Раули Кристофер. Драконы Аргоната

   Бинтов не хватало, и перевязать дракона как следует Релкин не мог, ему оставалось лишь очистить рану и щедро смазать ее Старым сугустусом. Точно так же, как и все прочие порезы и шрамы. Обеззараживающий бальзам был до чрезвычайности жгучим. Базил ежился и постанывал, но не жаловался и не ворчал — для этого он слишком устал.
   Из-за дымной завесы появилась Лессис. Базил заметил ее первой и пробормотал приветствие. Затем среагировал Релкин:
   — Леди! Вы живы.
   — А ты, небось, и не ожидал?
   — Так ведь тот бес ударил вас булавой по голове. Страшный был удар.
   Лессис подняла руку и, хотя от этого движения у нее вновь слегка закружилась голова, указала на небеса.
   — Мать не позволила мне оставить службу, — промолвила она.
   Релкин кивнул. Пожалуй, только таким образом можно было объяснить, как хрупкая женщина смогла выжить после подобного удара. Не иначе как и вправду вмешалась богиня. Впрочем, драконопас прекрасно знал, что эта обычная с виду немолодая женщина на самом деле являлась грозной и могущественной волшебницей. Кому, как не ей, иметь дело с богами. Релкин был уверен, что дыхание богов довелось ощутить и ему, хотя предпочел бы об этом забыть.
   — Они почти не надеялись, что вы оправитесь.
   — Может, оно было бы и лучше, — отозвалась Лессис с вымученной улыбкой, — а то голова так раскалывается, что сил нет. Но скажи мне, дитя, как у нас дела. Если кто здесь и может по-настоящему оценить обстановку, так это ты.
   Релкин воспринял комплимент спокойно.
   — В общем, главная баррикада пала. Мы убивали их дюжинами, но они все прибывали и прибывали. В конце концов бесы взяли верх и вытеснили нас с завала. Здешние ребята дерутся храбро, но им не хватает выучки. То же самое можно сказать и о местных драконах. Ну, а один Базил не мог переломить ход схватки — он слишком устал. Релкин умолк, чтобы перевести дух, а потом закашлялся, глотнув стелившегося по улице дыма.
   — Потом они прорвались в Банковский Ряд и ударили нам во фланг. Мы с боем прорубились сюда и здесь их остановили, но вся восточная часть деревни теперь в их руках.
   — А остальная деревня?
   — Храмовый колокол звонит до сих пор. Это все, что я могу сказать.
   — А что с императором, дитя? Ты его видел?
   — Не видел с момента падения баррикады, но уверен, что он жив. Он стоял с мечом в руках.
   Лессис бросила растерянный взгляд в сторону дымной завесы на Рыночной улице.
   — Когда сюда подоспеет подмога?
   — Боюсь, что на подмогу рассчитывать не приходится. Нашему гонцу не удалось прорваться в Кросс Трейя. Мы послали других, но даже если они и доберутся до форта, будет уже слишком поздно.
   — Но без помощи нам не обойтись.
   — Знаю. Я пытался… — Релкин запнулся и опустил глаза.
   — Да, дитя?
   — Я попытался отправить туда мысленное послание. Пустил в ход магию. Но ничего не получилось.
   Это не удивительно, дитя. Ты ведь не обучен колдовству, хотя и соприкасался с ним. Управляться с магической силой не так-то просто — это достигается долгими тренировками.
   — Так я и понял, леди.
   — Оставив дракона и драконопаса, Лессис побрела по улице Релкин вернулся к своим делам.
   В гостинице ведьма нашла императора. Он лежал на столе, завернутый в окровавленную простыню. Под голову его была подложена подушка. Рядом находились две молодые женщины, готовые в любой момент оказать необходимую помощь.
   — Ваше Величество!
   При виде Лессис глаза императора загорелись.
   — А, леди Ворона Бурь. Рад видеть вас целой и невредимой.
   — Куда вас ранило, Ваше Величество?
