С большим званием дела приступает Инугтук к своим приготовлениям. Прежде всего он срезает ножом весь верхний снежный пласт так, что ледяной колпачок отдушины обнажается. Затем пешней [42], насаженной на другой конец древка гарпуна, пробивает лед в том месте, где обыкновенно тюлень сам проделывает отверстие, и ложкой из рога мускусного быка - "илаут" вычерпывает ледяные осколки, наполняющие дыру. Затем берет щуп и производит обследование формы, которую имеет "труба" или верхняя часть "ледяной чаши" под отдушиной. Щуп - это изогнутый роговой зонд, которым прощупывают, где находится отдушина - посредине "трубы", в которую всовывается тюлень, чтобы дышать, или сбоку. Это имеет значение для направления удара гарпуна. Тюлень всегда поднимается спиной ко льду, и так как он далеко не заполняет всей трубы, то легко можно метнуть гарпун мимо, если предварительно не рассчитать направления удара. Когда все эти приготовления закончены, отдушину снова закрывают снежным колпачком - точь-в-точь, как было раньше. После того гарпуном протыкают в снежном колпачке дыру над самым отверстием во льду - условие, чтобы гарпун в решительную минуту не встретил препятствия.
   Затем вынимается искусно сконструированный "пушок". Он состоит из оленьего сухожилия, твердого сухожилия, взятого из оленьей плюсны и напоминающего формой куколку с растопыренными руками и раскоряченными ногами. Между этими ногами прикрепляют лебяжий пух и спускают "пушок" в дырку в снегу так, чтобы куколка уперлась "руками" в снежные стенки, а "ноги" с лебяжьим пухом попали в самое отверстие, но опустились лишь на такую глубину, чтобы легко можно было следить за снарядом сверху. Как только тюлень всунется мордой в отдушину и начнет дышать, заколеблется из стороны в сторону "пушок" - единственное, что доступно взору наблюдателя, и ловцу надо тогда, не теряя ни минуты, метнуть гарпун.
   Кроме "пушка", применяется и другой хитроумный индикатор - узенькая роговая пластинка с бляшкой на одном конце; верхний ее конец прикреплен жгутиком из сухожилий к другой роговой пластинке, которую втыкают в снег рядом с верхним отверстием. Самый индикатор суют в отверстие, где пластинку задерживает бляшка; в сильный мороз в отверстии всегда ведь достаточно инея и мелких льдинок, отчего пластинка торчит там стоймя. Когда тюлень появится и начнет дышать, индикатор, невидимый зверю, сдвинется в сторону - значит, ловцу пора метнуть гарпун.
   К верхнему концу короткой деревянной рукоятки гарпуна прикрепляется пешня°- острие для пробивания льда, а на нижний конец насаживается длинный гарпун - в былое время из оленьего рога, теперь же всего чаще из круглого железа; длина его не меньше метра. На стержень гарпуна плотно насаживается острый наконечник, привязанный к двухметровому линю, сплетенному из сухожилий. Едва удар нанесен, наконечник соскакивает с гарпуна, и тюленя подтягивают на лине, как рыбу на лесе, к самой отдушине, и затем убивают новым ударом гарпуна.
   Когда все приготовления были закончены, Инугтук расстелил свою охотничью сумку перед отдушиной и встал на нее. Эта подстилка устраняет скрип снега и защищает от ледяного холода ноги ловца, стоящего неподвижно, как столб, с гарпуном в руке и со взором, прикованным к "пушку". Так проходит час за часом, и я понимаю, какой требуется ловцу запас терпения и выносливости, чтобы заниматься таким промыслом в непогоду и при температуре -50°С. Мне четыре часа показались вечностью, а есть люди, способные простоять полсуток без перерыва, когда дело идет о том, чтобы добыть мяса для голодных жены и ребятишек!
   Мы уже собирались домой, когда увидели человека, вонзившего свой гарпун в тюленя. Как только счастливый ловец вытянул свою добычу на лед, мы побежали к нему, чтобы принять участие в торжественной трапезе, носящей почти религиозный характер. Все становятся на колени, человек, убивший тюленя, справа от него, остальные слева. Затем ловец, вспоров брюхо тюленя, извлекает оттуда печень и кусок сала, после чего разрез скрепляется иглой, служащей для зашиванья ран; это для того, чтобы не выступила и не пролилась зря кровь. Печень и сало разрезают на кусочки и съедают тут же, стоя на коленях. Сколько раз участвовал я в таких жертвенных трапезах и всегда бывал захвачен красивым и трогательным обрядом, которым сыны холода отдают честь своей охотничьей добыче.
