Страница:
«За то, что ты презрел мою любовь, — ответила Край. — Попробуй-ка презреть мою ненависть! О, я отомщу, и это будет славная месть! Ты, побрезговавший испить со мной из Колодца, породишь династию королей, даже императоров, — но все будут с червоточинкой, все будут тщетно пить и пить из Колодца, стремясь к недосягаемому умиротворению и взыскуя славы, которой не достойны… А эти рыбаки — вас, неблагодарные, ответившие предательством на мою щедрость — вас я проклинаю! От рук морских демонов познаете вы Хохочущий Ужас!..»
Ей позволили уложить волосы по-ураведийски и перерезали горло. Мы, рыбаки, получили от Аргентария вечную хартию вольности. Герцог Микал удалился от двора и выстроил себе замок на самой границе с Миктоном; от него пошли герцоги Ос Эригу. И все это истинная правда — так рассказывал мне мой дедушка, Гийор Седовласый.
— А что сталось с Моркаром? — спросил Эйрар.
— Да ничего хорошего. Моркар и его сын сделались пиратами. В царствование Аурункулия оба попались лотайским купцам и угодили на виселицу. Ну, хватит болтать, пошли-ка на палубу! Слышишь, кричат? Должно быть, Вагей уже показался.
Ей позволили уложить волосы по-ураведийски и перерезали горло. Мы, рыбаки, получили от Аргентария вечную хартию вольности. Герцог Микал удалился от двора и выстроил себе замок на самой границе с Миктоном; от него пошли герцоги Ос Эригу. И все это истинная правда — так рассказывал мне мой дедушка, Гийор Седовласый.
— А что сталось с Моркаром? — спросил Эйрар.
— Да ничего хорошего. Моркар и его сын сделались пиратами. В царствование Аурункулия оба попались лотайским купцам и угодили на виселицу. Ну, хватит болтать, пошли-ка на палубу! Слышишь, кричат? Должно быть, Вагей уже показался.
7. СНОВА НА ЙОЛЕ. ПОДАРКИ И ОТДАРКИ
Над морем вовсю светила луна; оказывается, они уже входили в лагуну. Вагей высился впереди, похожий на спящего сфинкса. Между каменными лапами, далеко вытянутыми вперед, было удивительно тихо — рыбаки, переговариваясь, вытаскивали весла. Домики на берегу казались плоскими в лунном пепельном свете: казалось, дремлющий сфинкс надел ожерелье.
— Она жила вон там, за горой, — вытянул руку рассказчик. — С тех пор там никто так и не поселился.
Эйрар промолчал. Слабость и дурнота, причиненные колдовством, почти улетучились, но поздний час и резкий ночной холод вызывали неодолимую зевоту. Весла мерно поскрипывали: не занятые греблей спускали и сворачивали паруса. Всматриваясь, Эйрар разглядел на берегу фигурки встречавших. Неподвижно и молча стояли они у края причала. Неверный свет делал их похожими на сгрудившихся детей.
— Твои?.. — спросил он старого Рудра. Тот проследил направление его взгляда… и вдруг заорал, что было мочи:
— Лево руля!.. Демоны! Морские демоны!.. Лево руля, говорю! Эй там, внизу, не жалеть весел!..
Кормчий с руганью навалился на руль, разворачивая суденышко. Рыбаки лихорадочно прятали последние паруса, втаскивали на борт весла и кувырком скатывались в палубные люки — а странные существа между тем были уже в воде и стремительно плыли навстречу, высоко держа круглые головы и почти не поднимая волны. Эйрар сунул руку в кошель, судорожно ища Книгу… Проклятие! — она осталась внизу, в каюте, в седельной сумке. Где-то рядом грохнула крышка люка, раздался испуганный крик:
— Откройте! Впустите меня! Впустите!.. — И вот уже морской демон взлетел на палубу йолы по оставленному кем-то веслу и кинулся прямо к несчастному, протягивая короткопалые ручки.
Рыбак кинулся было бежать, но тварь оказалась проворней. Настигнутый зашелся жутким хохочущим криком. Голос его сорвался на визг. И вновь дикий, нечеловеческий смех сумасшедшего…
— Шевелись, чародей!.. Сюда!.. — позвал голос Рудра из приоткрытого люка. Но Эйрар, не слушая, со всех ног пролетел мимо него к гарпунам, сложенным на козлах у мачты. Еще одна черная тень легко перемахнула фальшборт и метнулась к нему. Эйрар успел заметить горящие глаза под низким широким лбом и перепончатые лапы, распахнутые для объятия… и вогнал гарпун прямо в скользкое горло, выкрикивая первое, что явилось на ум:
— Йа-ада, аулне!.. Сгинь!
Пронзенная тварь все-таки задела когтями его локоть.
Краткого мгновения оказалось достаточно — Эйрара охватил тошнотворный, чудовищный ужас, какого он не знал еще никогда. Он почувствовал, как встают дыбом волосы; а рот ощеривается по-звериному. Судорожным, непроизвольным движением он рванулся назад, выдергивая засевший гарпун… Морской демон рухнул на палубу, окатив напоследок Эйрара холодной, черной, пузырящейся кровью.
Страх тотчас пропал. Юноша огляделся, трудно дыша. Ночные твари бесследно исчезли. Корабли чуть покачивались на волнах, лишенные управления, легкий бриз играл наполовину спущенными парусами. Сумасшедший рыбак приплясывал возле мачты, то и дело разражаясь леденящим душу хохотом, всякий раз переходившим в отчаянный крик ужаса. Эйрар услышал такие же вопли, доносившиеся с других кораблей. Несчастные безумцы один за другим выбрасывались через борт, милосердная вода навсегда смыкалась над ними. Дошел черед и до бедняги на йоле: на глазах у Эйрара он отлепился от мачты, смертоносная пляска повлекла его к краю палубы — к борту.
Эйрар, с головы до ног заляпанный кровью морского демона, кинулся наперерез.
— Оставь, — высунувшись из люка, посоветовал Рудр. — Поздно, теперь ничем не поможешь.
Эйрар едва услышал его. Настигнув сумасшедшего у самого борта, он сгреб его в охапку, ощутив под руками узлы крепких мускулов, сведенных одним безумным усилием. Молодой рыбак оказался на диво силен. Эйрар попытался зажать локтем его шею, но тут новый приступ согнул парня вдвое, рука соскользнула, окровавленная ладонь трангстедца накрыла разом ноздри и рот рыбака — тот обмяк неожиданно и мгновенно, и Эйрар опустил его на палубу, растерянно соображая: «Неужели я его задушил?..»
