - Нарда! Нарда! Слышите меня?
Уж что-что, но громкий грозный голос никак не соответствовал наблюдаемой нами сцене. Полуголый ублюдок больше ни на кого не способен был произвести никакого впечатления, не говоря уже о том, чтобы вызвать священный благоговейный трепет дешевками типа: "Ученики мои! Последователи! Внимайте же мне..." - и так далее.
- Заткнись, кровожадная скотина! - заорал я. - Ты подохнешь в газовой камере. Но сначала, Пресс, ты нам все расскажешь, не так ли?
Он дрогнул, я заметил. И хотя это по-прежнему был Нарда - сильный и повелевающий массой Учитель, почти святой для своих последователей, - он дрогнул. Мы возникли в его жизни в тот момент, когда он уже и сам начал верить в образ Мастера, но сейчас эта вера ему бы все равно не помогла.
- Я никого не убивал. Никого. Клянусь. Я не убийца.
- Прикуси свой поганый язык, Пресс. Я вовсе не имел в виду последние дни и месяцы, когда сказал про убийство. Я имел в виду год назад. Двенадцатого сентября, где-то так. Как насчет этого?
Он крепко сжал губы и еще глубже вжался в стену. Глазки его бегали. Я повторил вопрос:
- Как насчет двенадцатого сентября? Будешь рассказывать?
Глазки перестали бегать и смотрели теперь на нас с ужасом, подбородок дрожал. Пресс не издал в ответ ни звука.
Сэмсон не выдержал, скомкал сигару и встал:
- Проклятие!
- Сэм, - сказал я, - сядь и успокойся. И следи за ним. Я вышел и снова поднялся наверх. Меня интересовала вторая прислужница. Она сразу открыла, как только я постучался, и я с ходу засыпал ее вопросами:
- Кто такая? Как зовут? Какая роль в бизнесе Нарды?
- Филлис. Меня зовут Филлис. Филлис Стронг. И я не понимаю, о чем вы говорите.
- Спрашиваешь. Это не человек, а червяк. Маленький скользкий уж. Никуда не годный. И всех уволил, подумать только! Абсолютно ни за что!
- А как он с женщинами?
- Он? - Люсиль неопределенно хмыкнула. - А никак. Что выжмешь из такого лысого слизняка? На тебя, Шелли, совсем не похож. Ты - большой, и сильный и...
Я решил переменить тему:
- А с тех пор ты никогда ничего не пыталась узнать? Об обществе, я имею в виду.
- Никогда и ничего. Что толку? Да и нашла себе другое занятие. Более приятное.
Я невольно обвел взглядом красиво обставленную квартирку и не стал спрашивать, что это за приятное занятие.
- Одно непонятно, как они все еще процветают? Пресс сгорел, но гибель предводителя на бизнесе не отразилась.
- Ой, не знаю, Шелли. Не знаю. Может быть, кто-то из его помощников продолжил. Если б меня тогда там оставили, я бы, наверное, так и работала. Денег полно.
- Неужели такие большие суммы, что кто-то мог и позариться? Рискнуть убить его, разогнать штат - на это не всякий решится. Какой-нибудь действительно крутой парень. И оружие надо иметь.
- Наверное, ты прав. Деньги, деньги, много денег. Начало было так себе, но потом как снежный ком - больше и больше.
Мы оба замолчали. Что же получалось? А получалось то, что Пресс сколотил компашку таких же, как и сам, проходимцев, обвел их вокруг пальца и прикарманил выручку. Тем это, конечно, не понравилось, они подстроили аварию, хотя из того, что я уже знал, можно сделать вывод, что сообщники Пресса могли и просто его проигнорировать. К тому же не удалось ничего обнаружить и из того, что бы опровергало официальную версию. Случайность. Одно из дорожных происшествий. Если только он на самом деле погиб. В первых числах июля он надул нефтяного толстосума, вскоре после этого создал Общество Внутреннего Мира, раскрутил его как следует, начал получать прибыль, а затем всех с этим связанных уволил. Получается именно так. И сразу вслед за увольнением его машина летит в пропасть. Нет, что-то здесь не то.
- А сколько времени прошло между смертью Пресса и вашим увольнением?
- Почти нисколько. Три-четыре дня, и Пресс мертв.
