Раули Кристофер. Драконы Аргоната

   — Но мы уже давно не получаем никаких известий. Что это может значить?
   — Понятия не имею, — фыркнул Вексенн, — но уверен, что генерал Неф осуществил задуманное и открыл до рогу на Марнери. Предполагать что-то иное — значит сомневаться в нашей победе.
   — Вот именно, — подхватил, сидевший напротив Гурда Сальва Ганн.
   «Сальва, во всяком случае, держит себя в руках, — отметил Вексенн. — А остальные дрожат, как перепуганные кролики».
   — Да, да, — не унимался барон. — Но почему к нам не прислали гонца?
   Вексенн раздраженно уставился в свой кубок.
   — Насколько я понимаю, со всадником может случиться все что угодно. Например, он может свалиться с лошади. Гонец прибудет, надо просто набраться терпения.
   Гурд что-то пробурчал и умолк. Ганн наклонился вперед, навис над столом.
   — Я думаю, коли Неф разогнал остатки легионеров, ни что не помешает нам дойти до Пеннара.
   — Мы должны взять Марнери, — возразил Вексенн.
   — Мы рискуем застрять у стен белого города. Нужно использовать успех и не останавливаясь продвигаться к океану. Захватить Пеннар и Би, благо они укреплены гораздо хуже, чем Марнери.
   Вексенн покачал головой и ткнул пальцем в столешницу:
   — Взяв Марнери, мы одержим сокрушительную победу. Этого будет достаточно, чтобы закончить войну одним ударом.
   — Легко сказать — «взять». Это не удалось даже Мач Ингбоку с его ордой демонов.
   — У Мач Ингбока не было в городе добрых друзей, готовых в нужный момент восстать и открыть ему ворота.
   Барон Гурд хмыкнул. И в этот момент со двора донеслись возбужденные голоса. Кто-то громогласно выкликал:
   — Дорогу! Дорогу гонцу!
   Спустя несколько мгновений в зал ввели растрепанного, взмокшего и заляпанного грязью после долгой скачки посланца. Он тут же направился к сидевшему во главе стола Вексенну.
   — Господа, я прибыл с донесением с поля боя, от генерала Нефа.
   Все взоры обратились к нему.
   — С донесением о победе, как я понимаю, — сказал Вексенн.
   — Нет, сэр. Не совсем так.
   — Нет? — с искренним изумлением воскликнул магнат.
   Он стиснул свой кубок так, что побелели костяшки. — Выкладывай, что случилось?
   — Генерал Неф приказал доложить, что произошло ожесточенное сражение, но врагу не удалось разгромить славную армию свободного Лубинаса. Наша доблестная пехота понесла некоторые потери и в настоящее время отошла для перегруппировки в Посилу.
   — Как в Посилу! — воскликнул барон. — Это же далеко в тылу! Если мы понесли лишь «некоторые потери», зачем было отступать так далеко от первоначальных позиций?
   — Генерал Неф полагает, что этот маневр позволит ему установить полный контроль над окрестностями Посилы.
   — Но нам не нужна Посила! — взревел Ганн. — Мы должны идти вперед, до самого океана!
   Покачиваясь на нетвердых ногах, Ганн воздел руку с воображаемым мечом.
   — Надо полагать, мы разбиты, — произнес чей-то неуверенный голос, и гостей охватила паника. Послышались крики:
   — Разгром! Поражение!
   — Мы обречены!
   — Скоро здесь будут легионеры!
   — Моего коня!
   — И моего! К утру мы будем далеко!
   Все вскочили на ноги.
   — Прекратить! — рявкнул Вексенн. — Вы кто, люди или мыши?! Держите себя в руках, чтоб вам провалиться. Настало время проверить, кто из нас чего стоит. Нужно все выяснить: неудача — это еще не поражение. Мы по-прежнему сохраняем численное преимущество. Все поправимо, и мы не можем позволить себе падать духом. Нам всем есть чем заняться.
