Несмотря на количество противников, близнецы прорвались на веранду, оставив позади еще двоих пострадавших — Санчесу ударили локтем под дых, а Джону Крику попало по зубам. Но Майк Хенчард, рослый дорсетширец, нанес Джеми сокрушительный удар, который опрокинул того через балюстраду на траву внизу, и тут гуркх Бен бросился Мику Стрэхану в ноги и опрокинул его на ступеньки, так что тот рухнул прямо на своего брата. Остальные окружили их, размахивая полотенцами, и принялись стегать их и время от времени пинать, пока двое упавших не рухнули грудой мяса, не оказывающей сопротивления.
Гудалл и Беннет встали над ними. Гудалл отнял от лица полотенце, посмотрел на кровь, покачал головой и снова приложил его к носу.
— Полная обработка, Гордон?
— Я бы сказал — да, Тим.
Мик перевернулся на спину, все еще прижимая колени к груди, и посмотрел на них.
— Даже не вздумай, сержант, — прохрипел он. — Я убью тебя, если ты это сделаешь.
— Ну тогда ладно, вы, ходячие куски дерьма. А теперь марш за уборку. Двигайтесь!
Сначала медленно, затем, под взглядом Гудалла, быстрее они оба поднялись и пошли. За их спинами начался кошачий концерт, словно на деревьях завопила стая обезьян.
Среди этого шума Колин Уинтл повернулся к Уинстону Смиту.
— Что такое «полная обработка»? — спросил он.
— Спустить трусы и побрить. Потом отлупить. Вот позору-то!
23
24
25
Гудалл и Беннет встали над ними. Гудалл отнял от лица полотенце, посмотрел на кровь, покачал головой и снова приложил его к носу.
— Полная обработка, Гордон?
— Я бы сказал — да, Тим.
Мик перевернулся на спину, все еще прижимая колени к груди, и посмотрел на них.
— Даже не вздумай, сержант, — прохрипел он. — Я убью тебя, если ты это сделаешь.
— Ну тогда ладно, вы, ходячие куски дерьма. А теперь марш за уборку. Двигайтесь!
Сначала медленно, затем, под взглядом Гудалла, быстрее они оба поднялись и пошли. За их спинами начался кошачий концерт, словно на деревьях завопила стая обезьян.
Среди этого шума Колин Уинтл повернулся к Уинстону Смиту.
— Что такое «полная обработка»? — спросил он.
— Спустить трусы и побрить. Потом отлупить. Вот позору-то!
23
— Ну вот! А я надеялся, что ты сначала выяснишь их имена, звания и прочее.
На сцене появился Паркер. Раздражительный молодой человек в футболке, джинсах и кроссовках лежал у стены. Пружинный нож вонзился по рукоять точно в нужное место, прорвав аорту, так что он недолго истекал кровью, пока его сердце не остановилось, лишенное кислорода. Другой, более рослый, постарше, лежал на кровати, свесив ноги, с раскинутыми руками, и казалось, что он смотрит через плечо, изогнувшись под невероятным углом.
— Ты сам не очень хорошо выглядишь.
— Да? Но я уже чувствую себя получше.
С пепельным лицом, синеватыми губами, со свежим кровоподтеком на лбу, Джефф Эриксон посмотрел на него и показал зажатый в руке пузырек с таблетками.
— Вовремя принял, — сказал он. — Эти ублюдки были заняты, а я знал, что подохну, если не приму...
Он вздрогнул, затем губы его искривило что-то вроде холодной усмешки.
— Все нормально. Не волнуйся. Что случилось?
— Ну, я был похож на одуревшего козла, а? — с каждой минутой он выглядел немного лучше, говорил более уверенно. — Эти парни, — он указал на того, у которого была сломана шея, — уже были здесь. Проникли через потолок — я думаю, ты найдешь здесь проход с той стороны туалета. И ждали, чтобы войти, пока этот не вернется с известиями, что мы трахнули пару птичек по дороге. Что-то вроде этого.
— А почему он держит мой дезодорант?
— А! Это спасло мне жизнь. Он им опрыскивался, когда я вошел. Тогда, поскольку я забрал у него нож, он пытался ударить меня вот этим. Дурак, одно слово.
Паркер сел на кровать. Она прогнулась, и мертвец изменил позу.
— Ладно. Что у них было?
— Вот этот принес рюкзачок. Посмотрим.
Паркер взял рюкзак, который был просто полотняной сумкой с лямками, и вывернул его.
— Отмычки.
Он вытащил кольцо, с которого свисало три десятка стержней, каждый примерно семи сантиметров в длину, изогнутых под прямым углом, но в разных местах.
— Вот это фиговина.
— А что это? — он развернул сверток из белой ткани. В нем оказалась небольшая черная коробочка размером с сигаретную пачку. Матово-черная поверхность была гладкой, если не считать короткую антенну в одном углу. Он передал ее Джеффу. — Ну?
Джефф спрятал свои таблетки в карман куртки, подумав, что, как последний дурак, не таскал их при себе все время, и повертел коробочку в руках.
— Трудно сказать, не открывая.
— Это не бомба с радиовзрывателем?
— Не думаю. Не похоже на те, которые я видел раньше. Я думаю, что эта штука сделана не кустарным образом. Корпус заводской и опечатан на заводе. И если бы это была специально сделанная бомба, в ней не использовали бы пластик, по крайней мере этот сорт. Я не уверен, но мне кажется, что это что-то русское. Как бы там ни было, я думаю, что это какой-то «жучок».
— Ты имеешь в виду, что нас до сих пор подслушивали ?
Джефф нахмурился.
— Вероятно, нет. Им пришлось бы находиться очень близко и понадобилось бы серьезное оборудование, чтобы засечь нас. Нет, я думаю, это радиопередатчик на батарейках. Если его включить, он будет передавать короткие сигналы с определенным интервалом. Может быть, включенный прибор будет способен контролировать или менять частоту сигналов. Скажем, раз в полчаса, если они ждут, что мы находимся на одном месте, или раз в пять секунд, если мы движемся. Батарей при такой работе хватит надолго. И если я прав, это следящий прибор. Если они нашли место, они могут спрятать его и проследить за нами.
— Радиус действия?
Джефф пожал плечами.
— Среди строений может понадобиться прямая видимость. На открытом пространстве — несколько километров.
Паркер зашагал по комнате.