   — В спину и в бок.
   Лессис увидела кровь и наложенные кем-то грубые, неумелые швы.
   — Раны нужно зашить как следует. Пошлите за драконопасом.
   — Мы ждали сельского лекаря, но он погиб на баррикаде.
   — Да пребудет с ним милость Матери. Но должна сказать, что любой драконопас заштопает рану ничуть не хуже хирурга.
   — Коли так, позовите его.
   В комнату торопливо вошел Торн. Рука его была перевязана, но он, похоже, не обращал на свою рану внимания.
   — Ваше Величество. Леди Лессис. Рад видеть, что те, кто предрекал вашу смерть, ошиблись.
   — Только самую малость, Торн.
   — Ваше Величество, я пришел доложить, что мы стабилизировали позиции и возвели у пивоварни новую баррикаду.
   — Я слышу, что храмовый колокол все еще звонит.
   — Да, Ваше Величество, они держатся. Но, надо думать, враг на них особо не наседает. Он обрушил всю свою мощь на нас, ибо знает, что здесь находитесь вы.
   — А значит, он стал бы преследовать нас, куда бы мы ни двинулись. А здесь нам удалось закрепиться. Мы еще не побеждены.
   — Вы правы, Ваше Величество.
   — Ваше Величество, — вмешалась Лессис. — Неужели вы не видите, что нам необходимо бежать. Вы храбро сражались, но теперь вы ранены и нуждаетесь в уходе. Мы должны вернуться в Кадейи.
   — Леди Лессис, здесь мы закрепились, здесь и останемся. Пока я жив, я останусь в Куоше.
   — Ваше Величество, Империи нужен живой император. Что толку, если вы сложите здесь голову?
   — Я остаюсь здесь, леди Лессис. Не двинусь с места. Они потеряли вдвое больше бойцов, чем мы. Рано или поздно их силы иссякнут. Мы еще можем победить.
   — Ваше Величество, ход сражения зависит от мощи одного боевого дракона, великого Хвостолома. Без него оно тут же будет проиграно. Вы готовы вверить судьбу Империи Розы одному-единственному дракону?
   — Он достоин такой чести. Я видел, как он сражается, это восхищает и устрашает… — Император взглянул ведьме прямо в глаза и решительно заявил: — Мы останемся в Куоше. Враг будет разбит.
   Лессис поняла, что Паскаля не переубедить. Но если какой-нибудь бьюк пронзит копьем Хвостолома, враги подавят защитников Куоша и достигнут своей цели. Паскаль погибнет. Конечно, вокруг его имени воссияет ореол мученика за дело Империи, что может принести определенные политические дивиденды. Но Лессис опасалась, что вокруг освободившегося трона Астури начнутся тайные интриги. Известно, что новый враг — искуснейший мастер составлять заговоры, сколачивать политические клики и подстрекать к предательству. Страшно подумать, что будет, если движимые жаждой власти вельможи решатся прибегнуть к его помощи.
   Но чему быть, того не миновать. Сейчас ей оставалось только смириться.
   — Да, Ваше Величество, я понимаю, — промолвила она и с поклоном отступила.
   В глазах императора полыхало пламя битвы. Всю свою жизнь Паскаль Итургио Денсен Астури посылал воинов в битвы, не покидая дворца, и вот наконец стал воином сам. В его душе что-то сломалось и одновременно родилось нечто новое. Лессис отчетливо видела признаки преображения, и, хотя ей претила сама мысль о преображении, порожденном кровопролитием, она вынуждена была признать, что возможно и такое.
   Вернулся Торн, снова с хорошими новостями.
   — Мы получили донесение с северного конца деревни. Некоторое время назад там закончилась схватка. Враги отступили. На Школьной улице продолжаются только мелкие стычки.
   Лессис закусила нижнюю губу.
   — Отступить они, может, и отступили, но затеи своей не оставили. Должно быть, собирают все свои силы для последней, решающей атаки.
