Райли Юджиния. Дерзкий каприз

   После заката Чарли услышал пение и барабанный бой и поскакал на несшийся из индейского селения шум. Остановившись на вершине холма, он увидел огни костров.
   По крайней мере дюжина краснокожих сидела посреди поселка вокруг огромного костра. Языки пламени, выхватывавшие из полумрака их фигуры, отбрасывали огромные зловещие тени на ближайшие жилища. По громким крикам Чарли догадался, что индейцы уже пьяны. Если команчи останутся верны себе, то позже молодые воины, раскрасив — лица черной краской, исполнят боевую пляску, а после отправятся на охоту за бледнолицыми.
   Дюранго понимал: ему лучше подождать, когда ночь пойдет на убыль и краснокожие либо разбредутся по жилищам, либо покинут селение. И все-таки где же девушка? И как ему отыскать ее? Кейт нигде не видно, а пробраться в селение незамеченным почти невозможно.
   Привязав жеребца к небольшому дубу, Чарли стал, настороженно оглядываясь по сторонам, спускаться к реке. Он незаметно пробрался к мескитовой роще у речки, где на свободе бродило несколько лошадей. Наконец он увидел Корону, привязанную к наклонившейся над водой иве. У него вырвался вздох облегчения.
   Лошадь при появлении Чарли заржала, и он стал ее успокаивать. Рядом на земле валялась сбруя. Сняв сыромятный ремень, которым команчи обычно привязывают лошадей к дереву, он, оседлав и взнуздав Корону, бросил поводья на низко висящую ветку.
   Подобравшись к опушке, Дюранго принялся разглядывать краснокожих. Молодой воин держал шест со скальпами; несколько индейцев с разрисованными черной краской лицами плясали вокруг него и пели в безумной жажде крови. Остальные краснокожие неподалеку курили трубки и пили водку из сока алоэ. Чарли полагал, что воинственно настроенные индейцы скоро уйдут — тем самым сократится число его врагов и увеличатся его шансы на успех.
   По прошествии времени Дюранго, нигде не видя девушку, стал сомневаться в справедливости своего предположения. Мужчинам прислуживали лишь две женщины. «Пожалуй, остальные скво спят в вигвамах вместе с детьми», — подумал он.
   Вскоре некоторые индейцы, издав воинственные вопли, вскочили в седла и скрылись в ночной мгле. Только несколько команчей осталось сидеть у костра. Чарли лелеял надежду, что через недолгое время их одолеет сон. Вот тогда он и отправится на поиски Кейт.
   Когда почти все индейцы принялись клевать носом, Дюранго понял, что пора настала. Прячась за деревьями, он подобрался к вигвамам. Откинув полог ближайшего жилища, он в лунном свете увидел индианку и двух детишек, спящих на груде шкур. Чарли осторожно отступил и прокрался к следующему вигваму, гадая, долго ли ему будет везти, прежде чем его схватят и убьют.
   Когда он подошел к очередному жилищу, чья-то рука легла на его плечо, и у него в жилах застыла кровь…
   Опьяневший Паха Юка дремал у костра, и ему снились сны. Могучим орлом высоко парил он среди туч, озирая стада бизонов, пасущихся на травянистых степных просторах. Его одурманенный дух парил свободной птицей.
   Вдруг он заметил под собой орлицу. С неистовым криком он налетел на нее…
   Удар грома разбудил Паха Юку. Встряхнув головой и попытавшись сбросить с себя остатки сна, он огляделся по сторонам. У догоравшего костра дремали индейцы. Его чресла болели, и он понял, что пора навестить новую жену.
   Он с мрачным удовлетворением улыбнулся про себя. Его брат Пиава не захотел эту бледнолицую невольницу. Пнава заявил, что она злой дух, посланный совой-убийией. дабы ночью умерщвлять храбрых воинов. Однако Паха Юка сразу догадался, что эта женщина столь же мужественна, как и подруга орла.
