Вскочив на коня позади Мэри Эллен, капитан направил его к дому. Дождь все усиливался, но Мэри Эллен была так благодарна ему за спасение и так счастлива снова оказаться в его сильных руках, что не обращала внимания на возникшее между ними напряженное молчание, а лишь со вздохом прислонилась спиной к его твердой груди и опустила влажную голову к нему на плечо.
Она украдкой поглядывала на его профиль, и ей казалось, что он похож на мрачное божество. Поскорее бы доехать до Лонгвуда, подумалось Мэри Эллен. Если он чувствовал примерно то же, что чувствовала она, то путь их был один – прямиком в спальню. Вместе они скинут одежду, примут ванну и лягут в кровать из красного дерева, а потом будут любить друг друга под шум дождя за окном...
Мэри Эллен блаженно улыбалась всю дорогу до Лонгвуда, и лишь когда ее спутник, не слезая с коня, опустил ее на землю перед воротами, в недоумении заморгала.
А капитан, даже не удосужившись сказать ей «до свидания», развернулся и ускакал в дождливую ночь.
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Она украдкой поглядывала на его профиль, и ей казалось, что он похож на мрачное божество. Поскорее бы доехать до Лонгвуда, подумалось Мэри Эллен. Если он чувствовал примерно то же, что чувствовала она, то путь их был один – прямиком в спальню. Вместе они скинут одежду, примут ванну и лягут в кровать из красного дерева, а потом будут любить друг друга под шум дождя за окном...
Мэри Эллен блаженно улыбалась всю дорогу до Лонгвуда, и лишь когда ее спутник, не слезая с коня, опустил ее на землю перед воротами, в недоумении заморгала.
А капитан, даже не удосужившись сказать ей «до свидания», развернулся и ускакал в дождливую ночь.
Глава 35
Капитан Найт все больше удалялся от Лонгвуда. Ничто в жизни не давалось ему с таким трудом, как этот поступок. Он должен был собрать всю волю в кулак, чтобы оставить ее одну под дождем, но выбора у него не оставалось.
Сжав зубы, капитан пришпорил коня, и тот, обиженно заржав, пустился в галоп. Откуда ему было знать, что его хозяин из последних сил заставлял себя держаться от Мэри подальше? Он прекратил спать с ней в тот день, когда понял, что начинает опять в нее влюбляться. Это значило позволить ей вторично разбить его сердце, а этого допустить он не мог.
На Ривер-роуд капитан повернул коня к югу. Кровь его кипела; он хотел Мэри и, чтобы избавиться от этого желания, направился в самый известный в городе бордель.
Он еще ни разу не наведывался в это заведение, но от других офицеров слышал, что женщины здесь необычайно красивы и весьма компетентны в своем ремесле, а именно это ему и было сейчас нужно.
Доехав до массивного трехэтажного строения на южной окраине Мемфиса, капитан Найт спешился и, бросив поводья подоспевшему конюху, с любопытством огляделся. На освещенной площадке он заметил несколько весьма богатых экипажей, возле которых толпились возницы в ливреях, терпеливо поджидая хозяев. Даже в эту дождливую августовскую ночь заведение отнюдь не пустовало.
Подойдя к двери, капитан приподнял бронзовый дверной молоток, стукнул пару раз и стал ждать, смахивая капли дождя с белого кителя. Вскоре улыбчивый дворецкий в красной ливрее услужливо открыл тяжелую дубовую дверь, и капитана проводили в просторную, богато убранную коврами гостиную, где офицеры-янки смешались с богато одетыми гражданскими и роскошными, соблазнительно одетыми женщинами. Официанты в белых форменных куртках разносили охлажденное шампанское, в дальнем углу комнаты улыбчивый чернокожий тапер в вечернем наряде играл на фортепьяно томную мелодию.
Капитан Найт остановился в арочном дверном проеме и стал неторопливо оглядывать толпу, как вдруг элегантно одетая женщина средних лет подошла к нему и, взяв его под руку, шутливо упрекнула его за то, что им пришлось так долго ждать его визита.
– Где вы были все это время, капитан? – игриво спросила она.
– Не заставляйте меня выдавать эту тайну, – с вежливой уклончивостью ответил Найт.
– Белла. Белла Лейленд, – представилась дама, и на круглых щеках ее показались ямочки. – Мои девочки видели вас в городе, и им не терпится познакомиться с вами поближе.
Капитан улыбнулся и, окинув взглядом гостиную, остановился на очень высокой элегантной рыжеволосой красотке в сверкающем серебристом вечернем наряде, стоявшей возле пианино.
– Эту, – сказал он и, слегка кивнув, добавил: – Дама в серебристом.
Женщина с ямочками на щеках подобострастно захихикала:
– Вы сделали хороший выбор, капитан. Ее зовут Лита, и она у нас всего пару недель, а прибыла сюда из Нового Орлеана...
– Беру ее на всю ночь, – перебил он.
– «Неужели наш красавчик капитан так нетерпелив? Что ж, Лита будет счастлива вам услужить. – Собеседница Клея поманила длинноногую Литу, и рыжеволосая пошла к ним напрямик через переполненный зал. Под серебристым платьем у нее ничего не было, и ее ничем не стесненные груди аппетитно вздрагивали, тогда как сверкающая серебром ткань не столько скрывала, сколько обнажала голый живот и бедра.
Точеная, как статуэтка, Лита подошла к ним, положила руку с кроваво-красными ногтями на белый китель капитана и соблазнительно улыбнулась. Она была с ним почти одного роста, и тело ее выглядело белым и нежным. Огненно-рыжие волосы обрамляли красивое лицо с большими зелеными глазами и крупным чувственным ртом.
– Простите мне мой неопрятный вид. – Капитан Найт обнял ее за талию. – Я попал под дождь.
Зеленые глаза вспыхнули.
– Напротив, капитан, вид у вас такой, что и съесть не жалко. – Она засмеялась и, взяв его под руку, повела гостя к застеленной ковром лестнице. Пара уже шла по длинному коридору.
Когда они уже были на втором этаже, некий высокий джентльмен со встрепанными волосами и мутным взглядом как раз покидал одну из многочисленных спален.
Подняв глаза от пола, он встретился взглядом с капитаном.
– Найт! Клей Найт! – Он заступил им дорогу. Капитан с досадой кивнул:
– Здравствуйте, Лоутон.
Будучи крепко навеселе, его собеседник виновато улыбнулся рыжей, а потом снова обратился к капитану:
– Не уделите ли вы мне немного времени? Совсем немного. Я бы хотел с вами кое о чем потолковать.
Клей продолжал держать даму под руку.