   — Значит, мы должны их встретить, — прорычал Паскаль.
   Разговор прервало появление Релкина, явившегося с прихваченной из драконьего дома большой бутылью старого сугустуса. При виде лежащего на столе императора он поморщился.
   Драконопас осмотрел раненого и нашел, что двухдюймовая ножевая рана в бедре, длинный глубокий порез под ребрами и другой, поменьше, на спине нуждаются в прочистке и наложении швов.
   — Думаю, я смогу обработать эти раны, — сказал юноша. — По-настоящему беспокоит меня одна — та, что в бедре. Она довольно глубокая. Прежде чем зашивать такие раны, мы обычно подсушиваем их медом. Сухая рана, обработанная старым сугустусом, как правило, не гноится. Но для такого лечения у нас нет времени. Боюсь, я только и смогу, что наложить на нее временный шов. Как только битва закончится и у нас появится время, ею придется заняться снова.
   Император невольно улыбнулся: этот драконопас говорил с торжественной серьезностью заправского лекаря. Тем временем ведьма упорхнула, словно птица из гнезда, — никто этого даже и не заметил.
   Вдевая нитку в иголку и протягивая ее между пальцами, смоченными старым сугустусом, Релкин отметил, что рана на боку императора находится примерно в том же месте, что и у Базила. Игла была чистая, очень острая и самая маленькая из тех, какие он использовал, чтобы зашивать раны дракона.
   — Ваше Величество, хочу, чтобы вы знали — я накладывал швы много раз, и не только драконам, но и людям. Игла у меня маленькая и острая.
   — Благодарю тебя, драконир.
   — Должен также сказать, Ваше Величество, что будет очень больно. Работать я буду быстро, но без боли все равно не обойтись. Многие люди предпочитают, чтобы их держали. А как вы?
   — Я обойдусь. Но спасибо за предложение, драконир.
   — Сперва раны надо обработать старым сугустусом. Сильно жжется.
   Паскаль Итургио Денсен Астури внутренне собрался с силами.
   — Приступай.
   У западной окраины деревни высился Буреломный лес. Подойдя к опушке, Лессис расслабилась, впитывая лесные звуки и запахи. Она призывала сов. Ведьма ощущала присутствие живых существ в гнездах, дуплах и норах.
   Вскоре на ее призыв откликнулась огромная серая птица. Мягко взмахивая крыльями с рыжевато-коричневым пушком, сова опустилась на молодое деревце прямо над головой Лессис. Та заговорила с птицей на языке сов, одном из вариантов языка пернатых хищников. Затем ведьма протянула свиток, и сова ухватила его крепкими когтями.
   — Место ты знаешь. Смотри не урони послание.
   Сова сжала когти вокруг штуковины, которую нельзя ронять. Меньше, чем крыса, тверже, чем мышь. Выронить нельзя.
   — Лети.
   Птица взмахнула крыльями и пропала из виду.

Глава двадцатая

 
   Комендантом лагеря Кросс Трейз был командор Гейлен, старый офицер, переведенный из третьего полка первого марнерийского легиона дослужить последние годы перед выходом в отставку.
   Со своим делом Гейлен справлялся великолепно: лагерь считался образцовым. Стоило в окрестностях объявиться разбойникам, как их ловили и отправляли на суд в Марнери. Лагерь заключал контракты на заготовку древесины — лес рубили, сушили и отправляли покупателям. Со спокойной регулярностью подразделения направлялись из Марнери в Кросс Трейз, словно на отдых, и так же мирно возвращались обратно.
   Все шло прекрасно — до этой ночи. Случилось нечто совершенно невообразимое. Где-то около полуночи прославленный сто девятый марнерийский драконий эскадрон, вплоть до сего момента спокойно несший необременительную службу, ни с того ни с сего покинул драконий дом и скрылся в ночи. Их отсутствие было обнаружено при смене караула — тут же поднялась тревога. Восемь драконов исчезли вместе со своими драконопасами, и никто не знал, куда они подевались.