— Это слегка ненормально, ты не думаешь? Я полагаю, они не могли ждать, что отыщут место, где никто из нас никогда его не найдет.
— Может, да, может — нет. Возможно, они принесли его наобум. Может быть, я ошибаюсь и это подслушивающее устройство. Спрятать его в комнате не так трудно. Под половицей, например.
— Ты выглядишь получше. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
— Тогда я думаю, нам лучше убрать останки. По такой жаре они могут начать мешать нам очень скоро.
Тонкий не представлял собой проблемы. Они снесли его вниз по лестнице. На улице они закинули его руки себе на плечи, обхватили его за талию и потащили, так что его ноги едва касались земли. Улицы все еще были оживлены и такими должны были остаться до утра, так что им пришлось проталкиваться.
— Boracho? — завопил седой мужчина, поравнявшись с ними.
— Si, boracho, — ответил Джефф.
— Что это значит?
— Пьяный.
— Я так и думал.
Набережные, однако, были почти пусты и плохо освещены. Они скинули тело вниз — послышался плеск, которого не было слышно на фоне общего шума. Маслянистая черная вода сомкнулась над ним, потом оно снова медленно появилось на поверхности. Рыбы взвихряли воду.
Второй был выше и тяжелее, и Паркер начал снова опасаться за сердце Джеффа, хотя тот и уверял, что все в порядке. Тем не менее они отнесли его в противоположном направлении, за железнодорожную станцию, и бросили на кучу булыжника. На этот раз — не рыбы, а просто крысы.
Когда они вернулись, Паркер снова взялся за маленькую черную коробочку.
— И что нам делать с этим?
— Мы должны попытаться понять, что это такое, разве нет?
— Но как? Разбить молотком? А если это бомба, так она тебе оторвет руку или еще хуже.
— И все же это может передавать все, что мы говорим. Или извещать кого-то, где мы находимся.
— Опять в гавань? Я схожу. Ты оставайся здесь.
— Нет.
— Почему нет?
— Кто-то знал, куда пошли эти двое, и может прийти посмотреть на них. Я приложил одну компанию сам, но я не могу гарантировать, что управлюсь с другой. С этого момента мы должны все время держаться вместе. И когда ляжем спать, надо установить вахты.
— Ты прав. Позор. Я думал больше о том, что могу вернуться и еще разок взглянуть на этот бордель. Я полагаю, ты не пойдешь со мной? Нет? Ну ладно, я все равно устал, так что отбой.
Паркер подбросил черную коробочку в воздух и поймал, прежде чем еще раз се рассмотреть.
На сцене появился Паркер. Раздражительный молодой человек в футболке, джинсах и кроссовках лежал у стены. Пружинный нож вонзился по рукоять точно в нужное место, прорвав аорту, так что он недолго истекал кровью, пока его сердце не остановилось, лишенное кислорода. Другой, более рослый, постарше, лежал на кровати, свесив ноги, с раскинутыми руками, и казалось, что он смотрит через плечо, изогнувшись под невероятным углом.
— Ты сам не очень хорошо выглядишь.
— Да? Но я уже чувствую себя получше.
С пепельным лицом, синеватыми губами, со свежим кровоподтеком на лбу, Джефф Эриксон посмотрел на него и показал зажатый в руке пузырек с таблетками.
— Вовремя принял, — сказал он. — Эти ублюдки были заняты, а я знал, что подохну, если не приму...
Он вздрогнул, затем губы его искривило что-то вроде холодной усмешки.
— Все нормально. Не волнуйся. Что случилось?
— Ну, я был похож на одуревшего козла, а? — с каждой минутой он выглядел немного лучше, говорил более уверенно. — Эти парни, — он указал на того, у которого была сломана шея, — уже были здесь. Проникли через потолок — я думаю, ты найдешь здесь проход с той стороны туалета. И ждали, чтобы войти, пока этот не вернется с известиями, что мы трахнули пару птичек по дороге. Что-то вроде этого.
— А почему он держит мой дезодорант?
— А! Это спасло мне жизнь. Он им опрыскивался, когда я вошел. Тогда, поскольку я забрал у него нож, он пытался ударить меня вот этим. Дурак, одно слово.
Паркер сел на кровать. Она прогнулась, и мертвец изменил позу.
— Ладно. Что у них было?
— Вот этот принес рюкзачок. Посмотрим.
Паркер взял рюкзак, который был просто полотняной сумкой с лямками, и вывернул его.
— Отмычки.
Он вытащил кольцо, с которого свисало три десятка стержней, каждый примерно семи сантиметров в длину, изогнутых под прямым углом, но в разных местах.
— Вот это фиговина.
— А что это? — он развернул сверток из белой ткани. В нем оказалась небольшая черная коробочка размером с сигаретную пачку. Матово-черная поверхность была гладкой, если не считать короткую антенну в одном углу. Он передал ее Джеффу. — Ну?
Джефф спрятал свои таблетки в карман куртки, подумав, что, как последний дурак, не таскал их при себе все время, и повертел коробочку в руках.
— Трудно сказать, не открывая.
— Это не бомба с радиовзрывателем?
— Не думаю. Не похоже на те, которые я видел раньше. Я думаю, что эта штука сделана не кустарным образом. Корпус заводской и опечатан на заводе. И если бы это была специально сделанная бомба, в ней не использовали бы пластик, по крайней мере этот сорт. Я не уверен, но мне кажется, что это что-то русское. Как бы там ни было, я думаю, что это какой-то «жучок».
— Ты имеешь в виду, что нас до сих пор подслушивали ?
Джефф нахмурился.
— Вероятно, нет. Им пришлось бы находиться очень близко и понадобилось бы серьезное оборудование, чтобы засечь нас. Нет, я думаю, это радиопередатчик на батарейках. Если его включить, он будет передавать короткие сигналы с определенным интервалом. Может быть, включенный прибор будет способен контролировать или менять частоту сигналов. Скажем, раз в полчаса, если они ждут, что мы находимся на одном месте, или раз в пять секунд, если мы движемся. Батарей при такой работе хватит надолго. И если я прав, это следящий прибор. Если они нашли место, они могут спрятать его и проследить за нами.
— Радиус действия?
Джефф пожал плечами.
— Среди строений может понадобиться прямая видимость. На открытом пространстве — несколько километров.
Паркер зашагал по комнате.
— Это слегка ненормально, ты не думаешь? Я полагаю, они не могли ждать, что отыщут место, где никто из нас никогда его не найдет.