– В любое время, друг мой, штаб открыт каждый день. А сейчас прошу меня извинить...
– Нет, именно сейчас. – Лоутон прищурился. – Всего пара минут. Прошу вас, это очень важно. Я должен сказать вам кое-что, чтобы снять тяжелый груз с души.
Рыжеволосая кивнула в сторону одной из дверей и со словами «С нетерпением жду вас, капитан» скрылась за ней.
Клей Найт с раздражением посмотрел ей вслед. Увы, он не знал, как побыстрее отделаться от назойливого Дэниела Лоутона, поэтому без особой охоты позволил полупьяному кутиле проводить себя вниз, в холл, и затем на небольшой балкон.
Когда они оказались под дождем, раздражение его еще больше возросло.
– В чем дело, Лоутон? – нетерпеливо спросил он.
– Мэри Эллен, – коротко бросил Дэниел.
Выражение лица капитана сразу изменилось; забыв о дожде и ожидавшей его рыжеволосой девице, он внимательно слушал, что говорил ему слегка заплетающимся языком Лоутон, а тот торопился так, словно боялся не успеть сказать все, что хотел.
– Однажды в мае сорок восьмого Джон Томас Пребл попросил меня прийти в его офис для важного разговора. Я и понятия не имел, о чем пойдет речь, и очень удивился, когда он, впустив меня, запер дверь. «Дэниел, мальчик мой, хотел бы ты жениться на моей дочери, Мэри Эллен?» Поверь, я тогда не знал, что она любит тебя. Джон Томас сказал, что ты недостаточно хорош для ею дочери и что он в любом случае собирается убрать тебя с дороги.
Стоя под моросящим дождем, Дэниел Лоутон хладнокровно рассказывал, как хитроумно Джон Томас Пребл все устроил, как спланировал все до последней детали и как успешно всеми ими манипулировал.
– Отправив тебя на вступительные экзамены в Балтимор, Пребл сообщил Мэри Эллен, что ты ее бросил, а заодно прибавил, что ты никогда не хотел ее и не любил, а лишь использовал ее чувства для того, чтобы наверняка поступить в академию.
Лоутон все говорил, говорил, и казалось, этому не будет копна. Все это время Клей слушал не перебивая, лицо его оставалось бесстрастным. Вскоре он узнал о том, как страдала Мэри Эллен, как ее отправили в Европу, а затем вынудили ее вступить в брак. Дэниел ничего не упускал, не оставляя белых пятен, описывая все до мельчайших подробностей. Он рассказал Клею Найту, что отец Мэри Эллен лгал ей точно так же, как лгал Клею, и поклялся, что Мэри Эллен пребывала в совершенном неведении, нисколько не догадываясь о том, что ее обманывали.
Теперь, когда стало ясно, что Лоутон говорит правду, капитан Найт наконец заговорил:
– Зачем? Зачем ты все это мне сейчас рассказываешь?
– Я никчемный человек, Найт, – горько ответил Дэниел. – В своей жизни я не работал ни одного дня. Из меня получился паршивый муж и отец, пьяница и бабник. К тому же я трус и даже откупился, чтобы не идти на войну. – Он устало вздохнул. – И все же я бы хотел сделать в жизни хоть одно дело, за которое мне потом не будет стыдно.
Не задавая больше вопросов, капитан Найт круто повернулся и немедленно покинул бордель. Он скакал в Лонгвуд быстрее, чем если бы спешил на пожар. Он мчался к своей Мэри.
Стремительно взбежав на второй этчж. капитан подошел к двери спальни и поднял руку, чтобы постучать, но тут же опустил ее.
Искушение покончить с затянувшимся недоразумением в одночасье было велико, но он знал, что должен подождать. Стоит ему попросить впустить его, и она решит, что ему нужно лишь ее тело.
Так и не решившись войти, он наконец отошел от двери.
Мэри Эллен не спала и из своей спальни слышала, что капитан вернулся. Она без труда догадатась, что он стоит у ее двери. Гадая о том, что мешает ему постучать, мечтая поскорее увидеть его и одновременно радуясь тому, что он не постучал, она опустилась на колени и прижала ухо к двери.
Клей Найт зашел в свои апартаменты и тихо прикрыл за собой дверь, потом сбросил мокрый китель и зажег сигару. В сумрачной гостиной он нервно шагал по комнате, и горькое сомнение постепенно вытесняло весь тот восторг, который овладел им после исповеди Лоутона.
Обретенная правда, какой бы чудесной она ни была, ничего не меняла – слишком много времени прошло. И с чего он решил, что Мэри Эллен все еще есть до него дело? Он стал ей безразличен, и она сама не раз ему об этом говорила. К тому же своими действиям в последнее время, даже если говорила она не вполне искренне, он наверняка сумел убить в ней остатки того чувства, которое она питала к нему.
Он действовал жестоко и подло, не выказывая ни малейшего уважения к ней, холодно соблазнил ее и использовал так, словно она была одной из девиц, подвизавшихся в «Энтале».
Мучимый стыдом, с разбитым сердцем, Клей в конце концов пришел к тому простому выводу, что все разговоры о случившемся когда-то не имеют теперь никакого смысла.
Слишком поздно возвращать потерянное.
Слишком поздно.
Сжав зубы, капитан пришпорил коня, и тот, обиженно заржав, пустился в галоп. Откуда ему было знать, что его хозяин из последних сил заставлял себя держаться от Мэри подальше? Он прекратил спать с ней в тот день, когда понял, что начинает опять в нее влюбляться. Это значило позволить ей вторично разбить его сердце, а этого допустить он не мог.
На Ривер-роуд капитан повернул коня к югу. Кровь его кипела; он хотел Мэри и, чтобы избавиться от этого желания, направился в самый известный в городе бордель.
Он еще ни разу не наведывался в это заведение, но от других офицеров слышал, что женщины здесь необычайно красивы и весьма компетентны в своем ремесле, а именно это ему и было сейчас нужно.
Доехав до массивного трехэтажного строения на южной окраине Мемфиса, капитан Найт спешился и, бросив поводья подоспевшему конюху, с любопытством огляделся. На освещенной площадке он заметил несколько весьма богатых экипажей, возле которых толпились возницы в ливреях, терпеливо поджидая хозяев. Даже в эту дождливую августовскую ночь заведение отнюдь не пустовало.
Подойдя к двери, капитан приподнял бронзовый дверной молоток, стукнул пару раз и стал ждать, смахивая капли дождя с белого кителя. Вскоре улыбчивый дворецкий в красной ливрее услужливо открыл тяжелую дубовую дверь, и капитана проводили в просторную, богато убранную коврами гостиную, где офицеры-янки смешались с богато одетыми гражданскими и роскошными, соблазнительно одетыми женщинами. Официанты в белых форменных куртках разносили охлажденное шампанское, в дальнем углу комнаты улыбчивый чернокожий тапер в вечернем наряде играл на фортепьяно томную мелодию.
