— Ботова приходится содержать под усиленной охраной, — жаловался Родимичу начальник СИЗО по пути, — несколько раз его пытались уконтрапупить, пришлось освобождать отдельную камеру. А у меня таких, как он — каждый второй.
   — Жадный вы, дядя, — сообразил Ревун, о чем речь. — Заберем, заберем, только после обеда, лады? Время ужина проведем в пути, утром на завтрак не попадаем, потом повезем в ИВС — на обед опоздаем, а во внутреннюю привезем после ужина. Экономия! Переведем на трехразовое питание — понедельник, среда, пятница…
   Кормухин подготовил допрос и не волновался — сюрпризов не предвиделось. Но белорусский следователь был себе на уме, все стремился усугубить разбой, подогнать политическую подоплеку, в то время как перед следствием задача стояла простая и ясная: доказать, что на шоссе произошла «разборка» между уголовниками, не поделившими территорию рэкета.
   Ботов зарос щетиной и запаршивел, зло разглядывал синклит злыми глазками, отвечал коротко и неохотно, потому что заведомо знал — допрос не последний, а там, в Беларуси, куда его непременно повезут, все начнется сначала, и по пути можно будет обдумать ответы, выторговать смягчающие обстоятельства в соответствии с требованиями, которые отвечают тамошним интересам.
   — Вы продолжаете утверждать, что не были знакомы ранее с теми, кто следовал в вашем фургоне до российской границы?
   — Продолжаю.
   — Но вы же не могли не видеть их лиц? — упорствовал Родимич, тенденциозно выжимая показания о совместных действиях бандитов со спецслужбами. — Во что они были одеты?
   — Лица видел, но не помню. Мельком видел… потом они надели маски, — отвечал Ботов. — Одеты были кто во что.
   — А у меня есть сведения, что на всех была одинаковая камуфляжная форма. Когда они присоединились к вам? На каком участке маршрута?
   — Да не знаю, — пожимал Ботов плечами. — Возле российской границы Бригадир сказал открыть борт, мы вышли, открыли, они въехали…
   — Кто?
   — Ну, те… на джипе и «восьмерке»…
   — Что значит «въехали»? Вы шли порожняком и не знали — зачем?
   — Мне сказали, что по пути нужно будет взять груз.
   — Кто сказал?
   — Бригадир…
   — А характер груза? Предложили вам перевезти «живой» груз или партию наркотиков…
   — Какая мне разница! — буркнул Ботов себе под нос, хотя и так никто не сомневался, что различия в способах обогащения он не видел.
   — Значит, вы ничего не знаете, вы выполняли работу водителя, всем руководил Козин, так?
   — Так.
   — Распишитесь, — придвинул Родимич листок протокола и, дождавшись, когда тот перечитает, зевнет, почешется и поставит наконец закорючку, продолжил:
   — С кем вы держали связь по рации, Ботов?
   — Лично я ни с кем не держал.
   — А Козин?
   — Не знаю, имена не назывались.
   — Позывные? Клички?
   — Не помню.
   — Врете.
   — А вы докажите.
   — Вы сознались, что ваш подельник Козин сунул таможеннику «куклу» в конверте с фальшивым номером, привинченным к вашей машине, так?
   Ботов промолчал.
   — Показать протокол вчерашнего допроса?
   — Ну так, так!
   — Зачем же тогда было избивать пострадавших и требовать у них назвать фамилию таможенника, если вам и без того было известно, что он держал с ними связь и указал на вашу машину?
   — Я никого не избивал.
   — А кто избивал? Ваши пассажиры?
   — Ну…
   — Кто был старшим?
   — Я уже говорил.
   — Повторите еще раз.
   — Козин.
   — Распишитесь…
   Ботов усмехнулся, расписался с демонстративной неряшливостью. На Бригадира можно было валить все — по его сведениям, тот был далеко.
   — Значит, Козин вас нанял, он поддерживал связь с сообщниками, руководил расправой, а получив сведения об утечке, сообщил по рации фамилию таможенника. Кому?
   — Не знаю.