— Может, да, может — нет. Возможно, они принесли его наобум. Может быть, я ошибаюсь и это подслушивающее устройство. Спрятать его в комнате не так трудно. Под половицей, например.
— Ты выглядишь получше. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
— Тогда я думаю, нам лучше убрать останки. По такой жаре они могут начать мешать нам очень скоро.
Тонкий не представлял собой проблемы. Они снесли его вниз по лестнице. На улице они закинули его руки себе на плечи, обхватили его за талию и потащили, так что его ноги едва касались земли. Улицы все еще были оживлены и такими должны были остаться до утра, так что им пришлось проталкиваться.
— Boracho? — завопил седой мужчина, поравнявшись с ними.
— Si, boracho, — ответил Джефф.
— Что это значит?
— Пьяный.
— Я так и думал.
Набережные, однако, были почти пусты и плохо освещены. Они скинули тело вниз — послышался плеск, которого не было слышно на фоне общего шума. Маслянистая черная вода сомкнулась над ним, потом оно снова медленно появилось на поверхности. Рыбы взвихряли воду.
Второй был выше и тяжелее, и Паркер начал снова опасаться за сердце Джеффа, хотя тот и уверял, что все в порядке. Тем не менее они отнесли его в противоположном направлении, за железнодорожную станцию, и бросили на кучу булыжника. На этот раз — не рыбы, а просто крысы.
Когда они вернулись, Паркер снова взялся за маленькую черную коробочку.
— И что нам делать с этим?
— Мы должны попытаться понять, что это такое, разве нет?
— Но как? Разбить молотком? А если это бомба, так она тебе оторвет руку или еще хуже.
— И все же это может передавать все, что мы говорим. Или извещать кого-то, где мы находимся.
— Опять в гавань? Я схожу. Ты оставайся здесь.
— Нет.
— Почему нет?
— Кто-то знал, куда пошли эти двое, и может прийти посмотреть на них. Я приложил одну компанию сам, но я не могу гарантировать, что управлюсь с другой. С этого момента мы должны все время держаться вместе. И когда ляжем спать, надо установить вахты.
— Ты прав. Позор. Я думал больше о том, что могу вернуться и еще разок взглянуть на этот бордель. Я полагаю, ты не пойдешь со мной? Нет? Ну ладно, я все равно устал, так что отбой.
Паркер подбросил черную коробочку в воздух и поймал, прежде чем еще раз се рассмотреть.
24
Они провели вместе трудные и утомительные тридцать шесть часов, отсыпаясь по очереди на кровати и вместе выходя за едой и питьем. За день жара в комнате на верхнем этаже становилась почти нестерпимой, и спать ночью было невозможно. Карнавал снова ревел и гремел вокруг. Они проверили все вокруг и на самом деле нашли в дальней стене туалета выход, который вел на плоскую крышу. Эту крышу от соседнего здания квартала отделяла только низкая стенка. Они строили бесконечные и все более и более фантастические предположения о том, что было нужно их посетителям, почему они все это делали, что это за черная коробка и так далее, но не могли прийти к разумному заключению.
— Но это значит только одно, — повторял Паркер. — Мы можем быть уверены до некоторой степени, что нам нанесли удар, и мы не знаем, насколько это серьезно. Кто-то следит за нами. И вдобавок, когда мы выступим, нас могут ждать. Вот для чего мог быть предназначен этот прибор. Позволить им узнать, когда и с какого направления мы нанесем удар.
Они почувствовали большое облегчение, когда около середины следующего дня, четверга, услышали шаги Диты на лестнице. Она словно порхала в воздухе, бросила сумку на кровать и как будто озарила их солнечным сиянием.
— Какой праздник! А как вы, ребята? Ладно, потом расскажете. Я провела утро, заставляя портовые власти открыть правый причал на Мойне, это где новый порт. Франко прилетел и встретит нас там. Меня ждет такси, так что двигайтесь!
Такси, перекрашенный «плимут» с откидным верхом, катило по улицам, все еще охваченным празднеством.
— Я хорошо поработала, знаете ли, — фыркнула она, убирая тяжелые черные волосы со щек. — Вопрос был в том, чтобы найти пару ребят с нужными ключами и получить их. Газза мне помог — он знал одного из них и знал парня, который... словом, понятно.
— Газза? — Паркер побледнел.
— Ты его знаешь! Парень из аэропорта, который выпустил нас. Последние два дня я провела с ним. Я думала, вы знаете... Джефф нас видел. Я думала, вы оба видели.
— Я видел вас. Но ничего не сказал, — подтвердил Джефф.
Паркер повернулся к нему:
— Какого хрена?
— Да так.
Паркер посмотрел в окошко, лицо приняло суровое выражение, губы сжались в тонкую линию.
Мойн был в шести километрах дальше по побережью, там, где мыс, на котором стоял старый Лимон, изгибался и образовывал бухту. На мгновение перед поворотом пред ними развернулось длинное, прямое как линейка, побережье, простиравшееся к северу до горизонта, а дальше — изумрудное море, белый прибой, белый песок, плантации и смарагдовые леса, насколько хватал взгляд, прорезанные серебристыми каналами и лагунами.
Водитель притормозил, так что они смогли увидеть все, в том числе и три низко летящих военных самолета, держащих курс параллельно берегу. Они взревели, затем пошли вверх, оставляя хвосты красного, белого и синего дыма.
— Колумбийцы на «миражах». Ублюдки, — проворчал Джефф, припомнив такие же самолеты над Фолклендами. — Должно быть, с того авианосца. Тоже участвуют в Карнавале.
Они спустились к Мойну и новому порту, который был почти пуст, и Дита показала водителю нужные ворота. Там был охранник, небритый и заспанный, в подвернутых штанах цвета хаки. С ним вместе был Гасконь Амброзия Уатт. Дита выпрыгнула из машины, повисла у него на шее и наградила долгим поцелуем, в то время как его руки ласкали ее ягодицы, обтянутые белыми джинсами. Он оторвался от нее и глянул поверх ее плеча.
— Хай, ребята! Это мой приятель Марселлус. Он с адского похмелья, но я его приволок сюда и остался помочь бедолаге. Так что ему может понадобиться любая помощь, какую только можно оказать.
Марселлус удостоверился, что Дита является служащей «Буллбургер (Коста-Рика) С.А.», сходил в дежурку и вернулся с книгой, в которую вписал их имена, подписи и цель визита — последнее по-испански. Подпись Франсиско Франко уже красовалась там.