- О'кей. Спасибо, милая. Спасибо за все. - Я направился к двери. - Пока.
- Эй ты, постой! - Она встрепенулась. - Стой, Шелли! Моя рука была уже на дверной ручке. Я видел, как Люсиль сбросила на пол ножки и собралась вскочить, чтобы не дать мне уйти.
- Шелли, постой. Потанцуем, прошу тебя... - захныкала она.
Но я был уже в коридоре. Потанцевали хорошо. Она танцевала как никто, однако сил и времени на следующий тур у меня не было.
Глава 16
На Тоберман-стрит в лицо мне сразу ударил холодный, жесткий ветер, и последние винные пары, осевшие в голове во время моей милой беседы с Люсиль Стоунер, моментально улетучились. Наискосок через улицу, за одинокой пальмой, низко горел красный огненный шар заходящего солнца. Я остановился на углу Пике и позвонил Сэмсону. Я сказал, что буду у него через пару часов, дело, мол, затягивается; в ответ он посоветовал посильнее пришпорить лошадь, не жалеть подков; мы обменялись обычными комплиментами, после чего я вернулся к машине.
Посидев в "кадиллаке" минут пять и пораскинув мозгами, я принял наконец очередное решение и отправился на Пятую.
Там я припарковался у городской публичной библиотеки и первым делом поднялся в отдел научных изысканий.
Я выбрал четыре книги. Просмотреть их на месте времени не было, поэтому я взял их домой и изучал примерно в течение часа, отрываясь то и дело, чтобы проконсультироваться с "Британской энциклопедией". После этого дошла очередь и до двух уведенных из-под носа у Нарды журналов. Он их, должно быть, уже искал. Психовал, наверное, как черт знает кто.
Журналы, скорее всего, предназначались для точной регистрации слушателей его туманных божественных проповедей; я начал с того, в котором в воскресенье утром расписался сам. Подписи располагались сериями, с интервалами в несколько строчек между каждой серией. Вверху, перед каждой первой записью, обязательно стояла дата. Группы имен, и не более того. Я нашел воскресенье. Помимо меня подпись поставили еще двадцать два собрата по вере. Воскресеньем журнал и заканчивался. Но это объяснялось просто - ведь я ж его спер.
Джордан Брент, молодой писатель, сказал, что, очевидно, мы были группой только что набранных новичков.
И действительно, ни одно из имен, стоявших в одном с моим столбике, я нигде больше не нашел.
Интересная вещь получалась с датами. Самые первые записи относились к концу сентября прошлого года, когда Пресс разбился, - кажется, это случилось двенадцатого сентября. Поразительно, но Общество Внутреннего Мира Ревнителей Истины начало работать как хорошо отлаженный механизм уже с самого своего основания.
Потратив еще несколько минут на внимательное изучение записей, я достал карандаш и бумагу и составил для себя два списка имен с адресами. В первом были те, кто, как и я, совершил свое первое паломничество к святой обители Нарды, а во втором... Со вторым мне пришлось повозиться, потому что это в конце концов получился список постоянных и регулярных почитателей искусства Мастера на протяжении последних шести месяцев. Изо дня в день одни и те же люди приходили в одно и то же место. Подлинные ревнители. Что ж, решил я, придется обратиться к кому-нибудь из них.
Я снова спрятал выкраденную добычу в чрево толстенных старых номеров "Тру", оставил их на столе и с двумя листками фамилий и адресов отправился на дальнейшие розыски Истины.
По первому адресу я съездил вхолостую, никого не застав дома. Одним именем новичка стало меньше. Второй жил в маленьком деревянном доме на Толуки-стрит. Я позвонил, дверь открылась, и на пороге появился благообразный сморщенный коротышка лет шестидесяти пяти с огромными ушами и черным, завязанным как шнурок галстуком на тонкой шее. Он по-совиному хлопал глазами.
До этого момента мне как-то не приходило в голову скрывать свое имя и профессию, но, завидев маленького старичка, я решил заговорить с ним по-другому.
- Фрэнсис Джойн, - представился я, - а вы, надеюсь, мистер Петерсен?
- Я - Петерсен, вы не ошиблись. Чем могу служить?
- Видите ли, господин Петерсен, я чрезвычайно увлекся Обществом Ревнителей Истины Внутреннего Мира, в это воскресенье я слушал Нарду. И я случайно узнал, что вы тоже там были. Вот я и подумал, а не поговорить ли нам об обществе.