Нет, по счастью. Парень не открывал глаз, но Эйрар увидел, как шевельнулись пухлые губы, перемазанные демонской кровью. Кровь начинала уже вонять, разлагаясь с неестественной быстротой…
— Это Висто, — проговорил кто-то сзади. Эйрар обернулся и потребовал воды, еле сдерживая ярость. Ну и народ — бросить товарища на погибель!..
Рудр-Загребной живо разогнал людей по местам. Заработали весла, йола вновь повернула и двинулась к берегу.
— Бесполезно, — сказал Эйрару старый рыбак. — Думаешь, мы не пробовали таких спасать?.. Он окоченеет и умрет, вот увидишь. Всегда этим кончается. И так чудо из чудес, что тебе удалось свалить одно из этих страшилищ. Подобного не бывало у нас на Вагее со времени короля Аурункулия…
В его голосе слышалась неподдельная горечь, и ярость начала понемногу отпускать Эйрара. Все же он ответил достаточно ядовито:
— Тем не менее, я хотел бы умыться и привести в порядок этого малого. Если ты не возражаешь, конечно!
Кое-как он отчистил свою измаранную одежду и полил из горстей на лицо несчастного Висто. Парень сипло вздохнул, вновь зашелся лающим, истерическим смехом, и тошнота стиснула ему горло. Эйрар обхватил его и умудрился приподнять на колени. Рыбака вырвало. В это время йола мягко ткнулась в причал. Висто прижался к Эйрару, понемногу успокаиваясь и начиная мелко дрожать.
— Ну что — коченеет? Умирает? — крикнул трангстедец. — Дайте кто-нибудь плащ, ему же холодно!
Висто попытался протереть глаза, потом, пошатываясь, кое-как поднялся. Его все еще трясло, но, похоже, вправду только от холода.
— Я… живой, — прошептал он, и язык едва его слушался. — Я… живой…
И принялся ощупывать себя, будто заново привыкая к собственному телу.
Они двинулись вверх по крутой мощеной улочке городка. Лунный свет заливал беленые стены домов, амфитеатром расставленных над заливом. Эйрар шел впереди, обнимая и поддерживая Висто, а по другую руку шагал чернобородый рыбак — уж не тот ли самый, захлопнувший люк перед Висто. Тишину нарушали только негромкие голоса да шарканье мягких рыбацких башмаков. Ни души, кроме них, не показывалось на улицах, все окна и двери оставались закрытыми наглухо…
У одного из домов Рудр остановился и постучал условленным стуком: дважды, потом еще дважды. Дверь скрипнула, и наружу высунулась девушка с корабельным фонарем в руке — такие фонари привозили из Двенадцати городов, рыбаки заправляли их рыбьим жиром. Эйрар заметил, что у девушки были очень светлые, почти белые волосы, а глаза и ресницы — совсем черные.
Спустя некоторое время они сидели все вместе на табуретах вокруг очага
— Рудр, Эйрар, Висто, чернобородый и еще один, Эйрару незнакомый, длинный, тощий и кадыкастый — Долговязый Эрб, судя по внешности. Девушка внесла мед. Это была дочь Рудра — Гитона. Ее познакомили с Эйраром, и они подали друг другу руки — она застенчиво, а он, наоборот, очень смело: победа над морским демоном вырастила крылья у него за спиной, он готов был сокрушать великанов и королей, да еще Рудр знай подливал масла в огонь, не уставая расхваливать его подвиг и превозносить его как величайшего мага всех времен.
Слушать подобное — да еще в присутствии девушки — было лестно до невозможности, но скромность взяла свое:
— Я просто проткнул ему шею гарпуном, — сказал Эйрар. — Он и сдох. Вот и все.
— Брось, парень! — отмахнулся Рудр. — Я же слышал, как ты орал заклинания на каком-то безбожном наречии. И ведь ты успел поручкаться с демоном, однако Хохочущий Ужас тебя обошел.
— Ну да, обошел! — возмутился Эйрар: жуткое воспоминание заставило его содрогнуться. — Да на меня точно разом весь ад налетел, пока я… пока я не…
Он так и замер с раскрытым ртом, — неожиданная мысль вспыхнула озарением.
— Пока что? — спросил Рудр.
— Заклинания!.. Не надо никаких заклинаний!.. Все кончилось сразу, как только меня обрызгало кровью. Я ведь и Висто всего перемазал, пока с ним боролся! Слушай, Рудр, вот оно, твое средство!.. — Краем глаза он видел, что Висто согласно кивнул, и продолжал вдохновенно: — Того, кого сграбастает нечисть, надо мазать кровью убитых чудовищ, и все дела! С демонами всегда так: зло, учиненное ими, с их гибелью исчезает. Это потому, что злые чары — насилие над порядком вещей. Они рассеиваются, если их не поддерживать постоянно. Я ведь и не колдовал вовсе, так просто, крикнул кое-что охранительное… В общем, — заключил он торжественно, — можешь объявить своим: нет больше проклятия королевы Край!
Рудр невозмутимо отхлебнул меду из кружки:
— Ну да… а кроме того, Ванетт-Миллепиг собирался прислать всем нам сахарных пряников. Прежде, чем мазать кого-то демонской кровью, ее, эту самую кровь, надо еще добыть. Ты об этом подумал? Они что тебе, ждать будут, пока ты их подоишь?
Эйрар принялся доказывать, что тут требовался всего-то капитан поотважнее да несколько молодцов, способных в случае чего за сотню шагов подбить из луков пару чудовищ:
— Надо, чтобы каждый носил с собой по флакончику снадобья — и можно ничего не бояться.
Рудр только хмыкнул в ответ, а Долговязый Эрб заметил, что вольные рыбаки редко пользовались луками, предпочитая более привычные копья и гарпуны. Потом они заговорили все разом, упоминая то одно, то другое незнакомое Эйрару имя. В конце концов Эйрар нахмурился и замолчал, поняв, что не сумеет никого убедить.
Гитона сидела против него на корточках — синее платье легло складками на пол, в мерцающем свете пламени девушка казалась похожей на белоголовый цветок. Глядела она все больше на Висто. Эйрар неожиданно поймал себя на том, что завидует рыбаку. Но вот она чуть повернула голову, глаза их на мгновение встретились… Эйрар не мог бы поручиться, что отблески очага не были тому виной, но ему показалось, будто она покраснела. Вот он обернулся к произнесшему что-то чернобородому — и Гитона снова украдкой на него посмотрела… или, может, ему уже мерещилось от усталости и недосыпа?