— Что здесь написано? — спросил Паркер.
— Доставка груза в контейнерах, количество, корабль, на котором они доставлены, перемещение из пограничной зоны на склады МПА, — пояснила Дита.
— Это означает таможенную проверку?
— Формальность. Франко присмотрит за этим. Мы должны заплатить офицеру.
Она потерла большим и указательным пальцами, потом погладила Гасконь по щеке.
— Чао, дорогой, — сказала она и повернулась к Джеффу. — Он не совсем Гасконь, знаешь ли. Вероятно, это в честь британского футболиста, недавней звезды... Он хотел, чтобы я спросила у вас, знали ли вы его лично, и я сказала, что да. Вот почему он нам так помог. Они здесь все помешались на футболе, знаете ли.
Ни Джефф, ни Паркер не поверили ни одному слову.
Машина грохотала по рельсам и пробиралась через ряды складов, большинство которых было украшено логотипом МПА или буллбургеровским «Burguesas con cojones», прежде чем добралась до второго забора и вторых ворот, которые вели в таможенную зону. Франко ожидал их там в своем белом «эльдорадо», на котором тоже красовалась эмблема МПА. Он выглядел холодно и аккуратно в кремовом костюме с нежно-зеленым галстуком.
Он вышел к ним, мило улыбаясь, коротко пожал руки Паркеру и Джеффу, переговорил по-испански с Дитой и снова обратился к ним двоим.
— С формальностями все покончено, и груз уже в одном из наших складов. Пожалуйста, отпустите свое такси. Отсюда нам придется пройти пешком.
Вскоре они стояли перед средних размеров складом. Франко дал ключ своему водителю, рубашка и брюки которого походили на голубую униформу, а на кармане рубашки был тот же знак. Тот открыл замок, толкнул тяжелую дверь на хорошо смазанных петлях и отступил назад.
Франко отослал его к машине.
— Нужно наконец проверить... — сказал он, взглянув в копию накладной, — платформы, лестницы, тросы и так далее для возведения Экологического наблюдательного центра в тропическом лесу.
И он засмеялся, повернул переключатель, и на потолке загорелись мощные лампы, а затем закрыл дверь.
Пространство внутри было пустым, там были только три кубических ящика три на три метра на ленте транспортера. В ярком свете они были похожи на неземные приспособления, брошенные пролетавшими мимо пришельцами из другой галактики. Джефф направился к ним, его голубые глаза блестели.
Еще ключи, как простые, так и шифры, набранные на панели электронного замка. Паркер и Джефф подняли стенку первого контейнера. Франко не пожелал принимать участия в физической работе. В контейнере, чтобы не сдвинулись при перевозке, были закреплены на крюках по стенкам темно-зеленые металлические коробки с номерами и буквами на крышках.
Наемники вытащили первую коробку на бетонный пол склада, потом вернулись за следующей.
— Вы не собираетесь проверять каждый предмет? — в голосе Франко прозвучало неудовольствие и раздражение.
— Именно. Каждый отдельный предмет.
Паркер снова превратился в профессионала. Он знал, как легко в его деле пятью хорошими карабинами перекрыть пятнадцать неисправных, и еще он знал, что, когда они вернутся в «финку», ничего уже нельзя будет поправить.
— Как долго вы будете этим заниматься?
Паркер взглянул на Эриксона, который пригладил широкой ладонью свой хвост, склонив голову набок.
— Пять-шесть часов.
Джефф вскрыл упаковку и открыл пять винтовок, которые были уложены в пористый полистирен, предохраняющий при транспортировке.
— Не видел я раньше такой упаковки, — пробормотал он. — Хотя в этом есть смысл.
— Я видел, — сказал Паркер. — В Дубаи, кажется. Это одно из государств Залива. Я думаю, они пакуют их так для малых поставок.
Джефф снял пленку. Это была первая из пятнадцати SLR, самозарядных винтовок, которые были выпущены на Малой Королевской оружейной фабрике в Энфилде, по лицензии Belgium's Fabrique Nationale d'Armes de Guerre. Это были полувтоматические винтовки, принятые на вооружение в британской армии с середины пятидесятых до середины восьмидесятых, и потому знакомые всем в отряде, кроме Уинтла и Айнгера. Даже испанцы должны были пользоваться очень похожими FN-FAL.
— Ну, это в порядке, я полагаю, — сказал Паркер.
— Что-то не так? — спросил Джефф.
— Младшие в любом случае могли бы надеяться на «кольт». Короче, легче в обращении в джунглях, меньше весит, и научить с ним обращаться проще. И это лучшее снаряжение.
— "Кольтов" нет. Но есть где-то пять М16.
Джефф почти любовно взял SLR, провел ладонью по прикладу, приложил к плечу на секунду, так что показалось, что у него выросла кибернетическая третья рука. Затем он очень быстро разобрал ее, рассмотрел все подвижные детали, обнюхал их, собрал снова и перешел к следующей.
— Ну как?
— Все о'кей. Ими можно пользоваться.
В прекрасном состоянии. Никаких проблем не вижу.
Часом позже Джефф был готов к проверке большой коробки. В ней содержались два многоцелевых пулемета L7A2. Он распаковал первую «молотилку», поднял перед собой, придерживая вес в одиннадцать килограммов на согнутом колене.
— Это на самом деле красивый зверь. Лучший после «брена». Абсолютно никаких недоразумений, каждая мелочь, каждый изгиб, положение винта или заклепки целесообразно, наполнено смыслом и делает свое дело. Ничего сверх необходимого, ничего неразумного. Вы знаете, как это бывает у более нового оружия. Все оно нынче охренительно конкурентоспособное. Чего-то здесь, чего-то там, нестандартные дополнения... Но это бизнес.
Паркер слыхал, что у Эриксона бзик на оружии. И его восприятие оружия, которым он занимался, выглядело больше как искусство, чем военное дело. Но он хорошо знал свое дело, и только это имело значение.
Он знал его слишком хорошо.
— Подумай секунду. Нас всего шестнадцать. Но мы уже имеем два L7A2, пятнадцать SLR и пять M16. Для «молотилок» нужно по два опытных человека, что оставляет нам ограниченное пространство для маневра.
Он осмотрел другие коробки, из второго контейнера.
— И я вижу здесь еще более специализированное оружие. Пара минометов? Что еще? Так что же такое готовится, а?