   — Вчера вы показали, что Козин уехал на «Урале» в Черневку?
   — А я — в Мытищи! Может, кто из «восьмерки» или джипа таможенника пришил?
   — Не может, Ботов, не может: время не совпадает, — вмешался Кормухин и вдруг приказал кому-то за спиной арестованного: — Введите Козина!
   Ботов вздрогнул и побелел. Реакция его не осталась без внимания, на что и делал ставку Кормухин.
   В следственную камеру ввели Бригадира, задержанного накануне патрулем на окраине городского парка. Нос его опух, на рассеченной губе запеклась кровь, скула почернела, на рубашке виднелись бурые пятна. Он зыркнул на Ботова, тот отвернулся и прикрыл глаза.
   — Садитесь, Козин, — бросил Кормухин и перевел взгляд на Ботова: — Ботов, вы знаете этого человека?
   — Знаю, — хрипло ответил Ботов. — Козин.
   — А вы, Козин? Знаете человека, который сидит перед вами? Бригадир тяжело опустился на табурет, между ним и Ботовым встал сотрудник внутренней службы.
   — Че? — запрокинув голову, чтобы лучше видеть сквозь отекшие веки, спросил Бригадир.
   — Вы знаете человека, сидящего напротив?
   — Какого, этого, что ль?.. Нет, не знаю!
   — Да? А вот он утверждает, что ездил вместе с вами в Беларусь с двадцать первого по двадцать третье мая сего года.
   — Никогда не был в Беларуси.
   — Да что вы? — обрадовался Родимич. — А вот у меня есть протокол…
   — Насрать мне на твои протоколы, начальник! — состроил брезгливую мину Бригадир и поискал глазами, куда бы плюнуть. — Я неграмотный, ясно? Че там в твоих бумажках писано — не различаю. Давай к делу! За что замели?
   Все заулыбались, почувствовав облегчение; не то чтобы Козин своей блатной бравадой выдал нервное напряжение, но именно с такими ушлые следователи разговаривать умели.
   — Кто вас избил, Козин? — поинтересовался интеллигентный Рутберг, не сориентировавшись в игре Кормухина: тому хотелось, чтобы Ботов подумал, будто побои подельнику нанесли сокамерники.
   Козин затрясся в беззвучном смехе:
   — Да ты же избил, начальник, не помнишь? — не преминул откликнуться. — Вчерась изметелил, а уже забыл. Короткая у тебя память!
   — Ах, да! — кивнул под общий хохот Рутберг. — Склероз проклятый. Не удивительно — вы же у меня не один такой… избитый!
   — Козин. Вы организовали теракт, в результате которого были убиты семеро граждан Республики Беларусь в районе села Черневка и получил тяжкие телесные повреждения инспектор таможни Шепило на территории пункта таможенного контроля в Красном. У нас есть свидетельские показания, а также заключение дактилоскопической экспертизы… — громко заговорил Родимич.
   — Ладно вешать, начальник! Где у тебя свидетели-то? Этот, что ли? — кивнул Бригадир на поникшего Ботова. — Так я его впервые вижу!
   — Не впервые, Козин, — подхватил Кормухин. — Знакомы вы много лет, с того времени, как вместе отбывали наказание в ИТУ КЩ 10-10, вот справка из ГУИНа за номером 3241, желаете взглянуть?..
   Козин продолжал разыгрывать безграмотного; это было его давней тактикой — на всех копиях документов прежних судимостей стояли крестики вместо его подписей.
   — Ботов. Вы подтверждаете свои показания о том, что с двадцать первого по двадцать третье мая находились вместе с Козиным Геннадием Викторовичем на территории Республики Беларусь?
   Ботов понимал, что ответ должен прозвучать для Бригадира, но, в отличие от него, смысла в запирательстве уже не видел: игра была проиграна.
   — Подтверждаю.
   — Вы, Козин, подтверждаете…
   — А на хера мне подтверждать, начальник? — осклабился Бригадир и привстал: — Я ж семерых пришил по твоим словам?!