Потом его отвели в предназначенную для него спаленку, и наконец-то он смог блаженно вытянуться в постели…
Проснувшись утром, Эйрар обнаружил, что Висто, закутавшись в плащ, всю ночь пролежал у его двери, подобно верному псу…
Он вновь попытался уговорить Рудра добыть демонской крови, но упрямый рыбак стоял на своем, и Эйрару пришлось уступить. Он лишь счел своим долгом честно предупредить, что сможет заколдовывать не более чем по одному кораблю в день — да и то, возможно, не навеки:
— Маг я не из лучших — так, выучился кое-чему у отца, чтобы тролли не безобразничали, когда ночуешь в лесу… Нет, правда, хорошо бы твоим парням освоиться с луками или хоть с дротиками, могли бы не хуже за себя постоять!
— Не давал слова — крепись, а дал — держись, — ответил старик. — Вот будет у тебя полусотня ребят, станешь учить их всему чего только твоя душенька пожелает. Хоть на лютнях играть! Только сам сперва отработай, как договаривались. Кстати — парочку заклинаний не уступишь?..
Пришлось-таки Эйрару взять Книгу под мышку и нехотя отправиться на йолу. Не без труда удалось ему выпроводить рыбаков вон из каюты — любопытные парни обиженно ворчали, что Мелибоэ, дескать, поступал с ними уважительнее. Оставшись наконец в одиночестве, Эйрар устроил пентаграмму в очаге, в котором накануне теплился такой славный огонек.
…Едва прозвучали первые магические слова, как он ощутил, что корабль от киля до клотика провонял колдовством. Колдовством древним, жутким и смертельно опасным! Ни с чем подобным он еще не сталкивался. Стало трудно дышать, в животе закололи тысячи игл. Эйрар был вовсе не уверен, что справится. Он чуть не бросил все дело, удержавшись только при мысли: этак ему никогда не вырваться отсюда на помощь Рогею. Либо возвращаться в Наарос, к Фабрицию на поклон… либо уж стоять до конца!
Он повел заклятие дальше, и призраки окружили его, жутко гримасничая и щерясь по ту сторону пентаграммы. Порождения преисподней клубились и перетекали, изменчивые, как расплавленный воск. Кошмарные хари то угрожали ему, то расточали посулы, уговаривая отступиться. Пентаграмма защищала его, но адские голоса звучали в мозгу, нестерпимые, словно ножи, скребущие по мраморным плитам — дикая боль едва не исторгла у него крик, который, он знал, погубил бы его безвозвратно. И все-таки Эйрар выдержал и довел заклинание до конца. Спасительная серая мгла сгустилась вокруг, оттесняя изгнанную мерзость от йолы и от него самого. Эйрар почти физически ощутил и увидел ее… Пот ручьями тек по его телу, колени подламывались. Теряя сознание, он свалился на пол каюты…
Очнувшись, он сумел лишь дотянуться и слабо постучать в крышку люка — выбраться самостоятельно не было сил. Стук услышали. Люк открылся, его вытащили на палубу, залитую полуденным солнцем.
Двое рыбаков сидели на борту, свесив ноги и беспечно болтая; дети с визгом носились по берегу, играя в войну и размахивая щитами, сделанными из панцирей королевского краба. Эйрар почувствовал, как стянуло на лице кожу… и снова свалился.
Окончательно он пришел в себя, лежа в постели. Светловолосая Гитона сидела подле него, держа на коленях чашку рыбного бульона. Увидев, что Эйрар зашевелился, она поднесла к его губам роговую ложку. Эйрар принялся жадно глотать горячее, душистое варево… Потом, поблагодарив девушку, попросил ее сходить за отцом.
— Он на промысле, — Гитона опустила глаза и некоторое время молчала. — Ничего… я хочу сказать, я тоже падала в обморок, когда у меня была лихорадка. Ты болен, наверное?
— Болен? Я?.. Да нет! Со мной так всегда, когда поколдую.
— Мелибоэ, когда шел ворожить, наказывал держать для него стакан горячего вина наготове. Однажды он заколдовал маленькую обезьянку, которую Эрб привез мне с Островов Пряностей… Она сразу стала ручной, но скоро умерла.
— Позови Эрба, пожалуйста… ох, нет, не могу двинуться, все кости болят.
— Вот и Мелибоэ… Знаешь, он никогда не нравился маме. Когда она узнала, что скоро привезут еще одного чародея, она сразу собралась и уехала в гости к тетушке… в Линкефинг.
— А если бы, — спросил Эйрар, — твоя мама осталась взглянуть на нового чародея?..
На сей раз никакого сомнения не было — щеки Гитоны заалели, точно две розы:
— Я… я не знаю. Мама до смерти не любит все эти штуки и ссорится с папой. Она даже Висто чуть не отказала от дома, когда он попросился к Мелибоэ в ученики. Понимаешь… когда я родилась, они позвали ясновидящую, и та предрекла, будто черная магия должна принести мне беду.
— Представь, и со мной то же самое! Эльвар Эйрарсон, мой отец, разбирается в астрологии, так вот, он составил мой гороскоп, и оказалось, что примерно в этом году мне будет угрожать что-то потустороннее. Но если я вывернусь, звезды, мол, ну просто сами меня понесут. Отец думал ближе к делу расспросить небеса поподробнее, да тут граф Вальк издал этот указ — значит, чтобы мы, дейлкарлы, не смели ничем таким заниматься. Вот я до сих пор и не знаю, где соломку стелить.
— У нас, на островах, редко считаются с указами, когда речь идет об участи сына.
— Ага… — сказал Эйрар и вдруг спросил: — Висто — твой жених?..
— Нет, мы с ним просто дружок и подружка, ну знаешь, всегда сидим вместе, когда собираются гости… Висто сказал, что пойдет с тобой на войну.
— Хм… а вот у меня никогда не было подружки, чтобы сидеть вместе в гостях. Да и гости… всех наших соседей давным-давно согнали с земли…
Оказывается, она легко и часто краснела:
— Я назовусь твоей подружкой и сяду рядом с тобой на вечеринке. И как им не стыдно болтать про тебя всякую чепуху, ведь ты и заболел оттого, что хотел им помочь!
Вот это были интересные новости!.. Эйрар попытался приподняться в постели:
— Болтают?.. Что же про меня такое болтают? И кто именно, хотел бы я знать?
— Да все! — Она всплеснула руками, едва не выронив чашку. — Папа… потом Ове Губошлеп… да все! Им не нравится, что тебя уж слишком легко взяли тогда на дороге, мол, хорош ты после этого волшебник. Они говорят, что ты наколдовал с гулькин нос, а лежишь пластом, точно Бог знает как перетрудился. Они говорят: идти воевать, так неплохо бы подыскать предводителя побойчей. Кое-кто отказывается… Висто уже разругался со всеми и…
— А пошли они к дьяволу, сволочь неблагодарная, — выругался Эйрар и тотчас спохватился: — Прости, Гитона, они же твоего племени… я совсем позабыл.