   Речь Фалтуса произвела определенный эффект. Смущенно переглядываясь, гости снова расселись по своим местам. Барон, устремившийся было к выходу, вернулся за стол и был встречен с шумным одобрением. Слуги торопливо наполнили кубки, и гости выпили сначала за здоровье хозяина, потом за Портеуса Глэйвса. Фалтус Вексенн справился с ситуацией и показал, что способен командовать. Собравшиеся неожиданно осознали, что чамперийский магнат стал вождем восстания. Конечно, расстановка сил в правящей клике Аубинаса постоянно менялась, ибо многие магнаты ревниво следили за возвышением Вексенна. Пожалуй, наиболее болезненно переживал это Портеус Глэйвс, чье влияние замет но ослабло за то время, пока он пребывал в заточении в Марнери. Равно как и его богатство. Часть собственности Глэйвса была конфискована Короной, часть распродана за долги: борьба за власть обходилась недешево. Портеус не гнил больше в марнерийской тюрьме, но звезда его закатилась и лидером повстанцев он числился лишь формально.
   — Расскажи все толком, — потребовал Вексенн у гонца стараясь, чтобы горькое разочарование не прозвучало в его голосе. — Как могло случиться, что марнерийцы разбили наши превосходящие силы?
   — Нет, сэр, мы не разбиты. Просто понесли некоторые потери. Признаться, они предприняли неожиданный ночной бросок, к тому же с ними оказались драконы.
   — Драконы! Проклятые червяки!
   В Аубинасе драконов не жаловали. Магнаты предпочитали отправлять зерно на рынок, а не скармливать его впустую огромным, гадким и невероятно прожорливым тварям.
   — А где же была наша тяжелая кавалерия? Почему всадники не насадили этих драконов на свои копья?
   Гонец обвел взглядом собравшихся и про себя отметил, что ни один из этих лощеных господ не нашел только что прозвучавший вопрос идиотским. А понимают ли они вообще, о чем идет речь?
   Вексенн снова обратился к гонцу:
   — Действительно, что же делала конница? Остановила ли она противника?
   — Нет, сэр. Всю ночь между кавалерией и пехотой не было связи. Потом конница атаковала противника, но пехотинцы к тому времени уже понесли потери и отступили. Чем закончилась кавалерийская атака, я не знаю, но вскоре наши всадники прибыли в Посилу. Генерал Неф принял на себя верховное командование.
   — Посила! — проревел Ганн. — Для чего нам Посила? Мы должны прорубать себе путь на Марнерийский полуостров!
   Бросив взгляд на Ганна, Вексенн постарался смягчить впечатление от рассказа гонца:
   — Главное, мы сохранили армию. И можем удержать Посилу — даже против драконов.
   Внутренне Фалтус кипел от гнева. Эти чертовы генералы не то что военную кампанию, но и пьяную драку толком не смогли бы устроить. Видимо, если хочешь, чтобы дело делалось, за все надо браться самому. Он и взялся — расправил плечи и принялся убеждать всех не поддаваться унынию. Теперь, в изменившейся ситуации, необходимо собрать как можно больше людей и подготовиться к затяжной войне. С мечтой о быстрой, легкой победе Фалтус Вексенн уже распростился.
   Слушая Вексенна, Милкерт не мог не удивляться самообладанию этого дородного вельможи. Но еще больше он удивлялся тому, что какой-то кретин вообразил, будто наспех сформированная конница Нефа способна разбить обученных боевых драконов.
   — Сколько их? — не выдержав, спросил он.
   — Кого, их? — не понял Вексенн.
   — Драконов, кого же еще.
   Оба повернулись к гонцу. Тот пожал плечами:
   — Докладывают по-разному. Одни говорят — много, другие — около десятка.
   Один эскадрон. Это все, что у них есть? Милкерт почувствовал некоторое облегчение. Фалтус Вексенн кивнул:
   — Если у них всего один эскадрон, их можно одолеть. Неожиданная атака превосходящими силами! — заявил воспрявший духом Ганн.