Капитан Найт остановился в арочном дверном проеме и стал неторопливо оглядывать толпу, как вдруг элегантно одетая женщина средних лет подошла к нему и, взяв его под руку, шутливо упрекнула его за то, что им пришлось так долго ждать его визита.
– Где вы были все это время, капитан? – игриво спросила она.
– Не заставляйте меня выдавать эту тайну, – с вежливой уклончивостью ответил Найт.
– Белла. Белла Лейленд, – представилась дама, и на круглых щеках ее показались ямочки. – Мои девочки видели вас в городе, и им не терпится познакомиться с вами поближе.
Капитан улыбнулся и, окинув взглядом гостиную, остановился на очень высокой элегантной рыжеволосой красотке в сверкающем серебристом вечернем наряде, стоявшей возле пианино.
– Эту, – сказал он и, слегка кивнув, добавил: – Дама в серебристом.
Женщина с ямочками на щеках подобострастно захихикала:
– Вы сделали хороший выбор, капитан. Ее зовут Лита, и она у нас всего пару недель, а прибыла сюда из Нового Орлеана...
– Беру ее на всю ночь, – перебил он.
– «Неужели наш красавчик капитан так нетерпелив? Что ж, Лита будет счастлива вам услужить. – Собеседница Клея поманила длинноногую Литу, и рыжеволосая пошла к ним напрямик через переполненный зал. Под серебристым платьем у нее ничего не было, и ее ничем не стесненные груди аппетитно вздрагивали, тогда как сверкающая серебром ткань не столько скрывала, сколько обнажала голый живот и бедра.
Точеная, как статуэтка, Лита подошла к ним, положила руку с кроваво-красными ногтями на белый китель капитана и соблазнительно улыбнулась. Она была с ним почти одного роста, и тело ее выглядело белым и нежным. Огненно-рыжие волосы обрамляли красивое лицо с большими зелеными глазами и крупным чувственным ртом.
– Простите мне мой неопрятный вид. – Капитан Найт обнял ее за талию. – Я попал под дождь.
Зеленые глаза вспыхнули.
– Напротив, капитан, вид у вас такой, что и съесть не жалко. – Она засмеялась и, взяв его под руку, повела гостя к застеленной ковром лестнице. Пара уже шла по длинному коридору.
Когда они уже были на втором этаже, некий высокий джентльмен со встрепанными волосами и мутным взглядом как раз покидал одну из многочисленных спален.
Подняв глаза от пола, он встретился взглядом с капитаном.
– Найт! Клей Найт! – Он заступил им дорогу. Капитан с досадой кивнул:
– Здравствуйте, Лоутон.
Будучи крепко навеселе, его собеседник виновато улыбнулся рыжей, а потом снова обратился к капитану:
– Не уделите ли вы мне немного времени? Совсем немного. Я бы хотел с вами кое о чем потолковать.
Клей продолжал держать даму под руку.
– В любое время, друг мой, штаб открыт каждый день. А сейчас прошу меня извинить...
– Нет, именно сейчас. – Лоутон прищурился. – Всего пара минут. Прошу вас, это очень важно. Я должен сказать вам кое-что, чтобы снять тяжелый груз с души.
Рыжеволосая кивнула в сторону одной из дверей и со словами «С нетерпением жду вас, капитан» скрылась за ней.
Клей Найт с раздражением посмотрел ей вслед. Увы, он не знал, как побыстрее отделаться от назойливого Дэниела Лоутона, поэтому без особой охоты позволил полупьяному кутиле проводить себя вниз, в холл, и затем на небольшой балкон.
Когда они оказались под дождем, раздражение его еще больше возросло.
– В чем дело, Лоутон? – нетерпеливо спросил он.
– Мэри Эллен, – коротко бросил Дэниел.
Выражение лица капитана сразу изменилось; забыв о дожде и ожидавшей его рыжеволосой девице, он внимательно слушал, что говорил ему слегка заплетающимся языком Лоутон, а тот торопился так, словно боялся не успеть сказать все, что хотел.
– Однажды в мае сорок восьмого Джон Томас Пребл попросил меня прийти в его офис для важного разговора. Я и понятия не имел, о чем пойдет речь, и очень удивился, когда он, впустив меня, запер дверь. «Дэниел, мальчик мой, хотел бы ты жениться на моей дочери, Мэри Эллен?» Поверь, я тогда не знал, что она любит тебя. Джон Томас сказал, что ты недостаточно хорош для ею дочери и что он в любом случае собирается убрать тебя с дороги.
Стоя под моросящим дождем, Дэниел Лоутон хладнокровно рассказывал, как хитроумно Джон Томас Пребл все устроил, как спланировал все до последней детали и как успешно всеми ими манипулировал.
– Отправив тебя на вступительные экзамены в Балтимор, Пребл сообщил Мэри Эллен, что ты ее бросил, а заодно прибавил, что ты никогда не хотел ее и не любил, а лишь использовал ее чувства для того, чтобы наверняка поступить в академию.
Лоутон все говорил, говорил, и казалось, этому не будет копна. Все это время Клей слушал не перебивая, лицо его оставалось бесстрастным. Вскоре он узнал о том, как страдала Мэри Эллен, как ее отправили в Европу, а затем вынудили ее вступить в брак. Дэниел ничего не упускал, не оставляя белых пятен, описывая все до мельчайших подробностей. Он рассказал Клею Найту, что отец Мэри Эллен лгал ей точно так же, как лгал Клею, и поклялся, что Мэри Эллен пребывала в совершенном неведении, нисколько не догадываясь о том, что ее обманывали.
Теперь, когда стало ясно, что Лоутон говорит правду, капитан Найт наконец заговорил:
– Зачем? Зачем ты все это мне сейчас рассказываешь?
– Я никчемный человек, Найт, – горько ответил Дэниел. – В своей жизни я не работал ни одного дня. Из меня получился паршивый муж и отец, пьяница и бабник. К тому же я трус и даже откупился, чтобы не идти на войну. – Он устало вздохнул. – И все же я бы хотел сделать в жизни хоть одно дело, за которое мне потом не будет стыдно.
Не задавая больше вопросов, капитан Найт круто повернулся и немедленно покинул бордель. Он скакал в Лонгвуд быстрее, чем если бы спешил на пожар. Он мчался к своей Мэри.
Стремительно взбежав на второй этчж. капитан подошел к двери спальни и поднял руку, чтобы постучать, но тут же опустил ее.