   — Сидеть! — рявкнул конвоир.
   — Мне все одно помиловки не будет!.. — Он посинел. Плечи его вывернулись, руки повисли плетьми; извиваясь змеем, он вполуприсядку шагнул к столу, переходя на фальцет: — Ты на меня пос-сотри, следак! Как я семерых-то мог?!. А?.. Да мне и одного-то не под силу! Я ить заморыш чахотошна-аи-й, куды мине теракты твои-и?.. мине бы уколотьси-и!..
   — Сидеть! — двое отбросили его на табурет, прижали. Начиналась «ломка», изо рта Бригадира показалась пена, повисла на перешибленной губе. — Сидеть!
   — Ы-ы-ы-ы-ы!.. — затрясся Бригадир. — Нашли убийцу-у!.. —
   И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, он преобразился, успокоился и улыбнулся даже; вытерев рот рукавом, обвел присутствующих совершенно трезвым взглядом. — Эх, ладно! — сказал со вздохом. — Хрен с вами, козлами. Пиши!.. Он! — выбросил руку в сторону Ботова. — Он все организовал, бля буду! Моих подписей нигде нету. А он и машину нанял, и кодлу посадил в нее. Не виноватый я, никто меня не видел, никто не опознает, а у него руки по локоть в крови, как у того Полупота. И меня сблатовал, а я, дурак, позарился на медный грош. Как он этих «бульбарей» ногами месил, садюга! Горючкой из бака поливал, поджечь хотел.
   — Ах ты, мразь!!. — взвился Ботов и попытался достать до Бригадира ногой. — Брешет, сука!..
   Крики конвоиров, звон наручников, удары дубинками не могли сдержать вчерашних подельников; хрипя и матерясь, они рвались, готовые перегрызть друг другу глотки, сшибиться, как бараны, лбами. Никто из них уже не чувствовал боли; Бригадир упал и стал кататься по полу, хохоча и извиваясь; на конечностях Ботова повисло по милиционеру, наручники завели за ножку табурета, заставив его, таким образом, согнуться в три погибели.
   Бригадира уволокли волоком.
   Когда Ботов, щедро политый водой из графина, отхрипел и успокоился, Кормухин жестом приказал снять с него наручники.
   — В последний раз спрашиваю, Ботов, — медленно заговорил он: — С кем держал связь Козин по пути к границе?
   В камеру вошел полковник Зарицкий. Поскольку расследуемое преступление бросало тень подозрения на спецслужбы, Судьин убедил Кормухина поручить оперативную работу УФСБ, и начальник оперотдела по согласованию с руководителем бригады и прокурором возглавил ее лично.
   Ботов отдышался, устремил в зарешеченное окно бессмысленный взгляд.
   — С Меховым, — вымолвил чуть слышно.
   — С кем?
   — С Меховым Владом.
   — Кто это?
   — Я его не знаю. Козин знает. Мехов шел в сопровождении «ТАМа» и «КамАЗа-4310». Козин приказал ему остаться, пока не прогонят «пустышку»… Потом вроде он должен вести лицензированный груз — металл в Калининград… — Он поднял на Кормухина потускневшие глаза и жалобно вдруг попросил: — Оформишь явку с повинной, начальник, а?
   — Поздно, Ботов. Хотя признание вам зачтется.
   Ботову нужно было избежать камеры смертников, откуда побег исключен. Даже «пятнашка» оставляла шанс на побег, и не использовать его было бы глупо. Он надеялся, что Пан его спрячет в тайге, таков был уговор. О цели приезда в Краснодольск он ничего не сказал и Пана не назвал ни на одном допросе. О других молчать было глупо: кто такой этот конченый Бригадир или Мехов, о котором он вообще ничего не знал и видел его мельком?.. Чтобы еще из-за этой шушеры попадать под «вышку»? Пять «кусков» не стоили того!
   — Рация была у Бригадира. Потом он сел в «Урал», и я больше его не видел — погнал назад.
   Фамилия Мехов фигурировала в списках сотрудников службы безопасности «Краснодольскцветмет», работу которой Рутберг изучил достаточно подробно.