   На этот раз в результате трудового дня пятнадцати человек, проведших на охоте 11 часов, был добыт один-единственный тюлень, но мои товарищи были рады и тому, что их труды не пропали совсем даром, как это часто случается.
   2.9. Эскимосский катехизис
   Я прожил под одной крышей с Налунгиак и ее мужем Человечком уже полгода, и вот однажды вечером она, сумерничая со мной, познакомила меня, наконец, с религиозными представлениями своих соплеменников. Она вообще была великолепной рассказчицей - когда бывала в настроении и никто ее не принуждал. Рассказ тогда лился легко и естественно: тайны бытия, от которых она была так далека в будничной жизни, захватывали ее и делали красноречивой.
   - Я совсем простой человек и ничего не знаю сама по себе. Никогда я не хворала, и снов у меня почти никогда не бывает, оттого я и не стала ясновидящей. Когда я уйду иной раз подальше собирать топливо, то чувствую только радость оттого, что светит солнце, и много что вспоминается мне, когда я опять вижу те места, где ходила девочкой. Другого я не переживаю, когда бываю одна, и с меня довольно слушать, как рассказывают другие. Все что я знаю, я узнала от старого дяди, заклинателя Унаралука. Его духи-пособники: умершие отец и мать, солнце, одна собака да один головач [43]. Через этих духов он узнавал обо всем на земле и под землей, в море и на небе.
   Но то, о чем я расскажу, знает каждый ребенок, засыпающий под рассказы матери.
   В стародавние времена не было на земле никакого света, все было темно, и не видно было ни земель, ни зверя для лова. А все-таки на земле жили и люди и звери, но между ними не было разницы. Жили вперемежку. Человек мог стать зверем, зверь - человеком. Были и волки, и медведи, и песцы, но когда они делались людьми, то все становились одинаковыми. Правда, у них оставались разные привычки, но все говорили на одном языке, жили в одинаковых хижинах и палатках и охотились одинаково.
   Так жилось на земле в самые стародавние времена, времена, которых никто уже не помнит теперь. Тогда и родилось волшебное слово, заклинание. Случайное слово могло вдруг получить особую силу, и то, чего особенно хотелось, сбывалось; отчего, как - никто не мог объяснить.
   С этих времен запомнили старики разговор между лисой и зайцем: "Таок таок - таок (мрак - мрак - мрак)!" - сказала лиса. Ей-то нужен был мрак, чтобы воровать из людских складов. "Увдлок - увдлок - увдлок (день - день день)!" - сказал заяц. Ему нужен был свет, чтобы отыскивать пищу. И вдруг стало так, как пожелал заяц. Его слово было сильнее. Пришел день и сменил ночь, а когда день ушел, пришла опять ночь. Так свет и мрак начали сменять друг друга.
   В те времена не было никакого зверя в море. Люди не умели жечь жир в своих лампах. В те времена свежевыпавший снег мог загораться мелкий-мелкий снег в мягких, белых, как мел, кучах, которые скоплялись с подветренной стороны твердых крепких сугробов.
   - А что ты знаешь о сотворении мира?
   - Ничего. Никто не рассказывал мне, как сотворена была земля. Она такая, как теперь, с тех самых пор, как помнит ее наш народ. Но солнце и месяц, и звезды, и гром, и молния - это люди, которые однажды унеслись в пространство.
   - Каким образом?
   - Этого нельзя объяснить, и мы никогда не спрашиваем об этом. Но причина все-таки была. Злые дела и нарушенные "табу" носились в воздухе вместе с духами. Солнце и месяц умертвили свою мать и, хотя были братом и сестрой, влюбились друг в друга. Оттого они и перестали быть людьми.
   И гром с молнией тоже были брат и сестра, двое бедных, безродных сирот. Жили они когда-то в стране нетсиликов, но когда люди во время охоты на оленей переправлялись через реку, то бросили сирот умирать с голоду. Бедные брат и сестра пошли на кучу отбросов посмотреть, не найдут ли там чего забытого. И нашли: сестра - кремень, брат - лоскут оленьей шкуры. И, держа в руках кремень и волосатую высохшую шкуру, они крикнули друг другу: "Чем нам стать? Громом и молнией!" Ни один из них не знал, что это такое, но вдруг оба поднялись и понеслись по воздуху; сестра высекала искры из своего кремня, а брат барабанил по сухой шкуре, так что грохот стоял в небесном пространстве. В первый раз сверкнула молния и загремел гром над землей у самого стойбища, где жили люди, которые бросили сирот. И все эти люди умерли в своих палатках, и собаки их тоже. Они совсем не изменились с виду, и ран у них не было, только глаза красные; но когда до них дотронулись, они рассыпались золой.