Искушение покончить с затянувшимся недоразумением в одночасье было велико, но он знал, что должен подождать. Стоит ему попросить впустить его, и она решит, что ему нужно лишь ее тело.
Так и не решившись войти, он наконец отошел от двери.
Мэри Эллен не спала и из своей спальни слышала, что капитан вернулся. Она без труда догадатась, что он стоит у ее двери. Гадая о том, что мешает ему постучать, мечтая поскорее увидеть его и одновременно радуясь тому, что он не постучал, она опустилась на колени и прижала ухо к двери.
Клей Найт зашел в свои апартаменты и тихо прикрыл за собой дверь, потом сбросил мокрый китель и зажег сигару. В сумрачной гостиной он нервно шагал по комнате, и горькое сомнение постепенно вытесняло весь тот восторг, который овладел им после исповеди Лоутона.
Обретенная правда, какой бы чудесной она ни была, ничего не меняла – слишком много времени прошло. И с чего он решил, что Мэри Эллен все еще есть до него дело? Он стал ей безразличен, и она сама не раз ему об этом говорила. К тому же своими действиям в последнее время, даже если говорила она не вполне искренне, он наверняка сумел убить в ней остатки того чувства, которое она питала к нему.
Он действовал жестоко и подло, не выказывая ни малейшего уважения к ней, холодно соблазнил ее и использовал так, словно она была одной из девиц, подвизавшихся в «Энтале».
Мучимый стыдом, с разбитым сердцем, Клей в конце концов пришел к тому простому выводу, что все разговоры о случившемся когда-то не имеют теперь никакого смысла.
Слишком поздно возвращать потерянное.
Слишком поздно.
Глава 36
На следующий день, в полдень, когда Мэри Эллен обмывала лежачего раненого за ширмой в палате для тяжелораненых, ей сообщили, что к ней пришли.
Высунув голову из-за ширмы, Мэри Эллен равнодушно поинтересовалась:
– Аманда, кто там?
– Не знаю. Внизу вас ждет джентльмен, который говорит, что должен поговорить с вами немедленно, – услышала она в ответ. – Я вас тут подменю, а вы идите к нему.
– Спасибо. – Мэри кивнула санитарке, а потом ободряюще похлопала раненого по плечу: – Не бойтесь, Аманда о вас позаботится.
Торопливо помыв руки, Мэри Эллен пригладила волосы и убрала выбившиеся пряди под косу, уложенную вокруг головы, потом бегом спустилась вниз... И вдруг удивленно застыла.
Дэниел Лоутон, сделав шаг ей навстречу, решительно взял ее под руку:
– Прости, но я должен поговорить с тобой.
– О, я очень занята и...
– Пожалуйста. – Он повел ее к выходу и вниз по ступенькам на улицу.
– В чем дело? – раздраженно поинтересовалась Мэри Эллен.
– Умоляю тебя, слушай и не перебивай. – Лицо Лоутона стало серьезным.
Он рассказал ей все.
Мэри Эллен с недоверием смотрела на человека, который некогда был ее мужем, а теперь признавался в ужасном обмане. Он сообщил ей, как накануне рассказал Клею о том, что на самом деле произошло много лет назад. Пока он говорил, Мэри Эллен слушала как завороженная, губы ее приоткрылись, в расширенных глазах стоял ужас.
– Твой отец убедил тебя, что Найт никогда тебя не любил, а лишь бессовестно использовал, чтобы получить направление в Аннаполис, и в это же самое время он сказал Найту, что ты упала в мои объятия, не успел он уехать.
– Не может быть, – в отчаянии пробормотала Мэри Эллен.
– Найт был в таком же смятении, как и ты, и теперь он так же несчастен.
– Но если это правда... почему тогда он не попытался со мной связаться?
– Конечно, он пытался. Он писал тебе письма, и ты писала ему, но вся ваша переписка перехватывалась и уничтожалась.
– Ты хочешь сказать, что Клей не получил ни одного моего письма?
– Ни одного.
– Господи! – Мэри Эллен беспомощно затрясла головой. – Так все это время он думал, что я... – Она всхлипнула: – Господи, почему? Почему папа совершил такой ужасный поступок?
– Он, разумеется, хотел сделать как лучше, ведь, по его мнению, Клей Найт был значительно ниже тебя по положению, а какой отец не хочет для дочери лучшей доли. – Лоутон, печально улыбнулся. – Вот поэтому он и призвал на помощь меня.
От услышанного у Мэри Эллен закружилась голова.
– Но – ты – как же ты согласился?
Дэниел вздохнул:
– Я тогда очень сильно тебя хотел, и мне было на все наплевать – лишь бы ты была со мной. Согласись, ты так никогда и не стала моей. Ты всегда принадлежала Клею Найту.
– Да. – Мэри Эллен задумчиво кивнула. – Так оно и есть.
– Прости, что я слишком долго молчал. Вчера я рассказал об этом Найту, а потом подумал, что он может ничего тебе не сказать, решив, что уже слишком поздно. В этом случае ты никогда бы не узнала правду. Вот почему я пришел сюда и сам тебе все рассказал.
Когда Дэниел закончил, Мэри Эллен улыбнулась, надежда понемногу стала воскресать в ее сердце. Внезапно она бросилась на шею ошеломленному Дэниелу и крепко обняла его:
– Огромное тебе спасибо!
– Спасибо? Но... Ты хочешь сказать, что не ненавидишь меня?
– Ненавижу? Да я всех на свете люблю!
Пробежав весь путь от госпиталя до Лонгвуда, Мэри Эллен взлетела по ступеням к парадной двери и громко позвала Клея. Она обежала дом, повторяя его имя, и даже невзначай разбудила мирно дремавшего Тайтуса.
– Капитан Найт внизу, в конюшне...
Мэри Эллен успела выскочить за дверь до того, как Тайтус закончил предложение, и полетела через северный газон так, что юбки запорхали. От быстрого бега шпильки вылетели из ее волос и длинная коса упруго взлетела ей на спину.
Запыхавшись, Мэри Эллен вошла в сумрачную тесную конюшню. Клей стоял к ней спиной, голый по пояс, и чистил щеткой своего жеребца.
С трудом проглотив комок, прижав ладонь к колотящемуся сердцу, она тихо окликнула его:
– Клей!
Он медленно обернулся и встретился с ней взглядом. Мрачное лицо его прояснилось, губы изогнулись в широкой улыбке.
– Ты все знаешь, – произнес он, и это было утверждение, а не вопрос.
– Да, знаю! – подтвердила она. – Дэниел мне рассказал.
