Страница:
Кругляш извлек из кармана какой-то прибор и принялся меня им оглаживать.
«Хрен вы угадали, дядя! – не без злорадства подумал я. – Оно пассивное. Оно не детектируется…»
Перед операцией в «Азамате» Лиза по просьбе Иванова зарядила меня так называемым пассивным «маяком». А именно – вшила в гульфик штанов! Там небольшая такая пластинка, похожая на пуговицу, я про нее и забыл – так ловко сидит… Иванов таки опасался, что ловкие ребята смогут нас перехитрить и умыкнут вашего покорного слугу, вот и принял меры…
Я в этих делах слабенько разбираюсь, но знаю, что функционирует эта штуковина по принципу отражателя.
То есть лежит себе тихо, а когда в ее направлении посылают сигнал определенной частоты, отражает этот сигнал на приемник. Хитро, правда?
Тут я вспомнил, что говорила Лиза по поводу характеристик сей диковины, и злорадство мое мгновенно улетучилось. Увы, спутник тут не при делах, поэтому радиус действия «маяка» – всего полтора километра. Так что, если меня увезли куда-то в горы, можно смело затискать этот «маяк» себе в любое место…
– Как вы себя чувствуете? – без какого-либо акцента поинтересовался кругляш, закончив процедуру сканирования и усаживаясь на табурет рядом с топчаном.
– Спасибо, чувствую, – сообщил я и с ходу решил провентилировать мучающий меня вопрос:
– Мы в лагере Султана?
– Не волнуйтесь, господин доктор, Султану я вас не отдам. – Кругляш осведомленно улыбнулся. – Вы здесь в полной безопасности.
– Вы кто? – Согласитесь, вопрос вполне уместный. Не стоит прежде времени радоваться, что спасся от когтей горного орла Султана, – надо выяснить, что это еще за тип…
– Я – турецкий резидент, – безапелляционно заявил кругляш. – Зовите меня Хамза.
Наверное, в тот момент у меня было чрезвычайно глупое выражение лица… Показалось вдруг мне, что я попал в сумасшедший дом, директором которого, судя по всему, был шпионски озабоченный представитель Витя.
– Вас что-то смущает? – заботливо спросил кругляш.
– Нет, но… Разве такие вещи говорят первому встречному? Я почему-то думал…
– Вы не первый встречный, – успокоил меня кругляш. – Я за вами давно охочусь, изучил вдоль и поперек, привык уже, как к родному… Я читал обе ваши диссертации, едва ли не наизусть их помню.
– Мгхм… Эмм… Вторая диссертация имеет закрытый статус… – Я мучительно пытался сообразить, как же себя правильно вести в этой дикой ситуации. – Вы не могли… Гхм…
– Да это не проблема. – Кругляш небрежно плеснул ручкой. – Для нас не существует такого понятия, как «закрытый статус». Вас смущает моя искренность?
– Да, меня смущает… Меня вообще многое смущает…
– Мы будем с вами работать вместе, – простецки заявил кругляш. – Мне просто нет смысла скрывать от вас свое положение.
– Угу… Значит – работать… А моего согласия, значит…
– Не спросили, – кивнул кругляш. – От вас здесь ничего не зависит. У вас очень ограниченный выбор, господин доктор. Или – или.
– Если мне придется на камеру расстреливать кого-то из своих, я предпочту смерть, – торопливо сообщил я. – Не думайте, что я такой ценой…
– Да ну, бог с вами! – Кругляш рассыпался в дробном смешке и замахал на меня пухлыми лапками. – Вы за кого нас принимаете? Резать горло на камеру – это не ваш уровень, господин доктор.
– А смерть? Самоубийство, например…
– Да перестаньте, господин доктор. – Кругляш укоризненно покачал головой. – Вас давно изучили, просчитали с ног до головы, протестировали со всех сторон… Вы умный человек. Один на миллион. Вы сейчас влачите жалкое существование, потому что ваше тупое руководство не умеет обращаться с такими кадрами. Вам дадут прекрасное денежное содержание, создадут великолепные условия… и знаете, что самое главное?
– Что главное? – эхом подхватил я.
– Вы сюда, в эту страну, в ближайшие десять лет не попадете, – Кругляш доверительно подмигнул мне и ткнул пальчиком за окно. – Ваша светлая голова нужна нам там. В академических условиях.
– И сколько мне дадут? – Вопрос, сами понимаете, был праздным – но необходимо было поддерживать беседу, чтобы высосать из собеседника как можно больше информации.
– Вы сколько сейчас получаете? – прищурился кругляш.
– Если без командировочных, в пункте постоянной дислокации… Ну, около шести тысяч.
– Долларов?
– Шутите?!
– Это ваше правительство шутит, – Кругляш хмыкнул. – Двести баксов в месяц за такую работу – это не просто издевательство, господин доктор. Это… Это нечто более серьезное. Знаете, почему нам в России легко работать?
– Догадываюсь… Так сколько?
– Для начала – как минимум десять тысяч долларов в неделю, – вполне серьезно заявил кругляш. – Но, разумеется, это лишь примерная стартовая ставка, все будет зависеть от вашей производительности… И знаете что самое главное?
– Вы уже говорили – я не попаду в эту страну.
– Нет, это главное по другому вопросу. А по части оплаты труда и ваших возможных угрызений совести… Вам не придется никого предавать, выдавать какие-либо секреты… Да вы, впрочем, и не знаете ничего из этой сферы. Вам не нужно будет рисковать жизнью, совершать диверсии, теракты – я сказал, это не ваш уровень. Ваша задача – работать головой. То есть мы нанимаем для своих целей ваш нестандартный ум, только и всего.
– А вы не ошиблись? – планомерно усомнился я. – Мне кажется, голова моя не такая уж и светлая, как вы себе вообразили. И вы зря собираетесь платить мне такие деньги.
– Это почему же?
– Я не физик-ядерщик, не член команды президента и даже не старший офицер ГРУ. Что может делать у вас обычный войсковой психолог? У вас своих мало?
– У нас своих хватает, – заверил мой собеседник. – Дипломированных, с европейским образованием… Но таких, как вы, – с таким уникальным опытом, богатой практикой и гигантским стажем пребывания в зоне военных конфликтов, у нас нет вообще. А по поводу специализации… Вы кино вообще смотрите?
– Иногда. При чем здесь кино?