— Это ты нас прости, мы в самом деле кругом перед тобой виноваты. Не сердись на них, они ничего такого не имеют в виду… просто болтают. А знаешь, Эрб и Висто прямо загорелись гонять морских демонов копьями и стрелами, как ты предлагал. — Она вдруг хихикнула: — Только вот дело в том, что самый меткий лучник в здешних местах — это… я. Еще бульончику хочешь?
— Пожалуй, — сказал Эйрар, продолжая хмуриться. Потом кое-как заставил себя улыбнуться: — Я слыхал, дружок и подружка должны для начала обменяться подарками… — протянул руку и пошарил в своей одежде, сложенной у постели: — Вот, держи брошку… моя мама носила. Говорят, ее сделали гномы, я, правда, не очень-то верю.
— Ой, — взметнулась Гитона, — а у меня ничего нет… Погоди, может, прядку волос? У нас, на Джентебби, есть такой обычай… Дай-ка нож!
— Лучшего отдарка и придумать нельзя, — сказал Эйрар, улыбаясь уже от души. — А теперь объясни мне, пожалуйста, где и каким образом дочь Загребного выучилась натягивать тетиву?
— Видишь ли… у нас на Джентебби девушки носят зимние плащи из куропаточьих шкурок с перьями. Обычно для них охотятся братья. А я сама добывала себе плащ, ведь брата у меня нет.
— Ну и как же ты охотилась?..
Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Гитона, спохватившись, упорхнула готовить ужин отцу, который должен был вот-вот возвратиться. Эйрар закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле выглядел прескверно, валяясь без сознания там на йоле; и еще о том, какими все-таки отъявленными негодяями были Рудр и его молодцы…
И все-таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения.
— Она жила вон там, за горой, — вытянул руку рассказчик. — С тех пор там никто так и не поселился.
Эйрар промолчал. Слабость и дурнота, причиненные колдовством, почти улетучились, но поздний час и резкий ночной холод вызывали неодолимую зевоту. Весла мерно поскрипывали: не занятые греблей спускали и сворачивали паруса. Всматриваясь, Эйрар разглядел на берегу фигурки встречавших. Неподвижно и молча стояли они у края причала. Неверный свет делал их похожими на сгрудившихся детей.
— Твои?.. — спросил он старого Рудра. Тот проследил направление его взгляда… и вдруг заорал, что было мочи:
— Лево руля!.. Демоны! Морские демоны!.. Лево руля, говорю! Эй там, внизу, не жалеть весел!..
Кормчий с руганью навалился на руль, разворачивая суденышко. Рыбаки лихорадочно прятали последние паруса, втаскивали на борт весла и кувырком скатывались в палубные люки — а странные существа между тем были уже в воде и стремительно плыли навстречу, высоко держа круглые головы и почти не поднимая волны. Эйрар сунул руку в кошель, судорожно ища Книгу… Проклятие! — она осталась внизу, в каюте, в седельной сумке. Где-то рядом грохнула крышка люка, раздался испуганный крик:
— Откройте! Впустите меня! Впустите!.. — И вот уже морской демон взлетел на палубу йолы по оставленному кем-то веслу и кинулся прямо к несчастному, протягивая короткопалые ручки.
Рыбак кинулся было бежать, но тварь оказалась проворней. Настигнутый зашелся жутким хохочущим криком. Голос его сорвался на визг. И вновь дикий, нечеловеческий смех сумасшедшего…
— Шевелись, чародей!.. Сюда!.. — позвал голос Рудра из приоткрытого люка. Но Эйрар, не слушая, со всех ног пролетел мимо него к гарпунам, сложенным на козлах у мачты. Еще одна черная тень легко перемахнула фальшборт и метнулась к нему. Эйрар успел заметить горящие глаза под низким широким лбом и перепончатые лапы, распахнутые для объятия… и вогнал гарпун прямо в скользкое горло, выкрикивая первое, что явилось на ум:
— Йа-ада, аулне!.. Сгинь!
Пронзенная тварь все-таки задела когтями его локоть.
Краткого мгновения оказалось достаточно — Эйрара охватил тошнотворный, чудовищный ужас, какого он не знал еще никогда. Он почувствовал, как встают дыбом волосы; а рот ощеривается по-звериному. Судорожным, непроизвольным движением он рванулся назад, выдергивая засевший гарпун… Морской демон рухнул на палубу, окатив напоследок Эйрара холодной, черной, пузырящейся кровью.
Страх тотчас пропал. Юноша огляделся, трудно дыша. Ночные твари бесследно исчезли. Корабли чуть покачивались на волнах, лишенные управления, легкий бриз играл наполовину спущенными парусами. Сумасшедший рыбак приплясывал возле мачты, то и дело разражаясь леденящим душу хохотом, всякий раз переходившим в отчаянный крик ужаса. Эйрар услышал такие же вопли, доносившиеся с других кораблей. Несчастные безумцы один за другим выбрасывались через борт, милосердная вода навсегда смыкалась над ними. Дошел черед и до бедняги на йоле: на глазах у Эйрара он отлепился от мачты, смертоносная пляска повлекла его к краю палубы — к борту.
Эйрар, с головы до ног заляпанный кровью морского демона, кинулся наперерез.
— Оставь, — высунувшись из люка, посоветовал Рудр. — Поздно, теперь ничем не поможешь.
Эйрар едва услышал его. Настигнув сумасшедшего у самого борта, он сгреб его в охапку, ощутив под руками узлы крепких мускулов, сведенных одним безумным усилием. Молодой рыбак оказался на диво силен. Эйрар попытался зажать локтем его шею, но тут новый приступ согнул парня вдвое, рука соскользнула, окровавленная ладонь трангстедца накрыла разом ноздри и рот рыбака — тот обмяк неожиданно и мгновенно, и Эйрар опустил его на палубу, растерянно соображая: «Неужели я его задушил?..»
Нет, по счастью. Парень не открывал глаз, но Эйрар увидел, как шевельнулись пухлые губы, перемазанные демонской кровью. Кровь начинала уже вонять, разлагаясь с неестественной быстротой…
— Это Висто, — проговорил кто-то сзади. Эйрар обернулся и потребовал воды, еле сдерживая ярость. Ну и народ — бросить товарища на погибель!..
Рудр-Загребной живо разогнал людей по местам. Заработали весла, йола вновь повернула и двинулась к берегу.
— Бесполезно, — сказал Эйрару старый рыбак. — Думаешь, мы не пробовали таких спасать?.. Он окоченеет и умрет, вот увидишь. Всегда этим кончается. И так чудо из чудес, что тебе удалось свалить одно из этих страшилищ. Подобного не бывало у нас на Вагее со времени короля Аурункулия…
В его голосе слышалась неподдельная горечь, и ярость начала понемногу отпускать Эйрара. Все же он ответил достаточно ядовито:
— Тем не менее, я хотел бы умыться и привести в порядок этого малого. Если ты не возражаешь, конечно!