Мой хозяин гостеприимно распахнул дверь:
- Входите, мистер... Джойн, так, кажется? Пожалуйста, не стесняйтесь.
Я вошел. Он усадил меня в старое удобное моррисовское кресло.
- Понимаете, господин Петерсен, я узнал об обществе совсем недавно, и оно меня очень сильно заинтересовало. Похоже, так сильно, что я уже почти решил оказать ему материальную помощь. Я имею в виду деньги, конечно. Но все равно не мешает, я думаю, на всякий случай лишний раз убедиться и спросить мнение других членов. Вы согласны?
- О да. - Старичок усиленно почесал мочку уха. - Не хотите ли чаю, мистер Джойн?
- Нет, благодарю вас. Времени мало. Дай, думаю, забегу на минутку и спрошу об организации. Узнаю ваше мнение.
- Конечно, конечно, мистер Джойн. Многого, к сожалению, сказать не могу. В воскресенье я там был в первый раз.
- А как вы туда попали, если не секрет?
- О, очень просто. Прочитал в газете. Видел такие объявления и раньше, но не обращал внимания. А в этом говорилось, что они формируют новый взгляд на жизнь, мир в душе и тому подобное. А я живу один. И иногда становится невыносимо одиноко. Вот я и пошел туда. Подумал, что получу успокоение.
- И как вам служба, господин Петерсен? Понравилось? Оправдались ли ваши надежды?
- Право, не знаю. Затрудняюсь что-либо сказать. - Он снова потеребил ухо. - Даже странно. Пока Нарда говорил, у меня было такое ощущение, что я нахожусь где-то еще. Я понял из его речи не более половины. Замечательный оратор, честное слово. В общем, можно сказать, мне понравилось.
- А вы не планируете пойти туда опять когда-нибудь? Стать постоянным ревнителем?
- Не знаю, сегодня утром я пропустил. Но завтра.., завтра, возможно, пойду. Вреда, по крайней мере, никакого, и место неплохое. Там царит покой и тишина. Да, я пойду завтра, а вы, мистер Джойн? Вы тоже пойдете?
Я поднялся с кресла:
- Да, безусловно. Я обязательно вернусь туда.
- Ну и отлично. Там и увидимся. До встречи?
- До встречи, господин Петерсен. Спасибо, что уделили мне столько времени.
Он проводил меня до самой двери и уже почти на крыльце, по-птичьи двигая большим кадыком над туго повязанным галстуком, сказал:
- Простите, мистер Джойн, но если вдруг вам снова захочется со мной поговорить, знайте - мне это будет приятно. Сам я пью только чай, но для вас мог бы найти и что-нибудь покрепче.
Я поблагодарил безобидного старичка, чувствуя себя перед ним немного виноватым, уверенный, что больше у него никогда не появлюсь.
На проверку остальной части первого списка ушло еще сорок пять минут, но везде было примерно то же самое. Муж и жена пришли на проповедь в воскресенье, потому что их обожаемый пастор в силу некоего невообразимого стечения обстоятельств оказался замешанным в грязном скандальном деле. Для них это был удар, вместо церкви они стали ходить по магазинам и глазеть на витрины, а потом возник откуда-то Нарда, и в их душах совершился целый переворот. Молодой парень с девицей забрели на службу из любопытства и в результате, как и я, едва не попали в неловкое положение, ибо простоять там обнявшись и не рассмеяться оказалось, чуть ли не выше их сил. Замыкала первый список женщина сорока с хвостиком с пытливым складом ума, которая поставила перед собой целью изучить "все грани и оттенки религиозного самовыражения в Южной Калифорнии". Беседа с ней забудется не скоро. Я вышел из ее дома уже в девятом часу вечера и извлек из кармана второй листок. Список тех, кто, по моему мнению, были у Нарды завсегдатаями и активно продвигали или думали, что продвигают, его благородную чушь и ересь.
Имя номер один - Альфред П. Фресснелл. Пришлось не только звонить три раза, но и стучать кулаком. Беседа, однако, оказалась интересной и не только интересной, но и в некотором роде проливающей свет на все это дело.