   Первым делом Гейлен подумал о позоре, который нал на его седины: слыханное ли дело, чтобы из лагеря дезертировал целый драконий эскадрон. Но затем лицо его побагровело от гнева, и он энергично занялся поисками. Зажгли все светильники, подняли всех солдат, во все стороны разослали патрули.
   Скоро выяснилось, что пропавший эскадрон, выстроившись походной колонной, форсированным маршем направился к Горбатым холмам.
   — Стало быть, они удрали прямо в горы?
   Командир эскадрона Кузо буквально остолбенел.
   — Должен сказать, Кузо, что я в растерянности, — заявил комендант. — За время службы мне доводилось командовать различными подразделениями, маленькими и крупными, но ни с чем подобным сталкиваться не приходилось. Вверенный вам эскадрон покинул расположение части без разрешения. Необходимо немедленно принять меры.
   — Разрешите доложить, сэр.
   — Докладывайте.
   — Я предоставил отпуск одному дракону, Хвостолому, с тем, чтобы он навестил родную деревню. Она находится в долине, как раз за этими горами. Отпуск был предоставлен на три дня, вполне достаточный срок, чтобы дракон и драконир погостили дома и вернулись. Но в назначенный срок они в лагере не объявились. Как вы знаете, сэр, Хвостолом пользуется огромным уважением со стороны других драконов. Видимо, его отсутствие их обеспокоило. Возможно, случилось нечто такое, что нашему человеческому разумению недоступно. Но они встревожились до такой степени, что позабыли о дисциплине.
   — Что бы там ни случилось, мы не можем допустить, чтобы целые эскадроны покидали место службы без разрешения. Вы это прекрасно знаете. Оба мы знаем, что самовольщиков придется арестовать.
   — Вы пошлете в Марнери, сэр?
   — Да, и потребую, чтобы сюда для поимки беглецов направили два драконьих эскадрона.
   Кузо содрогнулся, представив себе последствия подобного шага.
   Сэр, а не попытаться ли нам сперва их урезонить? Я уверен, они способны внять доводам рассудка. У сто девятого завидная репутация. Это закаленные ветераны — во всяком случае, большинство.
   — Ветераны не ветераны, но в расположении части они отсутствуют, и с этим я намерен разобраться. В Марнери я пошлю, а вам, командир, рекомендую как можно скорее отыскать беглых драконов и уговорить их вернуться. Чтобы я мог отменить приказ об аресте.
   Кузо сглотнул.
   — Да, сэр.
   Послышался стук в дверь, и на пороге появился лейтенант Лоран. Вид у него был совершенно ошарашенный.
   — Разрешите доложить, сэр, — промолвил он, отдан честь, — тут прилетела сова.
   — Что?
   — Сова, сэр.
   — Сова? Но какого черта…
   — Сэр, — неуверенно пробормотал лейтенант, — дело в том, что она доставила послание, адресованное коменданту гарнизона.
   Что за вздор вы несете? У меня тут целый эскадрон драконов испарился вместе с драконопасами, а вы смеете забивать мне голову какими-то нелепыми россказнями о совах.
   На лице командора Гейлена появилось опасное выражение.
   Лейтенант Лоран тяжело вздохнул:
   — Вот это послание, сэр.
   Командор Гейлен смерил лейтенанта тяжелым взглядом и принял у него маленький свиток.
   — Уж не знаю, в чем дело, лейтенант, но если вы вздумали шутки со мной шутить, вам небо в овчинку покажется.
   Однако Лоран так стремился поскорее сбыть с рук колдовской свиток, что угроза командора его почти не обеспокоила.
   Поднеся свиток поближе к светильнику, Гейлен рассмотрел печать и побледнел, ибо увидел выведенную эльфийскими руками букву «Л» и эмблему Королевы Птиц.