– Если вы заметили, самых хитроумных и изощренных маньяков ловят отнюдь не крутые агенты… – Кругляш этак свойски подмигнул мне. – А психологи-очкарики. И когда требуется срочно разрешить какой-то кризис, грозящий катастрофой мирового масштаба, приглашают специалиста с могучим аналитическим мышлением, способного просчитать и предвосхитить очередной шаг людей, которые держат палец на ядреной кнопке…
– Юмор – это хорошо, – похвалил я. – Но это немножко не по адресу. Это скорее прерогатива психиатров…
– Не вижу существенной разницы, – небрежно плеснул ручкой мой собеседник.
– Разница все же есть, – уперся я. – Психолог – личность, коллектив, характер, тенденции и так далее. Психиатр – врач, его профиль – патологии и профилактика…
– В общем, на первом этапе вы будете заниматься психоанализом, только не в общепринятой трактовке этого вопроса – не для клиента, а в пользу организации. – Мой собеседник легковесно ушел от ненужных деталей и взамен одарил меня малой дозой конкретики. – Вы будете разрабатывать агентов, которые трудятся либо будут трудиться в России. Перспективы, степень полезности, прогноз возможных отклонений, вероятность провала, двурушничества и так далее… Почему именно военный психолог? Вы знаете среду изнутри. В перспективе вы будете разрабатывать высших военных чиновников. Вам проще, чем кому-либо другому, будет «обсчитать» любого военного вельможу, найти его уязвимые места и спрогнозировать поведение в той Или иной ситуации. Ну а вообще, по большому счету, – нам нужна ваша уникальная голова. Как и любая развитая страна, мы охотимся за «мозгами». Мы дадим вам возможность развиваться, заниматься научной работой – нас очень заинтересовали ваши диссертации, я не зря упомянул, что тщательно ознакомился с ними…
– И какая же вам польза от моих диссертаций?!
– Польза огромная, – заверил меня кругляш. – Вы даже представить себе не можете… Цивилизованная Европа видит чеченскую проблему несколько в ином ракурсе, чем вы, россияне. Если, допустим, вы напишете диссертацию об исключительной неисправимости разбойной чеченской нации, с закономерным выводом: бороться бесполезно, нужно либо уничтожить, либо отпустить на все четыре стороны…
– Вы… Гхм-кхм… вы вообще понимаете, о чем говорите?! – От такого неожиданного оборота я на мгновение даже дара речи лишился. – Это же…
– Это вы пока не понимаете. – Глаза моего собеседника внезапно стали колючими. – Но это – вопрос времени. И давайте закончим эту тему. А в завершение хочу напомнить, что при всем богатстве выбора особой альтернативы для вас не существует…
– Значит, от меня ничего не зависит?
– Совершенно, – подтвердил кругляш. – Вы – жертва обстоятельств. Вы будете здесь недолго. Послезавтра, с утра, прибудут мои люди, и я переправлю вас через границу. И будем работать…
У меня даже не было сил возмутиться. Какой-то легкомысленный на вид толстячок в тюбетейке натравил на меня целую свору своих псов, обложил с ног до головы, отловил и теперь считает, что дело в шляпе. «…Не нужно вашего согласия. От вас ничего не зависит…» Ну ни хрена себе! А как же загадочная русская душа, когда назло всем – лбом об стену?!
– Меня потащат по горным тропам?
– Вы страшный пессимист, доктор! Зачем все время думать о трудностях? Расслабьтесь, они позади. Вы прокатитесь на удобной машине – правда, с завязанными глазами. Затем полетите в комфортабельном самолете, обычным рейсом, с обычного гражданского аэродрома.
– А если я там начну кричать и всячески привлекать к себе внимание?
– Перестаньте, доктор, это вам не идет. Ничего вы там не начнете, я все предусмотрел.
– Вот черт! Похоже, меня вообще исключили из событийного контекста, нанизанного на мою же персону…
– Да не расстраивайтесь – это все временно… – Кругляш посмотрел на часы и вежливо спросил:
– Вам что-нибудь нужно? Вы скажите, я отдам распоряжение…
– Пару вопросов…
– Да, пожалуйста.
– Вы тогда, на обмене были…
– Был, не вижу смысла скрывать это.
– Насчет однополой любви на камеру…
– Это не моя идея! – Кругляш застенчиво улыбнулся и помахал ручками – открестился от такого непотребства.
– А в чем была ваша идея? Вы, насколько я понял, там были главный?
– Моя идея была проста: вынудить вас добровольно сдаться в плен, – признался мой собеседник. – Это, кстати, зная вас даже заочно, было совсем нетрудно.
– Но я же предлагал!
– Я в курсе. – Кругляш с непритворной грустью вздохнул. – Человеческий фактор, понимаете? Некий неуравновешенный молодой человек вышел из-под контроля, и все пошло прахом. В противном случае вся эта история закончилась бы в тот же день, и совершенно бескровно. Я, видите ли, не люблю крови…
– Ясно… Еще вопрос. Вахромеев меня сдал, да? – Сейчас мне это вряд ли было нужно, но спросить все же хотелось.
– Кто такой Вахромеев? – Лицо кругляша было непроницаемым – ни один мускул не дрогнул.
– Да ну, не прикидывайтесь! Вахромеев – ваш агент?
– Вы будете знать только меня, – невозмутимо сообщил мой собеседник. – Контактировать только со мной. У меня много агентов. Но вам они совершенно без надобности. Что еще?
– Вы уже хотите меня покинуть?
– Да, скоро темнеет. Вам здесь дадут все необходимое – я распорядился. Мы еще минут десять пообщаемся, и я отправлюсь – я собираюсь ночевать в постели, к которой привык. У вас есть возражения?
Ух, какой ты вежливый! А если и есть, что тогда?
– Я уже знаю одного вашего агента, – не без злорадства сообщил я, начиная плести свою обычную сеть с рабочим названием «раздоры в стане врага – лучший бальзам на сердце хитрого воина». – Это Абай Рустамов. Славный воин, отменный оперативник…
– Ну, это неизбежно, – пожал плечами кругляш. – Ваша команда работала по нему, вы контактировали… Но больше – не будете. Так что это не имеет значения.
– Имеет, – возразил я.
– Объяснитесь. – Кругляш опять посмотрел на часы.
– Объясняюсь. Имею основания подозревать Абая Рустамова в двурушничестве…
– Ну-у-у, доктор, это вовсе не смешно. – Кругляш изобразил учтивую улыбку. – Если вы психолог и светлая голова, это вовсе не значит, что остальные – профаны по этой части. Вы сейчас пытаетесь сыграть в старую как мир игру: внести разлад в стан врага. Я заверяю: вам это не удастся. Кроме того, я просто не вижу целесообразности в данном образе действий. Вы Абая больше никогда не увидите. Зачем вам это?