   Точно, — поддержал его Милкерт.
   — А копья надо смазать ядом. Уж тогда-то им не поздоровится.
   Все принялись обсуждать планы уничтожения драконов. Воспользовавшись этим Вексенн, поманив за собой Сальву Ванна и Портеуса Глэйвса, удалялся во внутренние покои.
   Все трое уселись за стол. Вид у них был удрученный, но Вексенн не пал духом.
   Друзья мои, — сказал он. — Положение сложное, но оно не является непоправимым.
   — Верно, — заявил Глэйвс. — Мы заманим их в ловушку притворным бегством и уничтожим в самом сердце Неллина.
   — В сердце Неллина?! — воскликнул Ганн. — Это не возможно! Нельзя отдавать Неллин на разграбление!
   Собственные владения Ганна находились как раз в центральной части Неллина.
   — Извини, старый друг, — промолвил Глэйвс. — Но враг, вне всякого сомнения, вторгнется в наши земли. Впереди нас ждут великие жертвы. Некоторые из нас уже пожертвовали всем ради нашего дела.
   Прекрасно знавший всю правду относительно так называемых жертв Глэйвса, Сальва Ганн едва не плюнул. Вексенн стукнул кулаком по ладони.
   — Глэйвс прав. Мы заманим врага в глубь Аубинаса, пусть даже в сам Неллин. А тем временем найдем способ отыграться за понесенный урон. Не всякий удар непременно должен быть нанесен на поле боя, не так ли?
   — Разумеется, — согласился Глэйвс, к тому времени уже начинавший трезветь.
   — Но Неллин! Неужто мы должны пожертвовать Неллином?
   Вовсе не обязательно, Ганн. Но нам не дано выбирать. Куда враг нацелит удар, там мы и должны будем расставить ему западню. Разве не так?
   Ганн неохотно кивнул.
   — Ладно. А теперь я хочу предложить вам нечто особенное. Вы ведь наверняка слышали о том, будто я прячу кого-то в подвале, не правда ли? Так вот, не желаете ли вместе со мной навестить сегодня нашего великого друга?
   И Ганн, и Портеус беспокойно уставились на хозяина дома. О таинственном «великом друге» Вексенна ходили жутковатые истории. Поговаривали, будто это какой-то древний эльф, испускающий магический голубой свет, а некоторые да же уподобляли его владыке демонов Мач Ингбоку.
   — Я слышал, будто он великий волшебник, — сказал Ганн, желая похвастаться своей осведомленностью.
   — Он не волшебник, дружище. Ты совершил бы ошибку, приняв этого могущественного лорда за какого-нибудь чародея из смертного человеческого рода. Нет, он существо иного, высшего порядка. Ему ведомо, в чем состоит благо мира, и он видит свой долг в том, чтобы принести миру это благо. Потому он и решил поддержать дело освобождения Аубинаса.
   Ганн и Портеус колебались, разрываясь между страхом и любопытством, причем во взгляде Глэйвса явно преобладал страх.
   Вексенн невольно почувствовал раздражение. Какая все таки мелкая душонка у этого Портеуса. Он всегда был трусом и пустословом. Больших трудов стоило уговорить его поступить на военную службу, а чем все кончилось? Правда, опозорившись как солдат, Глэйвс ухитрился предстать в глазах общества мучеником за дело освобождения родины, а потому, так или иначе, был полезен — Фалтус Вексенн считал, что он еще пригодится.
   — Пойдем, — настойчиво промолвил хозяин дома. — Не могу поверить, что вы, столь прославленные воители, могучие львы свободного Аубинаса, боитесь встретиться с моим гостем.
   Сальва Ганн и Портеус дружно отвергли подобное предположение.
   — В Урдхе мне много чего довелось повидать, — хвастливо заявил Глэйвс, — так что ничем сверхъестественным меня не напугаешь.