Уронив щетку на пол, Клей раскинул руки, Мэри Эллен бросилась к нему. Крепко сжимая друг друга в объятиях, они перемежали страстные поцелуи со столь же страстными объяснениями в любви.
– Клей, милый, – задыхаясь, попросила Мэри Эллен, – пойдем домой...
– А по-моему, это слишком далеко, – пробормотал он, целуя ее в горло.
Они и в самом деле не могли ждать и, жарко целуясь и шепча друг другу признания, опустились на покрытый соломой пол. Стоя на коленях в лучах яркого солнечного света, проникавшего сюда сквозь щели в дощатых стенах, они стали торопливо раздевать друг друга.
Наконец Клей откинулся на пятки, развел колени и протянул руки к Мэри Эллен. Она с радостью ответила на его призыв, вскарабкавшись верхом на его бедра. Вцепившись в его широкие плечи, она медленно опустилась на него. Обхватив ладонями ее бедра, Клей наклонил голову и, поцеловав в грудь, вошел в нее, а Мэри Эллен, обвив руками его шею, сжав ягодицы, замотала головой от наслаждения. На раскрасневшемся лице ее сияла улыбка чистой радости.
Они торопливо, лихорадочно любили друг друга на покрытом соломой полу, и хотя черный жеребец Клея нервно пританцовывал, тревожно ржал и фыркал, тряся большой головой, любовники не обращали на него никакого внимания.
Они быстро достигли оргазма, после чего Клей поднялся на колени, увлекая за собой Мэри Эллен. Сильной рукой поддерживая ее ягодицы, все еще слившись с ней, он опустил ее на солому и оказался сверху.
Несколько долгих мгновений он неподвижно лежал на ней, пока Мэри Эллен довольно вздыхала и потягивалась. Глаза ее были закрыты, руками она лениво поглаживала черные шелковистые волосы у него на затылке.
Поцеловав ее в мочку уха, Клей ласково сказал:
– Выходи за меня замуж, Мэри Пребл.
Мэри Эллен открыла затуманенные глаза и улыбнулась:
– Конечно, я выйду за тебя, Клей Найт, вот только когда?
– Сегодня.
– Да! – возбужденно воскликнула она. – Давай оденемся и...
– Подожди, любимая. – Мэри Эллен почувствовала, как он шевельнулся, потом приподнялся над ней с хитрой улыбкой на чувственных губах, и она ощутила, как он наливается в ней и твердеет. Его движения стали более настойчивыми, более глубокими. Теперь Мэри Эллен со вздохом закинула ноги ему за спину.
На этот раз они любили друг друга неспешно, но не менее рьяно, словно оба изголодались друг по другу и не могли насытиться. Они смотрели друг другу в глаза, двигаясь в неспешном чувственном ритме, и души их были слиты в одну, как в одно соединились их тела.
И сердца, и умы их были слиты в гармоничном единстве. Они понимали друг друга без слов, в молчаливом согласии продлевая наслаждение и задерживая развязку. Мэри Эллен трепетала при одной мысли о том, что он будет ее учителем все долгие и счастливые годы их брака.
Наконец ни у нее, ни у него не осталось сил ждать.
– Сейчас, милый, – выдохнула Мэри Эллен.
– Да, – хрипло пробормотал Клей.
Мэри Эллен вцепилась в скользкое от пота плечо, чтобы не закричать, когда он со стоном задрожал в спазмах.
Но вот все закончилось, и теперь оба, потные и без сил отдыхали, лежа на соломе.
Подняв голову, Клей улыбнулся:
– Мэри Эллен, сладкая моя, мне было так здорово, что я в какой-то момент чертовски испугался.
– Испугался? Ты? – недоверчиво покачала головой Мэри Эллен. – А мне казалось, это я умираю!
Они дружно засмеялись, а когда успокоились, Мэри Эллен осторожно поинтересовалась:
– Как насчет предложения руки и сердца, Клейтон Террел Найт, – оно еще в силе?
Клей усмехнулся. Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее сверху вниз, потом вынул соломинку из ее порядком растрепавшейся косы и, вдруг перестав улыбаться, торжественно произнес:
– Я люблю тебя, Мэри Пребл, от всей души и от всего сердца.
– Неужели ты скучал по мне так же, как я скучала по тебе?
– Каждый день казался мне годом.
– Мне тоже, – честно призналась она.
– Я никогда не переставал тебя любить, Мэри, ты не представляешь, как мне приходится сожалеть о тех жестоких словах и поступках, которые я совершил с тех пор, как вернулся сюда. Мне было очень больно, и я хотел сделать больно тебе. Но все равно ты должна простить меня, даже если я и не заслужил прощения. Клянусь, я сожалею обо всем, что было. Выходи за меня замуж, любимая, и позволь мне загладить вину перед тобой. Скажи мне, что ты будешь моей женой, и я обещаю тебе любить и пестовать тебя до конца жизни.
– О, Клей! – Слезы счастья наполнили темные глаза Мэри Эллен. – Все, о чем я мечтала, – это стать твоей женой. Я так тебя люблю, что без тебя просто умру.
– Не плачь, любимая, – нежно произнес он. – Не надо больше слез.
Она заморгала, отгоняя слезы, улыбнулась и сказала:
– Ты помнишь, что сказал мне в беседке, когда поцеловал меня в первый раз?
Клей улыбнулся и покачал головой, а затем повторил слова, произнесенные много лет назад:
– Ты моя, отныне и навсегда. Ты в моем сердце. Ничьи губы не должны целовать тебя, кроме моих, ничьи руки не должны тебя обнимать, кроме моих. – Он замолчал, потом озорно улыбнулся и спросил ее, точь-в-точь как тогда: – Ты понимаешь?
– Понимаю, – подтвердила она, польщенная тем, что он помнил все слово в слово. – А теперь поцелуй меня, как тогда.
Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам.
– Мы поженимся прямо сегодня и наверстаем все те года, которые потеряли. Что ты скажешь, любимая?
– Да, да и еще раз да!
Высунув голову из-за ширмы, Мэри Эллен равнодушно поинтересовалась:
– Аманда, кто там?
– Не знаю. Внизу вас ждет джентльмен, который говорит, что должен поговорить с вами немедленно, – услышала она в ответ. – Я вас тут подменю, а вы идите к нему.
– Спасибо. – Мэри кивнула санитарке, а потом ободряюще похлопала раненого по плечу: – Не бойтесь, Аманда о вас позаботится.
Торопливо помыв руки, Мэри Эллен пригладила волосы и убрала выбившиеся пряди под косу, уложенную вокруг головы, потом бегом спустилась вниз... И вдруг удивленно застыла.
Дэниел Лоутон, сделав шаг ей навстречу, решительно взял ее под руку:
– Прости, но я должен поговорить с тобой.