   Пожалуй, она родит ему сына. Прежние жены не оправдали его надежд. При этой мысли грусть наполнила его сердце. Ему хотелось одарить своей благосклонностью соплеменницу, но порой бледнолицые женщины бывают плодовитее. У его друга Пета Наукохни, вождя племени наукохни, два прекрасных сына от белой скво Надуах. Паха Юка помолился верховному духу, чтобы он и ему даровал двух таких же чудесных сыновей.
   Покачнувшись, Паха Юка поднялся, на ноги и направился к себе в вигвам…
   Когда на его плечо легла рука, Чарли в мгновение ока обернулся и выхватил нож. Обвив шею противника рукой, он приставил лезвие к горлу, но очень удивился, увидев, что держит средних лет женщину, которая умоляюще смотрит на него испуганными глазами. Он тут же потащил ее за вигвам.
   — Ты белая, — прошипел Чарли, держа нож у ее горла.
   Женщина судорожно кивнула.
   — Я хочу помочь.
   Дюранго недоверчиво посмотрел на нее. Ее вид и неправильная речь свидетельствовали, что она провела среди индейцев немало лет. Равнинные команчи славились тем, что умели обращать в свою веру бледнолицых невольниц, и предложение о помощи могло оказаться ловушкой.
   Однако только так можно было вытащить Кейт отсюда живой.
   — Тебе известно, где пленница? — осведомился он.
   — Вигвам Паха Юки, — промолвила она.
   — Где он?
   — Я покажу.
   Когда она шагнула вперед, Чарли угрожающе прижал нож к ее горлу.
   — Если ты попытаешься провести меня, женщина, клянусь, я перережу тебе глотку, а затем убью твоего мужа и детей. Ясно?
   — Никакого обмана, — проговорила та, и Дюранго почему-то поверил.
   Когда они оказались возле огромного вигвама, на котором был изображен орел, готовящийся схватить когтями кролика, женщина вдруг остановилась и предостерегающе подняла руку. Отпрянув назад, Чарли краем глаза увидел молодого воина, который нетвердой походкой шел к вигваму.
   Женщина затащила его за соседнее жилище, и он взглянул в ее испуганное лицо.
   — Это Паха Юка? — спросил он. Она утвердительно кивнула.
   — Он идти новобрачная. Чарли охнул:
   — Уж не хочешь ли ты сказать, будто Кейт его жена? Она кивнула.
   — Черт!
   «Прекрасно, — подумал он. — Вот Кейт и замужем за краснокожим».
   Женщина с беспокойством взглянула на жилище, а потом на Чарли:
   — Вы нет вреда Паха Юке?
   Вздохнув, Дюранго показал белой скво на рукоятку ножа:
   — Я хватану его по голове рукояткой, хотя тебе-то что с того? Судя по его походке, не понадобится много усилий, чтобы уложить его на всю ночь. — Когда она, волнуясь, нахмурилась, он добавил: — Я не намерен убивать его. Ясно?
   Она опустила ресницы в знак согласия.
   Чарли недоверчиво посмотрел на нее:
   — Уж не собираешься ли ты поднять вой, как только я скроюсь, а?
   Женщина покачала головой, и Дюранго почему-то опять поверил ей.
   — Благодарю, — пробормотал он.
   Кейт вздрогнула от ужаса, когда в вигвам ввалился покачивавшийся Паха Юка. Он сбросил набедренную повязку. Тут же сверкнувшая молния осветила сквозь верхнее отверстие набухшую плоть индейца и отбросила громадные тени на стены из бизоньих шкур.
   — О Боже! — вскрикнула Кейт.
   Спустя мгновение Паха Юка издал звук, похожий на рычание, и рухнул на нее…
   Чарли вошел внутрь, когда Паха Юка сбросил набедренную повязку. Услышав отчаянный вопль Кейт, он не мешкая ударил краснокожего по голове рукояткой ножа. Индеец мешком свалился к его ногам.
   — Кейт? — прошептал он. — Кейт, ты здесь?
   — Чарли! — раздался ее голос, в котором смешались волнение и благодарность. — Скорее стащи с меня это грубое животное!
   Встав на колени, Чарли стащил с Кейт тело индейца. Мгновение спустя она оказалась в его объятиях. Связанная по рукам и ногам, она вся дрожала. Он спешно ощупал ее тело, чтобы убедиться, что она не подверглась истязаниям. Его пальцы задержались на одной из длинных прядей волос.