   — Ну а я повидал много всяких фокусов, которые вся кие мошенники пытались выдавать за чудеса, — фыркнул Ганн. — Все это чушь. Буду рад объяснить вам, как проделываются эти трюки.
   — Вот и хорошо. Тогда возьмем лампу и пойдем навестим его.
   «Объяснишь, как проделываются трюки, — повторил про себя Вексенн. — Ну, ну. Посмотрим, что ты запоешь, дружище».
   Воспользовавшись лестницей для слуг, трое вельмож спустились вниз, где находились кухни и подсобные помещения. Света там почти не было, так что понадобилось время, чтобы их глаза приспособились к сумраку. Вексенн повел своих спутников по направлению к центру здания, мимо кладовых и винных погребов. Дойдя до тяжелой двери, они спустились на несколько ступеней и оказались перед другой дверью, на сей раз запертой. Вексенн открыл ее своим ключом. Внутри было еще темнее, чем снаружи. Подвал казался просторным, но в затхлом воздухе висел странный, кислый запах.
   — Куда это мы? — нервно спросил Глэйвс.
   — Не делайте резких движений, — сказал Фалтус Вексенн.
   Они были не одни. Едва за ними закрылась дверь, как из мрака вынырнули огромные существа. У Глэйвса перехватило дыхание. Вооруженные щитами и мечами твари ростом почти не уступали троллям.
   — Это еще кто такие? — с дрожью в голосе спросил Ганн.
   — Это? Бьюки, разумеется. Ты что, дружище, никогда не видел бьюка? — насмешливо поинтересовался Вексенн.
   Достав из кошелька самоцвет, он поднял его над головой. Магический камень вспыхнул, высветив громадных чудовищ с кабаньими мордами и горящими глазами. Они тут же скользнули назад и растворились во тьме.
   — Великолепны, не правда ли? Представьте себе, наш друг вывел их, производя опыты со свиньями. Они, можно сказать, разумны и неплохо владеют мечом.
   У Глэйвса пересохло во рту. Сама мысль о том, что прямо под Оленьим Чертогом обитают подобные чудища, внушала ему ужас. Он и представить себе не мог ничего подобного. Сердце бешено колотилось, едва не выскакивая из груди. Во мраке таилось по меньшей мере пять страшил, каждое из которых показалось ему чуть ли не с дракона размером.
   — Пойдемте, друзья мои. Не стоит задерживаться.
   Они пересекли темный подвал и подошли к очередной двери, массивной и обитой железом. Портеусу не терпелось оказаться по ту ее сторону, подальше от бьюков. Вексенн громко постучал. Примерно на полминуты воцарилась тишина, а затем дверь с лязгом распахнулась. Ее охраняли не чудовища, а люди: суровые воины в стальных шлемах. Вексенн вновь поднял свой камень, чтобы виден был испускаемый свет. Стражники угрюмо кивнули и расступились. Вексенн ступил вперед и предложил спутникам следовать за ним.
   Они вступили в последний коридор, в конце которого находилась открытая дверь, а за ней — налитая мягким зеленым светом комната. Перед глазами вошедших промелькнули столы, шкафы, стулья с высокими спинками и свисавшие с потолка зеленые лампы, но в следующий миг все их внимание оказалось прикованным к хозяину этого кабинета.
   Из-за огромного письменного стола, уставленного колбами, ретортами и всевозможными научными приборами, поднялась гигантская фигура, очерченная светящимся контуром. В первый миг вставшего великана можно было принять за эльфа, но эльфийские черты лица тут же растворились, сменившись человеческими. Исчезли длинные, кожистые складки век, из-за которых глаза эльфов кажутся раскосыми, округлялись заостренные уши, тонкая линия рта приобрела более мягкие очертания. Незнакомец обернулся человеком огромного роста и могучего телосложения с серебристыми волосами, безупречными чертами лица, прямым носом и крепкой, квадратной челюстью. Он был в простой черной тунике и мягких туфлях из золотой парчи. На пальцах красовались перстни с магическими камнями — по два на каждой руке.