– О, я очень занята и...
– Пожалуйста. – Он повел ее к выходу и вниз по ступенькам на улицу.
– В чем дело? – раздраженно поинтересовалась Мэри Эллен.
– Умоляю тебя, слушай и не перебивай. – Лицо Лоутона стало серьезным.
Он рассказал ей все.
Мэри Эллен с недоверием смотрела на человека, который некогда был ее мужем, а теперь признавался в ужасном обмане. Он сообщил ей, как накануне рассказал Клею о том, что на самом деле произошло много лет назад. Пока он говорил, Мэри Эллен слушала как завороженная, губы ее приоткрылись, в расширенных глазах стоял ужас.
– Твой отец убедил тебя, что Найт никогда тебя не любил, а лишь бессовестно использовал, чтобы получить направление в Аннаполис, и в это же самое время он сказал Найту, что ты упала в мои объятия, не успел он уехать.
– Не может быть, – в отчаянии пробормотала Мэри Эллен.
– Найт был в таком же смятении, как и ты, и теперь он так же несчастен.
– Но если это правда... почему тогда он не попытался со мной связаться?
– Конечно, он пытался. Он писал тебе письма, и ты писала ему, но вся ваша переписка перехватывалась и уничтожалась.
– Ты хочешь сказать, что Клей не получил ни одного моего письма?
– Ни одного.
– Господи! – Мэри Эллен беспомощно затрясла головой. – Так все это время он думал, что я... – Она всхлипнула: – Господи, почему? Почему папа совершил такой ужасный поступок?
– Он, разумеется, хотел сделать как лучше, ведь, по его мнению, Клей Найт был значительно ниже тебя по положению, а какой отец не хочет для дочери лучшей доли. – Лоутон, печально улыбнулся. – Вот поэтому он и призвал на помощь меня.
От услышанного у Мэри Эллен закружилась голова.
– Но – ты – как же ты согласился?
Дэниел вздохнул:
– Я тогда очень сильно тебя хотел, и мне было на все наплевать – лишь бы ты была со мной. Согласись, ты так никогда и не стала моей. Ты всегда принадлежала Клею Найту.
– Да. – Мэри Эллен задумчиво кивнула. – Так оно и есть.
– Прости, что я слишком долго молчал. Вчера я рассказал об этом Найту, а потом подумал, что он может ничего тебе не сказать, решив, что уже слишком поздно. В этом случае ты никогда бы не узнала правду. Вот почему я пришел сюда и сам тебе все рассказал.
Когда Дэниел закончил, Мэри Эллен улыбнулась, надежда понемногу стала воскресать в ее сердце. Внезапно она бросилась на шею ошеломленному Дэниелу и крепко обняла его:
– Огромное тебе спасибо!
– Спасибо? Но... Ты хочешь сказать, что не ненавидишь меня?
– Ненавижу? Да я всех на свете люблю!
Пробежав весь путь от госпиталя до Лонгвуда, Мэри Эллен взлетела по ступеням к парадной двери и громко позвала Клея. Она обежала дом, повторяя его имя, и даже невзначай разбудила мирно дремавшего Тайтуса.
– Капитан Найт внизу, в конюшне...
Мэри Эллен успела выскочить за дверь до того, как Тайтус закончил предложение, и полетела через северный газон так, что юбки запорхали. От быстрого бега шпильки вылетели из ее волос и длинная коса упруго взлетела ей на спину.
Запыхавшись, Мэри Эллен вошла в сумрачную тесную конюшню. Клей стоял к ней спиной, голый по пояс, и чистил щеткой своего жеребца.
С трудом проглотив комок, прижав ладонь к колотящемуся сердцу, она тихо окликнула его:
– Клей!
Он медленно обернулся и встретился с ней взглядом. Мрачное лицо его прояснилось, губы изогнулись в широкой улыбке.
– Ты все знаешь, – произнес он, и это было утверждение, а не вопрос.
– Да, знаю! – подтвердила она. – Дэниел мне рассказал.
Уронив щетку на пол, Клей раскинул руки, Мэри Эллен бросилась к нему. Крепко сжимая друг друга в объятиях, они перемежали страстные поцелуи со столь же страстными объяснениями в любви.
– Клей, милый, – задыхаясь, попросила Мэри Эллен, – пойдем домой...
– А по-моему, это слишком далеко, – пробормотал он, целуя ее в горло.
Они и в самом деле не могли ждать и, жарко целуясь и шепча друг другу признания, опустились на покрытый соломой пол. Стоя на коленях в лучах яркого солнечного света, проникавшего сюда сквозь щели в дощатых стенах, они стали торопливо раздевать друг друга.
Наконец Клей откинулся на пятки, развел колени и протянул руки к Мэри Эллен. Она с радостью ответила на его призыв, вскарабкавшись верхом на его бедра. Вцепившись в его широкие плечи, она медленно опустилась на него. Обхватив ладонями ее бедра, Клей наклонил голову и, поцеловав в грудь, вошел в нее, а Мэри Эллен, обвив руками его шею, сжав ягодицы, замотала головой от наслаждения. На раскрасневшемся лице ее сияла улыбка чистой радости.
Они торопливо, лихорадочно любили друг друга на покрытом соломой полу, и хотя черный жеребец Клея нервно пританцовывал, тревожно ржал и фыркал, тряся большой головой, любовники не обращали на него никакого внимания.
Они быстро достигли оргазма, после чего Клей поднялся на колени, увлекая за собой Мэри Эллен. Сильной рукой поддерживая ее ягодицы, все еще слившись с ней, он опустил ее на солому и оказался сверху.
Несколько долгих мгновений он неподвижно лежал на ней, пока Мэри Эллен довольно вздыхала и потягивалась. Глаза ее были закрыты, руками она лениво поглаживала черные шелковистые волосы у него на затылке.
Поцеловав ее в мочку уха, Клей ласково сказал:
– Выходи за меня замуж, Мэри Пребл.
Мэри Эллен открыла затуманенные глаза и улыбнулась:
– Конечно, я выйду за тебя, Клей Найт, вот только когда?
– Сегодня.
– Да! – возбужденно воскликнула она. – Давай оденемся и...
– Подожди, любимая. – Мэри Эллен почувствовала, как он шевельнулся, потом приподнялся над ней с хитрой улыбкой на чувственных губах, и она ощутила, как он наливается в ней и твердеет. Его движения стали более настойчивыми, более глубокими. Теперь Мэри Эллен со вздохом закинула ноги ему за спину.
На этот раз они любили друг друга неспешно, но не менее рьяно, словно оба изголодались друг по другу и не могли насытиться. Они смотрели друг другу в глаза, двигаясь в неспешном чувственном ритме, и души их были слиты в одну, как в одно соединились их тела.