Паркер задергался, как будто ему нужно было облегчиться.
— Я полагаю, Ф.-К. знает, что нам предстоят серьезные тренировки. Возможно, он предусмотрел порчу или потерю... во время тренировок.
Джефф начал разворачивать второй пулемет.
— Становится жарковато, не так ли?
Послеполуденная жара начала обволакивать их, и оба взмокли.
— Да. Я скажу Франко, чтобы что-то сделали с этим.
С некоторым облегчением Паркер пересек пустое гулкое пространство и подошел к маленькой наполовину стеклянной комнатушке, в которой курили Франко и Дита, болтая и слушая радио — «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена, которую исполнял шумовой оркестр в ритме самбы. Он распахнул дверь. Впечатление было такое, как будто зашел в холодильник.
— Здесь прохладно. Можете сделать снаружи попрохладней? — он заметил на столе пиво и кока-колу, сверток с какой-то едой и неожиданно почувствовал ярость. — И принесите нам чего-нибудь поесть и попить.
Он захлопнул дверь и вернулся к Джеффу, который упаковывал обратно вторую «молотилку».
— Полковник — Ф.-К. — сказал Джефф. — И мы все знаем, что это может значить... не только Фуевая Крыса — он теперь бизнесмен. Когда-то он был солдатом, я допускаю, но теперь он бизнесмен. А бизнесмены и есть фуевые крысы. Так что не предусматривал он запаса. Он приготовил задачу для какого количества народу? Двадцать пять, даже тридцать человек? — он покачал головой. — Я только надеюсь, что он знал, что делал, когда он сократил нашу численность наполовину.
Франко вышел из комнатки, прошагал в угол и щелкнул парой переключателей. Завертелись вентиляторы, температура понизилась за какие-то минуты. Бананы и кофе нужно перевозить охлажденными, а именно их обычно хранили здесь. Дита принесла им тортильи с холодным мясом, пиво и кока-колу.
Джефф приступил уже к самой большой упаковке.
— Вот дерьмо, — сказал он, наполовину выволакивая, наполовину вынимая здоровенную штуковину из большой картонной коробки. Это выглядело как четыре цилиндра, приваренные к коробке, в которой размещалось устройство сгорания.
— Это огнемет М202. Установки для пуска зажигательных реактивных снарядов.
— Я знаю, что такое М202, — сказал Паркер, дожевывая тортилью.
Джефф развернулся, потоптался на бетонном полу, потом развернулся на пятках.
— Так что мы хотим с ними делать? — пробормотал он.
— Пожечь кое-что.
— Людей?
Паркер пожал плечами.
— Если они встанут у нас на дороге, — сказал он.
— Лучше бы они этого не делали. Я видел множество людей, по-разному умиравших, но сгореть — должно быть, это хуже всего.
Но Паркер не обращал на это внимания. Он уставился с открытым ртом на стеклянную комнатку. Дита сидела лицом к ним, положив локти на стол и подперев голову руками. Ее глаза были закрыты, но она блаженно улыбалась. Почему? Потому что над ней, тоже с закрытыми глазами, без пиджака, с полураспущенным галстуком и, возможно, штанами, стоял Франко и медленно и спокойно трахал ее сзади.
— Эта сука снова в течке, — прорычал он.
— Я вижу, ты был огорчен, — сказала она потом. — Но не понимаю, почему. Нам просто было скучно, вот и все.
— Но это значит только одно, — повторял Паркер. — Мы можем быть уверены до некоторой степени, что нам нанесли удар, и мы не знаем, насколько это серьезно. Кто-то следит за нами. И вдобавок, когда мы выступим, нас могут ждать. Вот для чего мог быть предназначен этот прибор. Позволить им узнать, когда и с какого направления мы нанесем удар.
Они почувствовали большое облегчение, когда около середины следующего дня, четверга, услышали шаги Диты на лестнице. Она словно порхала в воздухе, бросила сумку на кровать и как будто озарила их солнечным сиянием.
— Какой праздник! А как вы, ребята? Ладно, потом расскажете. Я провела утро, заставляя портовые власти открыть правый причал на Мойне, это где новый порт. Франко прилетел и встретит нас там. Меня ждет такси, так что двигайтесь!
Такси, перекрашенный «плимут» с откидным верхом, катило по улицам, все еще охваченным празднеством.
— Я хорошо поработала, знаете ли, — фыркнула она, убирая тяжелые черные волосы со щек. — Вопрос был в том, чтобы найти пару ребят с нужными ключами и получить их. Газза мне помог — он знал одного из них и знал парня, который... словом, понятно.
— Газза? — Паркер побледнел.
— Ты его знаешь! Парень из аэропорта, который выпустил нас. Последние два дня я провела с ним. Я думала, вы знаете... Джефф нас видел. Я думала, вы оба видели.
— Я видел вас. Но ничего не сказал, — подтвердил Джефф.
Паркер повернулся к нему:
— Какого хрена?
— Да так.
Паркер посмотрел в окошко, лицо приняло суровое выражение, губы сжались в тонкую линию.
Мойн был в шести километрах дальше по побережью, там, где мыс, на котором стоял старый Лимон, изгибался и образовывал бухту. На мгновение перед поворотом пред ними развернулось длинное, прямое как линейка, побережье, простиравшееся к северу до горизонта, а дальше — изумрудное море, белый прибой, белый песок, плантации и смарагдовые леса, насколько хватал взгляд, прорезанные серебристыми каналами и лагунами.
Водитель притормозил, так что они смогли увидеть все, в том числе и три низко летящих военных самолета, держащих курс параллельно берегу. Они взревели, затем пошли вверх, оставляя хвосты красного, белого и синего дыма.
— Колумбийцы на «миражах». Ублюдки, — проворчал Джефф, припомнив такие же самолеты над Фолклендами. — Должно быть, с того авианосца. Тоже участвуют в Карнавале.
Они спустились к Мойну и новому порту, который был почти пуст, и Дита показала водителю нужные ворота. Там был охранник, небритый и заспанный, в подвернутых штанах цвета хаки. С ним вместе был Гасконь Амброзия Уатт. Дита выпрыгнула из машины, повисла у него на шее и наградила долгим поцелуем, в то время как его руки ласкали ее ягодицы, обтянутые белыми джинсами. Он оторвался от нее и глянул поверх ее плеча.