   Так явились гром и молния.
   Потом явились ветры с дождем, снегом и бурей,
   - Каким образом?
   - Об этом есть особое предание. Все знают о знаменитом великане Ингугпасугссук. Он был такой огромный, что вши у него в голове были величиной с леммингов. Он жил в стародавние времена среди людей и даже усыновил одного мальчика.
   Однажды великан был в поле со своим приемным сыном и встретил того, кто был сильнее его, Инуаругдлигасугссука - "Карлу-великана". Тот был еще огромнее и сильнее. Они схватились, и Карла-великан убил бы Ингугпасугссука, если бы не приемный сын его, который перерезал Карле-великану поджилки, пока те боролись. Так убит был Карла-великан, но, испуская дух, он отчаянным шепотом позвал на помощь. И почти в тот же миг на скалистом холме показалась его жена, такая же огромная, как он. Такая огромная, что груди у нее были величиной с тюленей, и когда великанша схватила Ингугпасугссука, они захлюпали так тяжко и так страшно над его головой, что он едва на ногах устоял. Но его приемный сын перерезал поджилки и ей, так что она тоже была убита. Впопыхах великанша обронила из спинного мешка своего грудного ребенка, и тот лежал и ревел в ивняке. Великан нашел его, но оставил погибать с голоду. Однако такое злое дело вдруг придало силы ребенку, и он, понатужившись, поднялся на воздух, как был спеленутым, и стал духом воздуха. И чтобы отомстить тем, кто сделал его сиротой, он выпустил на волю все ветры с летними дождями и с зимним снегом. Мы называем его Нарсук. Когда он распускает ремень, которым стянуты его меховые пеленки, начинается страшный сквозняк в воздухе, и налетают ветры. И чем больше распускает он свой ремень, тем сильнее шторм. Под конец люди совсем не могут выходить на лов и голодают. Тогда заклинателям приходится отправляться к Нарсуку, чтобы потуже стянуть его ремнем.
   Так от убийства и бессердечия к ребенку родилась непогода.
   - Каким образом?
   - Мы ничего не знаем, кроме того, что мысль человеческая и слово человеческое имели в старину таинственную силу. Но вы своими расспросами заставите меня забыть, о чем я собиралась вам рассказать еще.
   Мужчина появился на свет раньше женщины, и первыми людьми были двое мужчин, великие заклинатели. Но они не могли размножаться, и один из них превратил себя в женщину, и люди размножились.
   Рассказывают тоже, что первые люди были детьми земли, вышли из земли, из травянистых кочек, похожих на человечьи головы.
   Все вышло из земли. И земля кормила людей. Когда они отправлялись на охоту и разбивали себе стойбища, то все принимались рыть землю, вскапывали ее, чтобы найти пищу.
   Зверя морского тогда еще не водилось, и люди не знали никаких этих строгих "табу". Никакие беды не грозили им, но и никаких радостей не ждали они после дневного труда. И вот случилось, что одну девочку-сироту бросили в море около Кингмертока, большого стойбища около залива Шерман. Жители стойбища выступили в путь и собирались переправиться через залив в каяках, связанных вместе; никому не было дела до сироты, и когда она хотела тоже сесть в каяк, ее столкнули в море. Она пыталась ухватиться за борт, но ей обрубили пальцы, и в тот же миг появились морские звери, - отрубленные пальцы превратились в тюленей, которые стали нырять вокруг каяков.
   А девочка опустилась на дно морское и стала матерью всей дичи на земле и всех зверей в море. Она, всегда бывшая нищей, стала давать пищу всем людям на земле. Но она и мстит людям за их бессердечие. Ее боятся больше всех остальных духов, потому что хотя она и посылает людям пищу и изобилие, но и всего лишает их, если разгневается. Она бывает виной всякого голода и всяких неудач на охоте и лове; ради нее-то и введены все "табу". Зовут ее Нулиаюк.