И сердца, и умы их были слиты в гармоничном единстве. Они понимали друг друга без слов, в молчаливом согласии продлевая наслаждение и задерживая развязку. Мэри Эллен трепетала при одной мысли о том, что он будет ее учителем все долгие и счастливые годы их брака.
Наконец ни у нее, ни у него не осталось сил ждать.
– Сейчас, милый, – выдохнула Мэри Эллен.
– Да, – хрипло пробормотал Клей.
Мэри Эллен вцепилась в скользкое от пота плечо, чтобы не закричать, когда он со стоном задрожал в спазмах.
Но вот все закончилось, и теперь оба, потные и без сил отдыхали, лежа на соломе.
Подняв голову, Клей улыбнулся:
– Мэри Эллен, сладкая моя, мне было так здорово, что я в какой-то момент чертовски испугался.
– Испугался? Ты? – недоверчиво покачала головой Мэри Эллен. – А мне казалось, это я умираю!
Они дружно засмеялись, а когда успокоились, Мэри Эллен осторожно поинтересовалась:
– Как насчет предложения руки и сердца, Клейтон Террел Найт, – оно еще в силе?
Клей усмехнулся. Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее сверху вниз, потом вынул соломинку из ее порядком растрепавшейся косы и, вдруг перестав улыбаться, торжественно произнес:
– Я люблю тебя, Мэри Пребл, от всей души и от всего сердца.
– Неужели ты скучал по мне так же, как я скучала по тебе?
– Каждый день казался мне годом.
– Мне тоже, – честно призналась она.
– Я никогда не переставал тебя любить, Мэри, ты не представляешь, как мне приходится сожалеть о тех жестоких словах и поступках, которые я совершил с тех пор, как вернулся сюда. Мне было очень больно, и я хотел сделать больно тебе. Но все равно ты должна простить меня, даже если я и не заслужил прощения. Клянусь, я сожалею обо всем, что было. Выходи за меня замуж, любимая, и позволь мне загладить вину перед тобой. Скажи мне, что ты будешь моей женой, и я обещаю тебе любить и пестовать тебя до конца жизни.
– О, Клей! – Слезы счастья наполнили темные глаза Мэри Эллен. – Все, о чем я мечтала, – это стать твоей женой. Я так тебя люблю, что без тебя просто умру.
– Не плачь, любимая, – нежно произнес он. – Не надо больше слез.
Она заморгала, отгоняя слезы, улыбнулась и сказала:
– Ты помнишь, что сказал мне в беседке, когда поцеловал меня в первый раз?
Клей улыбнулся и покачал головой, а затем повторил слова, произнесенные много лет назад:
– Ты моя, отныне и навсегда. Ты в моем сердце. Ничьи губы не должны целовать тебя, кроме моих, ничьи руки не должны тебя обнимать, кроме моих. – Он замолчал, потом озорно улыбнулся и спросил ее, точь-в-точь как тогда: – Ты понимаешь?
– Понимаю, – подтвердила она, польщенная тем, что он помнил все слово в слово. – А теперь поцелуй меня, как тогда.
Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам.
– Мы поженимся прямо сегодня и наверстаем все те года, которые потеряли. Что ты скажешь, любимая?
– Да, да и еще раз да!
Глава 37
В пять часов вечера того же дня Мэри Эллен Пребл стояла у алтаря в качестве невесты капитана Клейтона Террела Найта, а седовласый капеллан совершал венчальный обряд.
Солнечный свет, струясь в высокие стрельчатые окна с цветными витражами и освещая молодоженов мягким таинственным светом, придавал всему, что происходило, мистический оттенок, словно сами ангелы озарили молодых небесным сиянием.
Стройная невеста выглядела совсем юной в простом летнем платье в горошек с глубоким вырезом. Светлые волосы ее, свернутые в высокий узел, украшал черепаховый гребень. В одной руке она держала потрепанную Библию в белом кожаном переплете, в другой – маленький убранный кружевами букет.
Высокий черноволосый жених выглядел настоящим бравым воякой в белой летней накрахмаленной форме, широкую грудь его украшали боевые награды, латунные пуговицы отсвечивали золотом, а снежно-белые перчатки он заткнул за кушак.
Слева от Мэри стояла Ли Томпсон, держа в руках букет роз, справа от Клея – юный энсин Джонни Бриггз. Сияющий свидетель сжимал в затянутой в белую перчатку руке золотое обручальное кольцо.
На скамьях из черного дерева расположилось несколько приглашенных, и среди них старый верный Тайтус, который то и дело прикладывал большой белый платок к глазам. Мэтти в самом своем лучшем платье сидела рядом с ним, а далее примостились тщательно отмытые ребятишки Ли Томпсон; следуя строгим наставлениям матери, они вели себя тихо и смотрели во все глаза, как жених и невеста торжественно дают друг другу брачные клятвы.
Когда Клей надел обручальное кольцо на палец Мэри Эллен, она увидела в его серебристых глазах слезы, и сердце ее тотчас же наполнилось таким сильным ответным чувством, что ей стало трудно дышать. Еще никогда она не видела Клея плачущим.
Слезы счастья потекли у нее по щекам. Тонкие пальчики ее сжали худощавую смуглую кисть Клея, когда он тихим голосом стал повторять свадебные клятвы:
– Пока смерть не разлучит нас...
На один краткий миг счастье Мэри Эллен омрачилось: внезапно она осознала со всей отчетливостью, что ее муж может погибнуть на войне, которая все еще продолжалась!
Но страх испарился с той же стремительностью, едва капеллан объявил, что Клей может поцеловать жену, и Мэри Эллен радостно отдала себя в надежные объятия супруга.
Гости посыпали молодых рисом, когда те шли к выходу из капеллы, а матросы, которыми командовал капитан Найт, встретили их радостными криками, смехом и свистом.
Улыбаясь, капитан усадил молодую жену в поджидавший их экипаж и сам сел рядом с ней. Молодожены держались за руки и смеялись всю дорогу до отеля, а грохот жестяных банок и старых туфель, подвешенных к заднику кареты, громко извещал об их приближении.
На улице люди оборачивались в их сторону и показывали на них пальцами, некоторые с любопытством заглядывали в окна кареты, но ни Мэри Эллен, ни Клейтону Террелу Найту не было до этого никакого дела.