Кое-как он отчистил свою измаранную одежду и полил из горстей на лицо несчастного Висто. Парень сипло вздохнул, вновь зашелся лающим, истерическим смехом, и тошнота стиснула ему горло. Эйрар обхватил его и умудрился приподнять на колени. Рыбака вырвало. В это время йола мягко ткнулась в причал. Висто прижался к Эйрару, понемногу успокаиваясь и начиная мелко дрожать.
— Ну что — коченеет? Умирает? — крикнул трангстедец. — Дайте кто-нибудь плащ, ему же холодно!
Висто попытался протереть глаза, потом, пошатываясь, кое-как поднялся. Его все еще трясло, но, похоже, вправду только от холода.
— Я… живой, — прошептал он, и язык едва его слушался. — Я… живой…
И принялся ощупывать себя, будто заново привыкая к собственному телу.
Они двинулись вверх по крутой мощеной улочке городка. Лунный свет заливал беленые стены домов, амфитеатром расставленных над заливом. Эйрар шел впереди, обнимая и поддерживая Висто, а по другую руку шагал чернобородый рыбак — уж не тот ли самый, захлопнувший люк перед Висто. Тишину нарушали только негромкие голоса да шарканье мягких рыбацких башмаков. Ни души, кроме них, не показывалось на улицах, все окна и двери оставались закрытыми наглухо…
У одного из домов Рудр остановился и постучал условленным стуком: дважды, потом еще дважды. Дверь скрипнула, и наружу высунулась девушка с корабельным фонарем в руке — такие фонари привозили из Двенадцати городов, рыбаки заправляли их рыбьим жиром. Эйрар заметил, что у девушки были очень светлые, почти белые волосы, а глаза и ресницы — совсем черные.
Спустя некоторое время они сидели все вместе на табуретах вокруг очага
— Рудр, Эйрар, Висто, чернобородый и еще один, Эйрару незнакомый, длинный, тощий и кадыкастый — Долговязый Эрб, судя по внешности. Девушка внесла мед. Это была дочь Рудра — Гитона. Ее познакомили с Эйраром, и они подали друг другу руки — она застенчиво, а он, наоборот, очень смело: победа над морским демоном вырастила крылья у него за спиной, он готов был сокрушать великанов и королей, да еще Рудр знай подливал масла в огонь, не уставая расхваливать его подвиг и превозносить его как величайшего мага всех времен.
Слушать подобное — да еще в присутствии девушки — было лестно до невозможности, но скромность взяла свое:
— Я просто проткнул ему шею гарпуном, — сказал Эйрар. — Он и сдох. Вот и все.
— Брось, парень! — отмахнулся Рудр. — Я же слышал, как ты орал заклинания на каком-то безбожном наречии. И ведь ты успел поручкаться с демоном, однако Хохочущий Ужас тебя обошел.
— Ну да, обошел! — возмутился Эйрар: жуткое воспоминание заставило его содрогнуться. — Да на меня точно разом весь ад налетел, пока я… пока я не…
Он так и замер с раскрытым ртом, — неожиданная мысль вспыхнула озарением.
— Пока что? — спросил Рудр.
— Заклинания!.. Не надо никаких заклинаний!.. Все кончилось сразу, как только меня обрызгало кровью. Я ведь и Висто всего перемазал, пока с ним боролся! Слушай, Рудр, вот оно, твое средство!.. — Краем глаза он видел, что Висто согласно кивнул, и продолжал вдохновенно: — Того, кого сграбастает нечисть, надо мазать кровью убитых чудовищ, и все дела! С демонами всегда так: зло, учиненное ими, с их гибелью исчезает. Это потому, что злые чары — насилие над порядком вещей. Они рассеиваются, если их не поддерживать постоянно. Я ведь и не колдовал вовсе, так просто, крикнул кое-что охранительное… В общем, — заключил он торжественно, — можешь объявить своим: нет больше проклятия королевы Край!
Рудр невозмутимо отхлебнул меду из кружки:
— Ну да… а кроме того, Ванетт-Миллепиг собирался прислать всем нам сахарных пряников. Прежде, чем мазать кого-то демонской кровью, ее, эту самую кровь, надо еще добыть. Ты об этом подумал? Они что тебе, ждать будут, пока ты их подоишь?
Эйрар принялся доказывать, что тут требовался всего-то капитан поотважнее да несколько молодцов, способных в случае чего за сотню шагов подбить из луков пару чудовищ:
— Надо, чтобы каждый носил с собой по флакончику снадобья — и можно ничего не бояться.
Рудр только хмыкнул в ответ, а Долговязый Эрб заметил, что вольные рыбаки редко пользовались луками, предпочитая более привычные копья и гарпуны. Потом они заговорили все разом, упоминая то одно, то другое незнакомое Эйрару имя. В конце концов Эйрар нахмурился и замолчал, поняв, что не сумеет никого убедить.
Гитона сидела против него на корточках — синее платье легло складками на пол, в мерцающем свете пламени девушка казалась похожей на белоголовый цветок. Глядела она все больше на Висто. Эйрар неожиданно поймал себя на том, что завидует рыбаку. Но вот она чуть повернула голову, глаза их на мгновение встретились… Эйрар не мог бы поручиться, что отблески очага не были тому виной, но ему показалось, будто она покраснела. Вот он обернулся к произнесшему что-то чернобородому — и Гитона снова украдкой на него посмотрела… или, может, ему уже мерещилось от усталости и недосыпа?
Потом его отвели в предназначенную для него спаленку, и наконец-то он смог блаженно вытянуться в постели…
Проснувшись утром, Эйрар обнаружил, что Висто, закутавшись в плащ, всю ночь пролежал у его двери, подобно верному псу…
Он вновь попытался уговорить Рудра добыть демонской крови, но упрямый рыбак стоял на своем, и Эйрару пришлось уступить. Он лишь счел своим долгом честно предупредить, что сможет заколдовывать не более чем по одному кораблю в день — да и то, возможно, не навеки:
— Маг я не из лучших — так, выучился кое-чему у отца, чтобы тролли не безобразничали, когда ночуешь в лесу… Нет, правда, хорошо бы твоим парням освоиться с луками или хоть с дротиками, могли бы не хуже за себя постоять!
— Не давал слова — крепись, а дал — держись, — ответил старик. — Вот будет у тебя полусотня ребят, станешь учить их всему чего только твоя душенька пожелает. Хоть на лютнях играть! Только сам сперва отработай, как договаривались. Кстати — парочку заклинаний не уступишь?..