— Хай, ребята! Это мой приятель Марселлус. Он с адского похмелья, но я его приволок сюда и остался помочь бедолаге. Так что ему может понадобиться любая помощь, какую только можно оказать.
Марселлус удостоверился, что Дита является служащей «Буллбургер (Коста-Рика) С.А.», сходил в дежурку и вернулся с книгой, в которую вписал их имена, подписи и цель визита — последнее по-испански. Подпись Франсиско Франко уже красовалась там.
— Что здесь написано? — спросил Паркер.
— Доставка груза в контейнерах, количество, корабль, на котором они доставлены, перемещение из пограничной зоны на склады МПА, — пояснила Дита.
— Это означает таможенную проверку?
— Формальность. Франко присмотрит за этим. Мы должны заплатить офицеру.
Она потерла большим и указательным пальцами, потом погладила Гасконь по щеке.
— Чао, дорогой, — сказала она и повернулась к Джеффу. — Он не совсем Гасконь, знаешь ли. Вероятно, это в честь британского футболиста, недавней звезды... Он хотел, чтобы я спросила у вас, знали ли вы его лично, и я сказала, что да. Вот почему он нам так помог. Они здесь все помешались на футболе, знаете ли.
Ни Джефф, ни Паркер не поверили ни одному слову.
Машина грохотала по рельсам и пробиралась через ряды складов, большинство которых было украшено логотипом МПА или буллбургеровским «Burguesas con cojones», прежде чем добралась до второго забора и вторых ворот, которые вели в таможенную зону. Франко ожидал их там в своем белом «эльдорадо», на котором тоже красовалась эмблема МПА. Он выглядел холодно и аккуратно в кремовом костюме с нежно-зеленым галстуком.
Он вышел к ним, мило улыбаясь, коротко пожал руки Паркеру и Джеффу, переговорил по-испански с Дитой и снова обратился к ним двоим.
— С формальностями все покончено, и груз уже в одном из наших складов. Пожалуйста, отпустите свое такси. Отсюда нам придется пройти пешком.
Вскоре они стояли перед средних размеров складом. Франко дал ключ своему водителю, рубашка и брюки которого походили на голубую униформу, а на кармане рубашки был тот же знак. Тот открыл замок, толкнул тяжелую дверь на хорошо смазанных петлях и отступил назад.
Франко отослал его к машине.
— Нужно наконец проверить... — сказал он, взглянув в копию накладной, — платформы, лестницы, тросы и так далее для возведения Экологического наблюдательного центра в тропическом лесу.
И он засмеялся, повернул переключатель, и на потолке загорелись мощные лампы, а затем закрыл дверь.
Пространство внутри было пустым, там были только три кубических ящика три на три метра на ленте транспортера. В ярком свете они были похожи на неземные приспособления, брошенные пролетавшими мимо пришельцами из другой галактики. Джефф направился к ним, его голубые глаза блестели.
Еще ключи, как простые, так и шифры, набранные на панели электронного замка. Паркер и Джефф подняли стенку первого контейнера. Франко не пожелал принимать участия в физической работе. В контейнере, чтобы не сдвинулись при перевозке, были закреплены на крюках по стенкам темно-зеленые металлические коробки с номерами и буквами на крышках.
Наемники вытащили первую коробку на бетонный пол склада, потом вернулись за следующей.
— Вы не собираетесь проверять каждый предмет? — в голосе Франко прозвучало неудовольствие и раздражение.
— Именно. Каждый отдельный предмет.
Паркер снова превратился в профессионала. Он знал, как легко в его деле пятью хорошими карабинами перекрыть пятнадцать неисправных, и еще он знал, что, когда они вернутся в «финку», ничего уже нельзя будет поправить.
— Как долго вы будете этим заниматься?
Паркер взглянул на Эриксона, который пригладил широкой ладонью свой хвост, склонив голову набок.
— Пять-шесть часов.
Джефф вскрыл упаковку и открыл пять винтовок, которые были уложены в пористый полистирен, предохраняющий при транспортировке.
— Не видел я раньше такой упаковки, — пробормотал он. — Хотя в этом есть смысл.
— Я видел, — сказал Паркер. — В Дубаи, кажется. Это одно из государств Залива. Я думаю, они пакуют их так для малых поставок.
Джефф снял пленку. Это была первая из пятнадцати SLR, самозарядных винтовок, которые были выпущены на Малой Королевской оружейной фабрике в Энфилде, по лицензии Belgium's Fabrique Nationale d'Armes de Guerre. Это были полувтоматические винтовки, принятые на вооружение в британской армии с середины пятидесятых до середины восьмидесятых, и потому знакомые всем в отряде, кроме Уинтла и Айнгера. Даже испанцы должны были пользоваться очень похожими FN-FAL.
— Ну, это в порядке, я полагаю, — сказал Паркер.
— Что-то не так? — спросил Джефф.
— Младшие в любом случае могли бы надеяться на «кольт». Короче, легче в обращении в джунглях, меньше весит, и научить с ним обращаться проще. И это лучшее снаряжение.
— "Кольтов" нет. Но есть где-то пять М16.
Джефф почти любовно взял SLR, провел ладонью по прикладу, приложил к плечу на секунду, так что показалось, что у него выросла кибернетическая третья рука. Затем он очень быстро разобрал ее, рассмотрел все подвижные детали, обнюхал их, собрал снова и перешел к следующей.
— Ну как?
— Все о'кей. Ими можно пользоваться.
В прекрасном состоянии. Никаких проблем не вижу.
Часом позже Джефф был готов к проверке большой коробки. В ней содержались два многоцелевых пулемета L7A2. Он распаковал первую «молотилку», поднял перед собой, придерживая вес в одиннадцать килограммов на согнутом колене.
— Это на самом деле красивый зверь. Лучший после «брена». Абсолютно никаких недоразумений, каждая мелочь, каждый изгиб, положение винта или заклепки целесообразно, наполнено смыслом и делает свое дело. Ничего сверх необходимого, ничего неразумного. Вы знаете, как это бывает у более нового оружия. Все оно нынче охренительно конкурентоспособное. Чего-то здесь, чего-то там, нестандартные дополнения... Но это бизнес.
Паркер слыхал, что у Эриксона бзик на оружии. И его восприятие оружия, которым он занимался, выглядело больше как искусство, чем военное дело. Но он хорошо знал свое дело, и только это имело значение.
Он знал его слишком хорошо.