У самого роскошного отеля Мемфиса, «Гейосо-Хаус», карета остановилась. Молодоженов немедленно проводили в роскошный люкс, специально убранный к их прибытию. Для других гостей отель был закрыт вот уже несколько месяцев, поскольку его передали в полное распоряжение Армии Союза, но капитану Найту, командующему оккупационными силами, достаточно было издать приказ – и роскошный люкс, занимавший угол четвертого этажа, немедленно освободили, чтобы молодожены могли провести в нем первую брачную ночь.
После изысканного ужина с пятью переменами блюд молодые разделись и, проигнорировав громадную мраморную ванну с серебряным смесителем, воспользовались душем с горячей водой. Это новомодное изобретение, которым мог похвастаться единственный в городе отель, было достаточно просторным для двоих, особенно если эти двое предпочитали стоять так близко, что их обнаженные скользкие от воды тела касались друг друга.
Счастливые, как никогда в жизни, Мэри Эллен и Клей смеялись и пели, намыливая друг друга под горячим душем. Наконец смех угас, громкое пение стало тише, нежнее, а затем и вовсе прекратилось. Мыло упало на пол, а оничлояли под горячими струями, целуясь, лаская друг друга и вздыхая.
– Я не уверена, что у нас получится, милый, – с сомнением в голосе сказала Мэри Эллен, моргая, чтобы разглядеть его в горячем пару, когда Клей прижал ее спиной к скользкой мраморной стене, и его напряженная плоть прижалась к ее голому влажному животу.
– Доверьтесь мне, миссис Найт. – Он наклонился и жадно поцеловал ее. Язык его скользнул в глубь ее рта, пробуя ее на вкус, а руки заскользили по стройному влажному телу.
Нe прекращая целовать, клей закинул ее руки себе за шею, а сам положил ладони на тонкую талию и чуть приподнял Мэри Эллен. Присев на корточки, он свободной рукой направил в нее член.
– О, Клей! – пробормотала она, откинув голову назад, словно хотела вжаться затылком в стену душа.
Солнечный свет, струясь в высокие стрельчатые окна с цветными витражами и освещая молодоженов мягким таинственным светом, придавал всему, что происходило, мистический оттенок, словно сами ангелы озарили молодых небесным сиянием.
Стройная невеста выглядела совсем юной в простом летнем платье в горошек с глубоким вырезом. Светлые волосы ее, свернутые в высокий узел, украшал черепаховый гребень. В одной руке она держала потрепанную Библию в белом кожаном переплете, в другой – маленький убранный кружевами букет.
Высокий черноволосый жених выглядел настоящим бравым воякой в белой летней накрахмаленной форме, широкую грудь его украшали боевые награды, латунные пуговицы отсвечивали золотом, а снежно-белые перчатки он заткнул за кушак.
Слева от Мэри стояла Ли Томпсон, держа в руках букет роз, справа от Клея – юный энсин Джонни Бриггз. Сияющий свидетель сжимал в затянутой в белую перчатку руке золотое обручальное кольцо.
На скамьях из черного дерева расположилось несколько приглашенных, и среди них старый верный Тайтус, который то и дело прикладывал большой белый платок к глазам. Мэтти в самом своем лучшем платье сидела рядом с ним, а далее примостились тщательно отмытые ребятишки Ли Томпсон; следуя строгим наставлениям матери, они вели себя тихо и смотрели во все глаза, как жених и невеста торжественно дают друг другу брачные клятвы.
Когда Клей надел обручальное кольцо на палец Мэри Эллен, она увидела в его серебристых глазах слезы, и сердце ее тотчас же наполнилось таким сильным ответным чувством, что ей стало трудно дышать. Еще никогда она не видела Клея плачущим.
Слезы счастья потекли у нее по щекам. Тонкие пальчики ее сжали худощавую смуглую кисть Клея, когда он тихим голосом стал повторять свадебные клятвы:
– Пока смерть не разлучит нас...
На один краткий миг счастье Мэри Эллен омрачилось: внезапно она осознала со всей отчетливостью, что ее муж может погибнуть на войне, которая все еще продолжалась!
Но страх испарился с той же стремительностью, едва капеллан объявил, что Клей может поцеловать жену, и Мэри Эллен радостно отдала себя в надежные объятия супруга.
Гости посыпали молодых рисом, когда те шли к выходу из капеллы, а матросы, которыми командовал капитан Найт, встретили их радостными криками, смехом и свистом.
Улыбаясь, капитан усадил молодую жену в поджидавший их экипаж и сам сел рядом с ней. Молодожены держались за руки и смеялись всю дорогу до отеля, а грохот жестяных банок и старых туфель, подвешенных к заднику кареты, громко извещал об их приближении.
На улице люди оборачивались в их сторону и показывали на них пальцами, некоторые с любопытством заглядывали в окна кареты, но ни Мэри Эллен, ни Клейтону Террелу Найту не было до этого никакого дела.
У самого роскошного отеля Мемфиса, «Гейосо-Хаус», карета остановилась. Молодоженов немедленно проводили в роскошный люкс, специально убранный к их прибытию. Для других гостей отель был закрыт вот уже несколько месяцев, поскольку его передали в полное распоряжение Армии Союза, но капитану Найту, командующему оккупационными силами, достаточно было издать приказ – и роскошный люкс, занимавший угол четвертого этажа, немедленно освободили, чтобы молодожены могли провести в нем первую брачную ночь.
После изысканного ужина с пятью переменами блюд молодые разделись и, проигнорировав громадную мраморную ванну с серебряным смесителем, воспользовались душем с горячей водой. Это новомодное изобретение, которым мог похвастаться единственный в городе отель, было достаточно просторным для двоих, особенно если эти двое предпочитали стоять так близко, что их обнаженные скользкие от воды тела касались друг друга.
Счастливые, как никогда в жизни, Мэри Эллен и Клей смеялись и пели, намыливая друг друга под горячим душем. Наконец смех угас, громкое пение стало тише, нежнее, а затем и вовсе прекратилось. Мыло упало на пол, а оничлояли под горячими струями, целуясь, лаская друг друга и вздыхая.
– Я не уверена, что у нас получится, милый, – с сомнением в голосе сказала Мэри Эллен, моргая, чтобы разглядеть его в горячем пару, когда Клей прижал ее спиной к скользкой мраморной стене, и его напряженная плоть прижалась к ее голому влажному животу.
– Доверьтесь мне, миссис Найт. – Он наклонился и жадно поцеловал ее. Язык его скользнул в глубь ее рта, пробуя ее на вкус, а руки заскользили по стройному влажному телу.
Нe прекращая целовать, клей закинул ее руки себе за шею, а сам положил ладони на тонкую талию и чуть приподнял Мэри Эллен. Присев на корточки, он свободной рукой направил в нее член.
– О, Клей! – пробормотала она, откинув голову назад, словно хотела вжаться затылком в стену душа.