   — Сова, клянусь богами! — пробормотал он себе под нос, но достаточно громко, чтобы Лоран услышал это и малость приободрился. Кажется, обойдется без неприятностей.
   — Часовой утверждает, что сова принесла этот свиток в когтях и уронила прямо перед его носом. Сейчас она сидит на крыше караулки. На редкость суровая птица.
   — М-м, — только и смог сказать Гейлен, сообразивший, что, хочет он того или нет, с посланием одной из управляющих Империей ведьм ему придется ознакомиться незамедлительно. — Ладно, я, пожалуй, взгляну, что там колдуньи пишут, а совы носят.
   Гейлен сломал печать и с возрастающим с каждой строкой изумлением пробежал глазами послание. Написано оно было бисерным почерком, столь аккуратным, что читалось без труда. Внизу стояла разборчиво выведенная подпись «Лессис». И все.
   Больше ничего и не требовалось. Комендант знал, что существует только одна Лессис, Великая Ведьма, легендарная Королева Птиц. У него аж ком в горле встал: как и все в армии, он не очень-то жаловал чародеев, тем более что об этой колдунье ходило множество устрашающих рассказов.
   Но само послание было ясным и недвусмысленным. В деревне Куош разыгралась битва, и командиру гарнизона Кросс Трейз именем императора предписывалось немедленно выступить туда со всеми имеющимися в его распоряжении силами. Включая всех драконов, ибо враг вывел новую породу троллей. Двигаться надлежало как можно скорее, поскольку на карту была поставлена жизнь самого императора.
   — Благодарю вас, лейтенант. Можете идти.
   Гейлен снова повернулся к Кузо. Изумление уже прошло, и, как ни странно, сменилось некоторым облегчением. Колдовское послание помогло получить ответы на некоторые вопросы, а ситуация обрела ясность.
   — Не знаю, как это объяснить, Кузо, но вопрос с таинственным бегством драконов кажется прояснился. Они ушли в Куош. А теперь туда же приказано отправиться нам, что мы и сделаем. Возможно, по прибытии на место мы получим более полное объяснение всему случившемуся.
   — В Куош?
   — Да, да! Весь гарнизон, и немедленно! Немедленно! — Гейлен возвысил голос, чего не случалось с ним уже лет десять. — Мы отправляемся в Куош. Впереди нас ждет
   битва. Соберите всех оставшихся в лагере драконов — здесь сказано, что они нам понадобятся. Вы свободны… да, по пути пришлите ко мне моего ординарца.
   Прошло не более получаса, а сквозь распахнутые ворота уже выходили наспех поднятые и построенные подразделения. Солдаты на ходу прилаживали оружие и амуницию, сержанты и офицеры подгоняли их зычными голосами.
   Дождь еще шел, но уже не такой сильный. Почти в полной тьме войсковая колонна спешным маршем двигалась по направлению к холмам.
   Тем временем бой в развалинах Куоша то затихал, то вспыхивал с новой силой. После того как был отбит очередной вражеский натиск, Релкин, нетвердо держась на ногах, подошел ко входу в гостиницу. Рука его онемела, от усталости он уже плохо соображал. Нападавших вновь удалось сдержать и отбросить назад, на Рыночную улицу, но вторая баррикада пала так же, как и первая. Враги захватили пивоварню, и теперь защитники Куошта обороняли гостиницу «Голубой Камень», находившуюся в самом центре деревни. Срочно возводили третью баррикаду: в дело пошли телеги на которых развозили пиво, вынесенные из гостиницы столы и скамьи и даже изящный голубой экипаж Вендры Нит. Все, что только было можно, громоздили между гостиницей и домом Нитов.
   — Мы сдержали их, Баз. Снова сдержали.
   Дракон так тяжело дышал, что даже не смог ответить. Он лишь медленно кивнул и устало опустился на землю.