   — Так ты теперь замужем? — сухо спросил он.
   — Прошу, Чарли, развяжи меня и давай, ради всего святого, уберемся отсюда! — нервным шепотом взмолилась она. — Я так рада видеть тебя снова!
   — Да неужели? — проговорил Дюранго с горькой иронией, разрезая веревки. — А как же индеец?
   — Нет. Он только собирался…
   — Я так и думал. Ладно, давай удирать.
   — Моя одежда! — воскликнула Кейт.
   Они нашли ее скомканное платье в углу вигвама.
   — Бери его с собой. Переоденешься позже, — велел Чарли.
   Выбежав наружу, они были потрясены: белая скво ждала их, держа на поводу Корону. Она передала поводья Дюранго и торопливо сказала:
   — Ехать, спешить.
   Чарли благодарно улыбнулся женщине.
   — Знаешь, ты ведь можешь уехать с нами. Та затрясла головой:
   — Я остаюсь здесь.
   — Понятно, — промолвил Дюранго. Быстро вскочив в седло, он протянул руку Кейт.
   — Спасибо, — сказала Кейт женщине, когда Чарли рывком усадил ее позади себя.
   Спустя минуту они растворились в ночи.

Глава 16

   Всадники без остановки мчались по залитой лунным светом степи. Впереди скакал Чарли на Короне, следом — Кейт на чалом жеребце. Она понимала, что ливень им только на руку: дождь смоет следы. Тем не менее вскоре она так промокла и устала, что ей едва удавалось удержаться в седле.
   Кейт знала, что Чарли ужасно сердит на нее и что, как только они окажутся в безопасности, ей не миновать взбучки; она до глубины души боялась расплаты и уже почти сожалела, что не осталась пленницей у недружелюбных индейцев. Сознавая, что ее низкому обману нет оправдания, она понимала, что заслужила сполна то наказание, которое он определит ей.
   Она чуть не заплакала, когда поняла: она жаждет уважения Чарли больше всего на свете, и именно она своим дурацким поведением безвозвратно погубила себя в его мнении. При этом Кейт по-прежнему совершенно не понимала, зачем ей так нужно расположение этого охотника за головами.
   Дождь прекратился, и восходящее солнце окрасило все вокруг в бледно-розовые и золотые тона.
   Кейт удивленно оглядывалась на незнакомую местность.
   — Куда мы едем? — осведомилась она у Чарли.
   — На восток.
   — На восток? Но ведь нам надо на юг…
   — Да, прямо в лапы команчей! — яростно возразил он. — Нет уж, мы вернемся окольным путем.
   — О! — Кейт пришлось признать, что в его словах есть здравый смысл.
   — Кроме того, — протяжно проговорил он, — нам кое-что предстоит прояснить, дамочка.
   От его угрожающих слов у нее по спине пробежали мурашки. Она пристально посмотрела на отчужденное, каменное лицо Чарли. Этот человек, возможно, зол на нее больше, чем она полагала. Ее вновь охватило беспокойство — ведь расплата надвигалась неотвратимо.
   Кейт решила поговорить о чем-нибудь более приятном. Она храбро улыбнулась своему неприветливому спутнику.
   — Та женщина… ну, что помогла нам в индейском селении… она ведь белая.
   Он и бровью не повел.
   — Полагаю, так оно и есть.
   — Жаль, что она не захотела уехать с нами. Дюранго пожал плечами.
   — Я не удивлен. Если эта женщина та, о ком я думаю, то она уже более двадцати лет у команчей. Кейт поразилась:
   — Кто же она, по твоему мнению?
   — Синтия Энн Паркер.
   — Синтия Энн Паркер! — Кейт от изумления открыла рот. — Я слышала, будто они с братом много лет назад попали в плен. И ты в самом деле полагаешь, что эта женщина она и есть?
   — Да. Еще когда я вместе с армией преследовал индейцев, мне иногда рассказывали, будто видели ее. По слухам, на ней женился какой-то вождь и у нее от него несколько детей.
   Кейт помолчала.