   Мир велик и в нем есть место и для людей, которые умерли и не показываются больше на земле. Есть три места, куда попадают после смерти: Ангердлартарфик - "Вечные жилища для радостного возвращения". Это страна блаженства, и находится она на небе. Там постоянно идут большие охоты, и, говорят, сам месяц помогает людям ловить добычу. Когда же они не охотятся, то играют; вокруг жилищ слышны только песни и смех, и снег крепко утоптан на широком пространстве всеми этими веселыми игроками в мяч. Сюда попадают лишь великие ловцы и женщины с очень красивой татуировкой.
   Один заклинатель, посетивший эти жилища, слышал, как одна старуха крикнула: "Если бы я знала, что следовало умереть молодой!"
   Это она крикнула потому, что люди остаются там в том возрасте, в котором умерли. Умирающим старыми нелегко угнаться там за молодыми. Вот почему не надо горевать о тех, кто умирает молодым. Утешением старикам служит обильная пища, в которой никогда нет недостатка; там множество оленей, и нет никакой нужды ни в чем.
   А внизу, как раз под корой земной, находится Ноквимиут - "Страна понурых голов". Сюда попадают мужчины - плохие ловцы, и женщины без всякой татуировки. Они все ходят, понурив головы, и подбородки у них вросли в грудь. Они вечно голодны, потому что единственная их пища - бабочки; они постоянно сидят на корточках, свесив голову и закрыв глаза. Только когда мимо пролетает бабочка, они медленно подымают головы и ловят добычу ртом, как птенцы ловят мух. И в ту же минуту из глотки у них вылетает дымок, как будто рассыпался комок пыли.
   Наконец, есть Агдлит - "Страна мертвых" в преисподней, о которой мы знаем от знаменитого заклинателя по имени Ангнаитуарсук.
   В первый раз он очутился в преисподней, сам не зная как. Это один из его духов-пособников захотел показать ему преисподнюю. Он возвращался к себе в жилье, как вдруг упал в узком жилищном проходе. Кругом зашумело, загрохотало и стемнело. Потом опять стало светло, и он увидал, что попал в преисподнюю. В стране людей стояла тогда зима, а здесь было лето. У речки собралось много людей с острогами. Они шумели и смеялись, и были очень веселы. Заклинатель прошел, не останавливаясь, но мимоходом узнал некоторых умерших. Потом он подошел к одной палатке и пролез в отверстие. В палатке сидел пожилой человек и натягивал свой лук.
   - Ну, неужели ко мне гость? - сказал он и дружески принял пришельца. Рассказал, что собирается на охоту за оленями и что поблизости много оленей. Реки тоже полны рыбы; вообще нет недостатка в дичи и всяком звере. Он предложил гостю отправиться вместе. Но заклинатель побоялся забыть дорогу домой, превратился в чайку и полетел на речку, где видел веселых людей. "Глядите, глядите!" - закричали они наперебой, швырнули на землю оленью кость для приманки и стали натягивать свои луки. Заклинатель спокойно слетел и схватил кость, а они хоть и выстрелили все, но ни один не попал в него. "Это, верно, не простая чайка!" - услыхал он крики позади себя и улетел обратно на землю, где и рассказал людям, что пришлось ему пережить.
   Вот и все, что я могу рассказать как о знакомом мне мире, так и о незнакомом. Если бы у меня бывали сновидения, я бы знала больше; ведь люди, которые умеют видеть во сне, слышат и видят много. Мы верим в сны и верим, что люди могут жить и другой жизнью рядом с настоящей - жизнью, которой живут лишь во сне.
   2.10. Последняя почесть
   Уже на исходе сентября нам удалось подготовить все для нашей санной поездки. В течение недели мы набили оленей, сколько нам нужно было на прожиток и про запас в дорогу. Специально дорожный провиант мы заготовляли таким образом: снимали все мягкое мясо с костей бедра и лопатки, резали на куски и смешивали с салом, потом увязывали в оленьи шкуры. Получались тюки весом килограммов по 50 каждый. Ехать мы собирались на трех санях гуськом. Для перевозки своих коллекций наняли одни сани и двух людей на часть нашего пути, а именно от острова Кинг-Вильям до Кента, протяженностью около 600 километров. На каждые из трех саней, запряженных восемью собаками, погружено было по 200 килограммов мяса.
   Продолжительность поездки, правда, определялась всего четырнадцатью днями, но оленье мясо - невероятно малопитательный собачий корм.