   — А Мехов, между прочим, каратист, — посмотрел он на Кормухина. — Как был убит таможенник?.. Правда, из службы безопасности он уволился по собственному желанию за две недели до того, как колонну отправили в Беларусь.
   — Распишитесь в показаниях, Ботов, — придвинул Кормухин протокол. — Уведите.
   — Значит, каратист? — в задумчивости произнес Родимич, когда за конвоем закрылась дверь. — Будем задерживать?
   — Будем! — решительно сказал молчавший все это время полковник Зарицкий и встал. — Обязательно будем, и немедленно!
   26
   Небо было ясным — самолет должен был вылететь без задержки — в полдень. Влад подумал, что к мэру теперь Мещанинов не пойдет, а как только узнает, что Лена с Димкой благополучно добрались до Москвы, поднимет на ноги всю милицию. На ментов Влад никогда не работал — не верил им; пока суд да дело — глядишь, половина откупится, остальным припаяют годик-другой условно.
   Покатавшись еще полчаса для верности, он прижался к берегу, чтобы легче преодолевалось течение, и помчал в город.
   Слежки он теперь уже не опасался, если его неурочное возвращение засекут, будет даже неплохо. Причалив к мосткам неподалеку от дома Земцовых, он подхватил на плечо мотор и зашагал по знакомой тропинке.
   — Влад, — снова осторожно заговорила Ольга, — ну, может, не стоит, а? Останься с нами?
   Как раз этого делать было никак нельзя: теперь он был магнитом, способным притягивать беду.
   — Вас никто не тронет, Оля. Что с вас взять. Вы вне игры.
   — Влад, — заговорила Женька, — ты можешь мне сделать крылья, как у того мальчика, про которого ты рассказывал? Я тоже хочу летать.
   Он улыбнулся:
   — Нет, Женька. Это миф, сказка. Ходи-ка ты лучше по земле — так надежнее.
   Расставаться с ними Владу не хотелось. Он знал, что для ментов он теперь — один из приспешников Панича, для Панича — отступник. Рано или поздно все должно было прийти к такому финалу. Лучше раньше — жить под угрозой разоблачения надоело. Даже если бы не было Сашкиной смерти, нужно было что-то делать с собой. В том, что Панич бы его сдал, как сдавал всех, даже самых близких и преданных, он уже не сомневался.
   — Я позвоню, — сказал Влад, садясь в машину. Хотел сказать: «В воскресенье приду плотничать», но передумал — лжи на свете и так достаточно.
   Уезжать было — как пуповину рвать. Так уезжал «к баобабам» Саня. Машина медленно выползла за ворота, и Ольга с Женькой долго смотрели ему вслед.
* * *
   В особняке Мещанинова стояла напряженная тишина. Бал здесь правили сотрудники СБ «Редмета». Сам хозяин, а с ним Джек Камай и майор Лукин, приглашенный Мещаниновым из Москвы для организации новой службы «Краснодольскцветмет», сидели в гостиной.
   — Спасибо, Владислав Михайлович, — негромко сказал Мещанинов. — Лена позвонила из аэропорта. Уже, должно быть, едут по Москве.
   Теперь должен был сработать план Лукина… К дому подъехала машина, через минуту все увидели входящего в калитку Вершкова.
   — В смежную комнату, быстро! — скомандовал Лукин.
   — Пусть он меня увидит, — уверенно сказал Влад.
   — Зачем?!
   — Правильно, — одобрил директор СБ «Редмет» Алексей Соловьев и выставил большой палец: — Он ведь уверен, что Влад с Леной в лесу?
   Лукин перечить не стал, вместе с Алексеем они скрылись в соседней комнате. Мещанинов направился в прихожую встречать гостя.
   — Здравствуйте, Николай Иванович, — бодро поздоровался Вершков. — Ну как, вы готовы?
   — Проходи, Федор, — пропустил его вперед Мещанинов. — Вот познакомься, это Джек Камай.