Альфред П. Фресснелл оказался довольно высокого роста. Он был тощ и бледен. Лицо его сильно напоминало бесформенную плюху из майонеза. Вышел он ко мне в бордовом шелковом халате и выглядел так, как будто только что поднялся с постели. Процедив сквозь зубы: "Я никого не принимаю", он попытался сразу же закрыть дверь. Но я навалился на нее плечом и сказал:
- Хотел бы обсудить кое-какие аспекты деятельности ОВМ. Вам эта организация должна быть хорошо знакома.
Он сначала вылупился на меня не мигая, затем прохрипел: "Вали-ка ты отсюда", - и закрыл-таки дверь, чуть не прищемив мне палец. Ключ в замке повернулся, и шаги удалились в глубь дома. Рандеву закончилось, так и не начавшись.
Следующий адрес - Гарвард-бульвар, дом 824/2. Огромный особняк на большой зеленой лужайке, за которой никто не ухаживал. Кто-то ухлопал на такую хату немалое состояние. Слева от тяжелой входной двери была выведена кнопка звонка, я ее нажал, и внутри зазвучала очаровательнейшая мелодия. Прелюдия до-диез минор Рахманинова. Звуки музыки еще разносились по гулким просторным помещениям, а на меня уже смотрела дама лет тридцати - тридцати пяти.
Черты лица правильные, но цвет его желтовато-болезненный, густые темные волосы собраны и подвязаны ярким платком. За последние несколько часов это была уже вторая представительница прекрасного пола, которую я видел со стаканом спиртного в руке на пороге собственной квартиры. Но эта вторая или меньше выпила, или лучше держалась. Надо отдать должное.
За слегка затуманенным алкоголем недоуменным взглядом последовал вопрос:
- Чем могу?
Я к тому времени уже больше часа косил под Фрэнсиса Джойна, и мне это, признаться, надоело. Поэтому решил назвать настоящее имя и посмотреть, что произойдет.
- Добрый вечер, мэм. Шелл Скотт, частный детектив. Хотел бы задать вам пару вопросов.
Узкие затуманенные глазки сузились еще больше, нижняя губка капризно наползла на верхнюю.
- Де-тек-тив? В чем дело? Я ничего такого не совершала. В чем, спрашивается, дело?
- Ничего особенного, миссис... - Я попытался изобразить радушие и сердечность. - Миссис Келланд. Вы ведь миссис Келланд, не правда ли?
- Да, конечно, но это не значит, что... - Ее нижняя губка продолжала усиленно работать.
- Видите ли, я веду одно дело, и вы можете помочь мне получить кое-какую необходимую информацию. Лично вас это дело не касается.
Нижняя губка наконец успокоилась.
- Что ж, о'кей. Проходите, коли так. Мы прошли в гостиную и сели.
- Миссис Келланд, мне стало известно, что на протяжении достаточно длительного времени вы активно участвуете в работе Общества Ревнителей Истины Внутреннего Мира. Все, что мне требуется, - это немного информации о вашем обществе.
Она залпом допила остатки того, что было в стакане, и выпалила:
- Я с этой организацией никак не связана.
- Но вы не станете отрицать, что ходили на собрания?
- Всего лишь несколько раз. Повторяю вам, я никак с ними не связана.
Я был иного мнения, но решил не настаивать.
- А как вам понравилась эта организация вначале, миссис Келланд? Какое впечатление произвела на вас философия Нарды? Получили ли вы что-нибудь ценное для себя? По-настоящему ценное, я имею в виду?
Моя хозяйка поставила стакан прямо на пол, откинулась на диванные подушки и зевнула:
- Послушайте, мистер.., как вас там... Я сейчас устала. Давно пора спать. Говорить об этом не хочу. Не желаю. Ничего об этом не знаю, и оставьте меня в покое. Прошу вас. - Стеклянные глазки закрылись, голова запрокинулась назад.
Так прошло минуты две-три.
- О'кей, - разговор пора было заканчивать, - еще один вопрос, миссис Келланд. Последний, и я уйду.
К сожалению, в свое время я недостаточно овладел искусством светской беседы с молодыми дамами. Миссис Келланд мирно похрапывала.
Покидая спящую красавицу, я тем не менее не преминул попрощаться: "Спокойной ночи, любовь моя", - после чего тихо прикрыл за собой дверь. Восемь сорок пять вечера, понедельник.