Пришлось-таки Эйрару взять Книгу под мышку и нехотя отправиться на йолу. Не без труда удалось ему выпроводить рыбаков вон из каюты — любопытные парни обиженно ворчали, что Мелибоэ, дескать, поступал с ними уважительнее. Оставшись наконец в одиночестве, Эйрар устроил пентаграмму в очаге, в котором накануне теплился такой славный огонек.
…Едва прозвучали первые магические слова, как он ощутил, что корабль от киля до клотика провонял колдовством. Колдовством древним, жутким и смертельно опасным! Ни с чем подобным он еще не сталкивался. Стало трудно дышать, в животе закололи тысячи игл. Эйрар был вовсе не уверен, что справится. Он чуть не бросил все дело, удержавшись только при мысли: этак ему никогда не вырваться отсюда на помощь Рогею. Либо возвращаться в Наарос, к Фабрицию на поклон… либо уж стоять до конца!
Он повел заклятие дальше, и призраки окружили его, жутко гримасничая и щерясь по ту сторону пентаграммы. Порождения преисподней клубились и перетекали, изменчивые, как расплавленный воск. Кошмарные хари то угрожали ему, то расточали посулы, уговаривая отступиться. Пентаграмма защищала его, но адские голоса звучали в мозгу, нестерпимые, словно ножи, скребущие по мраморным плитам — дикая боль едва не исторгла у него крик, который, он знал, погубил бы его безвозвратно. И все-таки Эйрар выдержал и довел заклинание до конца. Спасительная серая мгла сгустилась вокруг, оттесняя изгнанную мерзость от йолы и от него самого. Эйрар почти физически ощутил и увидел ее… Пот ручьями тек по его телу, колени подламывались. Теряя сознание, он свалился на пол каюты…
Очнувшись, он сумел лишь дотянуться и слабо постучать в крышку люка — выбраться самостоятельно не было сил. Стук услышали. Люк открылся, его вытащили на палубу, залитую полуденным солнцем.
Двое рыбаков сидели на борту, свесив ноги и беспечно болтая; дети с визгом носились по берегу, играя в войну и размахивая щитами, сделанными из панцирей королевского краба. Эйрар почувствовал, как стянуло на лице кожу… и снова свалился.
Окончательно он пришел в себя, лежа в постели. Светловолосая Гитона сидела подле него, держа на коленях чашку рыбного бульона. Увидев, что Эйрар зашевелился, она поднесла к его губам роговую ложку. Эйрар принялся жадно глотать горячее, душистое варево… Потом, поблагодарив девушку, попросил ее сходить за отцом.
— Он на промысле, — Гитона опустила глаза и некоторое время молчала. — Ничего… я хочу сказать, я тоже падала в обморок, когда у меня была лихорадка. Ты болен, наверное?
— Болен? Я?.. Да нет! Со мной так всегда, когда поколдую.
— Мелибоэ, когда шел ворожить, наказывал держать для него стакан горячего вина наготове. Однажды он заколдовал маленькую обезьянку, которую Эрб привез мне с Островов Пряностей… Она сразу стала ручной, но скоро умерла.
— Позови Эрба, пожалуйста… ох, нет, не могу двинуться, все кости болят.
— Вот и Мелибоэ… Знаешь, он никогда не нравился маме. Когда она узнала, что скоро привезут еще одного чародея, она сразу собралась и уехала в гости к тетушке… в Линкефинг.
— А если бы, — спросил Эйрар, — твоя мама осталась взглянуть на нового чародея?..
На сей раз никакого сомнения не было — щеки Гитоны заалели, точно две розы:
— Я… я не знаю. Мама до смерти не любит все эти штуки и ссорится с папой. Она даже Висто чуть не отказала от дома, когда он попросился к Мелибоэ в ученики. Понимаешь… когда я родилась, они позвали ясновидящую, и та предрекла, будто черная магия должна принести мне беду.
— Представь, и со мной то же самое! Эльвар Эйрарсон, мой отец, разбирается в астрологии, так вот, он составил мой гороскоп, и оказалось, что примерно в этом году мне будет угрожать что-то потустороннее. Но если я вывернусь, звезды, мол, ну просто сами меня понесут. Отец думал ближе к делу расспросить небеса поподробнее, да тут граф Вальк издал этот указ — значит, чтобы мы, дейлкарлы, не смели ничем таким заниматься. Вот я до сих пор и не знаю, где соломку стелить.
— У нас, на островах, редко считаются с указами, когда речь идет об участи сына.
— Ага… — сказал Эйрар и вдруг спросил: — Висто — твой жених?..
— Нет, мы с ним просто дружок и подружка, ну знаешь, всегда сидим вместе, когда собираются гости… Висто сказал, что пойдет с тобой на войну.
— Хм… а вот у меня никогда не было подружки, чтобы сидеть вместе в гостях. Да и гости… всех наших соседей давным-давно согнали с земли…
Оказывается, она легко и часто краснела:
— Я назовусь твоей подружкой и сяду рядом с тобой на вечеринке. И как им не стыдно болтать про тебя всякую чепуху, ведь ты и заболел оттого, что хотел им помочь!
Вот это были интересные новости!.. Эйрар попытался приподняться в постели:
— Болтают?.. Что же про меня такое болтают? И кто именно, хотел бы я знать?
— Да все! — Она всплеснула руками, едва не выронив чашку. — Папа… потом Ове Губошлеп… да все! Им не нравится, что тебя уж слишком легко взяли тогда на дороге, мол, хорош ты после этого волшебник. Они говорят, что ты наколдовал с гулькин нос, а лежишь пластом, точно Бог знает как перетрудился. Они говорят: идти воевать, так неплохо бы подыскать предводителя побойчей. Кое-кто отказывается… Висто уже разругался со всеми и…
— А пошли они к дьяволу, сволочь неблагодарная, — выругался Эйрар и тотчас спохватился: — Прости, Гитона, они же твоего племени… я совсем позабыл.
— Это ты нас прости, мы в самом деле кругом перед тобой виноваты. Не сердись на них, они ничего такого не имеют в виду… просто болтают. А знаешь, Эрб и Висто прямо загорелись гонять морских демонов копьями и стрелами, как ты предлагал. — Она вдруг хихикнула: — Только вот дело в том, что самый меткий лучник в здешних местах — это… я. Еще бульончику хочешь?
— Пожалуй, — сказал Эйрар, продолжая хмуриться. Потом кое-как заставил себя улыбнуться: — Я слыхал, дружок и подружка должны для начала обменяться подарками… — протянул руку и пошарил в своей одежде, сложенной у постели: — Вот, держи брошку… моя мама носила. Говорят, ее сделали гномы, я, правда, не очень-то верю.
— Ой, — взметнулась Гитона, — а у меня ничего нет… Погоди, может, прядку волос? У нас, на Джентебби, есть такой обычай… Дай-ка нож!