   Торфяно-ледяные подполозья не годятся для влажного, запушенного снегом молодого льда, поэтому мы оставили длинные гудзоновские сани и вместо них смастерили пару легких осенних саней гренландского типа, подбитых железом. Все было сделано быстро, и мы ждали только ледостава, ждали с нетерпением, чтобы начать, наконец, свой Великий санный путь, который будущей весной должен был вывести нас в цивилизованный мир. Время ожидания решено было использовать для экскурсий по окрестностям, и теперь, когда я закончил ту работу, которую вел со своими рассказчиками, мне, к большой моей радости, удалось осуществить свое заветное желание.
   Всем известно, что одна из величайших полярных трагедий имела печальную развязку именно около острова Кинг-Вильям. В 1845 году из Англии отплыл на двух кораблях "Эребус" и "Террор" Джон Франклин [44] с экипажем численностью в 129 человек. Целью экспедиции было открытие Северо-западного прохода, великого морского пути, который связал бы Атлантический океан с Тихим. Но вместо открытого моря путешественники нашли только широкие и узкие проливы, забитые тяжелым полярным льдом. После первой же зимовки участники экспедиции попали в ледяной плен, пришлось оставить корабли, и при попытке вернуться на родину по Большой Рыбной реке все люди, которые еще не умерли от болезни, погибли от невероятных лишений. Несмотря на многочисленные вспомогательные экспедиции, прошло много лет, прежде чем удалось через "тюленьих эскимосов" выяснить участь, постигшую несчастных путешественников.
   У Малеруалика я встретил нескольких стариков, которые рассказали мне интересные подробности о злополучной экспедиции. Я попытался собрать все сведения, какие только мог, и передаю их со слов эскимоса Какортингнека.
   - Два брата пошли раз на лов тюленей к северо-западу от Кекертака (остров Кинг-Вильям). Было это весной, когда снег тает на тюленьих отдушинах.
   Далеко на льду ловцы увидали что-то черное, большое. Это не мог быть зверь. Они пошли и увидали, что это большой корабль. Они тотчас же побежали домой и рассказали своим соседям, а на другой день все пошли туда. Людей они не нашли, корабль был покинут, поэтому они решили растащить все, что тут видели. Но никто из них никогда еще не видал белого человека, и они понятия не имели о применении разных вещей.
   Один человек увидал лодку, висевшую у борта, и крикнул: "Корыто! Огромное корыто! Я его беру!" Он никогда не видал лодки и подумал, что это корыто, в котором рубят мясо для собак. Он перерезал канаты, которыми лодка была привязана, она грохнулась на лед и раскололась.
   Нашли они и разбросанные по кораблю ружья и, не зная, как их употребляют, отбили стальные стволы от лож и прибили их к гарпунам. Да, они так мало понимали насчет ружей, что называли найденные во множестве пистоны "наперсточками", думая, что у белых людей водятся такие карлики, которым они впору.
   Сначала они не смели спускаться вниз, в нутро корабля, но потом стали храбрее и даже осмелились войти в каюты, находившиеся под палубой. Там они нашли много мертвых людей, лежавших на койках. Под конец они осмелились зайти и в большое помещение посреди корабля. Там было темно. Но скоро они нашли инструменты и решили прорубить дыру для окошка. И вот эти неразумные люди, ничего не понимавшие в делах белых людей, прорубили дыру у самой ватерлинии, так что вода хлынула внутрь, и корабль затонул. Пошел ко дну со всеми сокровищами; почти ничего не успели спасти.
   В том же году попозже весною трое людей шли с острова Кинг-Вильям на полуостров Аделаида на охоту за молодыми оленями. Тут они нашли лодку с шестью мертвыми телами. В лодке были ружья, ножи и провиант; значит, умерли эти люди от болезни.
   И во многих местах на нашей земле видели мы еще кости белых людей. Я сам был на Кавдлунарсиорфике - косе на полуострове Аделаида, почти напротив того места, где зимовал Амундсен. Там мы до самого прошлого года копали и находили свинец и обломки железа. Да еще в Кангерарфигдлуке, тут совсем близко на берегу, чуть к западу.
   Вот и все, что я знаю о пельрартут - "умерших с голоду", как мы зовем белых, которые когда-то посетили нашу страну и погибли раньше, чем наши отцы могли спасти их.