   — О-о, — воскликнул Вершков, деланно улыбаясь, хотя смятение его было очевидным, — да мы знакомы, как же!
   Камай прожал протянутую руку.
   — А это — Владислав Мехов. Ты мне о нем рассказывал. При виде Мехова у Вершкова отвалилась челюсть, лицо его побледнело. Он машинально ответил на приветствие Влада.
   — А где Елена Николаевна? — спросил, беспокойно оглядывая углы.
   — В Москве, — насмешливо ответил Влад.
   — То есть… как это?
   — Возникли непредвиденные обстоятельства, — вмешался Мещанинов, опасаясь, что Влад наговорит лишнего. — Предложили новую должность, вызвали на утверждение. А там уж и до сентября рукой подать, так что улетели вместе с Димкой. Да ты садись. Послушай вот, что нам предлагает Джек. Я хочу, чтобы ты обмозговал его план с экономической точки зрения…
   Он усадил Вершкова спиной к окну. Его предстояло продержать минут пятнадцать: именно столько времени запросили технари Камая, чтобы установить в его машине систему выслеживания и перехвата сообщений по сотовому телефону. О том, что такой телефон у Вершкова есть, знали; ни у кого не вызывало сомнений, что он свяжется с Паничем и доложит ему об отлете Лены. Магнитофон, на который должны были записать телефонный разговор, находился в соседней комнате.
   Мещанинов стал подробно излагать Вершкову идею начать рекультивацию тайги в квадрате, где был Уральск-12, не скрывал заинтересованности в разработках платиновых месторождений и предполагаемого партнерства с американцами. Вершков старательно изображал внимание, украдкой поглядывая то на дверь, то на часы, но вникнуть в суть происходящего никак не мог.
   — Ну как тебе идея? — улыбнувшись, спросил Мещанинов, когда один из сотрудников Камая со двора подал знак «готово».
   — Здорово… пойдет ли правительство на такой шаг… попробовать, конечно, стоит…
   — Стоит, стоит, Федор Ильич, — сказал Камай. — Под урановыми отвалами зарыты большие деньги.
   Мещанинов хотел позвонить, но абонент не отвечал.
   — Я задержусь, Федор. Джек специально приехал из области, разговор, сам понимаешь, архиважный. Передай Зурову, что я буду позже.
   — Конечно! — обрадовавшись возможности вырваться, вскочил Вершков. — Жаль, с Леной не простились. Как-то все неожиданно…
   — Ничего. Она велела кланяться, передавала привет. Вершков торопливо простился со всеми, заглянул Владу в глаза, но увидел лишь свое отражение в темных стеклышках его очков да усмешку на губах.
   Мещанинов проводил его до двери. Как только машина Вершкова отъехала, из смежной комнаты вышли Лукин с Соловьевым.
   — Высший класс, — засмеялся Лукин, поставив на стол небольшой магнитофон. — Послушаем?
   Все сгрудились вокруг стола, уставились на вращающиеся кассеты. В дом вернулся сотрудник техотдела СБ.
   — Порядок, — довольно потер ладони, — Головин поехал за ним.
   Следить было не обязательно: встроенный приемник позволял быть в курсе местонахождения автомобиля. Но Лукин решил, как он выразился, «дожать по полной программе», и отправил Головина следом со специальной термографической видеокамерой — на случай, если Вершков с кем-то встретится.
   Экономист не заставил себя долго ждать. В магнитофоне послышался щелчок, шипение, затем — сквозь мерный шум двигателя — голос Вершкова:
   — Алло?..
   — Говорите, — явственно раздался голос в ответ.
   ГОЛОС ВЕРШКОВА. Кто говорит? Медведь, это ты? Дай старика!
   ГОЛОС МЕДВЕДЯ. Сейчас…
   Все переглянулись. Лукин и Мещанинов нетерпеливо закурили.
   — Сволочь, — прошептал Мещанинов, до сих пор все еще не веривший в предательство Вершкова. Сигарета в его пальцах задрожала.
   ГОЛОС ПАНИЧА. Говорите.