— Лучшего отдарка и придумать нельзя, — сказал Эйрар, улыбаясь уже от души. — А теперь объясни мне, пожалуйста, где и каким образом дочь Загребного выучилась натягивать тетиву?
— Видишь ли… у нас на Джентебби девушки носят зимние плащи из куропаточьих шкурок с перьями. Обычно для них охотятся братья. А я сама добывала себе плащ, ведь брата у меня нет.
— Ну и как же ты охотилась?..
Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Гитона, спохватившись, упорхнула готовить ужин отцу, который должен был вот-вот возвратиться. Эйрар закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле выглядел прескверно, валяясь без сознания там на йоле; и еще о том, какими все-таки отъявленными негодяями были Рудр и его молодцы…
И все-таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения.
8. НА ОСТРОВАХ. «ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!»
К утру поднялся ветер, небо заволокло тучами, мимо окон, крутясь, помчались снежные хлопья. Тяжелая зыбь вкатывалась в гавань, раскачивая корабли у причала. Запивая пивом устрицы, поданные Гитоной на завтрак, Рудр объявил, что по этакой погоде в море делать нечего, так что Эйрар вполне может заняться следующим кораблем. Эйрар наотрез отказался, и старый рыбак пришел в совершенно невозможное расположение духа. Двоим молодым людям предстоял поистине нелегкий денек в его обществе. Их спасли Висто, Эрб и еще двое-трое парней, появившиеся на пороге.
У каждого висело за спиной по колчану — знать, мысль о том, что демонов можно было отвадить не только колдовством, но и оружием, в самом деле запала им в сердце.
— В твоих краях, говорят, родятся славные лучники, — сказал Долговязый Эрб. — Нет настроения поделиться парой секретов?
Эйрар покосился в окно:
— Больно ветрено…
Посыпались презрительные смешки, Висто опустил глаза, но Эрб невозмутимо ответил, что возле пристани найдется длинный навес для вяления рыбы:
— Он достаточно просторен, да и от ветра прикроет.
На улице оказалось ужасающе холодно. Тем не менее, ледяной воздух неплохо взбодрил Эйрара, да и Гитона всю дорогу щебетала, как птичка.
Когда забрались под навес, ему пришлось еще раз убедиться, что величайшие замыслы нередко срываются из-за мелочей. Мало того, что царивший там запах могли выдержать только привычные носы рыбаков — навес, как выяснилось, насчитывал в длину едва сотню шагов, то есть был слишком короток для уважающего себя стрелка. Ко всему прочему, Эйрар решительно не видел, из чего бы сделать мишени. Пожалуй, он так и повернул бы домой ни с чем, если бы не Гитона. Девушка принялась весело рыться среди хлама и наконец с помощью Висто разыскала пару старых корзин из-под рыбы.
Она взялась стрелять первой и вогнала стрелу точнехонько в яблочко. Потом черед дошел до парней, и тут Эйрар почувствовал себя полностью отомщенным. Мало того, что они бессовестно мазали, — этому он ничуть бы не удивился, — они еще и целились каким-то вывихнутым способом. Вместо того, чтобы вставать боком к мишени и тянуть тетиву к уху — припадали на колено, прижимали к груди пяточку стрелы и лишь потом левой рукой толкали лук от себя, смешно и совершенно по-женски.
Тут Эйрар впервые заметил то, что бросилось бы ему в глаза с самого начала, не будь он разбит ворожбой умственно и телесно: а именно, что у них у всех были совсем короткие луки, вроде тех роговых, что возят при седле язычники Дзика.
— Дай мне, — попросил он Висто, думая показать им правильный способ. Однако маленький лук оказался страшно тугим, натянуть его было не легче, чем стащить с неба луну. Рука Эйрара дрогнула, стрела сорвалась, ушла далеко в сторону и засела в стропилах.
Кто-то захохотал, кто-то, разуверившись в хваленом искусстве трангстедца, отпихнул его в сторону.
— А ну, тихо! — прикрикнул Эрб. — Парень хотел показать кое-что новенькое, вот только лук Висто малость для него туговат. Гитона, дай ему свой, пусть попробует снова.
— И попробую, — сказал Эйрар упрямо. — Проклятая ворожба: становишься слабее девчонки!..
На сей раз он тщательно утвердил ноги, медленно поднял лук и спустил тетиву. Его стрела воткнулась рядышком со стрелой Гитоны, едва не расщепив ее. Парни загомонили одобрительно и изумленно, а Гитона захлопала в ладоши.
— Я слыхал, — сказал Висто, — так целятся на севере: в Корсоре и в Ставорне.
— Не только на севере. Повсюду в нагорьях, — ответил Эйрар. — У мариоланских охотников, что захаживали к нам в гости из-за Кабаньей Спины, такой же обычай. А так, как вы — от груди, да с колена — разве что стрелять мелких зверюшек в лесу. Ну, может, еще морского зверя, если в упор. А вот вепря или медведя, если жить не надоело, бьют издали. Я уж не говорю про врагов на войне. Или про демонов!
— Чем же все-таки лучше твой способ? — спросил кто-то из рыбаков. — Сдается мне, дело в навыке, а не во всяких там выдумках!
— От неверного навыка проку, как от козла молока. — Эйрар приложил новую стрелу к тетиве и натянул лук. — Вот смотри. Я гляжу вдоль стрелы, остается лишь взять чуть выше на дальность, да еще прикинуть на ветер.
Он спустил тетиву. Стрела свистнула и впилась в мишень рядом с первыми двумя.
Висто шагнул вперед, держа лук наготове:
— Теперь я!
Молодой рыбак очень старался, но расположил ноги неправильно и вдобавок вывернул шею, пытаясь «глядеть вдоль стрелы». В результате тетива больно рванула ему ухо, а стрела отлетела вверх и упала посередине навеса. Все снова захохотали, но совсем не так, как вначале, а Гитона сказала:
— Я смотрю, тут недолго и покалечиться! Сделай милость, дружище Эйрар, поставь меня, как полагается!
Ему пришлось почти обнять ее, показывая, как правильно держать руки, — ощущение близости ее тела подарило неведомое прежде блаженство, и, хоть в яблочко Гитона и не попала, для первого раза выстрел вышел отменный. Тут уж глаза начали разгораться, и с шутками и прибаутками все кинулись пробовать, пока, наконец, со второго или с третьего раза до Эрба внезапно дошло, как это все-таки делается, он сильно натянул тетиву… и его лук с громким треском переломился.
— Вот незадача! — огорчился Эрб, разглядывая половинки, болтавшиеся на тетиве. — Эй, знаток! И чем же я, по-твоему, погубил добрый лук?
— Дело не в тебе, — ответил Эйрар, подумав. — Похоже, эти луки просто коротковаты для серьезной стрельбы.