Из ближайшей телефонной будки я позвонил Сэмсону:
- Это опять Шелл, Сэм. Все. Давай...
- Что "давай"? Какого дьявола ты снова пропал!
- Не надо, Сэм, не нервничай. Давай провернем вместе одно дельце. Заедем к Нарде.
- Хм, давно пора. Ты где?
- Справимся вдвоем, я думаю. Арестуем наконец-то нашего старого доброго приятеля.
- О'кей, гений. Арестуем, и что?
- Предъявим обвинение.
- Обвинение в чем, мистер Холмс?
- В убийстве, Сэм. Обвинение в убийстве.
Глава 17
Сэмсон выключил фары, потому что мы уже въехали на гравийную подъездную площадку, располагавшуюся сбоку от "храма".
- Сэм, - сказал я, - только не удивляйся моей просьбе и не говори, что я дурак. Но прошу тебя, очень прошу - пока мы здесь, будь рядом. О'кей? Что-то должно произойти. Существует пока только одно разумное объяснение всему, что тут творится, и я хочу получить доказательства. Давай договоримся так: я изображаю дубоватого простофилю, а ты мне подыгрываешь. Возможно, сработает.
Не говоря больше ни слова, мы направились к дому, и Сэм засунул в рот очередную сигару.
- Провалиться мне ко всем чертям, Шелл! Ей-богу, если бы не ты... И попробуй только не найти доказательств - упрячу в каталажку и глазом не моргну.
- Доказательства будут. - Я старался придать своему голосу как можно больше уверенности. - Сначала я хочу поговорить с ним, не раскрывая всех карт. Пусть поломает голову, зачем к нему пожаловала полиция.
Мы позвонили. Открыл сам Нарда. Наступило короткое молчание. Челюсть у него опустилась, потому что он сразу же узнал меня.
- Маленький сюрприз. Что, Нарда, не ожидал? Не думал меня снова увидеть?
Он резко надавил на дверь, но мы с Сэмом оказались быстрее, а к тому же и сильнее. В драпированной черным комнате ничего не изменилось. Только вот музыки не было. Орган молчал.
Нарда, жестко ступая, отошел в глубь комнаты и неприязненно взирал на нас оттуда из-под белого тюрбана. Черные одеяния закрывали его тело до самых щиколоток.
- Познакомься, Нарда, это - Фил Сэмсон, капитан полиции. Отдел по расследованию убийств.
- Убийств? Но почему.., чего вам здесь надо? Он уже немного пришел в себя, но волнение его выдавало.
- Капитан желает поговорить с тобой. И я тоже. Слегка побеседовать. Может быть, пройдем в твою комнату?
- А почему не здесь? - возразил он. - Это мой дом. Вы вторгаетесь на мою территорию. Не имеете права.
- Имеем, Нарда. Прав у нас больше, чем у тебя. Идем. Он плотно сжал челюсти, но подчинился и ввел нас в то помещение, где прошлой ночью я занимался грабежом.
Перед тем как войти, я шепнул Сэму:
- Глаз с него не спускай. Я сейчас буду. Он от удивления чуть было не откусил кончик незажженной сигары, но я уже метнулся обратно, и разразиться бранью Сэм просто-напросто не успел.
Я рыскал по дому в поисках Лорен. Той самой херувимоподобной, одетой в белое маленькой золушки, с кем нервничающий сейчас Нарда имел обыкновение обмениваться такими пылкими любовными взглядами. "А ведь она может кое-что прояснить", - надеялся я. На нижнем этаже никого не было. Холл, комната Нарды, несколько других комнат - все пустые. Но в первой же комнате наверху я наткнулся на вторую прислужницу, накануне освещавшую мой путь к заутрене. Дверь была не заперта, и я дернул за ручку как раз в тот момент, когда женщина собиралась выходить. Она удивилась, словно людей никогда не видела. Подумала, наверное, ангелы слетели.
- Спокойно, спокойно. Не волноваться. У босса небольшие неприятности. Внизу полиция.
- Полиция? - Невинные глазки в ужасе выпучились.
- Да-да, но волноваться все равно не стоит. Я ищу Лорен. Где ее комната?
- Вторая отсюда через холл. А что случилось?