   — И все же я не могу взять в толк, почему она осталась у команчей.
   — Я слышал, будто семья все еще надеется выкупить ее. — В голосе Чарли прозвучала еле приметная горечь. — Но неужто ты и впрямь считаешь, что белые примут ее с распростертыми объятиями, после того как все эти годы она провела среди индейцев?
   Суровая действительность опечалила Кейт.
   — Я не знаю…
   Чарли горестно рассмеялся, и она, не договорив, умолкла.
   — Черт возьми, по-моему, думать тебе совсем несвойственно. Не появись я вовремя, прошло бы немного времени — и ты б уже носила за плечами одного или двух малышей.
   Кейт содрогнулась. Пусть его слова и жестоки, но то была сущая правда. Она виновата, и не ей сердиться на его колкости. Кейт поняла: ее старания как-то поладить с Дюранго, к сожалению, не увенчались успехом. Он не собирался ни забыть, ни простить ее обман.
   — Я не хотела замуж за этого… этого дикаря, — наконец промолвила она. — У меня не было выбора, Чарли.
   Он внимательно посмотрел на нее и натянул шляпу на глаза.
   — Ты сделала выбор, когда сбежала от меня. — В его голосе она не услышала ни капли сострадания.
   Воцарилась напряженная тишина. Кейт старалась собраться с духом и задать вопрос, не дававший ей покоя всю ночь.
   — Я… я замужем не по-настоящему, а, Чарли? — наконец спросила она. Он усмехнулся:
   — Ну, я бы не стал беспокоиться на сей счет. Ни один суд в Техасе не удостоит вниманием бред какого-то шамана, который размахивал перед тобой своей трещоткой.
   Она вздохнула с огромным облегчением.
   — Стало быть, я могу забыть об этом?
   — Полагаю, можешь. Во всяком случае, про обряд.
   — А тебе никак не удается забыть, да?
   В ответ он стиснул зубы и молча проехал вперед.
   Над степными просторами забрезжил рассвет, и тут вдруг Дюранго, выхватив у Кейт поводья, повлек се мерина в узкий овраг, где высились сухие деревья и кое-где виднелась трава. Пока он настороженно оглядывался по сторонам, она с наслаждением вдыхала свежий после дождя воздух и запах можжевельника.
   — Нам придется ненадолго укрыться здесь и отдохнуть, — устало произнес Чарли. — Надеюсь, ливень помешал команчам преследовать нас.
   Благодарно кивнув, Кейт спешилась. От усталости у нее раскалывалась голова и дрожали руки. Под жаркими лучами солнца промокшее индейское платье прилипло к телу. «Наряд-то весь в красных потеках, — оглядев себя, подумала она. — Верно, дождь смыл ритуальный рисунок, которым индианки расписали мне лицо». Сорвав повязку с головы и вытащив орлиные перья, Кейт расплела косички. Кое-как расчесав пряди пятерней, она уже хотела переодеться, когда вдруг увидела, что напротив нес со скрещенными на груди руками стоит Дюранго. Привязав лошадей и сняв шляпу, он с серьезным видом смотрел на нее. Ей показалось, будто все его существо источает смертельную угрозу. В следующее мгновение он, повернувшись к лошади, снял с седла веревку. Когда Чарли подошел к ней, его суровое лицо говорило о непреклонном решении.
   Кейт судорожно сглотнула. Она не знала, то ли он намерен связать ее, то ли выпороть. У нее бешено застучало сердце, и она оперлась о ствол кедра.
   — Чарли, мне жаль, — жалобно промолвила она.
   — Неужто? — безжалостно произнес он, тяжело дыша и зло глядя на нее. — Что тебе жаль, Кейт? Что обманула меня? Что украла коня? Или тебе жаль, что попалась?
   Она всхлипнула:
   — Я жалею обо всем. Чарли рассмеялся:
   — Не сомневаюсь… Особенно о том, что попалась, верно?
   Его слова были столь пронзительно горьки, что она поморщилась. Ударив себя веревкой по бедру, он пробудил в ней страх.
   — Ты намерен выпороть меня? — взволнованно осведомилась она.