— Подумай секунду. Нас всего шестнадцать. Но мы уже имеем два L7A2, пятнадцать SLR и пять M16. Для «молотилок» нужно по два опытных человека, что оставляет нам ограниченное пространство для маневра.
Он осмотрел другие коробки, из второго контейнера.
— И я вижу здесь еще более специализированное оружие. Пара минометов? Что еще? Так что же такое готовится, а?
Паркер задергался, как будто ему нужно было облегчиться.
— Я полагаю, Ф.-К. знает, что нам предстоят серьезные тренировки. Возможно, он предусмотрел порчу или потерю... во время тренировок.
Джефф начал разворачивать второй пулемет.
— Становится жарковато, не так ли?
Послеполуденная жара начала обволакивать их, и оба взмокли.
— Да. Я скажу Франко, чтобы что-то сделали с этим.
С некоторым облегчением Паркер пересек пустое гулкое пространство и подошел к маленькой наполовину стеклянной комнатушке, в которой курили Франко и Дита, болтая и слушая радио — «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена, которую исполнял шумовой оркестр в ритме самбы. Он распахнул дверь. Впечатление было такое, как будто зашел в холодильник.
— Здесь прохладно. Можете сделать снаружи попрохладней? — он заметил на столе пиво и кока-колу, сверток с какой-то едой и неожиданно почувствовал ярость. — И принесите нам чего-нибудь поесть и попить.
Он захлопнул дверь и вернулся к Джеффу, который упаковывал обратно вторую «молотилку».
— Полковник — Ф.-К. — сказал Джефф. — И мы все знаем, что это может значить... не только Фуевая Крыса — он теперь бизнесмен. Когда-то он был солдатом, я допускаю, но теперь он бизнесмен. А бизнесмены и есть фуевые крысы. Так что не предусматривал он запаса. Он приготовил задачу для какого количества народу? Двадцать пять, даже тридцать человек? — он покачал головой. — Я только надеюсь, что он знал, что делал, когда он сократил нашу численность наполовину.
Франко вышел из комнатки, прошагал в угол и щелкнул парой переключателей. Завертелись вентиляторы, температура понизилась за какие-то минуты. Бананы и кофе нужно перевозить охлажденными, а именно их обычно хранили здесь. Дита принесла им тортильи с холодным мясом, пиво и кока-колу.
Джефф приступил уже к самой большой упаковке.
— Вот дерьмо, — сказал он, наполовину выволакивая, наполовину вынимая здоровенную штуковину из большой картонной коробки. Это выглядело как четыре цилиндра, приваренные к коробке, в которой размещалось устройство сгорания.
— Это огнемет М202. Установки для пуска зажигательных реактивных снарядов.
— Я знаю, что такое М202, — сказал Паркер, дожевывая тортилью.
Джефф развернулся, потоптался на бетонном полу, потом развернулся на пятках.
— Так что мы хотим с ними делать? — пробормотал он.
— Пожечь кое-что.
— Людей?
Паркер пожал плечами.
— Если они встанут у нас на дороге, — сказал он.
— Лучше бы они этого не делали. Я видел множество людей, по-разному умиравших, но сгореть — должно быть, это хуже всего.
Но Паркер не обращал на это внимания. Он уставился с открытым ртом на стеклянную комнатку. Дита сидела лицом к ним, положив локти на стол и подперев голову руками. Ее глаза были закрыты, но она блаженно улыбалась. Почему? Потому что над ней, тоже с закрытыми глазами, без пиджака, с полураспущенным галстуком и, возможно, штанами, стоял Франко и медленно и спокойно трахал ее сзади.
— Эта сука снова в течке, — прорычал он.
— Я вижу, ты был огорчен, — сказала она потом. — Но не понимаю, почему. Нам просто было скучно, вот и все.
25
После проверки второго контейнера вооружение было в полном комплекте. Пятнадцать SLR, пять М16, два L7A2, два огнемета М202, два 51-миллиметровых миномета, двадцать «браунингов» калибра 9 мм в кобурах «Лен Диксон», пять хек-лер-коховских автоматов и наконец — что совершенно добило Джеффа Эриксона — снайперская винтовка L96F1 с телескопическим прицелом 6X42 фирмы «Шмидт и Бендер».
То, как он нянчился с ней, раздражало Паркера, который был все еще зол на Диту.
— Хватит облизывать эту хрень. Это всего лишь винтовка.
Джефф глянул на него сузившимися блестящими глазами.
— Это маленькое чудо особо точной инженерии. В основе своей она очень проста, как все неавтоматическое оружие, но облагороженное почти до совершенства. Почему я говорю «почти»? Потому что ни одно изделие человеческих рук не совершенно. Но она чертовски близка к совершенству. Я почти надеюсь, что мы, особенно я, получим возможность использовать ее — нет никакого смысла в таком оружии, если цель находится менее чем в пятистах метрах.
Паркер припомнил сторожевые вышки на кукурузных полях.
— Это можно уладить, — сказал он.
— Хорошо, — проворчал Джефф. — Далее, она совершенно новая, только с завода. Так какого дьявола он приберегал это? Я думаю, все это здесь потому, что оно снято с вооружения. И так весь комплект, хороший комплект, уверяю тебя, был заменен, и вот так это просочилось на тот рынок, который доступен Ф.-К. Но не эта штука.
Паркер пожал плечами, не в силах объяснить ему происхождение винтовки. Он не знал, что некий нефтяной шейх купил ее для охоты на горных львов и затем продал, когда кто-то распустил слухи про него.
В третьем контейнере сверху оказались два упакованных восьмиместных надувных плота «джемини». Насколько мог видеть Джефф, никаких подвесных моторов не было, только по четыре односторонних весла для каждого плота. Затем шли боеприпасы: магазины 7,62 мм, как обычных, так и трассирующих и пуль зажигательных; патроны калибра 5,56 мм для М16 в не вполне достаточном количестве; снаряды для минометов, простые и фосфорные; двадцать заправленных зажигательных ракетных обойм; парабеллумные пули для «браунингов» и хеклер-коховских автоматов. Были там еще и ранцы с пятнистым обмундированием разных размеров, и пояса с двойными магазинными подсумками слева, с компасом справа, с ножом вроде небольшого мачете и штыком и с флягами с фильтром.
— Господи, уж это-то тебе совсем не нужно проверять.