- Пока ничего не случилось. Мы все выясним и объясним. Большое спасибо. Советую оставаться в своей комнате.
Собравшаяся было размяться раба Божья с видимым трудом проглотила мои слова, шейка у нее смешно дернулась.
- Я поняла, сэр. Я все поняла.
Я подождал, пока дверь закрылась, и двинулся в указанном направлении. Вход в следующую комнату находился как раз напротив лестницы, а еще одну дверь я увидел сразу же, миновав холл. Я постучался. Тишина. Пришлось воспользоваться универсальной отмычкой.
...Лорен, по всей видимости, умерла совсем недавно. Тело ее, несмотря на синюшность, еще сохраняло тепло и упругость. Казалось, что вот-вот, минуту назад, с губ ее слетело последнее дыхание, конечности ослабели, а боль пересилила волю. Смерть настигла бедняжку у самой двери, темно-голубое платье запуталось в ногах, а она уже не смогла его расправить.
В широко раскрытых глазах застыло ни с чем не сравнимое оцепенение угасшей жизни. На губах выступила пена. Левая рука девушки была поджата под себя, правая вытянута вперед, и пальцы на обеих руках сжаты в кулак. Рядом с телом валялся пустой шприц. Тонкая игла, впрыснувшая яд в вену, матово поблескивала.
Шприц я так и оставил, подбирать не стал. Если на нем и были чьи отпечатки, то только Лорен. Наклонившись, я понюхал иглу и сам шприц. Тот же характерный запах персиковой косточки, что и на губах.
Все было ясно. Лорен впрыснула себе в вену цианистый калий. Смерть наступила мгновенно: резкая боль, головокружение, усиленное сердцебиение, переходящее в спазм, судорожное сокращение мышц, каждая клеточка организма задыхается без воздуха. Она умерла быстро и.., ужасно.
Я к Лорен почти не прикасался, только пульс пощупал. Затем сел на пол и задумался. Мне многое вспомнилось в тот момент: лица, слова, взгляды, захлопывающиеся двери и, помимо всего прочего, убийства. Если честно, то я не ожидал, что найду Лорен вот так, лежащей мертвой на полу, и я даже немного растерялся. Но в то же время кое-что и прояснилось. Кое-что, тревожившее меня всю дорогу. В памяти отчетливо всплыли события последних дней и ночей, а особенно Нарда и его действия. Но надо было идти.
Я поднялся на ноги, спустился к телефону и набрал номер своей квартиры. Трубку сняли, но никто не отвечал.
- Лина, это Шелл. Мне нужна твоя помощь.
Молчание.
Сначала мне стало не по себе, но я тут же вспомнил, что сам велел ей никому не отвечать, пока она не убедится, что звоню именно я. К тому же раньше по телефону мы с Линой не разговаривали и узнать меня с первого раза было трудно.
- О'кей, моя страстная. - Я заговорил по-другому и упомянул несколько деталей предыдущей ночи, знать о которых посторонний человек никак не мог.
Лина сразу рассмеялась:
- О, так это же мой querido Шелл. Что надо сделать?
- Ты знаешь, где находится храм Общества Внутреннего Мира на бульваре Сильвер-Лэйк?
- Знаю, знаю, не сомневайся.
- Ну так вот. Тебе это может показаться глупо, но это важно. Ты Нарду знаешь? Он - самая главная шишка в этом обществе.
- Нет, Шелл.
- Впрочем, ладно, слушай, что от тебя требуется. Я здесь вместе с Сэмсоном - это большой седовласый капитан полиции. Такой же здоровый, как и я, только лицо розовое и челюсть выступает вперед. Скорее всего, он будет жевать сигару. Так вот, кроме нас двоих в комнате будет еще и третий. Он-то и есть Нарда. Бери такси и дуй сюда. И побыстрее. Глаза накрасишь потом.
Я рассказал Лине расположение комнат и продолжил инструктаж:
- Постучишься в дверь комнаты, где мы сидим, сразу войдешь и начнешь над Нардой смеяться. Поняла? Хохотать надо так, словно ничего смешнее ты в жизни не видела. Дверь с улицы здесь открыта. Когда придешь, хлопни ею посильнее, чтобы я знал. Пока все. Поняла, спрашиваю?
- Querido, сделаю так, как ты приказываешь. Но, по-моему, у тебя крыша поехала.