   — Неплохая мысль, — раздраженно ответил Дюранго. — Но думаю, выпороть тебя мало. — Он подошел ближе, и его горячее дыхание коснулось ее щеки. — Тебе известно, что конокрадов в здешних краях вешают?
   У Кейт округлились глаза.
   — И весь этот сыр-бор из-за твоей лошади? Чарли горящим взглядом смотрел на нее.
   — Увести у человека коня — это, черт побери, не шутка. Кейт с опаской посмотрела на веревку:
   — Ну ты же не повесишь меня!
   — Полагаю, петли тебе мало, — пренебрежительно протянул он. — По-моему, тебя надо поскорее передать отцу — пусть он разбирается с тобой.
   Прежде чем она успела что-либо сказать, Чарли пригнул ее к земле и приготовился связать ей руки. Неожиданно он застыл, пристально глядя на израненные, все в струпьях, запястья, а потом посмотрел ей в глаза.
   — Команчи тащили тебя на веревке? — спросил он.
   — Да, — робко ответила она.
   — Проклятие! Мне только непонятно, как уцелела твоя глупая башка.
   Крепко выругавшись, Дюранго вынул из кармана платок, разорвал его надвое и перевязал Кейт запястья. Затем взял веревку.
   — Не будь ты такой бессовестной маленькой лгуньей, я бы не стал этого делать… но, черт возьми, я не могу позволить тебе удрать снова. — Угрюмо бормоча, он связал ей руки. Затянув узлы, он бросил на нес угрожающий взгляд: — Попробуешь развязать веревку, и тебе достанется на орехи. Попытаешься опять удрать от меня, и я на тебе живого места не оставлю.
   — Прошу, Чарли, не связывай меня! — сквозь слезы проговорила она. — Я уже ученая. Клянусь, я больше не сбегу от тебя.
   Злой смех Дюранго разбил ее надежды. Он с бесстрастным лицом привязал се руки к стволу кедра.
   — Ты опять просишь довериться тебе? — Он выпрямился. — Нет уж, дудки, милая.
   Кейт с отчаянием посмотрела на него. Его рослая фигура нависла над ее беспомощным телом.
   — Почему ты сердишься на меня?
   — Почему? — повторил он и яростно взмахнул рукой. — Да потому, что ты надула меня. Ты врала мне, словно шлюха, обирающая опьяневшего юнца.
   — Тебе ли винить меня?
   — Да, мне, черт побери! — Черты его лица исказила ярость. — Ты не ладишь со своим отцом, но это не дает тебе права воровать у меня лошадь и вести себя со мной наподобие грошовой проститутки.
   — Черт возьми, Чарли, да прекратишь ли ты когда-нибудь вспоминать про свою гнедую? — в отчаянии воскликнула Кейт. — Я же сказала, что сожалею! Знаю, мне негоже было врать тебе.
   Встав на колени рядом с ней, Дюранго страстно проговорил:
   — Опять лжешь, а?
   К удивлению Кейт, он запустил пальцы в ее волосы и, приблизив ее лицо к своему, нещадно впился ей в губы. В его поцелуе слились воедино похоть, гнев, желание и обида. Его горячий язык сводил ее с ума. От нахлынувших чувств у Кейт закружилась голова. Она обидела его, и теперь у нее болела душа, а в горле клокотали слезы. Запястья ее также пронзала мучительная боль. Тем не менее она не обращала на нее внимания, поглощенная лишь одним желанием: обнять его за шею, умолять о прошении, утешать его и никогда не выпускать из своих объятий.
   В следующее мгновение Чарли отпрянул назад. Его глаза по-прежнему горели гневом. Его ладонь прошлась по ее трепещущей шее, а затем дерзко стиснула грудь. Кейт охнула. В этом прикосновении не было ни любви, ни нежности, а лишь желание унизить ее.
   — Чарли, пожалуйста! — захныкала она.
   — «Пожалуйста»? — насмешливо спросил он. — Опять лжешь?
   — Нет, клянусь…
   Кейт ошеломленно замолчала, когда Дюранго, силой раздвинув ей колени, придвинулся к ней и она оказалась в полной его власти. Заглянув в ее огромные испуганные глаза, он улыбнулся.
