Найл вздохнул. В душе его боролись два чувства: стыд за то, что он просто использовал эту женщину, добиваясь от нее качественной работы, и
– одновременно – уверенность, что все его поступки, 'слова, чувства были искренни. Сейчас он всем сердцем любил эту женщину и боялся за нее. Он не обманул ее ни на йоту и уже тосковал из-за предстоящей разлуки.
– Ладно, Найл, так было нужно, – похлопала его по плечу принцесса и угрюмо побрела к хижине надсмотрщиц.
Некоторое время правитель задумчиво смотрел на выстроившихся вокруг оазиса смертоносцев. Ему в голову вдруг пришла крамольная мысль, что все они напоминают бездушную повозку, за ненадобностью поставленную в угол двора. Стоят и стоят, есть-пить не просят. Когда понадобятся, тогда заберем.
Он встряхнулся, повернулся кругом:
– Нефтис! Рион! Сидония! Юккула! Да где вы все?! Выступаем.
С собой правитель взял всех детей. Называть малышами ребят, почти сравнявшихся ростом с Рионом, и паучат, почти догнавших размерами Дравига, было теперь трудновато. Они уже научились разговаривать, причем паучата более или менее внятно общались с людьми, а дети – со смертоносцами. Тем не менее все они оставались жизнерадостными подростками, которым вечно не сидится на месте, из которых энергия бьет ключом. Они гонялись друг за другом, боролись, «охотились» – большей частью на взрослых пауков или людей. И хотя копий и ножей им пока не давали, но внезапное нападение этой оравы являлось для многих тяжелым испытанием.
На этот раз человечкам оружие доверили. Найл не ожидал в этих пустынных, достаточно знакомых местах никаких опасностей и рискнул немного облегчить ношу путников. Ребята восприняли свое «повышение» с энтузиазмом и организовали несколько патрульных групп – впереди и по сторонам колонны. Время от времени они не выдерживали вынужденного спокойствия и начинали гоняться друг за другом, но в общем и целом несли службу достойно.
За день Найл сделал только два коротких привала – отдышаться, дать ногам отдохнуть – и на ночевку остановился далеко за полночь. Люди здорово устали, зато на другой день уже через несколько часов пути увидели впереди зеленые кроны.
Зацепиться корнями за песок удалось все тем же ивам и, как ни странно, стройным молоденьким сосенкам. Полоса зелени вдоль реки разрослась не очень широко, но здесь хватало и низкого кустарника, и сухого хвороста, и молодых древесных побегов. Утолив жажду, Найл срубил два деревца в руку толщиной и высотой примерно в свой рост, призвал на помощь Нефтис и Риона, отправил всех остальных за дровами и выбрался на песок.
Здесь он принялся задумчиво раскладывать палки, отмеряя шагами расстояние от одной до другой. Вокруг немедленно собрались детишки. Найл жестом подманил одного из паучат, приказал выпустить рядом с первой палкой немного паутины. Здесь главное – не дать нитям из пяти бугорков на брюшке паука слипнуться в одну – получится слишком грубо. Прилепив нити на расстоянии трех пальцев друг от друга, Найл положил руку смертоносцу на спину и аккуратно провел его до другой палки. Потом повторил эту процедуру еще четыре раза. Паучку было любопытно, и он послушно выполнял указания.
– Теперь поперек, – показал правитель.
Превращать полоски в клеточки оказалось куда более долгой и нудной задачей, но юный смертоносец справился. С помощью женщин Найл быстро забросал получившуюся сетку песком, немного выждал, давая паутине затвердеть, а потом потянул сеть за палку.
– Вроде получилось.
– Что это? – спросила Савитра.
Глядя на нее, Найл поморщился: девушка давно выросла из сшитой на вырост туники, и та прикрывала ее только до пояса – сверху. То, что люди обычно прикрывают, у девчонки выставлялось на всеобщее обозрение. Сапожки, естественно, давно разодрались, и бегала она босиком. Впрочем, остальные выглядели не лучше и ничуть не стеснялись этого.
– Нефтис, – попросил он, – научи ты их юбки делать или хоть набедренные повязки, что ли.
– Что это? – повторила вопрос Савитра, указывая на сеть.
– Сейчас увидишь. Рион, помогай.
Пологое дно реки усыпал крупнозернистый песок. Погрузившись в воду по шею, Найл с Рионом развернули свое промысловое орудие и поволокли его к берегу через густые прибрежные водоросли. Изготовленная на скорую руку сеть захватила десятка два сверкающих чешуей рыбешек размером от ладони до четырех в длину.