- Возможно, милая. Действуй.
Я положил трубку и прошел в комнату Нарды. Сэмсон сидел на деревянном стуле у входа, а хозяин дома, нервно сжимая и разжимая пальцы, стоял напротив. Он посмотрел на меня весьма недружелюбно.
Я молча приблизился к Нарде, ухватился одной рукой за свободный ворот черного балахона, другой за белый тюрбан, дернул, и нашему взору предстала блестящая лысая голова активно здравствующего покойника Уолтера Пресса.
Глава 18
Пресс инстинктивно прикрыл лысую голову ладонями и попытался оказать сопротивление, но я, заломив ему за спину руки, продолжал срывать стеганый черный балахон.
Он вырывался, норовил ударить меня и истошно вопил:
- Стоп! Прекратите немедленно! Не позволю! Вы не имеете права!
Я прижал его к стене. Забинтованная правая кисть сильно ныла. Последнее усилие, треск лопнувшей подкладки - и платье главного ревнителя лежало на полу.
Пресс стоял теперь, прижавшись спиной к стене и широко раскинув в стороны руки, которыми, казалось, хотел продавить себе путь наружу, подальше от посторонних глаз.
Очень печальная картина - созерцать человека, только что лишенного ореола величия и оказавшегося вдруг в одних белых длинных трусах. Сразу сморщившийся и усохший, с впалой грудью, лишенной какой-либо растительности, и выступающим животиком. Пресс был бледен как полотно.
Лицо у него исказилось, нижняя губа отвисла, а глаза не могли оторваться от лежащего на полу смятого платья. Сдернутая плотная материя обнажила тонкие плечи, выступающие ключицы и мосластые тощие ноги. В черном одеянии он выглядел важной птицей, а без него стал ничем. Вернее, превратился из Нарды в Уолтера Пресса, и дешевый трюк с высокими деревянными каблуками раскрылся. Именно благодаря им пять футов и семь дюймов Пресса выросли до более-менее приличного роста Нарды. К тому же сейчас не оставалось никаких сомнений относительно его неуклюжей походки во время нашего первого свидания, когда он ступал, словно по разбитому стеклу.
- Мы пришли, Пресс, чтобы арестовать тебя за убийство.
- Пресс? Пресс?! Но я не Пресс! Он мертв! Мертв! Я - Нарда! Нарда! Слышите меня?
Уж что-что, но громкий грозный голос никак не соответствовал наблюдаемой нами сцене. Полуголый ублюдок больше ни на кого не способен был произвести никакого впечатления, не говоря уже о том, чтобы вызвать священный благоговейный трепет дешевками типа: "Ученики мои! Последователи! Внимайте же мне..." - и так далее.
- Заткнись, кровожадная скотина! - заорал я. - Ты подохнешь в газовой камере. Но сначала, Пресс, ты нам все расскажешь, не так ли?
Он дрогнул, я заметил. И хотя это по-прежнему был Нарда - сильный и повелевающий массой Учитель, почти святой для своих последователей, - он дрогнул. Мы возникли в его жизни в тот момент, когда он уже и сам начал верить в образ Мастера, но сейчас эта вера ему бы все равно не помогла.
- Я никого не убивал. Никого. Клянусь. Я не убийца.
- Прикуси свой поганый язык, Пресс. Я вовсе не имел в виду последние дни и месяцы, когда сказал про убийство. Я имел в виду год назад. Двенадцатого сентября, где-то так. Как насчет этого?
Он крепко сжал губы и еще глубже вжался в стену. Глазки его бегали. Я повторил вопрос:
- Как насчет двенадцатого сентября? Будешь рассказывать?
Глазки перестали бегать и смотрели теперь на нас с ужасом, подбородок дрожал. Пресс не издал в ответ ни звука.
Сэмсон не выдержал, скомкал сигару и встал:
- Проклятие!
- Сэм, - сказал я, - сядь и успокойся. И следи за ним. Я вышел и снова поднялся наверх. Меня интересовала вторая прислужница. Она сразу открыла, как только я постучался, и я с ходу засыпал ее вопросами:
- Кто такая? Как зовут? Какая роль в бизнесе Нарды?
- Филлис. Меня зовут Филлис. Филлис Стронг. И я не понимаю, о чем вы говорите.