– Вот вы меня все доктором величаете, – посетовал я. – А считаете таким глупым? Верно – мне нет резона вас ссорить с Абаем, вбивать клин между вами… Я ведь просто о своей безопасности беспокоюсь.
– Объяснитесь? – бесстрастно потребовал кругляш.
– Объясняюсь. Я не просто так насчет Вахромеева спросил. Я вам сообщу один факт и задам три вопроса по теме. Два практических, один сугубо риторический.
Факт: Руслан знает, что у меня есть основания опасаться встречи с Султаном. Сегодня утром, когда меня поймали, он непреднамеренно показал это своим поведением. Если вас заинтересует это, я объясню подробнее.
Вопросы. Первый: есть ли у вас копия записи обмена, на котором я в порядке самообороны – подчеркиваю, именно в таком порядке! – убил неуравновешенного Турпала Абдулаева – брата Султана? Второй: имел ли Абай хотя бы временный доступ к этой пленке? И третий – риторический… Если предположить, что Абай все же имел доступ к пленке и смотрел ее… Почему бы ему не сделать копию и не подарить ее втихаря от вас Султану?
Кругляш смерил меня пристальным взглядом, отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столешнице. Резонно было ожидать контрвопроса из серии «а смысл?». Но вопрос такого плана не последовал. Мой собеседник оказался гораздо мудрее, чем я ожидал.
– Ну что ж… Мне надо подумать над этим.
Кругляш стукнул пальцем в окно (тотчас же возникла давешняя бородатая харя) и отдал длинное распоряжение на… по-моему, на каком-то дагестанском наречии – но точно не на чеченском. Харя кивнула и исчезла. Кругляш расстегнул две верхние пуговицы на халате, сел поудобнее и достал из кармана костяные четки.
– Вы что, уже не торопитесь?
– Я остаюсь ночевать. Сейчас нам приготовят ужин, потом мы будем пить чай и подробно побеседуем. С вами интересно, я не ошибся в вас.
– Вот даже как… – Я был озадачен – для такого основательного человека, каковым должен быть, по моему мнению, резидент, этот тип слишком легко менял свои планы. – Ну, вы хозяин, вам, разумеется, виднее…
– Я остаюсь в целях вашей безопасности, – все так же бесстрастно сообщил резидент. – Если ваши подозрения относительно Абая верны, следует ожидать, что сегодня или завтра ночью Султан придет за вашей головой. А ваша голова – это моя собственность, я не собираюсь так запросто ее отдавать.
– Интересное умозаключение…
– Если вы имеете в виду голову, то это не умозаключение, доктор, а просто констатация факта. Я располагаю временем и вполне могу позволить себе провести праздно две ночи и день, чтобы не потерять в одночасье результат столь долгой и напряженной работы… Впрочем, для вас это не имеет значения. Для вас имеет значение другое: если я останусь здесь, Султан не осмелится осуществить свои намерения…
Глава 16.
«Хрен вы угадали, дядя! – не без злорадства подумал я. – Оно пассивное. Оно не детектируется…»
Перед операцией в «Азамате» Лиза по просьбе Иванова зарядила меня так называемым пассивным «маяком». А именно – вшила в гульфик штанов! Там небольшая такая пластинка, похожая на пуговицу, я про нее и забыл – так ловко сидит… Иванов таки опасался, что ловкие ребята смогут нас перехитрить и умыкнут вашего покорного слугу, вот и принял меры…
Я в этих делах слабенько разбираюсь, но знаю, что функционирует эта штуковина по принципу отражателя.
То есть лежит себе тихо, а когда в ее направлении посылают сигнал определенной частоты, отражает этот сигнал на приемник. Хитро, правда?
Тут я вспомнил, что говорила Лиза по поводу характеристик сей диковины, и злорадство мое мгновенно улетучилось. Увы, спутник тут не при делах, поэтому радиус действия «маяка» – всего полтора километра. Так что, если меня увезли куда-то в горы, можно смело затискать этот «маяк» себе в любое место…
– Как вы себя чувствуете? – без какого-либо акцента поинтересовался кругляш, закончив процедуру сканирования и усаживаясь на табурет рядом с топчаном.
– Спасибо, чувствую, – сообщил я и с ходу решил провентилировать мучающий меня вопрос:
– Мы в лагере Султана?
– Не волнуйтесь, господин доктор, Султану я вас не отдам. – Кругляш осведомленно улыбнулся. – Вы здесь в полной безопасности.
– Вы кто? – Согласитесь, вопрос вполне уместный. Не стоит прежде времени радоваться, что спасся от когтей горного орла Султана, – надо выяснить, что это еще за тип…
– Я – турецкий резидент, – безапелляционно заявил кругляш. – Зовите меня Хамза.
Наверное, в тот момент у меня было чрезвычайно глупое выражение лица… Показалось вдруг мне, что я попал в сумасшедший дом, директором которого, судя по всему, был шпионски озабоченный представитель Витя.
– Вас что-то смущает? – заботливо спросил кругляш.
– Нет, но… Разве такие вещи говорят первому встречному? Я почему-то думал…
– Вы не первый встречный, – успокоил меня кругляш. – Я за вами давно охочусь, изучил вдоль и поперек, привык уже, как к родному… Я читал обе ваши диссертации, едва ли не наизусть их помню.
– Мгхм… Эмм… Вторая диссертация имеет закрытый статус… – Я мучительно пытался сообразить, как же себя правильно вести в этой дикой ситуации. – Вы не могли… Гхм…
– Да это не проблема. – Кругляш небрежно плеснул ручкой. – Для нас не существует такого понятия, как «закрытый статус». Вас смущает моя искренность?
– Да, меня смущает… Меня вообще многое смущает…
– Мы будем с вами работать вместе, – простецки заявил кругляш. – Мне просто нет смысла скрывать от вас свое положение.
– Угу… Значит – работать… А моего согласия, значит…
– Не спросили, – кивнул кругляш. – От вас здесь ничего не зависит. У вас очень ограниченный выбор, господин доктор. Или – или.
– Если мне придется на камеру расстреливать кого-то из своих, я предпочту смерть, – торопливо сообщил я. – Не думайте, что я такой ценой…
– Да ну, бог с вами! – Кругляш рассыпался в дробном смешке и замахал на меня пухлыми лапками. – Вы за кого нас принимаете? Резать горло на камеру – это не ваш уровень, господин доктор.