– А это что?
– Это рыба, – объяснил Найл.
– Копченая?
– Нет, – рассмеялся правитель. – Копченая рыба – это та, которую уже приготовили, чтобы есть можно было. А это – живая.
– А паукам ее можно?
– Пусть попробуют.
Хотя вечно голодным юным смертоносцам рыба не понравилась – очень уж вкус специфический, – тем не менее два первых улова они слопали до последней чешуйки. Следующие уловы достались людям. Костры на берегу уже пылали – свежая, трепещущая рыбешка быстро потрошилась и запекалась на углях. Подкрепив силы и прихватив печеной рыбы в дорогу, часть путешественников спустилась к реке, наполнила кувшины и неторопливо отправилась в обратный путь.
Найл к этому времени уже изрядно устал. Они с Рионом передали сеть Юккуле и еще какой-то стражнице, а сами выбрались на берег сушиться. Солнце быстро прогрело замерзшие в холодной воде тела, печеная рыба приятной тяжестью легла в желудок. Правителя немедленно разморило и он задремал.
Разбудили его истошные вопли. Схватившись за мачете, Найл выскочил из прибрежных зарослей и увидел незабываемое зрелище: подростки, видимо, тоже решили сделать сеть, но посыпать песком, чтобы не липла, забыли.
В итоге первой добычей, попавшей в сеть, оказались они сами.
Мало того, запутались они ниже пояса, и те самые места, которые следовало бы прикрывать набедренными повязками, приклеились к паутине. При попытках освободиться из тенет нежный пушок вырывался с корнем, и от боли детишки орали во всю глотку.
– Говорила вам Нефтис, сделайте себе юбочки, – наставительно сказал Найл, но молодежи явно было не до него.
Тем временем на берегу под руководством Сидонии потрошили выловленную рыбу, обсыпали солью, благо имелось ее в достатке, и складывали в котомки. Юккулу со стражницей сменили у сети какие-то охранницы, причем ушли они уже довольно далеко от места, с которого начинал рыбную ловлю правитель. В общем, работа кипела. Найл подумал-подумал и снова прилег на травку.
На этот раз его поднял на ноги громкий треск: детки все-таки изготовили сеть и теперь волокли ее к реке, круша низкую поросль. Сеть зацепилась за небольшое деревце. Вместо того чтобы обойти его, Нуфтус быстро вскарабкался по ветвям и на вытянутых руках повис на макушке. Деревце наклонилось, сеть проскочила поверх – подростки потеряли равновесие и кубарем скатились в воду. Как только Шабр с ними справляется?
Несмотря на внешнюю бестолковость действий, дети с первого захода ухитрились выловить несколько крупных рыбин, долго носились с ними по берегу, пока в конце концов добыча не досталась паучатам. Ребята тут же успокоились и снова полезли в воду.
Найл сходил к Сидонии, посмотрел, успешно ли двигаются дела. Полсотни котомок были уже наполнены, еще несколько ждали своей доли улова. От них сильно пахло плодами опунции.
– Получается? – спросил правитель.
– Получается, но медленно, – посетовала охранница. – Носить далеко.
– Ладно, – махнул рукой Найл. – Хватит и того, что есть. Заканчивайте, завтра в обратный путь.
– Хорошо, господин мой, – поклонилась Сидония.
– И еще. Всем нам бродить туда-сюда смысла нет. Ты останешься здесь с детьми и шестью стражницами. Вернемся мы через пять дней. Смастерите плот пошире, чтобы смертоносцам не страшно было на тот берег переплывать. И рыбы нам наловите.
– Слушаюсь, господин мой, – кивнула охранница, повернулась к работающим женщинам и стала называть имена тех, кто остается.
* * *
Первым Найла встретил медик. Он выбежал навстречу, бросил быстрый взгляд на цепочку усталых носильщиков и засеменил рядом.
– Наконец-то ты вернулся! Это ведь просто издевательство какое-то! Она ведь не говорит ни слова!
– Кто?
– Да надсмотрщица твоя! Вернулась еще вчера, молчит, ничего не рассказывает. Только тебе собирается доложить.
– Правильно делает, – улыбнулся Найл.
– Да какое там правильно! – взвизгнул Симеон. – У меня же там друзья остались, остров, дом! Она ведь ни на один вопрос не отвечает!
Райя вышла навстречу из хижины спокойной походкой, как и подобает главной надсмотрщице, но за несколько шагов опустилась на колени.