   — И ты не будешь больше сладкими речами искушать меня? — усмехнувшись, промолвил он. — Соблазнять поцелуями, как в прошлый раз? Не станешь заниматься своим излюбленным делом — одурачиванием?
   — Чарли, я не хотела…
   Он придвинулся ближе.
   — Не смешно, когда твою юбку приподнимают, а ты ничего не можешь поделать, верно, милочка?
   Кейт, связанная и беспомощная, лежала под ним, на глазах ее выступили слезы, и все ее существо охватили противоречивые чувства — страдание, раскаяние, страх и необоримое, пугающее вожделение. Она понимала: Дюранго ничто не помешает прямо сейчас овладеть ею. Но что-то изнутри подсказывало ей: так нельзя — им будет руководить не любовь, а месть, жестокая, животная и примитивная.
   Кейт судорожно вздохнула.
   — Чарли, я не желала причинить тебе боль. Однако он не слышал ее, им владели гнев и обида.
   — «Поверь мне, Чарли, — безжалостно передразнивал он ее, гладя ладонью в промежности. — Не выпускай из объятий. Но я не могу отдаться тебе. Я стану женщиной для того мужчины, который женится на мне».
   — Чарли, я, ..
   Дюранго впился в ее уста, и искреннее раскаяние Кейт так и осталось невысказанным. Его упругое тело прижало ее к земле, и тут она, не выдержав напора чувств, разрыдалась.
   Чарли тотчас же отпрянул назад.
   — Боже, Кейт, прости, — проговорил он, доставая нож.
   Она продолжала безутешно рыдать.
   Он разрезал веревки и, когда она подняла голову, увидел слезы в ее глазах. Отбросив нож, Чарли ласково провел ладонью по ее щеке.
   — Дорогая, прошу, не плачь!
   Подавшись вперед, Кейт обхватила его за шею.
   — И ты прости меня, — сквозь рыдания проговорила она.
   При виде ее отчаяния Чарли сам чуть не разрыдался. Он крепко прижал к себе ее трепещущее тело.
   — Боже мой, я вел себя как идиот! — дрогнувшим голосом промолвил Дюранго. — Но все потому, что до смерти испугался за тебя, любимая. Я думал, тебя убили, сняли скальп…
   — Знаю, — проговорила она, покрывая неистовыми поцелуями его шею. — Я была такой дурой. И я тоже испугалась. Испугалась, что больше не увижу тебя.
   — О, Кейт!
   Ее слова глубоко тронули его. Испытывая вину за собственное низкое поведение, Чарли расцеловал ее мокрую от слез щеку.
   Дольше Кейт не могла сдерживать себя. Сжав ладонями его небритое лицо, она приникла к нему губами. Застонав, он попробовал не поддаться сводящему с ума искушению. Однако когда се язык оказался у него во рту, он сдался и принялся жадно целовать ее. Они осыпали друг друга поцелуями, пока порыв страсти не увлек их в бездну. Приспустив повязку с запястий, Дюранго стал нежно касаться губами ее ран. Его рука, прокравшаяся к ее груди, любовно сжала упругие полушария.
   И все же ему удалось вырваться из-под власти овладевшего ими безумия плоти.
   — Мы не можем… — с несчастным видом начал он. Но ей уже все было нипочем. Кейт привлекла его к себе и обвила ногами его тело.
   — Я хочу, Чарли. Я хочу принадлежать тебе. У него вырвался мучительный стон. Взглянув на нее, Чарли понял по ее глазам, что она сдается.
   — Боже, милая, ты не понимаешь, о чем просишь… или что делаешь, — с трудом промолвил он.
   — Нет, знаю. — Ее рука скользнула вниз и легла на его разбухшую плоть. — Я хочу принадлежать тебе, Чарли.
   Ее бесстыдное прикосновение и дерзкие слова зажгли в его чреслах мучительный огонь желания. Сердце Чарли учащенно забилось, а из легких, пугая его, вырывалось прерывистое, хриплое дыхание. Он считал себя порядочным человеком, но не святым. Впрочем, любой святой, держа в объятиях столь неотразимую женщину, впал бы в смертный грех. «Черт побери, я все равно женюсь на ней, — подумал он, — если сперва она не прикончит меня».