   — Это Панич, — кивнул Влад, отвечая на вопросительные взгляды.
   ГОЛОС ВЕРШКОВА. Дмитрий Константинович, это Вершков.
   ГОЛОС ПАНИЧА. Зачем ты звонишь? Я ведь говорил, мне не звонить!
   ГОЛОС ВЕРШКОВА. У нас ЧП! Только что я был у Мещанинова. Его дочь вместе с пацаном уехала в Москву…
   ГОЛОС ПАНИЧА. В какую Москву?.. Что ты мелешь?..
   ГОЛОС ВЕРШКОВА. …а Мехов — у него.
   ГОЛОС ПАНИЧА. Что?!
   ГОЛОС ВЕРШКОВА. Там еще Камай из «Редмета», обсуждают план добычи осмия в районе «базы». Собираются…
   ГОЛОС ПАНИЧА. Идиот!!!
   В магнитофоне раздались гудки. Некоторое время все подавленно молчали, на Мещанинове не было лица.
   — Что теперь?
   — Теперь мы уже ничего не можем, — объяснил Лукин, — на все дальнейшие действия нужна санкция.
   — А где Владислав?.. — неожиданно спросил Мещанинов. За оградой промелькнула красная «девятка» Влада.
   Нельзя было терять ни секунды. И Панич, и Зарицкий наверняка попытаются улизнуть, хотя полковника скорее всего уберут подручные старика до ареста. Но ни их аресты, ни взаимные расчеты Влада не устраивали. Это отчаянное «Идиот!!!» Панича означало не что иное, как то, что старик догадался о «мышеловке». Вряд ли он теперь станет вызывать «вертущку»: Влад знал о площадке на «триста восьмидесятом» пикете, да и логово в тайге едва ли устроит подпольного миллионера. Тем более что там вскоре объявятся спецназовцы МВД.
   Влад проскочил по центральной улице, свернул в старый район — к набережной, на противоположном конце сквозного проезда успел заметить знакомый «БМВ» и увязался за ним, стараясь удерживать дистанцию в сотню метров, чтобы не попадать в поле зрения. «БМВ» направлялся к его дому — это он понял, руководствуясь простой логикой: машина была в распоряжении кого-то из подручных старика, и если он отпустил их в такой момент — не иначе как по его душу. Наверняка распорядился доставить к нему или прикончить. Это последнее успело уже утвердиться в его сознании и стать привычным, неотъемлемым мотивом существования в последние дни; жизнь в постоянной готовности к худшему была его жизнью, смерть — закономерностью. Поэтому, когда Влад увидел выходящими из мащины Монгола и Губаря, ничто не шевельнулось в его душе.
   Двое ворвались во двор, стали барабанить в дверь и заглядывать в окна. Монгол просунул руку в открытую форточку, отодвинул шпингалеты и проник вовнутрь, Губарь стоял у входа, воровато озираясь и держа руку за пазухой. Вскоре дверь отворилась, и он вошел.
   Оставив машину у подъезда девятиэтажки напротив, Влад сиганул в огород через забор. С тыльной стороны его дома было всего два окошка да зеленая рассохшаяся дверь черного хода окошки были маленькими, световыми, находились под потолком в сенях — ни пролезть в них, ни даже что-либо увидеть без подставки нельзя было. В несколько секунд прошмыгнув к двери, он замер, прижавшись к стене, отдышался. Шаги, говор, грохот выдвигаемых ящиков комода доносились из глубины — Губарь с Монголом рыскали по комнатам. Влад просунул в щель лезвие ножа, приподнял щеколду и, стараясь не скрипнуть, медленно приоткрыл дверь — настолько, чтобы можно было проникнуть в сени. Здесь была деревянная лестница со скрипучими ступенями и почерневшими от времени перилами. Влад достал «кобру», улучил момент и проскочил мимо проема за дверь. В щель ему виден был Монгол, копавшийся в навесном кухонном шкафчике. Ничего не найдя, он пошел к лестнице на чердак, вероятно, рассчитывая найти там золото. Оказавшись за его спиной, Влад резко ударил его по затылку, Монгол рухнул на пол.