– А смерть? Самоубийство, например…
– Да перестаньте, господин доктор. – Кругляш укоризненно покачал головой. – Вас давно изучили, просчитали с ног до головы, протестировали со всех сторон… Вы умный человек. Один на миллион. Вы сейчас влачите жалкое существование, потому что ваше тупое руководство не умеет обращаться с такими кадрами. Вам дадут прекрасное денежное содержание, создадут великолепные условия… и знаете, что самое главное?
– Что главное? – эхом подхватил я.
– Вы сюда, в эту страну, в ближайшие десять лет не попадете, – Кругляш доверительно подмигнул мне и ткнул пальчиком за окно. – Ваша светлая голова нужна нам там. В академических условиях.
– И сколько мне дадут? – Вопрос, сами понимаете, был праздным – но необходимо было поддерживать беседу, чтобы высосать из собеседника как можно больше информации.
– Вы сколько сейчас получаете? – прищурился кругляш.
– Если без командировочных, в пункте постоянной дислокации… Ну, около шести тысяч.
– Долларов?
– Шутите?!
– Это ваше правительство шутит, – Кругляш хмыкнул. – Двести баксов в месяц за такую работу – это не просто издевательство, господин доктор. Это… Это нечто более серьезное. Знаете, почему нам в России легко работать?
– Догадываюсь… Так сколько?
– Для начала – как минимум десять тысяч долларов в неделю, – вполне серьезно заявил кругляш. – Но, разумеется, это лишь примерная стартовая ставка, все будет зависеть от вашей производительности… И знаете что самое главное?
– Вы уже говорили – я не попаду в эту страну.
– Нет, это главное по другому вопросу. А по части оплаты труда и ваших возможных угрызений совести… Вам не придется никого предавать, выдавать какие-либо секреты… Да вы, впрочем, и не знаете ничего из этой сферы. Вам не нужно будет рисковать жизнью, совершать диверсии, теракты – я сказал, это не ваш уровень. Ваша задача – работать головой. То есть мы нанимаем для своих целей ваш нестандартный ум, только и всего.
– А вы не ошиблись? – планомерно усомнился я. – Мне кажется, голова моя не такая уж и светлая, как вы себе вообразили. И вы зря собираетесь платить мне такие деньги.
– Это почему же?
– Я не физик-ядерщик, не член команды президента и даже не старший офицер ГРУ. Что может делать у вас обычный войсковой психолог? У вас своих мало?
– У нас своих хватает, – заверил мой собеседник. – Дипломированных, с европейским образованием… Но таких, как вы, – с таким уникальным опытом, богатой практикой и гигантским стажем пребывания в зоне военных конфликтов, у нас нет вообще. А по поводу специализации… Вы кино вообще смотрите?
– Иногда. При чем здесь кино?
– Если вы заметили, самых хитроумных и изощренных маньяков ловят отнюдь не крутые агенты… – Кругляш этак свойски подмигнул мне. – А психологи-очкарики. И когда требуется срочно разрешить какой-то кризис, грозящий катастрофой мирового масштаба, приглашают специалиста с могучим аналитическим мышлением, способного просчитать и предвосхитить очередной шаг людей, которые держат палец на ядреной кнопке…
– Юмор – это хорошо, – похвалил я. – Но это немножко не по адресу. Это скорее прерогатива психиатров…
– Не вижу существенной разницы, – небрежно плеснул ручкой мой собеседник.
– Разница все же есть, – уперся я. – Психолог – личность, коллектив, характер, тенденции и так далее. Психиатр – врач, его профиль – патологии и профилактика…
– В общем, на первом этапе вы будете заниматься психоанализом, только не в общепринятой трактовке этого вопроса – не для клиента, а в пользу организации. – Мой собеседник легковесно ушел от ненужных деталей и взамен одарил меня малой дозой конкретики. – Вы будете разрабатывать агентов, которые трудятся либо будут трудиться в России. Перспективы, степень полезности, прогноз возможных отклонений, вероятность провала, двурушничества и так далее… Почему именно военный психолог? Вы знаете среду изнутри. В перспективе вы будете разрабатывать высших военных чиновников. Вам проще, чем кому-либо другому, будет «обсчитать» любого военного вельможу, найти его уязвимые места и спрогнозировать поведение в той Или иной ситуации. Ну а вообще, по большому счету, – нам нужна ваша уникальная голова. Как и любая развитая страна, мы охотимся за «мозгами». Мы дадим вам возможность развиваться, заниматься научной работой – нас очень заинтересовали ваши диссертации, я не зря упомянул, что тщательно ознакомился с ними…
– И какая же вам польза от моих диссертаций?!
– Польза огромная, – заверил меня кругляш. – Вы даже представить себе не можете… Цивилизованная Европа видит чеченскую проблему несколько в ином ракурсе, чем вы, россияне. Если, допустим, вы напишете диссертацию об исключительной неисправимости разбойной чеченской нации, с закономерным выводом: бороться бесполезно, нужно либо уничтожить, либо отпустить на все четыре стороны…
– Вы… Гхм-кхм… вы вообще понимаете, о чем говорите?! – От такого неожиданного оборота я на мгновение даже дара речи лишился. – Это же…
– Это вы пока не понимаете. – Глаза моего собеседника внезапно стали колючими. – Но это – вопрос времени. И давайте закончим эту тему. А в завершение хочу напомнить, что при всем богатстве выбора особой альтернативы для вас не существует…
– Значит, от меня ничего не зависит?
– Совершенно, – подтвердил кругляш. – Вы – жертва обстоятельств. Вы будете здесь недолго. Послезавтра, с утра, прибудут мои люди, и я переправлю вас через границу. И будем работать…
У меня даже не было сил возмутиться. Какой-то легкомысленный на вид толстячок в тюбетейке натравил на меня целую свору своих псов, обложил с ног до головы, отловил и теперь считает, что дело в шляпе. «…Не нужно вашего согласия. От вас ничего не зависит…» Ну ни хрена себе! А как же загадочная русская душа, когда назло всем – лбом об стену?!
– Меня потащат по горным тропам?
– Вы страшный пессимист, доктор! Зачем все время думать о трудностях? Расслабьтесь, они позади. Вы прокатитесь на удобной машине – правда, с завязанными глазами. Затем полетите в комфортабельном самолете, обычным рейсом, с обычного гражданского аэродрома.
– А если я там начну кричать и всячески привлекать к себе внимание?
– Перестаньте, доктор, это вам не идет. Ничего вы там не начнете, я все предусмотрел.
– Вот черт! Похоже, меня вообще исключили из событийного контекста, нанизанного на мою же персону…
– Да не расстраивайтесь – это все временно… – Кругляш посмотрел на часы и вежливо спросил:
– Вам что-нибудь нужно? Вы скажите, я отдам распоряжение…
– Пару вопросов…
– Да, пожалуйста.