   Встретившись с ним взглядом, каждый ощутил грозное могущество. Аубинасцы предстали перед существом, наделенным немыслимой, невероятной силой.
   — Добро пожаловать, — промолвил великан сильным, глубоким голосом. — Боюсь, это помещение тесновато. Берите стулья и рассаживайтесь, кому где удобно.
   Стулья стояли возле нескольких столов, на каждом из которых находились приборы, инструменты и материалы для различных опытов. Гости взяли стулья, тогда как хозяин этого странного логовища вновь занял свое место за письменным столом. Он заносил на свиток результаты очередного исследования.
   — Прошу прощения, дорогие друзья, но мне надо кое-что закончить. Это займет всего минуту.
   Перо его забегало по пергаменту; тем временем Вексенн, Ганн и Глэйвс устроились так, чтобы сидеть лицом к письменному столу. Зеленый свет придавал комнате таинственный вид, а лица людей превращал в серые маски. Но не лицо могучего великана — его плоть каким-то образом сохраняла естественный цвет.
   Портеус осмотрел комнату. Взгляд его упал на застекленный шкаф. Внутри находилось бледное, походившее на обезьяну существо. Истощенное, со впалыми щеками и выступающими ребрами. В следующий миг Глэйвс с ужасом осознал, что это человек, мальчик лет десяти, судя по всему близкий к смерти.
   С легким содроганием он перевел взгляд на клетку, в которой сидела покрытая огромными красными волдырями свинья, и его снова передернуло. Что за странные опыты здесь проводятся?
   Глэйвс снова присмотрелся к первому шкафу. Глаза мальчика были пусты, он уже не воспринимал окружающее. Но Фалтус Вексенн отнюдь не выглядел встревоженным, и Портеус решил, что поднимать шум не имеет смысла. Но тут неожиданно его посетила другая мысль. В помещении находилось около дюжины шкафов того же размера и еще больше шкафчиков поменьше. Неужто и там?.. Со своего места он мог заглянуть далеко не в каждый шкаф, но в одном разглядел еще одно человеческое дитя. Девочку, цепью прикованную за шею к задней стенке.
   Портеус Глэйвс почувствовал, как на его собственном затылке волосы встают дыбом. В душе Глэйвс сознавал, что он всего лишь пустослов, мошенник и бездельник. Но настоящим злодеем Портеус не был, а такого зла даже и вообразить не мог. Он поднял мятеж, захватив «Орех», пролил невинную кровь — но и только. Здесь же имело место нечто большее, чем просто убийство.
   Глэйвс покосился на Ганна, но тот, казалось, не замечал ничего и никого, кроме могучего человека — эльфа, оборотня или кем он там был, — деловито писавшего коротко обрезанным пером на развернутом перед ним листе пергамента. Затем скрип прекратился. Пергамент лег в стопку таких же документов, книга закрыта, перо вернулось в чернильницу.
   — А теперь, дорогие друзья… — гигант наклонился вперед, и аубинасцы почувствовали на себе его заинтересованный взгляд. Они напряглись, словно школьники перед строгим учителем. Глэйвс ощутил, как комната наполняется вол нами могущества, и боязливо поежился. В следующий миг поле могущества ослабло. — Итак, Фалтус Вексенн, чем я могу быть вам полезен?
   Изо всех присутствующих только Вексенн не испытал потрясения. Он уже встречался с Властелином прежде и, кроме того, относился к тем немногим людям, которые способны были противостоять устрашающему воздействию его чар.
   — Ах да, цель нашего посещения… — Вексенн потер руки. — Ну, прежде всего, Величайший, это я должен спросить, чем могу быть вам полезен. Одним лишь присутствием в моем скромном жилище вы оказываете мне великую честь. Я был бы счастлив предоставить вам более просторное помещение, но вы ведь настаиваете на секретности.
   — Да, да, Фалтус, секретность. Полнейшая, глубочайшая секретность.
   По правде сказать, соблюсти абсолютную секретность не представлялось возможным. Слуги перешептывались, и по округе уже расползались слухи.