   Но люди, Хэм Паулер и другие деревенские жителя, вымотались еще больше, чем дракон. Глаза их запали, они с трудом передвигали ноги. Выхваченные из мирной, размеренной жизни и неожиданно брошенные в самое горнило ожесточенной битвы, эти не обладавшие воинской закалкой люди были близки к тому, чтобы сломаться.
   Релкин присел рядом с драконом, привалившись спиной к стене. Базил и сейчас выглядел грозно, но драконопас знал, что силы виверна на исходе. По мере того как ослабевали люди и драконы, бесы становились все настырнее и наглее. Они знали, что победа для них — всего лишь вопрос времени.
   Когда пивоварня пала, большую часть раненых успели вынести, но несколько несчастных все же попали в лапы бесов. Те немедленно оттащили пленников к кострам и принялись живьем поджаривать на медленном огне. Доносившиеся из темноты душераздирающие стоны и вопли умирающих людей мешались с грохотом барабанов и боевыми песнями торжествующих бесов.
   Релкин поклялся, что живым он этим тварям не дастся. Пусть они сожрут его тело, но дух свободно уйдет в страну теней, царство Гонго. Он не допустит, чтобы бесы наслаждались его мучениями, не позволит им вырвать язык и выколоть глаза.
   Мимо прошел Торн. Во время вражеских приступов он сражался рядом со всеми, а как только наступало затишье, принимался за укрепление оборонительных рубежей. Релкин не мог не восхищаться этим человеком, остававшимся спокойным и невозмутимым при таких обстоятельствах, когда многие и многие могли бы впасть в панику. Заметив драконопаса, Торн подошел к нему и присел рядом на корточки. Будучи личным телохранителем, одним из ближайших сподвижников императора, он ничуть не чванился и держался с Релкином запросто.
   — Как дела, драконир?
   Перед последней схваткой руку Торна перевязали заново, но теперь повязка сбилась, а на лбу красовались свежие ссадины. Баррикаду штурмовали бьюки, так что ее защитникам пришлось туго.
   — Мы сдержали их, Торн. Это все, что я могу сказать.
   Сдержали и сдержим снова! Только что подоспели люди из Кайлона — целых два десятка. Они поскакали на подмогу, как только узнали, что здесь творятся. Сюда спешат и другие. А со временем — рано или поздно — подойдет и помощь из Кросс Трейз.
   Релкин угрюмо кивнул, сознавая, что это произойдет скорее поздно, чем рано.
   — Как император?
   — Держится твердо. Ты прекрасно поработал. На государя твое лекарское искусство произвело впечатление.
   — Так ведь таких пациентов, как Его Величество, поискать надо. Он даже не шелохнулся, хотя я знаю, что ему было очень больно.
   — А как дракон?
   — Начинает уставать. К тому же проголодался.
   Торн кивнул.
   — Посмотрю, что можно сделать, — промолвил он, поднялся и ушел.
   К Релкину пришло второе дыхание, и он решил раздобыть для дракона воды, а еще лучше — пива.
   Но тут рядом с ним появилась женская фигура.
   — Релкин!
   Он не мог не узнать этот тихий, спокойный, но проникающий в самую душу голос.
   — Леди, как вы себя чувствуете? — он поднес руку к голове.
   Лессис сняла шаль. Оказалось, что голову ей выбрили и наложили новую, свежую повязку.
   — Использовали они старый сугустус?
   — Ту мазь, которая чертовски жжется?
   — Точно. Только по жжению и можно узнать, что сугустус действует.
   — Использовали, и кусался он так, что мало не показалось. Похоже, я выживу. Рада видеть, что вы тоже живы да вдобавок целы и невредимы. Тем паче что вы снова отбили их натиск.
   — Базил убил трех новых зверюг.
   Изумленная Лессис медленно покачала головой. Она по прежнему испытывала отвращение к кровопролитию, но не могла не признать, что в том, как сражаются боевые драконы, есть некая устрашающая красота. Их смертоносная мощь пугала, но в то же время и восхищала.