— Только сосчитать. Двадцать семь, двадцать восемь... Вот об этом-то я и думал. На самой ранней стадии вы, возможно вместе с Беннетом и Гудаллом, решили, что тридцать — это минимальное число для выполнения этой работы с минимумом потерь или вовсе без них. А теперь нас только шестнадцать. Мне не нравится это, мистер Паркер. Совсем не нравится.
— Почему нет? У нас была хорошая разведка. Аэрофотографии, внутренняя информация. Шестнадцать могут сделать это — если они стоят того, что о них говорят.
— Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду, — Джефф закашлялся, нагнувшись, чтобы поднять «браунинг», который он перекидывал из руки в руку. — В мирное время или в малой войне операции планируются и проводятся с упором на отсутствие потерь. Ваш избиратель дома не станет поощрять другого способа такой войны. Разумеется, и тут есть потери, они всегда будут, особенно если на вашей стороне янки. Но наемники, солдаты удачи... — он издал короткий смешок. — Мы идем для другого.
Паркер смотрел на Эриксона настороженно, как если бы тот был собакой, долгие годы верно служившей своему хозяину, но вдруг проявившей признаки бешенства.
— Наша торговля — проклятое дело, не так ли? Шестнадцать идут туда, четверо возвращаются. Миссия завершена, и стоила она всего шестнадцать вознаграждений и шестнадцать комплектов снаряжения. Вот как это делается...
Паркер пытался сдержать гнев и высокомерную браваду.
— Слушай, Эриксон. Финчли-Кэмден не чудовище. И вот еще что: он ценит нас как свой актив, но даже, хотя мы не состоим в штате, не как расходуемый материал, а как тех, кого он будет созывать снова и снова. Иначе он не сможет долго оставаться в этом бизнесе. Давай дальше, уже немного осталось сделать.
Но Джефф еще не соглашался.
— Конечно. Вы, Беннет, Гудалл, может быть, Смит и я, и конечно же, Джек Глеу — он хочет, чтобы мы вернулись. А остальные? Эти юнцы? Испанцы? Билл и Бен? Они — расходный материал. И близнецы Стрэхан — кто ждет их назад? Это грязный бизнес...
— Но кто-то должен им заниматься.
То, как он нянчился с ней, раздражало Паркера, который был все еще зол на Диту.
— Хватит облизывать эту хрень. Это всего лишь винтовка.
Джефф глянул на него сузившимися блестящими глазами.
— Это маленькое чудо особо точной инженерии. В основе своей она очень проста, как все неавтоматическое оружие, но облагороженное почти до совершенства. Почему я говорю «почти»? Потому что ни одно изделие человеческих рук не совершенно. Но она чертовски близка к совершенству. Я почти надеюсь, что мы, особенно я, получим возможность использовать ее — нет никакого смысла в таком оружии, если цель находится менее чем в пятистах метрах.
Паркер припомнил сторожевые вышки на кукурузных полях.
— Это можно уладить, — сказал он.
— Хорошо, — проворчал Джефф. — Далее, она совершенно новая, только с завода. Так какого дьявола он приберегал это? Я думаю, все это здесь потому, что оно снято с вооружения. И так весь комплект, хороший комплект, уверяю тебя, был заменен, и вот так это просочилось на тот рынок, который доступен Ф.-К. Но не эта штука.
Паркер пожал плечами, не в силах объяснить ему происхождение винтовки. Он не знал, что некий нефтяной шейх купил ее для охоты на горных львов и затем продал, когда кто-то распустил слухи про него.
В третьем контейнере сверху оказались два упакованных восьмиместных надувных плота «джемини». Насколько мог видеть Джефф, никаких подвесных моторов не было, только по четыре односторонних весла для каждого плота. Затем шли боеприпасы: магазины 7,62 мм, как обычных, так и трассирующих и пуль зажигательных; патроны калибра 5,56 мм для М16 в не вполне достаточном количестве; снаряды для минометов, простые и фосфорные; двадцать заправленных зажигательных ракетных обойм; парабеллумные пули для «браунингов» и хеклер-коховских автоматов. Были там еще и ранцы с пятнистым обмундированием разных размеров, и пояса с двойными магазинными подсумками слева, с компасом справа, с ножом вроде небольшого мачете и штыком и с флягами с фильтром.
— Господи, уж это-то тебе совсем не нужно проверять.
— Только сосчитать. Двадцать семь, двадцать восемь... Вот об этом-то я и думал. На самой ранней стадии вы, возможно вместе с Беннетом и Гудаллом, решили, что тридцать — это минимальное число для выполнения этой работы с минимумом потерь или вовсе без них. А теперь нас только шестнадцать. Мне не нравится это, мистер Паркер. Совсем не нравится.
— Почему нет? У нас была хорошая разведка. Аэрофотографии, внутренняя информация. Шестнадцать могут сделать это — если они стоят того, что о них говорят.
— Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду, — Джефф закашлялся, нагнувшись, чтобы поднять «браунинг», который он перекидывал из руки в руку. — В мирное время или в малой войне операции планируются и проводятся с упором на отсутствие потерь. Ваш избиратель дома не станет поощрять другого способа такой войны. Разумеется, и тут есть потери, они всегда будут, особенно если на вашей стороне янки. Но наемники, солдаты удачи... — он издал короткий смешок. — Мы идем для другого.
Паркер смотрел на Эриксона настороженно, как если бы тот был собакой, долгие годы верно служившей своему хозяину, но вдруг проявившей признаки бешенства.
— Наша торговля — проклятое дело, не так ли? Шестнадцать идут туда, четверо возвращаются. Миссия завершена, и стоила она всего шестнадцать вознаграждений и шестнадцать комплектов снаряжения. Вот как это делается...
Паркер пытался сдержать гнев и высокомерную браваду.
— Слушай, Эриксон. Финчли-Кэмден не чудовище. И вот еще что: он ценит нас как свой актив, но даже, хотя мы не состоим в штате, не как расходуемый материал, а как тех, кого он будет созывать снова и снова. Иначе он не сможет долго оставаться в этом бизнесе. Давай дальше, уже немного осталось сделать.
Но Джефф еще не соглашался.
— Конечно. Вы, Беннет, Гудалл, может быть, Смит и я, и конечно же, Джек Глеу — он хочет, чтобы мы вернулись. А остальные? Эти юнцы? Испанцы? Билл и Бен? Они — расходный материал. И близнецы Стрэхан — кто ждет их назад? Это грязный бизнес...
— Но кто-то должен им заниматься.