– Вы тогда, на обмене были…
– Был, не вижу смысла скрывать это.
– Насчет однополой любви на камеру…
– Это не моя идея! – Кругляш застенчиво улыбнулся и помахал ручками – открестился от такого непотребства.
– А в чем была ваша идея? Вы, насколько я понял, там были главный?
– Моя идея была проста: вынудить вас добровольно сдаться в плен, – признался мой собеседник. – Это, кстати, зная вас даже заочно, было совсем нетрудно.
– Но я же предлагал!
– Я в курсе. – Кругляш с непритворной грустью вздохнул. – Человеческий фактор, понимаете? Некий неуравновешенный молодой человек вышел из-под контроля, и все пошло прахом. В противном случае вся эта история закончилась бы в тот же день, и совершенно бескровно. Я, видите ли, не люблю крови…
– Ясно… Еще вопрос. Вахромеев меня сдал, да? – Сейчас мне это вряд ли было нужно, но спросить все же хотелось.
– Кто такой Вахромеев? – Лицо кругляша было непроницаемым – ни один мускул не дрогнул.
– Да ну, не прикидывайтесь! Вахромеев – ваш агент?
– Вы будете знать только меня, – невозмутимо сообщил мой собеседник. – Контактировать только со мной. У меня много агентов. Но вам они совершенно без надобности. Что еще?
– Вы уже хотите меня покинуть?
– Да, скоро темнеет. Вам здесь дадут все необходимое – я распорядился. Мы еще минут десять пообщаемся, и я отправлюсь – я собираюсь ночевать в постели, к которой привык. У вас есть возражения?
Ух, какой ты вежливый! А если и есть, что тогда?
– Я уже знаю одного вашего агента, – не без злорадства сообщил я, начиная плести свою обычную сеть с рабочим названием «раздоры в стане врага – лучший бальзам на сердце хитрого воина». – Это Абай Рустамов. Славный воин, отменный оперативник…
– Ну, это неизбежно, – пожал плечами кругляш. – Ваша команда работала по нему, вы контактировали… Но больше – не будете. Так что это не имеет значения.
– Имеет, – возразил я.
– Объяснитесь. – Кругляш опять посмотрел на часы.
– Объясняюсь. Имею основания подозревать Абая Рустамова в двурушничестве…
– Ну-у-у, доктор, это вовсе не смешно. – Кругляш изобразил учтивую улыбку. – Если вы психолог и светлая голова, это вовсе не значит, что остальные – профаны по этой части. Вы сейчас пытаетесь сыграть в старую как мир игру: внести разлад в стан врага. Я заверяю: вам это не удастся. Кроме того, я просто не вижу целесообразности в данном образе действий. Вы Абая больше никогда не увидите. Зачем вам это?
– Вот вы меня все доктором величаете, – посетовал я. – А считаете таким глупым? Верно – мне нет резона вас ссорить с Абаем, вбивать клин между вами… Я ведь просто о своей безопасности беспокоюсь.
– Объяснитесь? – бесстрастно потребовал кругляш.
– Объясняюсь. Я не просто так насчет Вахромеева спросил. Я вам сообщу один факт и задам три вопроса по теме. Два практических, один сугубо риторический.
Факт: Руслан знает, что у меня есть основания опасаться встречи с Султаном. Сегодня утром, когда меня поймали, он непреднамеренно показал это своим поведением. Если вас заинтересует это, я объясню подробнее.
Вопросы. Первый: есть ли у вас копия записи обмена, на котором я в порядке самообороны – подчеркиваю, именно в таком порядке! – убил неуравновешенного Турпала Абдулаева – брата Султана? Второй: имел ли Абай хотя бы временный доступ к этой пленке? И третий – риторический… Если предположить, что Абай все же имел доступ к пленке и смотрел ее… Почему бы ему не сделать копию и не подарить ее втихаря от вас Султану?
Кругляш смерил меня пристальным взглядом, отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столешнице. Резонно было ожидать контрвопроса из серии «а смысл?». Но вопрос такого плана не последовал. Мой собеседник оказался гораздо мудрее, чем я ожидал.
– Ну что ж… Мне надо подумать над этим.
Кругляш стукнул пальцем в окно (тотчас же возникла давешняя бородатая харя) и отдал длинное распоряжение на… по-моему, на каком-то дагестанском наречии – но точно не на чеченском. Харя кивнула и исчезла. Кругляш расстегнул две верхние пуговицы на халате, сел поудобнее и достал из кармана костяные четки.
– Вы что, уже не торопитесь?
– Я остаюсь ночевать. Сейчас нам приготовят ужин, потом мы будем пить чай и подробно побеседуем. С вами интересно, я не ошибся в вас.
– Вот даже как… – Я был озадачен – для такого основательного человека, каковым должен быть, по моему мнению, резидент, этот тип слишком легко менял свои планы. – Ну, вы хозяин, вам, разумеется, виднее…
– Я остаюсь в целях вашей безопасности, – все так же бесстрастно сообщил резидент. – Если ваши подозрения относительно Абая верны, следует ожидать, что сегодня или завтра ночью Султан придет за вашей головой. А ваша голова – это моя собственность, я не собираюсь так запросто ее отдавать.
– Интересное умозаключение…
– Если вы имеете в виду голову, то это не умозаключение, доктор, а просто констатация факта. Я располагаю временем и вполне могу позволить себе провести праздно две ночи и день, чтобы не потерять в одночасье результат столь долгой и напряженной работы… Впрочем, для вас это не имеет значения. Для вас имеет значение другое: если я останусь здесь, Султан не осмелится осуществить свои намерения…
Глава 16.
КОМАНДА. ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ…
«…Сводка о состоянии оперативной обстановки в Чеченской Республике на 12 сентября 2002 года…»
Увы, уважаемый читатель, остались вы совсем без информации: какой-то военный негодяй использовал сводку не по назначению. Просто удивительно, как низко пали нравы – бумага-то плотная, шершавая… Из трех листков остался один, с последним абзацем вверху:
«…за сутки изъято: пистолет, 2 охотничьих ружья, обрез, 1761 патрон, 19 гранат, 32 выстрела к гранатомету, 43 снаряда, 5 мин, 12 запалов, 10 детонаторов, 0, 1 кг пластита, 5, 8 тротила.
Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе…»
Под абзацем – каракули химическим карандашом, знакомый всем почерк Васи Крюкова:
«…Если взять Россию за единый организм, то каждая ее область – это как бы часть тела. Москва – голова и одновременно член (оттуда приезжают большие сердитые люди и всех имеют). Питер – глаза и уши. Средняя полоса – туловище. Сибирь – ноги, Кубань и Ставрополье – руки. А Чечня, значит, – …»
Далее – ровным почерком лейтенанта Сереги:
«…Пространно. Надо проще. Это война будет вечной…»
Ниже нарисован корявый человечек с непропорционально огромным фаллосом, заштрихованным кубиками, наподобие гранаты «Ф-1» и опять Васины каракули:
«…Проще – так проще. Короче, оперативная обстановка – полная ж…»
Вот такие моральные уроды. Иванов захочет посмотреть сводку, увидит это непотребство и будет очень недоволен…
С Моховым все получилось на удивление гладко. Иванов, собравшись с мыслями, передумал камикадзить (первоначальная идея была такова: взять Мохова как заложника и прорываться с боем к выходу), левой рукой натыкал номер представителя и кратко доложил обстановку. Представитель в подробности вдаваться не стал, только переспросил:
– Вы уверены?
– На двести процентов.
– Хорошо. Но вы отвечаете за это, и не только своей карьерой – вы, надеюсь, понимаете… Ждите, я сейчас свяжусь с начальником…
Начальник УФСБ позвонил минут через десять – сказал, что сейчас подъедет, и попросил Иванова не наделать глупостей. Иванов обещал – не будет. По крайней мере, постарается.
Минут еще через десять подтянулся Вахромеев – его без доклада пустили, свой в доску парень.
– Я здесь, Петрович. Петрушин внизу, сам понимаешь, без разрешения не пустят, а обострять не стоит…
– Наручники взял?
– Наручники? Нет, наручники…
– Ну и пень ты, Паша! Ты вроде как на задержание приехал?
– Да я так… – Вахромеев сконфуженно прокашлялся. – Я думал – ситуацию разрулить, или что там…
– Надо наручники. Связал бы, да боюсь подходить – он у нас рукопашник. Мы с тобой вряд ли справимся. Петрушина бы сюда…
– Это страшное недоразумение, коллеги, – трагическим шепотом сообщил развернутый лицом в угол Мохов. – Это ужасная ошибка…
– Захлопни вафельницу, коллега, – у Иванова от напряжения сводило скулы и палец на спусковом крючке. – Говорить будешь в блиндаже, когда тебя Петрушин на топчане распнет. Два пнет, три пнет – и не только пнет. Вот тогда все и расскажешь, падла…
Прибывший начальник по отношению к своему первому заму держался отстраненно. Вошел в кабинет, подал руку Иванову и Вахромееву, в угол даже не посмотрел.
– Поделитесь вашими планами, Сергей Петрович.
– Конвоирую на базу, – коротко доложил Иванов. – Содержу до утра. Утром будет спецборт Моздок – Ханкала – Моздок. Оттуда его в столицу этапируют.
– Следственные действия?
– Мы оперативники, – поправил начальника Иванов. – «Вывели» и задержали. Следственные действия будут в столице.
– Хорошо, хорошо… Что нужно от меня?
На лице начальника была написана растерянность и великая забота о своем собственном положении. Иванов, опытный кадр, прекрасно понимал, что команда поневоле подложила хорошему человеку жуткую свинью. Это же какой громкий скандал! Если первый зам – действительно шпион, начальника как минимум попрут из кресла. Как минимум…
– Ничего не надо, Олег Викторович, – с сочувствием произнес Иванов. – Если нетрудно, дайте команду, пусть сюда подымется майор Петрушин. Надо связать…
– Я прошу вас об одолжении. – Начальник даже покраснел – до того неловко себя чувствовал, у какого-то там начальника отдела одолжения просить! – Я вас прошу… Пока ведь ничего не доказано, верно? Я имею в виду, в судебном порядке. Он пока ведь только подозреваемый, верно? Даже обвинения пока нет… Я вас прошу – давайте чинно спустимся вниз, не надо вязать. Чинно сядем в машины и разъедемся. Негоже людям смотреть на это… на это… Ну, в общем, раньше времени…
– Хорошо, Олег Викторович, – согласился Иванов. – Но я должен вас уведомить… Внизу трое моих людей. Если он поведет себя не правильно, стрелять будем без предупреждения.
– Я думаю, он понимает… – Начальник хотел было сказать, что именно такое понимает его первый зам, но махнул рукой и болезненно скривился. – Ладно, чего там… Пойдемте.
От «следственных действий» Иванов все же не удержался. Ночь была длинная, не спалось… Связанного шпиона поместили в блиндаж, Петрушин разложил на столе аксессуары и предложил публике занимать удобные места (Вахромеев неотлучной тенью сопровождал Иванова – переживал за свою шкуру, друг предателя!).
– Что за маскарад вы тут устроили? – Мохов старался держаться с достоинством, но физиология выдавала – он элементарно потел, хотя вечер был довольно прохладным. – Вы собираетесь показать мне, что…
– Мы не собираемся показывать, – буркнул Иванов. – Мы просто будем. Потому что нам нужна информация. А из столицы, боюсь, с нами просто не пожелают делиться. Начинай, Евгений.
Петрушин, гнусно ухмыляясь, рывком содрал с Мохова штаны.
– Прекратите! – взвизгнул предатель. – Что вы себе…
Бац! – Петрушин влепил пленнику смачную оплеуху и буднично посоветовал:
– Закрой пасть. Еще раз заорешь – противогаз натяну и бачок закупорю.
– Это безумие какое-то… – хрипло прошептал Мохов, с ужасом наблюдая за манипуляциями главного садиста команды. – Этого просто не может быть…
Петрушин между тем взял шило, телефонные провода и присел рядом на топчан.
– Это член, господа, – хорошо поставленным голосом учителя биологии начал он. – Берем шило…
Увы, как следует «отдохнуть» Петрушину в этот раз не удалось. Мохов – вот никто бы не подумал! – на боль оказался удивительно слабым и буквально сразу же стал давать показания.
– Если мне хоть раз покажется, что ты соврал, мы оставим вас наедине с Петрушиным и пойдем спать, – предупредил на всякий случай Иванов, не успевший составить вопросник. – Итак, приступим…
…В числе всего прочего Мохов сообщил о том, что резидент знает об интересе команды в отношении Руслана Балаева…
– Прости, Петрович! – своевременно взрыднул Вахромеев. – Прости засранца!
– За что?