– С тобой все в порядке? – поднял ее правитель, но, не дав ответить, закрыл губы поцелуем, крепко обнял. – Подожди немного, я сейчас. Сполоснусь в вашем заливе. Песку почему-то много налипло, странный он тут какой-то.
Услышав о новой задержке, Симеон только жалобно заскулил.
– Пока я умываюсь, – добавил Найл, – покажи людям, куда складывать рыбу.
– Как прикажете, Посланник.
Вскоре у хижины надсмотрщицы собралась большая толпа. В конце концов, не у одного Симеона остались в городе родственники и знакомые, да и просто о родных местах услышать хотелось. Пришли Дравиг и Шабр, хотя оба могли услышать все, и не приближаясь к рассказчице. Последним явился Найл, но и ему пришлось некоторое время ждать вместе со всеми, пока хозяйка оазиса укроет банановыми листьями погреб. Наконец освободилась и она.
Женщину явно смутило такое количество слушателей, она долго мялась, не зная, с чего начать, потом сказала:
– Я купила всем мужчинам новые сандалии и туники, а то старые совсем износились…
– Да кому нужны эти туники! – тут же перебил ее Симеон. – Город, город как?
– Ну, там больше нет квартала рабов. Вместо него огромный залив.
Все дружно захохотали.
Давно покинувшая город Райя не знала, что этот залив возник почти полтора года назад, когда во время кровавой стычки между Найлом и смертоносцами взорвался оставленный далекими предками арсенал.
От смеха Райя смутилась еще больше и замолчала. Вздрогнула и, видимо услышав мысленный вопрос, повернулась к паукам и ответила:
– Во дворце Смертоносца-Повелителя живут воины. Сейчас их мало. Говорят, здесь им бояться нечего, и почти все ушли на север.
– А в моем дворце? – спросил Найл.
Райя растерянно улыбнулась. В те времена, когда она жила в городе, Посланника Богини не существовало.
– А детский остров как? – встрял Симеон.
– Там ничего. Иногда туда переплывают, но селиться никто не хочет.
– Это точно? – повысил голос медик.
– Не знаю. Я со слугой жуков на рынке разговаривала, это он все рассказал.
– А квартал жуков?
– Цел. Его пришельцы хотели штурмом взять в тот же день, как появились. Но ничего не получилось. Говорят, три дня такая вонь на весь город стояла, что дышать было нечем. А кое-кто и умер.
– Кто? – встрепенулся Симеон. Райя пожала плечами.
– Живут-то они как?
– Рабов в городе нет ни одного, – уже спокойнее стала рассказывать надсмотрщица. – Вместо них работают слуги жуков. Вначале, говорят, они хотели торговать какими-то своими поделками, но по сравнению с вещами пришельцев их изделия оказались такими некрасивыми, что никто ничего не брал. Договора с жуками пришельцы заключать не стали, кормить тоже отказались. Чтобы кормиться, бомбардиры поначалу стали продавать жен своих слуг, а сейчас посылают самих слуг работать.
При этом известии Найл испытал было мстительное удовольствие, но в следующее мгновение ему стало стыдно, и он перевел разговор на другое:
– Тебя никто ни о чем не спрашивал?
– Нет. Только обрадовались, что я соль привезла. Одну котомку я отдала сразу, в обмен на обувь и туники, потом искала ножи и наконечники для копий.
– Ну и как?
– За каждый большой нож у меня попросили две котомки соли, а за большой наконечник для копья – четыре.
– Вот это да! – охнул Найл. – Так дорого?
– Так, наверное, и должно быть, – заметил Симеон. – Нам ведь раньше смертоносцы давали все просто так, а что это, откуда, мы и не знали. Теперь знаем.
– Значит, ты ничего не выменяла? – повернулся к Райе правитель.
– Я попросила маленьких ножиков, но много. Почти половина котомки получилась.
– Молодчина! – обрадовался Найл. – А копья мы сами наделаем.
– И еще, – приободрилась надсмотрщица и достала маленькую деревянную коробочку.
– А что это? – спросил Симеон.
– Это принцесса просила.
– Я? – удивилась Мерлью, которая скромно стояла в общей толпе.
Райя подошла к ней и подала коробочку. Девушка открыла, с любопытством взглянула на розовую тряпочку, потянула – и ахнула. В воздухе возникло до эфемерности легкое розовое с бирюзовой вышивкой платье из тончайшего паучьего шелка.
– Райя, – выдохнула принцесса, – ты мне теперь сестра навек. Клянусь!