   * * *
   Незадолго до ледостава я вместе с Петерсом Норбергом и Какортигнеком отплыл в Кавдлунарсиорфик на восточном берегу полуострова Аделаида. Там мы нашли, точно на том самом месте, где указывали эскимосы, человеческие кости, - без сомнения, последние земные останки членов экспедиции Франклина. Лоскуты одежды и обрывки кожаной обуви, найденные нами тут же, свидетельствовали о европейском происхождении. За 80 лет, протекших с тех пор, хищные звери растащили выбеленные солнцем кости по всему полуострову и уничтожили жуткие следы на том месте, где происходила последняя борьба.
   Мы были, вероятно, первыми европейцами, которые посетили это место. Мы собрали все кости, поставили над ними гурий и подняли два приспущенных флага - английский и свой. Так, без лишних слов, мы отдали погибшим последние почести.
   * * *
   Наконец, 1 ноября наступил день прощания, и, как часто бывало и прежде, мне нелегко было расстаться с людьми, к которым я за долгое время совместной жизни успел привязаться. И сами нетсилики казались растроганными нашей разлукой навсегда. Товарищеское общение и тот серьезный отпечаток, который невольно накладывала моя работа на многочисленные беседы, скрепили наши узы, и их теперь было не так легко порвать.
   2.11. Племя охотников на мускусных быков
   Прекрасным предвечерьем 14 ноября, как раз на закате нежаркого осеннего солнца, я подъезжал к маленькому торговому пункту, находящемуся в тихой бухте почти у самого большого фьорда Элу. Тут меня ожидал прием, который я не скоро забуду, так как здесь я опять впервые после долгого промежутка встретил земляков.
   Заведовал пунктом мистер X. Кларк, симпатичный, интеллигентный молодой человек, посланный Гудзоновской компанией в эти дальние края наладить работу новых торговых пунктов, расположенных к востоку от острова Бейли. Помощником мистера Кларка был датский машинист Рудольф Иенсен, который почти 20 лет провел в районе дельты реки Макензи в качестве самостоятельного охотника за пушным зверем, а теперь поступил на службу компании. Больше всего обрадовало меня все-таки свидание с кинооператором Лео Хансеном, который приехал именно для встречи со мной и с зимы должен был делить с нами горе и радости на решительном этапе экспедиции - в течение третьей и последней нашей полярной зимовки. Но прежде чем начать совместную работу, необходимо было дать отдых собакам, да и сам я рад был отдохнуть несколько дней в мирной, спокойной обстановке, перечитать и переварить большую почту, только что мною полученную.
   Мистер Кларк любезно отвел нам домик, пустовавший в это время, и мы, искренне радуясь предложенному нам непривычному комфорту, завладели этим маленьким деревянным бараком.
   Мы находились теперь среди людей, которых все восточные эскимосы называют китлинермиут. Китленек - эскимосское наименование острова Виктория; значит оно, собственно, "граница", и племена, живущие южнее, без сомнения, связывают с наименованием китлинермиут свое представление о них, как о "людях Крайнего Севера". Последние, как и "тюленьи эскимосы", составляют одно племя, причем все знают друг друга, часто встречаются на местах охоты и лова, и тоже делятся на несколько групп, самые наименования которых указывают на основное место их пребывания.
   Есть, например, экуалугтормиут - "люди с рек, обильных лососями"; живут они на острове Виктория, у залива Кембридж; их всего 98 душ: 54 мужского пола и 44 женского. Затем идут ахиармиут - "живущие в стороне"; это жители побережья залива Куин-Мод, числом 116: 70 мужчин и 46 женщин. Дальше умингмактормиут - "живущие на возвышенности" между полуостровом Кент и заливом Батерст, всего 50 человек: 27 мужчин и 23 женщины. И, наконец, килухигтормиут - "люди из глубины глубокого фьорда", то есть залива Батерст, всего 113 человек: 68 мужчин и 45 женщин.
   Бросается в глаза численное преобладание мужчин, что опять указывает на обычай убивать новорожденных девочек.
   Летом и осенью главными промыслами жителей острова Виктория (экуалугтормиут) являются оленья охота и рыболовство. Весенний ход оленей с материка не играет здесь такой большой роли, как в других местах, так как олени переправляются через пролив лишь небольшими кучками. Главная охота на оленей идет внутри страны; иногда охотники доходят даже до северо-восточного побережья острова Виктория, где олени держатся летом. Охотничья добыча здесь никогда не бывает столь богатой, как на побережьях материка, и нередко люди совсем бросают охоту на оленей и уходят на лов лососей уже в августе, когда "птенцы подрастают".