   — Судьба снова свела нас вместе, дитя. За этим кроется какая-то цель, но постичь ее мне не дано. Прихотлив узор, вышиваемый Рукой Матери.
   — Мне многое довелось повидать, леди. Я имею в виду не только этот бой, но и…
   — Да, я понимаю тебя. Ты вырос, Релкин. Конечно же, ты уж не дитя, и я больше не буду обращаться к тебе так.
   Они умолкли, но через некоторое время Релкин заговорил снова:
   — Я видел страшные вещи.
   — Конечно, — промолвила она, — ведь ты побывал в Мирчазе. Что сделали с тобой эти древние существа, уставшие от жизни и погрязшие во зле?
   — Я видел эльфийских лордов, леди, и соприкоснулся с их старинными чарами. Я был свидетелем того, как восстал некто великий, новое существо, пребывавшее до того в рабстве у Играющих Владык. Десять тысяч умов, спаянных вместе, как пчелы в улье, обратились в Единый Разум. И мощь этого разума я ощутил в себе. Леди, мне не забыть этого ощущения, хотя я и пытался, Я молился о том, чтобы мне была дарована милость забыть — и быть забытым. Но увы, как я ни стараюсь, ничего не выходит.
   Это нелегко, Релкин. Неподготовленному человеку опасно открывать свое сознание высокой магии. Управлять ею без особых навыков, приобретаемых годами учения и упорного труда, невозможно. Для того чтобы вызвать тайные силы к жизни, недостаточно простого желания. А если это все-таки удается, то дерзкий невежда рискует быть уничтоженным неконтролируемой мощью.
   — Охотно верю вам, леди Лессис. Вы безусловно правы. Я не могу не только управлять этой силой, но и пробудить ее по своей воле. Признаюсь, сегодня вечером я попытался сделать это. Попытался проникнуть в сознание своих товарищей в Кросс Трейз. Мне казалось, что я смогу поговорить с ними мысленно, как говорили со мной вы.
   — Достичь твоего сознания, Релкин, мне всегда было легко. Ты отмечен Высшими, и они определяют твой путь.
   — Так или иначе, у меня ничего не получилось. Я не смог использовать эту силу.
   — И не сможешь, если не пройдешь специальную подготовку.
   — Но я ощущал силу и видел такие чудеса, одна мысль о которых способна свести с ума. Мне открылись миры, целые миры, сотворенные для утехи Играющих Владык. Я побывал в одном из них и был соблазнен обитающим в нем существом. На миг Релкин умолк, ибо всякий раз, стоило ему вспомнить прекрасную Ферлу в гроте Мот Пулка, как голова его шла кругом. Все это осталось в невозвратном прошлом.
   — Эта сила и притягивает, и страшит меня, леди. Я повидал слишком много, и увиденного мне не забыть.
   — О да, молодой человек. Ты перенес немало испытаний.
   «И ведь правда, — подумала она, — вся жизнь этого юноши прошла в войнах или в подготовке к ним, а ведь он едва приблизился к порогу зрелости. Что еще суждено ему совершить? Не приходится сомневаться в том, что судьба вовлекла его в борьбу, разворачивающуюся в самых высоких сферах, и ему уготована особая участь».
   — Леди, я ощутил в себе мощь нового существа. Я, Релкин, сирота, простой драконир, неожиданно почувствовал себя богом. Я дотронулся до огромных городских ворот, и они рухнули. Разлетелись вдребезги, открыв путь восставшим рабам.
   — Мирчаза больше нет.
   Мир изменился. Злые чары рассеялись, за что Лессис была несказанно благодарна.
   — Мирчаза нет, леди, но возникло нечто новое. Там родился гигант, и я уверен, что мы о нем еще услышим.
   Лессис вздохнула.
   Рибела сообщила ей, что, когда Мирчаз пал, произошло нечто, вдувающее тревогу, но больше почти ничего не рассказала. Возможно, гордость побудила ее что-то утаить.
   — Надеюсь, мы сможем во всем разобраться.