– Это я ему ваш интерес по Балаеву сдал. – Вахромеев едва не рухнул на колени перед коллегой. – Ты справки через наших наводил, они мне доложили… А я ему сболтнул – он спрашивал, чем там сейчас наша команда страдает…
– Ну, спасибо, удружил, коллега. А как же корпоративная этика?
– Да разве ж я знал?! У меня и в мыслях не было…
…и сдал три «явки» в Веденском районе, рядом с границей Дагестана. Пока плотно не сел на крючок, встречались там. «Явки» – это, конечно, громко, возили его туда с завязанными глазами, страхуясь. Но примерные места на карте показал – грамотный человек, в топографии соображает…
– Ну что ж, я доволен, – резюмировал Иванов, выключая диктофон. – Можно будет устроить там долговременные засады, авось выйдем на нашего парня…
А что касается Балаева – и хрен с ним. Нам он теперь вроде бы и не нужен особо. Завтра с утра проводим товарища и поедем, снимем пост. Теперь он туда долго не заявится…
Спецборт прибыл в девять часов утра – представитель, видимо, еще затемно всех там растормошил. Провожали высокую персону всей капеллой – отказаться от участия в таком неординарном мероприятии никто почему-то не пожелал.
За пойманным предателем прилетел… лично представитель Витя!
– Вот гусь! – удивился Иванов. – Нет, вы посмотрите на него!
Представитель был облачен в новый камуфляж, имел на плече автомат, а за спиной – пару операторов с камерами. Бегло поздоровавшись, Витя притянул к себе бледного, как смерть, Мохова и обернулся к камерам.
– В настоящий момент я, спецпредставитель президента по ЮФО, провожу задержание государственного преступника, пойманного в результате многоходовой сложной оперативной игры, разработанной лично мною на основе…
Вот такой наш представитель. Веселый и находчивый.
– Ну и хрен с ним, – махнул рукой Иванов, провожая взглядом набирающий высоту «спецборт». – Каждому – свое. А мы сейчас поедем, позавтракаем как следует и…
В этот момент в нагрудном кармане Петрушина возник срывающийся от волнения голос Кости Воронцова:
– Первый – Четвертому! Ответьте быстро!..
Васю нашли ближе к полудню. И то – спасибо подключенному к розыскным мероприятиям разведбату, где он ранее служил. Разведчики посовещались у северной оконечности села (точка отсчета, указанная Костей при докладе), разбились на несколько групп и осторожно пустились по «направлениям наиболее вероятного ухода от преследования». Костя наверняка бы одобрил привлечение разведчиков, сказал бы что-нибудь типа: «…сходный образ мышления и родственная профессиональная ориентация предполагают наиболее верное определение вектора усилий искомого субъекта…»
От долгого лежания в статичном положении Вася одеревенел и не то что самостоятельно двигаться – говорить нормально не мог. А еще он схлопотал пулю в левое предплечье – прилетела, дура, рикошетом, под большим углом. Спасибо, хорошо встала, закупорила рану – иначе бы кровью изошел.
Увы, уважаемый читатель, остались вы совсем без информации: какой-то военный негодяй использовал сводку не по назначению. Просто удивительно, как низко пали нравы – бумага-то плотная, шершавая… Из трех листков остался один, с последним абзацем вверху:
«…за сутки изъято: пистолет, 2 охотничьих ружья, обрез, 1761 патрон, 19 гранат, 32 выстрела к гранатомету, 43 снаряда, 5 мин, 12 запалов, 10 детонаторов, 0, 1 кг пластита, 5, 8 тротила.
Временный пресс-центр МВД РФ в Северо-Кавказском регионе…»
Под абзацем – каракули химическим карандашом, знакомый всем почерк Васи Крюкова:
«…Если взять Россию за единый организм, то каждая ее область – это как бы часть тела. Москва – голова и одновременно член (оттуда приезжают большие сердитые люди и всех имеют). Питер – глаза и уши. Средняя полоса – туловище. Сибирь – ноги, Кубань и Ставрополье – руки. А Чечня, значит, – …»
Далее – ровным почерком лейтенанта Сереги:
«…Пространно. Надо проще. Это война будет вечной…»
Ниже нарисован корявый человечек с непропорционально огромным фаллосом, заштрихованным кубиками, наподобие гранаты «Ф-1» и опять Васины каракули:
«…Проще – так проще. Короче, оперативная обстановка – полная ж…»
Вот такие моральные уроды. Иванов захочет посмотреть сводку, увидит это непотребство и будет очень недоволен…
***
С Моховым все получилось на удивление гладко. Иванов, собравшись с мыслями, передумал камикадзить (первоначальная идея была такова: взять Мохова как заложника и прорываться с боем к выходу), левой рукой натыкал номер представителя и кратко доложил обстановку. Представитель в подробности вдаваться не стал, только переспросил:
– Вы уверены?
– На двести процентов.
– Хорошо. Но вы отвечаете за это, и не только своей карьерой – вы, надеюсь, понимаете… Ждите, я сейчас свяжусь с начальником…
Начальник УФСБ позвонил минут через десять – сказал, что сейчас подъедет, и попросил Иванова не наделать глупостей. Иванов обещал – не будет. По крайней мере, постарается.
Минут еще через десять подтянулся Вахромеев – его без доклада пустили, свой в доску парень.
– Я здесь, Петрович. Петрушин внизу, сам понимаешь, без разрешения не пустят, а обострять не стоит…
– Наручники взял?
– Наручники? Нет, наручники…
– Ну и пень ты, Паша! Ты вроде как на задержание приехал?
– Да я так… – Вахромеев сконфуженно прокашлялся. – Я думал – ситуацию разрулить, или что там…
– Надо наручники. Связал бы, да боюсь подходить – он у нас рукопашник. Мы с тобой вряд ли справимся. Петрушина бы сюда…
– Это страшное недоразумение, коллеги, – трагическим шепотом сообщил развернутый лицом в угол Мохов. – Это ужасная ошибка…
– Захлопни вафельницу, коллега, – у Иванова от напряжения сводило скулы и палец на спусковом крючке. – Говорить будешь в блиндаже, когда тебя Петрушин на топчане распнет. Два пнет, три пнет – и не только пнет. Вот тогда все и расскажешь, падла…
Прибывший начальник по отношению к своему первому заму держался отстраненно. Вошел в кабинет, подал руку Иванову и Вахромееву, в угол даже не посмотрел.
– Поделитесь вашими планами, Сергей Петрович.
– Конвоирую на базу, – коротко доложил Иванов. – Содержу до утра. Утром будет спецборт Моздок – Ханкала – Моздок. Оттуда его в столицу этапируют.