   — Руки вверх, Губа! — крикнул Влад, ворвавшись в комнату с револьвером в вытянутой руке. — Спиной ко мне!.. Выгребай из карманов все, что украл, ну?!.
   Губарь выронил из рук крышку супницы, стоявшей в буфете. Там у Влада были деньги, отложенные на жизнь — немного, долларов сто пятьдесят. Остальные хранились в тайнике, найти который было непросто.
   Вместе с прикарманенными деньгами на стол легли «магнум» с глушителем, нож, наручники…
   — Ты не понял, Влад… — трясясь от испуга, причитал Губарь. — Бот на допросе раскололся, тебя назвал. С минуты на минуту сюда нагрянут, обыск устроят… Пан прислал нас тебя предупредить…
   — Заткнись, гнида! — Влад торопливо обыскал его, нашел маленький «браунинг» из такого же металла, как его «кольт». Рассовав деньги по карманам, ударил Губаря по подколенным связкам стопой, и тот, взмахнув руками, упал навзничь. Упершись коленом ему в грудь, Влад ткнул ствол ему в подбородок: — Это ты меня предупреждать пришел с «глушилкой» на стволе, пес?! Кто убил Саню Земцова?.. И не вздумай врать! Ты?!
   — Нет! Нет, Влад! — просипел Губарь, тараща глаза. — Я не убивал!.. Пан приказал доставить к нему Кожухова…
   — Ты знаешь! Ты за Саней дежурку послал, а не Кожух! — издалека послышались сирены. Влад бросил взгляд на окно. — Я выстрелю, Губа! Мне терять нечего!!!
   — Не надо!.. Зарицкий его… Зарицкий и Медведь с командой.
   — С какой…
   — Есть у него зондеркоманда, профессиональные чекисты в прошлом. Киллеры, работают на Пана…
   — Ты один из них?
   — Да ты что, Влад!
   — А таможенника добил ты.
   — Если бы он попал в руки белорусских ментов…
   — Кто ему давал сведения о прохождении редкозема через границу?
   — Кожухов. Пан каким-то образом узнал об этом и приказал…
   — Где эта команда скрывается?
   — На «базе» в тайге.
   Сирены удалились, их включала проезжавшая «скорая». Если Губарь не врал и менты действительно собираются его арестовать — подъедут втихаря. Так или иначе, нужно было спешить. Влад метнулся в сени, подтащил к лестнице Монгола и пристегнул его наручниками к перилам.
   — Выходи! — рванул за шиворот Губаря и сильно ткнул стволом в спину. — Вперед, быстро! Мне терять нечего!
   Он вывел его во двор, дверь на ключ запирать не стал — не хотел, чтобы ломали материн дом. Держа руку с револьвером в кармане, вышел вслед за Губарем на улицу к «БМВ».
   — Садись за руль! — приказал. Сам сел сзади, для острастки взвел курок: — Любой неожиданный маневр будет для тебя последним! Поехали к Паничу!
   Близился час пик. В «зеленую волну» явно не попали — приходилось останавливаться на каждом перекрестке. Зато когда вырвались на окраину, Влад приказал гнать на всю катушку: на их пути повстречались три оперативные «Волги», заставив его лечь на сиденье.
   Губарь въехал на пригорок, заглушил мотор и накатом спустился к воротам.
   — Посигналь, — сказал Влад.
   Ворота никто не отпирал. На повторный сигнал тоже не откликнулись. Влада охватило недоброе предчувствие: Панич удрал! Он выключил двигатель, забрал ключи.
   — Шагай!
   Прикрываясь Губарем, дошел до калитки, ударил по ней ногой. Клямку вырвало с куском дерева.
   Двор был пуст. Между дровяником и гаражом стоял надраенный до зеркального блеска «Мерседес» Панича.
   «Значит, не успел уехать!» — с облегчением подумал Влад, направляясь к дому, но не успел сделать и трех шагов, как в проеме распахнувшейся двери возник двухметровый Медведь с «Макаровым».