— Так. — Эрб склонил голову, кадык на худой шее двинулся вверх-вниз. — Так я и думал, что этим все кончится. Знаешь что, приятель? В этом деле а полностью на твоей стороне и считаю, что лишняя наука не повредит, особенно тем из нас, кто пойдет с тобой под знамя Крылатого Волка. Может, это хоть даст нам лишний шанс уцелеть. Но сейчас на Вагее нет ни одного подходящего лука, и сделать их не из чего. Не рубить же лес в зимнюю пору. Придется повременить, пока кто-нибудь выберется в Наарос или Мариаполь и привезет луки или хоть выдержанное дерево. А покамест управляйся с демонами сам, как уж умеешь.
У каждого висело за спиной по колчану — знать, мысль о том, что демонов можно было отвадить не только колдовством, но и оружием, в самом деле запала им в сердце.
— В твоих краях, говорят, родятся славные лучники, — сказал Долговязый Эрб. — Нет настроения поделиться парой секретов?
Эйрар покосился в окно:
— Больно ветрено…
Посыпались презрительные смешки, Висто опустил глаза, но Эрб невозмутимо ответил, что возле пристани найдется длинный навес для вяления рыбы:
— Он достаточно просторен, да и от ветра прикроет.
На улице оказалось ужасающе холодно. Тем не менее, ледяной воздух неплохо взбодрил Эйрара, да и Гитона всю дорогу щебетала, как птичка.
Когда забрались под навес, ему пришлось еще раз убедиться, что величайшие замыслы нередко срываются из-за мелочей. Мало того, что царивший там запах могли выдержать только привычные носы рыбаков — навес, как выяснилось, насчитывал в длину едва сотню шагов, то есть был слишком короток для уважающего себя стрелка. Ко всему прочему, Эйрар решительно не видел, из чего бы сделать мишени. Пожалуй, он так и повернул бы домой ни с чем, если бы не Гитона. Девушка принялась весело рыться среди хлама и наконец с помощью Висто разыскала пару старых корзин из-под рыбы.
Она взялась стрелять первой и вогнала стрелу точнехонько в яблочко. Потом черед дошел до парней, и тут Эйрар почувствовал себя полностью отомщенным. Мало того, что они бессовестно мазали, — этому он ничуть бы не удивился, — они еще и целились каким-то вывихнутым способом. Вместо того, чтобы вставать боком к мишени и тянуть тетиву к уху — припадали на колено, прижимали к груди пяточку стрелы и лишь потом левой рукой толкали лук от себя, смешно и совершенно по-женски.
Тут Эйрар впервые заметил то, что бросилось бы ему в глаза с самого начала, не будь он разбит ворожбой умственно и телесно: а именно, что у них у всех были совсем короткие луки, вроде тех роговых, что возят при седле язычники Дзика.
— Дай мне, — попросил он Висто, думая показать им правильный способ. Однако маленький лук оказался страшно тугим, натянуть его было не легче, чем стащить с неба луну. Рука Эйрара дрогнула, стрела сорвалась, ушла далеко в сторону и засела в стропилах.
Кто-то захохотал, кто-то, разуверившись в хваленом искусстве трангстедца, отпихнул его в сторону.
— А ну, тихо! — прикрикнул Эрб. — Парень хотел показать кое-что новенькое, вот только лук Висто малость для него туговат. Гитона, дай ему свой, пусть попробует снова.
— И попробую, — сказал Эйрар упрямо. — Проклятая ворожба: становишься слабее девчонки!..
На сей раз он тщательно утвердил ноги, медленно поднял лук и спустил тетиву. Его стрела воткнулась рядышком со стрелой Гитоны, едва не расщепив ее. Парни загомонили одобрительно и изумленно, а Гитона захлопала в ладоши.
— Я слыхал, — сказал Висто, — так целятся на севере: в Корсоре и в Ставорне.
— Не только на севере. Повсюду в нагорьях, — ответил Эйрар. — У мариоланских охотников, что захаживали к нам в гости из-за Кабаньей Спины, такой же обычай. А так, как вы — от груди, да с колена — разве что стрелять мелких зверюшек в лесу. Ну, может, еще морского зверя, если в упор. А вот вепря или медведя, если жить не надоело, бьют издали. Я уж не говорю про врагов на войне. Или про демонов!
— Чем же все-таки лучше твой способ? — спросил кто-то из рыбаков. — Сдается мне, дело в навыке, а не во всяких там выдумках!
— От неверного навыка проку, как от козла молока. — Эйрар приложил новую стрелу к тетиве и натянул лук. — Вот смотри. Я гляжу вдоль стрелы, остается лишь взять чуть выше на дальность, да еще прикинуть на ветер.
Он спустил тетиву. Стрела свистнула и впилась в мишень рядом с первыми двумя.
Висто шагнул вперед, держа лук наготове:
— Теперь я!
Молодой рыбак очень старался, но расположил ноги неправильно и вдобавок вывернул шею, пытаясь «глядеть вдоль стрелы». В результате тетива больно рванула ему ухо, а стрела отлетела вверх и упала посередине навеса. Все снова захохотали, но совсем не так, как вначале, а Гитона сказала:
— Я смотрю, тут недолго и покалечиться! Сделай милость, дружище Эйрар, поставь меня, как полагается!
Ему пришлось почти обнять ее, показывая, как правильно держать руки, — ощущение близости ее тела подарило неведомое прежде блаженство, и, хоть в яблочко Гитона и не попала, для первого раза выстрел вышел отменный. Тут уж глаза начали разгораться, и с шутками и прибаутками все кинулись пробовать, пока, наконец, со второго или с третьего раза до Эрба внезапно дошло, как это все-таки делается, он сильно натянул тетиву… и его лук с громким треском переломился.
— Вот незадача! — огорчился Эрб, разглядывая половинки, болтавшиеся на тетиве. — Эй, знаток! И чем же я, по-твоему, погубил добрый лук?
— Дело не в тебе, — ответил Эйрар, подумав. — Похоже, эти луки просто коротковаты для серьезной стрельбы.
— Так. — Эрб склонил голову, кадык на худой шее двинулся вверх-вниз. — Так я и думал, что этим все кончится. Знаешь что, приятель? В этом деле а полностью на твоей стороне и считаю, что лишняя наука не повредит, особенно тем из нас, кто пойдет с тобой под знамя Крылатого Волка. Может, это хоть даст нам лишний шанс уцелеть. Но сейчас на Вагее нет ни одного подходящего лука, и сделать их не из чего. Не рубить же лес в зимнюю пору. Придется повременить, пока кто-нибудь выберется в Наарос или Мариаполь и привезет луки или хоть выдержанное дерево. А покамест управляйся с демонами сам, как уж умеешь.