   — Прошу простить, друг мой, но сохранить ваше пребывание здесь в полной тайне — превыше возможностей смертного. Пересуды не прекратятся, даже если я стану отрезать болтливые языки.
   — Да, но возможно, вам следовало бы поступать именно так.
   Фалтус выдавил смешок:
   — Это, конечно, шутка.
   — Хм.
   Великан повернулся и взгляд его упал на Глэйвса. Глаза встретились. Портеус содрогнулся.
   — Имею честь представить недавно освобожденного Портеуса Глэйвса, — с горделивым жестом сказал Вексенн. — Человека, которому предстоит великая миссия.
   Портеус изо всех сил пытался сохранить хотя бы крупицу самообладания под этим безжалостным взглядом. Глаза гиганта, казалось, проникали в саму его душу, обнажая все слабости, пороки и страхи.
   — Ах да, герой Аубинаса, — гигант саркастически улыбнулся. — Рад приветствовать вас в моем временном прибежище.
   — Для меня большая честь познакомиться с вами… э…
   — Можете звать меня Лапсором.
   — Лапсор?
   — Да.
   — Весьма польщен.
   Ощущая подавляющую мощь великого интеллекта, Глэйвс трепетал, словно насаженное на булавку насекомое. В краткий ужасающий миг он почувствовал безмерность этого ума, исполненного ненасытной жажды познания и безграничной власти. Всепоглощающая жажда, которая не могла не устрашать. Портеус съежился, словно кролик перед леопардом. Почему он так смотрит? Что ему нужно?
   Глубокий голос стал бархатным:
   — Так какой же должна быть ваша миссия?
   Глэйвс затравленно огляделся:
   — Миссия? — Фалтус тоже говорил о какой-то миссии. — О чем вы толкуете?
   Лапсор улыбнулся:
   — Ну же, доблестный Портеус. Мы должны возжечь маяк. Показать людям, что им есть за что сражаться. Дать им зримый символ свободы Аубинаса.
   — Да-да, но…
   — Здесь не может быть никаких «но», Портеус. Мы, избранные, чтобы вести за собой людей, должны отдать делу все.
   — Но если кто и пожертвовал все, так это я. Я лишился всего.
   — Ни один человек, сохранивший жизнь и здоровье, не вправе сказать, что лишился всего. Думайте о деле, Портеус, о деле!
   Во время этого разговора Сальва Ганн не проронил ни слова. Как громом пораженный, он продолжал таращиться на сидевшего за столом могущественного чародея. Скепсис по поводу возможностей волшебников у него явно поубавился.
   — Только о том и думаю, — натянуто промолвил Глэйвс. — Я живу ради дела.
   — Вот как? Значит, вы не будете против, если я вам помогу.
   — Поможете?
   — Да. Дам силу, которой вам так недостает. Годы испытаний не прошли бесследно. Пламя погасло, костер затоптан, но все еще поправимо. Я могу возродить ваш праведный гнев и силу духа.
   — Звучит прекрасно, — пролепетал насмерть перепуганный Портеус. — Я только хотел узнать…
   — Превосходно. Вижу, что вы согласны.
   Лапсор поднялся из-за стола, огромный, словно башня. Больше всего Глэйвсу хотелось пуститься наутек, но он не смел даже шевельнуться. Гигантские ладони Лапсора приблизились к лицу Портеуса, длинные пальцы вытянулись словно розовые черви, оплетая голову. Чародей содрогнулся, издал стон, и лицо его осветилось зеленоватым огнем. Такое же сияние исходило из его ладоней. Оно становилось все более интенсивным, пока не стало ослепительным. Затем свечение исчезло, и Лапсор вернулся к своему креслу.