– Следственные действия?
– Мы оперативники, – поправил начальника Иванов. – «Вывели» и задержали. Следственные действия будут в столице.
– Хорошо, хорошо… Что нужно от меня?
На лице начальника была написана растерянность и великая забота о своем собственном положении. Иванов, опытный кадр, прекрасно понимал, что команда поневоле подложила хорошему человеку жуткую свинью. Это же какой громкий скандал! Если первый зам – действительно шпион, начальника как минимум попрут из кресла. Как минимум…
– Ничего не надо, Олег Викторович, – с сочувствием произнес Иванов. – Если нетрудно, дайте команду, пусть сюда подымется майор Петрушин. Надо связать…
– Я прошу вас об одолжении. – Начальник даже покраснел – до того неловко себя чувствовал, у какого-то там начальника отдела одолжения просить! – Я вас прошу… Пока ведь ничего не доказано, верно? Я имею в виду, в судебном порядке. Он пока ведь только подозреваемый, верно? Даже обвинения пока нет… Я вас прошу – давайте чинно спустимся вниз, не надо вязать. Чинно сядем в машины и разъедемся. Негоже людям смотреть на это… на это… Ну, в общем, раньше времени…
– Хорошо, Олег Викторович, – согласился Иванов. – Но я должен вас уведомить… Внизу трое моих людей. Если он поведет себя не правильно, стрелять будем без предупреждения.
– Я думаю, он понимает… – Начальник хотел было сказать, что именно такое понимает его первый зам, но махнул рукой и болезненно скривился. – Ладно, чего там… Пойдемте.
***
От «следственных действий» Иванов все же не удержался. Ночь была длинная, не спалось… Связанного шпиона поместили в блиндаж, Петрушин разложил на столе аксессуары и предложил публике занимать удобные места (Вахромеев неотлучной тенью сопровождал Иванова – переживал за свою шкуру, друг предателя!).
– Что за маскарад вы тут устроили? – Мохов старался держаться с достоинством, но физиология выдавала – он элементарно потел, хотя вечер был довольно прохладным. – Вы собираетесь показать мне, что…
– Мы не собираемся показывать, – буркнул Иванов. – Мы просто будем. Потому что нам нужна информация. А из столицы, боюсь, с нами просто не пожелают делиться. Начинай, Евгений.
Петрушин, гнусно ухмыляясь, рывком содрал с Мохова штаны.
– Прекратите! – взвизгнул предатель. – Что вы себе…
Бац! – Петрушин влепил пленнику смачную оплеуху и буднично посоветовал:
– Закрой пасть. Еще раз заорешь – противогаз натяну и бачок закупорю.
– Это безумие какое-то… – хрипло прошептал Мохов, с ужасом наблюдая за манипуляциями главного садиста команды. – Этого просто не может быть…
Петрушин между тем взял шило, телефонные провода и присел рядом на топчан.
– Это член, господа, – хорошо поставленным голосом учителя биологии начал он. – Берем шило…
Увы, как следует «отдохнуть» Петрушину в этот раз не удалось. Мохов – вот никто бы не подумал! – на боль оказался удивительно слабым и буквально сразу же стал давать показания.
– Если мне хоть раз покажется, что ты соврал, мы оставим вас наедине с Петрушиным и пойдем спать, – предупредил на всякий случай Иванов, не успевший составить вопросник. – Итак, приступим…
…В числе всего прочего Мохов сообщил о том, что резидент знает об интересе команды в отношении Руслана Балаева…
– Прости, Петрович! – своевременно взрыднул Вахромеев. – Прости засранца!
– За что?
– Это я ему ваш интерес по Балаеву сдал. – Вахромеев едва не рухнул на колени перед коллегой. – Ты справки через наших наводил, они мне доложили… А я ему сболтнул – он спрашивал, чем там сейчас наша команда страдает…
– Ну, спасибо, удружил, коллега. А как же корпоративная этика?
– Да разве ж я знал?! У меня и в мыслях не было…
…и сдал три «явки» в Веденском районе, рядом с границей Дагестана. Пока плотно не сел на крючок, встречались там. «Явки» – это, конечно, громко, возили его туда с завязанными глазами, страхуясь. Но примерные места на карте показал – грамотный человек, в топографии соображает…
– Ну что ж, я доволен, – резюмировал Иванов, выключая диктофон. – Можно будет устроить там долговременные засады, авось выйдем на нашего парня…
А что касается Балаева – и хрен с ним. Нам он теперь вроде бы и не нужен особо. Завтра с утра проводим товарища и поедем, снимем пост. Теперь он туда долго не заявится…
***
Спецборт прибыл в девять часов утра – представитель, видимо, еще затемно всех там растормошил. Провожали высокую персону всей капеллой – отказаться от участия в таком неординарном мероприятии никто почему-то не пожелал.
За пойманным предателем прилетел… лично представитель Витя!
– Вот гусь! – удивился Иванов. – Нет, вы посмотрите на него!
Представитель был облачен в новый камуфляж, имел на плече автомат, а за спиной – пару операторов с камерами. Бегло поздоровавшись, Витя притянул к себе бледного, как смерть, Мохова и обернулся к камерам.
– В настоящий момент я, спецпредставитель президента по ЮФО, провожу задержание государственного преступника, пойманного в результате многоходовой сложной оперативной игры, разработанной лично мною на основе…
Вот такой наш представитель. Веселый и находчивый.
– Ну и хрен с ним, – махнул рукой Иванов, провожая взглядом набирающий высоту «спецборт». – Каждому – свое. А мы сейчас поедем, позавтракаем как следует и…
В этот момент в нагрудном кармане Петрушина возник срывающийся от волнения голос Кости Воронцова:
– Первый – Четвертому! Ответьте быстро!..
***
Васю нашли ближе к полудню. И то – спасибо подключенному к розыскным мероприятиям разведбату, где он ранее служил. Разведчики посовещались у северной оконечности села (точка отсчета, указанная Костей при докладе), разбились на несколько групп и осторожно пустились по «направлениям наиболее вероятного ухода от преследования». Костя наверняка бы одобрил привлечение разведчиков, сказал бы что-нибудь типа: «…сходный образ мышления и родственная профессиональная ориентация предполагают наиболее верное определение вектора усилий искомого субъекта…»
От долгого лежания в статичном положении Вася одеревенел и не то что самостоятельно двигаться – говорить нормально не мог. А еще он схлопотал пулю в левое предплечье – прилетела, дура, рикошетом, под большим углом. Спасибо, хорошо встала, закупорила рану – иначе бы кровью изошел.