   Прекратив бесполезную борьбу с самим собой, Чарли припал ко рту Кейт, и его губы стали не спеша целовать ее. Ногти Кейт разорвали его рубашку и впились в гладкую кожу.
   Дюранго схватил ее за руки.
   — Солнышко мое, если мы будем чересчур торопиться, то я наверняка причиню тебе боль, — предостерег он.
   — Мне все равно, — безрассудно ответила она, покрывая его грудь бесстыдными поцелуями.
   — О Боже, милая, как это восхитительно!
   Полные соблазна и не сдерживаемые приличием поцелуи Кейт сводили его с ума. Сняв с нее платье, он не мог оторвать взгляда от ее очаровательных обнаженных грудей. Небольшие и округлые, они не имели изъянов. Коснувшись ртом розового соска, он испытал восторг от солоновато-сладкого привкуса. Дюранго радостно хохотнул, когда Кейт вскрикнула от удовольствия.
   — Нравится, дорогая? — спросил он, проводя языком по дрожащей верхней губе.
   — Да, — вздохнула Кейт, крепко прижимая голову к его груди.
   Лежащее на ней упругое тело Чарли порождало в ней столь сильные желания, что она не могла справиться с ними. Его поросшее щетиной лицо было для ее груди божественным благословением. Он зубами потянул ее сосок, и ею овладело неодолимое желание слиться с ним воедино.
   Больше всего она стремилась преодолеть мучительное, разделявшее их непонимание. Кейт догадывалась: она не станет его и они не сольются в одно целое, пока между ними есть разлад. Проведя кончиками пальцев по атласной коже его мускулистой спины, она ощутила, как он вздрогнул, когда ее рука коснулась пуговиц на штанах.
   — Кейт…
   — Пожалуйста, Чарли, — тихо промолвила она, дерзко расстегивая пуговицы. — У индейцев я думала: вот она — моя смерть. Но я хочу наслаждаться жизнью, и только твоя близость дает мне полноту ощущений.
   Ее пальцы наткнулись на его плоть, и она смело провела по ней ладонью. Он, весь затрепетав, закрыл глаза от сладостной муки.
   Ничуть не смущаясь, Кейт в молчаливом восхищении смотрела вниз. У нее пересохло во рту.
   — Бог ты мой, какой большой и твердый! — Она не удержалась от улыбки. — Дорогой, индеец тебе и в подметки не годится. Но не волнуйся, любимый. Ты уложил того краснокожего, прежде чем он… К тому же, — продолжала она, крепко прижимая его к себе, — я поняла одно: ты тот мужчина, что предназначен мне.
   Чарли прерывисто вздохнул, и до нее донесся его хриплый резкий голос:
   — Знаешь, потом все переменится.
   — Знаю.
   Дюранго открыл глаза и грубо сжал ладонями ее лицо.
   — Обратного пути нет, Кейт.
   — Я понимаю.
   — Надеюсь, это правда. Я столь безудержно желал тебя, что чуть не потерял рассудок. Но клянусь, если ты опять мне солжешь, я так излуплю тебя, что и чертям станет тошно.
   Взглянув на него большими доверчивыми глазами, Кейт, вздохнув, нежно произнесла:
   — Я не лгу тебе, Чарли. Я твоя.
   Ее пылкие слова прогнали все его сомнения. Впившись в ее губы долгим страстным поцелуем, он стянул штаны с себя, а затем с нее. Его взгляд жадно блуждал по ее обнаженному телу. Боже, как она прекрасна! Изящная девичья фигурка, и какая соблазнительная! Соски на высокой, выступающей вперед груди набухли от вожделения. Плоский живот, длинные стройные ножки и густые черные волосы между бедер свели бы с ума кого угодно. Бледно-розовая кожа была мягкой и шелковистой. На талии, там, где ее грубо схватили, виднелись синяки. На одно мгновение желание обладать ею уступило место гневу. Затем при мысли, что какой-то индеец мог лишить ее невинности, он еще больше захотел ее.