   Портеус Глэйвс откинулся назад. Глаза его были пусты, челюсть отвисла. Миновало несколько ужасающих секунд, прежде чем он начал приходить в себя. Но когда это произошло, Вексенн и Ганн увидели перед собой другого чело века. Дряблое, безвольное лицо преобразилось. Черты его стали твердыми, глаза безжалостными и суровыми. На губах играла властная, самоуверенная улыбка. От кроличьей робости не осталось и следа. Фалтус Вексенн поднял бровь.
   «Ну что, Сальва, — подмывало его сказать, — все это чушь, да? Ты, кажется, обещал объяснить, как проделываются подобные трюки».

Глава сороковая

 
   Портеус так ничего и не сказал: лишь смотрел вокруг непонимающим взглядом, но с надменной усмешкой на устах. Сальва Ганн оцепенел, Вексенн улыбался с едва скрываемым презрением. Лапсор уселся в кресло и, приметив, что остальные не сводят глаз с Глэйвса, сказал:
   — Не беспокойтесь, друзья мои. Я не причинил ему никакого вреда, а лишь не сколько… скажем так, добавил воодушевления.
   Выслушав это, Сальва Ганн пришел к твердому решению: при первой же возможности ускакать отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться.
   — Ну а теперь, — промолвил Лапсор, — я слушаю вас. Какие новости поступили с поля боя?
   — Ах, — удрученно отозвался Вексенн. — К сожалению положение изменилось. В лесу, возле границ с Лукулом, наши необученные части были захвачены врасплох неожиданным маневром врага. Они отступили в Посилу.
   — Неужели? Какой позор.
   Вексенн пожал плечами и улыбнулся:
   — Возможно, мы проявили излишнюю самонадеянность. Но следует учесть, что наша армия сформирована лишь не давно. Людям не хватает опыта. Им трудно противостоять прекрасно вымуштрованным легионерам.
   — Да, возможно… — Лапсор сложил ладони домиком и оперся подбородком о кончики пальцев.
   — Потому мы и нуждаемся в вашей помощи, великий Лапсор. У вас ведь имеются дополнительные ресурсы, не так ли?
   — Хм, может быть и так.
   — А коли так, не пришло ли время их использовать. Необходимо вернуть инициативу. Ведь не далее чем на прошлой неделе мы одержали историческую победу. Здесь, в Неллине.
   — Да, это произвело огромное впечатление.
   — А сейчас нам необходимо обрести нечто способное противостоять силе, обеспечивающей легионам превосходство над другими армиями.
   — Их превосходство обусловлено дисциплиной и выучкой.
   — Да, но не только этим. У них есть еще и драконы.
   Глаза высокого эльфа блеснули.
   — Ах да, прославленные боевые драконы Аргоната. Весьма наслышан. Стало быть, вам пришлось помериться силами и с ними?
   Да. Они отбили атаку тяжелой кавалерии, а это лучшая часть нашего войска. Боюсь, нашим людям будет трудно сражаться против легионеров, подкрепленных драконами
   — И вы пришли ко мне, зная что у меня есть бьюки?
   Вексенн смиренно кивнул. Лапсор выпрямился, потирая свои могучие руки.
   — Бьюки у вас будут, — сказал он с легкой улыбкой. — Но учтите, использовать их надо с умом. Я не могу допустить, чтобы они гибли попусту. Их немного, а воспроизводство требует времени. Позднее мы сможем завести столько бьюков, сколько потребуется, но до тех пор их необходимо беречь.
   — Да, разумеется, — согласился Фалтус. — Тем более что потери в Голубом Камне были велики, не так ли?
   Вексенн давно ждал случая выпустить эту стрелу. Дать понять великому лорду из древних эльфов, что и у него, Вексенна, имеются неплохие источники информации.
   Огромное лицо окаменело, в глазах вспыхнуло зеленое пламя. Однако Лапсор сделал вид, будто пропустил упоминание о постигшей его неудаче мимо ушей.
   — Эта абсурдная Империя, — промолвил он, — на самом деле на удивление уязвима. Скажем, позади трона определенно стоят ведьмы. Вот ими-то и следует незамедлительно заняться. Нанести удар и обезглавить государство.