Мерлью быстро ушла, а надсмотрщице все продолжали и продолжали задавать вопросы. Хозяйка оазиса вспомнила, что перед городом охрана: паук-смертоносец и два-три человека на незнакомых оседланных насекомых. Вспомнила про странные вещицы, очень тонкие и красивые, назначения которых она не знала. Вспомнила, что окрестные поля и сады теперь считаются чьей-то собственностью, но работают там все те же слуги смертоносцев; что откуда-то с севера приезжают мастеровые люди и потихоньку обживают и ремонтируют дома. Мелких деталей всплывало в памяти без счета.
Вот тут Найл и понял, в чем заключалось истинное мастерство «переводчика» Тройлека: не зная, о чем спрашивать, паук рассказывал истории о себе, «ловил» вспыхивающие в мозгу пленного ассоциации.
С Райей все было намного проще: ее спрашивали, она отвечала, а в открытом как на ладони сознании вспыхивали яркие картинки.
Вот она приближается по заброшенной дороге к городу. Впереди объедают крону яблони два странных продолговатых насекомых, опоясанных ремнями, у обоих на спине по войлочной нашлепке. Чуть дальше стоит на обочине смертоносец, рядом лежат двое мужчин в кожаных штанах, с обнаженными торсами. На шее у каждого болтается что-то маленькое и сверкающее, а на поясе висят очень длинные ножи. Мужчины удивленно вскакивают, подходят к ней.
Зная злобность пришельцев, Найл внутренне сжимается, но воспитанная смертоносцами надсмотрщица привыкла смотреть на противоположный пол свысока и ничуть не беспокоится.
– Ты откуда? – спрашивает один.
– С солеварни, – отвечает Райя.
Потом ей начинают задавать вопросы, смысл которых женщине непонятен. Возможно, Найл догадался бы, в чем дело, но память Райи сохранила лишь общее недоумение.
– Если вам не нужна соль, – сказала в конце концов надсмотрщица, – я уйду.
– Отстань от нее. – Второй мужчина положил руку на плечо первому. – Это же глухомань. А ты, торговка, слушай меня. Видишь во-он тот купол? – указал он на далекую крышу дворца Смертоносца-Повелителя. – Иди туда и спроси повара.
Райя пошла дальше и через некоторое время увидела десяток строителей, возводящих на придорожной поляне каменный дом. Как ни странно, рядом с ними не стояло ни единой надсмотрщицы.
На улицах города стало куда менее многолюдно. Не встречались больше отряды идущих на работы слуг и рабов, не тянулись цепочки золотарей с их широкогорлыми кувшинами и черпаками, не маячили патрули смертоносцев. Так, отдельные прохожие в странных одеждах, один-два паука.
Встретилась странная троица – двое мужчин в кожаных рубахах и штанах вели куда-то, вальяжно обнимая за талию, женщину, с виду бывшую надсмотрщицу. Та казалась спокойной, если не сказать – покорной, а мужчины проводили Райю подозрительными взглядами, но опять все обошлось.
Развалины по большей части выглядели как обычно, но кое-где с ними произошли заметные изменения. Зияющие проемы окон теперь были затянуты полупрозрачным паучьим шелком – не паутиной, а именно шелком, который, видимо, заменял обитателям столь редкое стекло. Над дверьми обитаемых домов появились разноцветные матерчатые навесы.
Перед дворцом Смертоносца-Повелителя был сооружен обширный ярко-синий навес, под которым маячило несколько воинов – полуодетых, но с копьями. От скромных поделок изгнанников это прочное оружие с длинными сверкающими наконечниками, усыпанными шипами, отличалось, как гусеница от скорпиона.
– Чего ты хочешь за полчаса? – крикнул один из воинов Райе.
– Вот это. – Надсмотрщица указала на копье. Воины захохотали.
Райя вспомнила, к кому ее посылали, и потребовала позвать повара.
– А чем я тебе плох? – спросил все тот же воин.
– Я соль принесла.
Мужчины оживились, один из них направился во дворец. Похоже, с солью здесь и вправду было туговато.
В отличие от воинов, повар был маленького роста и с огромным животом. Согласно понятиям Райи, место таким исключительно в квартале рабов, а не во дворце Смертоносца-Повелителя.
– Сколько хочешь? – спросил уродец, заглянув в одну из котомок.
– Вот таких хочу. – Райя опять указала на копье.
– Тебе ни соли, ни тела не хватит, – опять захохотали воины.
– Тогда дайте длинных ножей.
– Вот запросы у девочки, – веселились воины. – Может, сменяем ей один? Но уж на все сразу…
– Мало. – Райя просто не поняла откровенных намеков невоспитанных мужчин.
– Ну, два?
– Нет.
– Три, три дам, – предложил воин, заговоривший первым.
– А я дам по шее и выгоню, – заявил повар. Райя схватилась за плеть. Воины опять расхохотались.
– На, бери и уматывайся. – Повар выгреб из кармана несколько золотых монет, но надсмотрщица, к восторгу окружающих, менять соль на никчемные желтые кругляшки категорически отказалась.
Следить за воспоминаниями было делом непривычным и странным. С одной стороны, Найл видел все как бы со стороны и оценивал со своей точки зрения, а с другой, благодаря плотному контакту и единению сознаний, воспринимал чужую память как свою. С одной стороны, зная мерзостные повадки пришельцев, он до дрожи в коленках боялся, что сейчас они набросятся, все отберут, убьют работников, изнасилуют надсмотрщицу. С другой – смотрел на мужчин свысока и только брезгливо кривился от их выходок.
Найл совсем было решил, что сейчас терпение захватчиков кончится и они возьмут несговорчивую женщину силой, но, как ни странно, все обошлось.
Призывы уделить немного ласки остались на словах, повар дальше ругани не пошел и, сжимая золотые в кулаке, позвал Райю за собой.
Они пошли ко дворцу Найла.
На хорошо знакомой правителю площади перед парадным входом стояло множество матерчатых навесов, под которыми были навалены кувшины, груды фруктов, висели мясные тушки и туши насекомых, свежая рыба, сверкали металлические кастрюли и тазы. Не переставая ругаться, толстый коротышка подвел надсмотрщицу к навесу, под которым торговец разложил разнообразное оружие, выбрал два десятка коротких ножей и разложил их перед Райей:
– Вот, больше не дам. Согласна?
Женщина кивнула. Повар кинул торговцу несколько желтых кругляшей, закинул одну из котомок за спину и отправился восвояси.
Райя обрадовалась, – она думала, что уродец оценил так всю соль, и тут же попыталась выменять на другую котомку наконечники для копий и широкие ножи, однако оружейник не согласился. Тогда надсмотрщица забрала у торговца за содержимое одной котомки все оставшиеся у него ножи.
Похоже, весть о том, что на рынке появилась соль, разнеслась сама собой. Со всех сторон потянулись люди, и надсмотрщица устроила бойкую торговлю прямо возле навеса оружейника.
Многие покупатели предлагали металлические кругляшки, но Райя отвергала их и меняла товар только на нужные вещи: на сушеные фрукты и вяленое мясо, на ножи и ткань для заплат. Приобрела и газовую лампу: пузатая, медная, вся она была покрыта мелкой узорчатой чеканкой, а сверху закрывалась шарообразным стеклом с небольшой трубочкой наверху – с грубыми жестяными банками слуг жуков-бомбардиров не сравнить.
Недостатком восприятия через чужую память являлось то, что в ней не сохранилось ничего, на что женщина не обратила внимания. Найл так и не узнал, как выглядит сейчас его дворец, не разобрался, стоит ли у дверей стража, или там просто мелькнуло несколько случайных прохожих. Он даже не смог понять, о чем говорил пришедший выклянчить немного соли оборванный слуга жуков. Его слова отложились отдельно, в виде общего впечатления. Зато со всеми подробностями, он мог узнать, как Райя отбирала туники и сандалии для работников, как торговалась, стремясь совместить запросы торговца с остатками соли в последней котомке.
К вечеру надсмотрщица вполне освоилась в своем новом статусе, и это ей даже понравилось. Найл перестал за нее бояться, да и глупо было бы – ведь вот она, Райя, здесь, рядом, целая и невредимая. Но стоило женщине вспомнить, как подходили к ней вооруженные захватчики, – и правитель нервно вздрагивал.
Постепенно воспоминания свелись к тому, как Райя отчаянно экономила, стремясь на последние горсти товара приобрести несколько лопат и мотыг, как вспомнила о своей мечте вырезать новую расческу – увы, на эту последнюю мелочь соли уже не хватило.
Найл оборвал расспросы, обнял ее за плечи и увел в хижину.
* * *
Утренние лучи без труда пробили камышовые стены и заставили правителя недовольно поморщиться.
– Не уходи, Посланник, – не открывая глаз, попросила Райя; голова ее покоилась у Найла на плече, а рука медленно скользила по груди.
– Мне самому не хочется уходить от тебя, милая. Я ведь так соскучился по тебе за эти месяцы. Но если я останусь, то кто освободит город Смертоносца-Повелителя от чужаков?
– Не уходи… – в последний раз, безо всякой надежды попросила она.
– Не грусти. – Найл опустился перед постелью на колени. – Мы еще увидимся. Много раз. И еще… Через пять месяцев у тебя родится сын. Никому его не отдавай, расти сама. И назови его Вайгом. Так звали моего брата.
– Хорошо, Посланник, – ничуть не удивилась надсмотрщица. Раз правитель сказал, значит, так и будет. Господин вернется к ней, придет еще не однажды. И сын родится. По имени Вайг. Раз Посланник сказал так, разве может быть иначе?
Колонна выступила сразу после легкого завтрака. Уходили налегке – вода, еда и добрая половина вещей уже ждали путников на берегу реки. За день, без единого привала, они одолели почти весь путь до устья – заночевали совсем рядом и утром вышли к прибрежным зарослям.
Увидев приближающуюся колонну, охранницы засуетились; вскоре к небу потянулись дымки костров. Навстречу выступила Сидония, отработанно поклонилась и доложила:
– Я взяла на себя смелость не строить плота, господин мой. Нам удалось найти лодки.
– Где? – удивился Найл.
– Вот они, господин мой. – Охранница показала две большие плоскодонки, качающиеся на воде. – Мне кажется, для перевозки смертоносцев они более безопасны.
– Верно, – кивнул Найл. – Но откуда они здесь?
– Вчера подъехали две лодки с людьми. Дети, ни о чем не спрашивая, накинулись на них и связали.
– Правильно сделали. Ты их похвалила?
– Да, господин мой.
– Тогда показывай пленных.
Захваченные лежали в зарослях, а неподалеку маячили гордые собой подростки. Попавшихся оказалось восемь человек. Один – пожилой мужчина с большой окладистой бородой; другой – лет тридцати, с тоненькими усиками; кроме них – девушка и пятеро молодых парней. Все так плотно замотаны паутиной, что одежды разглядеть невозможно.
Бородатый пребывал в отчаянии, причем большей частью боялся не за себя, а за внучку, с которой эти дикари вот-вот начнут вытворять самое страшное. Сама девчонка тряслась от ужаса и готова была удовлетворить все пожелания пленителей, лишь бы ей не причиняли боли. Она еще никогда не оставалась наедине с мужчиной и надеялась, что это не так уж страшно.
Парни не могли поверить, что скоро умрут, надеялись – все образуется, окажется недоразумением. Сейчас придет здешний наместник, посмеется, отпустит. Ведь не могут же они вот так просто умереть? Ведь жизнь только-только начинается, они еще ничего не успели! Один паренек успел назначить на этот вечер свидание черноглазой подружке с короткими кудрями и очень рассчитывал на ее уступчивость.
Всерьез воспринимал опасность только усатый. Он проклинал тот миг, когда решил развлечься рыбалкой, и никак не мог понять, каким образом его, бывалого воина, угораздило так глупо попасться. Вчера они заметили дымки и решили посмотреть, кого занесло в такую даль от города. Незаметно причалили, начали подкрадываться, и вдруг – он уже связан. В дальнейшей своей судьбе усатый не сомневался: сам он, находясь на чужой территории, никогда не отпустил бы пленных – выдадут. Таскать их с собой тоже нельзя: заметь кто из местных – и уже ни за что, случись беда, не отговоришься, что, мол, пришел с мирными намерениями или просто заблудился. Глупо, конечно, погибать. И от чьих рук? Дикарей безмозглых! На них рявкни хорошенько – все как один обделаются.
«Вот так, – подумал Найл. – Нашу землю мы теперь должны считать чужой территорией», – а вслух спросил:
– Кто вы такие?
– Рыбаки, господин, – ответил бородатый. – Ловим рыбу, в городе продаем, тем и кормимся.
– Как ты смеешь поднимать руку на людей одного из князей, дикарь! – злобно зашипел усатый. – Да князь на кол вас всех посадит! Смерти легкой просить будете!
– А ты знаешь Тройлека, личного переводчика князя? – присел рядом с брызгающим слюной усатым Найл.
– Тройлек – господин мой! Стоит мне ему хоть слово сказать, и он всех вас в кровавое месиво разотрет! Подошвы мне лизать будете!
– Значит, Тройлек уже господин… – выпрямился Найл. – Может, и дети у него появились?